Краем Евросоюза - из Скандинавии на Ладогу

/ Путеводитель для тех, кто путешествует сам /

( Окончание.  Начало:  «Краем Евросоюза  - Польша» и «Краем Евросоюза  - Швеция»)


По национальному парку на байках

Через пять минут, получив пакеты с постелями, идем на второй этаж соседнего дома. Из жильцов гостиницы видим пока только молодую пару, которая хозяйничает на общей кухне внизу. Более десяти комнат пустуют. И почти весь дом находится в нашем распоряжении.

После ужина выходим в парк. Слева от дорожки видим сделавшего стойку, сидящего на задних лапах большого серого зайца! Некоторое время он смотрит на нас, потом срывается с места и стремглав убегает вниз по зеленому склону. Идем за ним к озеру с множеством уток. За леском обнаруживаем старый пирс с яхтами. На двух яхтах отдыхают семьи с детьми.

Возвращаемся назад и, проходя возле стоящих под яблонями столиков, видим еще одного зайца, перебегающего лужайку прямо возле дверей нашего дома.

Завтра нам предстоит путешествие по шведскому национальному парку.
Утром взяли напрокат два велосипеда по 75 крон в сутки за каждый. Один из пяти пристегнутых у входа байков имел сломанную педаль, у двух других были безнадежно спущены колеса. Для выравнивания перекосившегося сиденья пригодился взятый в дорогу универсальный ключ.
К полудню мы выехали по автотрассе к дальнему озеру, где на карте было отмечено место для купания. Хорошая, асфальтированная дорога среди лесистых холмов с редко встречающимися кемпингами – таким было начало нашего пятичасового маршрута.

В дорожном кафе нам предложили заплатить 100 рублей за крошечную бутылку воды. Спросил на всякий случай, есть ли «милк». И получил за 50 рублей литр молока в тетрапакете. Коровья ферма оказалась совсем рядом, за следующим холмом.

Карта не подвела. Где-то в середине пути мы подъехали к дощатому причалу со скамейкой. А плоский, полого уходящий в воду камень был словно специально создан для удобного спуска в воду. Освежившись в озере, мы устремились дальше.

Вскоре заросли по краям дороги расступились, открывая неширокую просеку, сплошь заросшую низкими кустами ягодника. В считанные минуты опустевший к тому времени пакет из-под молока был наполнен темно-синими ягодами черники.

Проехав еще немного, увидели возле дороги предупреждающий знак с бегущим оленем. Такие знаки попадались нам и в Польше, но только здесь мы увидели еще и оленей. В считанных метрах от трассы стояли две красавицы - косули!


Пожалуйста, оставайтесь на линии…

Вернувшись на турбазу, мы приготовились отдохнуть после велопробега, не подозревая, что еще готовит нам этот день. Вскоре дочка сообщила, что обнаружила на ноге клеща.

Сходив на кухню за маслом (приправы, чай, кофе и масло, как и повсюду в хостелах, предоставлялись на турбазе бесплатно), я попытался извлечь его с помощью нитки. Чтобы мне было виднее, дочка села на полу возле низкого полукруглого окна. Провозившись с клещом минут десять, я понял, что не смогу его извлечь самостоятельно.
Вернувшись на кухню, сказал парню, которого звали Мартин, что моей дочери нужна помощь. Нужен «доктэ».
- Ши ист доктэ! – Мартин показал на свою спутницу.
Вскоре Клара, так звали его жену, появилась в нашем номере, держа в руке какой-то блестящий предмет.
Неужели скальпель? Нет, это всего лишь пинцет…

- Подождите, что вы собираетесь делать? – останавливаю я вставшую на колени Клару. – Его же можно раздавить. Это плохо! – я пытаюсь объяснить, что нам не подходит такой способ лечения.
Клара убрала пинцет и, подумав, предложила вызвать доктора по телефону.
Конечно, вызов шведского доктора будет не бесплатным. Инструкция страховой компании предписывала сначала связаться с ее офисом в Москве и получить координаты нужного доктора.

Отказавшись от услуг Мартина и Клары, мы стали действовать самостоятельно.
Теперь уже дочка взялась за нитку, пытаясь ухватить ею неподатливое существо, а я принялся звонить в московскую страховую компанию. После ряда гудков ответил приятный женский голос:
- Ваш звонок очень важен для нас. Пожалуйста, оставайтесь на линии. Мы обязательно ответим вам, - после чего в трубке заиграла бравурная мелодия.

Одну, две, пять минут звучит музыка, изредка прерываемая уверениями в том, что мой звонок им очень важен.
Обрываю связь и набираю второй номер. И по нему играет та же музыка! Мы слушаем ее в шведском лесу. Мой телефонный счет тает со скоростью один евро в минуту.

Похоже, что помощи ждать неоткуда. И нет уже рядом крутого мотоциклиста, который, сломав языковые барьеры, помог бы так же решительно и просто, как неделю назад в Польше…
- Капни еще масла. Я, кажется, захватила его, – говорит сидящая на полу дочь.
Отбрасываю в сторону бесполезный телефон и пытаюсь помочь. Еще несколько мучительных мгновений, и клещ извлечен!
Теперь нужно заполучить йод или зеленку. Но как эти названия звучат по-шведски? Я спешу в столовую и показываю знаками Мартину, что нужно помазать ногу.

- Ноу, йод! - отвечает мне супруг доктора Клары.
- Может, есть у них? – я указываю на двух входящих в столовую иностранцев.
Мартин обстоятельно расспрашивает их о чем-то.
- Ноу, ноу! – отвечают они. И тут же, забыв о чужих проблемах, устраиваются ужинать.
Вернувшись в номер, разыскиваю в рюкзаке захваченный из дома медицинский карандаш с зеленкой и даю его дочери.

Что же делать дальше? Обратиться в больницу или взять в аптеке какое-нибудь лекарство? Даже такие простые действия оказываются невозможными здесь, в чужой стране, на одинокой вилле среди безлюдных стокгольмских лесов с зайцами и оленями. Разве что Интернет, эта чудесная палочка-выручалочка во многих сложных ситуациях, по-прежнему остается в нашем распоряжении. Свободный доступ во всемирную паутину открывался на «Лилла Тюресо» с 9 часов утра вместе с домиком администратора.
Тщательно выхлопав на улице побывавшие в лесу вещи, мы легли спать.


Шведский пляж

Утро солнечное без единого облачка. Выходим во дворик с подстриженной зеленой травой и, сев на лавку, наблюдаем за полетом медленно кружащих над головой чаек. Открывается домик администратора, и мы получаем доступ к компьютеру.

Оказывается, при извлечении клеща не следует мазать его маслом. От масла он начинает задыхаться и выпускает весь яд. Кроме того, узнаем, что доставать его нужно выкручивающим движением. Еще узнаем, что в Евросоюзе иммуноглобулин не выпускают и срочного «лечения» с его помощью не проводят даже по показаниям. Это лекарство считается весьма вредным для здоровья.
Находим адрес клиники Боткина на улице Миргородской в Питере, где можно сдать на обследование извлеченного клеща. Через три дня мы будем там.

Напоследок выхожу на сайт транслит.ру и делаю перевод загадочной надписи с купленного в Польше брелока. Высказывание Блаженного Августина читалось по-русски так: «Пока ты борешься, ты победитель».
Выбираем по карте новый велосипедный маршрут. Проезжая через городок, заглядываем в местный супермаркет. И обнаруживаем на стеллаже сделанное в виде автоматического карандаша устройство для извлечения клещей! Инструкция с выразительными рисунками прилагается. Вчера бы нам его! Смотрим цену. Ого! 150 крон. Но нам он уже не требуется.

Едем дальше. У озера за лесом - городской пляж с отдыхающими.
Многолюдные туристические потоки остались далеко позади. Едва ли когда-нибудь нога российского туриста ступала в этот затерянный в лесах уголок Швеции.
У въезда на лужайку стоят несколько сетчатых контейнеров для стеклянных, пластиковых и прочих отходов. Есть велосипедная стоянка. Оборудованные по европейским стандартам места общего пользования имеют три входа, и на средней широкой двери нарисован знак: человек в коляске. Дети и взрослые играют в мяч и бадминтон на берегу и купаются в озере, то и дело ныряя со стоящей в воде двухъярусной вышки.

Чувствуя себя первооткрывателями, мы въехали по засыпанной желтым песком тропинке на пляж и остановились.
Несмотря на солнечную погоду, почти что байкальский верховик ровно дул с севера, раскачивая верхушки редких сосен. Все находящиеся на пляже женщины были в закрытых купальниках, а мужчины в длинных шортах. Никто из лежащих и сидящих на ковриках людей не ел и не пил. Они просто отдыхали на свежем воздухе, купались, читали книги, разговаривали и играли с детьми.

Детей на пляже было гораздо больше, чем взрослых. Неумолчный шум детских голосов делал его похожим на детский сад. Мелкий заливчик у берега вмещал не меньше сотни плещущихся в воде малышей.

Было что-то необычное и неуловимо привлекательное в этой картине безмятежного семейного отдыха на природе. Пытаюсь понять, что именно нравится мне и почему так непривычен пейзаж вокруг, пока не догадываюсь, в чем дело: ни одной брошенной бутылки, банки или бумажки нет на зеленой траве вокруг отдыхающих людей. Как будто мы попали на съемки какого-то бутафорского идеологического фильма, не имеющего ничего общего с реальной жизнью.
Но это были не съемки, а самая настоящая жизнь. Мне захотелось присоединиться к этим мирно отдыхающим людям и остаться с ними надолго.

И вдруг сердце мое сжалось. Я позавидовал им.
Эти люди любят и берегут родную землю. Они смогли устроить свою жизнь на ней так, что им не нужно ехать куда-то, чтобы отдохнуть от собственной страны. Им хорошо здесь. И кто же мы для них? Неужели всего лишь грубые и опасные, без царя в голове восточные варвары, уже обезобразившие свой край и теперь угрожающие их чисто прибранному европейскому дому?
Нажав на педали, я помчался прочь.


Маленькая победа

Мы выехали на проселочную дорогу, вдоль которой тянулась изгородь для скота. За ней находились кони, и два из них – белой и вороной масти, громко стуча копытами, побежали рядом, не отставая от нас. Мы спешились и подошли к забору, чтобы погладить прекрасных животных. Увидев нас, еще несколько пасущихся на лугу коней с ржанием подбежали к изгороди.

Вышедший из леса крупный светловолосый мужчина со свертком в руках тоже подошел к изгороди, и ручные кони гурьбой устремились к нему в надежде поживиться чем-нибудь вкусным. Чтобы сократить обратный путь, мы свернули возле конной фермы с дороги.

Обозначенная на карте пунктиром тропа вела через небольшой лесистый перевал. На мне была легкая куртка, а на дочери футболка-безрукавка. Высокая, в рост человека, трава мешала вести велосипеды. К тому же, пройдя немного, я обнаружил на руке дочери еще одного клеща.

Мы устремились по тропинке вперед, рассчитывая выйти на шоссе и промчаться по нему к магазину до закрытия. Нам был срочно необходим прибор для извлечения клещей. Цена на него теперь уже не имела никакого значения.
Тропа то появлялась, то исчезала среди камней на склоне горы. Потеряй мы ее сейчас, и быстрый выход к дороге стал бы невозможен. Ведомые за руль велосипеды прыгали на камнях, и от одного сильного толчка на моем байке слетела цепь. Она гремела по булыжникам и постоянно цеплялась за корни деревьев. Натягивать ее вновь, пока мы не выберемся из каменоломен, было бесполезно.

Несколько раз нам пришлось перелезать с велосипедами через лежащие на пути поваленные деревья. Около часа ушло на преодоление участка, обозначенного на карте короткой пунктирной линией. Добравшись до шоссе и перевернув вверх ногами своего железного коня, мне каким-то чудом удалось вернуть цепь на место без ключей, простым вращением звездочки.

Мы несемся на велосипедах к супермаркету и успеваем купить там за 150 крон карандаш для извлечения клещей. Прямо у выхода испытываю этот чудесный прибор. При нажатии на кнопку из карандаша выступает маленькая пластиковая петелька, которой можно зажать и вытащить клеща. Дочка ждет. Эх, была не была! Действуя строго по инструкции, прочно захватываю его и… извлекаю легким вращательным движением.
Есть!

Вот она, маленькая, но важная для нас победа сегодняшнего дня.
Вечером сборы к отъезду. Наши соседи вернулись из леса только к 22 часам. И как им удается гулять по парку, не подхватывая никаких клещей?


Здесь жила старушка Линдгрен

Вот и наступает день отъезда из Тюресо. Снова светлая комната с белыми, обитыми в бело-голубую матрасную полоску стульями и диванчиком. Цветы в вазе, стоящие на покрывающем стол красиво вышитом белом рушнике, часы с кукушкой на побеленной стене. Сдаем девушке за стойкой постельные принадлежности и ключи от номера, шлемы и «помпер» от байка. Пять никогда не унывающих сестренок-матрешек на полке камина провожают взглядами двух русских туристов.

Национальный парк с его назойливыми кровососами остается позади.
С билетами на автобус на этот раз проблем не возникает. Водитель автобуса штампует нам купленные в супермаркете три талона по 30 крон, и через час мы снова в Стокгольме.

Багаж не сдаем. В 18 часов наш паром уходит в Финляндию. У нас есть шесть часов, чтобы успеть посетить VASA, признанный несколько лет назад лучшим музеем мира.

Проходя по узкой улице старого города, видим настоящего менестреля. Это высоченный мужчина в шелковом камзоле и белых гольфах. Подыгрывая на шарманке, он поет красивым мелодичным тенором. Возле певца группа знатоков обсуждает нюансы исполнения народных шведских баллад.

Мы тоже останавливаемся. Неожиданно вдали появляется странный человек, который идет в нашу сторону, многократно пересекая пешеходную штрассе по ломаной линии. На нем ослепительно белая рубашка и распахнутый пиджак. На ногах модные узкие лакированные ботинки с загнутыми вверх носками. Человек что-то кричит. И когда он приближается, становится ясным, что его родной язык - русский!

- О, кони!
- О, кольчуги!
Каждое его приближение к очередной витрине сопровождается возгласом, начинающимся междометием «О!»
- О, музыкант!
Парень вроде бы не пьян, но возбужден до крайности. Глаза его сверкают, одежда небрежно распахнута, а голос вот-вот сорвется от крика.
- Спой песню, музыкант, для руссо туристо! – кричит он менестрелю.
Окружающие певца люди смотрят на крикуна. Все вежливо молчат, ожидая, когда же он пройдет. Только мы одни понимаем его речь. И нам стыдно...

Шумный русский турист проходит мимо менестреля не останавливаясь, его выкрики стихают на противоположном конце улицы. А нам нужно спешить к музею.
Примерно через полчаса добираемся до него пешком.
Длинная очередь под жарким солнцем ведет к павильону, в котором стоит настоящий корабль XVI века. Поднятый со дна моря, он выставлен здесь на всеобщее обозрение.

Впереди меня многодетная семья африканцев, невзирая на жару, дружно уплетает сосиски в тесте. Еще полчаса ожидания в очереди, и я вхожу внутрь грандиозного сооружения, вместившего в себя огромный парусник с бушпритом и мачтами - настоящий памятник древнему искусству шведских кораблестроителей. В помещении музея довольно прохладно.

Слышу отрывок разговора на русском языке.
- Мы тут заболеем, - говорит посиневший от холода муж.
- Ничего! Пока не холодно! – отвечает могучего вида его слабая половина.
Мужик в майке без рукавов ежится и тоскливо озирается вокруг.
Четыре этажа снятых с затонувшего корабля предметов - от пушек и арбалетов до старинных мундиров и скелетов членов его команды - составляют экспозицию.

На вмонтированных в стены экранах то и дело возникают фигуры идущих на тебя с саблями свирепых матросов и боцманов. Их лица восстановлены по сохранившимся черепам. В кинозале идет выполненный в стиле Хичкока фильм, который подробно показывает, как происходило извлечение из морских пучин и восстановление останков команды. Зрителей в зале немного.

Большинство посетителей снует на лифтах, стараясь заглянуть в открытые иллюминаторы кают и грозные пушечные ниши. Рябит в глазах от вспышек фотокамер. И как они только не мерзнут, все эти по-летнему одетые иностранцы?
А вот еще родной русский голос.

- Мама, я замерз! – плаксиво жалуется мальчик.
- Смотри давай! Все оплачено… – отвечает ему выносливая мама-туристка.
Полный осмотр экспозиции рассчитан часа на два. Примерно через час от холода невольно возникает ощущение, что ты находишься в склепе. Впрочем, так оно и есть. Перед посетителями музея VASA выставлена хорошо сохранившаяся мумия старого корабля, которому никогда уже не бороздить вод Балтики.
Поток холодоустойчивых туристов, желающих выложить по 200 крон, не иссякает до позднего вечера. Нам бы вот так чтить и охранять свою историю.

Купив в сувенирной лавке открытку с фотографией знаменитого корабля, спешу на солнечную улицу. Нам еще нужно успеть увидеть дом, в котором жила всемирно известная писательница Астрид Линдгрен.
Неподалеку от кирхи святого Густава находим отмеченный значком на карте адрес. Сидящий возле детского обувного магазина старик показывает, что писательница Линдгрен жила здесь, на верхнем этаже. Обходим квартал, напрасно ища на их стенах хоть какое-нибудь упоминание об одной из самых известных детских писательниц в мире. Лишь в здании на другой стороне узкой улицы вижу, как некий тайный знак, сделанное в виде маленького домика чердачное окно на крыше. Не отсюда ли впервые прилетел к нам ее смешной и загадочный герой?


На пароме в Финляндию

Вечером посадка на бело-голубой красавец-паром GALAXY. В зале очередь людей с вместительными чемоданами на колесиках. Всюду слышится русская речь. Если спросить о чем-то по-английски, то люди улыбаются и отвечают по-русски. Вскоре я начинаю поступать точно так же. Всех обращающихся ко мне россиян с головой выдает слишком отчетливое произношение иностранных слов.

Каюта второго класса на удивление просторная, имеется санузел с душем и огромное полутораметровое окно-иллюминатор. Любоваться морскими просторами можно, не выходя на палубу. Дан сигнал отправления, и сотни пассажиров устремляются в каюты и многочисленные кафе и рестораны на 6-м и 7-м этажах теплохода.
Иду на рецепшен и спрашиваю, положен ли нам бесплатный завтрак.

Одетый в белую корабельную форму швед отвечает на отличном русском языке. И только по его округляющимся на труднопроизносимых словах глазам можно догадаться, с каким трудом они ему даются.
- Нет, купоны на питание выдаются иногда только группам. Частные туристы питаются в ресторанах за свой счет. Я могу вас проводить. Кафе находится рядом...

Весь его вид излучает как искреннее сожаление, так и огромное желание помочь.
Знаменитый шведский социализм не нарушил в голове у шведа иерархию. Он прекрасно понимает разницу между пассажиром рейсового парома и простым корабельным служащим. Ему можно без опаски задать любой, даже самый нелепый вопрос. Он все равно останется невозмутим, серьезен и уважителен. И исполнит свою служебную функцию без всякой фальши.

В паромном супермаркете дьюти-фри (беспошлинная торговля на нейтральной территории) толпы народа сметают недорогие товары: продукты и одежду, шоколад и алкоголь, духи и косметику от мировых фирм и, конечно же, сувенирных Муми-троллей всех размеров. Даже среди безбрежного Финского залива люди умудряются устраивать для себя подобие мегаполиса с его вечными шопингами и развлекательными центрами. В темном море видны гирлянды огней таких же, полных веселящихся людей теплоходов, которые медленно оставляет за кормой наш более скоростной GALAXY.


Через Питер на Ладогу

В семь утра вместо местных восьми – время сдвигается на час вперед – мы сходим с теплохода в финском порту Турку. Через час с небольшим отсюда должен отправиться автобус до Санкт-Петербурга. Спрашиваю у людей, где находится автобусная остановка. Скоро выясняется, что разговаривать с финнами на любом из известных нам языков совершенно бесполезно.

Группа русских туристов советует обратиться к их всезнающему гиду. Гид, постоянно озабоченная чем-то дама, авторитетно заявляет, что автобусы в Питер идут из другой части города. Хорошо, что мы знаем из Интернета, что это не так. Иначе ей удалось бы отправить нас на городскую автостанцию.
В каких-то ста метрах от порта обнаруживаем автобусы. Подходим к стоящим в кружок водителям и спрашиваем про Петербург. Они не могут понять ни слова!

Под стеклом на стенде видим набранное очень мелким шрифтом расписание. Дочка находит, что автобус до «Pietary» отправляется с первой платформы. Кроме нас на платформе находится маленькая старушка с семью увесистыми баулами – везет подарки детям. Стоимость билетов составляет 58 евро с человека. Время в пути – 12 часов.
Мы пересекаем всю Финляндию и после небольшой заминки на границе, связанной со слишком большим багажом старушки, оказываемся на нашей стороне.

Поздно вечером по людным улицам Питера добредаем до хостела для иностранцев. Места бронированы заранее, и нас ждут. Хозяин по имени Тим выделяет для нас лучший номер - точнее, комнату с двухъярусной кроватью и втыкающимся в розетку распылителем от комаров. Пять минут уходит на знакомство, и мы уже здесь свои. Все жильцы уходят на ночь в какой-то бар, оставляя открытыми двери комнат с вещами, рюкзаками, сотовыми телефонами и работающими ноутбуками. Большой персидский кот дружелюбно трется о ноги на кухне, где я кипячу чай. Мы остаемся в хостеле на ночь втроем с котом.

На следующее утро прощаемся с гостеприимным Тимом и уходим в Питер. Сегодня здесь городской праздник – День ВМФ. Парни и девушки в тельняшках раздают всюду бело-голубые флаги с Андреевским крестом. На улицах шумно и весело. Задержаться бы здесь подольше, хотя бы на полдня, но нужно спешить к Финляндскому вокзалу, откуда в 17 часов идет электропоезд на Ладогу.

Сразу после посещения довольно четко работающей боткинской клиники, где нам обещают в течение трех дней сообщить о результатах исследования шведских клещей в том случае, если они окажутся опасными (к счастью, все обошлось без каких-либо сообщений), звоню на расположенную в окрестностях Санкт-Петербурга, на берегу Ладожского озера, турбазу. Узнаю, что места на турбазе есть, и недорогие. Но предоставляется только домик и кровать с матрасом.

- А подушки?
- Подушек и одеял нет, – говорят мне по телефону.
- В Интернете написано, что вы можете встретить отдыхающих на станции?
- Сейчас машины нет. Возьмете в Кузнечном такси, – отвечает все тот же мужской грубоватый голос.
Берем в магазине «Белье» два комплекта постельных принадлежностей и за два часа доезжаем от Финляндского вокзала до нужной станции.


Турбаза «Буревестник»

Местное такси – основательно побитая «Лада» - довозит нас по тряской, пыльной дороге до места. И высаживает возле ветхого барака.
Спрашиваю у водителя, где находится турбаза.
- Здесь! – лаконично отвечает он и, получив плату за проезд, сразу же уезжает.
Заходим внутрь дощатой пристройки к дому. Хозяев пока нет. Длинный общий стол и рыбацкие принадлежности с фотографиями удачливых рыболовов на застекленном стенде; потемневшая от времени большая карта залива на стене; оцинкованные ведра с водой на лавке в углу и старая газовая плита с закопченным чугунным чайником – вся эта совхозно-рыбацкая экзотика медленно проступает из барачного сумрака. Как будто очутились мы где-то в семидесятых годах прошлого века.

На мой стук во внутреннюю, обитую для тепла поролоном дверь появляется женщина и сообщает, что сегодня с обеда штормит и, похоже, что-то случилось на Ладоге. Все мужчины находятся там. И неизвестно, когда вернутся.
Мы вышли из барака. Стоявший у забора щит с перевернутой надписью «Буревестник» (по-видимому, турбаза принадлежала когда-то этому предприятию) качался и гремел от ветра. За деревьями был виден край потемневшего озера. Погода не располагала к прогулкам. Нужно было хоть немного согреться.
Словно отвечая моим мыслям, тетя Зина (так звали женщину) позвала нас:
- Попейте пока чаю!

Пока мы пили из железных кружек обжигающий чай, она рассказала, что уже тридцать лет ездит сюда с мужем и детьми, а теперь – с внуками. Что пристройку к бывшему клубу они сделали сами и отдыхают теперь в ней летом бесплатно. Что несколько лет назад по озеру шел смерч, катер с людьми лег набок, и все, кто был там, молились о спасении. Что ее муж Анатолий рыбачит на озере; что в лесу водится ягода, но ходить за вышку не следует, потому что «там леша водит» и можно запросто заблудиться…

Никакого европейского лоска не было в старой рыбацкой хибаре, где сидели мы теперь с дочерью. На Ладоге бушевал шторм, боролись с волнами люди. А нам было тепло и почти по-домашнему уютно возле закопченного клубного чайника.

Уже ближе к полуночи, когда совсем стемнело, появился хозяин турбазы Сергей – парень, с которым мы разговаривали по телефону. Сбросив с плеча бухту мокрых канатов, он молча открыл нам домик, в котором были две кровати с матрасами и стол. Критически осмотрев нас, выдал дополнительно два одеяла.
На вопросы тети Зины Сергей ответил, что перевернулась лодка с приезжими рыбаками. Но все спасены…


Родник

Ночь прошла спокойно, и первый день августа выдался солнечным. Проходя утром мимо клуба, встречаю тетю Зину.
- Знаете что? – говорит мне она. – У нас здесь в трубах вода ржавая. Мы ее не пьем, а берем в роднике. Он за турбазой. Можете взять ведро у нас. Только не забудьте потом вернуть…

Захожу в сумрачную после яркого солнца пристройку и разыскиваю чистое ведро.
- Идите налево, к озеру, – напутствует тетя Зина. - Только берите глубже, с самого дна. Сверху болотом пахнет…
Я отправился по тропинке вдоль забора, пока не вышел на сколоченные из досок мостки.

Под ними тянулось густо заросшее осокой и подернутое ряской прибрежное болото. Мостки уходили в озеро, и там, где они кончались, прямо среди пахнущего тиной болота стоял низкий колодезный сруб. Сверху лежал отполированный руками шест с крючком на конце. Взяв шест, я откинул крышку колодца и заглянул внутрь.

Колодец был неглубокий, метра полтора. Неплотно пригнанные брусья сруба стояли прямо на дне озера. Окружавшая его со всех сторон болотная зелень не проникала внутрь. Устланное крупными гладкими камнями дно колодца словно бы расплывалось и шевелилось от вырывающихся из-под валунов чистых струй.
Я зацепил крючком ведро и опустил его на шесте вниз, к самому устью родника.

Тысячи людей уже приходили и еще придут сюда за водой. Не так ли стремимся и мы к чистым истокам нашего языка? Пробиваемся через плотную зазелень словно бы иноземной тарабарщины телевизионных шоуменов. Минуем зловонную муть бедного, как у Эллочки-Людоедки, языка сквернословов и агрессивных поборников лагерной псевдокультуры. Терпим их, мечтая зачерпнуть из родниковых глубин заветное слово правды.

«Не придет к тебе зло,
И рана не приближится телеси твоему,
Яко ангелом своим заповест о тебе
Сохранити тя во всех путех твоих…»

Подождав, пока опущенное на дно колодца ведро наполнилось родниковой водой, я быстро поднял его наверх. Березовый лист упал в тетьзинино ведро и задрожал на поверхности чистой и прозрачной, как слеза, ладожской воды…

После завтрака идем осматривать окрестности. Странная, изогнутая дугой просека пересекает ближний лес. Огромные, в три обхвата, сосны лежат на ней, вырванные с корнем и поваленные вершинами в разные стороны. Пройти через многоярусный завал невозможно, потому что здесь прошел смерч.
К вечеру выясняется, что единственный в селе магазин в понедельник не работает. Набираем с дерева крупной спелой черемухи. Сажусь на лавку возле домика и ем ее из кулька.

На поляне посреди турбазы лежит огромный, вросший от времени в землю камень, очень сильно напоминающий древний языческий жертвенник. Половина его верхней части ровно выпилена неведомым могучим орудием. Интересно, изучалось ли это место археологами? «Шаманящий» у разведенного на этом камне костра незнакомый парень окликает меня. Он только что испек в железном ящике выловленных в озере окуней. И предлагает взять десяток дымящихся рыбин. О таком королевском ужине можно только мечтать!

- А вам самим-то хватит?
- Бери, бери. Рыбы много! – говорит мне живущий на турбазе с женой и детьми рыболов.
Интересуюсь у него, кому принадлежит турбаза.
- Сергей взял в аренду. Хочет выкупить ее, – охотно отвечает парень. – Ну и живет здесь после армии. Ни дома, ни семьи у него нет. Себя называет бомжем…


Ильин день

Утром следующего за этим Ильина дня я застал на завалинке все мужское население турбазы. Начальник турбазы «бомж» Сергей сегодня одет в форму десантника ВДВ. Поздравляю его с праздником. Он кивает и продолжает рассказ:
-Когда лодка перевернулась, рыбаки сами на камни вылезли. Мы их сняли с острова. Больше всего времени ушло на сбор вещей. Они были в непромокаемых мешках. И ветер разбросал их по всему озеру…
- Неужели так опасно ходить на лодке по Ладоге? – спрашиваю я.
- Почему опасно? Ходить можно. Но ты не лезь куда не следует! – отвечает Сергей, после чего садится на мотоцикл и уезжает в сторону Питера.

Срисовываю в клубе план прибрежного шельфа. Нам придется лавировать на лодке между островами. Спускаемся по дороге к причалу с многочисленными лодками и единственным не то пароходиком, не то катером с названием «Владимир Ильич». Загорелый, худощавый парень на пирсе выдает оранжевые спасжилеты и тяжелые, с валиками возле рукояток, морские весла. Он отталкивает лодку, провожая нас коротким напутствием:
- С Богом!

Встречный ветер гонит косую волну. Лесистый берег удаляется. Огибаем остров Белоярский и выходим в протоку. Наш курс на остров Дальний, за которым будет уже открытая Ладога, куда не следует «лезть». Спрашиваем у рыбака название острова, возле которого он удит с лодки. Он не знает. Да и откуда ему знать? Он же не был никогда в нашем клубе и не видел карту побережья. Через пару часов мы у Дальнего. Перед нами открытая Ладога!

Я оставляю весла и встаю в лодке. Где-то там, за уходящей к горизонту водой, остров Валаам. Только широкая водная гладь отделяла нас от этого крохотного темного зрачка в молитвенно устремленных к небу озерных глазах необъятной России.

Волна уже не качает, а бьет сбоку, то и дело задирая вверх нос лодки. Мы поворачиваем назад, держа курс на едва виднеющуюся вдали над лесом телевышку…
Вечером расплачиваюсь с Сергеем и спрашиваю у него, на чем можно будет выехать с турбазы. Он советует обратиться к Анатолию.

- Что ж вы не сказали, что хотите побывать на Валааме. Муж свозил бы вас на катере! – всплеснув руками, восклицает тетя Зина, когда я прихожу к ним договариваться о машине.
Ранним утром Анатолий посадил нас в свою легковушку и повез по пыльной дороге назад. Наш отпуск заканчивался. За лесом ухали взрывы – добывали в карьере гравий для местных дорог.

Прощаясь на станции, я спросил у него:
- У нас на Байкале рыбаки говорят, что уходят в море. А куда ходят у вас?
- Говорят - в Ладогу… Идут в Ладогу, - отвечает он.
Я смотрю на его красное, обветренное лицо с низко нависшими веками, на седую, прямоугольной скобой подстриженную бороду, придающую ему мужественный вид настоящего шкипера. И понимаю вдруг, что по крови он скандинав. Именно такими были старинные шведские моряки на картинах и корабельных скульптурах в музее VASA.

- Вы приезжайте еще к нам, в Березово. Осень у нас хорошая. Грибов и ягод хоть завались. И рыба круглый год, – говорит Анатолий.
Мы расстаемся друзьями.



На фото: Ладожская крепость