Выдержки из крупных произведений

"НАСЛЕДНИКИ ПУЩИ"

"-Да что они… странные-то такие! - продолжал удивляться охотник. -Смешно прямо!
- Им, небось, совсем не смешно. Боятся они нас.
- За что, сестра? Ведь не кусаемся мы…
- Понимаешь, людей удручает и пугает все непохожее на их представления. Во мне, например, форма лица и цвет глаз выдает горчанку, наши люди сюда иногда приплывают на торговлю. Горцы, или же хабары – ребята непредсказуемые, вздорного темперамента. А ты, братишка… - она лукаво улыбнулась, - тобой, мой Белый Витязь, тут родители пугают непослушных детей. И зовешься ты здесь кратко и просто – «ВАРВАР»
- Чем же так страшен этот «варвар»? Сама же говорила, взгляд у меня прямо «святого», что и бросается в глаза!?
- Этой- то святостью и страшен. Сам подумай, что они знают о твоей стране? Где-то на далекой земле, поросшей непроходимыми холодными дебрями, обитает дикий народ. Ни городов не строит, ни товарами не торгует… И живет он в пещерах, со зверями на одном языке толмачит... Вот что они о тебе думают. Меня и на родине-то моей обособленной сторонились старики – «дочь варвара»
- Но…
- Нет никаких НО! В их мозгах находится место такой мысли, что на далеком севере есть что-то неведомое, незнакомое и… СТРАШНОЕ! Страшное тем, что может поставит под угрозу всю их жизнь, привычную и, извиняюсь за грубость, «счастливую».
- Мне же они даром не нужны! Зачем мне их жизнь, мне тут душно, тоскливо и даже противно. Все так тесно, душно, мелко,…вонюче даже как-то!.. Вот на Родине моей… НАШЕЙ! – там хорошо..."

"ВЛЮБЛЕННЫЙ"
- Все, все обустрою! – женщина его будто услышала, - Токо вот ушел недавно, в тайгу ушел, не заплатив… камЕнник один… На него и свалю, как мент явится… Иди, касатик, иди, и Вальку мово забери.. Не жить ему тут, не жить соколу…
- Соколу, говоришь? – неожиданно вмешалась дочура Викентьича, расставившаяся в проеме. Девчонка озарилась неведомым внутренним чувством.
- Сокол он, дочечка, соколик…
- Ну смотри, тетка! – грозно шепнул Викентьич, - не дай Бог натрендишь чего тут!
- Ниче, ниче, ласковый! Как рыба об лед, б… буду. Валечек – он, знаешь какой? Он, соколик мой, и святой и дьявол в одном, и бес, и боженька.. Увози, милый, а то Малюта очнется и…"

"По площадкам, утыканным бок-в-бок разноцветными «комками»*, гулял «ветер пе-е-еремен». Звеня опустошенной стеклотарой, кряхтя новоявленной баночной жестью, он нес в дальнюю перспективу этот неубранный беззарплатными дворниками мусор. Насыщался гангстерскими перестрелками, бомжовым смрадом, митингОвой обиженностью толпы, недополучившей привычного – гарантированного государством… и обществом.
Насыщаясь, заводясь, как аккумулятор, от движения, ветер обретал ураганную неизбежность. Необратимость и неуправляемость.

Мегаполисы «окутались дымкой». Воцарился чуть ли не воочию видимый «флер» - желто-тревожная пелена, морок. Муть, сотканная из страхов и отчаяний «подавляюшего большинства», из растерянности и ожиданий новых метастаз привычной реальности, предчувствий желтопрессного армагеддона.

Выпавшие из разбившегося зараз механизма, винтики госсистемы (по-сталински), «маленькие человечки» беспомощно дребезжали по голому металлу вскрывшегося «реала», окислялись, ржавели, сворачивали резьбу в потугах обрести утерянный «общий механизм», кормящую доселе матрицу,

Праздник на улице Кремня! Наблюдать, как агонизирует в судорогах все-все то, что бесило, недобро смешило..."


"НАЧАЛО ВЕКА ГАРДАРИКИ"

"- «Мы поклонникам вместо автографов ст-тавим к-кресты!»* - только и заметил Дмитрий, когда узнал об очередной «тесноте мира». И был при этом чрезмерно как-то подавлен, угрюм даже. Показал, что сия кристально честная одна из печатей рок-н-ролла для него не красивый вихрь правды, а пропущенная через свою глубину неизбежность. С потрохами выдал себя как человека душевного и теплого по натуре…

* * * *

Восемь лет назад был Приполярный Урал.. Сейчас на дворе две тысячи второй, и вот –она, наконец, едет. Ранним утром по прошествии суток с небольшим серебристая «Вольво» прошуршала шинами по белой ночи и взяла юго-восточное направление.
Что предстоит узнать, да зачем?
И… не случилось бы, что не готова она к этому «узнанию», как бывает нередко. А еще хуже – не применит ли мир самые радикальные меры, как зачастую применяет к таким-вот пытливым «узнавателям».
«Боишься – не делай, а делаешь – не бойся». Все ж в криминальных афоризмах частенько сквозит энергетика того самого, настоящего, что яростно преподносил отец Стаса восемь лет назад.
Она, несомненно, после той истории, до дыр зачитала «Так говорил Заратустра». О! Оказалось, неплохо работает и в реальноцй жизни, главным образом, когда заряжаешь в сердце, решая рабочие вопросы.
Помогает, участвует! Куда крепче худосочного Карнеги, что как пень полугнилой торчит в массовых психологиях цивильного «хомо»."