Короткие дружбы

Короткие дружбы



Дарина Сибирцева



Сказать по  правде,  найти  друга  нелегко!
Нелегко?  Вернее  сказать, невозможно.
           Проспер Мериме  «Этрусская ваза»




– Нет, я не верю, – Алька никак не могла проглотить застрявший в разбухшем горле слезливый комок, – дружба, настоящая, существует, и мои друзья…

Она  беспомощно перебирала руками прижимаемые к сердцу листы письма, длинные как папирус, усеянные наивным  детским почерком. Бесстрашно сверкая зелеными глазищами, Аля готовилась броситься на амбразуру ради дружбы, не хуже самого отважного советского героя.

– Глупенькая моя девочка, в пятнадцать и я наивно верила в дружбу.  Всё заканчивается в момент  произнесения ненужных и не ожидаемых друзьями слов.

Надежда Петровна гладила бельё, и устало поглядывала в сторону взъерошенной от растерянности дочери. Перевернув простыню, она вздохнула и с горечью произнесла:

– Хочешь, расскажу тебе историю "великой" дружбы?

Алька, бережно положив письмо на секретер, взяла учебник математики за девятый класс и стала нервно тискать его. Через минуту решительно села на тахту и выдавила, пытаясь изо всех  сил сдержать слёзы:

– Расскажи.

 Она слушала мать покорно, из вежливости, упрямо поджав губы и недоверчиво наклонив голову. Но по мере течения рассказа, глаза её загорелись против воли любопытством и ожиданием. Алька съеживалась от тяжести свалившейся на неё откровенности, но во взгляде её сквозил интерес, старательно пробивавшийся сквозь видимое равнодушие.


***


Мы с Аней родились и выросли в одной деревне. Постепенно сдружились и, как тогда говаривали, стали «не разлей вода». Аннушка выделялась среди одноклассников  необыкновенным умом и красотой, и не  знаю уж почему, в закадычные подружки выбрала меня: обычную, худющую, хулиганистую и взбалмошную девчонку. Я любила её, она мне всегда казалась идеалом: примерная, строгая, справедливая, величественная, как королева. Ни одного изъяна не найдёшь.

После войны мы особенно тянулись к учёбе, но у всех получалось по-разному. По способностям. Я училась неровно: суетливая, торопливая, недалёкая. Аннушка училась на одни пятёрки, всем на зависть.Да и могло ли быть иначе? Я преклонялась перед ней и гордилась её дружбой.

Ближе к окончанию школы мы с Аней стали мечтать о медицине. Профессия врача тогда была в почете. Но после десятилетки наши пути разошлись. Семья смогла отправить её в столичный медицинский институт. Я, со средним аттестатом и бедной матушкой, выбивающейся из сил, чтобы поставить на ноги нас с сестрой, поехала работать в район и поступила в техникум, на заочный факультет. Денег в моей семье, отправить меня учиться в столицу, да ещё на дневной факультет, не было.

Анна благополучно окончила медицинский институт и осталась в столице, успешно сочетая научную карьеру с работой. Я мыкалась по провинциям в поисках заработка и вскоре вышла замуж. Остановилась на скромной профессии бухгалтера.

Несмотря на время и расстояния, мы с Аней часто переписывались и нередко виделись. Казалось, нашей любви и дружбе не может помешать ничто. Но я ошибалась.

Нам было уже за тридцать, когда я родила тебя, второго ребёнка в счастливом браке. Жили мы тогда в N-ске, маленьком областном городке. Жили плохо, скудно, бедно, но весело, гордо и с надеждой на лучшее. В те годы мои переживания за Аню: у той никак не складывалась личная жизнь, нарастали. Сколько общих слёз по этому поводу было нами выплакано в редкие встречи и на страницах писем. И вдруг…

Письмо от Аннушки дышало счастьем, когда она описывала свою неожиданную встречу в столице с нашим бывшим одноклассником и земляком Ваней Горячевым. Тем самым Ванькой, которому мы когда-то и руки не хотели подать. Были и в нашей деревне такие отщепенцы. Ванька рос мошенником, хулиганом и двоечником. Редкий пройдоха, с выразительной отталкивающей внешностью – кругленький коротышка с заговорщицки-лукавым выражением на белёсом лице. Семейка была ещё та. Деда его так все и звали в деревне – Уголёк-стукачок: в страшные тридцатые по его навету многие отправились на «черных воронках» в район отсиживать за пустое. Всю семью Горячевых в деревне ненавидели и сторонились. А про Ваньку земляки так и говорили: «Недалече яблочко от яблони упало».

Аня писала: несмотря ни на что, ей приятно встретить Ваньку и она уверена – он изменился в лучшую сторону. Я ответила сдержанным письмом и посоветовала быть осторожнее с Горячевым, на всякий случай.

На какое-то время письма от Анны пропали, а затем пришло письмо с приглашением на их  с Ванькой свадьбу. Оно дышало надеждой. Я не верила своим глазам, и судорожно перечитывая письмо в десятый раз, просто леденела от ужаса. Если бы я так хорошо не знала Ваньку и его семью. Если бы я отлично не помнила, как сама Аня отзывалась о нём и его семействе! Мне казалось,что это дурной сон.

Аня была мне слишком дорога, я очень её любила и написала то роковое письмо. Это был крик души: «Дорогая,- писала я,- неужели ты всё забыла? Опомнись, кто ты, а кто он!» Анна, к тому времени, была доктором медицинских наук, а Ванька – шофёром. «Неужели, ты забыла,  из какой он семьи?»

Умывая письмо слезами, я просила её во имя себя самой не совершать непоправимой ошибки.


***

– А дальше? – Алька изо всех сил старалась скрыть охватившее её волнение и любопытство, и впилась глазами в раскрасневшееся от воспоминаний мамино лицо.

– А дальше…– Надежда Петровна грустно водила утюгом по гладильной доске,– дружба  кончилась. Аня вышла замуж за Ваньку, так и не простив мне того письма. На свадьбу я не поехала, и переписка наша прекратилась. Я считала моё последнее письмо Ане ошибкой, но не могла простить и её молчание.  Иногда, я узнавала о подружке от общих друзей  и родственников. Спустя годы, она неожиданно прислала мне письмо  с фотографией дочери, рожденной в браке с Ванькой. Я вяло ответила, но переписка всё равно прекратилась.


Алька долго молчала, пытаясь переварить в юношеском уме  услышанную историю.

– Это ничего не значит,– запальчиво заявила, наконец, она.– У меня всё будет по-другому. Это единичный случай,– твердила Алька, как заклинание, пытаясь убедить саму себя, что у неё всё сложится иначе.

Ох уж эти взрослые, думала Алька, они способны отчаянным прагматизмом убить любую веру в мечту.


***


Алевтине не удалось, несмотря на беззаветную веру в лучшее и массу приложенных сил, сохранить дружеские отношения со всеми, кого она так любила в юности и молодости. Судьба разбросала её друзей по всей стране. Но и те, кто жил с ней рядом,  с годами всё меньше выражали желание общаться. Задавленные проблемами и невзгодами бывшие друзья крутились в вареве своего маленького семейного круга.

С любимой подругой юности, которую Алька так безумно когда-то любила, они разошлись тихо и без повода. Постепенно встречи их становились всё реже, а затем,  прекратилась и переписка. Алька часто думала о маминой истории, она запала ей в душу. Старый ли разговор с матерью подорвал  её веру в дружбу, или это случилось само собой, она так и не разобралась.


***

Спустя годы, когда мама давно неизлечимо болела, сестра как-то сказала вернувшейся домой Алевтине:

– Тут звонили якобы мамины старые друзья: Анна Андреевна и Иван Александрович. Хотели её повидать. Но я не разрешила им приехать, сказала, что мама очень плохо себя чувствует. Что за люди? Впервые о них слышу. Мама в таком состоянии. А вдруг разволнуется и случится самое страшное.

– Отказала?– что-то острое кольнуло Альку в самое сердце.– А если… мама сама хотела бы видеть этих… друзей?

– Я не могу рисковать жизнью и здоровьем матери ради чужих людей,– отрезала сестра. Она никогда не меняла своего мнения и была непреклонна в своих решениях.

Алька провела рукой по седеющим волосам, но перечить сестре, как обычно, не посмела. Только  к первой занозе,  когда-то воткнувшейся в сердце из-за этой истории, добавилась и вторая.