Венецианский купец, 2-4

АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

Там же. Улица.

(Входят Грациано, Лоренцо, Саларино и Саланио.)

ЛОРЕНЦО:
Мы незаметно с ужина сбежим ко мне домой,
Обрядимся в костюмы и наденем маски,
И через час заявимся все вместе.

ГРАЦИАНО:
Не завершили мы ещё приготовлений.

САЛАРИНО:
У нас ещё и факельщиков нет.

САЛАНИО:
Коль нет возможности всё сделать в лучшем виде – нет смысла продолжать затею эту.

ЛОРЕНЦО:
Осталось два часа на сборы. Мы успеем.
(Входит Ланчелот с письмом.)
Дружище Ланчелот, какие вести?

ЛАНЧЕЛОТ:
Скрывает их печать. Пока не сорвана – им надлежит молчать.

ЛОРЕНЦО:
Я руку узнаю. Она белей бумаги, которой та рука касалась, когда письмо прелестное писалось.

ГРАЦИАНО:
Я слышу: сердце бьётся в том письме.


ЛАНЧЕЛОТ:
Простите, сударь.

ЛОРЕНЦО:
А куда же ты уходишь?

ЛАНЧЕЛОТ:
Иду я бывшего хозяина-еврея на ужин приглашать, как повелел хозяин-христианин. 

ЛОРЕНЦО:
Возьми награду.
Милой Джессике тихонечко скажи,
Что я  её не подведу
И, как условились, ко времени приду.
Теперь же можешь отправляться.
(Ланчелот уходит.)
Готовы ль к маскараду, господа?
Ведь факельщика я уже нашёл.

САЛАРИНО:
Чёрт подери, коль так, то я готов.

САЛАНИО:
Готов и я.

ЛОРЕНЦО:
Мы будем ждать вас через час у Грациано.

САЛАРИНО:
На том и порешим.

(Саларино и Саланио уходят.)

ГРАЦИАНО:
То ль не от Джессики прекрасной письмецо?

ЛОРЕНЦО:
Я должен всё тебе поведать.
Она мне пишет, как её похитить,
Как вызволить из лап её отца,
Какое золото и ценности захватит
И как она оденется пажом. 
Произведя на свет такую дочь,
Отец-еврей достоин неба.
Ей зло дорогу перейти не может,
За исключением того,
Что дочь она бесстыдного еврея.
Пойдём же, по дороге расскажу об остальном,
О том, что факельщиком Джессика мне будет.

(Уходят.)