Когда солнце меняет кожу. Ч. 2

                Фантастический рассказ

                Часть последняя


   Через десять минут президент России опять готов был действовать.

   – Игорь Васильевич, – обратился он к Петрову, – где там у нас телевизионщики? Я хочу выступить в прямом эфире по телевидению. Обращусь с речью к гражданам России...

   – Они здесь, товарищ президент, – быстро ответил Петров. – Как вы приказывали... Но речь-то пока не готова.

   – Плевать... Я выступлю без бумажки. Экспромтом, так сказать... Я думаю, это будет человечнее...

   Петров пригласил в кабинет телевизионную группу. Пока устанавливалась аппаратура, он обратился к Тропинину:

   – Астроном на проводе, Велимир Велимирович! Директор Института Солнца.

   – Слушаю вас, говорите, – стараясь говорить чётко, произнёс президент. – У вас что-то новое?

   На том конце провода царило небольшое замешательство. Директор института донёс до ушей президента важную информацию: светлое пятно достигло уже половины площади светила и продолжало весьма быстро увеличиваться. Оставшаяся же часть звезды сделалась почти что чёрной. А самое непонятное было вот что: вокруг этой чёрной кольцеобразной части, словно ниоткуда, появились вдруг колоссальные по размерам неопознанные летающие объекты. Они были не менее нашей планеты величиною, но двигались с феноменальной скоростью. Эти загадочные объекты уткнулись в чёрную солнечную полосу и, будто некие космические пиявки, похоже, отсасывали из неё какую-то энергию.

   – Этого нам только не хватало! – выдохнул в сердцах Тропинин. – Ещё и суперэнэло на нашу с вами голову!

   Он приказал продолжать солнечный мониторинг и вернулся сознанием к происходящему здесь и сейчас. Всё было готово к съёмке.

   Президент отказался от услуг парикмахера, прямо рукой пригладил слегка растрепавшиеся волосы и твёрдым взглядом уставился в камеру.

   – Дорогие сограждане! – начал он своё обращение, а затем продолжил почти по-сталински: – Братья и сёстры!.. Друзья!..

   Президент говорил хорошо. Даже отлично. И даже лучше. Потому что он говорил то, что думал, от чистого сердца, по-простому. Он сказал, что времена теперь даже не тяжёлые – они чрезвычайные! «Но разве мы, русские, не справлялись в своей славной истории с труднейшими ситуациями?! – сделал паузу президент. Справимся и теперь, – вбивал в головы слушателям глава государства, – уверен в этом, абсолютно убеждён!..»

   Тропинин призвал граждан «не слушать популистов и провокаторов», а сделать всё возможное, чтобы «сохранить разум и милосердие» и помочь слабым и пострадавшим от невиданной в истории природной катастрофы.

   Едва он закончил выступать, как здание едва заметно тряхнуло. Зазвенела хрустальная посуда. Закачалась огромная люстра в потолке кабинета.

   – Землетрясение! – первым среагировал начальник президентской охраны.

   Он немедленно сгрёб растерявшегося слегка президента в охапку и затащил его под массивный стол. Врач и Петров сами нырнули туда же, а Милевский торопливо отошёл и стал в проёме двери.

   Однако всё было спокойно. Толчки не повторились.

   – Да отпусти же ты меня! – вырвался Тропинин из медвежьих объятий Власова. – Прекратить панику!

   Он выбрался из-под стола и отыскал глазами всё ещё сидящего под столом Петрова.

   – Игорь Васильевич, – усмехнулся президент, – срочно доставить мне сведения о происшествии! Можете и с низкого старта. Так будет даже быстрее...

   Слегка смущённый администратор быстро выбрался из-под стола и устремился выполнять приказ.

   Президент снял трубку телефона и вызвал на связь мэра Москвы.

   – Что у вас, Алексей Сергеевич? – требовательно спросил он. – Какова обстановка в городе?

   Мэр Собинов ответил, что люди с митингов бросились бежать кто куда. Не понадобилось даже применять меры усиленного воздействия. По городу пронёсся слух о чудовищно сильном землетрясении, произошедшем невесть где. И ещё о том, будто Москва начала проваливаться в тартарары... Но последнее, конечно же – и к счастью, естественно – не подтвердилось. Обыкновенная утка, вот и всё.

   В это время вернулся встревоженный до крайности Петров.

   – Чёрт те что! Ужас! – с порога заорал он. – Вал небывалых катастроф буквально во всём мире! Мощнейшие землетрясения в Румынии, Турции, Италии, Калифорнии и прочих местах. Об Азии подробных сведений пока нет, но ясно, что и там полная задница!

   – А у нас? – перебил его Тропинин. – Что у нас?..

   – У нас сильно тряхнуло Алтай и Камчатку. Подробности пока ещё не поступали. Держим руку на пульсе, Велимир...

   Президент быстро посмотрел на ручные часы. Было 12.34 московского времени. Он устало опустился  в кресло, расстегнул две верхних пуговки рубашки и потёр рукой шею. Потом налил себе стакан воды и жадно выпил его до самого дна.

   – Спокойствие, только спокойствие, – пробормотал он, успокаивая себя и попутно главу администрации, – это ещё не худо. Худо, Игорёха, у нас с тобой впереди...

   В это время зазвонил телефон с какой-то лезгинкой в мелодии. Тропинин протянул руку и снял трубку.

   – Да, я слушаю тебя, Заур, – спокойно сказал он. – Что у тебя? Докладывай.

   За ту недолгую минуту, пока президент слушал своего собеседника, лицо у него побагровело от гнева, а кулаки сжались. Наконец, он не выдержал и даже стукнул кулаком по столу, так что опрокинулся стоящий рядом стакан.

   – Молчать, шакал!!! – взревел он не своим голосом. – Да как ты смеешь так со мной говорить! Какой ещё тебе халифат, дурак! Я тебе покажу халифат! Замочу в сортире, паршивец! Урою на фиг!.. Что-о?!!.. Кто-кто тебе это приказал? Аллах?!! Да я тебя!..

   Видимо, на том конце бросили трубку. Тропинин тоже швырнул свою трубку на аппарат. Он был буквально вне себя от ярости.

   – Что случилось, Велимир?! – спросил его встревоженный и испуганный Петров. – Опять Чечня?!..

   Тропинин вытащил из кармана носовой платок и вытер им вспотевшее лицо. Он быстро взял себя в руки, но находился ещё в состоянии волнения.

   – Да Батыров объявил мне об отделении Северного Кавказа от России. Вот же гад, а! И этого подлеца я, можно сказать, с рук кормил!.. Они-де создают у себя Кавказский каганат... тьфу! Халифат, конечно же, халифат! Ну и где в этом мире благодарность, а! Скажи!..

   Последний вопрос был явно риторическим, и Петров на него ответил красноречивым жестом – он махнул рукой и поморщился.

   – Этим чёртовым абрекам особой веры никогда не было, – успокаивающе сказал, наконец, он. – И раньше не было, а уж теперь и подавно.

   – Ну, это как сказать, – не согласился с администратором Тропинин. – Тут от человека конкретного зависит, а не от нации. Наши вон мужички, что на площадях куролесят и машины жгут, что ли, скажешь, лучше? Совсем ведь осволочились, мерзавцы. А в Чечне есть много порядочных людей. Как и всюду, впрочем. Так что тут дело не в нации. Тут глубже нужно копать...

   – И до чего мы докопаемся?

   – А это я уж, брат, не знаю. Это ты у попа какого-нибудь поспрошай. Или, на худой конец, у нашего Милевского. А я по части этих дел не бог весть какой тебе дока.

   – Что будешь делать, товарищ президент? Что предпримешь?

   – Пока ничего, – слегка подумав, ответил Тропинин. – Ты же видишь, что творится. Так что немного подождём... Не, и аллаха сюда же приплёл, сучий потрох! – видимо, мятежный Батыров достал президента до самых печёнок. – Это я был для него и царь, и бог, и первый представитель самого аллаха. А зато теперь я стану для этого негодяя настоящим шайтаном – во! гадом, буду!

   Петров согласно закивал.

   И тут же опять зазвонил телефон, на этот раз с мелодией гопака. На сей раз на связь вышел президент Украины Янковский. Что-то неясно буркнув вместо приветствия, он вдруг в категорической форме заговорил о том, что не потерпит более русского флота у себя в Севастополе. И что разрывает договор с Россией в одностороннем порядке. Поскольку Россия сама не соблюдает его условий!

   В конце разговора, а вернее монолога Янковский неожиданно прибавил ещё несколько совсем уже недипломатических выражений. Очевидно, вспомнив своё зэковское романтическое прошлое. И тоже бросил трубу, не пожелав выслушать возражений Тропинина.

   Тот уже, видимо, начал привыкать к подобным сообщениям. Поэтому он ничего практически не сказал, кроме пары опять же непечатных словечек, и затем криво усмехнулся.

  Потом он связался с министром обороны Сюртуковым и приказал ему привести Севастопольский флот в полную боевую готовность. На всякий, как он заметил, пожарный...
 
   И как раз в это время позвонил президент Белоруссии Лукашевич. Он долго и истерически, полностью в своей излюбленной манере, кричал в трубку, прыгая от темы к теме. Тропинин уже ожидал самого худшего, но потом оказалось, что президент братской страны был просто сильно пьян. Он всего-навсего хотел поделиться накопившимся негативом хоть с кем-нибудь равным себе по статусу. «Фу-у, – отлегло от сердца у Тропинина. – А я уж было подумал...»

   Он как мог, успокоил собрата по несчастью и высказал ему несколько общих ободряющих фраз. После чего прекратил разговор, сославшись на срочные дела.

   Однако, парад сумасшедших событий ещё только начинался…

   В 13.07 из Грузии пришла ошеломляющая весть: президент страны  Митрофан Сосошвили... объявил войну России!... Когда первый шок прошёл, обнаружились некоторые странности этого исторического события. Оказывается, Сосошвили объявил войну не одной лишь России, но ещё и Сирии, и Китаю, и даже... Никарагуа.

   Первым делом Тропинин связался с руководителем своей разведки и поинтересовался у него, что происходит в Грузии и действительно ли там идут приготовления к войне. Разведчик был в полном недоумении и уверил президента в совершенном отсутствии каких-либо агрессивных телодвижений у грузинской военной машины. Очевидно, это было очередным экспромтом и заскоком экстравагантного грузина и за его воинственными словами ничего похожего не стояло.

   – Он что там, чачей упился что ли?! – резонно поинтересовался русский президент. – Или чем?

   – Говорят, он американский бурбон сильно уважает, – проинформировал шефа Петров.

   – Да мне плевать!.. – неполиткорректно воскликнул Тропинин. – Пусть хоть ослиную мочу потребляет. Просто закусывать надо.

   – Чем закусывать?

   – Галстуками, естественно. Во закусон под бурбон!

   И президент показал большой палец. Петров рассмеялся.

   Однако скоро им стало не до смеха.

   Ровно в 13-30 по-настоящему ошеломляющее известие пришло из Саудовской Аравии. Там произошёл кровавый скоротечный госпереворот. К власти пришла армия, и представитель армейского командования заявил всему миру, что он объявляет «всем неверным собакам священный джихад!» Он призвал всех «воинов аллаха» убивать «этих неверных» везде, где только они их увидят.

   – Так, ещё один гикнулся, – внешне спокойно прокомментировал это событие Тропинин. – Процесс пошёл, как говаривал Миша Горбатый. А то ли ещё будет...

   Он немедленно провёл селекторное совещание с губернаторами и главами регионов. Положение на местах было весьма шаткое. Страна фактически погружалась в болото анархии и хаоса. Даже честные и порядочные губернаторы не могли ничего сделать. А у некоторых явно  попёрла наружу скрытая до поры до времени душевная гнильца. Они откровенно дерзили президенту и даже осмеливались обвинять его во всех бедах. Мрак явно сгущался в некоторых забубённых головах...

   В 14.13 пришло сообщение из Прибалтики. Там, оказывается, тоже произошла насильственная смена власти. Новое руководство – все, между прочим, коренные латыши, а не клятые русские «оккупанты» – возвестили миру о восстановлении Советской власти в республике Латвия. В стране начались даже отдельные аресты «буржуазного и вредительского элемента».

   В 14.37 о том же заявили и литовцы. Вместе с латышами они объявили о создании нового СССР.  И когда о своём активном неприятии этому делу высказалась соседняя Эстония, Латвия с Литвой объявили ей войну и начали собирать армию для похода на зловредную буржуйскую республику. Впрочем, армия никак не собиралась, поскольку и в той и в другой «советской республике» солдаты давно разбежались во все стороны и, имея оружие на руках, занимались массовыми насилиями и грабежами.

   Далее события происходили вообще с калейдоскопической скоростью, нагромождаясь одно на другое подобно вагонам сошедшего с рельсов поезда.

   14.42. Пришло сообщение о грандиозном цунами, накрывшем юг Японии, Тайвань и южное побережье Китая. Частично затопило город Шанхай.

   14.54.  В США образовался чудовищный по величине торнадо. Гигантский смерч сносил все подряд города и посёлки в штате Луизиана.

   Сразу же после этого президенту Росси позвонил президент Соединённых Штатов. Тропинин было решил, что тот обращается к нему за помощью или за чем-то в подобном роде, но он ошибся. Президент Мубарак Бубама вызывал его не для этого.
 
   – Хэллоу, Мубарак! – поздоровался с ним Тропинин. – Хау а ю? Вот ю ду хэппен?

   То, что он услышал в ответ, заставило его остолбенеть и сидеть там несколько секунд в полностью ошарашенном состоянии.

   – Дорогой Велимир, – говорил на том конце Атлантики Бубама, – у нас, как и у вас, да и вообще-то везде, происходит одно и то же – апокалипсис... Но это ещё пустяки. Довожу до вашего сведения, Велимир, что нами только что испытано сверхоружие – детонатор ядерных зарядов. Оружие называется «Молот Тора». Соединённые Штаты Америки теперь в силах взорвать всё ваше ядерное вооружение, в том числе и находящееся на субмаринах. Но! – и американский президент сделал внушительную паузу, – Я лично такого развития событий не хочу. Очень не хочу, господин президент! Более того, я всеми силами буду пытаться остановить моих ястребов, поскольку они горят желанием обрушить этот чёртов «Молот» на ваши головы прямо сейчас. А это верная смерть... И, скорее всего, не только вам, но и нам... Однако, Велимир, вы наверное прекрасно понимаете, что в ответ на этот шаг доброй воли с моей стороны, вы, то есть Россия, должны сделать навстречу нам много-много ответных шагов. Надеюсь на полное ваше благоразумие в это поистине сумасшедшее время. А в качестве подтверждения того, что мы не блефуем, мы взорвём одну из атомных бомб... Успокойтесь, мы это сделаем не у вас в стране! Нет-нет – это будет сделано в самое ближайшее время в Иране. Так что прошу вас следить за событиями... На этом я закругляюсь, господин президент. Сей хелло ту ю бьютифул вайф Лудмила!

   Вообще-то нынешний президент Америки не был врагом России. Он был наполовину темнокожим и поэтому сочувствовал своим африканского происхождения согражданам. Для них он был вполне своим, а вот для белого населения таковым точно не являлся. Ведь для белого расиста половинчатого негра не бывает. Человек с  тёмным оттенком кожи априори считался у них за цветного. Поэтому теперешняя американская элита, в состав которой входило множество потомков бывших плантаторов-рабовладельцев, внутренне отгораживалось от чёрного президента. Он хорошо это знал, хотя и не подавал виду. Знал он также и о том, что Россия и Советский Союз всегда лояльно и с симпатией относились к рабам-неграм в Америке. Это не могло не вызвать у него такой же, пусть и маленькой, но ответной симпатии к России.

   Однако Мубарак Бубама был не просто рядовым афроамериканцем. Он являлся высшим должностным лицом самого мощного в мире государства, и его личные симпатии и антипатии решали далеко не всё.

   Разговор с президентом США произвёл на президента России гнетущее впечатление. Но сделать он ничего не мог. Оставалось только ждать...
 
   15.19. На ядерном объекте Ирана произошёл невиданной силы взрыв. Огромный демонический гриб виден был за десятки километров от места события. Всё говорило об атомном взрыве. На Ближнем Востоке и в соседних с Ираном странах воцарилась жуткая паника. Слова американского президента получили своё полное подтверждение.

   15.22. Произошло сильное землетрясение на Северном Кавказе. В руинах лежали Грозный и Нальчик. Президент Чечни Батыров погиб смертью храбрых под развалинами.

   Узнав об этом, Тропинин перекрестился. «Царство небесное этому паразиту! – пробормотал он. – Пусть теперь аллах с ним разбирается!..»

   Однако он тут же распорядился региональным силам МЧС оказать необходимую помощь пострадавшим от землетрясения людям.

   После этого президент созвал постоянных членов Совета Безопасности России. Вернее, тех, кто ещё остался в работоспособном состоянии. Половина членов этого органа были тяжело больны, а кое-кто из них даже скончался. Кроме того, с тяжёлым инфарктом свалился лидер соц-компартии Загонов, а лидер либерал-демократов Жирняцкий вообще попал в больницу имени Кащенко. Хотя, по трезвому размышлению, ему туда нужно было попасть намного раньше.

   Президент не стал тянуть волыну и сразу же огорошил членов Совбеза пренеприятнейшим и даже ужасным для них известием. Все присутствующие знали о разработке «Трёх Иксов». Тропинин попросил у них совета, что им делать в столь тупиковой и, в общем-то, безвыходной ситуации. Совет разделился примерно поровну. Одна часть, условно говоря, «ястребиная», ратовала за упреждающий удар «по наглым и зарвавшимся янки». Вторая часть  склонялась к тому, чтобы почётно сдаться и «сохранить, таким образом, земную цивилизацию».

   – Нет, господа, – с минуту подумав, ответил Совету президент. – Пускать в американцев «Стрелы богов» мы пока не будем. Но и сдаваться на милость победителей нам не к лицу. Повременим... Поведём переговоры... А там видно будет...

   Он распустил Совет и мешком осел в своём кресле.  Он почувствовал себя в этот момент совсем уж худо. Врач измерил ему температуру тела и кровяное давление. Температура зашкалила за 39,5 градусов, а давление неожиданно упало значительно ниже нормы. Однако на рекомендации врача лечь в постель Тропинин ответил твёрдым отказом. Он решил до последнего остаться на ногах, поскольку не был уверен, что, улегшись под одеяло, когда-нибудь вообще проснётся.

  Надо было успеть сделать хоть что-то...

   16.11. Позвонил директор Института Солнца. Он сообщил, что площадь нового солнца превысило 75% его поверхности.

   Со всех концов света сыпались, как из мешка Пандоры, сведения о различных бедствиях. Начался истый мор среди взрослого населения планеты. Причём именно взрослого, поскольку смертность от болезней среди детей не превышала норму. Огромное количество совершенно, казалось бы, здоровых людей просто-напросто валились, как снопы, с ног и падали бездыханными где придётся. Наиболее частая причина выявлялась в виде инфарктов и инсультов. Но были люди, у которых видимых внутренних и внешних повреждений не наблюдалось, и, тем не менее, они скоропостижно умирали.

   В тюрьмах гибель была особенно высока и достигала более половины числа заключённых. Также высокая смертность наблюдалась и среди военных. Воюющие армии таяли буквально на глазах, как грязный снег под лучами весеннего солнца.

   18.22. СМИ запестрели сообщениями о многочисленных наблюдениях всевозможных НЛО в очень разных странах.  Конечно, в стрессовой ситуации всякое могло показаться, однако, когда над Вашингтоном, Лондоном, Пекином и Москвой стали образовываться, словно из ничего, искрящиеся огненные шары, даже скептики-учёные забили тревогу. Впрочем, происшедшие феномены они объясняли населению привычно: что это де не внеземные гости к нам пожаловали, а просто в воздухе произошли многочисленные скопления природного электричества. Которое, дескать, таким вот образом концентрировалось и разряжалось...

   Но президенты и люди компетентные получили совсем другую информацию. Это и в самом деле были неопознанные летательные объекты, и что с ними делать, никто толком не знал. Во всяком случае, войска ПВО оказалось против них бессильными.

   Тропинин ещё раз позвонил жене. Он чувствовал себя ещё хуже, чем час-другой назад. В голове у него появилась предательская мысль бросить всё это к такой-сякой бабушке, закрыть воспалённые от усталости и болезни глаза и отдаться на волю случая. Но он в очередной раз пересилил себя.

   – Как ты? – с искренним участием спросил он жену. – Как себя чувствуешь?

   За долгие годы постепенного отчуждения и остывания взаимных чувств он впервые по-настоящему, без притворства озаботился её состоянием. Это было для него странно ощущать. Но Людмила держалась молодцом. У неё тоже раскалывалась голова, но температуры не было, и, она, в общем-то, не была больна.

   – А ты как, Велима? Ты как?.. Боже, как я переживаю за тебя! И за всех нас переживаю!

   – Выше голову, Люда! – собрав оставшиеся силы воедино, чтобы голос прозвучал бодро и энергично, ответил Тропинин. – Помирать, так с музыкой...

   – С какой такой музыкой, Велима? – в голосе жены улавливалось огромное беспокойство и боль. – С какой музыкой?! И почему помирать?

   – С какой?.. С индийской, само собой, с какой же ещё... Ты же обожаешь всё индийское, Людочка. Как там у тебя было, дай бог памяти?.. А-а, мера джунта и чапани, тара-ра-та-ра-рани. Ти-ти-ля-ти-ти-тани - мера джунта и чапани...

   Она явно улыбнулась. Велимир не видел жены, но был уверен, что она улыбнулась.

   Как и почти всегда, ему удалось повлиять на супругу своим сильным целеустремлённым характером. Так было часто у них в молодости, когда их отношения ещё не были расстроены ходом неумолимого времени.

   Внезапно Тропинину стало безумно жаль свою жену. Он почему-то остро почувствовал, свою вину перед нею. Вину сильного самостоятельного мужика, ищущего новых отношений, впечатлений и дел вместо того чтобы радеть душой за уют семейного счастья.

   – Послушай, Люда, – сказал он совершенно серьёзно и как-то даже отрешённо, – я хочу сказать тебе нечто очень важное. Важное-даже-преважное... Я люблю тебя! Ты была и будешь главной женщиной моей жизни! Ты – моя единственная человеческая любовь!

    Он услышал на том конце провода, что жена всхлипнула.

   – Я тоже люблю тебя, Велима! – со щемящей болью в голосе промолвила она. – Я... Я...

   – Прости меня за всё, Людмила! – продолжал Тропинин, чувствуя неудобный ком в горле. – Может быть, не увидимся мы с тобою более никогда. Кто знает...

   – Береги себя, Велима! Береги! – уже не стесняясь и не сдерживаясь, рыдала в трубку Людмила. – И ты меня прости! Бог с тобой!..

   Ворвавшийся стремительно в кабинет Петров прервал их исповедальный разговор. Если ранее на нём и было хоть какое-то лицо, то теперь его точно не было.

   – Велимир! – вскричал он. – В Америке переворот! Бубама арестован! Там теперь какая-то хунта захватила власть! Ну и дела, а!..

   – Что-о?!! – не поверил своим ушам Тропинин. – Я же совсем недавно с ним разговаривал!

   Он машинально глянул на часы. Было 18.49.

   – Это, к сожалению, правда, – сокрушённо сказал Петров. – Только что все информагентства передали. Там какой-то генерал Джонсон встал у руля!

  – А как же их ядерный чемоданчик? – в недоумении пробормотал президент. – И кто управляет дьявольским «Молотком Тора»?

   Сведений об этом не было. Оставалось лишь полагаться на волю случая. Или на бога, если кто верил в его милосердное провидение.

   В 19.32 верные люди доложили по линии экстрасвязи, что в столице Сибири Омске неожиданно появился некий самозванец. Он объявил себя правнуком адмирала Колчака и потребовал у собравшейся тут как тут толпы провозгласить себя Правителем России и Спасителем Отечества. К великому изумлению местных нерасторопных властей толпа радостно поддержала самозванца, после чего, как водится, с удвоенным энтузиазмом ломанулась громить магазины и лавки. Однако у самозванца нашлись и более крутые сторонники, с боевым оружием в крепких и грязных  руках. Начались перестрелки, после чего на сторону Псевдо-Колчака стали переходить даже многие солдаты и полицейские. Общество Омска и окрестностей раскололось примерно надвое. Между мятежниками и защитниками власти вспыхнула ожесточённая, с пальбой и взрывами, политическая борьба...

   21.10. Дурной пример оказался весьма заразительным, и о своей независимости от России объявили и кое-какие другие области и края страны. Татарстан же устами своих вожаков во всеуслышание заявил, что отныне он зовётся не какой-то там провинциальной Татарией, а... Великой Золотой Ордою! А президент Татарстана объявил себя великим ханом и потребовал от Москвы «вернуть Золотой Орде незаконно захваченные ею исконные монголо-татарские земли и княжества!»

   22.35. Новоявленный «Колчак» неожиданно был захвачен в плен доблестным омским ОМОНом. Оказалось, что это вовсе никакой и не Колчак, а сумасшедший Йося Кацман, который незадолго перед тем сбежал из сумасшедшего дома, серьёзно покусав двоих охранников и попутно совершив попытку зверского изнасилования старушки-санитарки. Попытка изнасилования, в силу слабости измождённого болезнью организма Кацмана, ему не удалась. Зато попытка захвата им власти в Сибири и далее во всей России была совсем не так уж далека от своего реального осуществления.

   22.48. Сверхэнергичный президент Грузии Митрофан Сосошвили выпрыгнул из окна своей резиденции с истерическим воплем на всю округу «Русские идут!!!..» К счастью, он не разбился, но так сильно ударился при падении головой, что более не помнит ни своего имени, ни, что гораздо важнее, о своей личной войне с ненавистной им имперской Россией.

   23.50. Остров Великобритания раскололся на две неравные части. Огромная трещина прошла аккурат по реке Темзе, поглотив в пучину безвестности и мрака добрую половину столицы Англии. Всё английское правительство вместе с королевским замком рухнули, вероятнее всего, прямиком в ад. Таким образом, свершилось, очевидно, проклятие обиженных спесивыми англосаксами иракцев и прочих афганцев… Которые не имели никакой возможности отомстить оголтелым империалистам лично и поэтому давно и безуспешно молили самого аллаха совершить акт возмездия непосредственно своими божественными руками.

   23.59. Беспорядки и мятежи в регионах России оказались в основном подавлены. Однако в других странах этот процесс только набирал обороты. Так, раскололись на какие-то ошмётки Индия, Иран, Турция, Италия и даже Австралия. Украина же разделилась на две больших части, от которых тут же отпочковался полуостров Крым, а Одесса объявила себя «вольным городом и жемчужиной у моря».

   В Америке суперсмерч преодолел уже границу штата Огайо и подбирался к столице этого губернаторства городу Коламбусу. В Скандинавии ударили 30-40-градусные жуткие морозы с ветром и бураном, а в жаркой пустыне Сахаре начались подобные водопаду проливные ливни.

   На всей матушке Земле бушевал и свирепствовал проклятый людьми издревле чёртовский апокалипсис.

   Тропинин пытался держаться. Он пил горячий чай, настоянный на лекарственных травах, отупело уставившись при этом куда-то в одну точку. Мозги почти отказывались ему подчиняться.

   Внезапно зазвонил телефон. Вернее, это прозвенел сигнал в виде мелодии американского джаза. Тропинин и находящийся неотрывно при шефе Петров недоумённо переглянулись. Ведь звонил телефон президента Соединённых Штатов. Президента, который более вроде не пребывал у кормила власти.

   – Да, я вас слушаю, – подняв трубку, сказал по-русски Тропинин.

   – Хэллоу, мистер президент! – по-английски ответил ему незнакомый властный голос. – С вами говорит исполняющий обязанности президента США генерал Бен Джонсон. Вы, наверное, уже в курсе того, что бывший президент Мубарак Бубама смещён со своего поста и арестован?

   – Кем смещён? – тоже твёрдо, на остатках воли, спросил Тропинин. – Вами что ли?

   – Народом Соединённых Штатов Америки! – выспренно провозгласил генерал. – Именно народом, да!

   – Я не признаю ваших полномочий, генерал Джонсон! – продолжал в том же духе президент России. – Ваша власть нелегитимна. Вы – узурпатор и захватчик.

   – А мне плевать, мистер президент, на то, что вы обо мне там думаете! – нагло парировал американец. – Бубама будет отдан мною под суд военного трибунала, после чего, я полагаю, будет немедленно расстрелян как враг народа и предатель. А вы!.. Слушайте меня внимательно, президент! Ядерный чемоданчик и пульт управления «Молотом Тора» находятся у меня в руках. Ваше время капризничать и надувать щёчки закончилось. Теперь вы и вся ваша страна находятся у меня на коротком поводке. Поэтому я буду предельно краток: я даю вам времени до полудня понедельника, то есть до 26 числа сего месяца, на раздумья. Чтобы затем объявить о полной и безоговорочной вашей капитуляции перед сокрушительной военной мощью США!

   – Какой ещё капитуляции?! – взорвался от негодования Тропинин. – Что вы там несёте, а?! Мы же не находимся с вами в состоянии войны!

   – Считайте, что уже находитесь, мистер пока ещё президент! Итак, время – до полудня понедельника и ни минутой дольше! И оно уже быстро пошло! Гуд бай!

   Тропинин обхватил голову руками и постарался собрать оставшиеся крохи своей воли в кулак. Воля собиралась с трудом. Кулак то и дело разжимался...

  «Так, похоже, мы все подошли к красной самоуничтожающей черте, – стараясь быть предельно спокойным, подумал он. – Ещё шажок  – и аут! Причём полный, окончательный...»

   Однако успокоиться ему удавалось плохо. Сердце прыгало в груди как ненормальное. Он почувствовал, что сильно вспотел и как-то весь физически измочалился.

   Затем он приказал Петрову вызвать Милевского. Услышав ошеломляющую новость из уст президента, генерал Милевский сохранил полную внешнюю невозмутимость.

   –Созывать больше никого не будем, – глядя на своих сподвижников, устало сказал президент, – Без толку. Если я отдам приказ об атаке США «Тремя Иксами», то они в ответ испепелят нас из космоса своим дьявольским «Молотком». Ситуация взаимопатовая... Воевать больше нельзя...

   – Что будем делать, Велимир? – с нескрываемой тревогой спросил президента Петров. – Что ты надумал?

  – А ничего, – усмехнувшись и откинувшись в кресло, ответил Тропинин. – Будем ждать... Положимся на русский авось... Иногда это мудрее, чем полагаться на ум и логику.

   – То есть?..

   – Этот мистер ведь дал нам время на раздумье. Хорошо, мы подумаем. А за этот срок чёрт знает что ведь может произойти, верно? А потом мы скажем этому Бену, что они тоже у нас на прицеле. Он же не дурак, в самом деле. Должен будет всё понять... И расклад будет уже не в его пользу. Вообще ни в чью...

   – Да и позвонил ведь этот безумец в полночь, – глубокомысленно продолжал Тропинин. – Это же бесовское время, правильно, Арсений? Ты ж сам мне как-то говорил – ничего не предпринимай в полночь. Дождись утра, которое любого вечера мудренее. Вот я и дождусь...

   – Правильно, Велимир, – согласился с президентом Милевский. – Огненная трансмутация и нас и солнца ещё не закончилась. Бог его ведает, что случится уже через пару часов...

   Тропинин позвонил Зайцеву, Сердюкову и ещё нескольким самым доверенным своим лицам. Он сообщил им об ультиматуме Бена Джонсона и приказал хранить по этому поводу самую наистрожайшую тайну. Под конец президент проинструктировал Зайцева в случае своей гибели или смерти действовать так, как он ранее задумал.

   После этого они опять стали ждать...

   0.56. 25 ноября, воскресенье. С той стороны Земли, где было видно солнце, сообщили о чёрном-пречёрном кольце вокруг него. Вскоре по поверхности планеты прошла очередная дрожь. Это произошли многочисленные повторные толчки землетрясений. Во многих местах случились масштабные технические аварии. В Китае на реке Хуанхэ прорвало гигантскую дамбу водохранилища, и миллионы кубометров воды хлынули на равнину, сметая всё на своём пути. Половина Канады и добрая треть территории США внезапно погрузились во тьму. Там произошли веерные отключения электроэнергии.

   В России, как и везде, положение тоже было отнюдь не сахарное. Люди отчаянно боролись за своё выживание или отчаивались в этой неравной и страшной борьбе.

   Ещё через час физическое и душевное состояние президента резко ухудшилось. Температура его тела стабильно ушла за 40 градусов, а кровяное давление ещё больше упало. Ему было тошно. Связно соображать он уже практически не мог.

   И всё же Тропинин как-то ещё держался. Видимо, он расходовал последние запасы энергии из своего НЗ...

   Вдруг стало темно. Погас свет, и вырубилась подключённая к электросети аппаратура. И хотя электроэнергия вскоре поступила из резервного генератора, по всей Москве разлилась темнота. Вышли из строя снабжавшие город электричеством подстанции. Наступила всеобщая мгла.

   Однако ничем помочь своей стране президент Тропинин уже  не мог. Он стал бредить и завалился в своём кресле на бок. Петров, Милевский и врач, которые тоже чувствовали себя из рук вон плохо, отнесли заснувшего президента в его спальню, кое-как раздели его и уложили в постель. Врач остался дежурить рядом с больным, а Петров с Милевским вышли вон.

   Однако Тропинин не провалился в чёрную яму спасительного сна. Отнюдь – ему всё время снились какие-то отвратительные и пугающие кошмары. Иногда он в ужасе просыпался и долго не мог осознать окружающую его реальность. С него градом лил липкий горячий пот. Простыня была совершенно мокрая, словно её намочили в каком-то нагретом масле. Но лучше ему не становилось. Более того, ощущения больного президента были до того ужасными, что он подумал, это приближается его смерть и он уже умирает...

   Под самое же утро ему приснился особенно жуткий кошмар. Подобные кошмары снились ему в раннем детстве, когда у него, у ребёнка Велимы, была чересчур высокая температура. Какие-то огромные чёрные камни катились на него с высокой-превысокой, тоже чёрной горы. Они катились сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, пока их страшное движение не превратилось в чудовищный, неудержимый камнепад… Тропинин пытался ползти вверх под этими камнями, ощущая на себе всю их невероятную тяжесть. И ему это, как ни странно, удалось! Он прополз под катящейся грудой камней до самого верха горы. Но едва он ухватился рукой за острую её вершину, как уже сама гора начала медленно крениться и падать на него. А вместе с горой – о, ужас! – стала крениться и поворачиваться и вся Земля. Тропинин судорожно держался за острый выступ, но наклон горы и Земли стал слишком большим. Он не удержался наверху, отпустил вершину и с душераздирающим криком полетел вниз. А вместе с ним стала катастрофически рушиться и вся его любимая, единственная во всей вселенной планета! «Что мы наделали! – промелькнула у него в сознании отчаянная запоздалая мысль, – Мы же погубили свою Землю!!!..»

   И тут Тропинин проснулся.

   Первое время он не мог опомниться от пережитого им несказанного ужаса. Казалось, остатки его редких волос поднялись на голове дыбом. А потом он постепенно пришёл в себя и испытал огромное, совершенно непередаваемое облегчение. Было всё тихо вокруг. Уже светало на улице. Он посмотрел на настенные часы. Стрелки показывали без пяти минут девять. Надо было вставать.

   И в это время Тропинин осознал, что произошло нечто абсолютно новое и совершенно небывалое! Его теперешние телесные ощущения разительно отличались от ощущений прошлых, до его тяжкой болезни. И до нынешнего, как он ясно понял, полного его выздоровления. Его тело было совершенно сухим, лёгким-прелёгким, словно невесомым. А мысли в голове стали абсолютно ясными и очень глубокими.

   В его душе от всего этого начала беспричинно разгораться большая и светлая радость...

   Тропинин резво вскочил на ноги и первым делом подошёл к зеркалу. Оттуда на него смотрел похудевший, стройный, какой-то ему незнакомый и совершенно седой человек. В этом человеке он с большим трудом узнал самого себя. Человек в зеркале улыбнулся Тропинину. Его светлые глаза были очень ласковыми, внимательными, чистыми, и излучали из себя мягкую уверенную силу.

   Помахав своему отражению рукой, Тропинин надел халат и вышел в кабинет. На креслах и диване крепко спали Петров, Милевский и врач. Он не стал их будить, а прошёл в другую комнату и вышел оттуда на балкон.

   Москва была совершенно тиха и, казалось, пуста. Словно в ней не осталось ни одного живого человека, ни единой живой души. Но президент знал, что это не так. Он знал каким-то особым шестым или даже седьмым чувством, что люди очень устали за прошедшие день и ночь, и поэтому они крепко спят в своих кроватях.

   Внезапно из-за кромки дальней крыши сверкнул ослепительный луч. Это вставало над горизонтом само солнце! На небе не было ни единой тучки, и свежий осенний воздух казался каким-то волшебным, приятно-сладким и поистине хрустально прозрачным. Тропинин невольно залюбовался необыкновенным рассветом. Встававшее над землёю солнце было прекрасно! Оно было поистине грандиозно, чарующе и завораживающе!

   И оно было другим, чем ранее! Тропинин легко и радостно смотрел на его блистающий весёлый край и совершенно при этом не жмурился. В этом не было никакой необходимости. Великое солнце поменяло свою старую кожу и стало совсем другим. А вместе с ним стали другими и люди и, как ясно осознавал Тропинин, вся земная могучая природа.

   В состоянии какого-то душевного восторга и почти божественного благоговения президент вернулся в свой рабочий кабинет.

   – А ну-ка подъём, ребята! – каким-то особенно звучным и звонким голосом объявил он побудку своим подчинённым. – Живо-живо! Нас ждут великие и славные дела!..

   Все зашевелились, потягиваясь, зевая и недоумённо оглядываясь вокруг себя. Видимо, окружающая обстановка показалась им несколько необычной и странной.

   В это время зазвонил телефон на столе президента. Американский джаз звучал очень бодро, живо и зажигательно.

   Тропинин снял трубку.

   – Хай, Велимир! – послышался в ней хорошо знакомый голос. – Хау ду ю ду, май рашен фрэнд?

   – Хэллоу, Мубарак! – с искренней радостью ответил Тропинин. – Ай эм файн! Бат хау а ю? Вээ ис ёр брэйв дженерал Джонсон?

   – Всё ОК, Велимир, – энергично ответил президент США. – Бог рассудил так, как ему было надо. Джонсон умер... И много-много других злодеев отправились вслед за ним. Мы теперь живём в новом мире, и хотя у нас ещё ночь, а у вас утро, я думаю, новая жизнь уже началась. Я думаю также, что мы не зря прошли эти страшные испытания. Мы – люди, наша планета – Земля, и я полагаю, мы по-доброму договоримся, как нам жить на ней дальше.

   – Я тоже совершенно в этом уверен, Мубарак! – не менее убеждённым тоном ответил ему Тропинин. – Уверен как никогда! И пусть отныне между нами не будет зла и лукавства, а будут истинно человеческие отношения любви, сотрудничества и братства!

   – Да пребудет с нами Бог, Велимир! – возгласил на том берегу Атлантического океана президент Бубама.

   – С богом, Мубарак! – по-русски ответил президент Тропинин.

   В это время совсем уже рассвело. Обновлённое предприимчивое солнце властно заняло собою президентский кабинет и вовсю там хозяйничало.

   Где-то рядом раздался чей-то радостный смех.

   Новая земная жизнь вступала в свои права.



   ПРИМЕЧАНИЕ: События, изложенные в рассказе, конечно же, полностью фантастичны и вымышлены. Внешняя похожесть некоторых имён и фамилий имеет под собою лишь фактор загадочной случайности.