На пороге ночи. Глава 19

Феату нередко называли цветущим садом Галактики, но это потому, что никогда не видели Жиззеаужжа — подлинного царства цветов.
Невозможно вообразить такое богатство красок, такое разнообразие размеров и форм, какое предстало перед путешественниками.

Дома, лёгкие и изящные, чем-то напоминающие цветы, и мосты из светло-серого камня с розовыми прожилками, словно парящие в воздухе, горожане в прозрачных одеждах, узкие улочки и широкие площади — всё утопало в цветах и зелени, всё казалось органичной частью этого растительно-цветущего мира.

Большинство цветочных чашечек были такого размера, что в каждую из них человек мог бы полностью погрузить лицо; они слегка покачивались на упругих стеблях, подобно великолепным драгоценным кубкам, наполненным нектаром.

Намиянки приготовились к тяжёлому испытанию, ожидая, что воздух этого мира покажется им удушающе-приторным. Мррум тоже настороженно прижал усы, покидая уютную "Полосуху".
Морские девы по-настоящему любили только один запах — запах моря, также отдавая должное свежим и чистым ароматам, лишённым сладкой тяжеловесности; киф, как и Кенур, обладал по части запахов вкусом странным и непредсказуемым, но его чувствительное обоняние определённо не вынесло бы атмосферы, благоухающей, как облитый духами платок.

К счастью, подобного не вынесли бы и сами жиззеа; их обоняние так же было весьма чувствительно, и к запаху цветов они относились с придирчивостью придворной красавицы, выбирающей туалет для королевского бала. Несмотря на свои более чем внушительные размеры, все цветы имели тонкий нежный аромат.

К северу от столицы, чьё название было для человека практически непроизносимо, взметнулся к безоблачному небу замок из белого камня, отделанный изумрудно-зелёными и нежно-розовыми минералами, лёгкий, будто ажурный, окружённый стройными шестиугольными башнями и фонтанами, рассыпающими алмазные брызги по кустам, усыпанным розовыми, сиреневыми, белоснежными влажными венчиками, и конечно, по огромным цветникам, окружавшим замок.

Это обширное, несмотря на кажущуюся лёгкость, строение со множеством флигелей и башен, походило на остров, затерянный в море цветов. Лишь при ближайшем рассмотрении становились видны дорожки, разбегающиеся во все стороны; они делили этот цветочный парк на множество небольших участков.

Впрочем, жиззеа могли свободно передвигаться и без всяких дорожек, осторожно раздвигая огромные венчики, доходившие им до груди. В этом цветочном море они чувствовали себя так же уверенно, как намиянки в воде.

Перед парадными дверями замка полосу цветников потеснила площадь, выложенная слегка шероховатыми каменными плитами шестиугольной формы. Бархатная зелень — совсем низенькая, не более полутора сантиметров, но очень густая, окаймляла плиты, оживляя пустое пространство площади; мало того — эта карликовая травка тоже была усыпана крохотными голубыми цветочками.

Сначала в замок были доставлены обе принцессы, каждая — со своей свитой и охраной. После непродолжительного совещания с королевой было получено её согласие, и лёгкий катер, высвободившись из грузового трюма "Полосухи" и с трудом поместив с своё нутро всех желающих, быстро добрался до королевской резиденции и опустился на площади перед замком.

Раскрылись высокие створки парадных дверей, на которых самоцветами были искусно выложены прекрасные цветы, грозные стражи выстроились в две шеренги, между ними прошествовали придворные дамы — великолепно одетые, с крыльями, изукрашенными драгоценными камнями, но лишь несколько бриллиантов носила каждая из них на коричневой пушистой груди — как знак самого высокого происхождения.

Все они принадлежали к многочисленным ответвлениям королевского дома, но носить на груди алмазный цветок — эмблему королевского дома — могла лишь сама королева, полураскрывшийся цветок — её наследница, а бутоны полагались остальным совершеннолетним сёстрам и дочерям королевы.

Вслед за придворными дамами, чьи усики, несмотря на все предупреждения, тревожно трепетали при виде зуланзров, наконец показалась и она сама — королева Азафа, с прекрасным алмазным цветком на груди, выложенным из бесчисленного множества бриллиантов.
Рисунок цветка был ясен и чист: королева дышала ровно и медленно, усики её не дрожали, взгляд янтарных глаз был спокоен и прям, в каждом движении — уверенность и достоинство.

Она шла навстречу гостям — словно неспешно парила над плитами площади, как дымкой окутанная простой серебристой вуалью без украшений, и если бы эмблема королевского дома на её груди была не видна, всё равно каждый сразу понял бы, что это и есть королева.

Она подошла совсем близко, глядя на необычных гостей со спокойным и доброжелательным вниманием. Киф и зуланзры склонились перед ней в низком поклоне, люди опустились на одно колено, намиянки слегка поклонились.

— Не стоит, — сказала Азафа, глядя в загадочные бездонные глаза морских дев и отвечая таким же лёгким поклоном на общие приветствия.
— Я рада видеть вас всех и от души надеюсь, что наше знакомство будет взаимно приятным и… обоюдно полезным… Я распорядилась, чтобы было сделано всё возможное для вашего удобства.

— Мы благодарим королеву, — сказала Лора, следуя этикету, согласно которому к королеве и особо знатным дамам нельзя обращаться напрямую.

С трудом оторвав взгляд от морских дев, королева внимательно посмотрела на живущую, и её внутреннее напряжение, которое она давно привыкла скрывать, немного отступило.
Улыбнувшись ещё ласковее, чем прежде, то есть ещё немного приподняв концы усиков, королева одарила этой улыбкой всех по очереди и удалилась. Вслед за ней, с немалым облегчением, под сенью дворцовых стен скрылась трепещущая и в то же время сгорающая от любопытства свита.

На смену знатным дамам явились слуги, среди которых преобладали мужчины и юноши, последних можно было отличить по более хрупкому сложению и подчинённому положению.

Прикомандированная к почётным гостям прислуга с трепетом взирала на своих новых повелителей. Если бы выяснилось, что их отдали на съедение, они, кажется, не слишком удивились бы.
Лора вступила в переговоры с одной из женщин — по-видимому, главной предводительницей этой маленькой армии.

— Я думаю, зуланзрам лучше всего остаться на "Полосухе" — нашем корабле, да и намиянкам тоже. Боюсь, что при всём желании, не в ваших силах создать им благоприятные условия.

Женщина-жиззеа попыталась возражать, но сразу стало ясно, что после этих слов у неё гора с плеч упала. Она даже не была вполне уверена, что зуланзры не нанесут замку урон при одном только посещении, а разместить их… Где же их размещать? Разве что в парадных залах…

Окружённые эскортом слуг, гости отправились осматривать замок. Резиденция королевы Аззы была застывшим в камне гимном во славу цветов, ведь без них для жиззеа нет жизни; не бриллианты и не сапфиры их главная драгоценность, а эти неповторимые живые сокровища, созданные природой по Воле Небесной Властительницы.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/09/20/1274