Везунчик

         В Е З У Н Ч И К


Пусть даже денег оказалось не так уж и много, но теперь Олег мог со спокойной душой приступить к осуществлению той мечты, которую целых три года вынашивал в лагере.  Деньги,  добытые при нападении на инкассаторов , должны были быть поделены на четверых, но так получилось, что Виктор со Степаном погибли, а Валерий не знал, что Олег «в деле». Если хорошо подумать - вдруг Олег сознался  себе -  то всё получилось совсем  не так, как было задумано. Не скажешь, что они провернули особо дерзкое дело. Инкассаторами, в полном смысле этого слова, этих ребят назвать было нельзя. Это всего лишь наполовину вооруженная охрана самого ювелирного магазина. Жалко денег, видите ли, этому зажравшемуся бугаю, чтобы нанять профессионалов. Слишком большую сумму, как он считал, запросили (Олег недолюбливал хозяина магазина давно).  Расчет строился с надеждой на скрытость перевозки денежной наличности на обыкновенной машине кого-либо из работников охраны. Случайную гибель нападавших ,  тоже нельзя считать  заслугой охраны.  Нападение  надо признать удалось, но Виктор, находящийся за рулем угнанной машины, толи перепугался сильно, толи по стечению обстоятельств, проехав достаточное расстояние и уже на другой улице, совершил наезд на  стоящий у обочины КАМАЗ. Непонятно каким образом Валерий, сидевший сзади,  остался жив, да к тому же ему удалось уйти с двумя инкассаторскими сумками, тогда как Степан вылетел через лобовое стекло, а Виктор, сидящий за рулем наполовину был размят, а наполовину раздавлен рулевой колонкой. Шансов остаться живыми у них не было. Действительно не совсем получилось, думал Олег, но в то же время , как бы не хотел сознавать этого , был не очень расстроен из-за смерти приятелей. Ему в этот момент даже понравилось это слово - «приятели». Уж очень не хотелось обозначить погибших друзьями или даже товарищами. Кое-какая капля оставшейся ещё совести чуть успела пискнуть, как тут же был уничтожен им в качестве пережитка. Он воспринимал  случившееся , как  должное и с гордостью считал себя  «мозгом» операции и никак не хотел признавать свою причастность к их гибели. « Надо же было думать, а не гнать с такой скоростью!». Не знал Олег и не мог знать, что стал владельцем денег только благодаря Валерию, которого друзья решили в последний момент  высадить с деньгами уже за углом другой улицы. Им не хотелось в случае чего попасться с поличным. А Валерий  в свою очередь , как и договорились, отвез деньги в общий гараж, где они обычно собирались. Олег пришел туда вечером и обнаружив деньги переложил  в большой рюкзак и унес к себе. «Всё очень просто,- подумал он – Я это заслужил. Мне просто повезло и ничьей вины тут нету».  В операции он не участвовал, поскольку ранее так же работал охранником в этом магазине и его могли узнать. Вся идея   и план нападения действительно придумал он и скорее всего от злости за свое , как считал, незаконное увольнение. И Валерию на всякий случай о нем не стали сообщать. Зачем ему знать человека, который не участвует в нападении . Он только был предупрежден, что есть еще один человек, чтобы не было «непонятки» при дележе бобла.
Валерий, узнав о трагическом исходе операции для друзей, пришел к гаражу только через два дня и денег не обнаружил. Он ходил туда ещё несколько дней и все надеялся, что «составитель плана», как его представляли Степан с Виктором, объявится и поделится честно отработанным им деньгами. Он даже устраивал приметы , по которым можно узнать о посещении гаража, но после пропажи денег, туда никто не объявлялся. Все контрольные указатели на месте , двери не открывались.  «Козёл драный! , - крикнул он на весь гараж ,  -  Ребят жалко, из-за тебя ,сука, погибли!». Было уже как-то все равно. От жалости к ребятам , навернулись слёзы и жалел он только об одном, что не знает этого ублюдка…
Олег тоже побаивался, что ребята могли ляпнуть про него, а потому несколько дней сидел дома и даже на похороны не ходил. Он даже не знал дату и время похорон. В редкие случаи, когда выходил вечером прогуляться , обходил этот магазин стороной, хотя он стоит на таком месте, что при любом направлении норовит выскочить навстречу и объявить, кто ты есть на самом деле. Проходя, он видел издали , что там до сих бывают работники милиции, заходят люди в штатском с кейсами и папками для бумаг. Проверять на причастность бывших работников, а тем более уволенных за прогулы наверняка будут. Надо что-то делать. Он слышал (а, может, читал), что преступники, чтобы не сесть на десятилетия  за крупные преступления, совершают мелкие и «идут в сознанку». Он тоже решил воспользоваться этим. Конечно, тут надо сказать, что он еще не мог осознать значение слов : длинная или короткая «ходки». Не об этом думалось. Он просто боялся, что его начнут вызывать и проверять другим образом. Боялся, что не выдержит или сойдет с ума , поскольку уже сны и те стал видеть только об этом.
Хулиганство Олег устроил  возле ДК после дискотеки, но и здесь не смог как следует спланировать. Молодежь оказалась такой «безбашенной», что  пришлось защищаться самому да так, что чуть не загремел лет на пять. Телесные повреждения, которые он нанес  штакетиной оказались, как говорил адвокат, такой степени, что тянут на большой срок.  Хорошо хоть не пять, подумал он,  и три выше крыши.  Поведение его в лагере было не особо прилежным. Можно было бы выскочить и раньше на условно-досрочно. Ему все казалось, что другие осужденные относятся к нему не по заслугам , а как к обыкновенному баклану. Имея на воле неплохое бабло, терпеть целых три года, а потом выйти на волю и там опять же иметь такое к себе отношение?  Даже несколько раз порывался рассказать, какие выдающиеся операции придумывал на воле и его следует даже уважать. Однако каждый раз молчал. И дело тут было не в том, что он боялся возможной передачи об этом «куму». Он знал, что на половине рассказа не остановишься и придется сказать и про деньги. Этого-то он никак не хотел допустить. А еще он боялся, что могут узнать про смерть подельников и как он «кинул» одного из них. Этого то никак нельзя допустить. Отношения, иначе, могут стать ещё худшими.


 
Первое время, оказавшись на свободе, Олег не хотел обращать на себя особого внимания. Кутить по ресторанам не входило в его планы, но отметить все равно было нужно. Знакомые не поймут. «Однако же, - думал он, - надо как-то не очень шумно два-три человека, иначе халявщиков налетит много».
Он решил позвать Шурику, как они привыкли звать Зимина ещё со школьной семьи. В одно время они были близкими друзьями, посещали кружок хоккея при школе. Шурик – единственный человек, кто приходил в суд и попрощался, когда Олега увели черным ходом.
- Привет, бродяга!, - он открыл так быстро, как за дверью стоял.- Пойдем на кухню. Я сегодня один- мать на работе, а сестренка в училище.
Отца у них, как и у Олега, не было. Они вспомнили школьные годы, поговорили немного о всякого рода изменениях на воле, но Олег не хотел долго рассиживаться:
- Ладно, об этом пока не будем, иначе нечё будет говорить потом, когда бухать будем. Я же по делу, отметить надо. Кого бы ещё третьим позвать из общих знакомых. Но чтобы без этих кафе-ресторанов. Не хочется глаза мозолить. Я еще и паспорт не получил, а тут пьянка. Участковый уже приходил, будто я родной ему, блин. Родственник …, видать  еле дождался, ночи не спал…
- Ну и проблему ты нашел. Сейчас. Нечаева Серегу помнишь? Устроит?, - и тут же стал набирать по мобильному, - Алло, Серый, ты? Ты сегодня чё делаешь на…? Работаешь? Нет?. У тебя бухнем « на гамбузе»? А ты угадай на… Олежа откинулся! Да! Ну жди!
«На гамбузе» - означало в закутке , где работал Сергей Нечаев. Комнатка находилась за дощатой стеной в кочегарке, вполне уютная и почти чистая, оборудована топчаном, столом со стульями, шкафом для одежды.   На дальнем углу за синей фанерной ширмой имелся душ. Серый тоже учился в их школе, но в параллельном классе. Судили его еще по малолетки за угоны, ограничились тем, что поставили на учет, долго таскали по комиссиям, а после исполнения  восемнадцати лет оставили в покое. Ужасная была тогда радость. Правда радовался не «Серый», которому всегда и все  ПО, как Эдгару, а инспекторы по делам несовершеннолетних. Они бы тоже закатили пир от такого счастья, если бы не знали, что подрастают новые придурки, более наглые и в большем количестве.
Пьянствовали всю ночь втроем, не считаю Мишу-кочегара, который забегал время от времени, чтобы пропустить стопочку. Он был весь чумазый, в такой же робе и очень много знал всяких анекдотов. Как все закончилось, Олег не помнил.
Утром выяснилось, что пропили совсем немного, и такой результат его устраивал. «Надолго хватит. Не на один год». Но все же надо привести себя в порядок, опохмелиться пивком и сходить постричься. И вообще приодеться. А дальше что? Этого он, как оказалось, не представляет. Там у «хозяина» он сколько раз представлял  себя на свободе чуть ли не причмокивая,  но вдруг оказалась, что жизнь на воле совсем не такая. Он все время чувствовал свою ненужность, какую-то непонятную обиду, что его никто не замечает. Его словно на кичу определяли в одной стране, а выпустили – в другой.  Он бы не смог объяснить свое состояние, но ему время от времени  хотелось немного пореветь, спрятавшись в таком «гамбузе», как у Серого.  Такой мысли не было даже там  «у хозяина». 
Помаявшись до вечера, Олег решил, что нужно повидаться с Наташкой. Хотя  сестренка говорила, что она замужем и у неё ребенок, Олег решил обязательно встретиться с ней. Почему-то ему казалось, что побыв с ней ,он обязательно вернет себя в те времена. Именно она казалась той соломинкой, которую он ищет. Казалось, что от встречи с ней он может вернуть что-то , казалось бы навсегда утраченное. Может быть,  так оно и было. По крайней мере, вспоминая о ней, Олег вдруг становился другим. Отношения у них тогда были вполне серьезные,  взрослые в физиологическом отношении , но что-то еще ребяческое удерживало. Будьте прокляты  эти три года. Они столько дров наломали. Он прекрасно понимал, что для девушки в таком возрасте они бывают решающими…

Наташа и вправду  была замужем и , действительно  от неё повеяло  чем-то теплым и домашним. Она сразу предупредила, что мать осталась с ребенком и отпустила только на полчасика. Этим коротким сообщением было выложено все: тут было сообщение и о замужестве, и о ребенке, и о том, что встреча под контролем и возможно последняя. Пошли к той скамейке в скверике под акациями, где они любили целоваться. Он стал говорить, что готов  взять её в жены с ребенком, что он купит дом и деньги на это имеет. Говорил? Нет!. Он умолял её, готовый стать на колени, сознавая, что эта минута решит всё. Сейчас он наконец-то обретет жизнь долгую и счастливою,  или … Лучше бы, как он понял, простоять так без ответа, чем услышать отрицательный.
Наташа, попав в такой вихрь эмоции,  даже задумалась вначале, чем его и добивала окончательно.   Неделю назад она могла бы податься к искушению, поскольку поругались с мужем Кричали друг на друга:
- Уходи!
- И уйду!
- И уходи!.
Но после у них отношения наладились снова. И, опять же, разве Олег всегда таким будет? Конечно же нет. Стоит только начинать совместную жизнь найдутся и упреки, и ревность и к ребенку отношения другие будут. А как её дочь любит отца. Такой любви к чужому дяде не может быть. Да и зачем, при живом то отце?
- Нет, Олег. Нет. Обратной дороги не будет. Видать так нам суждено. – Наташа  положа руку на его плечо , и пошла проговорив напоследок такие банальные , избитые, но убийственные для него слова,- Ты еще найдешь себе красавицу. Все будет нормально.
Хотелось выть. Сжечь все купюры этих проклятых денег,  или став маленьким, уснуть, прижавшись к мамке и никогда потом не проснуться. Такие вот мысли его посетили в эти минуты. Позже, правда, он не раз будет смеяться и хохотать до слез, вспоминая такую «слабость».   


Время, как говорят, лечит. Повторял эти слова и Олег. Лечило оно или калечило, но
он потихоньку перестал чувствовать себя обделенным , а может просто привыкал способу времяпровождения, а когда бывал пьяным и вовсе чувствовал себя человеком, поймавшем за хвост птицу удачи. Пьянки участились и, никто просто не мог видеть его в ином состоянии. Он в основном болел с похмелья. Душевную боль заменили – головная и всеобщая трясучка. Особо почувствовал себя человеком с большой буквы после встречи со «Свояком», с которым сидели вместе. Откуда такое погоняло, Олег не знал, но помнил, что тот очень рассудителен и к его мнению прислушивались многие.
Олег побоялся говорить ему про свои деньги, но подводил вопрос к тому, что один из его знакомых  имеет такие деньги и он, то есть Олег никак не может взять в толк, как он не боится жить на широкую ногу.
- Слушай, ну ведь любой мент может заинтересоваться, откуда у него такие деньги.
Ты бы смог так , уж это точно, а «Свояк»?, - Олег заулыбался, глядя ему в глаза зная, насколько тот падок на лесть.
Это подействовало «Свояку»  как бальзам на сердце и он расплылся в улыбке:
- Это не так уж и сложно. Один мой знакомый, например, купил квартиру на чужое имя, и оформил с ним долгосрочный договор с правом последующего выкупа. Но этот путь имеет свои минусы, - он расхохотался, - потом вполне возможно что захочется, чтобы тот быстренько превратился в жмурика . Ну это я так. Шучу. Главное приодеть человека, который готов на все за лишнюю копеечку. Такой везде и все подпишет. Другой случай. Он же дал объявление от имени знакомого в Интернете, что купит выигрышные билеты, дорого. Это «дорого» всех подкупает. Действительно он покупает не на много дороже выигрышные билеты и он – честный человек. Таким вот способом он умудрился купить билет, выигравший «Волгу», которую потом продал и купил «Жигуленка». Глядишь, он снова честный везунчик человек, ездит на машине , а еще разницу в карман положил. Да и мало ли как можно. Я бы даже мог помочь любому, если кто обратится, но извини, уезжаю. Меня ждут теплые края. Если кто хочет ездить на авто, пусть покупает его на имя инвалида и напишет от него  доверенность на свое имя с правом продажи. Хочешь – продай, а хошь - катайся.  Ладно. Пока, братан.
Особо благополучным «Свояк» тоже не выглядел, может потому и откланялся так быстро. К тому же многие дельцы нашей огромной страны, в том числе и Олег, уже понимали, что показывать «большие деньги» не стесняются и не боятся только те, у кого они действительно большие. Олегу такие деньги и не снились. То, что эти деньги невозможно честно заработать знают все, и все знают, что с ними никто ничего сделать не сможет. И не будет. А потому жить им - кто с Олегом,  становилось ещё хуже. С одной стороны бедняки счастливые оттого, что терять нечего, живущие с душевными понятиями , а с другой - богачи, спокойные знающие, что у них никто ничего не отберет. Большинству из них даже откупиться не нужно, поскольку и без того имеют иммунитеты. Олег уже знал, что по такой цене  не стоило покупать такую жизнь.  От сознания таких реалий пить ему хотелось еще чаще и, видя убывание наличности , тоже перестал особо бояться, а может просто устал от своей тайны. Жить, однако, надо, и он жил. Купил себе два места  работы и надеялся прожить долго, имея на старости хотя бы какую пенсию. Директоры овощебазы и химчистки с удовольствием   устроили его сторожем и электриком, получали за него заработную плату и вели трудовые книжки со всеми отметками поощрений о выдаче премиальных.  Делать начисления в Фонды и подоходного налога немного осложняли работу бухгалтерии, но и облагаемые доходы указывались меньше на сумму этих заработков.
По истечении таких «жизненных обстоятельств», он научился приспосабливаться ко всему незаконному. Они сами друг друга порождали: его жизненные обстоятельство и незаконность результатов любых его действий, поскольку теперь жить можно было только таким путем.  Он уже жил почти как те толстосумы, не особо задумываясь о последствиях за одной лишь небольшой разницей – наша система его не охраняет. Таких, как он, сажают беспощадно.  Они даже нужны системе в качестве показателя деятельности органов. Если уж воровать, то не такую сумму. Сумма в миллион рублей становится смехотворной и чтобы быть в  числе неприкасаемых принято воровать миллиардами. Однако, Олег научился не принимать это близко к сердцу. Он оправдывал все и был всем доволен.  Недостатку в ласках неплохо пополняли путаны и совесть уже и не пищала. Такие  как он ужасно и от души смеются, услышав слова типа «За державу обидно». Они не понимают вообще, как может быть нормальному человеку обидно за державу. И вообще, решил Олег, не стоит сильно задумываться.  Можно и попасть туда , где тебя пеленают люди в белых халатах. Лучше выпить сегодня, оторваться от этой неустроенности на Земле. Пусть нам будет хорошо.
Последним его телодвижением пристроить остаток денег, было желание стать предпринимателем. Он встретил двоюродного брата Максима, который держал целых три киоска. Однако оказалось, что там не живут, а крутятся. Деньги там не твои. Они всегда в обороте. Нет. Такая жизнь не для него.  Разве это благополучие? Начиная бизнес Максим, не нежился в постели до десяти часов утра, а уже в пять часов разогревал машину и свою задницу в холодном гараже, чтобы ехать на оптовку за товаром. И прежде чем, начинать ездить семьей по другим странам превратил себя в какую-то машину и держал всегда нос по ветру. Никто не знал , какая сумма уходила на всякого рода взятки чинушам из администрации, налоговой инспекции, СЭС, пожарных и просто на всех, кто хоть что-то пытался откусить с чужого куска. Ему специально подстраивали проблемы , зная что  разрешить их можно только с их помощью, тратя определенную сумму бобла.

Одним из запоминающихся дней, коих было мало, стал день смерти матери. Олег вдруг был взбудоражен, словно проснувшийся от зимней спячки животное и долго ходил по квартире матери, как сомнамбула ничего не замечающими глазами. Дома было множество людей: знакомых и незнакомых. Среди них был и участковый, приходивший через день после освобождения. Это  ещё больше сбивало столку. Сидя уже на кухни, уткнув голову в грудь тети Раи, маминой сестры, он (снова вдруг) осознал всё происходящее. «Они её сегодня закапают , и я никогда-никогда свою маму больше не увижу?». Как все несправедливо. А ведь она и вправду была самой доброй мамой на свете. А сколько огорчений испытала из-за его выходок?
 Тамара Николаевна, после его ареста сильно изменилась, все три года жила одними его письмами, а в последние годы, поняв, что сын потерян навсегда и ему ужасно в жизни не повезло, слегла совсем. Даже умирать было страшно, оставляя сыночка такого неустроенного, беспутного и обделенного. Она часто в этом винила себя и долгими ночами  тихо плакала , отвернувшись к стене. 
После похорон, Олег остался дома у матери и распивал спиртное с участковым Балакиным , как уже выяснилось – бывшим инспектором. Просидели они почти до утра среди всей посуды, оставленной на столах, после поминок. Тетя Рая и сестра решили вернуться назавтра, чтобы навести порядок. Часы остановлены, на зеркалах черные шторы, а Сергеич, как звали Балакина , говорил и бубнил что-то себе под нос словно, «тронутый» этим интерьером, читал поминальную молитву. Оказалось, что их родители работали вместе , и Сергеич часто бывал у матери. «Наверное даже чаще, чем я», - подумал Олег как-то устало и равнодушно. Стало тягостно и, Сергеич престал бубнеть
- Сергеич, так ведь я не понял, ты что ли  не работаешь теперь в ментяре?
- Господи, Олег… Я , учти – уже третий раз, объясняю, что страну нашу удовлетворял, как работник милиции, понимаешь? Да? А вот на полицейского, выходит, не тяну. Хвалили, понимаешь, хвалили, медаль за безупречную службу вручали и вдруг - Раз! И … иди ты Сергееч на хрен. Понимаешь? Вот-вот, а я не понимаю. Времена, видите ли, настали другие. А вернее сказать – моменты. Теперь, Олег вся страна живет моментами. Всё! Времени – нет. Только моменты. Наверху обещают в три короба, но моментально забывают. Нет никакой службы, чтобы проверяли выполнение или отчитывались. Не выгодно, Олег. Не выгодно. Лучше пообещать что-то ещё. Все равно  никто исполнять не будет. Милицию…Тьфу ты. Полицию к этому тоже приучили очень быстро. Раньше требовали раскрытие старых преступлений, а сейчас засмеют. И главное…
- А может и меня не посадят, - перебил его уже изрядно выпивший Олег, - если , допустим, расскажу, что ограбил инкассаторов пять лет назад? Или тоже момент упущен?
Он даже малость протрезвел от своей смелости.  А вдруг? Ведь говорят, что бывших ментов не бывает. Однако продолжал, поскольку надоело жить оглядываясь.
- Ну вот, приду я, допустим в полицию и скажу, что ограбил инкассатора, что тогда? Отпустят меня?
- Ну это уже разбойное нападение, к тому же на инкассатора, а значит кто-нибудь захочет отличиться. И в то же время: если окажется, что того хозяина нет (обанкротился, уехал и др.), то искать его никто не станет. Есть преступление, есть преступник, а неотвратимость наказания канул в вечность. Не наше это.   Вот был случай, как раз перед аттестацией. Приходит в дежурную часть женщина и говорит, что она в магазине встретила бывшего мужа, который объявлен в розыск за неуплату алиментов пять лет назад. «Сколько-сколько?, - переспрашивают её служивые люди, - теперь-то что вы от нас хотите?».  И они действительно не могут врубиться, что по истечении времени преступление стало только опаснее, поскольку задолженность по алиментам составляет уже более полутора миллиона рублей. За прошлые года о состоянии дел с разыскников никто не спрашивает. Лежит в райотделе розыскное дело, но заведено пять лет назад. А тут эта тетка встречает так усердно разыскиваемого мужа  в магазине , поскольку оказалось, что он давно уже не скрывается, живет на соседней с ней улице и ходит в тот же магазин куда и она. У них до этого дня просто расписания не совпадали. Однако работники милиции все равно не понимают – зачем этой тетки нужен бывший муж, если розыск объявляли целых пять лет назад. Вот по этой системе работаем все.
Если честно ,  уклонение от платы алиментов за преступление никто не считает. Крутым полицейским подавай крутые преступления! А нищета и беспризорность, поголовный тупизм основной части населения , а значит и огромные выделяемые на эту проблему государством деньги будут только расти.  Вот с чем надо бороться, чтобы было благополучно.
- А что ему полагается?
- Кому?
- Ну, алиментщику этому…
Оба уже стали терять ход мысли, но Сергеич вдруг вспомнил, о чем говорили.
- Что ему будет?  А ничего не будет. По крайней мере, баба его все равно  ничего не получит. Алиментщика осудят по уголовной статье и дадут сто двадцать часов принудительных работ. Знаешь что это такое? Нет? Заработок за этот период принудительных работ идет в доход государства, а его отпускают. Он снова бегает ,потому как знает, что делать детей приятней чем прокормить, учить и обихаживать. Да и зачем? Все равно ему ничего не грозит.   В нашем суде такая вот практика.
- Сколько таких штрафов… Вот гребёт государство наше бобла.- Олег развел руки по сторонам, стараясь поддержать разговор.
- Да ни хрена оно не получает. Миллионы дел, заведенных службой приставов об их взыскании , так же  лежат без движения. Моментально не успел взыскать - всё! Время прошло, давят и напирают новые исполнительные листы. Момент упущен.  Давай-ка лучше ещё по одной выпьем. Сейчас все работают - одно расстройство.
Выпив ещё немного, стали уже говорить одновременно. Олег о своем везении, что ему подфартило заиметь предназначенное для четверых, а Балакин уже сквозь слезы жаловался на свою судьбу.
- Сейчас, блин, ни одна программа не выполняется. Один Никита Сергеевич сказал, что обеспечить все жильем и обеспечивал. Понимаешь? Он годами тащил эту программу и если бы не остановили интриганы-завистники , все было бы иначе. Понимашь? Хреновый я отец, понимаешь?- он обнял Олега ша плечи, - Хреновый. У меня две дочки взрослых, а я их даже жильем обеспечить не могу. Невозможно это, понимаешь?. За что им любить такого отца? А, Олег? За что! Они у меня не появляются годами, живут на съемных квартирах, понимаешь, Олег? Я забыл, когда последний раз назвали ПАПОЙ…
Дальше и вовсе разговор стал напоминать братанье. Они обнимались, лезли целоваться, и Олег все обещал купить обеим дочкам Балакина квартиры. Теперь уже им  хорошо. Им нравилось, как все хорошо на свете , оказывается,  бывает и какие они сами, как пить дать, хорошие люди.
Утром , немного опохмелившись вспомнили, что должны прийти тетя Рая с сестрой Олега, чтобы навести порядок. Что вчера происходило мало что помнили, но давно привыкшие к такому состоянию особого беспокойства, а тем более неудобства не испытывали. Выпили мужики, бывает. Только пытаясь привести в какой-то порядок свои мысли и  осмотревшись вокруг себя, Олег вспомнил – померла мама. Вспомнил и заревел. Он так никогда не ревел – громко, с надрывом и причитаниями. «Везунчик б…! Баловень судьбы б…!» ,- орал он бился головой о край стола, не замечая, что разбил бровь , переносицу и залил кровью скатерть и брюки.


Они пришли к нему через два дня ночью - Степан с Виктором и всё  происходило как наяву: разговаривали и даже шутили. «Неужто не догадываются , что деньги все у меня», - думал Олег, отвечая тем же и как пытаясь увести разговор в другое русло. Валеры с ними не было. «Валера потом придёт к тебе.  Он сам тебя найдет,- говорил Виктор, будто угадав его мысли, - пошли лучше с нами».
Олег соскочил в постели в холодном поту не сразу  сознавая , где явь, а где – сон.
Немного придя в себя,  пошел в ночной магазин, силясь вспомнить по пути, что еще во сне видел. Кажется со Степаном и Виктором они были в «гамбузе» у Серого, но не смог вспомнить, как и что там происходило.  Заспал и не помнил. «Как хорошо, что в наше время есть ночные магазины», думал он. Иначе бы совсем плохо было.
Эта пьянка, как он  чувствовал, продлится долго и может плохо кончиться.  Да и какая на хрен разница!