Когда солнце меняет кожу. Ч. 1

                Фантастический рассказ в двух частях

                Часть первая

 
 Москва, Кремль, 24 ноября 20.. года, 7.10, суббота.



   – Ну, что у нас опять стряслось? – стараясь сохранить самообладание, спросил президент России Велимир Велимирович Тропинин. – Я имею в виду плохого, конечно, поскольку ни на что хорошее уже и не надеюсь.

   Президент в последние архитревожные дни начинал работать гораздо ранее, чем  обычно. А заканчивал часто за полночь. И без выходных… События в стране и в мире не давали расслабляться и держали нервы в постоянном жёстком тонусе.

   Напротив Тропинина с папкой в руке сидел глава президентской администрации Игорь Николаевич Петров. Они давно знали друг друга и с тех самых давних пор без посторонних были на «ты».

   Петров нахмурился и озабоченно порылся в папке. Он достал оттуда компьютерную распечатку и положил её перед собой. Компьютеры он недолюбливал, считая их врагами собственного здоровья.

   – Вот последняя сводка, Велимир, – вкрадчивым и мягким голосом ответил он, – Ты прав, всё очень хреново. Учёные говорят, что солнце сошло с ума. А вместе с солнцем и у всех у нас крыша набекрень сдвинулась.

   Тропинин ткнул пальцем в «мышку», после чего внимательно прочитал на экране монитора выжимку мировых событий за последние пять с половиной часов. Это было как раз то время, пока он спал. События особо его не огорчили. Хотя и не вдохновили, конечно, тоже. Мир пылал не только в фигуральном, но и в прямом смысле слова. За прошедший календарный месяц, после стремительного начала непонятных и пугающих процессов на светиле, произошло великое множество локальных природных катастроф. Причём огромной разрушительной силы... Кроме того, практически повсеместно вспыхнули застоялые и вялотекущие до тех пор вооружённые конфликты. Даже полномасштабные войны... В Америке творилось чёрт знает что, особенно в Южной, где Колумбия с Венесуэлой сцепились между собой подобно двум разъяренным ягуарам, а в Бразилии, Чили, Аргентине и Перу в крупных городах наступил истинный хаос. В США и Канаде кое-какой порядок ещё удавалось поддерживать, хотя и там чёрное население быстро выходило из-под контроля. Полиция и национальная гвардия оказались бессильны против масштабных бунтов. Пришлось массово задействовать военных, что немного помогло ввести деструктивные процессы хоть в какие-то правовые рамки.

   Не лучше обстояли дела и в Азии. Китай фактически распался на три части, Япония оказалась на грани полного банкротства, а Индия и Пакистан начали между собой войну и даже угрожали нанести по противнику ядерные удары.

   Совершенно отбился от рук упрямый Афганистан, из которого с пожарной буквально скоростью эвакуировались, а вернее бежали бравые до сей поры натовцы. Ближний же Восток и вообще арабский мир был похож на гигантский кипящий котёл с адским варевом истерической ненависти и нешуточных угроз. В этом котле варился, но пока ещё не разваривался ощетинившийся оружием и насмерть перепуганный Израиль.

   Об Африке и говорить было нечего. Это была горячая каша злобы, густо замешанная на реках пролитой крови. Каша, которую некому было расхлёбывать. Ведь Евросоюз, а вместе с ним и блок НАТО практически приказали долго жить. В европейских столицах воцарилась настоящая паника. Экономика прочно села на мель безысходности и финансового коллапса. Угроза голода и масштабных волнений была реальна как никогда.

   Дело пахло чем-то гораздо худшим, чем керосин, и зловещая конфликтная вонь расползалась ядовитым туманом по всей планете...

   – Что там с «Тремя Иксами»? – спросил президент. – «Ястребы» скоро будут?

   «Тремя Иксами» называлось сверхсекретное военно-космическое оружие, буквально несколько дней назад доведённое вроде бы до ума российскими оборонщиками. Это был пресловутый «несимметричный ответ» русских зарвавшимся и наглым янки. О нём Тропинин туманно намекал штатовцам и ранее, когда те слишком уж сильно его допекали своей бестактной спесью. Но в то недавнее ещё время чудо-оружие не было готово окончательно, это был со стороны российского главы в известной степени блеф, ибо оружие тогда не отличалось точностью и достаточной силой. Применять его ещё месяц назад было чересчур опасно и весьма чревато. Можно было лишь опалить усы льва и тем самым не напугать его и тем более не уничтожить, а как раз наоборот – вызвать его гнев и неукротимую разрушительную ярость.

   Теперь же оборонщики клялись, что «Стрела Богов», как ещё называли это чудо демонической техники, наконец-то было отточено до необходимой степени остроты. Его потенциал обещал быть воистину колоссальным и реально сверхсокрушительным.

   – «Ястребы» сидят в прихожей, – усмехнулся обладавший чувством юмора глава администрации. – Зевают... Им назначено, – и Петров глянул на свой дорогой «Ролекс», – ровно через 12 минут.

   – Хорошо, смогу спокойно глотнуть кофе, – удовлетворённо кивнул президент, – не успел позавтракать, понимаешь. Ты кофе будешь?..

   – М-м-м… не откажусь, – согласно ответил Петров, после чего по-деловому добавил: – Я тут коррективы внёс в предыдущее расписание. В Германию на саммит, я полагаю, мы не поедем, а? Кирдык ведь саммиту.

   Тропинин только вздохнул, разливая по чашечкам горячий ароматный кофе. Разумеется, он никуда теперь не поедет. Дома дел буквально невпроворот. Нефига зря по каким-то германиям сейчас разъезжать и трепологией впустую там заниматься. Да и толку от этих саммитов и раньше-то было с гулькин хрен, а нынче и подавно – наверное, и трети от этого хрена не намеришь...

   – А эти, академики, когда будут? – снова поинтересовался он у Петрова. – Я ведь наказывал побыстрее...

   – Сразу за оборонщиками, – быстро ответил администратор, потом хлебнул чуток кофе и скривился, – Зайцев тоже напросился.

   Тропинин тоже отхлебнул слишком горячего кофе и тоже поморщился. Только премьера ему здесь и не хватало. Создавать дополнительное сопротивление в цепи власти тот умел мастерски, а чтобы по умному разрулить какое-нибудь геморройное дело, так толку от него никакого не было, один лишь пустой трёп. Короче, артист-пиарщик.
 
   Однако протестовать президент не стал, поскольку Зайцев был одним из главных его сподвижников и даже приятелей.

   Настоящих друзей у российского президента было вообще-то мало. Очень мало. Если они были вообще.

   Спустя десять минут у него за столом сидели: премьер-министр Дмитрий Альфонсович Зайцев, его первый зам по оборонке Денис Олегович Камышин, министр обороны Сюртуков, главный чекист генерал Ватрушин, а также двое представителей суперсекретного военного предприятия, которые непосредственно отвечали за разработку «Трёх Иксов».

   – Сначала выслушаем вас, – обратился президент к главному оборонщику. – Каков КПД у «Стрелы богов»? Какова вероятность того, что ими будут поражены и уничтожены ядерные силы Штатов?

   Толстый и грузный оборонщик помедлил с ответом, а потом уверенно доложил: "Процентов 97—98 можно дать смело".

   – Не более того? – в голосе президента проскользнуло недовольство.

   – Никак нет. Последние стрельбы дали именно такой результат. Так что 97—98, товарищ президент. Но за это я отвечаю.

   Дело в том, что на околоземную орбиту заранее было выведено несколько боевых спутников с «Тремя Иксами» на борту. Не далее как вчера при облёте ими территории России «Иксы» были приведены в действие строго в соответствии со скрупулёзно рассчитанной резонансной импульсной волной. Эта волна была недостаточна по мощности, чтобы запустить и взорвать ядерные ракеты и реакторы. Но она привела в активное состояние несколько десятков ядерных микрозарядов, заложенных в глубоких шурфах по всей стране. Практически везде, кроме двух случаев, произошли ядерные микровзрывы.

   – Скажите, а какова эффективность «Иксов» в деле обнаружения вражеских подлодок? – снова поинтересовался президент у разработчиков.

   На этот раз ответил второй учёный, молодой, стройный и в очках:

   – Она абсолютна, товарищ президент. «Три Икса» созданы на основе пОлевой материальности. Они видят океаны до самого дна, словно это не океаны, а аквариумы.

   – А система различения «свой-чужой» не даст сбоев?

   – В этом можете быть совершенно уверены, товарищ президент. Гарантия тут стопроцентная.

   Через минуту Тропинин отпустил обоих оборонщиков и озабоченно обратился к оставшимся:

   – Ну, что будем делать? Каковы будут ваши мнения по поводу «Часа 3Х»?

   «Час 3Х» был особым планом уничтожения США при помощи нового оружия. Как главного стратегического противника России на планете Земля. Причём уничтожения гарантированного, без риска сгореть случайным образом, вместе с клятыми янки, в ядерном бушующем аду. Об этом плане во всех подробностях знали лишь с десяток человек. Остальные, кому было положено участвовать в его разработке и осуществлении, знали лишь ту или иную его часть, но не ведали главной цели – об ударе наисовременнейшим сверхоружием по ядерным боезапасам США.

   – Разрешите мне, Велимир Велимирович, – попросил слова премьер Зайцев, как первое по значимости должностное лицо после президента.

   – Прошу вас, Дмитрий Альфонсович, – кивнул ему Тропинин.

   – Я полагаю, что применить «Три Икс» мы всегда успеем. Ведь нет никаких данных о существовании чего-либо подобного у наших друзей из-за океана. Поэтому теперь, когда у нас наконец-то появилось настоящее супероружие, можно и даже необходимо осуществить наш диктат в отношении западников и прочих врагов. Причём не грубо и нагло, а с соблюдением элементарных дипусловностей. Так им всем будет гораздо легче проглотить эту горькую пилюлю.

   – Так, – президент побарабанил пальцами по столу. Секунд пять он молчал, после чего снова обратился к собравшимся:

   – Как думают остальные? Давайте вы, Денис Олегович, – и Тропинин указал взглядом на Камышина.

   У Камышина была кличка Весёлый Бультерьер. Его напор, агрессивность и мёртвая хватка были хорошо известны не только в стране, но и за рубежом. Как и его гибкий подвижный ум, и умение красноречиво выражаться.

   – Однозначно надо ударить! – безапелляционно отрубил он. – Причём по всем без исключения объектам. Кроме атомных электростанций, разумеется. Безо всякой там канители и соплей. А потом уже будем говорить с теми кто останется в живых. Тогда уж точно договоримся.

   – Хорошо, – Тропинин пометил что-то ручкой у себя на листке бумаги. – В смысле хорошо не то, что вы только что предложили, а просто так, для связки слов. Ударить, говорите? А какова вероятность того, что мы тем самым не зачумим всю земную атмосферу и океаны? Ведь это же огромное количество атомных взрывов произойдёт. Подует ветер, или с течением принесёт – и мы всю эту дрянь будем иметь у себя… Что говорят по этому поводу учёные?

   – Ну-у... – несколько замялся Камышин, – говорят разное. Ничего хорошего, в общем-то, нас не ждёт… Но зато с главнейшим нашим врагом будет покончено. А некоторые ядерные сумерки, я считаю, мы как-нибудь переживём.

   Тропинин кашлянул. Нет, у него не запершило в горле. Просто он хотел показать таким примитивным образом, что предложение зама по оборонке ему не слишком понравилось.

   Далее высказались Сюртуков и Ватрушин. Первый более склонялся к идее Камышина, второй отвечал уклончиво, как то делать чекисту и полагалось. Он рассмотрел вкратце плюсы и минусы обоих вариантов, предоставив делать окончательные выводы президенту.

  Обсуждение архиважного дела длилось более часа и постепенно зашло в тупик. Тропинин по складу своего характера не был сверхрешительным. Тем более его нельзя было назвать авантюристом. Он привык долго всё взвешивать и обдумывать ситуацию со всех возможных сторон, и вовсе не любил наобум махать шашками.

   В конце заседания он взял слово и подвёл черту под высказываниями своих подчинённых:

   – Ну что, господа-товарищи, по-моему, гонка вооружений дошла до своего логического конца. Здесь ключевое слово не «логический», а как раз «конец». Пришёл Мишка – и нам всем крышка! Ситуация предельно опасная и неоднозначная... Мы изобрели такое оружие, которое нажатием одной кнопочки может взорвать к чертям собачьим всю нашу планетку. Да-а, дилемма... Короче, так – подождём пока. Гнать коней нам теперь ни к чему. Мы вроде как приехали. Гляньте, что в мире творится!

   Все согласно и озабоченно закивали головами.

   – Ладно, товарищи, все свободны. Кроме Сюртукова. Останьтесь, Сергей Леонидович!

   Министр обороны был весьма крупным неинтеллигентного вида мужчиной. Он был давним знакомым Тропинина и пользовался полным его доверием.

   – Сергей, – глядя министру прямо в глаза и тем самым как бы втягивая его в свою властную орбиту, сказал президент. – Держи  «Божьи» свои, или чёртовы, лучше сказать, «стрелы» наготове. Боевая номер один! Понял?

   – Понятно, товарищ президент. Всё и так готово. Дело за тобой. Моментально исполним любой приказ!

   – Хорошо, иди работай. Чуть что малейшее с «Иксами» – сразу звони. Сразу! В любое время!
 
   – Есть!
 
   После встречи с руководством Тропинин сразу же принял учёных. На встречу с ним были приглашены три человека: главный астроном России, директор Института Солнца и его собственный особый советник по космобиоритмологии. О существовании последнего мало кто знал, а в СМИ инфа о его существовании так и вообще не просочилась ни разу. Потому что этот советник был... колдуном. Да-да, самым настоящим колдуном или там шаманом, правда, с погонами генерала и с двумя докторскими научными степенями в кармане.

   – Хочу сразу вам сказать, – деловито начал президент. – Я не учёный. Тем более не астроном. Прошу не излагать мне научных истин и теорий. Говорите максимально общо и образно, как будто перед вами сидит простой обыватель. Так будет лучше со всех сторон. Итак, что там с нашим красным солнышком не так как надо?

   Отвечать он велел директору Института Солнца.

   – Видите ли, господин президент, – начал тот, пытаясь подыскать слова попроще, – на солнце происходит нечто совершенно небывалое. Неделю назад в его центре была зафиксирована маленькая ослепительная точка. С тех пор она значительно разрослась и продолжает быстро расти… Площадь новой зоны уже значительно обширнее площади диска Юпитера, самой большой планеты солнечной системы.

   – Что такого особенного в этой зоне? – нетерпеливо перебил его президент, глянув мельком на настенные часы. Было без пятнадцати минут девять.

   – Всё! – выпалил в ответ директор. – Решительно всё, господин президент. Может быть, вы знаете, что солнце на снимках было похоже на этакий колоссальный апельсин. Так вот, в новой зоне его поверхность совсем другая. Она абсолютно чиста и однородна! Ни ямочки, ни бугорка! И сияет солнце в этом месте значительно ярче и необычнее прежнего... Но это ещё не всё. Вокруг нового образования солнце буквально почернело, образуя своеобразный обод округлой формы, да и вся оставшаяся поверхность светила значительно, по сравнению с прежним состоянием, потускнела. Это невиданный доселе феномен! Никем и никогда не виданный! Даже летописи о подобном явлении умалчивают.

   – И что же? Чем это грозит для всех нас?

   – Я полагаю, это очень опасно. Очень!.. Известно, что Земля обладает исключительным по силе магнитным полем. Но и оно еле-еле выдерживает чудовищное увеличение потока заряженных частиц, несущихся к нам от солнца. Вы, наверное, видели северное сияние вчера и сегодня ночью?

   – Нет, не видал. Но мне об этом говорили.

   – Это редчайшее для наших широт природное явление! Уникальное явление! Но это ещё полбеды, поскольку северное сияние наблюдалось прошедшей ночью даже в тропиках.

   – Скажите, – вновь перебил его Тропинин, – это всё как-то сказывается на здоровье и самочувствии людей? В том числе на их психике?

   – Безусловно, сказывается. И ещё как сказывается!

   – Положительно или отрицательно?

   – Конечно, отрицательно. В первую очередь, на больных и ослабленных людях. Нам докладывали статистические данные о резко возросшей смертности именно в последние неспокойные дни. Смертность выросла в десять раз, господин президент. И это, конечно же, совсем не случайно.

   Президент открыл лежащую перед ним папку и вынул из неё листок бумаги. Он передал листок сидящему поближе к нему академику.

   – Вот, взгляните, пожалуйста. Это данные о необъяснимом увеличении смертности среди заключённых в тюрьмах и изоляторах. Видите – кривая смертности ЗК резко задирается вверх. Скажите, это может быть как-нибудь связано с солнечными аномалиями?

   Оба учёных сосредоточенно уставились в график, и короткое время молча его изучали. После чего согласно закивали головами.

   – Определённая связь, я думаю, тут налицо, – ответил за обоих главный астроном. – Ибо начало увеличения смертности данного контингента людей в точности совпадает с появлением на солнце загадочного светлого пятна. Хотя, делать окончательные выводы я бы не стал. Слишком мало данных имеется в нашем распоряжении.

   – Хорошо. Спасибо! Вы свободны, господа.

   После ухода учёных Тропинин обратился к своему советнику:

   – Ну, что скажешь, Арсений? Твоё мнение по всей этой катавасии...

   Советник-космобиоритмолог был ровесником президента. Они знали друг друга ещё со времён молодости, когда никаких высоких постов ещё не занимали. Оба, случалось, помогали друг другу в трудных ситуациях, и это очень их сблизило. Кроме того, они гармонировали между собой и родственными психотипами.

   Генерал Арсений Милевский был худощавым среднего роста мужчиной с совершенно седыми волосами и довольно смуглой кожей. Одет он был просто, в синие джинсы и сине-красную клетчатую рубашку. Никто и никогда не видел его облачённым в мундир генерала.

   – Успокойся, Велимыч – усе сядем... – усмехнувшись, ответил он. Генерал был выраженным сангвиником, поэтому не переставая балагурил и острил. Даже в самые напряжённые стрессовые моменты он находил возможность для шуток и юмора. За что и был, кстати, высоко ценим самим президентом. – Однако надо признать, положение дрянное. Даже очень дрянное... И это, скорее всего, у нас ещё цветочки расцвели. А ягодки вызреют чуть попозже.

   – А вдруг и вправду конец света наступает, а? – тоскливо спросил Тропинин. – Что-то у меня паршивые предчувствия...

   – Отчего же конец – может, только начало? – цитатой из известного мультика ответил генерал. – Просто, началась солнечная или огненная трансмутация, камарад президент. И, я гляжу, не всем она пришлась по нраву, ох, не всем...

   – Уф, что-то башка разболелась, – потёр виски Тропинин. – Наверное, опять давление. Понимаешь, четвёртую ночь дома не был. Тут ночую.

   – Погоди-погоди. Сиди смирно, – воскликнул Милевский, после чего порывисто вскочил со своего кресла и подошёл сзади к приятелю. Он плавно поводил у него над головой сильными ладонями, а потом энергично махнул руками вниз, словно стряхивая с головы президента невидимую паутину.

   – Ну как? Теперь легче?

   – Да, немного...

   – Ничего особенного с тобою не происходит, – глубокомысленно изрёк советник, – Но твоя тонкоматериальная сущность, она же по-другому душа, находится в чрезвычайном напряжении. И это совершенно в данной нестандартной ситуации нормально. Без паники, товарищ главнокомандующий. У меня тоже внутри дико муторно.

   Президент Тропинин не был глубоко верующим человеком. Он относился ко всем видам религии чисто по-материалистически. То есть, он знал о реальной силе религиозных систем, выражающейся в мощном организующем и идеологическом их влиянии как на массы людей, так и на отдельных индивидуумов. Высший же аспект религиозных доктрин казался ему не чем иным, как заумью, граничащей даже с чем-то слегка шизофреническим. Поэтому Тропинин избегал высказывать своё мнение по поводу всяческих вер, одновременно с этим стойко и терпеливо отправляя положенные главе государства по должности религиозные обряды.

   Однако Милевскому он верил. Верил и всё. Тому давным-давно удалось убедить недоверчивого и довольно скрытного президента в силе и реальности всяких тонких малоизученных материй.

   – Я бы попросил тебя никуда не уходить, Арсений, – обратился Тропинин к генералу. – Ты будешь нужен мне здесь. Я так чувствую, что будешь...

   – Яволь, камарад президент! – щёлкнул каблуками Милевский. – Разрешите отлучиться до витру?

   –Хэ! – усмехнулся Тропинин. – Иди, иди уже! Будь в своём кабинете. Если понадобишься, вызову немедленно.
 
    Милевский не спеша удалился.

   А события в стране и за рубежом внезапно побежали наперегонки, торопя одно другое, и вскоре все информационные агентства поглотил вал сенсационных и пугающих новостей.

   В Москве на 10 часов утра было назначено время для проведения сразу нескольких митингов активизировавшейся оппозиции. На Болотной площади планировалось выступление завзятых либералов и противников «оголтелого и антинародного режима Тропинина». Но дела там, да и вообще везде, пошли совсем не по сценарию. Они, дела то есть, пошли отчего-то вкривь и вкось...

   В 10.30 президенту доложили следующее: на митинги собрались несколько сот тысяч возбуждённых и всем недовольных людей. Это было намного больше заявленного числа, но ничего поделать было уже нельзя.

   – Чёрт, таки проворонили мы момент, – озабоченно сказал Тропинин Петрову. – Надо было ещё вчера издать указ о чрезвычайке. На всякий случай подготовь-ка его,  Игорь.

   – Да, вообще-то, всё уже готово, товарищ президент. Мы же это с тобой обговаривали. Осталось только подпись тебе поставить.

   – Хорошо, неси сюда. Что там, на митингах конкретного происходит?

   На главный митинг пришли: бунтарь-блогер Невольный, бывший праводелец Немчурин, бывший же шахматный гений Гаспарян и ещё несколько известных в либеральной тусовке настырных персон. На другом митинге с горячей речью выступил перед своими сторонниками  суперпупероратор Жирняцкий, а ещё на другом на трибуну влез лидер социал-коммунистов Загонов. И тот и другой превзошли в экзальтации и раже самих себя. Хуже всех, впрочем,  повёл себя Загонов. По мере своего длинного выступления он явно всё больше и больше возбуждался. Покуда, таким образом, полностью не слетел с катушек и не призвал толпу идти на Кремль, чтобы «заставить антинародную власть пойти на согласие с народом и объявить о досрочных и справедливых президентских выборах!»

   – Он что, совсем что ли тронулся? – спросил Тропинин у Петрова, наблюдая по телевизору за Загоновым. – Какие выборы?!.. Он что, очумел там, или тяпнул лишнего спозаранку?!

   Однако и Жирняцкий в нагоне политволны ничуть от Загонова не отставал. Он тоже настропалил разъярённую ораву принудить «продажную власть» срочнейшим образом провести «настоящие, а не опереточные» выборы в Думу и до кучи выборы президента, а кроме того призвал Тропинина срочно уйти в отставку, поскольку «он не справился с управлением государства в принципе и совсем!»

   «Ладно Загонов, а этот-то чего из себя корчит? – с немалым раздражением подумал о Жирняцком Тропинин. – Тоже мне, шоумен хренов!»

   Просто Жирняцкий не был истинным оппозиционером. Он лишь мастерски играл роль самого изо всех недовольного и крутого. Однако его тёмный, невидимый для глаз посторонних хвост был давным-давно зажат твёрдым каблуком действующей власти. И тому были свои скрытые от непосвящённых причины.

   Во многих местах огромного города начали также быстро собираться кучки каких-то подозрительных личностей, там тоже выявлялись свои лидеры и водилы, выкрикивавшие в искорёженные рожи собравшихся самые необычные, даже полностью сумасбродные идеи и лозунги. Был озвучен лозунг «Бей пидарасов!». Но это ещё понятно. Когда же прозвучало в одном месте «Бей натуралов!», то даже видавшие виды омоновцы поразевали вначале рты. И, что было странно, толпа ловилась на этот дешёвый популизм и даже откровенную социальную шизу, после чего наполнялась нездоровой ярью и суетливой агрессивной деловитостью.

   Короче, вскоре начали бить стёкла в витринах и переворачивать в бешенстве все подряд автомобили.

   Назревал русский бунт, бессмысленный и беспощадный...

   В 10.40 президентом Тропининым был срочно подписан указ о Чрезвычайном Положении. Все силы правопорядка, а также стоявшие наготове войска были брошены на разгон и ловлю осатаневших вконец демонстрантов и хулиганов.

   А в 11.05 к президенту ворвался начальник его личной охраны. Генерал Власов был встревожен.

   – Товарищ президент, – обратился он к шефу, – только что сообщили из Ново-Огарёва. Там бунт! Понаехали на машинах и автобусах какие-то отморозки и начали захватывать особняки. Толпа вооружена холодным и даже огнестрельным оружием. Происходят многочисленные перестрелки между этим отребьем и охранниками зданий. Но явный перевес на стороне нападающих. Есть жертвы...

   – Немедленно усилить охрану моего дома! – без раздумий отрезал Тропинин. – Немедленно!

   – Уже!.. Уже усилили. Я только что направил в Ново-Огарёво подразделения спецназа с бронетехникой. И ещё вертолёты... Ситуация возле вашего дома под контролем, товарищ президент.

   – Хорошо, Иван. За безопасность моей семьи ты отвечаешь лично.

   – Есть лично! Понял. Будут ещё какие-то распоряжения?

   – Пока нет. Иди!

   После того, как Власов удалился, Тропинин немедленно позвонил жене. Жена почти сразу же сняла трубку. Её голос, как определил, президент, выдавал очевидное и сильное волнение. Даже явные истерические нотки проскальзывали в её сбивчивых словах:

   – Велимир, не хотела тебя беспокоить... то есть, хотела тебе сама  уже звонить. Тут творится что-то ужасное! Горят дома. По-моему это у Серёгиных и Дальских, отсюда трудно определить. Тут восстание, Велимир! Что происходит?! Почему не могут справиться с какими-то бандитами?! Я страшно опасаюсь за всех. За себя нет, ты не думай, ты не бойся... Ты же президент, чёрт тебя побери! Ну, наведи же порядок, в конце концов!

   – Успокойся, Люда, всё будет взято под контроль. Уже очень скоро, – с наигранной уверенностью в голосе сказал Тропинин. – Настроение у тебя должно быть пободрее – ко дну ведь пока не идём. Просто... весь мир, Люда, сошёл с ума. Весь мир, понимаешь?..

   – Какой мир, Велима, что ты городишь?

   – Возьми себя в руки, Людмила, – с некоторым нажимом ответил Тропинин. – Всё что надо, мы сделаем. И уже делаем... Скоро к вам прибудут дополнительные подразделения спецназа. А мир... так люди ведь сходят иногда с ума? Сходят. Почему бы и миру когда-нибудь не слететь с катушек? Такое, видно, иногда случается. Правда, не часто. Нам повезло это увидеть... Прости, дорогая, но у меня срочные дела. Успокойся, не гони волну. Держись! Целую!

   Он почувствовал, что жена немного, но всё-таки успокоилась. Он её знал как никто. Так что цель была достигнута. От души у него немного отлегло.

   Однако закон природы гласит: цветочки рано или поздно должны превратиться в ягодки. И часто эти ягодки бывают отнюдь не сладкими. Напряжение в природе, а значит и в обществе росло как на дрожжах. Губернаторы с мест сообщили о всёвозрастающих беспорядках. Против взбесившихся агрессивных толп были брошены все силы правопорядка, а где это не помогало, были введены регулярные войска. Однако и среди солдат вдруг начали выявляться некие заправилы, которым удалось даже перехватить кое-где кормила власти у законных командиров. Появились и солдатские банды. Количество человеческих жертв по всей стране увеличивалось неудержимо...

   Тропинин чувствовал себя всё хуже и хуже. Казалось, мозг его медленно оплавлялся в некоей незримой гигантской микроволновке. Глаза болели. Во рту было сухо. Температура тела постепенно возросла до 38,5 градуса. Усилилось кровяное давление. Голова работала всё менее чётко.

   – Удалось разогнать митинги? – спросил он у дежурного штабного офицера.

   – Никак нет, – энергично ответил тот. После чего подробно проинформировал президента о ходе операции.

   – Буза! – коротко прокомментировал события Петров. – На митингах собралось миллиона полтора, самое меньшее. Впрочем, кто там их считал...

   Президент включил пультом ТВ. Так, новости, опять новости... опять... Чертовщина! Похоже было на то, что весь мир охватила чудовищная новостная лихорадка. Все плановые передачи практически везде были отменены. С телеэкранов лились сплошным потоком всевозможные плохие и очень плохие новости и велись сумбурные путаные репортажи.

   На большом плоском экране президентского телевизора возникло знакомое лицо. Так, это Жирняцкий. Интересно, интересно... О, боже! Да что он там лепечет, немного послушав, подумал с каким-то остервенением Тропинин?! Что он, паразит, несёт?!

   Ему вдруг стало душно. В глазах потемнело от почему-то нахлынувшей на него обиды и гнева. Душа президента как-то съёжилась и уменьшилась, казалось, в своих размерах. Его крепкая психика пошатнулась. Из глаза выкатилась горькая, чисто детская слеза.

   – Эй, вы там – срочно мне машину! – каким-то тонким, нехарактерным для себя голосом потребовал он. – Я сейчас же поеду на этот проклятый митинг. Я им докажу!.. Я...

   Он захрипел и рванул воротник рубахи. Несносный галстук давил шею и не давал толком дышать... К нему тут же подбежали, подхватили на руки и бережно уложили на диван. Быстро подошёл врач с уколом, потом в кабинет вбежал и Милевский. Врач закатал президенту рукав и вколол ему какое-то стимулирующее лекарство.

   Однако главе государства лучше не становилось. Его лицо покрылось бисеринками пота. Он часто и поверхностно дышал.

   – Погодите, я мигом, я сейчас! – вскричал не своим голосом Милевский и пулей вылетел из кабинета. Через минуту он вернулся, неся в руках цветастый термос. Он быстро отвинтил крышку и, взяв со стола стакан, наполнил его тёмной дымящейся жидкостью. Затем он осторожно приподнял голову президента и влил ему в рот немного этого колдовского пойла.

   Тропинин глотнул его и поперхнулся.

   – Пейте, Велимир Велимирович! – властно приказал советник. – Пейте до дна! Вам обязательно станет легче – обещаю!

   Тропинин подчинился и выпил жидкость крупными глотками. При этом он сильно и брезгливо морщился. Пойло, очевидно, было ему не по нраву.

   – Тьфу ты, какая дрянь! – выдавил он сипло из себя. – Коровья моча, не иначе.

   Однако стакан был пуст.

   Все с надеждой и тревогой глядели на гаранта конституции. Всегда подтянутый и спортивный мужчина выглядел на этот раз явно неважно.

  Внезапно президент сильно побледнел.

   – Мне что-то худо, – произнёс он вяло. – Меня сейчас вырвет... В туалет... Мне надо в туалет.

   Милевский и Власов подняли Тропинина и под руки увели его в туалет. В ту же минуту их подопечным овладела неудержимая, выворачивающая буквально наизнанку, рвота.

   Рвота длилась с остановками несколько минут. Потом Тропинину сделалось лучше. Даже значительно лучше. Он умылся и вытерся полотенцем. Затем вернулся в кабинет. Способность связно соображать и эффективно командовать постепенно к нему вернулись.