Рассказы их наперстка - 25

РАССКАЗЫ ИЗ ПАПЁРСТКА — 25

/с сексуальными отклонениями /


ОПАСНОЕ ЧУВСТВО


– В супружеской жизни многое зависит от умения у-прощать, – пояснила лектор, пожилая невостребованная дама, скорее наслышанная о семейных проблемах, чем соприкасавшаяся с ними напрямую. – Оттого, что муж смотается на сторону, семья потрясётся, но не развалится.

– А если жена?

– Тоже не вижу особой причины для беспокойства, – гнула своё лектор. – Беда, однако, в том, что у мужчин на первом месте чувство собственности, а не коллективное хозяйство.


ЗАГАДКА


Их взяли с поличным, когда он и она...


Он, впрочем, удрал или отпустили, что одно и тоже. А её доставили куда следует, и кто следует спросил:


– Мадам?

– Чего?

– Миссис?


Смешок.


– Леди?

– Чего пристал, – прямодушно спросила она. – Сам, что ли, не видишь?


И оправила пёстренькое, узенькое, почти у самого подбородка, платьице.


– М-да... – задумчиво произнёс кто следует. – М-да!

– Что запишем? – осторожно поинтересовался, присутствующий на допросе в качестве канцеляриста, стажёр.

– Пиши: ****ь!


Стажёр замялся.


– В чём дело?

– Неловко как-то... Может, смягчим? Напишем: проститутка.

– Вот она, загадка из загадок! – с умным видом произнёс кто следует. – Одни  ****уют, а другие — за них — стыдятся.


ДУЭЛЬ


У Миши появилась любовница, она же — первая в его жизни женщина. Полный новых чувств и неизведанных впечатлений, сжигая горящим взглядом всё, что казалось ему помехой и неуважением к его счастью, он схватил меня за рукав, оттащил в сторону и, кивком указав на особу не первой свежести, защекотал ухо слюной и радостью:


– Какова?

– Кто?

– Не притворяйтесь, будто не заметили. Она сразу бросается в глаза.

– Возможно, она лучше, чем кажется мне, но хуже, чем воображается тебе.

– Вы наглец! – заорал Миша. – Вызываю на дуэль до победного конца.

– Ты сильно рискуешь, мой юный друг, – попытался угомонить я не в меру разгорячённого юнца. – Мой конец проверен в боях и успел вкусить радость победы, тогда, как твоему, только ещё предстоит. Прикинь, стоит ли его подвергать такому испытанию?


Миша не внял доброму совету и, как нередко случается с холериками, не только не добился желаемого, но и остался без того немногого, на что был вправе рассчитывать.


ПРИГОВОР


Не мне рассказывать и не вам слушать, но...


Меня изнасиловали. Грубо, цинично. С ехидными усмешечками и кривыми вопросцами, вроде того, как я себя чувствую и не желаю ли повторения экзекуции, а если да, то кого, из присутствующих, я бы при этом предпочла?


Я лежала, закусив губы, а на мне — молодой красавец-жеребец, о котором при других, более благоприятных обстоятельствах, я могла только мечтать. Едва касаясь дыханием моей щеки, он шептал: «Не сердись, дорогуша, я тебя люблю».


Его, единственного, я не выдала правосудию. И теперь, при встрече, он нагло ухмыляется мне в лицо, и то, что я читаю в его глазах, страшнее приговора его друзьям-негодяям.


КОРОТКАЯ ОСТАНОВКА


Воображение нарисовало мне женщину и тут же смыло рисунок, от которого глаз не оторвать. И верно, зачем она мне? Между нами, как ширма, прикрывающая взаимную наготу, торчал этот проклятущий из всех проклятых вопросов: зачем?


Да и на что ей я? Старый, замызганный, закоснелый, без шарма, без лирики, и физика, стыдно сказать, подкачала... Ох, уж эти бесконечные «без»! А она щедра своей красотой, милая своей наивностью, привлекательная своим кокетством... И рядом со мной в постели?!


Опомнился мокрый. Не пот, конечно, а что-то чисто мужское. Огляделся в надежде... Но входит проводник и объявляет: «Следующая остановка село Степанчиково. Стоянка три минуты». Мало. Но когда приспичит и трёх минут, случается, хватает. Смял проводника в объятиях, а тот, прокричав что-то несуразное, обмяк. В коридоре простучали каблучки и замерли у дверей купе. Робкий стук. Потом настойчивей и настойчивей. «Не впускай»! –  прохрипел проводник. Но я мог вполне обойтись без его совета.

Борис Иоселевич