Крючок

(рассказ рабочего)

Был, значится, у нас на заводе один начальник. Серьёзный очень дядечка, просто так не подступись. Всегда в галстуке и в пиджаке. И любил он,  когда он один всё знает, а кругом все его спрашивают. Получалось у него это дело, в смысле показать, как он всё знает, очень даже блестяще. Наши инженеры говорили, что как ни уйдёшь от него, всякий раз себя дураком чувствуешь. А его, наоборот, вроде как умным.

Вот как-то пошел он по рабочим местам – смотреть, кто чего делает. Тут надо заметить, что желание это у него где-то в конце января зародилось. И куда ни придет – везде тепло, а в зимней одёжке даже жарко. Ну, обычно ему тут же вешалочку подадут – вот, мол, дорогой наш начальник, курточку вашу сюда, пожалуйста. И везде так было, кроме одного помещения, подсобки одной, где  кроме Васильича, слесаря, отродясь никто не бывал.

И вот, значит, начальник этот однажды туда заглянул. Захотел было куртку снять – а видит, повесить её некуда, стены голые. Ну, он виду-то не подал, что жарко и что куртку повесить некуда. А Васильичу говорит, ну, вроде как пожелание у него такое: тут бы гвоздь не помешало забить! Васильич не понял, о чем речь, решил, что какое-то по работе дело. Ну и привычно так отвечает, что, я,  мол, со всем моим удовольствием, только должно быть распоряжение мастера, и чтоб наряд потом закрыть. Ну прав он, слесарь! За бесплатно-то зачем работать? 

Приходит тогда начальник к себе в кабинет и вызывает цехового мастера которому, значит, Васильич наш как бы подчиняется.

– Петров, – говорит,  – там у тебя подсобка есть, нужно в ней вбить гвоздь в стенку.

– Зачем гвоздь? – Петров спрашивает.

А начальник ему так небрежно:

– Я что, должен тебя учить, как гвозди забивать?

Петров тут же себя дураком почувствовал и пошел в цех. Вызывает Васильича. Так и так, говорит, вбей ты там у себя в подсобке гвоздь, вот тебе наряд на работу. Васильич сдуру возьми да поинтересуйся, дескать, куда вбить? А мастер уже сам на себя злой, что сразу не спросил, и на начальника – что тот толком не сказал. И как рявкнет:

– Сказано вбить – вбей!

Ну, Васильич – он что, он слесарь. Пятый разряд у него, между прочим.  Взял гвоздь и забил в стену по самую шляпку.

Назавтра приходит начальник опять в ту подсобку. Глазами по стенам зырк-зырк – снова некуда куртку повесить. Спрашивает Васильича: тебе мастер вчера говорил гвоздь вбить? – Говорил. – Ну и где? – Васильич показывает шляпку в стене: вот, говорит. Забил по самое-самое, отлично забил. Строго пеньпердикулярно, между прочим, угольничком проверял. 

Ну, начальник наш, тот рабочих завсегда уважал, поэтому с ними никогда не спорил. Как бы не по рангу такому важному руководителю  с рабочим спорить. И что он себе подумал, никто не знает. Только вызвал к себе зама начальника того цеха, где всё это с гвоздём приключилось, и издалека так начал:

– Сидоров, я тут твоему Петрову поручил гвоздь вбить. Он слесарю толком ничего не объяснил, тот по самую шляпку в стенку забабахал.

– Зачем, – спрашивает Сидоров, – гвоздь в стенку?

– Чтоб удобно было! – и смотрит на Сидорова с такой укоризной, дескать, вот потому ты и зам начальника цеха, и начальником никогда не станешь, всё-то тебе объяснять надо! Ну, это он только посмотрел так, а вслух сказал:  – Короче, завтра проверю, как сделано.

Сидоров спорить не стал, пошёл на месте разбираться. Входит в подсобку, там Васильич сидит, чай пьёт.

– Что у тебя с гвоздем? – спрашивает Сидоров.

– Вот, вбил, как Петров сказал.

– А зачем, – спрашивает, – он вообще тут нужен?

Васильич плечами пожал, говорит:

– Я человек маленький, мне такое знать – не по окладу. Сказали забить – забил. Скажут выдернуть – выдерну.

– А может ты и прав. Может, его и надо выдернуть. А может и нет.

Сидоров затылок почесал, пальцем шляпку гвоздя потрогал. Потом клещи попросил.  Васильичу отчего ж не дать – вон, целый ящик с инструментом под столом. Дал. Зам начальника попыхтел, зацепил гвоздь за шляпку и вытащил где-то так до середины.

-- Вот. И не так, и не эдак. Хрен знает, чего ему надо... Ладно, до завтра не трогай.

Назавтра начальник опять пришёл, как обещал. Сразу к гвоздю. Глядит  – гвоздь прямой, а оно, понятное дело, удобнее было б, чтобы он как бы крючком вверх был подогнут. Повздыхал, головой покачал, но слесарю опять ничего не сказал. Вернулся к себе, вызывает уже самого начальника цеха, Пупкина.

– Послушай, Пупкин, что за бестолковые у тебя подчиненные! – говорит. –  Одного прошу – вбей гвоздь, тот его в стенку по самую шляпку запендюривает. Заму твоему вроде все объяснил,– тот наполовину вытащил гвоздь и пошел, будто так и надо. Дескать, отстань начальник! Это что за итальянская забастовка такая? Ну что, трудно понять, что гвоздь надо загнуть?

Пупкин, понятное дело, про гвоздь тот слыхом не слыхивал – кто ж по такой мелочи начальника цеха беспокоить станет. Но, чтоб не показать, что он вообще ни в зуб ногой, на всякий случай спросил:

– А зачем его загибать?

Начальник бровь приподнял, да и говорит:

– И этот туда же! – и шлёп так ладошкой по столу. Негромко, но убедительно. –  Тебе что, тоже надо объяснять, как гвозди забивают?!

Пупкин понял, что зря поинтересовался, и сразу на попятную:

– Нет-нет, – говорит, – не надо. Щас сделаем.

Идёт Пупкин к себе, аж кипит весь и подпрыгивает. Сразу на Сидорова:

– Что ты там с гвоздем замутил?

– Да это Петров…

– Ты мне зубы не заговаривай! Где Петров?! Зови!

Несётся Петров по коридору, чует – дело дрянь. Входит так нерешительно, мол – если что, я еще за дверью подождать могу.

– Иди сюда, – Пупкин из-за стола приподнимается, глазами Петрова сверлит, прям как станок револьверный. – Чего мы из-за тебя краснеть должны? Тебе что, никто не говорил, что гвоздь загнуть нужно было?!

– Никто, – мямлит Петров.

Сидоров с Пупкиным как заорут хором:

– Иди и загни, как положено!

Петрову совсем нехорошо сделалось. Он на всякий случай негромко так поинтересовался:

– А куда его загибать-то?

Тут он на начальников своих глянул, и видит, что чего-то не того спросил. И бегом в подсобку. Там слесарь опять чай пьет.

– Василич, ну тудыть твою растудыть! Чаи гоняешь! А гвоздь до сих пор не загнул!

– А кто мне говорил загибать?

– Загибай!

Васильич плечами пожал, к стенке подошел, и ворчит себе под нос:

– Фиг вас поймёшь! То забей, то вытащи, теперь ещё и загни. Загибалось бы у вас одно место...  – и ка-а-ак даванёт на гвоздь пальцем, тот и уехал шляпкой вниз. – ...Вот так чтоб оно у вас всю жись было, место это ваше! - И громко спрашивает Петрова:   

- Ну навроде того, что ли?

И в этот момент, значит, дверь открывается, и входит наш самый главный начальник, которому тот гвоздь и нужен был. И видит, что в подсобке стоит наш Васильич,  Петров этот там тоже, а из стенки гвоздь торчит, вниз загнутый. Тут уж начальник не сдержался, и со всей прям откровенностью заорал:

– Нет, ну как это называется, я вас спрашиваю? Что это за такое, а? Это механический завод или психушка, а? Ничего поручить нельзя! Дай сюда плоскогубцы!

Васильич в секунду инструмент подал, а сам задом-задом тихонько стал к двери отступать.

Тут на шум прискакали Сидоров с Пупкиным. Слесарь за их спины тихонько нырк – и затаился. Начальник за гвоздь плоскогубцами хвать –  и выгнул его шляпкой вверх. Крючок получился.

– Вот так надо, вот так!  – И снял он, наконец, свою куртку, и на гвоздь её повесил. Расправил, посмотрел – хорошо ли висит. Оказалось, хорошо. От этого он подобрел чуток и уже спокойнее добавил:

– Никакой сообразительности, никакой инициативы! Всё самому делать… Я ж не могу за весь завод работать!!!

Ну тут всем ясно стало, для чего гвоздь нужен был. И все опять себя дураками почувствовали. А начальник потом ушел к себе в кабинет.

Мне эту историю Васильич рассказывал. Говорит, если б ему тогда сразу растолковали, что гвоздь нужен, чтобы одёжу вешать, никакого бы скандала и не было.

Смоленск, 20.09.2012