47. Рассказы бабушки Нади

47. Рассказы бабушки Нади

Серёжа запомнил слова бабушки и на следующий день напомнил ей об обещанном рассказе.
И она выполнила своё обещание, посвятив много вечеров рассказам о своей блокадной жизни в Ленинграде.
Иван тоже слушал её истории, отмечая про себя бабушкин такт и умение щадить чувства маленького внука, избегая в рассказе картин жестокости. При этом проявление милосердия людей по отношению друг к другу в её рассказе было главным.
Через эти трогательные рассказы ему стала понятна картина блокадной жизни, о которой она не смогла рассказать сыну ранее.
Он узнал, что письма, посылаемые ею в Златоуст, возвращались к ней обратно, потому что Ленинград оказался в полном окружении. После гибели её мужа Надежда Петровна записалась в отряд сандружинниц и в замерзающем голодном блокадном городе спасала детей, хоронила погибших и умерших ленинградцев, сбрасывала зажигательные бомбы с крыш, направляла людей во время артобстрела в убежища, спасала город от эпидемии заразных болезней.
Она рассказывала о том, как холод, ставшем каким-то внутренним стержнем в человеке, пронизывал насквозь всё тело, руки и ноги отказывались служить.
 И всё же хотелось жить. И ленинградцы, не смотря на это, стояли в очередях у раздаточных пунктов за своим хлебом, а, потом, вооружившись ведёрками, кувшинами и бидонами, медленно шли к водопоям. Они вовсе не думали о том, что из-за недостатка сил, не смогут возвратиться обратно в свои дома, хотя многим из них было суждено остаться на улице навсегда.
Кто видел этих людей, тот поражался их бледности и необычности. Одни из них были высохшими и казались скелетами с лицами, похожими на черепа мертвецов с оскаленными передними зубами, а другие распухали и блестели так, как будто покрывались лаком. Только мозг продолжал работу, потому что они верили, что им удастся прожить хотя бы ещё один день. От холода, голода и истощения в конце декабря сотни тысяч ленинградцев погибли.
Рассказывая внуку истории из её блокадной жизни, бабушка искусно обрабатывала и тщательно отбирала свои воспоминания.
Первый рассказ она посвятила своей соседке по квартире Вере Николаевне, доброй женщине, до войны часто заходившей вечерами в гости. Но в дни блокады из-за недоедания она неожиданно быстро стала слабеть и много времени проводила в постели. Её муж Михаил Кузьмич продолжал работать и каждый день с утра уходил на завод. По дороге он заходил в магазин, получал на свою и её карточку хлеб и вечером возвращался домой. Хлеб делили на три части и в определённое время съедали по кусочку, запивая чаем. Воду согревали на печке «буржуйке», в которой по очереди жгли стулья, шкаф, книги. Муж обычно сообщал ей все новости блокадной жизни, а она незаметно подкладывала ему кусочки своего хлеба, считая, что рабочему человеку нужно есть больше. Он же не любил такую жертву от неё, и если замечал это, то очень сердился, считая, что жена не должна ущемлять себя. В середине ноября Михаил Кузьмич не вернулся с работы. Не находя себе места, Вера Николаевна всю ночь прождала его и на рассвете, с большим трудом одевшись, постучала к Надежде Петровне, попросив её помочь найти мужа. Надежда Петровна уже собиралась на работу, но согласилась пройти путь, по которому тот каждый день ходил на работу. Было ещё темно, но, пройдя по набережной с полкилометра, она издали на снежном парапете увидела тёмное пятно. Человек не дошёл до дома всего несколько сот метров. Михаил Кузьмич, укутанный длинным шарфом, лежал уткнутым в звенья чугунной решётки набережной. Вместе с ним были хлебные карточки, но хлеба не было. Надежда Петровна перевезла его тело в пункт сбора погибших ленинградцев. Через несколько дней не стало и соседки, не выдержавшей разлуки с мужем.
Обходя дома в поисках осиротевших детей, бабушка вместе с другими женщинами спасала детей, обречённых на гибель. Люди умирали семьями, а живые дети оставались жить один на один со смертью. Это было массовым явлением, поэтому такая жестокость судьбы стала привычной.
Она рассказывала, что в дни блокады к некоторым людям постепенно подкрадывалось страшное чувство безразличия к жизни: изнуренные лишениями, они теряли интерес к себе. Такие ленинградцы таяли на глазах и умирали, и было много примеров, когда физически крепкие люди, падая духом, впадали в депрессию и быстро умирали. Так случилось и с её соседкой Верой Николаевной.
Но были и другие люди, к числу которых она причисляла и себя,  находившие в себе силы трудиться и сопротивляться смерти. В этих жестоких испытаниях важно было понять: чтобы выжить, нельзя поддаваться апатии.
Бабушка рассказала Серёже и о найденной в одной из ленинградских квартир девочке Тане, у которой от голода наступила самая тяжелая форма дистрофии. Она по всем показателям должна была бы умереть, но выжила только потому, что очень хотела увидеть свою сестренку-грудничка, эвакуированную из Ленинграда на «большую землю» до начала войны.
У Надежды Петровны тоже сохранилась удивительная воля к жизни, и она никогда не паниковала, например, по случаю того, что бомба попадет именно к ней в дом. Она уверяла себя, что это не произойдёт, и ежедневно заставляя себя делать своеобразную зарядку души, заключавшуюся в том, чтобы каждое утро повторять: «Январь пережили, февраль переживем, а в марте запоем»! Запоем, то есть, будем спасены.
 - «Надо всегда отгонять от себя плохие мысли»,- учила она внука.   
Серёжа слушал её рассказа, словно завороженный, и требовал их от бабушки каждый вечер.
Однажды она рассказала о детях детского дома, которые перестали бояться бомбёжек. Она уверовала воспитательницу детского дома Светлану Ивановну тому, что детей в детском доме при бомбёжках хранит святой Пётр, покровитель Ленинграда, и посоветовала ей, чтобы детки молитвенно складывали ручки и читали четверостишие: «Снаряды, снаряды, вам падать не надо, на наш Ленинград, на наших ребят». Когда бомбы страшно выли, а снаряды оглушительно свистели, дети, твердя эту просьбу до окончания сигнала отбоя воздушной тревоги, отвлекались, что помогало им без боязни переждать ужас момента.
Во время таких бабушкиных повествований Серёжа словно проживал её жизнь, прижимался к ней, гладил её по щеке, говоря:
-«Бабушка, я тебе помогу спасать детей. Я уже большой».
Надежда Петровна рассказала ему и о спасённой ею двенадцатилетней девочке Вале, оставшейся лежать в своей квартире одной среди умерших родных людей. Валя выжила и позже рассказала о том, как на её глазах покидали жизнь мама и брат Женя. Надежда Петровна пересказывала эту историю со слезами на глазах. За хлебом всегда ходила она, потому что Женя был ещё маленьким, а мама была тяжело больна. Однажды Валя получила хлеб сразу за три дня вперёд. Обрадованная этим, она несла в руках девять аккуратно отрезанных кусочка каждый весом 125 граммов и смотрела на них так, что слюнки текли изо рта. Рука тянулась отщипнуть крошечку и положить в рот, но она этого не сделала, ведь мама и братик дома ждали эти кусочки, в которых заключалась их жизнь. Но неожиданно к ней подскочил какой-то мальчишка и стукнул её по рукам снизу. Хлеб разлетелся в стороны. Мальчик кинулся его поднимать, сразу запихивая кусочки себе в рот. Съев хлеб, он убежал, а Валя, остолбенев, ничего не могла сделать и сказать от неожиданности, обиды и бессилия. Присев на корточки, она заплакала и долго не в силах была подняться. Сознание вернулось тогда, когда девочка подумала о маме и братике. Их семью тогда спас клей, который Женя случайно обнаружил в подвале. Мешочек столярного клея, купленный когда-то отцом для строительных работ и ремонта мебели, стоял в тёмном углу подвала. Мама научила дочь варить из клея кисель. Девочка приносила ведро снега, ставила на огонь, а пока он таял, делила плитку клея на четыре части, заваривая каждую из них. Казалось, было очень вкусно, особенно когда кисель был горячим. Соседи даже завидовали им, говоря, что при таком-то богатстве, как клей и лампадное масло, голодная смерть им точно не грозит. Однако, это было не так. Первым не выдержал Женя. В последние дни он еле двигался, с трудом говорил. А когда Валя принесла из магазина пятьдесят граммов яичного порошка, полученного по их детской карточке, и, сделав яичницу, угостила его, он через несколько часов умер. Долгое время его тело лежало рядом с маминой кроватью. Но вскоре умерла и мама. Валя тоже очень ослабла и перестала выходить из квартиры. Там её и обнаружила Надежда Петровна, лежавшей среди тряпок на кровати. Почти невесомую, она отнесла девочку в детский дом, где о ней позаботились воспитатели.
Сколько детских жизней спасла Надежда Петровна, она не помнит, считать было некогда.
У Надежды Петровны была красивая дымчатая кошка, которая так привязалась к Серёже, что ходила за ним по пятам. Бабушка это заметила и рассказала историю её появления в доме.
Оказывается, что в годы блокады кроме голода и холода был у ленинградцев ещё один враг – крысы. Надежда Петровна говорила, что они не только всё съедали, но и были разносчиками болезней. Их ловили, пытались даже травить, но вскоре оставили эти попытки, потому что нашли другое более надёжное средство от них избавиться. В Ленинград для этого из Ярославля доставили четыре вагона дымчатых кошек, считавшихся лучшими крысоловами. Их моментально расхватали ленинградцы, одну из которых принесла к себе в дом и она. Кошки спасли город от опасных грызунов, а эту кошку за её отличную работу по ловле крыс прозвали сандружинницей Ярославной.
Много разных блокадных историй рассказала бабушка Серёже, который проникся к ней доверием и во всём её слушался. Тогда же она стала обучать его и грамоте, подготавливая к школе и освобождая от этих забот сына.