3. Эрмитаж - уединение От лат. eremita - отшельник

                Из светлого Гербового зала пройдём в самый необычный зал Дворца –  Галерею 1812 год. Сядем на лавочку слева от входа, как раз напротив большого, во весь рост, портрета немолодого военного в старинном мундире запахнувшегося в подбитую мехом шинель под заснеженной елью. Видна школа и талант живописца. Приглядимся.

                Светлейший князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов-Смоленский… Первый получивший все четыре степени Ордена Св. Георгия – высшего военного ордена России. Между прочим – Кутузовы род ведут от Александра Невского – это один из древнейших княжеских родов на Руси.

                Один из образованнейших людей своего времени. Отлично знает  французский, немецкий, латынь. Во время многочисленных войн с Турцией выучил язык противника, резко отличающийся от традиционных европейских  – турецкий(!).

                Мудрый полководец, талантливый военный инженер,  переигравший  многих врагов, блестящий мастер манёвра, умевший малыми силами одолеть противника. Настоящий, отважный «полевой командир» и при этом…  умелый и лукавый царедворец, знавший все ходы и выходы «в верхах».

                Начинал он ротным командиром у П.А.Румянцева и А.В.Суворова – отличная школа. Был в числе победителей одной из лучших в мире крепостей – Измаила. Суворов, великолепно знающий людей, предвидевший их поступки, так отзывался о своём подчиненном - «Умён, умён… Хитёр, хитёр… Никто его не обманет!». 

                Был дважды ранен, тяжело, почти смертельно. Оба раза пули прошли сквозь голову в миллиметре от мозга. Вопреки расхожему мнению сохранился и правый глаз, хотя стал хуже видеть.  Господь хранил его для великого деяния – разгрома наполеоновской агрессии и изгнания врага из России.

                Будучи, в своё время,  начальником Сухопутного кадетского корпуса, весьма привилегированного военного учебного заведения, воспитал многих из тех, кем командовал позже. Ясно, что такой командующий пользовался особым доверием подчинённых.

                Кутузов разработал для егерских частей тактику рассыпного строя и ружейного огня из-за прикрытия, когда во всех армиях Европы ещё царствовал прусский линейный, открытый строй. 

                Англичанин-художник Джордж Доу показал его этаким  величественным с положенными полководцу ещё с античных времён движениями и драпировками. Даже, кажется, нарисовал его выше ростом. Согласен, это - великий полководец. Таким, торжественным жестом направляющего войска к Победе,  его и видела в тот момент Европа.

                Но человек он был значительно более глубокий и  мудрый, даже более…  хитрый и по-мужицки смекалистый. Приняв на себя  командование, написал в частном письме – «Мы Буонапарте не силой победим…Мы его обманем…». Так и сделал!

                Отвлечёмся, вспомним немного истории создания этой галереи… Хорошая мысль – живописно увековечить командиров-генералов ведших войска на бой за Россию и победивших супостата!
 
                Помещение для галереи буквально «выкроил» в уже существующих помещениях Дворца гениальный Карло Росси. Он же снабдил его «верхним светом». В то же время пока шло  строительство,  велась работа по её «заполнению».

                Это была огромная работа для живописцев и их «предводителя», взявшегося за эту работа англичанина Джорджа Доу. В 1819—1829 годах (десять лет!) он работал в Санкт-Петербурге, где написал с помощью русских живописцев Вильгельма Голике и Александра Полякова всю эту галерею.

                Почти все лица они собственноручно написали, а были ещё помощники, они  выполняли мундиры и ордена. Казёнными словами сказать - тоже на высоком профессиональном уровне. И взялись и сделали – нигде больше нет такого памятника воинам их бессмертной Славе.

                Можно придраться, что эти портреты более парадные, чем выражающие действительные характеры и чувства людей, но главное было прославить победителей, передать поточнее внешность, не дать этим выдающимся людям затеряться в забвении.

                Но не всегда это удалось. Видите, в рядах развески есть рамы затянутые зелёной тканью. Под ними фамилии и звания тех, кого не было в живых к моменту создания галереи и не сохранилось их изображений.

                По странному совпадению их тринадцать. Но они  - здесь. В Строю… Со своими боевыми товарищами. А всего портретов 332.

                Конечно, прежде всего, привлекают внимание большие полотна. В торце зала  отличный по-немецки аккуратный и добротный,  портрет коня со всадником - Александром I работы  берлинского художника Франца Крюгера. Мне кажется, живописцу действительно больше нравилось   коня изображать… Пейзаж также великолепен.

                На боковых стенах, также конные, портреты двух венценосных союзников: короля Австрии Франца I (это, кажется, тоже работа Ф.Крюгера) и короля Пруссии Фридриха-Вильгельма III– деда нашего Александра II (работы венского мастера– П.Крафта).

                Союзниками, надо сказать правду, они, как всегда, стали только тогда, когда поняли, что эти русские Наполеона и без них одолеют… 

                Имеется и портрет английского генерал-фельдмаршала герцога Веллингтона, под командой которого наполеоновские войска, вновь набранные и ещё не обстрелянные,  в 1815 году были  с большим трудом, но доблестно, разбиты под Ватерлоо…

                Здесь также есть большой, в рост, портрет Великого Князя Константина Павловича, в те поры - наследника престола. Он достойно сражался на российской земле, а  под Лейпцигом, в «Битве народов» даже получил золотую шпагу за храбрость. Но любил женщин  и Варшаву больше трона…               

                Уже посмотрели мы портрет М.И.Кутузова: «свершителя», умело  направившего   народный гнев на супостата, теперь посмотрим портрет «зачинателя», сохранившего Русскую Армию вопреки всем попыткам противника, - трагически  непонятого современниками, кроме самых проницательных (в их числе А.С.Пушкин), Михаила Богдановича (это по-русски) Барклая де Толли.

                По проникновению в настроение модели (как мне кажется) это самый выразительный портрет Галереи… Немолодой, невесёлый  и нечестолюбивый человек в мундире генерал-фельдмаршала. Усталость, сомнения и грусть прячутся: командир не должен показывать  свою неуверенность и колебания. Портрет несколько сух и официален, как и сам Барклай.

                И всё же, или в усталом жесте опущенных рук, держащих шляпу-треуголку или в слегка наклонённой голове, или в  отсутствии положенной молодцеватой выправки профессионального военного прослеживается незабытое, но глубоко спрятанное чувство пережитой несправедливости, доходившей до обвинения в трусости и даже предательстве...

                Происхождением был он из вольнолюбивых шотландцев. Предки его в XVI веке бежали от Кромвеля. Службу начал с корнета в Очаковском штурме, позднее, также под командой Суворова «усмирял» польское восстание. Отлично проявил себя в тяжелейшей, трагической для русских войск битве под Аустерлицем и в Шведской войне 1809 года.

                Будучи с начала вторжения Наполеона командующим Первой  Западной армией  понял, что для победы необходимо прежде всего сохранить Армию. Преобладающего по силам врага надо  ослабить, измотать, растянуть его коммуникации и истощить -  стратегическим отступлением  заманив вглубь страны.

                Эту мысль понял и подхватил назначенный взамен его М.И.Кутузов, продолживший изматывающее врага отступление, несмотря на крайнее недовольство Двора и Императора…

                В Бородинской битве Михаил Богданович командовал правым флангом. По свидетельству современников бросался в самые опасные точки обороны, будто искал смерти... В ходе сражения под ним было убито 5 лошадей.

                Но он остался жив и даже не ранен. И ещё - Барклай де Толли, поняв состояние наших войск после Бородина, первым предложил тяжелое, но единственно правильное решение: оставить Москву и тем сохранить Армию.

                И наконец – М.Б.Барклай де Толли, вслед за Кутузовым -  один из первых полных кавалеров Ордена Св. Георгия – высшего военного ордена России.
          
                Так, мои хорошие… Давайте теперь, не покидая Галереи, для отдыха вернёмся в 1809 год…

                При дворе Наполеона в это время обретается красивый и удалой русский офицер – Александр Иванович Чернышёв. Посмотрите: симпатичное, немного лукавое лицо бравого вояки и любимца дам. Сам Император Франции, благоволит ему, ставит в пример своим офицерам.
 
                Он прославлен тем, что при пожаре на балу австрийского посла, в отличие от иностранных офицеров не растерялся, а проявив чисто русскую смекалку, спасал дам в роскошных, пышных и не приспособленных для «быстрой эвакуации» нарядах. Для этого подхватывал их на руки и, разбив  окна, что никто из иностранцев не догадался сделать, «переправлял» на улицу.

                Но этот «дамский угодник» серьёзный разведчик – практически все планы размещения французских войск попадали в его руки частенько раньше, чем на стол Наполеона. За что со скандалом  выдворен из Франции…

                Это ему приписывают девиз русского офицерского корпуса «Делай, что должен и будь, что будет!».

                С 1812 года партизанил в тылу Наполеона и прославился тем, что своим отрядом, уже большим к тому времени, занял немецкий город Кассель в 1913 году, разбив вдребезги французский гарнизон.

                А ещё интересен он тем, что из моих родных мест. Село Петровское, где он родился и похоронен (хотя и умер вдали – на лечении в Италии) от  нашего дома в деревне Некрасино в 6 верстах…

                Гляньте внимательней – может и ваши земляки здесь  есть. Мир тесен.

                Вот родственник моей жены тут есть…

                Встали со скамеечки, прошли немного направо: в нижнем ряду портретов - Капцевич Петр Михайлович, красивый генерал с открытым лицом - польский дворянин в дальнем родстве с  дворянами Яницкими – предками моей жены.

                Чем он знаменит? Артиллерист и военный инженер, до войны – дежурный генерал при графе А.А.Аракчееве. После вторжения французов – в действующей армии.
 
                Оборонял Смоленск с Д.С.Дохтуровым и П.П.Коновницыным. Известно, что отличился под Бородиным. После войны был назначен генерал-губернатором Западной Сибири. Построил военное училище в Омске для детей местных казаков и облегчил положение ссыльных.

                Так… Набежала очередная экскурсия. Переждём на нашей спасительной скамеечке «нашествие» японцев и сверкание  фотовспышек. Посмотрим  пока восемь портретов вокруг портрета Кутузова.

               Самый верхний справа… Честь имею представить: генерал-майор Яков Петрович Кульнев – лихой гусар, рубака и гулёна! Сказочно храбр, сказочно добр и… сказочно беден. Его мундир  шился из казённого солдатского сукна, хотя и с генеральским серебряным прибором …

                Из обедневшей, но древней дворянской семьи. Окончил Пажеский корпус с Большой серебряной(!) медалью. Во время многочисленных турецких войн сражался в Молдавии. Служил  у А.В.Суворова, отличавшего его глубокие знания, ум, сметку и отвагу.

                Друзья его любили, а  солдаты его не то, что любили, они его ОБОЖАЛИ, говоря словами русских барышень… Шли за ним и в огонь и в воду! Любимым его выражением было: «Люблю Россию-матушку, за то, что у нас всегда, хоть в одном углу, да дерутся!» Дружил с Д.В.Давыдовым

                Это был настоящий гусар! Мог, спрыгнув у подъёзда со своего огромного  коня,  ворваться на какой-нибудь бал в дворянской усадьбе, гремя саблей и, обрывая ледяные сосульки с усов, выпить шампанского за здоровье какой-нибудь местной красавицы из её туфельки и вскочив на коня продолжить поход!

                Зная  лихость и напор,  именно его полк в 1809 году направил на  Стокгольм, по льду залива, бесстрашный Багратион. Взяли с ходу и…(по легенде) закатили бал с побеждёнными шведами. Гусары!!!   

               Шведский король Карл XV, ещё в начале той войны, особым приказом запретил своим солдатам стрелять в русского генерала Кульнева… Уважал! Не зря Наполеон считал его лучшим кавалерийским генералом.

               И опять же -  кавалеристы генерала Кульнева, действуя в авангарде 1-го пехотного корпуса, прикрывавшего Петербург, взяли 3 июня (это через 11 дней после начала войны!)   более 1400 пленных французов, в числе которых был наполеоновский генерал Сен-Жени.

                Такого от русских, армия Наполеона самоназванная «Великой», явно не ожидала, тем более, что наши гусары в это время… отступали! Но именно Яков Петрович оказался и первым русским генералом, павшим на этой первой Отечественной  войне…

                Много пишу о нём, уж простите, но это мой любимый генерал в этой галерее! Жаль, что остался  холост. Боялись, видимо, дамы его огромного роста и невероятной силы…

                А теперь глянем в левый верхний портрет в окружении Михаила Илларионовича. В противоположность предыдущему, портрет мягкого, красивого, мечтательного, невоенного по облику человека с грустным взглядом - это скорее портрет поэта. Это Александр Алексеевич Тучков,  он же:  Тучков 4-й по армейскому табелю.

                Из пяти братьев, потомков старинного дворянского рода, выходцев из восточных прусских земель, до генеральских эполет дослужились четверо. Двое участвовали в Бородинском сражении: младший, Александр Алексеевич -  убит, самый старший Тучков 1-й Николай Алексеевич, – смертельно ранен.

                Тучков 3-й, Павел Алексеевич, прикрывая отход войск из горящего Смоленска, попал в плен. Ещё один брат – Тучков 2-й, Сергей Алексеевич к началу войны находился на Турецком фронте, потому и нет его  в этой галерее.

                Тело Александра, как и многих там погибших, его жена не нашла. Основала в память мужа и его товарищей Спасо-Бородинский монастырь, где  служила игуменьей остаток жизни…

                Портрет притягивает, на него смотришь снова и снова – необычный портрет: печальный молодой человек, никакого героизма, пафоса, присущего большинству изображений этой галереи, он как бы чувствует свою близкую смерть…

                Марина Цветаева упоминает этот портрет в стихотворении «Генералам двенадцатого года».

                Ниже портрета Тучкова 4-го видим полного, немолодого человека с проницательным взглядом тёмных глаз и седыми висками. Это – генерал от инфантерии Дмитрий Сергеевич Дохтуров.

                Орденов у него немного, а заслуг не счесть. Много воевал и до Наполеона и после. В 1812 году оборонял Смоленск  откуда, можно сказать под носом Наполеона, вывел войска из горящего  обреченного города.

                Это именно его в тяжелейший момент Бородинской битвы Михаил Илларионович послал в центр сражения – где был смертельно ранен Багратион и взяты артиллерийские укрепления - флеши. Причём, напутствовал его словами – «Поезжай голубчик, сделай там, как надо!».

                Не окрик, и не приказ… Значит, Главнокомандующий был абсолютно уверен в  Дмитрии Сергеевиче. Это – дорогого стоит. И генерал Дохтуров спокойно и деловито, как сейчас говорят  профессионально, восстановил, пошатнувшуюся было оборону.

                А выстоять и не дрогнуть в важнейшем бою под Тарутином? А стоять насмерть, обороняя Малоярославец? Ведь там французы  рвались не грабить  богатства Москвы – они тогда уже поняли, что  от прорыва русских позиций  зависела их жизнь! Потому они и «бились как львы», но не пробились…   

                И уже после выдворения Наполеона из России Дмитрий Сергеевич Дохтуров  продолжал также ровно и деловито воевать. Отличился и  в неудачном бою  при Дрездене и в «Битве народов»  под Лейпцигом. 

                Портрет справа внизу: Пётр Иванович Багратион гордый и горячий, как и положено потомку древнего рода грузинский царей. Наверно, с него как со «старшего по команде», надо было начать рассказ об окружающих Михаила Илларионовича полководцах.

                Крупные черты лица, по-кавказски огромный нос и густые тёмные волосы. Лента высшего ордена России Андрея Первозванного через плечо. Ордена, ордена, ордена. Все они честно и отважно заслужены в боях.

                Несмотря на царское происхождение был небогат и начал службу рядовым в Астраханском пехотном полку с которым дошёл до Тегерана. Затем долго служил под началом А.В.Суворова. И это определило его будущее – он стал одним из лучших военачальников России.

                Ещё более отличился в  Италийском походе, командуя авангардом русского корпуса.  При переходе через Альпы, совершив фантастический обход противника по скалам, «Князь Петра», выполнив невероятно трудное задание Суворова, спас окружённые войска.

                После неудачного сражения под Аустерлицем, прикрывал отступающие войска, и им удалось уйти из-под удара благодаря его умению воевать и отваге русских солдат. А они ему беззаветно верили.

                Войска под командованием Петра Ивановича зимой 1809 года, перейдя в конном строю по льду залива Ботнического залива до Стокгольма,  победно завершили войну со Швецией, закончившуюся  миром и присоединением Финляндии к России.

                С начала вторжения французов П.И.Багратион командует Второй Западной армией. Отступая от самой границы, по разумному приказу Барклая де Толли, он постоянно требует от него немедленно дать бой противнику и даже жалуется «на немца» Александру I.

                На Бородинском поле Кутузов ставит Багратиона, как бывало, ставил его их учитель Суворов, на самый опасный участок обороны – флеши: центральную батарею левого фланга. Лично командуя очередной (восьмой!) контратакой,  Петр Иванович Багратион получает смертельное ранение.

                Бесстрашный Алексей Петрович Ермолов, служивший с ним, сказал о нём так: «Ума тонкого и гибкого, обаятельный и приветливый. Подчинённые считали счастьем повиноваться ему».

                Теперь о Ермолове… Упрямый подбородок, крутой разворот могучих плеч, гвардейский рост преображенца. Необычно, для парадного портрета, но точно передаёт темперамент и дерзость этого человека. Солдаты стояли за него горой – при «увольнении его от Армии» из доноса известно, что «люди (солдаты) по нему горюют…».

                Сам из небогатых помещиков Орловской губернии, но древней фамилии – родственник Раевским, Орловым, Потёмкиным. Денис Давыдов ему двоюродный брат. Служил под началом Суворова в Польше. Был в Персидском походе.

                Наград при таком ракурсе не видно, а там и орден Андрея Первозванного, и три степени Георгия и все четыре степени Св. Владимира, а всего (под конец жизни) – 17 орденов Российских да  7 иностранных!

                При Павле I был арестован за участие в тайном политическом кружке, но помилован при Александре I. Репутация великолепного артиллериста: расчет, умение и выдержка. Легенда: «Почему батарея не открывает огонь?». Ответ Ермолова - «Начнём, когда смогу различить  темноволосых от блондинов!» Известно, что иногда открывал огонь без приказа, но всегда успешно и в нужный момент.

                Не для передачи, по секрету, расскажу ещё легенду: когда узнал, что царь пытается «волочится» за его женой, он, наедине, вызвал царя на дуэль, как дворянин дворянина. Учтём, что  род Ермоловых значительно древнее рода Романовых. Ясно, Александру Павловичу ничего не оставалось, как обратить это в шутку.

                Отлично воевал при Бородино – Кутузов послал его в помощь Дохтурову на флеши, после ранения Багратиона. Там Алексей Петрович  с ходу  взял батальон из резерва и «ударил в штыки», выбил противника с батареи, затем командовал ею, пока не был контужен. Также показал себя и характер в труднейшей битве под Малоярославцем.

                После Отечественной войны блестяще руководил «Линией» против воинственных горцев Кавказа. Сочувствовал декабристам. Основал крепости Грозную (город Грозный), Внезапную и город Нальчик. У него служил М.Ю. Лермонтов.

                Упомянул я Дениса Васильевича Давыдова, поглядим его портрет! Открытое лицо с внимательными карими глазами, курносый русский нос. Щегольские усики, модные тогда бакенбарды, лёгкая седина на залихватском чубе – гусар!

                Коли не знал бы, что великолепный поэт, не поверил бы! Ни тоски, ни мечтательности во взоре! О себе в стихах  сказал «…Я рождён для службы царской…». Родом из древнего рода, ведущего родословную от татар – лихой лошадник.

                Но из очень бедной семьи – всего в имении одна деревня. Догадайтесь какая? Бородино. Да, то самое Бородино! Начиналась его служба так: А.В.Суворов, увидев игры 9-ти летнего Дениса, заметил – «Этот – удалой! Я ещё не умру, а он уже три сражения выиграет!»

                Всю жизнь Давыдов мучился малым ростом и совсем не героической внешностью. Огромная сабля великана Кульнева, доставала Денису (они вместе служили в Молдавии и в походе через Ботнический залив) как раз до кончика носа.

                Был адьютантом у Багратиона, причём сам Пётр Иванович, умнейший и остроумнейший человек,  услышав что «враг на носу!», повторил его шутку – «На чьём? Если на моём – успеем отобедать, если на носу Дениса – по коням!».

                Его любили все окружающие, за остроумие, весёлый нрав, стихи, лёгкий характер, но не любили при Дворе. Он первым предложил создать в тылу Наполеона партизанские отряды. Багратион поддержал его и выделил гусар и казаков.

                Там всем им пришлось отпустить бороды:  крестьянские  отряды нередко принимали безбородых военных за «супостата». Наполеон даже создал специальный отряд – поймать Давыдова, но Денис Васильевич… сам  этот отряд  поймал и разгромил.    

                Заговорили о партизанах – тут же рядом портрет Александра Никитича Сеславина. Энергичный профиль, порывистый жест, как бы  отражающий сабельный удар. На Бородинском поле был адьютантом Барклая де Толля, значит, вместе с ним был в самых опасных моментах боя.

                «Выпросился» у командующего в партизаны. Его легкий отряд первым обнаружил, что  французы покидают Москву и первым преградил им движение на Малоярославец… И ещё – в 1914 году, умело применив русскую партизанскую тактику во Франции,  нарушил снабжение гарнизона Парижа продовольствием. 

                Вот один  прославленный кавалерист на соседнем портрете: Фёдор Петрович Уваров. Из старинного русского дворянства. Есть данные, что был в заговоре против Павла I. Служил под командой Суворова в Польше.

                В Аустерлицком сражении – командовал арьегардом у Багратиона – его солдаты самоотверженно сдерживали превосходящие силы французов, спасая основные силы. Вместе с П.П. Коновницыным образцово организовал отступление от Смоленска, умело, с малыми потерями, отражая атаки «самого» Наполеона.

                В решающий час Бородина по приказу Кутузова, совместно с казаками атамана М.И.Платова, совершил отвлекающий манёвр – обход кавалерией левого фланга Наполеона, чем дал возможность выиграть время для подтягивания резервов.

                Проскакивали французские посты казаки и кавалеристы в густом дыму, да притом, по одиночке. Адьютанты Наполеона, попались на  эту казачью хитрость и, сбившись со счёта, доложили ему о прорыве огромной массы казаков в тыл! Тот не осмелился послать в наступление отборные войска -  Старую Гвардию, не стал жертвовать последним резервом.

                И ещё – в этом рейде сражался рядовым (не зная русского языка не мог командовать) известный историк и теоретик военного дела прусский офицер Карл Фон Клаузевиц.    

                Так. Ушли японцы в Тронный Георгиевский  зал. Там щелкают…... Используем просвет между экскурсиями: посмотрим портреты «в другом углу».

                Сотоварищем рейда, как помните, был атаман Матвей Иванович Платов. Колоритная личность, хотя выглядит весьма просто… Из старообрядцев ушедших на Дон во времена церковного Раскола. Традиционно казаки обороняли южные окраины России от набегов Крымских татар.

                В возрасте 23 года прославился, разбив одной тысячей(!) казаков двадцать пять тысяч(!) крымчан. Был «в деле» под Очаковым у Суворова. И, как помните, совместно с кавалеристами Уварова совершил демонстративный манёвр обхода французского фланга под Бородино.

                При отступлении «Великой армии», преследуя французов напал на кортеж Наполеона, но казаки больше заинтересовались обозом… Пока его угоняли – великий полководец был таков…

                Так награбленные в Кремле богатства на этот раз спасли Наполеона.… Потом, говорят, из этого отбитого Платовым серебра были выполнены врата в Казанском соборе Петербурга. В Париже его казаки пользовались успехом, как невиданная в Европе экзотика.

                Ну… Что ещё… После войны, оставаясь Атаманом Всевеликого Войска Донского основал город Новочеркасск.


                Почти не известно имя Петра Гавриловича Лихачёва. На портрете спокойный генерал с крупными чертами лица – в облике ничего особенного. До 1812 года командовал отрядами молодцов-егерей на Кавказе.

                Переодел егерские части в удобную для боя в горах форму по образцу одежды местного населения: вместо киверов – меховые папахи, вместо узких мундиров – черкески с патронташами-газырями на груди. Заменил строевую муштру тренировкой в стрельбе и штыковом бою.

                На Бородинском поле защищал Багратионовы флеши. Когда все его солдаты погибли, пошёл на штыки врага и тяжело раненым был взят с плен (единственный пленный русский генерал в том бою).

                Уже во французском лазарете, Наполеон, любивший красивые жесты, приказал вернуть ему шпагу. Пётр Гаврилович отказался, сообщив, что примёт оружие только  от Русского Государя. Освободили Лихачёва в лишь Кёнигсберге.               

                Опять народ толпится – закрывает обзор… Пересядем – напротив портрета Барклая де Толли тоже есть скамеечка. Посмотрим портреты вокруг него…               

                Вот  сбоку справа портрет человека с внимательным взглядом зелёных глаз из-под густых бровей и плотно сжатыми губами. На нём черный однобортный мундир (моряк?), но на воротнике шитьё генерала пехоты. Это Дмитрий Петрович Неверовский.

                А такое сочетание знаков различия, может быть потому, что он  в 1804 году командовал 1-м Морским Полком. Первый командир специализированной Морской Пехоты. Воевал умело и безупречно. Самый знаменитый его подвиг это «львиное отступление», как это назвал Наполеон.

                В начале кампании, под Красным, отступая последним, Неверовский, силами сформированной из новобранцев 27 дивизии, сдержал атаки сильнейшей французской кавалерии под началом опытнейшего маршала Мюрата. Как обороняться и одновремённо отступать  подсказала русская храбрость и смекалка.
 
                Дивизия отступала вдоль дороги,  по обочинам которой росли вековые русские берёзы. Молодые, ещё не бывшие в боях, но беззаветно доверявшие своему красавцу-командиру, гренадёры укрылись за стволами от сабель Мюрата.

                Такую берёзу казак, хлебом и салом кормленый,  топором  не сразу перерубит, а  француз-лягушатник саблей – и подавно. А верное тульское ружьё-кремнёвка выставлена из-за дерева в сторону скачущей кавалерии - только штык сверкает.

                Налетели  шаромыжники - накололись – отлетели… Вслед получили дружный залп! Пока французы заново перестроились для атаки, Дмитрий Петрович со своими  «салажатами» отошёл на следующую версту, перезарядил ружья,  и опять за деревья….

                И так раздразнили своей неуязвимостью французского маршала, что тот забыл о своей артиллерии – не догадался обстрелять отступавших картечью.

                Так и пришли к своим, да заодно неприятеля на сутки задержали… За это время наши вошли в Смоленск и опять успели закрыть Наполеону  дорогу на Москву.

                А в день Бородинский отбила эта, уже бывалая дивизия, в очередной раз, Багратионовы флеши дружно ударив с ходу «в штыки». Отличился Дмитрий Петрович и под Тарутином и в Малоярославце.

                Слева внизу - портрет светловолосого человека в мундире с генерал-адьютантскими аксельбантами и вензелями на эполетах – сухощавое умное  лицо скорее профессора математики, астрономии или другой точной науки: Пётр Петрович Коновницын. Происхождение… Ого! Древний род… Как и Романовы, считается  поимённо от легендарного князя Андрея Кобылы. Служил ещё у  Потёмкина-Таврического.

                Героически проявил себя при отступлении от Смоленска  и Витебска: совместно с Уваровым (ещё помните такого?), сдерживал основные силы подошедшего Наполеона. Да ещё и вывез святыню   - Икону Смоленской Божьей Матери, которая осеняла войска в Бородинском сражении.

                Вместе с Дохтуровым и Ермоловым  умело закрывал брешь обороны после ранения Багратиона. На совете в Филях, «…волосы стали дыбом…», считал необходимым оборонять Москву, хотя находил позицию, выбранную  Л.Л.Беннигсеном неприемлемой.

                После сдачи Москвы и отхода к Тарутину Кутузов попросил (не приказал!) Пётра Петровича, чтобы он взял на себя тяжелейшую организационную работу: переформировать и привести в порядок расстроенную отступлением и Бородинской битвой Русскую армию. Именно такой человек был нужен – знающий, спокойный и уравновешенный, при общей растерянности в войсках, вызванной потерей древней Столицы.

                Вообще-то этим, по должности, должен был срочно и плотно заняться начальник штаба Л.Л.Беннигсен, но у Михаила Илларионовича с ним сложились непростые отношения… 

                Пётр Петрович, как вспоминают очевидцы, спал  в то время по три-чётыре часа, обедал урывками, смертельно устал, но блестяще справился с заданием. Когда французы покинули разорённую Москву, Русская Армия уже была образцово отмобилизована, по составу равна наполеоновской, а по артиллерии значительно превосходила её.

                Он лично командовал  войсками в важнейших сражениях битвой под Тарутиным и обороной Малоярославца. Эти сражения вынудили армию неприятеля отступать по разорённой Старой Смоленской дороге, где и задумал её окончательно обескровить и уничтожить М.И.Кутузов.

                Скажу о Петре Петровиче ещё одно: он знал цену иностранцам, служащим в Русской Армии – «Дайте им денег, но не давайте никаких чинов, орденов и почестей.  Никогда бы я не дал звания генерала ни одному подданному иностранной державы. Они – наёмники!» Не зря впоследствии он был назначен военным министром России.

                Упомянули фамилию Беннигсен – поговорим о нём, взглянем на портрет… Обычный немолодой генерал, почти старик, твёрдый воротник мундира подпирает дряблые щёки и… (к сожалению) нос пьющего человека.

                Происхождение - древняя фамилия из немецкой земли Ганновер. При Екатерине II Леонтий Леонтьевич (барон Левин Август фон Беннигсен) перешёл на службу в  Россию. Воевал у Румянцева  и Суворова. Они его хвалят за исполнительность и смелость. Был в заговоре против Павла I, но тщательно отрицал это в дальнейшем.

                В 1812 году назначен начальником штаба у Кутузова, а фактически – следить и доносить, так как Двор Михаилу Илларионовичу не доверял. Отстаивал необходимость обороны Москвы после Бородинского сражения, причём выбранная им позиция, по мнению даже противников оставления Москвы, была не только непригодной для обороны, но  практически проигрышной.

                Под Тарутиным, действуя несогласованно с остальными частями, рассердил этим невозмутимого Кутузова так, что он в частном письме писал – «…Беннигсена к себе почти не допускаю и скоро отправлю от себя под предлогом да хоть бы  болезни…».

                Так, теперь ясно – почему Кутузов  в конце концов заменил его Петром Коновницыным. Ходил слух, что Беннигсен не мог говорить по-русски, но думаю это неправда. Всё-таки 45 годов в России прожил… Под конец жизни «Леонтий Леонтьевич» вернулся в Ганновер.

                Внизу справа – известнейшая фамилия: в описании Бородинского сражения всё время мелькает  - «батарея Раевского».

                Взглянем на Николая Николаевича, каким его увидел художник Джордж Доу: карие глаза, нос с лёгкой горбинкой, твердый подбородок, решительно сдвинутые брови. Человек сильный и уверенный. Наброшенная на плечо шинель скрывает многочисленные награды. Предки –  польские шляхтичи древнего рода ещё с Василия III служили России.

                Н.Н.Раевский – внук Потёмкина, однако князь Григорий Александрович, истинно военный человек, направил его служить в войска с предписанием: «В службе употреблять, как простого казака, а потом лишь по чину поручика гвардии».

                Суровая школа, но полезная! Одно время командовал полковник Раевский Нижегородским драгунским полком – бывшим полком Суворова. Был в опале при Павле, как  и многие,  служившие при Екатерине II. С пришествием Александра I вернулся в Армию.

                Именно Николай Николаевич, сдержав в несколько раз превосходящие силы «железного маршала» Даву, дал возможность воссоединится армиям Барклая  и Багратиона – Наполеону не удалось из разбить поодиночке. По легенде он шёл в контратаку впереди войск с сыновьями 11 и 17 лет.
          
                Не зря Главнокомандующий поручил ему оборону центрального укрепления правого крыла на Бородинском поле. И не зря это укрепление противник назвал «могилой французской кавалерии». На военном совете в Филях Раевский высказался за оставление Москвы для сохранения Армии.

                По семейному преданию, он отказался от графского титула, пожалованного ему Александром I. И ещё: это его дочь Мария Николаевна, воспетая поэтом Н.А.Некрасовым  поехала за мужем-декабристом С.Г.Волконским в Сибирь… Дружбой с Николаем Николаевичем Раевским гордился Пушкин!

                Теперь найдём портрет единственного генерала-декабриста:  Сергея Григорьевича Волконского. Он  у портрета Барклая де Толли, слева самый верхний. Решительный взгляд, твёрдый подбородок, резко очерченные губы. Лицо решительного, незаурядного человека.

                Волконские – древнейший боярский род, от Рюрика, но Сергей Григорьевич из второй ветви – менее древней. С начала войны -  в свите Императора, затем во Второй Западной армии у Багратиона и в партизанском отряде. Проявил себя в решающем бою на Березине.

                Как активный участник движения, после декабря 1825 года сослан в Сибирь. Есть легенда, касающаяся собственно портрета:  по приказу Николая I это изображение было изъято из галереи и возвращёно на место только в 1903 году Николаем II.

                Да… Образ Сергея Григорьевича послужил, по  мнению некоторых критиков, прототипом Андрея Болконского в «Войне и Мире».

                Ещё один Волконский – Пётр Михайлович, из первой, старшей ветви этого княжеского рода. Почти всю войну находился при Государе. Он основатель и первый начальник Главного Штаба Российской Армии.

                С портрета  в мундире  с эполетами и аксельбантами  генерал-адьютанта, при многих орденах, смотрит  умный, осторожный  и уверенный в себе человек. Тем не менее, лёгкая, почти незаметная, улыбка   располагает к себе - так обычно выглядят дипломаты.

                Он был знаком со многими декабристами, но осознанно не сближался с ними, хотя разделял некоторые их идеи. Имел большое влияние на Александра I, чем не однократно пользовался давно знакомый с ним умелый  царедворец Кутузов.

                В частности, именно через Петра Михайловича, было передано письмо об оставлении Москвы. Понаторевший в придворных интригах, князь Волконский нашёл правильный момент  и соответствующие комментарии при его вручении властителю слабому и лукавому...

                Коль о дипломатических способностях зашла речь, вспомним ещё одного отличного командира и талантливого переговорщика. Это Михаил Андреевич Милорадович. Родом из южных славян – сербов. Один из образованнейших людей своего времени. Служил у Суворова в Италийском походе, причём Александр Васильевич особо отличал его быстроту и храбрость.

                Под  Бородино держал оборону  на правом крыле у Барклая. По рапорту Михаила Богдановича «снискал уважение солдат и противника храбростью и безрассудством».

                А вот при проходе отступающих войск через Москву показал себя толковым дипломатом: сумел убедить Мюрата не входить в город сразу, «предупредив» его о некоей скрываемой от французов опасности, чем дал войскам уйти без помех и по возможности вывести, что можно из ценного.

                После войны был губернатором Петербурга. Организовывал спасение горожан во время катастрофического наводнения 1824 года, тушил пожары. Вспоминают, что он оживал в опасности, становился деятельным и… говорливым.

                Был близок  был по замыслам декабристам и… погиб от руки декабриста Каховского, смертельно ранившего  его в спину на Сенатской площади при попытке уладить дело миром, без жертв. А ведь ни в одном из пятидесяти сражений он ни разу не был ранен...

                Когда в лазарете пулю вынули, и Михаил Андреевич увидел, что она не из солдатского ружья, он воскликнул - «Слава Богу! Пуля не солдатская! Теперь я совершенно счастлив…». От раны он умер, но перед смертью отпустил своих крепостных на волю.
 
                А ещё известно, что  Михаил Андреевич Милорадович, как «опытный дипломат» уговорил однажды Александра I не отправлять Пушкина в ссылку…

                Опять экскурсия…  Пусть послушают экскурсовода, а мы  посмотрим пока портреты на стороне Гербового зала.

                Поскольку от Бородинской битвы идёт совремённое использование артиллерии в бою, обратим внимание на портрет молодого весёлого генерала А.И Кутайсова, в свои 28 лет командовавшего  всей артиллерией причём, вполне заслуженно.

                Сам отличный математик и великолепный наводчик, он разработал «Общие правила для артиллерии в полевом сражении». Простые и точные,  они  быстро    научили  прицельно  стрелять  все русские батареи. Преимущество выучки наших артиллеристов даже не оспаривалось: огонь их орудий не раз заставлял французов отступить.

                Понимая новую возросшую роль артиллерии, перед Бородинским сражением Кутайсов распорядился: «… артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор...»

                Он погиб командуя отражением атаки на батарею Раевского. После боя поймали его коня с окровавленным седлом, тело так и не нашли…

                Командование артиллерией на поле боя буквально «подхватил» Василий Григорьевич Костенецкий, да так, что по словам Кутузова «никакого перерыва в действии орудий на противника не было, делался  разумными его распоряжениями неприятелю большой вред».

                Это был человек исключительной силы, храбрости и скромности - даже его портрет в Галерее сыскать не просто. Мне его показала дежурная по залу - спрятался Василий Григорьевич за роскошным бра справа от портрета Александра I..

                Он был одновременно артиллеристом и военным инженером-фортификатором. Под его командой артиллерия у Аустерлица метким огнём «отсекла» преследующие французские  части, дав возможность Багратиону уйти.

                При Бородино, когда польские уланы, воевавшие на стороне французов, ворвались на батарею, Костенецкий, не долго думая, схватил «банник» - длинную толстую деревянную  палку с «ёршиком» для прочистки орудийного ствола и принялся охаживать им атакующих, пока эта дубина не сломалась в его руках.

                Никто после его удара не поднялся… В докладе об этом происшествии  он предложил впредь делать банники железными, на коем  было Высочайше начертано – «…Железо в России в должном количестве  найдется, но где найдём столько Костенецких?...». По рассказам он один поднимал пушку, ломал подковы, мог за хвост свалить с ног любого коня.

                По быту был истинным спартанцем, спал на простой лавке, обливался по утрам холодной водой или растирался снегом. Остался холост, хотя, по словам одного острослова, «...влюблялся во всех невест, но был с ними крайне порядочен...».

                Есть в Галерее портреты, может не так прославленных, но интересных с точки зрения живописца и конечно зрителя… Это, как правило,   люди с оригинальной внешностью.

                Вот справа от портрета Барклая - мне понравился портрет одного из героев Войны: Дмитрия Ефимовича Кутейникова. Смелый жест – занесена для удара сабля, невероятно роскошные усы смешались с бакенбардами.

                Начинаю искать о нём и обнаруживаю: много раз бился с горцами на Кавказе и их союзниками турками - 20 лет непрерывно на войне… Будучи есаулом первым перевязал А.В.Суворова, раненого на Кинбургской косе, своим шарфом. Затем командовал казачьей бригадой пограничной стражи на Западной границе.

                В Отечественной войне  1812 года Дмитрий Ефимович  дважды (!) ранен саблей (!!). Отличился при обороне Смоленска, под Бородиным и Малоярославцем. После 1820 года в Комитете по устройству Войска Донского. Затем – наказной (назначенный указом царя) атаман. Славная жизнь!!!

                Или, ещё один колоритный усач, на этот раз слева от Барклая  – Валериан Григорьевич Мадатов. По происхождению он армянин (это и по профилю видно) -  Ростом Григорьевич Мадатян. Не дворянин, но за храбрость и удаль стал князем и генералом – для «восточного человека» редчайшая карьера!

                Отличился под Вильно  и Борисовым, тяжело ранен под Лейпцигом. После войны командовал Карабахским ханством, затем  был «правой рукой» Ермолова на Кавказской линии  во время покорения горцев, повоевал и с персами.

                По изображению - одна из лучших картин в Галерее – свободный мазок мастера и блестяще выписанные ордена и весь приклад гусарского мундира. Явственно видна увлечённость художника: этот портрет с начала и до  последней черточки  написан самим Джорджем Доу и подписан им…

                Посмотрим теперь на портрет человека о котором бытует крайне негативное мнение: Аракчеев Алексей Андреевич. Нескладный, даже  некрасивый  человек: серые холодно-внимательные глаза, тяжёлые надбровные дуги, широкие ноздри носа, жесткие «ефрейторские» складки на щеках. Небрежно причёсаны негустые с сединой волосы...

                Мундир для позирования одел явно не парадный, нет генеральского шитья на воротнике, немного и наград. Выделяются редкие: орден Иоанна Иерусалимского с мальтийским крестом (награда времён Павла I) и портрет Александра I в золотой раме.

                Из старинного (ещё Алексей Михайлович, отец Петра I, жаловал грамоты и деньги), но совершенно захудалого, даже обнищавшего к XVII веку боярского рода (приехал в Петербург с тремя серебряными рублями). Учился на казённые деньги, ему блестяще давалась математика и, соответственно, артиллерийское дело и… редкая тогда, бухгалтерия.

                Заметив его упорство и способности делать порядок из «кабака», его приблизил Павел I, а затем и Александр I. Будучи генерал-инспектором артиллерии заново организовал устройство войск, и главное, их пополнение, обучение и  снабжение.

                Эти реформы позволили к 1812 году иметь боеспособную армию, чтобы на равных противостоять «Великой армии». По словам его подчинённых был строг, до придирчивости и нетерпим к взяточничеству. Отлично владел методом «кнута и пряника».

                Бессеребренник: когда был награждён портретом Александра I в алмазах, портрет и золотую раму принял, а бриллианты вернул, чем даже вызвал недовольство царя.

                Аракчеева постоянно обвиняли во внедрении «казарм в деревне» - военных поселений, но он только честно и рьяно, как делал всё, выполнял указ Николая I. При этом неоднократно подавал на Высочайшее имя прошения об их упразднении, как «неуспешных и народ волнующих» и, наконец,  всё-таки добился, что они были ликвидированы.
      
                С началом вторжения 1812 года вновь вплотную занялся снабжением армии и формированием резервов. И, хотя ни разу не принимал прямого участия в боях, его заслуги в изгнании  Наполеона перед Государем, Народом и Армией  несомненны. Портрет Алексея Андреевича по праву находится здесь.

                Ещё один портрет, ещё один человек – Александр Петрович Тормасов. При Потёмкине усмирял бунт крымских татар. Воевал в турецких войнах, участвовал в подавлении польского восстания, служил главнокомандующим в Грузии и на Кавказской линии.
                С началом войны 1812 года командовал Третьей, так называемой Обсервационной (Наблюдающей) армией. Благодаря постоянной её боеготовности от начала и до конца вторжения, австрийские войска так и не осмелились предпринять какие-либо активные действия.

                А в  тяжёлый момент отхода  Тормасов нанёс небольшой (войск немного), но крайне болезненный удар – первый успешный в период отступления. Он отбил обратно Брест и вдребезги разгромил Саксонский корпус, который сложил оружие и больше участия в боях не принимал. 

                Затем командование армией перешло к адмиралу П.В.Чичагову, а Александр Петрович был отозван в распоряжение Главнокомандующего. Отлично сражался под Малоярославцем, Вязьмой,   Красным и  в  заграничном походе.  Впоследствии даже был генерал-губернатором Москвы.

                Устали, вижу…А ведь мы только коротко узнали некоторых героев, точнее познакомились с их портретами.

                Но ещё об одном, чей портрет не представлен в галерее, я бы хотел рассказать.  Потерпите немного!

                Это не генерал, это адмирал Павел Васильевич Чичагов, успешно воевавший на море, и как я считаю, несправедливо обвинённый в неудаче на суше. Потому его портрет не представлен здесь.

                Потомственный моряк, он не был везучим человеком. Прямой и оригинально мыслящий конфликтовал с Двором при Павле. Достаточно сказать, что ему не было разрешено жениться на любимой девушке-англичанке, под издевательским предлогом: «в России девиц достаточно, чтоб не искать их в Англии…».

                Он был арестован за неповиновение, что нельзя было делать, поскольку он был кавалером ордена Св.Георгия. После освобождения ушёл в отставку, но по воцарении Александра I был не только призван, но и поставлен Морским министром, одновремённо командуя Черноморским Флотом.

                Когда Кутузов стал Главнокомандующим, он передал командование на Юге старшему по званию - адмиралу  Чичагову. При подходе преследуемого Наполеона к Березине думалось не пустить  его далее, разгромив на переправе.

                С Востока его преследовал Кутузов, а с Запада должны были не дать переправится одновремённо подошедшие к ожидаемому месту переправы  войска П.Х.Витгенштейна  (с Севера) и П.В.Чичагова (с Юга). Однако, Витгенштейн, предполагая, что Наполеон по-прежнему силён, не спешил к точке встречи, решив предоставить Чичагову выдержать первый удар.

                Когда адмирал вынужен был отойти поскольку оказался один  перед  превосходящими силами, его обвинили  во всех грехах… А близкий ко Двору П.Х.Витгенштейн -  остался прав... Один лишь М.И.Кутузов поняв, в чём дело обвинил его в нежелании объединиться с Чичаговым.

                В 1813 году Павел Васильевич заболел и уехал в бессрочный отпуск за границу. Там он и умер, ослепший к старости   и забытый на Родине.

                Известный англоман, граф Воронцов, его друг, отметил: «Чичагов принадлежит к скорбному списку русских людей, совершивших для отечества несравненно менее того, на что они были способны и к чему были призваны».

                Спасибо за внимание! Заходите ещё!

                20.09.2012.(Через двести лет).

*Иллюстрации к рассказу смотрите на «Одноклассники» мой альбом       3.Эрмитаж.