Сердце Тигра гл. 44. Оазис

                44. ОАЗИС

    После ночевки на перекрёстке двух дорог,   караван начал двигаться вглубь континента. Очень скоро обжитые места остались позади.   Караван шел через пустынную местность. По обеим сторонам  дороги простиралась саванна. На горизонте виднелись горные цепи, да и здесь возле дороги часто встречались нагромождения  каменных глыб или торчали отдельные скалы. В расщелинах и естественных нишах росли лишайники и колючки. Иногда попадались сикоморы, росшие по одиночке или небольшими группами, тут и там вдоль тракта и дальше в обе стороны от него были разбросаны заросли тамариска и  разные низкорослые кустарники с жесткими ветками и листьями. Вдали проносились группки маленьких пугливых антилоп, в кустах шуршали ящерицы и скорпионы. Один раз на горизонте показались страусы, но тут же скрылись при виде столь огромного числа людей и верблюдов. Сирийские лучники жалели, что у них нет лошадей. Тогда, по их словам, можно было бы,  славно поохотится.

    Так день за днем караван неспешно продвигался вперед. Двигаться обычно начинали  ранним утром до восхода солнца. В середине дня, когда начинало, как следует  припекать,  делали остановку и выступали вновь после полудня,  чтобы пройти как можно больше до темноты.  С наступлением ночи приходил весьма ощутимый холод и путники вынуждены были кутаться в плащи и садиться поближе к костру. Вокруг лагеря,  во тьме бродило множество львов, привлеченных столь большим скоплением людей и вьючных животных, но нападать они опасались, да и лагерь охранялся на должном уровне. Центурион Клодий Церр не давал спокойной жизни будущим ауксилариям и вокруг стоянки всегда находились усиленные караульные дозоры.

   Пока, все было в порядке, если не считать вечных причитаний Манахея про больного верблюда, который вот-вот должен был  сдохнуть.  Почему  животное испражнялось полужидким дерьмом, было непонятно. Манахей подозревал, что верблюда могли отравить еще в Александрии конкуренты из других агентств по предоставлению услуг перевозок. Он замучил своих подчиненных, требуя от них следить за каждым животным особо тщательно, поскольку могли быть и другие отравленные верблюды. Он,  сам лично бегал от одного дромадера к другому и  едва ли не заглядывая каждому из них в зад, а потом подолгу изучал их дерьмо, ковыряясь в нём палочкой или какой-нибудь веткой. Лоредан предложил забить больного верблюда и отдать его на изучение двум бродячим греческим лекарям, что шли вместе с караваном. Лоредану казалось, что стоит ученым мужам покопаться в кишках, они тут же определят, был ли на самом деле отравлен верблюд.  Манахей отказался от этой идеи, сказав, что хочет еще понаблюдать за дромадером. Лоредан, лишь пожал плечами,  эта проблема его не особенно занимала. Подумаешь, один верблюд! Невелика потеря.

    Как правило, молодой аристократ  ехал в головной части каравана,  среди коллег по организации этого путешествия. Иногда, он поглядывал в сторону своих спутников. Фабий почти все время бывал навеселе, причем  перед этим, всякий раз  шнырял,  куда-то в хвост каравана. Нарбо же,  на каждом привале развлекался, то с юной рабыней Милфаи, то с другими тремя девушками,  чем очень радовал их хозяина толстого торговца пряностями.
- От такого могучего красавца, хорошие получатся детки, - говорил он, довольно потирая руки. – Потом, можно будет выгодно продать. 
Он,  даже предложил Лоредану за  Нарбо хорошие деньги, но молодой аристократ наотрез отказался.
- В моём хозяйстве, тоже нужен хороший производитель вернов(1).
Тогда, торговец пряностями купил у других своих коллег  еще четырёх молодых рабынь и одну за другой отправлял их к Нарбо.
 Глядя на то, как Фабий и Нарбо развлекаются, каждый на свой лад, Лоредан, даже начал им завидовать. Может, тоже придумать для себя какое-нибудь развлечение?  Беседы с другими торговцами о делах, о перевозках, о пошлинах ему, уже начали надоедать.

   Перейдя административную границу Египта и Ливии,  караван, все более отклоняясь на восток, двигался к Аммониуму. Местность понемногу начала понижаться, что указывало на близость обширной котловины.   Однажды, на закате,  вдали  показались верхушки финиковых пальм и несколько тонких струек дыма.  До оазиса было ещё больше мили,  когда на встречу каравану, поднимая песчаную пыль,  устремилось десятка три всадников. Это были нумидийцы из местного гарнизона. Одетые в  короткие, светло-серые туники,  поверх которых были  панцири из бычьей кожи, с длинными, зачесанными назад и связанными в конский хвост волосами, они, скорее,  напоминали варваров, нежели вспомогательную кавалерию Империи. Защитой нумидийцам служили маленькие щиты, обтянутые змеиной кожей, а вооружены они были, кроме тонких пик, ещё пучком маленьких дротиков и кинжалами. Спины их крепких лошадей были покрыты простыми рогожками. Животных,  они подгоняли вперед голыми пятками и своеобразным посвистом.

На встречу нумидийцам выехал Корнелий Оппиан. От группы всадников отделился самый рослый воин, плечи которого покрывал пёстрый плащ из шкуры жирафа.
- Приветствую вас! – крикнул он на хорошем латинском. – Моё имя Тафатас. Мой отряд приписан к гарнизону  Аммониума.
- Приветствую, Тафатас! – откликнулся Корнелий Оппиан. – Наш караван идёт в Карфаген. По просьбе префекта  Египта, блистательного Луция Юнцина,  мы завезли вам провиант и оружие для легионеров.
Эта новость, в особенности про провизию, заметно обрадовала Тафатаса и его людей.
- Въезжайте в город, прямо на центральную площадь! – воскликнул он, одновременно разворачивая коня. – Я же сообщу Марку Скавру о вашем прибытии!

В сопровождении остальных нумидийцев караван двинулся в сторону оазиса. По мере приближения к Аммониуму, Лоредан удивлялся все больше и больше. Он даже не предполагал, что это место окажется столь живописным. Повсюду здесь густо росли финиковые пальмы и оливковые деревья. После очередного поворота дороги открылся вид на город, расположенный прямо среди медового цвета скал. Дома здесь, по большей части одноэтажные, сделанные из глины и камней искрились на солнце, поскольку местная глина содержала огромное количество соли. Отсюда был виден и храм Амона, который когда-то посещал сам Великий Александр и так называемая «Купальня Клеопатры» - большое круглой формы каменное углубление, наполненное теплой водой из подземного источника. Затем, слегка петляя, дорога вела в центр города. Там возвышались большая пирамидообразная скала из каменных террас. И вокруг на других террасах лепились домики. Сам оазис располагался между двух озёр, берега которых утопали в сочной зелени пальмовых лесов. Небольшой островок на одном из озер, тоже был покрыт зеленью, в основном оливковыми деревьями и тростником. Чуть дальше в разных направлениях были разбросаны еще несколько озер, к которым, петляя среди скальных нагромождений, тянулись зеленые рукава растительности.
 
 При въезде в город,  внезапно пал тот самый верблюд о самочувствии которого все так пекся Манахей. Со спины дромадера  сняли связку ковров и поместили их на одну из телег. Самого верблюда оттащили к обочине дороги и сбросили в канаву. Ночью вокруг оазиса всегда бродило множество львов и гиен, так что к  утру от несчастного животного останутся,  лишь начисто обглоданные кости.
Квинт Мелорий и Тарикс въезжали в город вместе с другими путешественниками. Они по-прежнему держались ближе к хвосту каравана, дабы не привлекать к себе излишнее внимание. Хватит с них и этого ночного происшествия с проклятым верблюдом.  Мелорий более не предпринимал попыток подобраться к палатке и вещам Лоредана. Хвала богам никто так и не узнал, что верблюд нагадил именно на него – Квинта Мелория! Малого того, что он был бы опозорен, так ещё непременно привлёк бы внимание недругов.   После того, как его обдристал верблюд,   Мелорий несколько дней не мог прийти в себя. На отмывку от липкого дерьма,  они с Тариксом потратили весь запас захваченной в дорогу воды, да ещё  пришлось  оттираться песком. Потом, воду пришлось покупать у соседей,  а на недоуменный вопрос:  «А где же ваша вода?»,  пришлось соврать,  что их кожаные мешки  разорвался и вся вода пропала. За крохотную порцию воды, Мелорию всякий раз приходилось расплачиваться золотыми. Так что, он был несказанно рад,  увидев, наконец, оазис Аммониум. Здесь то, они сделают необходимый запас. Вместе с хорошим настроением к Мелорию вернулось и желание, таки покопаться в вещах Лоредана. Надо было, лишь дождаться подходящего случая.

   Городок встретил прибытие каравана с большой радостью.   Тут же по пути следования вереницы телег и верблюдов появились продавцы  сильфия (2), а вдоль основных дорог пересекающих селение открылись торговые лавочки и различные мастерские.
Вечером на одной из площадей городка, примыкавшей к озеру, был устроен большой пир. Покрывала и  ковры расстелили прямо на земле среди пальм, разожгли множество костров и поставили котлы. Караван доставил для  местного гарнизона несколько сот бочек солонины, амфоры с зерном, некоторые виды овощей, которые не могли вырасти здесь,  рыбу и вяленую баранину.  В котлах начали варить похлебку, а местные пекарни обеспечили пирующих мягкими, большими, круглыми лепешками. Вино пили, как привозное, так и местного изготовления, к удивлению многих римлян и греков ничем не уступающее тем винам, что можно было купить хоть в Александрии, хоть в Риме. Состав пирующих был крайне пёстр:  торговцы, их слуги и погонщики, римские солдаты аммонийского гарнизона, в том числе нумидийцы, и  немало местных жителей. Под ритмичный стук маленьких барабанов и в свете факелов, окружавших площадь,  танцевали девушки из местных племен. На них было множество украшений: колец, браслетов, цепочек и  ожерелий.  В длинные черные волосы смуглых красавиц были вплетены целые нити цветного бисера, а из одежды, на них были, лишь одни покрывала, спускающиеся от макушки до самых пят, но спереди распахнутые. Дочери пустынь были удивительно гибки и изящны, а на их крепкие бедра, которыми они призывно вращали, на их круглые, выпуклые ягодицы, большие груди и стройные ноги,  можно было смотреть бесконечно.

   Пирующие угощались, пили и веселились от души. Особенно,  солдаты гарнизона. Здесь, на задворках Империи не часто в повседневной рутине их службы случались такие вот дни.
   Командир местного гарнизона Марк Скавр, приказал установить для себя и руководителей прибывшего каравана  ложа, покрыть их коврами, шкурами леопардов и подушками. Гостям прислуживало множество чернокожих рабов. Одни подавали блюда с едой и разливали вино, другие поправляли под спинами гостей подушки, третьи охапками пальмовых листьев отгоняли от столов летающих насекомых.

   В большом круглом бассейне, вокруг которого и были установлены ложа, плавали две совершенно нагих девушки – белокожая светловолосая германка и черная нубийка. Они изображали речных нимф и от всей души резвились в прозрачной воде. Время от времени, кто-нибудь из гостей подманивал к себе ту или иную нимфу и угощал её глотком вина из своего кубка и  кусочком какого-нибудь фрукта.
   Во время беседы, когда уже обсудили новости из Рима и Александрии, когда справились о здоровье и жизни общих знакомых, Корнелий Оппиан спросил:
- Скажи, уважаемый Скавр, ты, что-то слышал о больших бандах гарамантах? В Александрии ходят слухи, что они шныряют где-то в окрестностях.
- Да, гараманты часто появляются неподалеку от  границы. Их то много бывает, то мало, иногда они враждебны, но чаще приезжают торговать, - центурион равнодушно махнул рукой. – В общем, обычное дело.  Вот к югу от Египта, где то в Эфиопии, как я слышал, объявились какие-то блеммии (3). Негры, что приходят оттуда с торговыми караванами,  говорят эти блеммии опасный и воинственный народ. Но здесь у нас, пока спокойно.
- То есть все эти слухи о больших и опасных  отрядах гарамантов – выдумка? – спросил Лоредан, потягивая из бронзового кубка вино.
- Ну, не совсем, конечно выдумка, - усмехнулся Марк Скавр. – К югу от Аугилы объявился некий  Багоз. Его банда нападает на небольшие караваны,  но сюда к нам его люди, пока не суются.  Поговаривают, Багоз объединил несколько групп кочевников и теперь у него едва ли не три тысячи воинов. Но я думаю, это не правда.
- А если, правда и  они нагрянут сюда? – спросил один из греков- торговцев.
- Отступим из оазиса, - ответил Марк Скавр совершенно спокойно, пожав плечами. - Из Кирены через пару дней подойдут подкрепления и мы  вышвырнем гарамантов обратно в их пустыню. Но только,  вряд ли они станут нападать на оазис и тем более разорять его. Где и с кем им потом, тогда торговать? Территорию эту удерживать, они, тоже не станут. Во-первых, она им не нужна. Гараманты кочевники, а не земледельцы. Во-вторых, они знают, что мы в любом случае вышибем их отсюда. Так что не волнуйтесь, мы здесь в полной безопасности. Я бы вот,  предостерег вас от местных жителей. Только отвернись,  вмиг обворуют.
  Так, в беседах прошла первая  половина ночи.

   Изрядно устав и разомлев от вина, Лоредан отправился спать к себе в палатку, которую поставили неподалёку от выезда с площади. Здесь же, люди Лоредана разместили повозки и верблюдов, на маленьком пятачке разожгли костерок, возле которого должны были бодрствовать до утра двое караульщиков из числа погонщиков.
   Праздник же на площади продолжался. Количество пирующих сократилось,  но все же,  их оставалось ещё вполне достаточно. В основном, попойку продолжали  солдаты  гарнизона и сирийские лучники.

    Своих подопечных центурион Клодий Церр разместил на окраине города и приказал выставить усиленные караулы. Новобранцы, до которых доносились звуки веселья с площади, были недовольны, но помалкивали, лишь иногда в полголоса перешептывались и возмущались тем, что центурион позволяет проклятым сирийцам слишком много.
   Несмотря на доносящиеся с площади шум и песни, Лоредан уснул быстро и без труда. Нарбо где-то пропадал. Наверное, ублажал под какой-нибудь пальмой очередную возлюбленную.  Фабий,  тоже, куда-то запропастился.  Впрочем, его,  скорее всего,  без особого труда можно было бы отыскать на площади среди пирующих. Вряд ли бы Фабий пропустил столь обильное возлияние. Утром,  или приползет, или они с Нарбо отыщут его.  Лоредан за жулика совершенно   не волновался.

     За три часа до рассвета  к палатке Лоредана подкрались две фигуры с головой закутанные в плащи. Один из них затаился рядом со входом и сделал знак другому, чтобы тот осторожненько проверил спит ли Лоредан.
     Квинту Мелорию и Тариксу непременно нужно было проникнуть в палатку. Дело в том, что раньше, когда караван останавливался на ночевку вне поселения, вещи и товары оставляли в повозках или прямо на верблюдах, но в эту ночь, Лоредан, предупрежденный Марком Скавром о вороватости местных,  приказал часть вещей сгрузить и втащить в палатку.
     Тарикс осторожно отодвинул холщевый полог, прикрывавший вход и  просунул в палатку голову. Внутри было темно, но по ровному дыханию Лоредана было понятно, что тот спит достаточно крепко. Теперь, Тарикс  просунул в палатку и руку с маленькой лампадкой. Лоредан действительно спал, раскинувшись на ковре в одном углу,  вещи же: мешки, тюки и свертки в беспорядке были свалены в кучу в другом углу.
- Прирезать бы его, – кровожадно прошептал Тарикс.
- Не сейчас, - тихо ответил Мелорий. -  Сперва надо узнать, куда он дел «Сердце тигра».  И вообще, прирезать  его было бы слишком милосердно. Я из-за него столько натерпелся.  Ладно, давай внутрь. Я заткну ему рот и  буду держать, а ты накинешь ему мешок на голову и свяжешь. Веревку то,  не забыл?
- С собой, господин, - откликнулся грек.
Тарикс уже хотел, было пробраться в палатку, но тут со стороны соседней улицы раздались громкие вопли. Кто-то, отчаянно ругался, сыпал проклятиями и угрозами.  Тарикс отскочил от палатки,  как ошпаренный, справедливо полагая, что шум,  непременно разбудит Лоредана. Вместе с Мелорием, они спрятались за стволами соседних пальм.
К палатке, между тем,  со стороны площади выбежал Фабий. На него наскакивал разъяренный согд Фарас,  в руке он держал нож.
- Что ты наделал мерзавец! – орал торговец, брызгая слюной. – Пьянь! Скотина!
- Эй, эй,  убери ножичек, - бормотал Фабий, выпучив от страха глаза и поспешно пятясь.
- Убрать? Да я сейчас, тебе его в пузо воткну, свинья!

Как Тарикс и ожидал, Лоредан проснулся и  выскочил из палатки, вооруженный гладием. Похоже, он готовился, как минимум к нападению гарамантов.  Разглядев же перепуганного Фабия и невысокого толстячка с небольшим ножичком в руке,  молодой аристократ  застыл в удивлении. Привлеченные шумом, вокруг  начали собираться  зеваки.
- Что здесь происходит? – наконец спросил Лоредан,  обращаясь к согду. -  Почему ты, уважаемый Фарас угрожаешь ножом моему товарищу?
- Так этот недостойный, ваш друг?! – вскричал на высокой ноте торговец. – Господин, я бы посоветовал вам впредь более разборчиво подходить к выбору друзей.
- Так, что он натворил? – нетерпеливо спросил Лоредан, пряча меч в ножны.  При этом он досадливо поморщился, поскольку определенный смысл в словах Фараса был.
- Этот негодяй на  мою доброту ответил черной неблагодарностью! Несколько дней назад я угостил его грибной настойкой, что делают в одной  далекой стране.  Настойки было немного,  я вез ее в подарок наместнику Африки Проконсульской в надежде получить кое-какие льготы в торговле. И я поделился с этим свинским ублюдком,  - согд указал ножичком в сторону Фабия, - налил ему немного напитка, предназначенного для наместника! Самого наместника! Так он, после этого повадился ко мне и всякий раз втихаря, пока я не видел,  пил настойку.
- Это неправда! – закричал Фабий.
- Да? А куда же она делась?
- Да может, испарилась, или ты сам ее выпил! – воскликнул Фабий.
- Вот мерзавец! – согд яростно сплюнул. – Да  я,  застал тебя только что и ты выхлебал последние капли!
- Не было там никаких капель! – вскричал Фабий возмущенно, даже с какой-то обидой   - Пустой была фляга. Вообще пустой, как твоя голова!
- Ага! Сам признался, что прикладывался к фляге! Как бы ты еще узнал, что она пустая? А я то всё думал, пока не застал  тебя, отчего настойки все меньше и меньше. Решил, что и вправду выдыхается. Даже, крышку завернул покрепче.
- Так это ты так завернул, что не откроешь! – возмутился Фабий.
- А вот, ты и снова признался!
- Ничего я не признался. Я действительно открыл флягу, чтобы проверить,  не случилось ли с настойкой какой беды. Мне очень хотелось, чтобы этот бездельник довез ее до уважаемого наместника. Но там, во фляге, как я уже говорил,  не было ни капли.
- Мерзавец! Харя свинская!  Это ты все выпил! Ты!
- Нет, ты! Только посмотрите на его рожу! Я сразу понял: такому типу нельзя доверять.
-  Ты!... Пьяница! – Фарас едва не задохнулся от возмущения. - У тебя синий нос. Кто-нибудь видел этого негодяя,  хоть один день не пьяным?  И все здесь знают, как умеренно выпиваю я.
Толпа зашумела, поддерживая Фараса.
- Это все бездоказательно! – закричал Фабий. – Меня обвиняют, только  из-за цвета моего носа. Нет никаких доказательств, что я выпил твою проклятую настойку. Она мне и в первый раз то не понравилась, когда ты  сам мне предложил.
- Ложь! Грязная ложь! Не понравилось ему!  Да я, найду хоть сотню свидетелей, которые подтвердят, с каким удовольствием ты угощался.
- А я две сотни найду, которые скажут, что я плевался и просил не наливать мне больше той дряни!  И этой мерзостью ты хотел угостить наместника?
Согд побледнел, услышав это. Наглость, с какой Фабий перевернул всю эту историю и выставил его, честного торговца ещё и злодеем, просто вогнала беднягу Фараса в шок.
Издав какой-то нечленораздельный возглас, согд бросился на жулика.

Тут,  Лоредан счел необходимым  вмешаться. Он поймал руку Фараса и отнял у него нож. Тот застыл с разинутым от изумления ртом.
- Господин… Так вы заодно… Заодно с этим вором?
- Я против любого насилия, - заметил Лоредан. – Но самое главное,  я готов возместить тебе потери за разумную цену.
- Да такой настойки нигде больше не достать, - запричитал Фарас. – Она из очень далекой страны,  за землями Серов и за морем. Секрет приготовления неизвестен…
- Сколько?
- Тысяча динариев за флягу! – выпалил торговец.
- Тысяча - это чрезмерная цена, – покачал Лоредан головой. – Я дам тебе тридцать динариев и разойдемся на этом.
- Но тридцать – это очень мало господин.
- Хорошо, сорок,  но это мое последнее предложение.
- Господин,  вы не представляете, какой ущерб мне был нанесен, - заныл Фарас. - Что я скажу наместнику?
- А он знает, что ты вез ему такую настойку?
- Нет. Откуда?  - Фарас сделал круглые глаза. -  Я хотел сделать наместнику приятный сюрприз.
- Так купи ему хорошего… Нет, самого лучшего вина!
- Да, но…
Лоредан вошел в палатку, потом вышел и быстро сунул в руку согда мешочек с деньгами.
- Здесь сорок динариев, как я и обещал.
Согд принял мешочек и растерянно моргая, отправился прочь.

Толпа, собравшаяся вокруг, начала расходиться.
- Вот так то, ничего не доказал! – воскликнул Фабий, запоздало пытаясь одержать моральную победу. – Меня обвинить решил…  Кишка тонка!
- Заткнись, скотина, – сердито зашипел  Лоредан, когда вокруг никого не осталось и  схватил жулика за грудки. – Зачем ты вылакал его настойку? Отвечай!
Лоредан,  как следует встряхнул Фабия.
- Да это не я…
- Не надо мне врать! Я знаю, что это был ты. Сейчас я спас твою задницу, но еще одна подобная выходка с твоей стороны и выкручивайся сам.
Лоредан ушел в палатку, чтобы продолжить прерванный сон. Фабий же, начал бродить вокруг и тихо возмущаться.
- А что, я? Вынудили… Господин Лоредан не велел подпускать меня к вину. Ха! И что мне оставалось делать?
Так он шлялся туда-сюда почти до рассвета. Теперь, добраться до Лоредана было никак невозможно. Квинт Мелорий сплюнул с досады.  Скоро,  караван выступит. Ждать удобного случая уже не имело смысла. Мелорий сделал знак Тариксу, что надо потихоньку уходить. И они, стараясь не шуметь, скрылись в ближайшем переулке. Сегодня Фортуна вновь отвернулась от них, но Мелорий надеялся,  что все-таки им скоро повезет и наконец удастся не только узнать, что везет Лоредан, но и захватить его самого.

(1) Верн - раб, родившийся в неволе. Такие рабы считались более преданными.
(2) Сильфий - растение рода Ферула (Ferula), семейство Зонтичные. Сильфий .широко использовался в Древней Греции и в Древнем Риме,  как приправа и как лекарственное средство. Произрастал в северной Африке, в Киренаике, на территории современной Ливии.
(3) Блеммии - кочевое нубийское племя. С конца III века, вместе с другим народом, нобатами, они часто воевали с римлянами. Согласно древним источникам, они жиле в Африке, в Нубии, в царстве Куш, Эфиопии или юге Египта