Русские! Дневник нелегала. 2006г

               
               Русские
От автора: Такое вам никто не рассказывал. Об этом вообще, наверное, не принято что-либо  публиковать. Можно услышать, вот в России много гастарбайтеров! Нелегально работают, тем самым подрывают  экономику. А о том, что тысячи россиян, не имея возможности обеспечить себя и семью материально на родине, пытаются найти работу в чужих краях на свой страх и риск, не говорят. Существует множество фирм, организующих трудоустройство за рубежом. Есть довольно честно отрабатывающие полученные от желающих уехать деньги. Можно и обманутым оказаться. Но каково ТАМ, за бугром, потом живётся  россиянам? Лёгкие ли это деньги? В России об этом не пишут. Можно встретить публикации о танцовщицах и моделях, попавших в сложные ситуации за рубежом. Можно прочесть о возможности прекрасно отдохнуть на Ямайке, в Египте, в Турции…
Я же познакомлю вас с теми, кто не отдыхает в Куршавеле и не плавает на яхтах. Вы узнаете об обычных простых русских людях, из городов и глубинки нашей большой и богатой страны. Их пресса обходит вниманием. Возможно, считают это не актуальным или скучным для читателей. Ну, что там может быть интересного? Действительно, что такого въехать в страну, которой ни языка, ни обычаев, ни законов не знаешь, и остаться там! Работать, находить друзей, налаживать отношения с гражданами этой страны. Зная, что ты здесь чужой! Да ещё нелегал, находишься в стране не официально. Считай, что преступник.
Но за пределами России, во всех странах мира можно встретить русских, работающих во всех сферах производства, не по своей профессии, порой на тяжёлом и вредном производстве. Это врачи и учителя, моряки, рабочие. Всех называю русскими. Одним посчастливилось, и нужная сумма денег заработана, другим не очень повезло в чужой стране. Может, вы тоже думаете уехать работать в дальние страны? В таком случае, эту повесть будет полезно прочесть. Здесь нет вымышленных имён, городов и событий. Даже номера телефонов настоящие. И знайте, не так страшен чёрт, как его малюют!























               
               
                Хорошо там, где нас нет.

                Вот и всё. Иду по трапу самолёта.               
В одной руке весь мой багаж.
В кармане паспорт, в нём - штамп депорта.
Встречайте Родина, родные – я снова ваш!
               
Объявили посадку на рейс Сеул – Москва, и минут через пять я шагнул на борт самолёта российского аэрофлота. Мой букет цветов, с которым я прошёл регистрацию, эмиграционную службу, таможню – у всех вызывал любопытство. Скорее всего, потому, что я был единственным пассажиром с таким довеском к рюкзаку в руках. Эти цветы для жены. Она ждала меня три года с лишним.  Цветы, решил я, будут приятным и неожиданным подарком жене. Верно?
Моё место у иллюминатора. Сосед, по имени Владимир, мужчина около шестидесяти лет, представился переводчиком немецкого и английского языков, оказался интересным  собеседником. Он летал в Корею повидаться с сыном, студентом одного из университетов. Мы проговорили почти все десять часов полёта. Я рассказал, по возможности кратко, как оказался в Корее, почему туристическая поездка затянулась на три  года.
- Виктор, ты напиши обо всём, тем более, говоришь, вёл дневник. Всё забудется со временем. Поверь мне. Всё что ты рассказал, это интересно! – На прощание советовал Владимир, мой собеседник – Я слышал раньше, что люди едут за рубеж работать, но вот так подробно узнал впервые. Напиши!
 …Мы с женой лет восемь думали вместе уехать работать за границу, но всё  не получалось из-за отсутствия денег. На двоих нужно было более трёх тысяч долларов. Я был предпринимателем, занимался мелким оптом, потом директором  маленького ООО, но скопить нужную сумму не получалось. А чтобы развить бизнес, тоже необходимы средства.
У нас, в Орле и области,  много шумели о программе поддержки малого бизнеса, и я обращался в эту организацию. Меня приняли, дали необходимые бланки документов для заполнения выдали. Объяснили, что для взятия кредита нужны гаранты или под залог жилья и, самое неприемлемое для меня,что срок возврата указан - всего один год. Конечно, для покупки товара этого достаточно. За год можно несколько раз прокрутить. Особенно, если это продукты. Но у меня совсем другой профиль! Например, открытки, если не будут проданы в праздничный период, могут вообще год лежать, пока кто-то их купит. Я же хотел заменить киоск на современный павильон и отремонтировать имеющееся здание, которое залоговым посчитать не захотели.
Ещё только выслушивая условия кредитования, понял, что приехал сюда напрасно.
- Спасибо! Мне всё понятно. – говорю и кладу данные мне бланки с анкетами на стол.
Жаль, что я не ко двору на этом празднике. А так надеялся.
- Развитие бизнеса! Поддержка предпринимательства! – досадую в мыслях. – Разовьёшь тут с вашей помощью!   
В 2000 году в Орле появились фирмы предлагающие работу за пределами бывшего Союза. Вот в одну из них со звёздным названием «Лунный свет» я и обратился. Благо искать, как в Москве, по закоулкам не пришлось. Второй этаж гостиницы «Орёл», кто не найдёт?
Моему визиту здесь были рады. Куда бы вы хотели? А вот, пожалуйста, практически любая страна и гарантия работы! Что радовало, возраст « за 45» не являлся препятствием. В московских агентствах при указывании возраста интерес ко мне угасал прямо пропорционально годам.
Оставляю им свой адрес и телефон.   
Через неделю звонок!
- Виктор Александрович! Ваш вопрос решился положительно! Необходимо прибыть на собеседование. – узнаю бодрый голос директрисы агентства, Светланы Алексеевны.
На следующий день я уже выбирал страну, где жить хорошо и , конечно, где нас нет, или очень мало. Мне сказали буквально следующее:
- Израиль - зарплата 1300 долларов, Канада, лесоповал - 2000 долларов, но это в следующем году, Польша, маленькая зарплата - всего 400, в Португалии спад производства, а вот в Южную Корею срочно требуются специалисты всех специальностей, и зарплата в пределах 1000 долларов, выбирайте!
Прошу пару дней на раздумье. Вечером дома мне доходчиво и логично помогли выбрать из множества предложений Корею:
- В Израиле воюют. Ты что войны не видел? Одним словом, так,  в Корею,  или лучше дома сиди!
Через два дня я приехал в агентство и уплатил 1200 зелёных за их хлопоты, отдал свой загранпаспорт и с лёгким душевным подъёмом и кошельком  вернулся домой. Жене и сыну показал договор, где сказано, за что с меня взяли деньги и что обещано взамен. Тщательно его осмотрели со всех сторон и прочли.
Одна фраза всем явно не понравилась, смысл которой сводился к тому, что «деньги не возвращаются при расторжении договора по инициативе клиента». Ну, очень не хорошие слова написали! И шрифт мельче, в отличие от фраз, где фирма «гарантирует». Это тоже не бодрило, а скорее наоборот.
Не прошло и десяти дней, как снова телефонный звонок и приятный голос сообщил, что агентство приглашает на собрание-инструктаж всех членов «туристической» группы. Всего ожидалось пять человек, но прибыло трое. Мы познакомились. Александр, возраст около сорока лет, работал в Португалии два года нелегалом и  хотел бы опять вернуться. Вторым был молодой мужчина, по имени Алексей, лет тридцати. Они все орловчане.
Директор звёздного агентства нам объяснила, что мы вылетаем по туристической визе, но ТАМ нас будут встречать и трудоустроят. За трудоустройство мы должны заплатить встречающим по 300 долларов.
Инструктаж сводился к тому, не проболтаться в аэропорту Москвы, и, особенно в Корее, о том, что едем туристами поработать годик-другой на благо капитализма. Объяснили, что можно и даже желательно с собой брать и чего не следует.
Желательно иметь видеокамеры, фотоаппараты, не менее 500 долларов наличными и чем больше, тем лучше! Обязательно банковские карты «Виза» или другие электронные кошельки. Пусть даже денег на карте с «гулькин нос»! Попробуй, проверь!
Предупредили, с собою не брать фотографий, так как в поездках на пять дней они не нужны, рабочей одежды и обуви, и вообще того, что явно к туризму отношения не имеет.
Аудио, видеокассеты и продукты - ни в коем случае! Можно только водки пару бутылок.
На вопросы, зачем приехали? Где собираетесь остановиться?
Отвечать следует: за покупками для детей, остановлюсь в отеле «Сеул». Кстати, жутко дорогой, но  названий отелей других в агентстве не знали.
На этом аудиенция окончилась, и мы разъехались в ожидании виз.
Всё! Надо готовиться к отъезду. Первым делом зашёл в «Импексбанк», который находится рядом с  агентством по «телепортации» рабочей силы. Открытие счёта, куда я определил полсотни зелёных  и получение электронной карты «Виза» заняло удивительно мало времени. Через полчаса я уже ходил по книжным магазинам в поисках разговорника корейского языка. Выясняю, что это очень редкопокупаемый товар. Наконец на Александровском мосту мне предложили словарь - сборник фраз.
Всё! Теперь я во всеоружии. Пока возвращался домой, в Залегощь, сидя в автобусе, рассмотрел разговорник. Ох и буквы! Сорок четыре штуки! Одни палочки и всего несколько кружочков! Одно расстройство! Обрадовался, что не иероглифы! Буквы и в столбик и в строчку!
- Как же читать? - думаю – Ладно! Потом разберусь!
Весь вечер дома пробовал самостоятельно выучить пару слов. Ничего не получалось. Пока второе заучивал, первое забывал. Мне уже и жена стала объяснять, что к чему. Сын выучил несколько слов и тоже стал подсказывать. У меня всё равно не получалось. Мне бы их способности!
Подумал, что никогда не смогу говорить, а читать и подавно!
Теперь надо было решать, как быть с предприятием, директором и хозяином которого я был. Закрыть жалко и хлопотно. Даже дорого оказывается. Не так-то просто оказалось. Уговариваю киоскёра, Елену Сергеевну, красивую молодую женщину, стать директором. По образованию - бухгалтер, а это вообще хорошо. Не надо нанимать постороннего человека. Она не сразу, но соглашается, и я печатаю протокол общего собрания, на котором нас всего двое. Единогласно избираем её руководителем «ООО». Отдаю печать и штамп, все бухгалтерские папки, радуюсь, что вернул часть вложенных средств и что передал дела хорошему, порядочному человеку. Всё. Я уволен по собственному желанию.
- У вас всё получится! Долгов у нас нет, товар есть. В чём сомнения? Поддерживайте связи с поставщиками, вовремя оплачивайте товар, и всё будет в порядке! – и добавляю веский аргумент на тот случай, если передумает:  Муж -милиционер, всегда поможет! У вас машина имеется. Будьте счастливы! – бодро, но с грустью в душе говорю, прощаясь.
Четыре года отдал этому предприятию, директором которого стал случайно. Я поставлял сюда товар на реализацию, то есть со мною рассчитывались после его продажи. Директрисе ,видимо,  было мало, мягко говоря, такой халявы, и она задолжала мне деньги. Небольшую сумму, но для меня и пять – шесть тысяч рублей были деньги. Вначале лгала мне, что товар не продан, но это она напрасно так делала. У меня со всеми хорошие отношения, и киоскёр мне говорила, что товара моего уже нет. Продан. Почти три месяца кормила меня обещаниями вернуть деньги.
- Алла Ах---на! Я буду в суд обращаться! – вежливо предупреждаю её.
- Я не могу отдать сейчас деньги. Так много налогов! – жалуется она и предлагает мне привозить товар, продав который она с прибыли вернёт мне деньги.
- Я тоже плачу налоги! – говорю. – Завтра еду в суд!
Гляжу на неё и вижу, что она не верит в решительность моих намерений. Она понимала, что не так-то просто подать в суд заявление. Это надо самому представить все документы на переданный товар в реализацию и подтверждающие моё право собственности на этот товар. Официально предупредить должника о намерении подать в суд заявление. Расчёт прост. Если я укрываюсь от налогов, то у меня этих накладных и счетов не будет. Ведь предлагала же она мне не проводить по документам товар. Просто давать ей и она после продажи возвращала бы деньги.  Может, я бы согласился, но бухгалтером у меня был человек, который сразу заявил:
- Витя! Или ты честно работаешь, или ищи себе другого бухгалтера. Я всю жизнь провела бухгалтерию и ни разу не мухлевала!
Спорить с этим пожилым человеком было невозможно, и я всегда проводил все операции документально.
Рискованно сдавать товар на реализацию. Зависишь от продающей товар организации. С Верховским райпо едва  вышел без потерь. Все как сговорились, взять товар, продать и как можно дольше не оплачивать поставщику деньги. Самыми порядочными были ливенский «Детский мир», «Веста», Орловское агентство  «Роспечать» и ещё может пара организаций. Приятно работать с порядочными людьми.
Суд был назначен на 26 сентября. 24-го мне звонит директриса и просит, чтобы я приехал за деньгами. Ага! Сразу нашлись! Еду в Новосиль, она передаёт деньги и предлагает привозить как прежде товар на реализацию!
- Надеюсь, теперь будете рассчитываться вовремя? – спрашиваю, а сам думаю, как лучше поступить. Решаю, что небольшими партиями товара можно продолжать сотрудничество.
- Вы же знаете, я всегда вовремя оплачивала, но на последний период слишком много было платежей.
Я не смогла собрать деньги. Люди пошли такие непорядочные! Вот они меня и подвели! – находит причину. Конечно, догадываюсь, что это с больной на здоровую голову, перекладывание своих проблем. Звоню в арбитражный суд и сообщаю, что конфликт разрешён, заседание прошу отменить. Им ,конечно, ещё лучше. Судебные расходы мною оплачены.
Привожу опять ей товар, но через полгода ситуация повторяется! Только теперь с большей суммой! Я наступил второй раз на одни и те же грабли! Сколько раз мне жена говорила не иметь дел с один раз бессовестно поступившими людьми! Вот из кого бы вышел хороший руководитель с её требовательностью к исполнению обязательств! Хотя сама такая же, как я. Сколько людей, которые просили помощи у неё, и она не отказывала, а в ответ даже спасибо не говорили!
В этот раз Алла А--на предлагает мне купить у неё принадлежащие ей пятьдесят один процент паевого взноса «ТОО». Тем более, что половина суммы уже мною как бы оплачена. Это накопившаяся задолженность мне. Купить пай – это фактически стать директором. Мой бухгалтер просит взять бухгалтерские документы предприятия за последний год. Посмотрела и через пару дней говорит:
- Ни в коем случае! У предприятия много долгов.
Но у меня в голове уже построены воздушные замки, и я уговариваю её согласиться.
Покупаю пай. Самое разумное- это уволить бывшую директрису сразу после собрания акционеров, на котором меня утвердили директором. Я же оставил по её просьбе «ещё поработать» киоскёром. Пайщики – акционеры сразу же на собрании решили выйти из состава учредителей, увидев возможность получить свои доли. Так что первые два года работал на возврат долгов, паёв и на налоги. Спасибо, ещё налоговая инспекция мне даже помогала советами и щадила, принимая мои отчёты с балансами. Хотя они были наверно рады, что одним беспросветным должником в районе стало меньше. Не знаю, почему, но в налоговую заходил без мыслей, что вот сейчас начнут меня пугать штрафами, недоимками.
Поработав несколько месяцев,  Алла Ах---на совершает растрату, то есть присвоение денег из кассы! Господи! Как я устал от неё! После ревизии, снятия остатков товара и денежных средств, спрашиваю у неё, как можно спокойнее:
- Алла А---на! Как же так? Зачем вы взяли деньги из кассы? Ведь вам платят десять процентов от реализации! Такого нет ни у кого! Когда вы теперь сможете вернуть деньги? Это же бесплатно работать будете несколько месяцев! –  в тот момент я был готов придушить эту, в годах уже, женщину. Голыми руками! Я беру в долг под проценты у людей деньги, чтобы раскрутиться скорее, а эта, слов нет, как назвать её, ворует! Теперь стало понятно, почему выручка упала последние месяцы!
- Совсем плохая реализация!- вспоминаются её слова. Виноват я сам! Мне говорила бухгалтер, что необходимо регулярно, раз в две недели, снимать остатки товара и проводить инвентаризацию!
- Так получилось... - предельно прост ответ Аллы А---ны. – Я согласна рассчитаться с зарплаты.
- Хорошо! – радуюсь, как ребёнок! Боже! Как я рад её словам! – Пишите расписку, что согласны на удержание денег с зарплаты в счёт погашения недостачи. – говорю самое главное для меня. Она в тайном восторге, что опять меня «обула» и на радостях письменно подтверждает « …взятые мною деньги из кассы в сумме… за период двух месяцев согласна возместить из заработной платы». Конечно, подпись, дата.
Порядок. Иду на автостанцию, и еду в Орёл, в юридическую консультацию при Обкоме профсоюзов. Там бесплатно принимают таких, как я, и дают рекомендации.
Мною всё сделано верно, оказывается. Эта расписка, ею подписанная, - есть признание в совершении кражи, и теперь я могу её уволить  «по недоверию»!
На следующий день срочно нахожу работника в киоск. Воровке объявляю, что теперь она и новый  киоскёр будут работать по неделе, сменяя друг друга. Говорю так специально, чтобы спокойно провести инвентаризацию и передачу материальных ценностей сегодня же. Спокойно проводим инвентаризацию, в результате опять уже не хватает ста рублей. Смотрю вопросительно на А --ну.
- Вчера на хлеб брала. – скромненько отвечает.
Фиксируем в акте приёма - передачи и эту недостачу. После передачи документов и товара новому работнику, говорю бывшей директрисе как можно спокойнее:
- Алла А---на, вы уволены по недоверию. Вот вам выписка из приказа. Распишитесь, что ознакомлены. Не будете подписывать? Ваше право. До свидания. Да, забыл сказать, по поводу недостачи. Я решил подать завтра в прокуратуру заявление о взыскании с вас всех присвоенных вами средств за весь период работы в «ТОО».
- Вы пожалеете об этом! И ничего не добьётесь! - она была уверена, что в суд я не подам. Ведь это сразу проверка всей финансовой деятельности «ООО», которым стало к тому времени «ТОО». Надеялась, что меня самого зацепят за укрывательство от налогов. Ведь давала же она сама советы мне, как проданный товар скрывать от налогообложения! Как же хорошо то, что я работал только документально, не скрывая доходов! А это всё мой старенький бухгалтер меня заставляла!
Память у Аллы Ах-ны была прекрасная! На суде называла номера накладных, суммы оборота за период её работы! Только напрасно старалась. Всё было оприходовано и показано в квартальных отчётах. Суд был выигран, хотя с моей стороны не было адвоката! Защищался сам. В назидание за присвоение денег из кассы присудили ей к выплате все суммы прошлых её хищений, которые я не взыскивал бы с неё при одном условии- если бы она не крала, работая при мне. Конечно, «если бы, да кабы», понимаю и не жалуюсь. Мне было очень трудно поднять предприятие из долгов и убытков. Я же дополнительно ещё выплачивал паи бывшим акционерам «ТОО».
Через год был обворован киоск. Опять убытки. Найти воров милиция не смогла. Хоть и следы были и кровь вора, который порезался, разбивая стекло и выламывая боковую стену. Странная была позиция следователей милиции, которые первым делом подозревали меня в совершении кражи и других работников «ООО».
Если бы не нужен был акт хищения для отнесения украденного товара на убытки, я бы забрал своё заявление! Всё равно воров не нашли. А времени терял с пинкертонами много. Я понял так, что им (милиции) важен сам процесс оформления дела, собирания документов. И замучить заявителя так, чтобы он отказался от поисков воров.
Так что уехать работать за бугор, это казался верный путь поправить материальное положение семьи. Вот так складывались обстоятельства на тот период.
Раздобудь деньги на развитие, то ,конечно, ни о какой поездке к черту на кулички, не мечтал бы. Мне нравится работать с людьми. Умею наладить деловые отношения. Никогда не подводил поставщиков, вовремя расплачивался. Мне верили. И я всегда удивлялся тому, что предприятия, которые могли бы работать, пусть с небольшими прибылями, но вполне обеспеченно, умудряются разоряться. Людей - на улицу, и в конце остаются только руководители с бухгалтерами распродавать оставшееся имущество.
Но это уже не наше дело. У них своя стратегия.
В конце ноября очередной звонок из агентства:
- Визы есть! Билеты на самолёт заказаны на 7-е декабря.
Наконец- то! Без работы не привык и чувствуешь себя неловко. Ещё живо в памяти положение советских времён о тунеядстве, когда ты обязан в течение двух недель трудоустроиться. Да я и в отпуске уже лет десять не был, как стал предпринимателем.
Собираемся в агентстве на заключительный инструктаж.
Нам объясняют, что и как говорить на таможне при проверке документов, что делать, если не встретят ТАМ. А встречать должен человек, которого в глаза никто не видел, и сама хозяйка агентства знает только по телефону!
Но он будет в чёрных очках! Имя Виталий. На всякий случай назвали два номера телефонов, позвонив по которым нам должны будут помочь. Вот только чьи это номера неизвестно.
- Говорят, они в Корее собак едят. Нас не слопают? – спрашиваю.
- Нет, что вы! – почти серьёзно отвечает хозяйка агентства.
- Хорошо бы в руках держать еще газету «Орловский вестник» или «Меридиан». А? – пытаюсь шутить, намекая на детективный  сюжет.
- Вылет из Москвы вечером около 9 часов! Не волнуйтесь! Всё будет хорошо! – напутствует Светлана Алексеевна.
Вот так всё и подошло к логическому завершению. Оставшиеся дни прошли бы спокойно, если бы не «Орловский меридиан», опубликовавший статью об обманутых «туристах» агентства «Кордон», которых отправили в Италию, а там приключились с ними жуткие истории, от которых у бедных читателей кровь стыла в жилах! Например, как одна пара, вместо обещанной мебельной фабрики, попала в публичный дом и как они с невероятным трудом вернулись в Россию! После этих злоключений им «горький дым отечества» стал особенно сладок и приятен.
Можете представить наше состояние и что нам пророчили родственники и знакомые, знавшие о наших планах? Если в Италии, с их тысячелетней демократией такое творится, то что может случиться с нами в азиатской стране с их традициями?
- Ну, ну! Поезжайте! А мы посмотрим, как вы вернётесь! – почти открыто говорили мне некоторые знакомые, которым я проболтался о намерениях уехать за рубеж работать.
На душе тревожно. Начались сборы дома, отступать некуда. Ни денег, ни паспорта!
Вещей набралась одна сумка (туристическая!), несколько раз укладывал и выкладывал. Пока не остались только необходимые вещи. Взял с десяток кассет с песнями Высоцкого и, по совету жены, тяжеленный том Ф.М. Достоевского «Бесы».
- Хоть что- то полезное ты должен прочесть?! – говорит заботливо.
Две бутылки водки орловского «Кристалла» втолкнул сверху. Как же без жидкой валюты страны социализма, коммунизма и зачаточного капитализма? А вдруг пригодятся? В последний вечер ещё раз переложил сумку. Добавились кассеты с питерскими Митьками, Бичевской, Пугачёвой и песни 60-70х годов.
Фотографий тоже набрал, несмотря на запрет  «ни в коем случае!»
Утром, в день отъезда, выйдя из квартиры, на неосвещённую площадку четвёртого этажа, я оглянулся. В дверном проёме стояла жена и всё как в запомнившемся четверостишии стихов:
       Печальный взгляд, пальцев рук касание
         Всё! Шаг в темноту, в настежь дверь…
         Между нами не только расстояние,
         Дни, недели, месяцы теперь…
Вот так неожиданно вспомнились. Господи! А ведь я уже уезжал однажды. На два года. И тоже в неизвестность. Только официально и со служебным паспортом в кармане. Семнадцать лет назад.
Вздохнув, осторожно спускаюсь вниз. Освещённые площадки этажей, это только в областных городах. Выхожу из подъезда, почти над головой яркая - яркая звезда! Она в нашу квартиру всегда по ночам заглядывает. Подумалось, может к удаче!? Снег скрипит под ногами, на улице пусто. Жители спят. Разномастные собаки лаяли на раннего пешехода, радуясь возможности погреться, провожая меня почти до вокзала. Фонари уличные не светят, выключены. Только одинокие лампочки у магазинов.
Поезд «Ливны – Орёл» плетётся от Залегощи до Орла часа три. В вагоне всего несколько человек. Хорошо бы вздремнуть, только какой тут сон?! Я сидел у окна, разглядывая тёмные силуэты  окрестностей. Тревожные мысли не покидали. На Орловском железнодорожном вокзале, как договаривались ранее, встречаю у касс Алексея. Александра нет. Алексей решает позвонить командиру «Лунного света», нашего звёздного агентства.
- Третьего не будет. Проблемы с паспортом.  - сказал он после разговора.
Что-то не складывается гладко начало, как хотелось бы. Думали пятеро, решились трое, а в итоге два человека. Мы выехали в Москву вдвоём. Не так - то много поездов, проходящих через Орёл, осталось! Почти всё расписание в красных трафаретах «отменён». Из более сотни поездов ранее «ежедневно», осталось несколько десятков после перестройки.
В Москве нас встретили, и на машине, поплутав по заснеженной столице, к семи часам вечера мы были в аэропорту. По дороге ещё раз выслушиваем инструкции, но больше сами расспрашиваем. А что могут сказать те, кто там сам не был?
В зале аэропорта «Шереметьево-2» шумно и прохладно. Суетится народ. Таксисты предлагают почти бесплатно довезти в Москву, видя нас с грузом. Понятно, себе в ущерб стараются. Но нам в обратную сторону сегодня. Придётся вам подождать нашего возвращения, господа.
Сдали сумки в багаж, проходим регистрацию, паспортный контроль, таможню, и вот мы уже почти не в России, но и не в Корее. Во время прохождения всех формальностей  у меня ничего не спросили. Бегло сравнили фото в паспорте с оригиналом, приветливо улыбающимся, настороженно ожидающем окончания процедуры. Повертев документ под столом, пожелали счастливого полёта и вернули мне корочки с двухглавым орлом. Эх, ваши б слова да в уши Богу! Все волнения, надо полагать, ждут впереди. Алексей что- то бойко отвечает  на вопросы. С беспокойством поглядываю в его сторону.
Вот и всё! Мы за невидимой чертой, отделяющей нас от России, но до Кореи ещё далеко.
Мы пока нигде.
Машем руками на прощание провожающим и переживающим за нас представителям «Млечного пути». Кстати, претензий к ним у нас с Алексеем нет.
Мы считаем, они честно отработали  оплаченные нами деньги. Конечно, определённый риск был, и нам повезло на данном этапе.
Вот и объявление посадки на рейс №599 «Москва-Сеул»! Люди потянулись к выходу, где ожидал автобус-гармошка. Всех пассажиров собрали в одну машину, где минут 15 пришлось помёрзнуть, прежде чем поехали к трапу самолёта. Так что легко одетым иностранцам пришлось попрыгать, стоя в автобусе. Ага! Это вам не Корея! Хотя как там, ещё неизвестно. Родина своих и чужих граждан провожала морозом градусов в 20 и ветерком! Вот и трап. Однако, холодно и нам, россиянам. Продрогшая стюардесса, стараясь быть приветливой, ещё раз проверяет билеты. Два этажа в самолёте. Пониже, видимо, для более имущего слоя населения. Хороший самолёт, думается.
Алексей был доволен местом у иллюминатора. Он летит впервые в жизни. Пассажиров мало. Почти половина мест пустует. Опять тревога в душе из-за неопределённости нашего положения. Что ждёт ТАМ, и ждут ли вообще? Назад пути уже точно нет. Может быть, напрасно я не воспользовался предложением родственника, обещавшего устроить меня в Москве на работу? Регистрацию тётка обещала сделать. Гоню эти мысли. Всё! Жалеть нечего. Самолёт выруливает на взлётку, теперь уж точно поздно о чём- либо гадать и жалеть. Один год - и всё! Выдержу.
За время полёта знакомлюсь с Алексеем  поближе. Он оказался одним из обманутых клиентов «Кордона». Ему, как врачу по специальности, обещали работу в Ирландии, где тамошнее население страдало без оказания скорой помощи! Его в агентстве заверяли, что там очень нуждаются в помощи российских айболитов. В течение года он оплачивал агентству услуги по занесению его в банк данных, расходы по пересылке  и передаче писем и ещё то, без чего ну никак не трудоустроить медбрата! Оплатил и прошёл курсы английского языка. Всё это удовольствие обошлось до 1000 долларов. Может быть, всё продолжалось и далее, но к осени агентство стали осаждать обманутые «туристы». Сообразив, что «Кордон» скоро «прикажет долго жить». Алексей решил попытать удачи в «Млечном пути». Благо, что обе конторы находились на одном этаже отеля «Орёл». Двери почти напротив. Мне повезло, что дверь в офис звёздного пути была ближе к парадной лестнице. А то бы я точно зашёл в «Кордон».
Я рассказал ему о себе, о том, что думаю год - два поработать и вернуться. Цель одна - сыну заработать на институт.
Алексею нужны деньги, чтобы весной приехала жена и уже вдвоём скопить на поездку в европейскую страну.
- Разве на зарплату медика жить можно? О квартире и думать нечего. – с досадой говорит он. - В агентстве пообещали весной помочь жене уехать.
Внешне он держался спокойно, и понять, волнуется он или нет, сложно. Я не скрывал своих чувств и прямо говорил, что меня беспокоило.
Он ещё не знал, что Наташа (его жена) в апреле следующего года прилетит в Корею, но её не пропустит эмиграционная служба. Второй раз - в октябре! И опять не пропустят! Тогда Алексей…, но это будет потом.
Мы многого ещё не знали. Мы просто хотели улучшить свою жизнь, не имея возможности этого сделать на Родине. Алексею его знание английского языка однажды сыграет плохую службу. Многое из того, что будет, не знали. Даже как выглядит встречающий  человек! Известно, что в чёрных очках.
Алексей за время полёта даже умудрился поспать пару часов. Мне не спалось. Читал купленный разговорник, пытаясь хоть что-то запомнить и понять. Теперь - то уж точно он пригодится. А как без знания языка? Ну, почему не повезло в Европу поехать?! Там - то уж точно из немецкого языка, хоть сотню слов  вспомнил бы! Ди киндер арбайтен им (или ин?) гартен. (Дети работают в саду.) Во! До сих пор помню!
Если бы вам рассказать, как сдавал экзамен в 10-м классе! Ухохочетесь! А особенно по химии!

                Вот она, земля обетованная!               
Объявили посадку самолёта. Сказали, что в Сеуле идет снег. Прокатившись по бетонке, самолёт замер, и пассажиры потянулись к выходу. Неожиданно у меня спрашивает шедший рядом мужчина:
- Работать? Или в командировку?
- Какая работа? Через неделю домой! – вопрос прозвучал неожиданно, и я отвечаю (по инструкции!), даже сам удивился, что не запнулся с ответом. – А вы зачем?  - И смотрю на этого любопытного.
- В командировку. Бизнес. Машины покупаем. - говорит он так просто, словно за игрушками прилетел.
- А в Россию как переправляете? – интересуюсь в свою очередь, а сам думаю - Так я тебе и поверил!
- Раз в два месяца прилетаю в Сеул. Закупаем машины и паромом в Финляндию, затем своим ходом в Москву. – и протягивает мне визитку – Возьми! Может, надобность будет. Мало ли что. Ты с другом ,вижу, впервые в Корее.
- Спасибо! – мы прошли по рукаву, соединявшему самолёт с аэропортом, и попрощались.
Хорошо устроено! Даже не пришлось по трапу спускаться. Кладу в карман глянцевый листок, успеваю прочесть:
- Пан--тов Александр, «Коравто» - и номера телефонов в Москве и в Сеуле. Надо же! Человек сам предложил в случае чего помощь. А мы с Алексеем ко всем с недоверием! Во как нас заинструктировали в агентстве!
Аэропорт просторный, светлый, предупредительное обслуживание. От главных воздушных ворот России явно отличается в лучшую сторону. На всякий случай скажу, это моё личное мнение! И всех тех, кто имел возможность сравнить, не сомневаюсь.
      Проходим службы контроля. Мне не задали ни одного вопроса, и я молча пересёк границы. Мой земляк и здесь что-то отвечал на вопросы. Как он на английском шпрехает! Завидно даже.
Стоим с сумками среди толпы, редеющей на глазах. Всех встречают, одни мы никому не нужны! Тревожный холодок крадётся по спине.
- Что-то никого в чёрных очках и нет! - озабоченно говорит Алексей.
- Кто ж их зимой в пасмурную погоду носит? Только дальтоники!
Когда осталось с десяток человек, слышим голос рядом на русском:
 – Вы Виктор и Алексей?
- Мы! А вы Виталий? - радостно спрашиваем и облегчённо вздыхаем. Наконец- то! Рядом стоял мужчина, лет тридцати пяти, среднего роста, явно не русский. Мы и не заметили, как он подошёл. Поди, догадайся! Ожидаем человека в чёрных очках, а этот без особых примет.
- Время не будем терять. - сказал он после приветствий. – Пойдёмте, поменяете доллары на корейские воны.
Поменяли, как было предложено, валюту, получив взамен зелёных американских с портретами президентов, не менее зелёные корейские и изображением дедушки с бородой. Интересно, кто это? После обмена я положил деньги в бумажник сразу, Алексей тщательно пересчитал, и только убедившись, что «всё честно и без обмана» спрятал их в кошелёк.
Вышли из аэропорта и, сев в полупустой автобус, поехали, по словам Виталика, в город Кимпо (;;). Оказывается, мы находимся не в Сеуле. Аэропорт расположен на острове, недалеко от города Инчхон, и нас Корея встречала мелким дождиком. Ещё раз вздыхаем спокойно. Всё! Нас встретили! Мы не одни! Уже легче.
- Переночуете в мотеле. Сегодня выходной, а завтра поедем на завод. - говорил он, перемешивая корейские и русские слова, поправляясь и поясняя. – Если хотите позвонить домой, то надо купить кады.
Пока ехали, засыпали его вопросами, что да как, и почему. Смотрим по сторонам в окна. Первое впечатление, что едем по сплошному населённому пункту. Городки переходили в посёлки, лишь изредка рядом с дорогой признаки полей, с кое - где видневшимся снегом. Горы невысокие.
 Мы сошли на неширокой, оживлённой улице города Кимпоши. Довольно много машин паркуют на тротуарах, обходя их, приходится выходить на проезжую часть. Улицы показались тесными и из-за многочисленности людей суетливыми.
Первые этажи – магазины, магазинчики, закусочные… Яркие и красочные рекламные плакаты, названия, вывески…. Как в кино.
Виталик предложил перекусить и завёл в небольшую столовую. Нам заказал пельмени. Видя, что у нас не получается брать пищу палочками, официантка принесла нам вилки и мы, чтобы не остаться голодными, очень ловко ими воспользовались. Приятно, что окружающие на нас не обращали вообще внимания!
Купили так называемые «кады», на улице с телефона - автомата опробовали. Сразу дозвонились. Конечно, я разбудил своих, ведь разница шесть часов и они ещё спали. В это время вчера выходил утром из дома.
Мои и родные Алексея были рады, что с нами всё в порядке, особенно тому, что нас ещё не заковали в цепи и не предложили сменить половую ориентацию.
Как им объяснить, что на нас даже не смотрели как на иностранцев!?   
Виталик привёл нас в здание с небольшим  вестибюлем, подошёл к стойке, где за стеклом сидела работница. Обменявшись с ней несколькими фразами, он показал нам в руке ключи:
- Второй этаж, двадцать шестой номер.
Через минуту осматриваем свои «апартаменты». Холодильник, телевизор, невысокий комод, в коридорчике дверь в ванную и туалет - непривычно очень просторное помещение. Метров 12 квадратных точно!
- А что, кровать одна? – смотрим на постель, широкую, словно взлётная площадка вертолётов. Только знаков опознавательных не хватает.
- Да, а что? – спрашивает наш гид. – Посмотрите, здесь ещё четверо поместятся!
- Да ещё подумают, что мы голубые!
- Никто о вас ничего не подумает! – засмеялся Виталий. – У вас даже паспорт не спросили! Вы никого не интересуете, и сами меньше думайте, кто и что скажет! Этот номер 25 долларов. Хотите ещё один за 25? Вы прилетели тратить деньги или зарабатывать?
Конечно, этот аргумент решающий. Мы тут же соглашаемся.
Посидели, поговорили. Хоть плечи и руки от сумок отдохнули. Виталик рассказал о себе.
Он казах по национальности, здесь с семьёй почти три года. Сменил несколько мест работы и сейчас опять думает поменять работу. О корейцах высказался довольно резко. Особенно о хозяевах предприятий. Самая тяжёлая работа - это иностранцам! Каждый старается свою работу нагрузить вэгукам (иностранцам).
Чуть что - выгоняют с работы без заработанных денег. Одним словом, выдал информацию для раздумий. Весёлое начало, не соскучимся.
- Завтра, в 9 утра, я приду за вами, и поедем на завод. – в заключение сказал он. – А сейчас давайте рассчитаемся. По 300 баксов за что - вы знаете и плюс… - он перечислил стоимость телефонных кад, других расходов. Понятно, платить надо. Как и за всё в этой жизни.
Я и Алексей переглядываемся, помня предупреждение о том, что ни в коем случае не отдавать деньги до трудоустройства! Но решили рассчитаться. Решили поверить и проверить судьбу. Пересчитав деньги, Виталик ушёл.
Оставшись одни, разобравшись с сумками мы поняли, что оба выполнили указания «что можно» и «что нельзя», с точностью до «наоборот». У Алексея одежды и обуви про запас на год!
Зато с водкой у обоих было, как положено, строго по литру. Мы осмотрелись в номере. Обнаружили в холодильнике напитки.
В ванной лежали на полках новые зубные щётки и паста, бритвенные принадлежности, шампунь, фен и даже презервативы. Да...
Вымывшись под душем, мы совсем воспрянули духом. Полы тёплые! Приятно ходить. Это в новинку нам. Алексей предложил:
- Ну что, за приезд по пять капель?
- Вообще-то не пью… - пробую отказаться.
- Так что я алкоголик? В одиночку буду? - мой земляк готов был расстроиться по - настоящему.
Закусывать было нечем, а купить заранее мы не догадались. Водку мы запивали напитками из запасов холодильника в номере, нахваливая предусмотрительных корейцев.
Спали как убитые! Это доказательство того, что врачей надо слушаться! Проснулись рано, прислушиваясь к голосам непонятного нам языка, доносившимся из коридора, к шагам и  шорохам. Может, видеокамеры и микрофоны спрятаны где? А что? В стране электроники всё может быть. Вспоминаем вчерашние события и разговоры. К восьми часам собрались и беспокоились на тот случай, если не придёт Виталий. Что тогда делать?
Он пришёл к девяти, как и обещал. Выходим из мотеля, оставив номер открытым, а ключ на стойке дежурной, которой не было на месте.
- Едем в город Янгок, там нас должен ждать мой друг и потом сразу - на завод. – выложил план действий Виталий. Вновь смотрим в окна автобуса, разглядываем строения, поля, снова строения, микрорайоны жилых многоэтажек. И так без конца. 
- На «Моторолу» собирать телефоны опоздали с приездом. – говорит после знакомства ожидавший нас Тулиген, земляк Виталика. – Теперь едем на завод «Кхаль Ла  Рэн Ды». Может, двоих возьмут. 
Как - то непривычно быстро договариваются с таксистом. Нам непонятно, о чём говорят. Похоже не о деньгах. Только тронувшись, водитель включил счётчик. Странно, здесь же капитализм! И счётчик. Зачем? У нас в России уж давно, наверно, без них. Как договоришься, сторгуешься.
Водитель расспрашивает казахов о нас, так как красноречивые его жесты нам понятны без перевода.
Что за работа нас ждала, друзья - казахи не знали. Известно, что пластмасса и больше ничего. Дорога не была долгой, минут через десять мы уже подъезжали к городку Тэгот (;;). До чего хорошее шоссе! Всего шесть полос. Свернув с оживлённой широкой трассы, едем минут пять по дороге, вновь поворачиваем и, проехав с километр меж похожих друг на друга корпусов зданий, останавливаемся у раздвижной гармошки невысоких ворот. За ними пара цехов у подножия невысокой горы. Дальше дороги нет. Зеленеют сосны и ещё какие - то голые деревья на склоне. Да ещё, мне кажется, виноградники, почему - то накрытые полностью какой - то сеткой. Зачем, интересно? От птиц?
Мы проходим с опаской во двор, мимо пластмассовых будок - домиков, из которых выскочили две дворняги с намерением, если не укусить - то уж облаять хорошенько, это точно. Однако почему – то они не стали выполнять свои прямые обязанности. Гавкнув для приличия, завиляли хвостами, как старым знакомым. Ничего собачки. У нас их, бездомных, по Орловщине пруд пруди. 
Виталий прошёл в ворота цеха, спросил у вышедшего навстречу рабочего о местонахождении начальства. Тот машет рукой в сторону контейнера, стоящего вторым этажом на таком же. Одновременно там открывается дверь, и выглянувший человек приглашает жестом подняться к нему. Казахи сняли обувь у двери, входя в контейнер. Как - то непривычно зимой снимать обувь снаружи, но, понимая, что это чужой монастырь, я и Алексей поступили так же. Да… ботинки со шнурками не очень удобны. Долго расшнуровывать.
Заходим внутрь. Хозяин помещения, чуть поклонившись, проговорил приветствие:
- Аннёнхасимника? - и показал рукой, мол, садитесь. Виталик и Тулиген, также поздоровавшись, поклонились, сели на пол, скрестив ноги, за низенький столик. У нас с Алексеем спина не смогла согнуться в поклоне и это самое «Аннён хасимника» получилось не столь ладно.
И сесть ловко, как у них, не получилось. Особенно у меня. Начались переговоры по нашему трудоустройству. В принципе, говорили наши сопровождающие и переводили нам. Познакомились. Хозяин внимательно разглядывал нас, старательно повторил несколько раз наши имена, и если имя Алексей у него получалось как Алэксэй, то с моим именем возникли проблемы. Вроде бы простое имя Виктор никак не получалось у него. Он мог только произносить Викторо или Виктоль. Неужели это так трудно?
Виктор! Очень даже просто!
- Хозяина зовут Чонг Чинг Си. – переводил Виталий. – Он спрашивает, умеете ли вы работать на станках? Кто знает сварку, то есть сварщик?
- На каких станках? – попытался уточнить я. – Они разные по назначению! Я умею варить, но не профессионал. 
Не знаю, как перевели, но Чонг Чинг Си сделал вывод, что не умеем.
- Плохо, что не умеете. – продолжал «переводчик». – Ещё он спросил, сколько вам лет, я сказал, что одному тридцать, второму сорок три. Если скажу правду, он не возьмёт второго.
Второго - это значит, меня. Седина не молодит, мне сорок восемь лет.
- Зарплата девятьсот тысяч вон, это почти восемьсот долларов, три раза питание, жильё здесь, в контейнере, работа с семи тридцати утра до семи тридцати вечера, выходной воскресенье, суббота до пяти. – И от себя Виталий  добавил, что это нормальные условия.
Еще нам пообещали бонусы (подарки) и повышение зарплаты через два - три  месяца. Предупредили, что отдельно готовить нам пищу не будут, мы должны есть то, что все едят. Нас это не испугало, решили, что не умрём. О вкусовых пристрастиях корейцев никто не предупреждал. Знали только о рисе и собаках.
На этом переговоры завершились. Наши знакомые быстро раскланявшись с хозяином, сказали нам:
- Держитесь! Если что - звоните! - и укатили на ожидавшем такси. Хорошо вам «держитесь»! Как же разговаривать? А, ладно! Главное мы на месте, то есть на заводе и у нас  есть теперь жильё и питание. А с работой мы разберёмся.
Так начались первые «уроки корейского». Логичен переход к практическим занятиям.

          Перемены не будет. Знакомство.
Чонг Чинг Си провёл нас в соседний контейнер, мы поняли, что здесь будем жить. Занесли сумки со двора и только думали разложить вещи, осмотреться, как хозяин вернулся, позвал с собой в цех.
Последнее было не очень по душе, но как говорится «поезд ушёл».
Спускаемся во двор. Он уже ждал нас, посмотрел на нашу одежду, явно не рабочую, показал на машину, мол, садитесь, и повез нас по дороге, по которой мы ехали сюда. Всю дорогу пытался с нами разговаривать, оглядываясь на нас, но, убедившись в полной нашей «невменяемости» оставил в покое, но ненадолго. Жуткий непоседа и торопыжка, позже так охарактеризовал я его, Алексей попробовал говорить на английском языке, однако без успеха. Так и ехали, говоря каждый о своём и на своём языке. Я помалкивал. Так как пытаться вспомнить то, чего не знал, бесполезно. В школе и в институте учил немецкий язык, но, как сказал великий наш поэт «…чему- нибудь будь и как- нибудь», то есть кое - как. Это с возрастом осознаёшь, что знание иностранного языка не помешало бы, а в теперешней жизни необходимо. Вот в жизни не думал, что буду в Афгане! А ведь был два года! А о Корее и подавно не предполагал!
Приехав в городок, мимо которого сегодня проезжали, остановились у магазина с рабочей одеждой. Навстречу быстро вышел продавец. Корейцы заговорили быстро о чём – то, поглядывая на нас.
Зашли, меня и Алексея обмерили тут же, где надо, рабочую одежду ушили и вышили на поясах размеры. Со мной быстро разобрались, с земляком пришлось повозиться, пока он перемерял несколько комплектов. Рост не столь распространённый здесь оказался.
Через пятнадцать минут мы ехали обратно по уже знакомой нам дороге, вспоминая магазин. Завидное обслуживание!
Вернулись, переоделись в новенькие утеплённые брюки и куртки и сразу пошли в цех, представлявший собой до восьми метров высотой, длиной метров пятьдесят и шириной до двадцати, здание, собранное из панелей - гофрированная жесть, внутри пенопласт. Много окон. Они вообще в два ряда опоясывали стены. Внутри стояли какие-то станки, что-то тарахтело, шипело. Какой-то незнакомый запах, довольно пыльно и туманно от испарений. Характерный запах, но чего?               
Чонг Чинг Си собрал всех работников, назвал наши имена, пояснил, что мы из России. Я это догадался по одному похожему слову «Росиа». Представляя своих работников, он начал с себя, показав рукой, что вот он выше всех, а все остальные при назывании имени уменьшались в росте, и в заключение дал понять, что я и высокий Алексей самые маленькие, ростом как бы с пигмеев. Всё ясно без перевода, вокруг одни начальники! Единственный человек без указания «роста» и значит, не наделённый властью, была женщина, по имени Азума. Спустя несколько месяцев узнаю, что это не имя, а в Корее вежливое обращение к женщине. Всего работников на заводе, или на корейском языке «конжане», работало семь человек. Теперь девять с нами. Время было обеденное, нас позвали, показывая руками и что-то говоря, в пристройку рядом с крытым помещением. По пути хозяин показал, где находятся туалеты.
- Женский один. – перевёл мне Алексей словесный поток корейца. Я и сам догадался по рисункам на дверях ещё раньше.
Столовая! Вот куда нас вели! Это дело хорошее и своевременное, надо полагать.
Два холодильника, мойка, две газовые плиты, шкаф кухонный, два стола, стулья, стол у двери письменный, диспенсер (кулер) с горячей и холодной водой, стерилизатор для посуды, рисоварка  (все русскоязычные называют её пабницей), стол для приготовления и газовый обогреватель. Вот и весь набор мебели и оборудования. Хозяйкой здесь была Азума. В её обязанности входило приготовление пищи утром, в обед и вечером. На это дано три часа, а остальное время она работала в цехе на дробилках. Так что ей приходилось нелегко.
Каждый заходил в столовую, мыл руки, брал из стерилизатора поднос и металлическую чашку, сам накладывал себе столько, сколько намерен съесть. Мы повторяли действия рабочих, шедших впереди, с той лишь разницей, что риса взяли намного меньше.
Вилок не было, взяли палочки, как все, но брать пищу ими не смогли, хотя старательно следовали советам. Рис просыпался, зелень выскальзывала, палочки выпрыгивали из рук, словно живые. Помучившись и  развеселив неумелыми действиями присутствующих, мы съели то, что можно взять ложкой. Нам пытались объяснять, что к чему, и  помогать с нескрываемым интересом, наблюдая за нами.
Пообедав, все пошли в цех работать. Перерыва на отдых не оказалось, а мы уж хотели идти в контейнер! Что ж, работать - так работать.
Первый рабочий день нам показался не очень хорошим! Ни одной минуты отдыха! Если мы не запомнили их имен, то все только и звали нас: 
- Алэксэй! Виктоль!
Стоило закончить одно задание, как следовало следующее. И вообще я надолго забыл, что такое посидеть минут пять отдохнуть! Работа заключалась в погрузке мешков с пластмассой в виде гранул на машину, в разгрузке других машин. Насыпать пластик в мешки, взвешивать и зашивать на машинке, складывать на паретты (поддоны). Зашивать сразу не получалось: нитки рвались и настырно вылезали из иголок, а мешки норовили упасть! Подметали и мыли полы не один раз!
Отопление в цехе отсутствовало, но нам было жарко! Такое впечатление, что все только и стараются нас ухандокать в первый же день! Чтобы мы свалились без сил. Правда, сами они тоже не сидели. Хозяин несколько раз забегал в цех, посмотрит на нас, перебросится фразами с кем - нибудь и опять исчезал.
За неделю мы осмотрелись, уже представляли производство, заключающееся в следующем: на конжан приезжает заказчик с образцом пластмассы в виде обломка или образца - пластинки. В лаборатории подбирают пластик по физическим, химическим свойствам, добавляют краситель, добиваясь соответствия образцу. Затем берется необходимое количество всех компонентов, смешивается и пропускается через специальные станки, откуда пластик в виде «ниток» выдавливается, охлаждается в воде, протягивается через станок, измельчающий пластмассу вновь в гранулы, но уже соответствующих образцу. Вновь проверяется в лаборатории, где отливаются пластинки-образцы.
Если все требования заказчика выполнены, то изготавливается весь заказ. От пятидесяти килограммов до трёх- пяти тонн. В случае несоответствия - весь заказ переделывается до «полной победы»! Малейший брак и всё сомнительное в переплавку.
За два месяца дважды неисправимый брак закапывали в землю рядом с забором. Тайком от хозяина разумеется.   
 В цехе было две производственные линии, причем одна дополнялась прессом, для другого вида пластика.
Производство оказалось пыльное, да ещё испарения от горячей пластмассы! Порой туман в помещении стоял довольно плотный. Помимо пластмассы, изготавливались еще красители, при производстве которых пыли и пара было не меньше. Вентиляция имелась. Все рабочие места оборудованы козырьками, протянуты гофрированные рукава к пылесборникам и вентиляторы установлены! За стеной цеха стояли циклоны. Всё подключено к силовым щитам. Но… не работало! И думаю, не из-за экономии электроэнергии.
А из-за шума от механизмов и ,самое главное, из-за беззаботности самих рабочих. Хотя за своё здоровье, ох как боятся! Кто поцарапает палец, что, думаете, будет делать? Правильно! Мы забинтуем, или пластырем закроем и дальше работаем молча. А кореец всё будет делать, чтобы все видели, как он пострадал, что ему ох как больно! А если ещё и работа тяжёлая, то непременно регулярно хватается за поясницу, приговаривая:
- А, химдэро! - то есть тяжело! Пусть все знают, что он совершает трудовой подвиг!
Мы старались не подавать виду, что устаём.
Следует заметить, несмотря на сказанное, хангуки могут работать и работают не хуже «стахановцев»!
Вечером, когда пришли в контейнер, глянули в зеркало, то поняли, что от шахтёров, выбравшихся из забоя, наши лица не очень отличаются! Позже, купаясь в душевой, убедились – отмыть пыль от пластика можно, но мочалкой, если усердно тереть. Быстрее - только средством для чистки фаянсовых изделий!
Наконец – то, отмывшись, проглотив ужин, который по набору блюд не отличался от обеда, мы у «себя дома», в контейнере!
- Ты, знаешь, я устал! Давно так не работал. – говорю земляку.
- Да… чувствуется! Я помоложе и то хочется скорее лечь спать. – соглашается Аз—в.
Мы осматриваем наше жильё. Шкаф для одежды, телевизор, аудио комплекс с колонками, шкаф, заполненный видеокассетами, две кровати, тумбочки и даже телефон! Убедились, работает.
Обсуждаем прошедший день. Перемываем всем «косточки», с кем довелось работать.
Все хорошо! Вот только холодно. Полы, максимально включенные на обогрев, при даже несильном ветре и морозе до 10 градусов, не создавали  тепла. И мы надели тёплые рабочие брюки и куртки, придвинули кровати вплотную, положив на них поперёк электропростынь, легли спать. Вот и окончился первый рабочий день в Корее. Выключив свет, не заметили, как уснули. Ещё бы! За трое суток столько перемен! Электропростыни вполне хватило на двоих и, несмотря на то, что пар шёл от дыхания, (под утро градусов десять тепла не более!) спать было тепло.
На следующий день просыпаюсь в седьмом часу, как всегда дома. Не знаю почему, но эта привычка сохранилась с первого дня и в Корее, несмотря на резкую перемену во временных поясах на шесть часов.  Алексей утром одобрительно высказал мнение об электропростыни:
- Классная вещь! Я вообще легко заболевал раньше, всё боялся простудиться. 
Решили, что надо узнать стоимость и выслать домой посылкой, если можно. Я по себе знаю, как дома маленьким детям включали электрогрелку, размером с полотенце, перед сном, а этой на двуспальную кровать хватает!
- Ты гляди, как хозяин заботится о работниках!- похвалил Алексей заботу Чон Чин Си.
- Так если люди будут болеть, ему только хуже будет! – говорю.
- Согласен. Но он может и не делать этого. Сами, мол, покупайте. Наверное, здесь так принято везде.
Следует сказать, что у моих будущих знакомых и друзей на других предприятиях  электропростыней ни у кого не было. Кто знал о них, покупали сами, чтобы греться в холодную погоду.
Для меня переход на острую пищу также не создал проблем. Конечно, просто есть острый перец в стручках, как хангуки, не смог. Один раз попробовал - и больше не пытался. Но кимчхи! Капуста и другие квашеные овощи с перцем - вкусная вещь! Только привыкнуть надо. А сколько зелени корейцы потребляют! Даже листья от корейской редьки идут в салаты. Эту особенность корейской кухни мы отметили сразу.
На следующий день утром хозяин привёз две вилки и почти торжественно нам их вручил во время завтрака. Из его речи догадались, что эти рогатульки американские. Корейцы к ним проявили полное безразличие, а мы их опробовали и больше не брали. Твёрдо решили учиться есть палочками - чокарак.  Как все. Для некоторых блюд незаменимая штука, однако.
Второй рабочий день отличался от первого только продолжительностью.
С половины восьмого утра до полвосьмого вечера. Если вчера после неполного рабочего дня нам казалось, что вкалываем здесь уже неделю, то сегодня неделя удлинилась до месяца!
- Санитарки у нас в больнице жалуются, что коридоры длинные, мыть полы тяжело. Да мне их коридоры после мытья этого цеха отдыхом покажутся! – сказал вечером Алексей.
- Но им не платят по 900 долларов зарплату! А сколько они в месяц получают в Орле?- мне и вправду интересно сравнить.
- Сколько? Меньше сотни зелёных! Да если бы я получал хотя бы  четыреста-пятьсот баксов, то никуда бы и не поехал! На фига мне эта Корея или даже Европа! Ты думаешь на «Скорой» легко работать?- Видно, что эта тема его затрагивает особо.
- Алексей, я не думаю, что легко. А ты думаешь, другие ни за что получают деньги? В школе у жены часов больше ставки, плюс классное руководство и больше трёх тысяч рублей зарплаты санитарки. Согласись, не намного!- тут уж и мне есть что добавить. – Я потому и не иду в школу работать! Стране не нужны учителя, раз им не платят нормальные деньги!
- Вот потому мы и здесь…- уже спокойнее проговорил Азаров.
Решили проверить телефон: работает или нет. Всё прекрасно! Сразу дозвонились домой, поговорили, убедили, что у нас всё хорошо. Что мы работаем на заводе, а не где - то ещё, понимаешь ли. 
Если ночью холодно, то днём погода тёплая, хоть снимай куртку и работай в рубашке. Выйдя днём из цеха на солнце, было приятно погреться. Жаль, времени на это было крайне мало. Постепенно втянулись в работу, осмотрелись и всё бы ничего, если бы не туман от пластмассы и пыль. Алексей прочёл правила  безопасности, написанные на английском языке на мешках с пластмассой, и сказал, что здесь долго нельзя работать при таких условиях. Нужны специальные средства защиты.
- Кони двинешь. Это как медик тебе говорю! – заключил он.
-Лучше бы он не знал английского языка! – подумалось мне. Успокаивало то, что другие работают ведь! И ничего!
Как могли, знакомились с коллективом, практически на пальцах жестами объясняя и спрашивая. Узнали, что Азума и её муж Адощи (;;; – на корейском означает дядя, а мы думали, что это тоже имя) «чайна Сарам», то есть  китайцы, и здесь они уже девять месяцев. Мы долго не могли понять, как правильно произносить Адощи, или Адиши? А может Адиза? Настолько произношение отличное от нашего!
У нас все спрашивали, какую зарплату нам обещали и когда мы писали сумму в 900000 тысяч вон, все своим всем видом показывали, что это много денег! А у них всего на чуть - чуть больше. Но на сколько, никто не говорил!
На прессе работал кореец, лет тридцати, И Сан Хо,довольно упитанный, и в свободное время донимавший собак. То за лапы поднимает и заставляет сидеть на заборе. Если не слушались, то бил ладонью или слегка сдавливал шею…
Это больше походило на издевательство. Собаки его боялись и ,конечно, слушались. Алексей назвал его Плохишом (по Гайдару) и ещё Толстым или Жирным. Мы откровенно его не уважали. Запомнить его имя мы и не старались. Он жил в половине контейнера, но чаще ездил домой на тяжелом мотоцикле.       
На производстве красителей работал шестидесятитрёхлетний кореец, дотошный и  старательный, тщательно выполнявший свои обязанности. Даже если остановится покурить, то присядет на корточки за станком так, чтобы его не было видно. Словно в окопе. Хотя надобности так поступать, думаю, не было. Курящий мог выйти и покурить без ожидания упрёков.
Этот «пенсионер» каждый день приезжал на лёгком мотоцикле, независимо от погоды! И по нём можно было проверять часы. Настолько он был точен.
Иногда меня направляли к нему в помощь. Работа не тяжёлая и не сложная на его «миксерах», только очень к вечеру вымажешься! Как бы ни оберегался!
Странно, но Адощи никогда не помогал жене в работе. Ей приходилось поднимать мешки с кусками пластика на дробилку самой. Это же тяжело! И когда я подходил помочь, видя, что ей явно трудно, она отчаянно отказывалась от помощи! Потом, конечно, привыкла и всегда говорила: «Камсахамнида!». (Спасибо!)
В лаборатории работал заместитель хозяина (Конжанжан), с которым отношения не очень хорошие сложились у нас, хоть и нельзя их назвать плохими. Скажем так, безразличными. Есть ещё работники, но о них позже.
Наконец-то пришла суббота. Работа до пяти! Мы быстренько умылись и только вытянулись на кроватях отдохнуть, слышим, снизу китаец зовёт:" Алэксэй! Виктоль!"
Господи! Да что вам надо ещё от нас?
Выходим, чтобы понять зачем. Адощи жестами показывает, что надо садиться в машину.
- Может, где - то разгрузить что-то надо? – предположил Алексей.
- Скорее всего, опять робу одевать не хочется. - говорю – А придётся. 
Выехали все, кроме китаянки. Плохиш явно в приподнятом состоянии пытался нам что - то растолковать, ему помогал Адощи. Их многословие и жесты руками нам ничего не напоминали. Минут через пятнадцать подъехали к пятиэтажному зданию. На стоянке много машин. Прошли в просторный холл, поднялись на второй этаж, видим распахнутые двери и столы в зале.
- Ресторан! – Обрадовался мой земляк. – Щас мы по сто грамм! А? Как ты?
 Но все идут мимо к его явному огорчению выше ещё на этаж и снова просторный зал. Проходим мимо торговых витрин в открывшиеся двери и оказываемся в предбаннике! Догадались сразу, увидев ряды шкафчиков в два этажа. Что бы пройти к ним, надо снять обувь, знаками объяснили нам.
- Как её искать потом? – Говорю, глядя на стоявшие пар тридцать разномастных туфель и ботинок.
- Что мы бани не видели? – Бурчит Алексей – Лучше бы сейчас по рюмочке.
- Хотя бы предупредили, что в баню. – недовольно говорю. – Надо полотенце, мыло, мочалку взять. А то в робе и поехали.
- И почему разуваться здесь? Где потом искать обувь?
- Может быть, нам и говорил Толстый, что едем в баню, когда руками размахивал? Ну, нашли чем удивить! Баней! 
Разделись, поместив одежду в шкафчики и на ноги повесив ключи от них, пошли следом за Чонг Чинг Си в зал. Перед входом он показал, что надо взять мочалки сложенные стопками здесь же. Пройдя дальше, оказались в просторном помещении размером с хороший спортзал. Вдоль стены - душевые штук двадцать, мыло на полочках. Посередине зала бассейн метров десять на пятнадцать. Справа - слева бассейны поменьше с разной температурой и цветом воды, надписи с каким составом солей вода. Всё это надо было попробовать, постоять под водопадом, поплавать, понырять. Минут пятнадцать нас водил саджан по бане показывая где парилки и бассейны. Потом ему это надоело и он махнув на нас рукой растворился среди других корейцев. Несколько залов с бассейнами и последний «водоём» под открытым небом. Там плескались и верещали дети со своими отцами. Посетили несколько парилок  устроенных в виде пещер с подвешенными пучками трав и с разной температурой.   
В одной пещере - парилке, где мы задержались подольше, с нами пытались говорить корейцы.
Мы были видимо, одни иностранцы в бане и хангуки не скрывали своего любопытства к нам. У меня спрашивали:
- Узбекистан сарам?
Почему узбек ли я, трудно тогда было понять. Конечно, со временем понял почему. Просто в количественном отношении русских значительно меньше в Корее чем «туристов» из солнечной хлебной республики. Особенно много представителей Самарканда! Я вообще шутил, говоря знакомым  узбекам и таджикам, что жители их города в полном составе выехали в Корею, оставив правительство в гордом одиночестве. А то, что мы носили православные крестики корейцам ни о чём, не говорило.  Выяснив, что мы из России, оживлённо продолжали:
- Горбачев, о кей! - сказали одни.
- Путин, о кей! - добавляли другие.
- Ельцин… - следовала пауза, а затем жест рукой, когда пьют из стакана.
Мы как могли «окейкали», причем Алексей произносил правильно, а я как всегда. Конечно, было жутко стыдно за бывшего, «понимаешь ли», президента. Уж лучше бы он провинился как американский хозяин Белого дома, Билл Клинтон. Честное слово, можно было бы гордиться! А так одно расстройство. Обидно и стыдно было жутко за Родину!
Слово «водка» оказалось, все знают. Хвалят. Хоть это как бальзам на душу!   
Минут двадцать Чонг Чинг Си водил нас по «банному» заповеднику. Потом махнул на нас рукой и растворился в среде народа.
«Экскурсия» по бане заняла полтора часа, из чего можно сделать вывод, что с собой в баню ничего брать не надо. Всё есть, от мыла до фена для волос, не говоря о разных там ухочистках.
Ещё одно полезное наблюдение, о котором следует сказать. Наше отечественное телевидение и кино, (и американское тоже) почему - то показывают  китайцев, корейцев низкорослыми. Я в корне поменял свои познания о них, и особенно о корейцах. И о вьетнамцах тоже, и вообще, обо всех с кем приходилось работать. Нормальные  мужики, вот только упитанных, со свисающим животиком увидишь редко.
Мы насчитали двенадцать бассейнов и четыре парилки. Когда вернулись на завод, я спросил у уставшего от бани и лежавшего без сил на кровати Алексея:
- Алёшь, ты во всех банях был в Орле?
- Был, но всё равно сравнивать не с чем… - был его ответ. 
- Вот в том то и дело! А ведь мы не в столице, а в районе Янгок и от Сеула километров пятьдесят.
Трудно объяснить чувство, которое не покидало нас привыкших слышать песни о знаменитых  наших русских банях. Кстати стоимость на одного человека всего пять долларов и если считать, что минимальная зарплата корейца не менее полутора тысяч, то совсем не дорого. А со временем узнали, что подобных бань множество и становилось завидно.
Первое воскресенье мною было потрачено на написание «наглядной агитации», которая заключалась в написании алфавита, слов с переводом и произношением, на чистых обратных сторонах листов от настенных календарей. Благо их было предостаточно, а маркеры и фломастеры имелись в цехе. Вообще то «агитацию» писал я, но Алексей быстрее осваивал язык. Он засыпал с тетрадкой в руках, проснувшись, брался за неё. В шкафу стоящем на улице я нашёл книгу пособие для корейцев изучающих английский язык. Для меня от неё проку совсем никакого, но как ей был рад Алексей! Это ему значительно помогло в изучении языка. Теперь он мог переводить слова с русского на английский и далее на корейский язык. Я же неделю бился только над запоминанием цифр!
Ещё мы в этот день осматривали окрестности. Горы не высокие, между ними поля, конжаны и жилые дома. В следующий выходной решили сходить в Тэгот, небольшой городок, дорогу в который мы знали.
Новая рабочая неделя ничем не отличалась от прошлой. Ни минуты отдыха и этому, казалось, не будет конца. Только и слышишь - Алэксэй! Виктоль!
Ещё меня могли звать Викторо. Алексей стал всё чаще говорить, что работу надо непременно менять и  позвонил Виталику с такой просьбой. Согласно договорённости тот обязан предложить другую работу, если первый вариант нас не устраивает.
Виталий спросил у меня:
- Вы тоже хотите сменить работу?
- Нет, я останусь. Здесь не очень хорошо, но что будет взамен, не известно. – подумав, отвечаю – Алексей ждёт жену весной. Мне всё равно, я один.
- Правильно! – Обрадовался тот. - Зимой трудно с работой. Все равно раньше февраля нигде не берут.
Вообще нам надо дотянуть до марта, до обещанной легализации таких "туристов" как мы, а там всё станет на свои места. Так мы предполагали.
Огорчало одно! Язык здесь мы не выучим по той лишь причине, что во время работы нет времени разговаривать, а вечером душ, ужин, рабочую одежду в стирку и все по контейнерам отдыхать. С кем учить? Сами мы, конечно, всё свободное время учим, учим…. Я исписал множество календарных листов со словами и фразами на корейском языке. Благодаря этому неплохо выучил алфавит. Если бы я так в школе учился с таким желанием! Вечерами устав от работы, писал и вновь переписывал, если делал ошибки. В цехе мы писали маркерами название станков и механизмов, что бы «примелькалось». Алексей писал так, что бы, не было видно со стороны. Даже мне. Его надписи я обнаруживал через два года! Немножко обидно становилось за его мелкий эгоизм.
Вот и вторая неделя ушла в «прошлое» и опять поехали в баню. Теперь уже в другую. Экскурсии не было, ходили сами. Выяснили, что эта меньше, всего десять бассейнов и четыре парилки. Но лучше не сравнивать с подобными заведениями Родины. Ну не видел я и  Алексей подобных на Орловщине и в других пределах бывшего Союза, где доводилось бывать!
Бани - это единственное что пока нас радовало. Уж очень тяжело нам приходилось. Неужели здесь везде так изнурительно работают?
Ради интереса, став на весы, убедились, что по десять килограмм как не бывало за две недели! То - то у меня ремень на брюках,  впечатление такое, как растянулся! Теперь понятно! Это у меня живот сузился!
В телефонном разговоре с домашними на вопрос как там, в Корее работается, отвечаю:
 - Вы картошку выкапывали, когда ни будь? Утром начали и скорее, а то гляди еще дождь пойдёт и так до вечера! Верно?
- Ну что мы, не знаем что ли! - Чуть не возмущаются дома.
- А теперь представьте, что это каждый день, с семи тридцати, до семи тридцати, а то и до пол девятого!
- Что? Все так и работают? – Там замолчали, видимо представляя это, только сопение в трубке слышится.
- Это и успокаивает, что не мы одни. Даже хозяин когда что - то не получается, сам  работает.
Это правда. Когда шёл брак, и у китайца не получалось, Чонг Синг Си брал ножницы, подхватывал выдавливаемые из станка «нитки» пластика и тянул через ёмкость с водой, для охлаждения к станку который резал их на гранулы. Всё надо было делать быстро и порой устойчивый процесс довольно трудно было установить. Когда он становился к станку, мы только успевали подбирать большие куски пластмассы, резать на мелкие и в воду! Что бы скорее остыла и опять же скорее на дробилку, что бы опять же скорее засыпать в бункер станка. Я присматривался, сознавая, что надо быстрее научиться всем операциям, старался вспомнить всё о производстве пластмассы. Не напрасно же учился пять лет в славном Луганском педагогическом институте! Но, как говорил Аркадий Райкин:
- Забудьте, то чему вас учили в школе, это вам не пригодится! Забудьте то, чему вас учили в институте, это вам тоже не пригодится.
Конечно это не так на самом деле. Меня орловский железнодорожный техникум в институте очень выручал! А теперь, конечно, институт тоже очень пришёлся кстати.


                Скоро 2003-й год!
По телевидению шумят о «крисмасе»! Рождество 25го декабря. Скоро Новый год!               
За неделю до нового 2003 года в конце рабочего дня в цех заглянул человек, увидев  Алексея, подошёл к нему. Они заговорили о чём - то. Я это видел и направился к ним, поняв, что это не кореец, хоть и имелось сходство.
Пришедший оказался наш соотечественник, татарин из Казани. Мы были рады видеть своего, россиянина! Это первая встреча с соотечественником в чужой стране.
Его имя Рустам, и ему нужна была работа. Показываем где самушиль (офис, контора – как хотите, понимайте). Там должен быть директор. Гость направился туда, но скоро вернулся. В работе ему было отказано.
- Хозяин сказал, что работа через пару месяцев, может, будет. - Сказал наш новый знакомый. Мы стояли, расспрашивая его, подошёл Чонг Чинг Си и стал с интересом прислушиваться к нашему разговору, вернее к русской речи. Что - то стал спрашивать у гостя, тот ему отвечал. Рустам объяснил нам, что хозяин спросил, мол, холодно ли и где собираюсь  ночевать?
- Я ответил, конечно, холодно и что ещё не знаю, где буду ночевать. – Пересказал Рустам – Тогда он предложил переспать в свободном контейнере и дал ключ, а ужинать пригласил вместе со всеми.
Надо же, какое гостеприимство! Наверно здесь так принято? Нам повезло с хозяином! Мысленно отмечаю в уме.
А мы уж с Алексеем думали, как попросить разрешения оставить у себя нашего соотечественника. Теперь не надо искать нужные слова и жестикулировать. Тем более с жестами здесь проблемно. Мы их не понимаем совершенно!  По бане убедились.
 Мы  вместе поужинали в столовой, и, позвав его к себе в контейнер, засыпали его вопросами.
- Полтора года назад приехал вместе с женой. Работать попали на конжан, где выпускали пластмассовые трубы. Условия жуткие! Дым, сажа и ни минуты отдыха двенадцать часов! Обед приносили в цех и все, не только иностранцы, ели стоя. Через три месяца ушли и восемь месяцев работали с женой на разных заводах. Потом знакомые помогли устроиться жене в Сеуле в мотель, работа с восьми утра и до десяти вечера, но зарплата хорошая, полтора миллиона. Для женщины это очень хорошо, хотя выходных почти нет. А я работал недалеко от города Янгок (;;), где мне не заплатили за два месяца, и пришлось уйти. Последнее время был на арбайте. – Рустам рассказывал медленно, и было заметно, что русский язык он не очень хорошо знает. - Мне надо продержаться до марта месяца, а там объявят «зелёный коридор», можно уехать домой свободно.
- Да что ж это такое? Как сговорились. Все только и говорят о том, как плохо на конжанах… - Вертелось в мыслях от его рассказа.
- А куда ты завтра пойдёшь? – Спросил Алексей.
- Друзья помогут! – Уверенно ответил татарин.
Он очень удивился, когда узнал, что у нас здесь нет знакомых, кроме Виталика.
- Без друзей, знакомых нельзя! В Корее много наших людей! Вы ходите в церковь? - Спросил он.
- Нет. А зачем? – Не понял Алексей.
- Рустам, ты ведь мусульманин. Как же вместе с христианами? По Корану нельзя. - Добавил я.
- Бог, он один для всех! – Рустам сказал с убеждением – Не важно, кто как называется. А церковь помогает всем, когда трудно. Прошлой зимой, когда мы с женой остались без работы, пешком шли в Янгок. Денег всего пять рублей (Прим: многие «туристы» между собой называли корейские тысячи вон рублями) и что дальше делать не знали. Жить негде было! Пришли в церковь. Нас приняли и мы больше недели жили в церкви. Там и кормили нас, а потом помогли с работой - Он помолчав добавил:
- В церковь ходят много наших. И вы ходите! Познакомитесь с другими. Мало ли что в жизни случится. Там  бесплатно перед службой урок корейского языка один час.
- Я впервые встречаю саджана, что бы так относился к людям. – Отозвался он о нашем хозяине. – Вам повезло, и он христианин. Это редкость, что бы предложили остаться ночевать.
Было приятно слышать такое, что вселяло надежду на благополучное существование здесь. Ещё он рассказал что, по словам хозяина, мы работу не знаем, ничего не умеем.
Такое выслушивать неприятно было, но мы не стали доказывать, что во многих случаях готовы работать самостоятельно, что нам просто не дают этого.
Алексей, когда Рустам ушёл в свой контейнер сказал:
 -  Смотри, как татарин на корейском языке шпарит! Лучше чем на русском. Да нам просто стыдно будет не научиться!
- Давай посмотрим через год? - Предложил я.
Рустам ушёл утром. Всё его имущество находилось в двух небольших сумках. Я провожал его за ворота. Больше мы его не видели.
В воскресение решили сходить в Тэгот. Перед новым годом купить к столу, что ни будь и вообще посмотреть на город.
-  В Янгок надо поехать, может, мобильники купим. – Говорю. – И язык учить надо.
- В церковь лучше не ехать, а то начнут агитировать в их веру переходить. Они же католики! – Алексей предположил, что нас начнут уговаривать отказаться от православной веры, какие то обязательства потребуют.
Тэгот оказался небольшим городком. За час мы его вдоль и поперёк исходили. Заходили в магазины и единственно, что мы могли говорить, это «ольма имника», то есть – сколько стоит? Нашему огорчению не было предела, когда убедились - мы не понимаем ответ! Хотя цифры на китайском и корейском языках и выучили. За себя не ручаюсь, но Азаров точно знал!
Корейцев произношение оказалось совсем не похоже на варианты данные в разговорниках.
Только два слова успешно употребляли и к концу экскурсии выговаривали совсем не плохо. Это «аннён хасимника» и «аннёнхи кесеё», то есть здравствуйте и до свидания. Тут надо признаться, что я говорил, прощаясь «таси маннапсида», как сказано в моём разговорнике. Продавцы женщины улыбались, вежливо прощались почему - то особенно со мной. Спустя, несколько месяцев, я узнал правильный перевод этого «таси маннапсида», что означает, «ещё увидимся»!
Без знания языка всё же колбасы, печенья, шоколадок и водки купили. Даже я смог в канцтоварах, купить конвертов с марками, объясняя на пальцах, что мне нужно, и рисуя на листах бумаги. Относились к нам очень приветливо и терпеливо, стараясь понять чего надо этим двум русским?! Ни где от нас не отмахнулись и не послали в «далёкую» местность. Только улыбались на наше корейское лепетание. Иначе и назвать нельзя нашу речь.
Довольные идём «домой». На первом перекрёстке нос к носу столкнулись с человеком явно европейской внешности! У обоих немой вопрос в глазах, но …прошли мимо!
В этот день неожиданные встречи не окончились. Выйдя из города, по дороге на полпути до конжана, на перекрёстке нам на встречу шли мужчина и женщина. Мужчина трудно сказать кто по национальности, но она могла быть только русской! И опять проходим с немым вопросом - Кто вы? -
Через полгода мы уже знали, что в таких случаях, надо просто сказать на русском «здравствуйте», и вы будете знать, кто перед вами. Ответил? Значит свой! Не ответил? Всё понятно!
Мы поняли, что иностранцы есть. Интересно, кого мы встречали? Может прав Рустам, что наших здесь много? Просто нам не привычно и неожиданно это ещё. После прихода Рустама, нам стало легче тем, что мы теперь убедились - нас, иностранцев много! Значит, будут знакомые и друзья.
За две недели нашего пребывания на конжане, наниматься на работу приходило несколько корейцев. Их брали, но они, поработав два три дня, исчезали не попрощавшись. Утром  их контейнер оказывался пуст. Видимо условия труда, и сама физически трудная работа их вынуждала молча «по-английски» уходить. Мне и Алексею уже не казалась такой уж изнурительной работа. Уставали, конечно, по прежнему и самое желанное время когда поступала команда делать уборку в цеху после завершения работы. Убирались все вместе. Подметали, мыли полы. На своих рабочих местах и помогали друг другу.
Последний день уходящего года был рабочим. По телевизору много праздничных передач о рождестве, но мы работали как обычно, ничего не напоминало о приближении Нового года! Этот, последний день 2002 года, принёс две новости. Одну плохую с утра и хорошую днём. Ночью, Алексею звонила Наташа по номеру телефона указанному на этикетках мешков с пластиком. Там наш адрес и название конжана. Мы его и называли своим родным, предполагая, что этот номер у нас в контейнере.
Мы не слышали звонков, которые разбудили хозяина оставшегося ночевать на конжане. Утром он, в столовой, возмущённо что - то говорил и, взяв ключ от нашего контейнера, унёс из него телефон. Вторая новость хороша тем, что всем во время работы хозяин раздал конверты. Мы поняли, это зарплата за декабрь.
Все подходили к нам и спрашивали, сколько денег в наших конвертах? Мы простодушно показывали содержимое, на что все говорили  и показывали всем видом, ну очень хорошо, ну очень много! Но ни кто не показал в ответ своего конверта! Хотя Алексей доходчиво спрашивал китайца и корейцев. Все как сговорившись, перестали понимать его!
Вечером мы разобрались, что же написано на конвертах, в которых было по триста тысяч вон. В конце концов, всё поняли, и уверяю что, если бы даже было написано древнеегипетской клинописью, мы бы прочли. Особенно мой земляк, которого я в последствии назвал Полиглотом.
Должно было быть по шестьсот тысяч, но в конвертах лежало по триста. Не доданные триста тысяч декабрьской зарплаты это был «аут», который отдаётся при увольнении. Так называемая страховка хозяина, если работник сбегает. И может вообще не платиться, в зависимости от порядочности работодателя.
Была суббота, мы ожидали, будет праздничный ужин, решили поставить на стол сохранённую нашу водку Орловского «Кристалла». Но всё было буднично и ни что в настроении людей не напоминало торжества.
- Викторо! – На манер корейцев говорит земляк – Не спеши нести водку! Что - то не могу, понять, Новый год или не Новый год?
- Морымнида! (Я не понимаю) Сам ничего не пойму, Алэксэй! Наверно придётся нам в гордом одиночестве сегодня праздновать. - Отвечаю.
Всё так и случилось. Даже банной «экскурсии» не было. А жаль! Но лучше к хорошему не привыкать. Поужинали, искупались в душе, бросили робу в стиралку и часов в одиннадцать у себя в контейнере разложили на полу праздничный стол.
Часов до двух ночи мы с Алексеем разговаривали о своих наблюдениях, о планах на будущее. Пока всё складывалось не столь мрачно, как нам расписывали Виталик и Рустам.
Ночью из столовой, где тоже был телефон, звонили домой, поздравляли всех с наступившим  Новым годом здесь и  с наступающим у них.
Хорошо, что на следующий день был выходной, уж очень не хотелось начинать год с работы.
Январь начался обыденно. В бани больше не ездили. После девятого числа хозяин оставил вместо себя заместителя (конжанжан) по имени Юн Сун, и сам больше в январе не появился. Зам особого рвения в работе не проявлял в отсутствии начальства, и сразу стало легче. Хотя работы было не меньше. Просто не стало авралов и суеты по утру.
В середине января поступил на работу кореец по имени Сам Сунг (; ;), лет тридцати пяти, который первые дни хватался за швабру, веник, за любую работу! Но как только его зам назначил бригадиром, его словно подменили. Все стали называть его Бактэри, наверно это слово означало – бригадир. А может ещё что- то. Он стал только указывать, и порой его надменность сквозила во всём. Алексей Сэма (Сам Сунг) прозвал Барином, а заместителя Студентом. Даже при уборке он старался указать, что «вон там!» надо подмести. Хотя и дураку понятно, что «вон там!» необходимо убрать рассыпанный пластик. Хотя бы потому, что на нём легко поскользнуться.
Постепенно моральная обстановка стала меняться в худшую сторону. Сэм привыкал отлынивать от работы, подружившись со Студентом. Даже китаец стал сачковать. Всё это, конечно, перекладывалось на нас. Мы, с Алексеем, вынуждены были сами справляться со всей работой. Только «химик», шестидесяти пятилетний кореец, и Толстый сами работали. Хотя Плахиш пытался, как - то, переложить на Аз---ва часть своей работы, но попал на плохое настроение того, получив на русском языке ответ, почему - то понял намерения Алексея. Пытался он и меня «припахать», но я спокойно дал понять, что тоже не намерен за него работать, и предложил поменяться местами с ним. Так уж получалось, что мне выпадало с ним работать в паре. Конфликтов у нас с ним не было, а вот с Сэмом откровенно не любил работать. Всё время убеждаеюсь, что без знания языка трудно. Порой защитить себя, когда пытается, кто - либо, свалить на тебя свои ошибки, не можешь! Мол, «росиан сарам» это сделал, а ты не можешь опровергнуть. Накапливается раздражение. Ремень на брюках «переехал» на два отверстия. Алексей стал звонить Виталику и напоминать об обещанной новой работе.
В воскресение я сходил один в Тэгот, в книжном магазине заказал корейско-русский словарь. Заранее написал на листе как произнести нужные слова и название книги на корейском. Убедился что рекомендуемоё слово «Чосон маль», то есть «корейский язык», в разговорнике не верно! Надо говорить «хангукмаль».
Хотел дать деньги вперёд, но хозяйка магазина не взяла. Объяснил, что приду в следующее воскресение, показав дату на календаре. Ушёл довольный тем ,что меня поняли! И главное, что сам понял! Всё это благодаря тому, что просьбы были написаны на корейском языке. Читать самому рекомендуемое в разговорниках произношение бесполезно. Не понимали.
Господи! Какой трудный язык! Когда же я хоть что – то выучу и пойму? Наверно никогда!
Барские замашки Сэма меня доводят до кипения! Например, сидим в столовой. Барин просит разрешения у Студента, взять обогреватель к себе в контейнер. Получив разрешение, небрежно говорит Алексею, что бы тот отнёс его к нему. Сам не захотел нести! Надо показать, что он начальник. Тот встаёт, но заместитель даёт понять, что не сейчас, а потом, после еды. Кстати, почему понимаю, о чём говорят? Честное слово, просто догадываюсь.
На запад летят стаи гусей, журавлей. По ночам слышно как они перекликаются, шумно работая крыльями. Как знакомы мне эти крики и этот скрипучий шум крыльев! Я лежу и вспоминаю наш полк недалеко от Мазари Шериф в Афганистане, в пятнадцати километрах от гор. Между вершин пролегал путь перелёта птиц. Они туда направлялись как раз над нашими палатками и модулями! Вот так же по ночам и там не спалось мне из-за птиц. Вспоминал жену, дочь. А теперь и сына. Что же это за жизнь такая?! Почему для относительно нормального материального благополучия надо непременно куда - то ехать?! Почему дома нельзя заработать?
Мы с Алексеем берём в воскресение пару бутылок вина, очень ароматное и дешёвое. Идём на перевал между горой и склоном, закусывая печеньем, не спеша, выпиваем. Только когда плохая погода сидим в контейнере. Вино не креплёное, всего десять градусов, хорошо за разговорами провести время. Алексей твёрдо решил менять работу. Уж очень многого не принимает душа! Так хочется сорваться и всех послать подальше! Взять хоть тот же обогреватель. Ведь он же лёгкий! Нет, надо показать, что он начальник. В который раз говорю себе: -  Господи! Дай мне терпения! -
Решили ждать возвращения хозяина в надежде, что тот наведёт порядок.
Отправил письмо сыну, которому очень хотелось получить его из - за границы. Все, где отец спрашивают, а ему и сказать нечего. О моём отъезде мало кто знал в Залегощи. А ведь это большая деревня! Там более родителей многие знали, а через них и меня.
Первое февраля! Четыре дня выходных! В Корее большой праздник. Приход весны и Нового года! Вот почему всеми первое января был незамеченным как дата! Здесь лунный календарь!
Как и перед нашим новым годом нас опять ждала новость. Всего одна и плохая. Нам сказали переселиться в другой контейнер. Новое помещение было частью контейнера, в которой помещались всего две кровати, и оставалось по пятьдесят сантиметров от кровати до стен и сто десять сантиметров до двери! Специально измерил. Там и одному тесно! Обиды не было предела! Я расстроился жутко. И так на душе тоска, а здесь ещё это. И к тому же полы на обогрев не включаются.
Толстый неожиданно предложил мне свою половину контейнера, но я отказался. За чем это мне на четыре дня? Тогда он принёс электропростынь, а Ким Чир обогреватель, Аджума дала покрывало на пол у двери. Эта забота как - то смягчила наше с Алексеем сумрачное настроение. Что же это такое?! Как конец месяца, у нас сюрпризы! Может это и есть обещанные бонусы?
В выходной день решили сходить на вершину горы, у подножия которой размещался наш конжан «Кхаль ла рэн ды». Я купил одноразовый фотоаппарат, сделать снимки с видом окрестностей. Идти трудно. Деревья какие – то, все ветки колючие. Поскользнулся, упал и чуть белугой не взвыл! На земле не листва, а сплошной ковёр из игл от дерева. Пройти на самый верх не удалось. Путь нам преграждали проволочные ограждения, за которыми видны были доты, окопы и проторенные дорожки патрулей. Далее территория была ухоженная, метрах в пятидесяти угадывались блиндажи и окопы. Мы поспешили ретироваться, что - бы нас не приняли за шпионов. Докажи, что турист! Без рюкзаков, но с фотоаппаратом. Хоть и одноразовым. Вот было бы неприятностей!
В последствии, я убедился, что почти все самые высокие вершины, как господствующие высоты, заняты военными. Мало того, так еще и вдоль автомобильных трасс множество постоянных укреплений бетонированных и временных, из мешков с песком. Учения бойцы проводят порой среди предприятий и городков. Не прячутся.
В выходные солдат срочной службы много на улицах и в транспорте. Торопятся домой. Гордо поглядывают на прохожих, ведут себя довольно прилично и с достоинством. Довольно много и молодых девушек служат в армии. Не претендую на особую точность, но мне сказали, что солдат срочной службы получает триста тысяч вон, а это двести восемьдесят долларов. У офицера доход больше трёх тысяч. И ещё одно наблюдение: указатель о местонахождении воинской части не спрятан, а установлен на трассе и мало того, ещё и приглашение молодёжи пополнить ряды рядом красуется. Из этого мы сделали вывод, что у капиталистов всё не как у людей. То есть не как у нас в России. А может, наоборот.
Ремень на брюках проехал ещё на одну дырочку. Мы с Аз…ым перестали мечтать о том, что будем делать по возвращению домой. Стали сниться сны на корейские темы. На душе плохо, тоскливо порой до слёз! Появились чувства сожаления по поводу приезда сюда.
В воскресенье сходил в книжный магазин и забрал словарь корейско - русского языка. Объяснил, что мне нужен ещё и русско-корейский словарь. Договорились, приду через неделю так же. В очередной раз было радостно от ощущения понимания других и то, что меня понимают! Пусть коряво, с жутким акцентом, но начинал произносить ранее совсем не выговариваемые слова. Ещё одна главная новость в том, что в городке познакомился с двумя украинскими «туристами». Это Иван и Андрей из Львова. Они здесь уже по два года и работают на «линолеуме», как они назвали свой конжан. Зарплата по миллиону вон в месяц, без задержек и хозяин сам перечисляет деньги на их счета в Украину.
- А ведь нам нужны люди! - сказал Иван – Давай к нам переходи, если у вас так плохо. У нас саджан и посылки наши отправляет. Мы только запакуем и ему отдаём. Квитанции потом отдаёт –
- А если мой зарплату не отдаст? – говорю с сожалением – Это январь и в декабре аут -
- Ты получи за месяц и сразу уходи! – советует Андрей - Ты знаешь, сколько людей без денег вообще оставались? А чем дольше ты будешь ждать, тем больше потеряешь -
Мне объяснили, где расположено их предприятие и договорились, что они скажут хозяину обо мне, а я приду к ним в следующий выходной посмотреть, и что бы на меня посмотрел он сам. В приподнятом настроении вернулся домой. Рассказал Алексею о встрече и предложении работы. Решили в следующий выходной сходить вместе посмотреть. 
Появилась уверенность в том, что чёрная полоса неудач проходит.
После праздников появился Чонг Чинг Си. Опять начались переработки до девяти вечера. Однажды у Толстого с утра произошла аварийная ситуация заключающаяся в том, что тележка станка ещё не опустилась к прессу, а тот включил бункер пресса на выгрузку и они «встретились». Тележка несколько деформировалась. Зам доложил хозяину, обвинили У Чон Хо во всём и уволили. Хотя команду на включение давал Барин. Они работали в паре в тот день.
На следующий день Чон Хо пришёл за расчётом, заглянул в цех и слышу зовёт меня стоя в воротах цеха. Я вышел и был удивлён тем, что он стал прощаться со мной. Мне искренне его жаль, говорю слова сожаления по-русски, а из его слов понял только «мианхамнида». Слова извинения. Хотя по большому счёту ничего плохого он не делал мне, наоборот, с ним я работал без проблем. У нас было негласное разделение труда. Кто за что отвечает. Больше ни с кем не разговаривая, он собрал сумку с вещами, сел на свой мотоцикл и укатил. Немного жаль его. В принципе Чон Хо нормальный мужик. Работа у него здесь была не лёгкая. Даже самая грязная! Он довольно добросовестно тянул её. Возле пресса жарко! Пылища! Если просыпать ложку красителя на пол - по уши будешь соответствующего цвета! Недостатки Чон Хо только из- за собак. Но все - то спокойно к этому относились! Это нам, было жалко симпатичных дворняг. Я думаю, он был одинок здесь среди своих.
Как жаль, что не могу говорить нормально! Без общения друзей не будет здесь.
Через пару дней на работу приняли корейца по имени Бак (;). Так я его запомнил, к сожалению, не записал его полного имени. Он был первым, с кем подружился. Прошу его заниматься со мной чтением. Он согласился и я после ужина, вечерами стал приходить к нему в контейнер читать книгу по технике безопасности. Он слушал, поправляя моё произношение. Почему книгу по ТБ? А шрифт крупный и картинки! Для не очень грамотных, наверное. Самое главное то, что Бак сам стал приглашать, и мне не надо было просить. Другие раньше отказывались, ссылаясь на усталость или занятость. А если мне отказывали пару раз, то я больше не подходил с просьбой.
Дни шли, а зарплаты за январь нам не дают. Это настораживало.
В середине февраля неожиданно вечером к нам с Алексеем приехал У Чон Хо и предложил перейти на конжан, где он теперь работает. Мотоцикл он оставил далеко, что бы ни кто не знал о его визите. Предложил поехать посмотреть на конжан и поговорить с директором.
- Поехали! Что нам терять? – говорит Алексей. Конечно соглашаемся, и тогда Чон Хо вызвал такси которое минут через пять подъехало к воротам и минут десять по петляв по пригороду среди предприятий  мы прибыли на место.
Его предприятие выпускало мебельную фурнитуру, плинтуса из пластика и находилось в минутах двадцати езды. Цех очень чистый, просторный и светлый. Чон Хо работал на смесителях. Здесь конечно легче и чище чем у нас!
Ночная смена состояла из иностранцев, скорее всего бангладешцев. В то время мы не очень могли различать людей по национальностям. Когда мы ходили по цеху, все с интересом стали рассматривали нас, догадываясь о цели нашей экскурсии.
Хорошие душевые, чистые туалеты. Жить нам предложено в одной из комнат корпуса, рядом с  самушилем. Молодой директор нам понравился. Аз…ов успешно применил свои знания английского языка разговаривая с ним. Я сидел рядом завидуя земляку и только поддакивал иногда, когда догадывался, о чём велась речь. Без всяких сомнений надо было соглашаться!
- Что будем делать? – спрашивает Алексей у меня – он говорит, что бы мы сегодня уже переехали сюда! Я сказал об ауте и неполученной зарплате за январь –
- Ты сам знаешь, что мы не можем тайком уйти! Я понимаю, здесь лучше условия и директор нравится. Ты с ним почти свободно разговариваешь. Но если мы поступим непорядочно сейчас, я думаю, он сам это понимает! Так же и с нами можно будет обращаться потом – высказываю свои соображения, а самому действительно жаль упускать шанс работать на таком предприятии.
- Мы обязаны отработать десять дней – говорит директору Алексей – только тогда нас рассчитают. А иначе нам не заплатят вообще, а это за два месяца!
- В конце февраля хозяин вас всех сдаст полиции! – Чон Хо пытается убедить нас в необходимости перехода – я сам слышал это от Чонг Чинг Си…- он для убедительности складывает руки, как бы в наручниках.
Мы догадываемся, почему он так хотел нашего бегства с «Кхаль ла рэнды». Обида за увольнение, желание угодить новому начальству и только потом забота о нас. Как бы нам не хотелось сменить работу, но сбегать мы не согласились, отказавшись от явно лучшей работы и условий. Обратно нас отвёз директор на своей машине и, прощаясь, предложил подумать два дня, дал номер телефона, чтобы мы могли сообщить о своём решении. На том и расстались.
В эту ночь мы долго не спали, обсуждая последние события и оценивая своё решение. Пришли к выводу, что поступили верно! Уходить тайком не следует. И потеря зарплаты за два месяца! Мы ещё ни копейки не отправили домой! А уже третий месяц в Корее! 
Мне впервые той ночью приснился сон, который запомнился в деталях.
…Я на ветке высокого дерева. Ветки очень длинные, они по очереди обламываются и падают в бурно текущую под деревом воду. И вот осталась лишь ветка, на которой стою сам. Лучше прыгнуть самому думаю, мол, ведь Ермак, покоритель Сибири не побоялся прыгнуть! И я не побоюсь! Даже во сне думаю: - Ну, почему Ермак? Не могу понять! – Делаю вдох всей грудью, и прыгаю …. Спасибо проснулся. Так и не знаю, чем кончилось.

                Что сказал Виталик хозяину?
Аз…ов позвонил Виталику о необходимости новой работы и сказал, что нам не платят зарплату. Вечером Алексей сказал мне:
- Всё! Буду уходить. На любую работу! Ты как?
- Двоих он (хозяин) не отпустит – говорю – Работать некому будет. Ты сам видишь -
- А что делать? У меня жена скоро прилетает. В агентстве пообещали в апреле отправить её.
- Пока не верну деньги, что потратил на поездку сюда, я не буду рисковать! Как вернуться без денег домой? Там у меня запасов нет! Уходи первым, я потом уйду, здесь не останусь.
Неожиданно около 12 ночи стук в дверь.
Кто же там? Шагов не слышали вроде. Смотрю на Алексея.
- Тыро осипсио! (Входите, пожалуйста!) - громко приглашаю войти. Мы никогда не закрывались на ночь. Дверь открывается и показывается голова Студента.
 - Викторо, зайди ко мне – зовёт к себе в контейнер. Непонятно почему меня? Ведь Аз…ов лучше меня понимает по-корейски. Через несколько минут всё прояснилось, когда я зашёл. Из сказанного им  понял, что я работаю хорошо, и мне Чонг Чинг Си даёт премию в 50 тысяч (50 долларов), но получу их не сейчас, а потом. Мой друг работает плохо и ему премию не даёт. С этими словами  он передаёт два конверта и объясняет, что в них зарплата за январь мне и Алексею.
На конвертах была надпись РОСИА (;;;) корейскими буквами и цифрами сумма 900000.
Возвращаюсь к себе в контейнер, пересказываю содержание разговора  Аз…ву.
- А мне говорят, что ты плохо работаешь - неожиданно признался тот, пересчитывая деньги в конверте.
- Да? Странно, зачем они так делают? Хотят нас поссорить? - предположил я - Они не понимают, что это напрасно. А может, надеясь, что мы наговорим  что-нибудь друг на друга? –
- Не знаю. Но вряд ли. Для этого надо уметь говорить. А в конверте ровно 900000 вон. Вот и первые деньги! А у тебя сколько? –
- Написано столько же - пересчитав содержимое своего конверта, добавляю – Ровно 900000. Странно другое, что ты говорил Виталику сегодня вечером и что тот сделал, что нам ночью принесли зарплату? Это странно!
- Я сказал ему, что нам не платят, как обещано, что срочно нужна другая работа. -  Ответил он.
- Что гадать? Главное, что мы получили зарплату за январь, и можно отправить домой первые деньги, ради которых здесь оказались. – добавил тут же.
Решили по восемьсот тысяч перечислить, а по сто оставить на покупку мобильных телефонов. Я был рад ещё тем обстоятельством, что деньги будут в России ко дню рождения сына.
23 февраля! Праздник для нас с Аз…ым, к которому мы подготовились заранее. Все отдали по два года СССР, которого потом не стало. А я дважды по два года. Купили вина, и попробовать корейской водки соджу, или суджик - как её называли. Не крепкая, всего 21- 22 градуса и очень легко пьётся. Вроде бы на каких то травах, аромат очень тонкий и прозрачная, как нашего «Кристалла».
Звоним домой, поздравляем их с праздником, они нас.
Отметить решили на «перевале», так назвали место седловины невысокой нашей горы. День выходной. Спешить некуда. Тепло, градусов пятнадцать. Зеленеет трава. По склону горы стелятся виноградники. Теперь я знаю, почему сверху они накрыты мелкой сеткой. От птиц. Больше причины защищать нет. А с другой стороны горы большой яблоневый сад.
В небе над нашими головами, вытягиваются  на север стаи гусей, шумно работая крыльями и перестраивая свои ряды на ходу. Летят на север. Домой. Рано только что – то. Хотя им лучше знать.
- Лёша, сегодня видел странный сон – задумчиво, вспоминая, говорю - будто мы с тобой сидим здесь не весной, а осенью. Трава жёлтая, виноградники, как и сейчас голые, и гуси летят над нами почему – то на север. В одном их клину есть пустой промежуток для двоих. Я тебе говорю: -  смотри, в Россию летят! Есть место! Полетели домой?! А ты отвечаешь, что не можешь, что хочешь дождаться Наташу и только тогда вместе с ней полетишь. Ещё что - то говоришь, а потом мол, сам лети домой! -   
- Ну, как знаешь! Мне всё надоело! А тебе здесь ещё два года быть! – отвечаю я тебе, взмахнул руками, взлетел! Занял свободное место, оглядываюсь, вижу с высоты тебя на горе, конжан…. Так отчётливо и ясно! Странный сон. Да? -
- Если сон вещий, то мне пару лет достаточно! – земляк был доволен моим предсказанием. За это  мы тоже выпили.
- Нет, Алеш, я вышлю домой деньги, что потратил на поездку сюда, соберу на дорогу и домой. Мне так надоело уже здесь! – говорю ему.
- Как знаешь - ….
На следующей неделе он звонит Виталику, просит помочь перечислить деньги в Россию в г. Орёл в  «Импексбанк». Там его Наташа открыла валютный счёт и где, кстати, был мною открыт счёт перед выездом в Корею.
А моя Люда, открыв счёт в отделении «Сбербанка», нажила себе проблемы, заключающиеся в том, что при необходимости снять несколько сот долларов эта процедура занимала много времени. Положить проще, а вот взять сложно. Банк не желал расставаться с деньгами! За выдачу наличными обязательно надо платить. Необходимо ехать было ещё и в Верховье, в межрайонный банк.
Мне не хотелось просить Виталика об этой услуги и я свои деньги передал вместе с реквизитами Сбербанка хозяину, попросив его перечислить их в Россию. На следующий день мне вернули документы. Объясняют, что в номере счёта ошибка и Чон Кю просит переписать номер счёта. Наблюдая за мною, как я пишу цифры, Чон Кю спрашивает, зачем я пишу и зачеркиваю семёрку? Наконец- то я понял, что цифра семь пишется без перекладины посередине! Иначе это в Корее считается как ошибочно написанная и зачёркнутая цифра.
Через три дня звоню домой, мне Люда говорит, что деньги пришли. Я рад, что первые заработанные деньги дома!
А действительно, зачем мы так в России пишем семёрку? Что бы от единицы отличалась?
    
                Новые знакомства.
В очередной выходной едем в Янгок. Алексей должен встретиться на автостанции с Виталиком деньги передать, и надеемся купить телефоны. И может, найдём церковь, о которой Рустам говорил. Мне хотелось побывать на уроках корейского языка.
Остановка автобуса в Тэготе как раз напротив городского полицейского участка. Это нас с Аз…ым беспокоило. Впервые ехали самостоятельно, сознавали, что визы у нас уже нет, мы нелегалы и откровенно побаивались оказаться арестованными. Однако, увидев, что пассажиров корейцев меньше чем иностранцев, представителей Азии и Востока, успокоились.
Виталик приехал, как обещал вовремя. Алексей ему передал деньги, реквизиты банка. Расставшись с ним, мы пошли посмотреть город и конечно магазины. Уже привычно приветливое отношение,  даже в супермаркетах не останешься незамеченным! Поприветствуют и предложат помочь найти необходимую вещь и на выходе попрощаются и пригласят заходить ещё. Неудобно выходить без покупки. Жаль, что мы не можем объяснить доходчиво наши желания. Ходим, сравниваем цены корейские и наши на примерно одинаковые вещи. В магазине обуви к нам неожиданно подошёл молодой мужчина:
- Здравствуйте! Русские? Откуда?
- Здравствуйте! – Обрадовались мы, разглядывая русоволосого, худощавого мужчину, лет тридцати – Из России! Из Орла!
- Владивосток. Сергей. А я смотрю, вроде наши! Дай, думаю, спрошу – Наш соотечественник тоже был рад встрече. Знакомимся.
- Что ищите? Или просто так ходите? – Спросил он.
Узнав, что нас интересуют мобильные телефоны, и что ещё ничего толком не знаем, где что и почём, он почти за руки нас повёл по улицам. Через минут двадцать мы уже знали, где купить хендепоны (мобильные тел.), но те, что были, он отсоветовал.
- Покупайте комильку, 019! Телефоны отличаются только первыми цифрами номеров. – Он так расхваливал преимущества своего телефона, что мы отказались покупать телефоны, начало номеров, которых комильиль, то есть 011.
 - А вообще преимущества разных компаний здесь сводится только к количеству усилителей ретрансляторов, то есть доступности. Бывают места неуверенной связи. Но их очень мало. Зато нет понятия междугородной связи! Ты набираешь номер хендепона и не беспокоишься где, в каком городе находится твой абонент. За двадцать километров или на другом конце страны за пятьсот. И если я скажу, что из Кореи позвонить в Москву с телефона автомата стоимость минуты разговора всего в пределах нашего рубля, Вы поверите? Если нет, то напрасно. Так оно и есть! – Сергей говорил, словно читал популярную лекцию о средствах связи -. С хендепона подороже, рубль семьдесят где - то. По другим городам и весям нашей необъятной  России с уличного т. автомата 1р70коп. и с хендепона  2р70коп. Дёшево звонить  в Америку, Австралию, Израиль и т. д. Дорого в Узбекистан, Украину, Молдавию.  И нет понятия оплаты за входящие звонки, междугородние. Вам понятно?
- Да что там той Кореи! Полуостров! – Возразил Алексей, но Сергей не стал дослушивать его.
- Но и не мало. Тысяча в длину и поперёк пятьсот! – Он смотрел на нас с видом победителя в споре – А как тогда в России понять звонки по области? Это ведь вообще всего двадцать километров!
У меня дома мобильника не было, и я не стал принимать участие в этой теме и был рад, когда заговорили о более насущных проблемах.
- Вы в воскресенье приезжайте в церковь! Там много людей из России, познакомитесь. Пошли, покажу, где она! – Настойчивость Сергея нам стала казаться подозрительной, и когда он предложил зайти и выпить пива, мы вообще заподозрили не ладное. Вспомнились предостережения Виталика. К церкви он нас повёл проходными подозрительными дворами. По дороге  рассказал о себе. В Корее третий год. С предприятия, где он работал, уволили, как только попал в больницу. Работает на арбайте и собирает деньги на операцию.
- Здесь операция две тысячи зелёных, а во Владике за тысячу можно сделать. – Сергей огорчённо добавил – Жаль, придётся уехать. Обратно теперь не знаю когда.
- А что болит? – Спрашиваем дружно.
- Анализы показали на рак желудка. Здесь врачи не скрывают диагноз и сказали, что у меня есть шесть месяцев.
Мы слушали его и не знали: верить или нет. Помним, Виталик предупреждал нас о том, что здесь всякое может случиться и случайных встреч надо остерегаться. Пока всё, о чём он говорил, сбывается.
- Так тебе надо скорее возвращаться! – Говорим в один голос.
- Вот в марте «зелёный коридор» откроют и на паром! Морем дешевле, чем самолётом – ответил Сергей.
Вместе пошли на автостанцию, по дороге встретили его знакомых Владимира и Татьяну, семейную пару из Владивостока. Знакомимся. И уже перед посадкой в автобус встречаются ещё его знакомые, две Наташи из Чимкента, работающих на «пластике» в Тэготе.
- А где? Мы тоже там, в пригороде работаем. – Заинтересовались мы с Алексеем.
Поговорив, выясняем, что их «пластик» оказывается почти рядом с нами, в Сангмари. Метрах в пятистах от нашего конжана. Они приезжали в Янгок к друзьям. Договариваемся с ними вместе в следующее воскресение ехать в церковь, по совету Сергея. 
На этом знакомства не окончились! Возвращаясь из Тэгота  домой, встречаем вновь мужчину и женщину, чуть дальше от перекрёстка, нежели в прошлые выходные. Теперь сказав, как пароль, «здравствуйте», мы знакомимся. Амангельды из Казахстана г. Алма – Ата, и Анна из г. Комсомольск – на – Амуре, Хабаровского края. Вместе работают на конжане в Сангмари на «пластике», таком же что и новые знакомые Наташи. Только ещё подальше от нас.
- Мы в баню! Пойдёмте с нами! – Предлагает Аман.
- Как в баню? Вместе? – Спрашиваем удивлённо, подумав грешным делом об общих банях.
- Да нет! Вы не так поняли! Баня одна, но залы конечно разные. Мы просто друзья. Потом поймёте. Раз вы не хотите сегодня идти, приглашаем вас в следующее воскресение в баню. А среди недели приходите в гости - и он объяснил как найти домик который он снимал у кореянки. И ещё добавил, что им  нужны люди на работу, так как много заказов и хозяин просил позвать хорошо знакомых.
Мы расстались с решением непременно встретиться в среду. Ещё бы! Работа есть!
В этот день я и Алексей получили столько информации и главное новые знакомства! Убедились, что мы не одни и если сидеть на своём предприятии, так и будешь бояться всего и не у кого спросить совета в случае чего. Главное оказывается, что русских много рядом с нашим конжаном! Мы и не подозревали этого! За один день сразу столько встреч! И работа есть! Такого хорошего настроения у нас не было давно! А Сергей вначале даже показался подозрительным типом. Бывает же такое!? Конечно, мы тоже хороши, если присмотреться внимательнее. Это ему надо было опасаться идти дворами по Янгоку с нами.

                Март. Время перемен.               
В марте я продолжал заниматься с Баком и по его оценке читал «кенчена», то есть нормально. У него был физический недостаток, который мы старались не замечать, не обращать внимание. Он слегка прихрамывал при ходьбе. Худощавого телосложения, может несколько ниже меня ростом. Энергичный, легко передвигающийся. Встерив его в России не обратил бы на него внимания, как на иностранца. Я не могу объяснить, почему он был мне в общении симпатичен. Не чувствовал его чужим разговаривая с ним и работая. У меня всегда так. Если моей душе не тесно с новым человеком – значит подружусь. А, если хочу скорее прекратить разговор, или работу в паре, то это просто приятель. Буду работать вместе, общаться, но не более. Попутчиков и напарников в работе мы не всегда выбираем сами. Так?
Он пригласил меня и Алексея в «щиктан» (столовую) находившуюся не далеко от конжана. Мы отказывались, он не мог понять, почему? Несколько раз сказал, что угощает он. Понимает, что мы здесь ради денег, в Корее.
- Пойдём? – Говорю Алексею – А то неудобно! Человек приглашает от души, а мы ломаемся -
После работы, отмывшись, мы втроём дружно вышли за ворота, вызвав жгучее любопытство китайца и его жены. Он стоял на крылечке контейнера, а она наблюдала в окно, отодвинув штору. Но не спросили, куда мы направляемся и за чем. А хотели, конечно, знать!
В столовой, в которую он нас привёл, низкие столики, за которыми можно сидеть только «по-турецки». На них стояли газовые плитки, с круглыми, чуть конусообразными жаровнями, на которые надо было укладывать плоские ломтики  мяса, которо готовилось быстро. Мясо нескольких видов, необходимые приправы, зелень, соусы брали сами. Полное самообслуживание и стоимость независимо от количества съедаемого не менялась. По семь тысяч вон с человека, а вот за напитки плата берётся отдельно. Нам было интересно всё знать, поэтому спрашивали что, как, и «ольма имника?», то есть сколько стоит?.               
Управлялся в основном Бак сам, мы с интересом помогали. Необычен был сам способ приготовления мяса. Было очень вкусно, пили, конечно, суджик. Застолье предполагает разговоры. Впервые применяли весь свой словарный запас и радовались взаимопониманию. Говорили о своих семьях, детях, профессиях, погоде в России и о том, что могли сказать по-корейски. Через пару часов Бак предложил поехать в Тэгот, в «норепан». Это было совсем новое, мы соглашаемся и, вызвав такси, мы через минут пятнадцать спускались в полуподвальное помещение с оборудованными музыкальной аппаратурой комнатами. Мы поняли, что это караоке! На корейском языке петь мы не могли, на русском Бак, и мы быстро ретировались, по предложению моего учителя чтению в чиккен, что тоже было интересно узнать.
Чиккен оказался пивным баром с набором столов на 4–6 человек разделёнными перегородками. Довольно уютно, а заказанные обжаренные кусочки курятины, зелень, салат, были вкусными. Конечно, к этому ещё пиво, которое Алексею тоже понравилось. О себе не говорю, так как не знаток этого напитка. Выпитое спиртное облегчало общение и со стороны, может, казалось легко, но это не так. Мы помогали друг другу подыскивать нужные слова и строить предложения, особенно с трудом понимая, что нам говорит наш друг.
Скажу одно, пиво оно и в Африке пиво! И после более крепкого суджика, эффект тот же, что и после водки. А может, надо было остановиться после, по паре выпитых бутылок? Тема разговора постепенно перешла в плоскость признаний в вечной дружбе и взаимоуважения и, видя, что Бак старается занять горизонтальное положение, решаем, что пора домой.
- Алексей, давай сами рассчитаемся, а то нехорошо нагружать одного расходами. А? – предложил я – У меня есть деньги, взял на всякий случай -   
- Давай. И надо такси взять – согласился он – Сами не дойдём. Бака надо нести -
На выходе хозяйка чиккена настойчиво давала со сдачей, какую то пластиковую карточку. Я здачу взял, а от карточки упрямо отказываюсь, говоря лишь одно слово «пирёопсоё», что означает вежливую форму отказа типа «спасибо, не надо! Не требуется!». Сколько это бы продолжалось, не знаю, но тут Алексей выручил:
- Возьми! Может это визитка и в следующий раз будет скидка! – Вот так рифмой и выдал. Полиглот и поэт ко всему!
Стоим посреди улицы, держу Бака наотрез отказывавшегося стоять самостоятельно, Аз…ов через пару минут остановил такси и мы «погрузившись» покинули городок. Таксист удивительно легко понял наше произношение, и мы вскоре «выгрузились» у ворот конжана. Занесли Бака в его контейнер и, стараясь не шуметь, сами забрались к себе на второй этаж.
Утром, обсуждая вчерашнюю «экскурсию» решили, что повторять, так не стоит. Рискованно. Рассмотрев пластиковую карточку, видим на ней фото Бака, адрес и догадываемся, что это его удостоверение (паспорт). Когда он его успел уронить?
Пошёл, отдал паспорт Баку, который обрадовался возвращению документа.

               

               

                В церкви Янгока «Кымпха Камри кювэ».

Хорошо, что выходной! Работать было бы тяжко. Но, я не поленился, сходил в книжный, выкупил заказанный очередной словарь, и только потом с Алексеем поехали в Янгок в церковь, ещё раз попытаться купить мобильные телефоны. Вначале решили зайти в церковь. Четырёх этажное здание оказалось детским садом, музыкальной школой, имело помещение для собраний «актовый зал», в цокольном полуподвале размещался зал для проведения служб прихожан.
Нас сразу заметили стоявшие у входа наши, человек семь! Познакомились. Молдавия, Украина и Россия. Вот так, с разных республик бывшей империи. Чуть позже подошли с Узбекистана, Казахстана, Монголии. Самая многочисленная группа была из Молдавии. Потом узнаю, что молдаван большинство с румынскими паспортами, с которыми легче получить визу на въезд. Это был дружный коллектив. Они работали в г.Масон на конжане изготавливавшем опалубку для строительства.
 К 10 часам зашли в зал на первом этаже. Урок корейского языка вели прихожане - кореянки, школьная учительница Ким Ён Хи и жена проповедника Син Хе Рёнг. Познакомились с новенькими учениками, то есть с нами. Так как была весна и по программе все ушли вперёд, со мной и одним африканцем из Ганы отдельно стала заниматься  Ким Ён Хи. Когда я прочел пару строчек из детской книжки, она радостно хлопнула меня по спине в знак одобрения (такое постукивание в Корее понял запросто!) и сказала, что мы будем учиться писать. Я до этого не придавал значения, как писать буквы, так как они из отдельных черточек. Гораздо быстрее и легче оказывается соблюдая очерёдность их написания. За то, что быстро усваиваю, получил ещё пару раз по плечу, довольно прилично. Ким ЁН Хи  была откровенно рада, что «росиа сарам» (русский человек) сам выучил алфавит и научился читать, и огорчена тем, что говорит он хуже, чем читает!
- Если бы он ещё понимал! – Думал я о себе.
Урок окончился к 11 часам, и всех пригласили на общую службу в нижний зал. Оказывается это протестантская церковь, отличается от православной и от католической значительно.
На входе дежурный служащий всем раздавал программу сегодняшней службы, в которой расписано когда, кто, что и какой текст читает, когда вместе поют, тема проповеди. Перед входом  в зал все брали библии и сборники христианских песен на том языке, который ему понятнее. На русском языке литература напечатана Новосибирским издательством. Надо же!
В последствии я брал сборники песен на корейском языке. Если уж петь, так одинаково со всеми, и самое главное - читаешь и одновременно проверяешь произношение! Правда, не всегда успеваешь читать за поющими соседями корейцами. Но это уже терпимо.
За дверью в зале всех встречает пастор (моксаним) приветствием:
- Анненхасимника? - И далее дежурный покажет, где можно сесть. И так пока все не зайдут. Служба началась с того что, поприветствовав всех присутствующих моксаним, нас новеньких пригласил на авансцену, попросив рассказать о себе.
Мы называли своё имя, страну и город, откуда и когда приехал, где работаем. Можно добавить, что ты крещёный христианин. Вообще- то говори то, что считаешь нужным. Переводила Син Хе Рёнг. Все в зале горячо приветствуют каждого. В конце всем дали подарки (полотенце или ещё что ни будь полезное для жизни).
Началась служба. Непривычно для меня было всё. Вернее как понять непривычно? Я никогда не бывал на службе в наших церквях.
…В России, бывая в церквях ради праздного интереса, привык видеть иконы, множество свеч перед ними. Стоящий народ, читающий молитвы, священников в золочёных одеждах, строгие бабушки - служки присматривающих за порядком. По убеждениям совсем далёкий от веры, я принял крещение, когда сына крестили. При этом у меня даже не спросили, верю ли я вообще? Сыну в два годика была вообще безразлична эта суета. Он всё пытался уцепиться за бороду священника, вертелся у меня на руках, разглядывая обстановку, не понимая происходящего события. Соглашаюсь с мнением протестантов, что креститься надо в сознательном возрасте. Человек делает выбор, по каким моральным устоям жить. Поэтому стоит преклоняться перед нашими солдатами в Афгане, в чечне, которые выбрали смерть взамен предложения принять ислам. Не дай Бог стоять перед таким выбором! Именно в таких обстоятельствах. Когда человек без принуждения решает, какого вероисповедания держаться, думаю надо приветствовать это. И, Ислам, как и Христианство плохому не учат. Искажают вероучение сами люди. Буддизм тоже пронизан добром и любовью к человеку.  Библию я прочёл первый раз сам ради интереса знакомства с одной из самых древних книг, и второй раз читал, уже отыскивая нужные цитаты и факты. Так это уже лет семь назад. Да и то потому, что после пожара в доме родителей, когда выгорело помещение внутри, библия осталась на комоде просто с почерневшей обложкой. Коран купил и прочёл только что бы найти выражение «убей неверного», которое есть, но только в другой форме выраженное. Что бы быть справедливым надо сказать, что и в библии подобное  нетерпимое отношение к иноверцам. По убеждениям мне по душе Буддизм (и жене Людмиле), нравится Конфуций с его мировоззрением. 
Вот с таким багажом представлений о религии, мировоззренческих и устойчивых атеистических убеждений я оказался в Корейской церкви. 
Во время службы стоять долго не было надобности, что особенно радовало, честно говоря. В зале удобные мягкие скамьи со спинками.
Всегда проходило последовательное изучение библии. Бралась одна тема из библии, моксаним читал один абзац, прихожане читали вслух следующий, и так продолжалось. Из этого следует, что посещающие регулярно службы, библию постепенно изучали. У всех корейцев были свои личные библии, с которыми они приходили. У всех! Во время службы проходил ритуал пожертвований на церковь. По рядам прихожан передавались круглые, расшитые  «шапки», люди клали в них конверты с деньгами или просто купюры.
Ещё до начала службы, молдаванин Иван (Музыкант как я его прозвал за умение играть на пианино и отличать в разговорах от его земляка-тёзки) предупредительно сказал:
- Виктор, мы даём по чанону (1000 вон), так что смотри сам, сколько считаешь нужным. Можешь ничего не давать, тебя не упрекнут в этом - 
Мы с Алексеем приготовили заранее деньги и когда по нашим местам передавались «шапки», положили в них свои пожертвования.
Красиво пел во время песнопения церковный хор. Подыгрывал музыкальный ансамбль. Из всей церковной утвари в зале на стене был укреплён крест, жертвенные шапки, расшитые крестами, и трибуна украшенная крестом, вышитым на ткани. Больше ничего не напоминало о назначении помещения. Да ещё репродукции картин на библейские сюжеты на стенах. Уютный зал с удобными сидениями, место для библейской литературы. Сам моксаним одетый в строгий костюм и в рубашку с воротничком стоечкой больше напоминал преподавателя в институте, нежели привычного «батюшку» с бородой (почему непременно борода?) и в рясе. После службы, в 12 часов 30 минут  моксаним стоял у выхода и каждого прихожанина благодарил за посещение и приглашал на продолжение службы в 14 часов.
Нас, иностранцев, пригласили на третий этаж в столовую обедать, после которого должна быть русскоязычная служба, то есть на русском языке.
Кто не торопился с возвращением «домой» остались. В столовую шли все занятые в службе, дежурные, хор и молодые парни из ансамбля, могли зайти и другие прихожане. Обед вкусный и разнообразный по приправам. Конечно паб и кимчи, кук (суп) из зелени.
- Так, сейчас начнётся агитация переходить в их веру! – Сказал Алексей.
- В какую веру? - Спрашиваю – Они же христиане, то есть, верят во Христа.
- Э - э! Вот увидишь потом! – Мой земляк был непреклонен.
Русскоязычная служба длилась тридцать минут и проходила в том же зале. Знакомство с проповедником  Бе Бень Хо ведущим службу на русском языке, ему помогала его жена Син Хэ Рёнг. Теперь пели на русском языке. В сборниках христианских песен оказалось, есть удивительно мелодичные и глубокие по смыслу песни! Было изучение библии и никаких других авторитетных трудов прочих религиозных авторов. И никакой «агитации». Алексей казался растроенным. Ему так хотелось наверно противостоять соблазнам иного христианского веротечения.
После службы посидели, поговорили о своих проблемах. Бе Бэнь Хо сообщил, что как стало известно церкви - легализации иностранных рабочих весной не будет, Открытый «зелёный коридор» для добровольного выезда из страны не будут закрывать до осени.
- А вот, что будет дальше, узнаем в июле – Сказал он в заключении.
- Чем отличается эта церковь от православной? – Спросил я. Мне было действительно интересно это узнать, раз уж здесь оказался. Где я могу ещё это узнать дома?
-  Мы, протестанты, ценим авторитет библии, и право каждого толковать её, как он сам её понимает, а не как объясняют руководители православной и католической. Протестанты не крестят детей, только взрослый сознательно, покаявшись, может креститься. Протестанты считают, что не следует использовать иконы для поклонения. Сказано в заповедях, не делать изображений и тем более, самого Господа ни кто не видел, и сам Господь предупреждал об этом. Мы не молимся деве Марии и святым, так как этого указания нет в библии. Библия запрещает обращаться к мёртвым, хоть они христиане и в раю. И мощи святых не почитаются, раз этого указания нет в библии. Служители церкви не носят специальных одежд, потому что Иисус и апостолы не носили сутан и их не называют «отец», так как Иисус сказал «и отцом себе не называйте никого на земле», кроме одного Господа - ответил проповедник и предложил регулярно после служб обсуждать интересующие нас вопросы.
- Ладно – Решаю про себя – Буду ходить.
Уроки корейского языка нужны и это не помешает. Что плохого? Протестанты, это наши баптисты, которыми нас в детстве пугали, как и цыганами, что норовят детей украсть. В семидесятых годах, обучаясь в орловском техникуме ж\д транспорта и связи я ходил в опорный пункт милиции располагавшийся в общежитии фабрики «Ока». Был внештатным сотрудником милиции. Так вот, мы ходили с участковым капитаном Снурницыным вечерами иногда к баптистам, как он называл дом для молитв располагавшийся на его участке. Нас вежливо встречали, показывали помещение для служб. Ничего особенного там я не замечал. Но и вопроса не задавал, зачем необходимо контролировать этих верующих людей. Хотя недоумевал, зачем этот присмотр.
К кому относиться - к протестантам, католикам или православным это право каждого христианина. Важно не это.
Мы попрощались, решив в следующее воскресение собраться здесь в церкви.
Звеном, объединяющим и помогающим в сложных ситуациях иностранцам, чаще оказывалась церковь. А не центры защиты прав иностранных рабочих или даже посольства и консульства родных стран. У меня будет ещё время в этом убедиться. Мои знакомые, обращавшиеся в российское консульство, сказали, что им там ясно дали понять:
- Вы нелегально работаете в Корее, и мы вам ничем помочь не можем.
Продлить срок действия паспорта наши вынуждены вылетать домой, в отличие от китайцев и «прочих шведов». Вся помощь, это выдача справки на выезд взамен утерянного паспорта. Ну, ладно, хоть обратно в страну (в Россию) пускают! А то додумаются, до чего ни будь ещё!

                Амангельды.

Вечером пошли в гости к Амангельды. Он жил в снимаемом домике недалеко от места своей работы. Аня жила рядом, и мы вместе собрались, быстренько приготовили на стол и сели ужинать. За столом рассказывали о себе, и вскоре казалось, будто мы давние знакомые.
Аман приехал в Корею по контракту из Казахстана на завод «Пластик» здесь же в Сангмари, в 2000 году. После года работы он заболел астмой, и хозяин поторопил его с выездом на Родину. Купили билет до Алма-Аты, заплатили на лечение в больнице и ему дополнительно 1000 долларов, проводили в аэропорт. Оставшись один, задумался: - А что делать дома? -
Трое детей, работы нет. Аман решается и идёт в кассу, меняет дату вылета на поздний срок, через шесть месяцев, и на такси возвращается в Тэгот. Несколько дней жил у друзей пока не устроился на работу на конжан по переработке вторичного сырья, отходов от пластмассы. Первые три месяца платили вовремя, а затем перестали платить и через пару месяцев вообще остановили работу. Вывезли станки. Опустел офис. Из начальства приезжал только заместитель. И тот вскоре пропал. Это было перед новым годом. Пришли электрики и отключили контейнер от сети. Грелся, нагревая ведро воды на газовой плите. Спать ложился в одежде, и ему просто повезло, что не заболел в то время. А может организм, мобилизовался сам перед такими обстоятельствами?
Через месяц новые хозяева сказали, что им ничего не известно, где прежний директор и что Аман должен освободить контейнер. Опять поиски работы. Находит работу на «Пластике» подобном предприятии как работал раньше. Его берут, так как он знает станки и умеет работать. Зарплата миллион, на  жильё и питание добавляют. Когда овертаймы есть, то вместе 1400000 бывает. Это уже нормально. Но хватит уже Кореи! Домой решил возвращаться  в августе.
               
                Анна
- Попала работать в щиктан (столовая), с семи утра до восьми вечера. Хотя я всё умею делать, ведь бывшая проводница дальнего следования, уставала жутко. Выходных почти нет - рассказывала Анна – Хозяин всё время пугал, мол, везде эмиграционная служба и советовал ни куда не ходить! Главная беда в том, что язык не понимала! Если что не так, кричат! Так всё надоело! После работы уткнёшься в подушку, чтобы не слышали, и реву! Уже хотела домой вернуться. Знакомых почти никого. Год назад в Корее объявили легализацию нелегалам. Надо было купить билет до дома без даты вылета и явиться для регистрации в эмигрешку (эмиграционный отдел). В очереди в эмигрешке и познакомилась с Аманом.
Он сказал, что есть работа на пластике, где сам работает. Вообще там женщин не берут, но так как он самый лучший работник меня взяли как его родственницу. Домой в августе решила возвращаться, как и Аман. Не хочу оставаться. Дома накопилось проблем. Всех денег не заработаешь! -
Аман, оказалось, играет хорошо на гитаре. Похвастался новой гитарой купленной в Корее. Увидев мой интерес к ней, послушав, как я бренькаю восьмёркой с тремя аккордами, предложил мне свою старую гитару в подарок.
- Купи струны и учись! – Даже обрадовался он – Я тебе ещё аккорды напишу, красивее звучание будет! – Добавил довольный тем, что гитара попадёт в руки, а не будет валяться в мусоре.
Любимая его песня была «Дорога к дому». Он видимо так соскучился по дому, что более душевного исполнения этой песни я не слышал!
Мы договорились, что если доведётся провожать его, в аэропорту он обязательно эту песню сыграет!
На вопрос, какой хендепон покупать, получили массу советов.
- 011 не отключают пол года! Можно абонентскую плату не вносить, а по кадам звонить свободно – убеждала Аня – и тебе всегда позвонят! 019 не берите! Просрочишь оплату, отключают.
Мы всех слушали, и от обилия рекомендаций не могли остановиться в выборе.
- Ты после работы приходи на конжан к нам – предложил Аман мне - поговорим с бригадиром насчёт твоей работы у нас. Всё от него зависит, взять или не взять работника. У нас яган-чуган (день-ночь) и эту неделю я работаю в ночь. Только покрась волосы, а то седые слишком. Могут не взять.
Он даёт таблетку краски для волос и ещё раз напоминает о необходимости покрасить волосы.
- Ты думаешь мои волосы без седины? Здесь всегда надо быть в форме! Встречают по одёжке!
Мы с Алексеем пришли вечером в понедельник. Нашли их конжан, зашли. Сказали приветствие первому кого увидели, спросили, где Аня и Аман. Араб стоявший у первого станка к входу махнул рукой, ответив нам приветствие по корейски. Пошли в указанном направлении между станками, довольно тесно установленными в цеху. Чувствовался запах пластика, но не более того. Почти все работники арабы и китайцы. Они с интересом разглядывали «гостей».
Аман увидев нас, идёт на встречу. Пошли к станку, где работала Аня. Поговорив пару минут, он повёл к бригадиру.
- Долго отвлекаться от  работы не принято. – Говорит нам в оправдание, видя наше желание  рассмотреть цех. Бригадир был среднего роста коренастый китаец, лет под сорок.               
Выслушав Амана, внимательно посмотрел на меня и сказал одно лишь слово «ныльгын» и, показав на Алексея, что - то спросил.
Когда мы вышли, Амангельды упрекнул меня:
- Я же тебе говорил, покрась волосы! Здесь встречают по внешнему виду, а то, что ты пресс качаешь с 10-ю килограммами, их не интересует! Он сказал, что ты «ныльгын», значит старый. У тебя волосы седые. Алексей ему понравился. Но говорит, надо месяц подождать, а потом пусть приходит. Много заказов ожидают. Знаете, что мы делаем?
- Откуда мы можем знать? 
- Хозяин заказ от оборонной промышленности выполняет. Похоже, что регуляторы температуры и давления на корабли  штампуем. Работы много, поэтому и людей надо больше. А вообще «пластики» закрываются, всё меньше работы. И у вас закроется. – Сказал нам напоследок.
Слова Амана не радовали. Чувство уверенности в завтрашнем дне - когда есть работа и, если регулярно оплачивается.
- Аман, в чём дело – Спрашиваю – Последнее время руки в локтях стали болеть. И пальцы рук. Ладно,  в первый месяц, но теперь то уже не так физически тяжело. И не только у меня. У Алексея тоже болят -
- Это от воды. Вы, какую воду пьёте? Вам привозят воду? – Поинтересовался он.
- Как какую? У нас диспенсер  стоит. Он к водопроводу подключен – Говорю.
- Здесь не пьют воду из крана. Сырую вообще нельзя! Вы посмотрите, какую воду ваши корейцы пьют, и делайте так же. Через это все проходят, если не предупредят заранее.
Действительно, утром пальцы рук сгибались с трудом, а теперь боли и в локтевых суставах появились. Вот оказывается, что мне говорила однажды Аджума, увидев, что я наливал воду из крана! Она предупреждала меня! Не зная языка, тогда не придал значения её словам.
Я был расстроен, тем, что мне отказали в работе. Мне понравилось на конжане Амана.
Мы пошли к  выходу, Аман, провожая, советовал, как с наименьшими  проблемами стараться жить в Корее. Попутно познакомил с индийцем, по имени Дэво, характеризуя его только с хорошей стороны.
Вот так я и обрастал знакомыми, некоторые становились друзьями. К сожалению, приходилось и терять. Уезжали домой сами, меняли место работы и жительства, а через год пошли потери печальные. Депортация, облавы – эти слова пока не настораживали всерьёз.

                Вот и неприятности.            
На следующий день к концу работы поступил срочный заказ. У Ким Чира пластик не «шёл», много было брака. Пластмассу пришлось повторно пропускать через станок, которую надо было измельчить на дробилке. Алексею и дали это задание. Предварительно необходимо почистить дробилку от предыдущего пластика, совсем другого цвета и свойств. Разобрав дробилку, Алексей при сборке допустил ошибку, устанавливая ножи. Он не делал этого ещё и вообще как медицинский работник был далёк от техники, хотя и простой. Но, самое главное, его всё время торопили:
 -  Палли, палли (быстрей, быстрей!)!- Рассказывал Алексей мне вечером.
Я в это время работал на втором станке. Услышав грохот металла и крики в стороне ворот цеха, бросаю всё и спешу к собравшимся у дробилки китайцу, Сему и заму. Алексей стоит рядом пытается  объяснить, что не знает в чём причина. Когда раскрыли корпус, поняли, что ножи обломаны и даже барабан с болтов сорвало. На шум пришёл директор, когда ему объяснили причину грохота, раскричался, увидев объем повреждений. На руках стал показывать, что вычтет из зарплаты Алексея за ремонт. Как сказать, что Алексей впервые чистил дробилку? И то, что ему надо было показать, как собирать? Вина конечно в большей степени на тех, кто его торопил и не проверил перед включением станок.
Показалось, что Ким Чир доволен произошедшим. Вот, мол, русские, не могут работать!
Алексей весь вечер был в хмуром настроении.    
- Теперь мне не видать зарплаты! Ты видел как он (хозяин) показывал на пальцах, что урежет зарплату? А чёрт её знает, как её собирать! – Это он о дробилке. Я старался утешить его, но сам понимал, что просто так это не пройдёт.
- Позвал бы меня!
- Да что теперь? Уже поздно! Вроде бы смотрел и запоминал когда разбирал. Эти ножи, мать их!
На другой день утром Чон Кю увёз повреждённые части в ремонт. Всё шло спокойно, но после обеда пришедший в цех хозяин, неожиданно на меня раскричался. Догадываюсь, моя вина в том что, зашив мешки с пластиком, оставил их на тележке, а не сложил на паретту (поддон). Я не теряюсь, когда на меня кричат, наоборот успокаиваюсь и в голове  ясность мыслей. И вот картина: он громко вопит, топает ногами и машет руками, а я стою и думаю:
- Чего шуметь? Ведь я не понимаю, и он это знает. А раз орёт, значит для других! - И верно, все затихли,  наблюдая, чем всё кончится?
- Так, ребята! Это для вас! – Бегут мысли – Воспитательный момент. Вчера на Алексея, а сегодня на меня, что бы жизнь раем не казалась. Для равновесия.
Наконец он умолкает, смотрит на меня. Как бы, понял я или нет? Я спокойно перекладываю мешки на паретту и спрашиваю: - Мотын? Ккыт? 
Конечно, это не правильно построенное вопросительное предложение, а набор слов «всё? Конец?», но другими словами сказать я не умел. Он что-то уже спокойно проговорил, все заулыбались и зашевелились на своих рабочих местах. Я так и не понял его слов. И обиделся. На меня не за что было кричать. Мне было, что сказать бы ему.
Когда рвалась цепь привода шнека бункера станка, её ремонтировали два - три человека! Я делал быстрее один без всяких авралов. Он сам это видел. А в впоследствии отрегулировал натяжение, так что бы не клинило, а проскальзывало без обрыва. Просто громкие щелчки шестерён о звенья цепи в результате. Правда, я это сделал потом, когда работал самостоятельно на станках, когда не был помощником, а наоборот, мне давали помощника. Не хвастаюсь, но весь ремонт делал сам и больше того, все изменения для облегчения и удобства работы.
Дробилку собирать он поручил мне, после того как привезли новые ножи и барабан. Что – то ни кто не проявил желания это сделать вместо меня.. Понятно. В случае чего вина на мастере. Чонг Чинг Си после того, как я закончил ремонт, осмотрев её, хлопал меня по спине, приговаривал: - О, кей! Иль чаре!
Мол, хорошо работаю. Только уже поздно это. Мы с Алексеем утвердились в намерении менять работу и вечером не сходили в самущиль арбайта в Тэготе. Аз—ов хотел только на арбайте работать. Зашли, поздоровались с находившимися там людьми. Спросили о наличии работы у хозяина конторы. Тот, оглядев нас внимательно, поинтересовался, откуда мы, где сейчас работаем. Выслушав наши объяснения, сказал, что работа есть, и пригласил приходить хоть завтра. К нам подошёл находившийся там таджик по имени Рашид:
- Работа есть! Приходите! – Подтвердил он, узнав, что Алексей первым придёт, даже заверил его, что поможет найти жильё ему:
- Только позвоните заранее. Я договорюсь…. -  Это настолько обнадёживало, что мы были уверены в положительном исходе. Так! Для Алексея работа есть! Он хотел именно на арбайт уйти работать. И мы в этот же вечер сходили на «линолеум» к «хохлам». Их конжан был примерно на таком же расстоянии от города как и наш, но только с противоположенной стороны. Нашли быстро. Как объясняли украинцы «по прямой из города до ворот воинской части, а потом на право». Воинскую часть мы конечно сразу узнали. А вот их предприятие, если бы не горы линолеума под навесом точно бы прошли мимо!
Посмотрели, в чём заключается работа. Там вообще ничего сложного. Надо брать куски б\у линолеума из кучи, очищать ножом от грязи и класть на тележку, которую потом погрузчик везет в цех, где содержимое направляется в дробилку, измельчается и ссыпается в мешки по 500 килограмм.
- Главное не пропустить куски скотча приклеенного часто к линолеуму. Это считается главным браком в работе, и могут уволить с работы безжалостно – Объяснял нам Андрей – Линолеум переплавляют, а скотч совершенно другие свойства имеет. 
Ну, это нам ближе и понятнее! Работа с семи до семи, перерыв на обед час и зарплата миллион. Причём без задержек. Работа на свежем воздухе и обычно люди держатся, сами не уходят. Принимают и женщин на работу. Вот, если в Масоне на опалубке работают молдаване в основном, то на «линолеуме» в Пальгори, рядом за Тэготом, коллектив украинцев из Львова.
Мне не очень интересно конечно целый день заниматься этим показалось, но уж очень опостылело «Кальла рен ды»!
- Всё! – Пообещал я Ивану и Андрею – Алексей уходит и через неделю я у вас! Сразу двоих хозяин не отпустит. Он уйдёт на арбайт, ему нужнее, а затем я к вам.
- Ну, тогда пошли, покажемся хозяину. Что бы он подтвердил, что возьмёт. Да вот он сам идёт! - Беспокоится Андрей.
В нашу сторону шёл коренастый кореец. Он уже минут пять наблюдал за нами. Я давно заметил его.
- Саджаним! Вот русский человек, который хочет здесь работать. – Сказал ему Андрей подтолкнув меня к подходившему хозяину. Мы дружно сказали, когда-то трудно выговариваемоё «аннёнхасимника», и поклонились, как принято. Тот тоже не пренебрёг слегка склониться в поклоне, сказав:
- Аннёнхасеё!
Спросил только  моё имя и, посмотрев внимательно на меня, сказал:
- О, кей! Пусть приходит – И ушёл обратно.
С Иваном и Андреем решили, что я к ним обязательно приду 11 апреля! В противном случае хозяин потом не будет верить Андрею.
Мы возвращались «домой» с чувством, что теперь уж точно коро уйдём с конжана, где всё больше нам не хотелось работать. Опостылело и не вмоготу терпеть их отношение к нам.
На следующий день утром Алексей пошёл в самушиль к хозяину, сказал, что хочет уйти с «Кхаль Ла Рэн Ды», и показал на календаре дату 25-е марта.
Чонг Чинг Си спросил:
- Почему уходишь?
Алексей говорит, что ничего не понимает в производстве и боится сломать ещё что - ни будь. Конечно, цель была получить расчёт! Он стал бы хорошим специалистом, останься на конжане. Но сложившаяся обстановка нам так осточертела, что мы не допускали и мысли оставаться здесь. Саджан несколько раз его спрашивает: - Викторо, ёги иль? ( Виктор, здесь работать?)
Он уже стал привыкать для нас строить простые предложения понятные нам. Алексей, конечно, заверил, что я остаюсь и не думаю об уходе. Так пересказал мне вечером Аз…ов свой разговор с саджаном.
- Он пообещал дать расчёт двадцать пятого – Сказал довольный Алексей.
В назначенный день Чонг Чинг Си отдаёт ему зарплату за февраль, а за март пообещал «чокым иттага», то есть чуть позже. Это было в субботу, и в понедельник Алексей мог и должен покинуть конжан. Или остаться работать.
В воскресение мы на прощание  выпили вина, говорили о предполагаемом ближайшем будущем.
- Тяжко тебе придётся одному здесь! – говорит он мне – То нас хоть двое, было легче. Одного замахают! Ты когда думаешь уйти?
- Я же пообещал на «линолеум» 11го апреля придти. Значит, первого скажу что ухожу. – Отвечаю.
- А если не отпустит?
- А, если бы мы вместе уходили, он вообще не даст денег и за февраль! Давай ты оставайся, а я уйду? – Предлагаю ему. 
Алексей, конечно, понимал и сам всё. Не понятно, зачем так говорит?
- А что будет фигово одному, так что теперь? Наоборот, надеяться не на что! Не знаю, что будет! – Говорю.
В понедельник утром в шесть часов я провожаю земляка до перекрёстка. Мы пожали руки и пожелали друг другу удачи. Алексей пошёл широким шагом в сторону Тэгота. На плече сумка. Уже одна, а не две когда приехал.
Сегодня он будет на арбайте, иметь своё жильё и ждать апрель, когда прилетит жена.
А у меня на душе так плохо! Смотрю ему в след и думаю, что друзьями мы не стали, но вот он уходит, и больше у меня нет более близкого человека в Корее. Как впрочем, и у него.
 - Всё! Первого апреля говорю, что ухожу. – Твёрдо решаю, возвращаясь на конжан.
 Но уже на следующий день все планы были нарушены.
Во время работы меня позвал Ким Чир помочь ему запустить станок. Я катил тележку с пластиком, и надо же, почти одновремённо зовёт Сэм помочь ему. Я пошёл к китайцу, так как со станком больше работы и одному действительно трудно. Барин посчитал для себя это оскорблением, подскочил ко мне и стал тянуть за рукав, высказывая своё негодование. Мол, его, бригадира, я должен слушать в первую очередь. Я вырываю рукав из его руки, спокойно говорю:
- Мвоё? (В чём дело?)
Смотрю ему в глаза и жду.
- Как ты мне надоел! – Думаю – Ну, что дальше? Что ты хочешь? – И жду.
Тот даёт волю своим эмоциям, много грубо говорит, сбрасывает мешки с тележки. Видимо, надо дать выход чувствам, или начать драться, что, я предполагаю, он должен был начать. Спокойно жду и даже замечаю как жена китайца, заметив это,  бочком скользнула за ворота цеха.
Китаец у смесителя замер в ожидании развязки.
Первым драку начинать, не буду. Проиграю дважды, так как буду зачинщиком и виновным во всём. Только надо отвечать. Мне выбора не оставалось в любом случае. Но, если не ответить, то будет ещё хуже. А неприязни к Барину у меня накопилось достаточно!
Из бокового входа вбегает Студент, что-то говорит ему.
- Господи! Когда же я стану хоть понимать немного? – Думаю, а в голове ни одного подходящего слова или фразы! Прибежал Бак. Стал убеждать Сэма в чём–то, потом Студента. Я не могу понять ни одного слова! Всё мои познания языка напрочь вылетели из головы. Стоял и напряжённо ждал. Ким Чир продолжает наблюдать, ему с возвышения хорошо видно происходящее. Почему-то именно сейчас подумалось, что это не его имя Ким Чир. Его так называл саджан иногда:
- Ким Чир Сен! Иди сюда!
Скорее всего, в шутку обзывал китайца именем северокорейского президента. Как мы раньше не догадывались с Алексеем!?
Приходит ясность мыслей, время медленнее идёт. В одном уверен! Сдаться, струсить - ни в коем случае! Сэм перестал размахивать руками, наши взгляды встретились. Отступать некуда!   
Прошипев ругательство, он разворачивается, быстро выходит из цеха и больше сегодня не возвращается.
До конца дня работаю с китайцем, который пробует завязать разговор со мной, но я молчу демонстративно. Единственно, когда подошёл Бак и заговорил со мной, ему я сказал, что сейчас не хочу разговаривать, поговорим вечером.
- Вот и всё! Теперь меня, ни что не остановит уйти с конжана! – Утверждаюсь в решении и думаю, что вот сейчас приедет саджан и всё станет ясно! Скорее всего, окажусь на линолеуме уже завтра.
Нет, Чонг Чинг Си так и не приехал. Значит, ему не доложили. А может  что ещё?
Во время ужина, когда все были в столовой, я как мог спокойнее, членораздельнее говорю Студенту, что завтра скажу хозяину о том, что не хочу здесь работать. О ссоре, не буду рассказывать. Сказал это, как смог, набором слов, но все удивительным образом поняли. Сидели тихо и слушали мои слова. Затем я с  видимым спокойствием съедаю ужин и ухожу в свой контейнер.
Лежу на кровати и перебираю весь сегодняшний день в памяти. Настроение хуже некуда. А вдруг завтра хозяин деньги не отдаст при увольнении? И на линолеуме не возьмут на работу? Придётся к Алексею проситься пожить. Был бы телефон! Сейчас всё и знал бы!  Нет! Лучше к Аману пойти!
Заниматься чтением к Баку не пошёл, но тот пришёл сам.
- Викторо, сегодня не хочешь читать? – Постучав в дверь, спрашивает, заходя в контейнер.
- Устал сегодня. – Отвечаю  – Садись!
- Не надо уходить на другой завод. Оставайся! – Бак сел на край кресла. – Вместе будем работать.
Я молчу, подбирая слова. Как бы объяснить ему понятнее своё состояние! Он говорит:
- Так больше не будет, как сегодня. Мы будем вместе работать. Ты и я. Правда! О, кей?
- Нет, Бак. Не обманываю, устал. Спасибо тебе.
Мы долго говорили и решили, что останемся друзьями.
После его посещения стало вдруг спокойно на душе. Как я ему благодарен был за его приход ко мне и разговор! Долго не могу уснуть в этот вечер.
Утром, я у станка, и замечаю, как из ворот ко мне быстрыми шагами направляется Барин.
- Что он хочет? – Гадаю в мыслях.
А что мне было думать? Намерения вчера слишком красноречивые были. Жду, поворачиваюсь к нему. Пусть знает, я вижу его и не боюсь. Он останавливается почти рядом, подходит ближе и говорит:
- Викторо, извини! Я плохой человек… – Он употребляет те слова, которые знает, что мне известны хорошо. Мало того, просит, что бы я его ударил! Я не знал слово «ударить», тогда он взяв мою руку показал ею, что нужно сделать! Вот уж совсем неожиданно! Что угодно мог я предполагать, но только не это! Даже засомневался, верно - ли я его понимаю? Если он просит перемирия, значит, он признаёт свою неправоту?
- Викторо! О кей? – Спрашивает он, после того как выговорился, повторил свои предложения, и убедился в том, что я его понял. Он стоял с протянутой мне рукой, смотрит мне в глаза. Какие они у него тёмнокоричневые!
- Что ж это такое? – Думаю. – Что то я не понимаю! Как быть? А может это к лучшему?
- О кей! – Говорю и пожимаю его руку. Крепкая рука - отмечаю про себя.
 – Я забыл, но уйду, на другой конжан и вместе работать с тобой сегодня, завтра, послезавтра не буду! Слово "никогда" я не знал. 
- Йе! О кей! – Он искренне радуется, трясёт мою руку. Может он рад тому, что я уйду? Так ему тяжко одному будет управляться на двух станках!
А у меня, честно говоря, так легко стало на душе! Очень не хотелось враждовать с кем–либо. С синяками найти работу проблематично. Впрочем, если разобраться, может быть, я напрасно к нему имею неприязнь? Алексей о нём был иного мнения. Даже наоборот, рассказывал, как он с Бактэри уедет на погрузчике в корпус склада, и там отдыхают с полчаса, а то и больше. И произношение у Сэма самое чёткое и понятное. У него лучше всего спрашивать, что означает какое слово и как его произнести. Может я не прав в своём отношении к нему? Так-то он работяга.  Не сомневаюсь.
Больше ни с кем у меня в Корее не было серьёзных  ссор.

                Я сказал: - ухожу!
К обеду приехал директор, которого я с утра выглядывал, боясь упустить. Бывало, он  быстро уезжал, и больше не появляясь за день. Нет, тянуть с уходом нельзя! Направляюсь к хозяину в самушиль. Краем глаза отмечаю, как меня провожают взглядами рабочие. Думают, иду жаловаться, предполагаю.
- Саджаним, я хочу уйти на другой конжан. - Войдя в контейнер и поздоровавшись, старательно произношу заранее приготовленную фразу.
- Вэ? (Зачем, почему) – Он отложил бумаги в сторону и вопросительно смотрел на меня.
- Не хочу один работать – Я медленно подбирал слова – Хочу работать там, где есть люди из России.
Показав, на настенном, календаре дату 11 апреля сказал, что уйду  этого числа. Чонг Чинг Си взяв лист бумаги, стал писать название месяцев, говорил, что с каждым месяцем он станет повышать мне зарплату на 50 тысяч вон. И так до августа четыре месяца.
- Оставайся! Здесь нормально – Он не хочет меня отпускать. И ничего не знает о вчерашнем.
- Нет. Я уйду 11 апреля – Твёрдо повторил я и вышел. Мне было трудно объяснить моё состояние, да оно ему и не нужно было, думаю. Ему нужен работник, и этим объяснялось его желание уговорить меня остаться. 
Всё! Вздыхаю глубоко, становится спокойно на душе. Пошёл отсчёт оставшихся дней моей работы на «Кхаль ла рен ды». Правильно мне говорил всегда дорогой мне человек, что когда необходимо принять решение, надо это сделать и не тянуть с решительными действиями. Пусть возникнут новые проблемы, но не будет старых и «тянучки» типа «быть или не быть»!
Вечером звоню Ивану на «линолеум».
- Ваня, здравствуй! Я сегодня сказал хозяину, что ухожу. Одиннадцатого апреля буду у вас утром.
 - Хорошо, что предупредил, а то ведь к нам Алексей пришёл, и второго человека могут не взять! 
Иван продолжил: – Я скажу, что ещё есть хороший человек на работу. Дать телефон твоему другу? Будешь говорить?
Вот это новость! Ведь Аз…ва ждали на арбайте! И жильё ему было обещано. Как же мне быть?
- Привет, Алексей! Что случилось? – Спрашиваю.
- Здорово! А что? Я пришёл в самушиль арбайта, как договаривались. Я же вечером ему (Рашиду) звонил! Предупредил, что буду к семи. А этого… козла нет! – Алексей всегда не выбирал выражений. Не только я замечал это.
– До обеда пид… прождал! Мне ничего не оставалось делать, как идти на «линолеум».
Что ж, понимаю его. Но куда теперь мне уходить? 
Рашид, когда мы его вскоре случайно встретили в магазине «У Адощи» (так называли магазин продуктов в Тэготе на перекрёстке, все наши), стал оправдываться, мол, надо было подождать до вечера, до его приезда, и тогда он бы всё устроил, как обещал. Только почему он не позвонил на арбайт и не попросил позвать к телефону Аз…ва? Что, первый день в Корее? Алексей поступил правильно, не став ждать, уйдя на конжан.
Вот так получается, что мне может и не быть места на «линолеуме»!
Я сообщил земляку о своих последних событиях и о том, что твёрдо решил уйти с завода. Правда, куда теперь сам не знаю ещё, но об этом промолчал.
Плохи дела! Надо срочно искать работу.
А на следующий день новое ЧП! В последний день марта уволили Бака!  Из - за китайца.
Бак подготовил красители для смешивания с пластиком и передал их Ким Чиру. Кто и что перепутал, в чём ошибка, но пол тонны пластика китаец выпустил после смесителя совсем не того цвета, который требовался. Ни кто не считал себя виноватым. Начались взаимные упрёки, начался скандал, готовый перерасти в драку. Китаец ухватил ножницы и грозился даже пустить их в ход. Жена Ким Чира позвала Студента и Сэма, и те подоспели, вовремя разняв скандалистов. Я пришел, услышав крики скандала со склада, куда на погрузчике отвозил пластик. Смотрю, между Сэмом и Бакм стоит Студент. Все кричат, размахивают руками и не желают утихомириться. Студент силой уводит Бака в самушиль. Ким Чир красный как рак, уходит из цеха. Через час-полтора приезжает Чонг Чинг Си. Все затихли в ожидании «приговора».
В данном случае всегда увольняют иностранца участника нарушения порядка. Так говорили все, кто давно в Корее.
Хочу выпить кофе, иду в столовую через склад и застаю китайца с сигаретой! Он же не курит?! Ким Чир затягивался жадно, приподымаясь на цыпочки заглядывая в цех через окно. Меня он не замечал увлечённый своими мыслями.
- Ким Чир! Мвоё? (В чём дело?) – Спрашиваю, проходя мимо. От неожиданности он даже присел, не зная,  куда спрятать окурок! Я уж и сам жалею, что невольно напугал его.
- Господи! Что ты боишься? – Подумалось мне – Язык знаешь! Работу всегда найдёшь! От корейцев не отличишь. Эмигрешки бояться не надо!
Сделав вид, что не замечаю его испуга, прохожу мимо. Переживает! Конечно, ему с женой вдвоём сложнее сразу найти работу. Но, на корейском языке они говорят как на родном! Здесь их соотечественников, наверное, больше чем самих корейцев!
Через час случайно замечаю - Бак идёт с сумкой к воротам.  Значит, уволили его.
- Бак! Куда идёшь? - Окликаю его. Он остановился, подождал меня, стал быстро говорить, но я ничего не могу понять! Только повторяю вспомнившуюся фразу, держа его за рукав:
- Аннёнхи касеё, Бак! Тэданхи сопсопхамнида. (Счастливого пути! Очень жаль!)
 Бак старался казаться спокойным, но напрасно. Мне было видно и понятно его состояние.
Провожаю его за ворота иду с ним до перекрёстка. Как Аз-ва. Мне становится безразлично, если начнут упрекать меня в том, что ушёл из цеха.  Прощаемся. Я обнял его. Ловлю себя на мысли, что с уходом Бака мне ещё горше, чем от потери земляка.
Так я расстался с первым корейцем, с которым сдружился, с которым был готов работать дальше и он для меня был не менее тяжёлой потерей, чем земляк. Мне обидно, что не он подошёл попрощаться. Но, может, ему действительно было не до меня!
Теперь я действительно понимаю чувство одиночества! Мне не с кем говорить даже по корейски.
На следующий день Ким Чир демонстративно пьёт таблетки, показывая мне, что болит сердце. Молчу. Не хочу с ним говорить. Пошёл ты! Я помню, как ты наблюдал за мной, когда Сэм так и не решился драться. А он не слабее меня. Это ты на Бака, который в росте и в весе тебе уступает, нападал без страха! Это такие как ты в 68-ом на Даманском наших резали! Почему – то это вспомнилось. Хотя я был школьник в то время!
После обеда китаец поднялся к себе в контейнер и больше не вышел на работу. Аджума ходит озабоченная. Она, то в цех зайдёт, включит дробилку, поработав минут пять, уходит в контейнер. Вернётся, пройдёт в столовую. Так до вечера. На ужин ни она, ни Ким Чир не пришли.
Её жаль, а вот его совсем нет. Это из-за него у меня на конжане нет больше друзей!
Утром следующего дня, китаянка в слезах.
- Ким Чир, апыда…-  А что «апыда» не понятно. Иду к себе в контейнер, ищу в словаре это «апыда». Повезло, нашёл быстро, и то случайно. Что бы искать точно, надо знать, как пишется.
Больной, получается Ким Чир.
Чонг Чинг Си подогнал машину прямо к лестнице, ведущей на второй этаж, где контейнер китайцев. Слышу, зовут меня. Поднялся, всё понятно! Ким Чир парализован. Правая половина ни ногой, ни рукой. Пытается чтото говорить, едва шевеля пальцами левой руки. Только глаза полные недоумения и влажные. У меня  появляется противное чувство жалости к безпомощному Киму.
Надо нести его вниз в машину. Пробуем вместе с Сэмом. Не получается согласовано. Очень крутые ступени и узко! Получается кроме меня некому. Решаюсь! Беру его на руки и поднимаю, прижав к груди. Беда в том, что он не может охватить за шею и этим облегчить мне ношу. Его руки плетьми свисают, ноги тоже. Рядом суетится Студент, хватаясь то за его ногу, то за руку. Я всем видом стараюсь показать, чтобы он не мешал мне. Губы китайца, чтото пытаются произнести, но получается нечленораздельное мычание.
Сколько раз он подставлял нас с Аз…ым! Бака выгнали из-за него! А вот сейчас в моей душе больше сочувствия! Боюсь поскользнуться, упасть. Какой же он тяжелый! Это только в кино китайцы маленькие, а вот этот выше меня! Осторожно спустился вниз, кое-как смогли посадить в машину. Саджан показывает и говорит мне садиться рядом с Ким Чиром. С другого бока села Аджума. Там, куда едем надо его нести. Сижу рядом, придерживаю его, неспособного самостоятельно сидеть, заваливающегося то вправо, то влево. Держу его за плечи. Приехали в Янгок, свернули во двор дома. Я понял! Это к знахарке. Ещё увидев только въехавшую во двор машину из дома вышла пожилая кореянка и показывает руками куда занести больного. Я прохожу в просторную прихожую и стараясь не уронить кладу китайца на циновку. Знахарка тут же принялась ему ставить иглы на лбу. Мне стало не по себе. Уж очень они толстые, эти иглы! Даже капли крови выступают.
Смотреть не очень - то приятно, я вышел во двор.

                Юси
На конжане теперь работали Студент, Сэм, пожилой химик, я и Ажума которой приходилось теперь очень трудно. На ночь уезжала в Янгок, утром возвращалась и весь день работала. Она не отличавшаяся маломальски фигурой, похудела и стала напоминать мальчишку подростка в своей рабочей одежде и кепке на голове. Я помогал ей в цеху, хоть и у самого работы хватало. Она благодарила, глаза почти всегда влажные от слёз. Вечером, когда она в столовой собирала еду для мужа, я спросил:
- Аджума! Как здоровье Ким Чир?
Лучше бы я не спрашивал! Она заплакала, опустилась на стул.
- Извините, пожалуйста! -  Сказать «миане», просто «извини» я не решился – Как ваше имя? Называть Аджума не очень хорошо. У людей есть имена. Я хочу знать имя.
- Моё имя Юси – Заплаканно говорит китаянка. Потом, сказав мне почему-то спасибо, уходит из столовой.
Зарплату за март мне неожиданно принесли в контейнер вечером первого апреля! Хотя срок был 15го числа. А ведь я ухожу десятого! Что- то не так в этом. В конверте находилось девятьсот пятьдесят тысяч вон. На полста больше  чем в феврале. Премия обещанная? Может это намёк не уходить с работы?
Днём ко мне подошёл Чон Гю:
- Виктоль! Другой конгжан идёшь? Правда?
Правда ли, что я хочу уйти с работы? Что тебе сказать? Вот кого с самого начала я уважаю за порядочность, так это тебя. Ты никогда не пытался переложить свою работу на других и всегда помогал сам. Хоть грузить, хоть разгружать машину с пластиком.
Алексей когда - то сказал, что мне Чон Гю помогает потому, что я старше его. В Корее к старшим особое уважение. Это так, но только не в работе. Каждый выполняет свои обязанности. И от того, что ты старше по годам, за тебя работать не будут!
Разговаривая как то о христианстве с ним, я узнал, что он буддист. Я со своим знанием языка сумел рассказать ему всё, что знаю о Будде, чьи мировоззрения мне близки. О том, что Будда жил за пятьсот лет до Иисуса. А моя жена, та вообще считает его мировоззрение верным. Чон Гю был наверно удивлён моим знаниям о его религии. Корея наряду с многочисленными христианскими церквями, имеет множество буддистских храмов. К ним ведут указатели бегущего солнца, взятое Гитлером и перевёрнутое. Символ солнца в свастику. Только фашистский крест, бежит в обратную сторону.
- Не знаю, Чон гю. Я думаю – Отвечаю.
- Виктоль, ёги кенчена!(Здесь нормально!) Не надо уходить! – Говорит он как можно убедительнее.
- Потом скажу. – Я в действительности не знал, как быть.
- Алексея нет, Бака нет – Думаю  – Как мне одному быть?
Меня последние дни ни кто не отвлекал от работы. Получив задание, я спокойно его выполнял. Сэма как подменили. Он работал на линии с прессом, а я на месте китайца впервые самостоятельно перерабатывал пластик. Старался изо всех сил не суетиться, спокойнее выполнять необходимые операции. Намеренно старался быть спокойным. Так радостно было на душе оттого, что у меня всё получается! А суеты меньше чем у всех у них! Я работал молча. Никого не звал помочь менять фильтры.
Хозяин не разговаривал со мной, но и явной отчуждённости не чувствовалось. Заходя в цех, он говорил приветствие и уходил в самушиль или в лабораторию. Днём придёт, заглянет в бункер готового пластика. Поворошит рукой, возьмёт шепотку и на вкус попробует. Я тоже решил убедиться сам, отличается ли пластик PI от ABS на вкус. Отличается! Первый мягче.
Приходят новые люди на работу, но через пару дней исчезают молча. Только контейнер утром, как всегда остаётся открытым. Знакомая картина.
Заказов на пластик было много и приходилось чистить станок несколько раз за день, при смене цвета  пластмассы и свойств. Времени отдохнуть не оставалось. Хотя такого понятия сидеть, отдыхать в рабочее время представить невозможно. При чистке станка приходилось откручивать с горловины станка так называемое «поясо», которое в сборе с металлическим диском в котором множество калиброванных отверстий весило тридцать килограмм. Делали это обычно вдвоём. Нужны навыки и сноровка. Теперь научился это делать один. Что бы не просить помощи у Сема. Принципиально. Это кажется, что там 30 килограмм?! А взять  на уровне груди? Да ещё горячий! Поставить на место ещё труднее.
Подошёл последний день работы, я могу свободно уйти вечером или утром на следующий день с конжана. Сколько я передумал за эти дни! Как быть!? Я видел сам, что с моим уходом здесь будет очень трудно. Понимаю, что надо думать о себе в первую очередь, но и уходить пока некуда!
На «линолеум»? Там мест, с приходом Аз…ва, не стало. И это узнаю накануне. Других мест не искал, надеясь на «линолеум». У Амана отказано ещё раз.
Ближе к обеду захожу в самушиль и говорю хозяину, что «я здесь работаю». А как сказать «остаюсь»? Что тут началось! Он стал хлопать по спине, обнимать и много торопливо говорить! Видно, что он ждал моего решения, я был нужен здесь. Всё - таки четыре месяца работы. За этот срок убедился, что электрооборудование знаю и сварочные работы выполняю. А ведь было время, когда нам с Алексеем ничего не доверяли!
Привезли новый контейнер и установили у ворот. Сэм перебрался в одну половину, вторую предложили мне. Я отказался и занял прежнее место Сэма в контейнере скрытого от солнца на северной стороне цеха, на втором этаже, заняв его половину. Теперь у меня прекрасные  условия жизни! По корейским меркам, конечно.
В воскресение купил себе мобильник. Не дорогой. Б/у, но в идеальном состоянии. Позвонил на «линолеум» обменялись номерами с Алексеем, который тоже приобрёл себе телефон.
- Прилетала Наташа, но её не пропустили в аэропорту. Можешь представить виза, документы в порядке! Алексей ругался матом, он всегда в словах не был разборчив.
- А причина? – Спрашиваю – Ведь не должны молча, без объяснений депортировать!
- Сказали, что она хочет остаться в клубе работать. И что ты будешь говорить в ответ? Они не слушают. Теперь второй раз с этим паспортом не поедешь. Надо менять фамилию и адрес. 
А вообще, прилетев в Корею нет гарантии, что тебя пропустит эмиграционная служба. Бывало, со слов очевидцев, как из двадцати человек прибывших одним рейсом заворачивали обратно больше половины! И в тоже время двух – трёх человек с багажом рабочей одежды и обуви пропускали. Ведь явно не туристы! Чем руководствуются власти, при этом, понять невозможно. Много позже, румын, с которым я и мой хороший друг Олег из Приморского края, познакомились в небольшой пивной города Конджиам, рассказывал, что в других странах, если ты въехал по визе, ни когда не вернут тут же обратно. Исключение, если ты в розыске интерпола. И что бы у тебя не было штампа депорта предыдущей страны. Только Корея непредсказуема. Но, только здесь жильё, питание полностью обеспечивает работодатель. В  Португалии, Греции, Америке и других странах человек сам устраивает свой быт. И в Корее иностранцы чувствуют себя в безопасности, в то же время большую часть преступлений совершают они же.
 Не хотелось бы отвлекаться, но следует рассказать о случае, имевшем место осенью 2005 года. В Янгоке двое, кореец и вэгук (иностранец, из Узбекистана) шли дворами ночью. На встречу шёл тоже представитель Узбекистана, возвращаясь с работы коротким путём, меж дворами, домой, и надо же! Два соотечественника толкнули друг друга плечами. Вместо радостного «салам алейкум» и набора принятых в этих случаях супервежливых фраз «как здоровье? Как жена? Дети?». Ведь встретились далеко от Родины! Стали выяснять «кто ты такой?» и «а, ты кто такой»? Слово за слово и один бьёт другого по голове бутылкой. Через пару дней полиция взяла преступника. В результате один в тюрьме, второй вылетел домой в гробу. Даже знакомые, их земляки, не могли объяснить мотивы неожиданной агрессии соотечественников.
                Лето
Дождь стучит по крыше над контейнером. Хорошо, что без ветра, а то кусок железа плохо закреплённый, надоедливо тарахтит. Надо залезть на крышу и укрепить, но это когда распогодится. Когда сороки ходят по крыше, тоже хорошо слышно. Как слоны, топают коготками по железу. В Корее эта птица почитаема, а вот ворон здесь я пока не видел. Ни одной. Странно?  Может в других местах есть?
Люблю дождливую погоду. Особенно в рабочие дни. Не так жарко в цеху.
Уже конец июля. С неделю назад ушёл с работы Сэм, с которым так и не стало дружеских отношений. Так, никакие. И я совсем не жалел о его отсутствии. Если не считать полсотни, его долга мне. Эти деньги должен вернуть Студент. Так договорились при уходе Сема. Он сам подошёл попрощаться. Мы расстались простым рукопожатием. Мне теперь работать приходится ещё больше. Новые люди приходят, но посмотрев условия труда, и узнав, что зарплата не вовремя уходят сразу или как всегда, через пару дней. 
Я хотел в очередной раз уйти. Совсем недавно, но меня опередил Барин. В общем - то неплохой мужик, но для этого надо было с ним чуть ли не драться! Он ушёл, и я решил остаться.
Изменился и Студент. Он был невыносим только когда много работы. Но и то порой подходил, давая задание:
- Викторо, чончони! Чончони!… - Говорил. То есть «не спеши, медленней».
Интересно, как медленней? Станки работают в определённом режиме температуры, скорости в зависимомсти от свойств пластмассы и менять режимы значит всё испортить. Конджанжан сам понимал больше меня это, но говорил наверно совсем с другой целью. Скорее всего, что бы сказать работай спокойно, не торопись. Но это «чончони» означает медленно, не спеши. Эти слова на дорожных знаках перед «лежачими полицейскими» красуются всегда.
Я и так работал без суеты при пуске станка, управлялся один без помощи других, в отличие от Сэма и китайца. Даже порою демонстративно производил подготовку и пуск станков размеренно, не спеша и главное уверенно. Со стороны так и видно должно быть, что у меня порядок!
Ким Чир так и не поправился окончательно в больнице. О работе и говорить небыло смысла. Когда его привезли на конжан, это был совсем другой человек в отличие от прежнего. Юси ходила понурая. Я расспросил у неё, сколько и кто оплатил лечение у знахарки месяц и далее месяц в больнице Тэгота, после которой ему всё же явно стало легче. Сказала, что платила она сама. А это около 50 тысяч в день. Вот и попробуй поболеть здесь!
Ким Чир медленной походкой выходил утром гулять за территорию конжана. Говорил медленно, с трудом выговаривая слова. И только о погоде.
- Сегодня солнце! – Скажет и глядит на него, поднявшееся над горами – Хорошо. Дождя нет.- Помолчав, добавлял - Облака. Видишь?
И протягивает руку в сторону ватных комьев в голубизне неба.
Здороваюсь с ним, легонько пожимаю его безвольные ладони и соглашаюсь с тем, что вот и сегодня «нальщи чоасо!» (погода отличная!).
Дней через десять утром смотрю Юси, Ким Чир и Чонг Чинг Си садятся в машину с сумками.               
- Куда едете? – Спрашиваю Юси.
- Инчхон аэропорт. Ким Чир домой едет.               
 Желаю счастливого пути для него. Вот бы тоже домой улететь! Как хочется домой!

                Будни
                За сопками солнце садится
                В Корею пришла снова ночь
                Прошу, пусть хорошее, мне только снится,
                А это жена, мой сын, моя дочь.
                Хоть во сне я буду смеяться
                По знакомым дорогам ходить.
                Прошу не надо! Не хочу просыпаться!
                Меня утром рано будить.
Сны вижу редко. Всё же работа не лёгкая и проблем со сном нет. И с лишним весом тоже, хотя он вряд ли здесь накопится. Вот только от тоски не куда прятаться. Это чувство лишь во время работы покидает меня, а порой от одиночества плакать хочется. Песни Бичевской не могу слушать. Даже странно, к пятидесяти годам что – то сентиментальным становлюсь. Лезут слёзы.
С Аманом, Анной и ещё с Игорем (Узбекистан г. Самарканд) сложились дружеские отношения. Аман уговорил пойти вечером в Тэгот в баню. Потом, зашли в чиккен, посидели, выпили пива с неизменными обжаренными кусочками куриного мяса и салатами. Это стало традицией и наш состав Аман, Аня, Наташа (помните, с Чимкента?), Игорь  и я был стабилен, за исключением случаев, когда к нам присоединялся ещё, кто ни будь. В Тэготе две бани, но мы ходили чаще на окраину, в Травяную. Так мы называли её за мешочки с травами в парилке. Не напрягайте воображение! Конечно, мы шли в мужское отделение, а наши спутницы в женское. Бани небольшие по размерам, всего три бассейна (с холодной, горячей и тёплой водой), но уютные и в воскресение вечером почти без посетителей. У меня есть «банные» фото, очень смешные! Долго уговаривал друзей сфотографироваться в бане!
Както сидим в тёплом бассейне трое и интересуемся, кто есть кто по профессии. И выясняем, что Игорь учитель математики, Аман учитель начальных классов (вот почему он играет на всех инструментах!) и я учитель труда. Смеёмся:
- Надо же! Угораздило троих человек примерно одного возраста, с разных концов бывшего Союза встретиться в Корее, подружиться и в маленьком бассейне выяснить, что и профессия у всех одна!
Игорь работал на «кукурузе», то есть делал воздушную кукурузу и муку из неё. Работа не лёгкая. Коллектив всего трое человек из Узбекистана и  один из Хабаровского края. Вот уже три года с самого прибытия в Корею Игорь на одном месте.
- Самое главное зарплата более - менее вовремя! – Говорил Игорь – А если переходить с конжана на конжан много не заработаешь! Больше потеряешь!
Аман и Аня предложили съездить в г. Инчхон, в церковь «Кесан кёвэ».
- Автобус из церкви приезжает на конжан – Убеждал он - Вечером после службы привозят обратно. Там наших человек пятьдесят! А то мы уедем скоро, и вы так и не увидите многого. Номер телефона есть, пусть Виктор позвонит, договорится, что бы за нами приехали.
Мне всегда поручали звонить, так как только у меня на конжане свободный доступ к телефону.   
Соглашаемся съездить, и в следующее воскресение утром звоню проповеднику Саше, кореянке из Ташкента, обучающейся в духовной семинарии около Сеула. Прошу, что бы приехали за нами в Сангмари. Объясняю, где мы будем ждать автобус.
Церковь очень большая, службы раз в месяц общие (иностранцы и корейцы) в большом зале. Я никогда не видел так много людей, регулярно посещающих церковь! Не ошибусь, если скажу, что в общем зале собиралось не менее двух тысяч человек. В другие выходные службы велись  раздельно. Китайцы на своём этаже, англоязычные в своём зале и т.д. В большом зале играл настоящий орган. Я впервые здесь услушал игру этого инструмента. Многочисленный хор. Общий зал бывал полон всегда. Саша с мужем Славой работала с русскоязычными прихожанами, то есть с нами.
В следующие поездки мы звонили водителю автобуса и договаривались с ним, где нас забрать. Так же занятия изучения корейского языка. Раз в месяц принимают врачи и можно бесплатно получить  медицинскую помощь или консультацию. Выписывают рецепты и в конце дня раздают необходимые лекарства. Дают направления в больницы и даже могут оплатить лечение. Можно попроситься на приём к дьякону и пожаловаться на невыплату зарплаты. Будьте уверены! Как правило, все жалобы решаются положительно!
Вот как относиться к церквям? Ведь взамен, ничего не требуют, наши пожертвования по чанону (меньше доллара), ни что по сравнению с помощью оказываемой прихожанам - иностранцам. Я думаю так: оказывая помощь иностранцам, которым порой не к кому обратиться, церковь «сеет доброе», как в притче Иисуса о сеятеле, бросившем зёрна и попавшим на благодатную почву, плохо ухоженную и каменистую. Зерна, где были условия - взошли и дали урожай, на плохой почве - выросли чахлые и засохли третьи.
Мы «туристы» разных вероисповеданий и в том числе никаких, для церкви и есть почва. Верующий человек не должен совершать преступлений. Заодно и продвижение убеждений и принципов протестантской церкви в других странах. А то, что отношения прихожан корейцев друг к другу (ко всем!) исключительно доброжелательное и искреннее - без сомнения!

               
                Первые расставания.
 Анна улетала 5 августа. Мы её провожали с Аманом вдвоём. Я опасался ехать в аэропорт, но он меня убедил:
- В аэропорту тебя эмигрешка не будет брать. Там даже документы не проверяют. Много иностранцев из развитых стран, а они не любят когда проверяют паспорта и арестовывают.
При регистрации билетов и багажа Анне сказали сходить в эмиграционный отдел. Они ушли, оставив меня с вещами. Больше получаса не появлялись, я не на шутку разволновался. У Амана визы нет, возьмут и арестуют! Наконец, смотрю, они возвращаются!
- Что так долго? – Спрашиваю обеспокоено – Депорт поставили?
- Нет, всё нормально. А долго почему? Мы же не одни там. Пока расспросили, где работала, адрес, телефоны – Оман и Аня были довольны результатом.
- Сказали адрес?
-  Откуда? Мы и сами не знаем… - Смеётся Аман.
Объявили регистрацию пассажиров рейса на Хабаровск. Сдав вещи в багаж, пошли на паспортный контроль, Ещё несколько минут и Аня будет по другую сторону. Я уже пожелал ей счастливого полёта и удачи дома, в России и отошёл в сторону. Они стояли, держась за руки,  смотрели друг на друга. Мне не слышно о чём говорят. Они никогда больше не увидятся!
Дай Бог, ей счастья!
Я не мог проводить Амангельды. Был рабочий день. Отпрашиваться нет смысла, некому работать. Его домик, который он снимал у пожилой кореянки, через месяц заселился ребятами из Владивостока. Весёлая и шумная компания. Шесть человек. Почти все второй раз прибыли в Корею и поселились на прежнее место, где и жили в первый приезд. С одним из них, Женей Белоусовым, я потом подружился.
Через месяц позвонил Аману в Алма - Ату, но его не было дома. В гости уехал, мне ответили.
Аня ответила на звонок сама, была дома. С её слов Корею вспоминала «как дурной сон». Слишком первый год жизни был трудным. Приглашала в гости с семьёй. Места, где её дом, знаменитые.  «Угрюм река», Прохор Громов, Синильга. Читал. Знаю. Но, далеко! Через всю страну ехать. И в свою очередь пригласил в орловскую область. Места тоже знатные. Хотя бы тем, что эта родина большинства российских писателей и поэтов. Не верите? Посчитайте!

               






Покоя не будет.    
В церкви моксаним сообщил новость, касающуюся всех нас, работающих без визы. Правительство Кореи решило легализовать всех работающих иностранцев! Новость настолько радостная для всех нас, что все разговоры меж нами были только вокруг этой темы. Регистрация начинается с 1 сентября и по 31 октября. Для этого директора фирм, где работают вэгуки, должны подать документы в отдел занятости и прибыть вместе с иностранными рабочими в центры занятости населения. Легализации подлежали все, кто въехал в Корею до 31 марта 2003 года. Те, кто оказался в стране хоть на один день позже должны добровольно покинуть страну. Нарушителей, не выполнивших указание, обещали отлавливать и депортировать, а хозяев предприятий, у кого будут работать нелегалы, штрафовать на сумму до 20000 долларов.
Знакомые обе Наташи остались без работы. На их конжане сокращение производства, убрали ночную смену и уволили иностранцев, причём не выдали зарплату за последние два месяца! Хозяин пообещал «потом» отдать. Срочно надо искать работу, без легализации оставаться крайне нежелательно. Да и жильё необходимо. Мы с Игорем ходили по конжанам, спрашивая, где есть работа для женщин, но варианты с мебельным производством и «линолеумом» им были не по душе. Они в сентябре устроились на производство рамок для фотографий, где была им обещана легализация.
В начале августа в воскресение я, возвращаясь «домой» увидел в такси, отъезжающем от конжана, Юси. Она сидела так, что бы мне её было не видно, мне показалось. Раз машина не остановилась, значит, какая – то веская причина имеется. Ещё подумал, куда она к вечеру собралась?
Её не было и утром. Когда приехал саджан и спросил меня:
- Где Аджума? Ты видел её?
- Юси нет на конжане – Отвечаю – Где она, я не знаю -
- Какая Юси? Я спрашиваю, где Аджума? – Он не понял моего ответа, потому, что не знал имени китаянки!
- Имя китаянки - Юси! – Отвечаю ему как можно разборчивее и повторяю, что не знаю больше ничего.
Не стал говорить, что видел её вечером. Понял, больше не вернётся. Почему она сбежала, не понимаю. Хотя всех обстоятельств не знаю.
За весь август только одно событие было приятным. Это день отдыха во время государственного праздника Кореи. Церковь «Кесан кёвэ», организовала  поездку на остров. Вечером собрались в церкви, переночевали и рано утром на трёх автобусах выехали. Паромом переправились и далее на побережье в зону отдыха. Я и Игорь впервые наблюдали отлив, как почти на глазах убывает вода и где час назад нырял с валунов и скал, там уже месиво песка с копошащимися крабами размером с ладошку ребёнка. Их собирали корейцы. Любители футбола сразились с китайцами и потом без сил валялись на песке. Победа далась нелегко нашей сборной со всех концов бывшего СССР. Противник отчаянно не желал уступать.
День был хоть и пасмурный, загорели прилично. Было организовано и питание два раза, так что с голоду «умерших» не было. Пляж был полудикий, не оборудованный для организованного отдыха, но в стороне от берега стояли туалеты и ящики для сбора мусора. Вообще то следует сказать, что платных туалетов я в Корее не видел. Мало того, в метро не надо наверх выходить и искать эти «места общего пользования», в переходах везде указатели, где они находятся  и порой, сколько метров надо идти. Не «стесняются» всем сказать: - Ребята! (Слово «товарищи» и «господа» вроде не к месту) Там туалет! Не проходите мимо! -
Странные капиталисты народ! Ну, совсем не как у нас в Москве, где всё наоборот, где пол доллара за посещение данного заведения – что тоже непонятно почему.
Вернулись мы около 12 ночи. Всех развозили на автобусах до конжанов, где большинство и жили.
               

                И Хва Сон
Через десять дней после побега Юси, (а как ещё назвать её действия?) Чонг Чинг Си приехал вместе с китаянкой (чайна сарам), так он её представил. Собрал всех, познакомил. Не большого роста, сразу и не определишь сколько лет. В меру симпатичная, в меру… короче всего в меру. Она поселилась в том же контейнере, где жили её соотечественники. Обязанности те же самые. Своим ростом она больше походила на подростка, работать в цеху ей было не легко. Как - то пыталась поднять мешок с кусками пластика на дробилку, но поняла, что не сможет, и тогда стала доставать из мешка по частям, кусками. А это же долго!
Саджан сказал, что бы я ей объяснил, как включать и выключать дробилку, сколько можно сразу пластика подавать в рабочую камеру и что делать в аварийных ситуациях. Внимательно следить, что бы с пластиком не попали случайно металлические предметы. Рассказал ей об Алексее. О том, что за поломку дробилки хозяин с него удержал триста долларов. Разобрать и поднять кожух для чистки, ей было не по силам. Это всегда делал я. Чистила она сама, но как собирать обратно, искала меня глазами и громко звала: - Росиа!… -
Меня немного обижало это. Почему не по имени?
Вообще, «почётная» обязанность по сборке дробилок закрепилась за мной, после ремонта. Сварил из обрезков уголка ей подставку, что бы она выше стояла у дробилки. Зимой утеплил площадку, увидев днём во время работы, как она зябко постукивает нога об ногу, сделал вечером в конце дня, когда она уже суетилась в столовой. На следующий день она заметила моё «усовершенствование», и убедившись, что больше подошвам не холодно кричит мне через весь цех: 
- Викторо! Сесени! (Спасибо на китайском) – и показывает на ноги.
Но, это было потом, а пока почти середина августа. Я спросил, как её  зовут, потому, что общее слово – обращение к женщине «азума» или «аджума» казалось мне не хорошо. Надо человека звать по имени.
 Букв З и Ж в корейском алфавите нет. Корейская буква Ч в данном слове как среднее между нашими З и Ж, поэтому ошибки особой нет обратиться к женщине, которой явно за 30, называя её «азума». А вообще слово «женщина» на корейском «ёдзя». К мужчине принято обращаться не «намдя» (мужчина), а «адиши» и можно произнести «адощи». То есть «дядя». Вай! Какой трудный язык! Пока объяснял, сам запутался.
Попросил написать её имя на листе в записной книжке. Читаю вслух:
- И Хва Сон - понятно. Я привык так делать для уверенности в правильности произношения сомнительного в звучании слова. Узнал ещё, что у неё брат работает в г.Комдан, на конжане на прессах. Мать в Сеуле.
- Муж есть? Где он? -
- Мужа нет. Умер – ответила она – Много пил соджу -
Интересно было разговаривать, подыскивать слова. Не сразу понял слово «умер», пока она не сложила руки на груди и не показала на небо. У неё одна дочь, дома в Китае, в городе не далеко от границы с Россией.
- Почему одна дочь? Надо ещё брата или сестру! – говорю убеждённо и добавляю, что один ребёнок потом в жизни как сирота, когда родителей не станет.
Она объяснила, что двоих детей дорого иметь. Жаль. В Китае работала на пластике, штамповала игрушки.
- Чингу исаё? (Друг есть?) – задал я провокационный вопрос, подразумевающий наличие мужчины для сердца. Отвечает, что нет. Значительно позже мне сказала её подруга, что друг у И Хва Сон смеется. Я так и предполагал, честно не скажет. На выходные она всегда уезжала к брату или в Сеул к матери. Иногда к ней приезжала подруга или брат И Ён Чоль - весёлый и общительный. С ним легко в компании. Но его произношение на корейском языке с ярко выраженной дикцией китайского языка, для меня не очень было понятное. Когда – то я грешным делом думал что эти языки похожие. Из - за Ким Чира и Юси. Они говорили на корейском языке всегда. Оказывается совершенно разные, не похожие.
С такими качествами характера, как доброжелательность и скромность, у И Хва Сон было одно такое, из - за которого я на неё иногда обижался. Не успеешь оглянуться, как она доложит начальству, если неполадка, брак ли пойдёт. Но, зная этот её недостаток (а может достоинство?) пользовался этим. Вечером в столовой говорю ей:
- Всё! Надоело! Хозяин деньги не даёт. Уйду работать на другой завод – добавляю для убедительности - друзья зовут. Хорошо вместе работать! -
Через два - три дня, ходит хозяин кругами по цеху, потом зовёт в самушиль. Понятно! Будет интересоваться,  почему хочу уйти, или сам скажет, что зарплату чуть задержит.
Однажды, не смог сразу добиться равномерной работы измельчителя, что бы на выходе были аккуратные бисеринки пластика. Причина в тупых ножах, скорости их вращения и в температуре ниток пластика. Надо снять ножи и поточить, а можно и скоростью привода отрегулировать, охлаждение «ниток» проверить. Думаю, что лучше и быстрее предпринять, и насыпаю в мешок пластик вместе с браком. Надо освободить приёмный бункер от пуляна, (брака). Работал вместе с И Хва Сон. Она спрашивает: - Куда это потом? – и показывает на мешок – На машину? – 
- Йе! (Да) – отвечаю с целью пошутить –  О кей! Всё хорошо. Брака не много. Нормально! - 
Я не заметил, как она ушла, только смотрю, в цех торопится заказчик пластика и за ним заместитель. Первый остановился, увидел меня и пошёл обратно, а Студент подходит и спрашивает:
- Викторо! Всё в порядке? – а сам в бункер смотрит.
- Надо ножи менять – говорю и показываю на бункер – сейчас почищу и брак в станок ещё раз           переработать. Через час всё закончу - 
- Хорошо. Не спеши, на сегодня это последнее – сказал зам и уходит.
В принципе, ни первый, ни второй не беспокоились за качество потому, что отправить пластик с браком … даже слова не подберу подходящего! Короче, сознательно этого я не делал никогда. И ни кто тоже.
Заказчик и заместитель беспокоились за то, что бы сегодня было закончено и если заказчик ждёт, значит сегодня же и увезти продукцию. Может, где-то в ночную смену пластик  будет использоваться. 
Ох, я и обиделся на И Хва Сон! Когда она вернулась, до конца работы с ней демонстративно не разговариваю. И не подхожу помочь насыпать пластик в мешки. Не замечаю её, и всё!
- Сколько ей помогаю, и всё равно сдаст при удобном случае! – вертятся сердитые мысли в голове. А ведь, помогал не только по работе. У меня хорошие записи корейской эстрады. Записывал для неё сборники песен и даже отдал ей свой второй аудио комплекс, который хотели выбросить как неисправный, а я его починил. После несложного ремонта, тот прекрасно работал. Мне он мешал, занимая место, и я предложил его ей, зная, что у неё только телевизор. Месяца через два она пришла ко мне, и говорит:
 - Росиа! Брат приезжал и попросил магнитофон. Увёз. Теперь я не слушаю песни -
Она не просила у меня ничего, а просто с грустью сказала, что вот брат выпросил у неё комплекс и она опять без музыки. Конечно, я ещё один магнитофон подыскал для неё.
Вечером в столовой вижу, она хочет заговорить, и не решается. Нет, подруга! Не буду разговаривать! Решил точно!
Она с одного бока подошла, потом с другого, и, став напротив, спрашивает:
 - Росиа! Сердишься? – и для убедительности указательные пальцы к вискам приложила, словно рожки. Этот жест, прикладывания пальцев к голове в виде рогов, означает «сердиться». У неё довольно смешно это получилось. Она почти всегда меня называла не по имени, а Росиа, что означало «Россия», и можно понимать как «Русский». Я же всегда её по имени и порой с добавлением окончания «чик». Если добавить «сси», то это очень вежливое, «госпожа». А моё «чик» просто смягчало её имя.
- Аниё (нет), И Хва Сон – вздохнув, добавляю – чик! Не сержусь. Почему ты меня зовёшь Росиа? Меня зовут Виктор! – повторяю по слогам – Ви – кто - ро. Хочешь, тебя буду называть «Чайна сарам» (китаянка, человек китаец)? Нравится? –
- Нет! Не надо. Так плохо! –
 Ага! Не нравится! Вижу, она рада, что я не напоминаю об её «служебном рвении».
- И я думаю плохо! -  Вот на этом и кончилась моя обида и жуткая «злость» на неё. 
У меня всегда так, злишься, думаешь, что всё! Ни когда не помирюсь! А сам прощаю.
Если вижу, что сам виноват, стараюсь исправить, выяснить, в чём дело. С плохим знанием языка всегда можно другим сказать обидное, или самому без причины дуться. Как однажды, в первые месяцы работы. 
Стою в очереди в столовой. И только положил рис, слышу, Чон Гю говорит:
- Викторо! Мани мого! -
Знаю слово «мани», означающее «много», а «мого» означает «есть, ешь». Я «перевёл» мысленно и решил, меня упрекают в том, что я много ем! Откладываю половину и снова слышу уже настойчивее: - Викторо! Мани мого! –
Как много? Опять? Уже обидно становится, злюсь, откладываю обратно почти весь рис и  ухожу за стол. Мне что-то говорят, но я не хочу слушать и говорить. Вечером мне Бак разъяснил значение этого выражения, означающее пожелание больше есть. Так принято в Корее.
Было неловко. После этого я выучил пожелание «мани чапсусио!», то есть «приятного аппетита» и всегда  говорил всем, усаживаясь за стол. Кстати, у корейцев это пожелание не распространено, я заметил. Но я всем говорил принципиально! Произношение надо ведь отрабатывать?!
А вот у моего хорошо знакомого Александра из Чебоксар работавшего в г. Инчхон произошёл казус не со словами, а с жестом.
- Понимаешь, Виктор! Достал нас хозяин с рабочей одеждой. Всё экономил. Работа грязная и робы надолго не хватает. И не только один я говорил, что нужна более крепкая рабочая одежда – рассказывал он – Ладно бы зарплата была за миллион! Платит не много и то, боится, что уйдём все, нас трое из России. Вот я ему и говорю утром, что пора менять рабочую одежду. Он отвечает, мол, за свои деньги покупайте дополнительно. Я и так злой, показываю ему комбинацию из трёх пальцев, то есть дулю. Сам покупай за свой счёт! Что тут началось! Хозяин разошёлся, кричит, уходи с конжана! Хангуки все всполошились! Я ничего понять не могу в чём дело. Кое - как его успокоили. А оказывается этот жест, означает приглашение заняться сексом! А как объяснить на корейском языке, что я не это хотел сказать!? Но, ты представляешь, на следующий день привёз комбинезоны! –

                Нелегалы.               
Домой звоню часто. Одной кады (214 минут по России) хватает на неделю. Звоню всем родственникам сам. Мне дешевле, чем им мне. Даже в Австралию двоюродному брату по просьбе мамы. А может троюродному? Не разбираюсь. Я его никогда не видел, а моя мать с его отцом двоюродные брат и сестра. Она всем родственникам письма пишет. Говорит, что бы, связь не терялась. Коллективизация всех братьев и сестёр разбросала по Союзу. Потом война. Надо же! Нашла телефон и просила позвонить. Говорит:
- Ты же ближе там, в Корее к Австралии…-
Ничего себе ближе! Прикинув по времени, по часовым поясам утром, в воскресный день набираю далёкую Австралию.
Мне отвечает на английском языке, десятилетняя дочь Сергея, моего брата.
Я конечно уже по привычке как пароль говорю:
- Здравствуйте! Вы Маша? -
Девочка уже на русском отвечает:
- С кем я говорю? Вам папу пригласить к телефону? -
Так познакомился с братом. Рассказал ему о себе. Конечно, мне интересно узнать, как он оказался так далеко от родины.
- Мы с женой обратились в семьдесят девятом году в посольство Австралии с заявлением на постоянное место жительство. Нас выслушали и отказали. Но через полгода пришло приглашение на собеседование. Приезжаю с Миленой (жена Сергея) в посольство, нам говорят, что наше заявление рассмотрели, принято решение удовлетворить. Так мы переехали в Австралию. А мы уже и не ожидали ответа после отказа. Просто там оставались наши заявление и анкеты -
- Да, я помню, в те годы были объявления, что Австралия приглашает женщин детородного возраста на ПМЖ. Сергей расскажи, как живётся там? Не собираетесь вернуться? Я вам звоню из Южной Кореи, работаю здесь. Правда, нелегально, но обещают легализовать… - я рассказал ему о себе, о Корее.
- Здесь тоже есть нелегалы, но облав я не слышал, что бы приходили на предприятия и арестовывали. Депортируют, если нелегал попал в полицию за нарушения закона, а так как, ты рассказываешь, такого нет. Здесь церковь тоже помогает нелегалам, и имеет довольно сильное влияние. Зарплата в среднем полторы тысячи долларов, язык английский. Что бы прожить, там жильё, продукты на одного уйдёт в пределах трёхсот долларов. Работа есть, с этим проблем особых нет. А я на буровой работаю, так у меня зарплата намного больше. Жена работает. Домой не думаем возвращаться. Всё, таки, здесь десять лет с лишним уже. Вот Маша здесь родилась, так она лучше нас язык знает! И здесь нам нравится. В Россию в гости раз в три года приезжаем. Отец там один остался… –
Пока я находился в Корее, звонил регулярно в Австралию. Мама была особенно рада за семью Сергея. Однажды она говорит мне по телефону: - У нас телевидение показывало, как депортируют из Орла узбеков. А то понаехали нелегалы сюда, а своим работать негде! Милиция нелегалов вылавливает. Пусть возвращаются к себе! -
- Мама! Я такой же «нелегал» в Корее, как и они в России! И мне ни кто не говорит, что бы я убирался в Россию! Паспорт у меня полицейские ни разу не спрашивали! Если они (узбеки) находят работу - пусть работают! Кому от этого плохо?
- Я, сын, понимаю это – она, помолчав, добавила – но от них преступность растёт –
- Те, кто работает им некогда заниматься преступлениями. За чем их арестовывать? Пусть воров, бандитов ловят и в тюрьму сажают – продолжаю спорить – Если работы не будет, все сами уедут. Вот нам объявили, что легализуют нас в этом году. Корея не боится, что мы доллары вывезем из страны! –
Конечно, я быстро переубедил её. Мать согласилась с моими доводами, но настояла на необходимости «упорядочить» пребывание в стране иностранцев. Только как это делать? Она не знает.
Ох, сколько раз мы, вэгуки собравшись вместе, обсуждали действия корейских властей! Критиковали, ругали, в чём- то соглашались, но кто нас услышит? Русскоязычные газеты в Корее («Мы вместе» и «Сеульский вестник») писали разные мнения и предложения, но всё напрасно. Одно хорошо, что нами занималась только эмиграционная служба! Если бы они (корейские власти) захотели - нас выловили бы мигом! Особенно русских, молдаван, украинцев и всех с европейской внешностью, которых за километр видно, что явно (ну очень!) на корейцев не похожи.
А в профессионализме эмигрешки сомневаться не стоит хотя бы по рассказу Татьяны Ким кореянки из России:
- Иду на остановку автобуса. Впереди два хангука стоят и один, едва кивнув на меня, говорит   второму: - Смотри! Она не кореянка! –
Я неплохо знаю корейский, дома дедушка и бабушка на нём говорили и учили меня, конечно, сразу поняла, что это «эмигрешка». Иду на встречу, хоть легализация есть, но всё равно забеспокоилась!
-  Да нет, кажется наша – тот отвечает.
-  Посмотри на походку! Монголка, но только не наша! – настаивал первый.
-  Хорошо, давай проверим документы –
Когда подошла ближе, они спросили паспорт. Я сделала вид, что едва понимаю, не хочу,  чтоб они догадались, что знаю, о чём они говорили. Правда, они вежливо показали свои удостоверения и извинились даже, когда увидели мой пластиковый «паспорт» с визой. Отхожу от них и слышу, один другому говорит:
- Ну что? Кто прав? Ты всегда смотри…-
Я прошла дальше и уже не слышала их, но теперь знаю, они отличаются от остальных прохожих. Теперь знаю. Чем, трудно сказать, но есть в них то – чего нет в остальных.
… Вот так то. И это не только её мнение. Многие говорили что, если внимательно наблюдать, то можно заметить их. Ещё один рассказ подобных «встреч» Галины из Хабаровска:
- Спешу на работу, а ехать автобусом за город. Смотрю, стоит машина, капот поднят и хангук копается в моторе. Три года в Корее и ни разу не видала что бы кто – ни будь, ремонтировал машину на обочине! Ещё и подумала, что - то не правильно здесь. И точно! Только поравнялась, тот спрыгивает с бампера и сразу за руку хватает! Я уж, чёрт знает, что подумала!
Из микроавтобуса, который только прошла, ещё двое торопятся. И как в фильме «Королевство кривых зеркал»: - Ключ!! -   
Но только в этом случае паспорт, спросили. Господи! Спасибо месяц назад визу сделали! Посмотрели, извинились, и я пошла дальше. Надо же, как чувствовала, что – то произойдёт сейчас!
По нашему мнению лучший способ контролировать «нелегалов» это в добровольной регистрации вэгуков и добровольной оплата за пребывание в стране от пятидесяти до ста долларов за каждый месяц. Думаешь три месяца работать? Оплати и спокойно ходи, не опасайся ареста. Стране явная польза. Главное, что бы деньги были на счету в банке на билет до дома, или билет без даты. А вот если нет оплаты! Тогда депортируйте! Штрафуйте! Сажайте! Через пол года будет порядок. Вариантов много и других, но этот самый удобный.
Если тебя арестуют, и у тебя нет билета в свою страну и нет денег на выезд, будешь сидеть в тюрьме пока церковь (если ты был прихожанин), хозяин, где ты работал или друзья не соберут нужной суммы! Корея, за государственный счёт депортирует, может через год только.

               
                Сонг Юн Бок               
Ещё в апреле 2003г. я понял, что на «Кхаль ла рэн ды» есть второй собственник, владеющий частью предприятия. Его имя Сонг Юн Бок и на вид лет под 50 (в действительности 57) и ему принадлежал склад, находившийся рядом с огороженной территорией конжана. Не вмешивался в производство пластмассы и занимался контролем выпуска красителей. Бывал два - три дня в неделю и жил в своём контейнере. Вечерами он включал караоке, и его довольно красивое пение слышно было допоздна. Иногда он приезжал вместе с женой, очень доброжелательной и симпатичной женщиной. Кстати, она за пять минут научила меня держать непослушные чокарак! Просто у человека талант учить таких, как я. Позже он сказал, что жена специалист по уходу за кожей человека, удалению родинок и пластическим операциям. Он практикует массаж, иглоукалывание и занимается присущей этому региону (Китай, Корея, Япония), как у нас в России сказали бы, нетрадиционной медициной.
Чонг Чинг Си в мае поставил караоке  в столовой, убрав из своего контейнера. Теперь все кто хотел, вечерами «упражнялись» в пении. Особенно после одной - другой стопки суджика. Я убедился, что для тренировки чтения это просто замечательно! Нет, не водка, а если петь вместе с корейцем, то отрабатываешь произношение. Даже выучил наизусть одну песню «Хомухан маым» и другие довольно неплохо пел, если успевал читать бегущую строку. Так нашу песню «Синий иней» в корейском варианте не смог освоить.
Пробовал переводить песни на русский, что оказалось трудно, хотя и перевод слов получается.
Сонг Юн Бок, познакомил меня с народными песнями. Помогал мне с произношением. С одним названием «Ариран» только пять штук оказывается! Одному варианту «Ариран» полторы тысячи лет! И слова хорошие. В этой песне девушка, прощаясь со своим возлюбленным, просит его не спешить уходить, а луна пусть исчезнет за тучками. Огорчённо предполагает, что не успеет он пройти перевал в горах, как ноги его устанут, и он забудет о ней. Просит его, когда он вернётся домой, пусть даст весточку о себе.
Вот как относиться к народу, у которого такие древние по «возрасту» лирические песни? А, вот их песня «Саи чханми» меня поразила своей схожестью мелодии с «Амурскими волнами». А ведь мелодия этой песни (читал когда – то) появившаяся в России в семнадцатых годах прошлого века так и не имеет у нас автора. Конечно, хангуки без тени смущения, утверждают, что и «Миллион алых роз» - это их песня. Спорить устанешь доказывая обратное! Музыка песни «Журавли» идёт в караоке под титрами мемориальной российской мелодии. И даже в некоторых эстрадных сборниках эта песня есть со словами на русском! Наверно голос Марк Бернеса и мелодия им по душе. Корейцы, думаю, довольно музыкальный народ и многочисленные «Норэпан» в городах, и даже в совсем маленьких городишках, находят своих поклонников. Любят танцевать, свободно двигаются под музыку, но вальсирующих не видел. Наивно думал, что хангуки мало выпивают, со временем убедился, что это не так.
У них интересный обычай не наливать самому себе. Когда тебе наполняют стаканчик (большими они не пьют) держать его в правой руке, а левой поддерживать локоть, а тот, кто разливает - левую руку прикладывает к груди. Подчеркнутое уважение к старшим по возрасту и особенно по должности. Конечно, эти условности по боку после второй или третьей стопки, остаётся только должностное почитание. Перебравший  будет стараться показать, что вот он то не пьян, а это все качаются и даже стены! За руль машины не сядет. Заранее выбирается «жертва», которая не будет пить и развезёт счастливчиков по домам, но чаще всего вернутся все на конжан отсыпаться в контейнерах. Домой позвонят, что саджан, «наппын сарам (редиска и нехороший человек), просит доделать сегодня срочный заказ. Все в трудовом порыве остались работать, не жалея «живота своего». Конечно, в последствии я понял, что быть пьяным считается неприличным и поэтому откровенно упившихся до «поросячьего визга» видеть мне приходилось крайне редко. Но и в подпитии они не пристают к посторонним на предмет того, кто и как на кого посмотрел. К женщинам, если она сама не пожелает, не «липнут». Кореянки быстро «отлуп» дадут. Их мужички только буркнут в ответ, так что бы соблюсти главенство. Сколько раз мы с друзьями ходили в кафе, и к нашим спутницам никогда не подходили корейцы. Хотя было видно, что мы просто друзья, а равнодушно мимо россиянок проходить им не легко. Следует оговориться, что я говорю то, что видел и знаю лично. О том, что происходит в ночных клубах и соответствующих, заведениях не буду. Не был, не знаю, не скажу. Если кто и «прицепится», то только такой же «турист» из бывшего Союза, которому трудно объяснить, что его присутствие нежелательно. Поэтому наши женщины порой стараются иметь друга (без всяких, откровенно говоря, постельных обязательств), что бы в случае чего сказать, что у неё есть мужчина и другого не желает. Корейцев это останавливает, а вот с нашими людьми сложнее. Здесь все, кто говорит на русском языке, для хангуков, русские. Наверно трудно, по мнению одного друга из одной солнечной республики бывшей страны Советов, спустившись с гор и заимев вдруг тысячу долларов не думать, что весь мир у твоих ног! А тут, какая то Валя не желает принять звёзды с небосклона, которые он собирается ей достать! Кто же она после этого?
Что бы увидеть подобное отношения к женщинам не надо за тридевять земель лететь. Достаточно побывать на рынках Москвы.
Апрель. 2006г. Рассказ знакомого занимающегося бизнесом на одном из рынков Москвы:
- Ты посмотри! На рынках русских торговцев нет почти. Сейчас уже нет того беспредела, что был 4-6 лет назад. Идёт, скажем, женщина по рынку и её кто ни будь лап, за заднее место! Она не одна, её муж следом метрах в пяти и видит это? Всё! Драка. Если идёт одна, пошлёт подальше - обзовут, как хотят! По их мнению, все русские женщины проститутки. Я не националист! У меня компаньон армянин и мы прекрасно ладим. Но есть рынки в Москве, где ты, москвич, место ни за какие деньги не возьмёшь! Русских не увидишь вообще!
- А у них, скажем в Азербайджане, Узбекистане или в Грузии на рынках русские торгуют? – спрашиваю.
- Да ты что? Кто тебя пустит там? У нас в переходах (метро) посмотри, кто хозяева в основном? Милиции смысла нет жаловаться. Боятся только скинхедов! Сейчас безопасней стало. Но пройти одной, что бы ни кто не цеплялся по рынку проблемно. Если твою мать, сестру или девушку будут оскорблять, что ты сделаешь? –
- Ну, не детям же мстить? -
- То, что девочку – таджичку порезали в подъезде, студента из Индии в Питере, армянского юношу в метро, я думаю, это совершили отморозки! Кто сказал, что это скинхеды? Я думаю, скинхеды не против иностранцев вообще как таковых! А может это для того, что бы на русских всё валить! За деньги всегда можно найти придурков среди любой национальности! Националисты против того, что везде в торговле и всё больше в управлении не россиян! Пойми, когда с тобой хамски обращаются в твоём доме, ты гостей выгонишь наверно. Да? Даже кто в милиции работает, говорят, что преступлений больше совершают с Кавказа. Амнистировали чеченских боевиков тех, кто сложил оружие, и теперь, ты думаешь, они работают на заводах и выращивают виноград у себя? -
- Я не думаю, что в молодёжных организациях призывают к насилию против иностранцев -
- Когда нет прохода от их ненависти к нам, ты можешь равнодушно на это смотреть? Тогда и ты станешь националистом! А кто призывает убивать невинных? Тем более детей! Этого нет! Но кому - то надо именно это. Мол, это русские такие. Ты в Корее как вёл себя? -
- Нормально. Иностранцев много работает. И ни разу меня не оскорбляли –
- Нет, вопрос иначе! Ты кореянку обзываешь, если она не хочет с тобой говорить? -
- Ты что? Корейцы сами этого не позволяют себе. И вообще как это можно -               
- Вот! Всё правильно. Уважай других, и тебя будут уважать. Только в жизни наоборот. Кто - то способствует развитию проституции, что бы наши спивались. Ты рекламу сигарет там видел? -
- Нет вроде. Телевидение даже в новостях жертвы аварий, если кровь - не покажет, затушует, что бы не видно было. Капитализм оказался совсем не таким, как нам рисовали раньше. Рекламу сигарет здесь в Москве в метро видел. Красивая реклама табака! На улицах тоже. И вообще, так много у нас курят молодых! Не хочется всё время сравнивать, но в Корее этого нет. Наши женщины, правда, говорят, что есть кореянки курящие, но так, что бы их, не видели. О женщине, которая курит, не говоря уже о, молодой, плохо отзовутся. У меня был горький опыт работы на пилораме, так вот хозяин не взял на постоянную работу молодую женщину из Владивостока, потому что курила. Хотя работала хорошо. Он сказал, что если она курит, то наверно и суджик, это водка не очень крепкая, пьёт!  И не взял, хотя люди нужны были. Я, честно говоря, что ни будь купить подхожу на улице, и если продавец курит, то не стану покупать –
- Да? Надо обратить внимание – Николай (имя знакомого) – я как - то не думал об этом.
У нас с ним особо не различались мнения по национализму, и о проявлении фашизма рассуждали одинаково. Убийцы и грабители должны строить, что ни - будь далеко и пусть даже не очень необходимое. Долго строить. До конца своей жизни. Почему этого не происходит?  А это всем интересно знать. Только, кто же вам скажет!
 
                Татьяна – «Дальрыба».
В одно из воскресных дней середины июля, во время урока корейского языка, в церкви Кымпа Кёвэ г.Янгок в зал зашли две россиянки. Все поприветствовали их и мы познакомились. Син Хе Рёнг, попросила подождать пришедших конца урока. Ирина оказалась из Ташкента, лет тридцати и Таня из Владивостока, лет сорок с хвостиком. Обычные вопросы при знакомстве: кто и откуда, когда приехали в Корею и где работаешь. Вот весь набор, да ещё может номер хендепона (мобильника), если предполагается в дальнейшем общение. Их привела сюда нужда найти защиту и совет, в чём необходимость была больше у Татьяны. (Конечно, все подробности, я узнал значительно позже) Жили они вместе, но работали на разных предприятиях. Татьяна по приезду в Корею в апреле, попала работать в кафе поваром, кем и была по профессии. За первый месяц зарплату дали, но в мае хозяин разорился, и все остались без работы. Второе место работы так же, всего на месяц. Первые пол года, когда ещё языка не знаешь в необходимом объёме, легко запаниковать.  Вариантов с новой работой у Татьяны не было. И главное она просрочила выезд домой. Въехав в Корею по бизнес визе, она через неделю сама поехала в г. Инчхон, в отдел виз и разрешений и, заплатив сто долларов, продлила визу до трёх месяцев. Рассчитывая уехать, не нарушая срок пребывания, и тогда проще вновь въехать уже регулярно, по трёх месячной визе. Этим многие пользуются с Дальнего Востока. Нужна оговорка: билет на паром в оба конца и все накладные расходы с лихвой окупаются за один месяц работы. Не уехав в срок, Татьяна надеялась на постоянное место работы. Однако человек только предполагает, а располагает Всевышний. Дни шли, а работы не предвиделось. Одна знакомая узбечка предложила ей как временный выход из этой ситуации следующий:
- Есть кореец, Ким, он может помочь с работой – сказала она – но с ним придётся, сама понимаешь, спать. Будет помогать с жильём, питанием… –
Что делать? Согласиться? А что он за человек хоть знать бы! Без сна ещё одна ночь…
От автора: о чём думаете? Давайте договоримся не судить других, и Бог даст, не будем судимы сами. Пришлось согласиться. Ким привёз на конжан, где её взяли на работу, помог с контейнером для жилья. Плиту газовую установил и обеспечил баллон с топливом. Всё хорошо, но….
- Что делать? Он приезжает, и я получается, всё время обязана. Не открыла один раз, так               
 он разбил окно, дверь пытался выбить… - Татьяна чистосердечно всё рассказала жене проповедника.
- Вы понимали, что совершаете большой грех, согласившись? -  Син Хэ Рёнг  качала головой – Он, этот мужчина, плохой человек! У вас есть его телефон? Дайте. Моксаним (пастор) позвонит ему и, если он будет продолжать себя так вести, сообщите мне, или моему мужу -
Переписав номера телефонов, решили, что Татьяна приедет в следующее воскресение.
- Кто знает, где есть работа? – спросила она у нас, присутствующих.
- В августе праздники, дней пять не рабочие. Вся страна отдыхает, и на работу ни кто брать не будет – сказали те, кто находился не первый год в Корее.
Таня понимала, что разорвав отношения, Ким не оставит её в покое. Он считал себя благодетелем, устроив её на работу на металлургическое предприятие. Человек, порой заботливый, но во всём проявлялось его пренебрежение к чувствам женщины и особенно почти право собственности на неё. Приезжая, бывал под хмельком, объяснив это в ответ на протесты Татьяны, что в этом случае он сексуально сильнее. Однажды он приехал не один и в рабочее время пришёл в цех вместе с другом к ней. Пусть и плохо зная язык, она поняла, что Ким хвастается наличием любовницы. Чувство унижения, беспомощности, обиды душило! Когда они ушли, слёзы ручьём побежали по щекам. 
Она не всё рассказала в церкви. В тот вечер, когда он выламывал окно, его остановили    вьетнамцы, с которыми она работала. Мало того, они слегка и «надавали» ему. Приехала полиция, проверили документы. Татьяна с Ирой думали, что их сдадут эмиграционной службе, но как ни странно, всё обошлось. Но волнений было более чем достаточно.  Ким молча уехал на своём джипе. Полицейские, составив протокол, тоже укатили.
Вьетнамцы, молодые крепкие ребята выручали не один раз, причём приходили во время и без просьб. Один даже называл Татьяну «омони Таня», то есть мама Таня.  Принесли подругам в подарок цветной телевизор, не новый, но вполне приличный.
- Мы вместе с вами, с русскими победили Америку! – сказал один из них, деля победу своего народа с далёкой Россией, не помня название прежнего государства.
Однажды Ким заявил, что Татьяна заразила его и, достав таблетки, объяснил, что их надо пить при встречах.
- Этого не может быть! – размышляла она, заподозрив неладное – или он ещё где – то бывает. Надо проверить, что это за лекарство –
Взяв упаковку с собой на работу, спросила у кореянки, работавшей в одном цехе, назначение таблеток. Всё объяснилось просто….
- Это что такое?… Зачем? – напала она на него, когда тот приехал в другой раз. Надо знать, что в выражениях не стеснялась, объясняя это так, что «с мужиками, когда они не понимают нормальных слов, иначе нельзя разговаривать!» и это - мой «мягкий» пересказ слов и выражений. Таблетки оказались лёгким возбуждающим средством.
- Узбекистан азума всегда рада меня видеть была, а ты не хочешь – пытался он оправдаться, а может упрекая её. Татьяна категорически заявила, что не будет с ним ничего общего иметь, и пусть едет к своей жене!
- Ты не хочешь!? Пусть Ира со мной будет сексом заниматься! – заявил тогда он. Пригрозил, что в противном случае заберёт контейнер, а её выгонят с работы. События развивались стремительно. После очередной попытки Кима овладеть несговорчивой Татьяной и в буквальном смысле рукопашной схватки, в которой благодаря опять вьетнамцам, не оставившим двух женщин в беде стало ясно, что близка развязка. Ира ушла жить на «свой» конжан, где ей отгородили комнату рядом с самушилем.
Отдавая зарплату за июль месяц, хозяин предприятия сказал Татьяне, чтобы она искала себе работу. Как работником он ею доволен, но её «друг» очень буйный, а он не хочет скандалов. И попросил, что бы она, не обижалась, поняла его.
Закрывшись в контейнере и придвинув к двери шкаф, она рыдала, вспоминая свою жизнь. Желая понять, почему, за что такая судьба? Нет ей покоя и здесь! На родине, в украинском городе … детство и юность. Красивая и ладная украинка привлекала мужчин, которые, куда бы она ни устроилась на работу, начинали ухаживания, не смотря ни на какие её протесты! Вышла замуж, но счастье не долго было с ней. На пятом году замужества погиб муж. Стало труднее жить. Перестройка заставила оставить детей с родителями, а самой ехать в Москву искать лучшей жизни. Торговала на рынках, накопила несколько тысяч долларов.  И надо же, позвала жить вместе, знакомую по работе, что бы меньше платить за квартиру! Через месяц придя с работы не нашла своих денег. Знакомая как в воду канула, конечно. Пробовала наладить личную жизнь, но вскоре поняла, и это невозможно. В девяностых годах уехала во Владивосток. «Ходила в моря», несколько поправила своё материальное положение. Была даже однажды списана с корабля за драку! Не было иного способа отстоять своё право не отвечать на «ухаживания» одного из старпомов. Благодаря её заработкам, родители начали строить новый дом. Работала не жалея себя. Торопилась. Была причина, которая могла перечеркнуть всю жизнь. Все родственники по женской линии не переходили пятидесятипятилетний рубеж. Как злой рок белокровие! Смерть матери только подтвердила это.
Ушла в рейс с непонятной тревогой в душе. Знала, что мать больна и думала, вернувшись непременно съездить домой. Позвонила, и тот разговор был последний в её жизни с матерью. Находившаяся при смерти, волею случая та пришла в сознание и когда Татьяна осознала, что там происходит, несколько минут слушала шепот матери, боясь собственным рыданием оборвать незримую нить связи, успеть попросить прощение за свои слова, сказанные в лицо матери много лет назад. Господи! Всё бы отдала, что бы вернуться в тот 1995 год и на её упрёк промолчать! Не говорить тех слов матери! Сама успела сказать слова прощения, а ответа не услышала. Только слова отца: - Доченька, мама не дышит, прости…-
Больше она не могла говорить. Так и остались тяжким грузом в душе не услышанные слова прощения матери. Больше дома не была. Высылала регулярно деньги, звонила, и всё хотела вернуться и ни куда больше не уезжать! Её ждал почти достроенный дом и ещё одно сугубо личное. Это Пётр. Тот, кто с детства любил её и кого она когда - то отвергла. Почему? А просто, как всегда бывает в жизни. Он много лет вдовец, уже три года спрашивает у её дочери, когда вернётся мать! В Корею плыла паромом на три месяца. Осталась и теперь морской паспорт с нарушением! И зачем только послушала чужого человека, а не своё сердце?
- Татьяна батьковна! Чем занимаемся? – спрашиваю, позвонив ей в начале августа.
- Не знаю что делать! Одна в контейнере. Через неделю надо уходить с работы -
- Если временем располагаешь, приезжай. Познакомишься с нашей компанией -    предлагаю - ты никого не знаешь, но не переживай, приставать, звать в чикен и в мотель спать ни кто не будет. Сегодня прощаемся с Аманом. Он во вторник домой вылетает –
- Как - то неудобно получается. Никого не знаю  – не решалась она.
- Таня! Познакомишься с новыми людьми, и может, с работой помогут – как последний решающий аргумент говорю.
- Хорошо…- соглашается она, и договариваемся, что встречу её в Янгоке на остановке.
У Амана много друзей и знакомых. Он относился к той категории людей, которые всегда объединяют вокруг себя других. Казах по национальности, у него редкий дар быть своим среди всех национальностей. Для узбеков он узбек, для русских  он русский. Конечно и сегодня, он играл на гитаре и пел. Собрались «туристы» пяти или шести национальностей бывшей империи. Аман казах, Камал, Муххедин - узбеки, Гуля - узбечка, Акыл - киргиз. Был и Дэво, индиец, который жил по соседству в снимаемой у старика корейца комнате. Наверно Игорь, я да Наташа были русские. Хотя мы не задумывались, кто есть кто. Это было совсем не важным. Нас всех корейцы называли русскими.
К Татьяне все отнеслись доброжелательно, пообещали помочь с работой, спросить у своих хозяев о надобности работниц. Камал сразу сказал, что на арбайте работа гарантирована, но Татьяна отказалась. Ходили разговоры, что туда в первую очередь может заехать эмиграционная служба и там больше риска быть арестованным. Конечно, обсуждали ожидаемую легализацию и сетовали по поводу того, что не всем она «светит». Решили, что поедем завтра в Инчхон в церковь Кесан и там последние новости уж точно узнаем.
Расходились поздно. Татьяну пригласила ночевать к себе Наташа. Мы с Игорем их провожали до конжана.
В автобусе больше половины пассажиров из африканской республики Гана. Они всегда возят с собою кассеты со своими музыкальными сборниками. И поставив на магнитолу, неутомимо весь путь подпевают, прихлопывают! Было бы место, они бы танцевали! Неутомимые просто! Иногда вместе с ними была и их соотечественница. С красивыми чертами лица, что если бы не множество косичек и не чёрный цвет кожи, ни за что не признаешь в ней африканку. Нас русских всего пять - шесть человек и мы вынуждены были соучаствовать в их импровизированных дискотеках. Нормальные молодые ребята, всегда приветливые. Соскучиться с ними невозможно!
В этот день у Татьяны было событие как в пословице, в которой гора с горою не сходится, а человек с человеком всегда сойдётся. Поднимаясь на наш этаж, в зал русскоязычной службы она услышала:
- Таня! Мар…ая! Это ты? -
Она оборачивается, и мы слышим её возглас удивления: 
- Володя! Ты? – Татьяна встретила своего коллегу, вместе плавали, нет! Прошу прощения! Вместе ходили на одном рыболовецком корабле. Вот как верно! Всю службу они сидели вместе, шептались и им даже замечания делали, как нарушителям. Это был тот самый рейс, когда её списали с корабля за драку! Ей пришлось драться с одним из старпомов, домогательства, которого перешли ту черту, дальше которой она за себя не ручается. Она избила его, не ожидавшего такого отчаянного сопротивления от приветливой, красивой и ладной женщины. Ей пришлось покинуть корабль, а это работа, это деньги, в конце концов, но и то, что отличает человека от скотины, как она сказала.
 - Раз ему сказала не подходи! Два сказала! Не понимает! Ну, а когда руки в ход пустил, то уж тогда мне ничего не оставалось, как или сдаться, или победить! Запомнит на долго! -               
Через несколько дней появилась надежда на работу для неё. У Игоря на «Кукурузе» решила уходить в другое место Майя, узбечка. Её звали работать к себе подруги. Конечно это лучше, чем одной среди четверых мужчин. Хотя на «кукурузе» её не обижали и почти все были земляки.
На освободившееся место нужна была женщина. Только надо было подождать.
И Чонг Чинг Си, на мой вопрос о работе для женщины, пообещал найти место на «Пластике», но предупредил, конжан возле Янгока, и там нет жилья. Жить он предложил  в свободной половине контейнера, но за это она будет платить. Вода, свет, газ он сказал, стоят недёшево.
Звоню Татьяне и рассказываю, как обстоят дела. Выбирать особо не из чего, и на следующий день она переехала на «Каль Ла Рэн Ды». Помог в этом совсем неожиданно, Сонг Юн Бок (; ; ;) приехавший на своём джипе «Галлопер» на конжан. С ним мы и поехали за её имуществом. Еле разместили в довольно просторном авто многочисленные её запасы. Даже альпинистский молоток под подушкой лежал!
Утром следующего дня отвёз Чонг Чинг Син Татьяну на работу. Вечером она вернулась сама на велосипеде, который ей дали там. Конжаном и работой она осталась довольна, только зарплаты хотелось бы на сотню – две побольше. План смены выполнила уже через пару дней! Из иностранцев работает только она и вьетнамец, чему она была рада.
- Нас всего три человека – Рассказывала после первого дня работы – Хозяин, я и вьетнамец, который там уже два года работает. У него свой контейнер. Саджан спокойный, не кричит. Я же на этих станках ещё не работала. Они мне сегодня вдвоём показывали, как включать станок, как засыпать пластик в бункер станка. А ты знаешь, по - моему, ты делаешь пластик для них тоже. На мешках этикетки наклеены с вашим «Кхаль ла рэн ды».
Она уезжала утром к восьми часам и возвращалась к девяти вечера. Независимо от погоды, километров шесть туда и столько же обратно.   
Шли дни. В сентябре звонит Алексей и говорит, что он подал в суд исковое заявление на Чонг Чинг Сина по поводу невыплаченной зарплаты за март, и декабрьского аута.
- У тебя Виктор есть выбор. Первое: сказать, что ты не знаешь, и не видел, отдавал ли он мне деньги и вылететь с работы. Твой саджан утверждает, что он заплатил мне полностью, и ты приглашён свидетелем с его стороны. – Сказал мне земляк.
- Мне не говорили о суде ничего. – Отвечаю – А что за выбор?
- Ещё много времени, скажут! И второе: подтвердить, как он хочет и тогда ты хороший для него работник.
Я молчу, не зная, что сказать в ответ.
- Виктор, понимаю всё и обижаться не буду. Просто ты знай, что суд в конце октября, и я не прошу ни о чём. Сам решай. Я просто предупредил тебя, что бы ты знал о суде.
Он спросил: – Зарплату вовремя платит?
- Нет. За июль обещает на днях отдать. Ты понимаешь, мой паспорт у него. Документы на визу передали. Я уйти без паспорта не могу!
- Нам платят день в день и без аута! Мы тоже на «линолеуме» отдали паспорта. Нас здесь девять человек. Думай, как тебе будет лучше. Ну, ладно, приходи в гости. От хохлов, Ивана и Андрея привет! Им привет от тебя передаю!
Вот так. Наверно для меня Корея подходит к концу. Я решил схитрить и попросил свой паспорт на следующий день у саджана, якобы для отправки посылки домой, Чон Чин Син ответил, что паспорт мой в эмиграционной службе. Это уже хуже. Можно уйти с конжана и без документов. Вон, Анатолий из Хабаровска на «кукурузе», пять лет здесь, из них второй год по справке на выезд, после потери паспорта. Но, если уйду без документов, тогда обещанной легализации, визы не видать вообще! А так хотелось бы ходить, не опасаясь «эмигрэшки».
Звоню и рассказываю всё Игорю. Он, подсчитав все «за» и «против», ответил, что я «влип». Советовать что - либо бесполезно. Надо решать самому. А что решать? Для себя решил сказать, как есть. Я не видел, что Алексею отдавали деньги. А если бы знал точно, что деньги были отданы, так бы и сказал, как знаю. Лгать не стал бы.
В середине сентября мне наконец-то отдали зарплату за июль. Давая конверт, Студент стал говорить, что в первых числах апреля мне давали деньги за март и второй конверт для Алексея, тоже мне передали. Я стал спорить, доказывая, что для него мне передавали только один раз в феврале. Он согласился с этим, попросил подписать, что тот получил те деньги. Если бы накануне не было разговора с Аз…ым, я бы подписал!  Теперь делаю вид, что не понимаю, чего от меня хотят. И не подписываю! Тот продолжает доказывать  что – то, но я как никогда упрям.
 
               

                Проблемы Татьяны.
Татьяна несколько дней возвращается поздно и жалуется, что когда едет с работы, её останавливает один бангласарам (бангладешец)  и просит поговорить с ним, уговаривает перейти на его (в смысле, где он сам работает) конжан работать. Есть свободный контейнер, он договорится с хозяином, и её возьмут. На её слова, что торопится домой, что у неё есть мужчина, не обращает внимания.               
- Представляешь, за руку держит и не отпускает!
- А ты пошли его подальше! – Советую.
- Как? Он же по-русски не понимает!
- Ким же понимал.
- Так с ним я дралась! А знаешь, какой он сильный!
- Давай завтра встречу тебя и если опять остановит, попробую объяснить. – Предлагаю.
- Давай. Одного нашего из Владивостока сама отшила. Надоедливый жутко! В столовой всё встречал и предлагал пойти вечером в чиккен, а потом в мотель отдохнуть. Говорю, что есть друг! Что другой не нужен. А он знаешь, что в ответ?
- Татьяна! Ты жалуешься, что мужа трудно найти. Смотри, от мужиков отбоя нет! 
- Ты послушай, что Роман, его имя, говорит! – Она смеётся – Что бы я, не говорила другу, где и с кем была! Ну, что вы мужики все за народ?! Пока вас не пошлёшь подальше, вы не отцепитесь! А вот ребята, таджики, нормальные мужики, на соседнем конжане. Картонные коробки делают. Я им хлеб испекла во время перерыва, они обедать приглашали. Хорошие ребята!
- А причём тут я? – Смеюсь – Я же не цепляюсь.
- Ну, это ты такой, да ещё Игорь.
На следующий день удачно раньше закончил работать, быстро умылся и на велосипеде еду за Татьяной. Она объяснила, как найти её предприятие, среди двух десятков похожих друг на друга, цехов. Главный ориентир, как она обрисовала - контейнер, рядом бочка и будка с собакой не оказались решающими. Собаки везде на заводах и мастерских и непременно пластмассовые будки – домики у каждой уважаемой собаки. И бочек хватает вокруг. Я думаю, примерно так объяснял Иван Сусанин дорогу полякам и Татьяна дальняя его родственница! Мне просто повезло что, зайдя уже во второй конжан, я увидел станки для штамповки пластмассовых изделий и главное мешки с пластмассой с наклейками «Кхаль ла рэн ды» и с моим аккуратным почерком! Значит, мы и для них выполняли заказы! Скорее всего, это когда килограмм по сто – двести, ярких цветов. Вскоре и Татьяну заметил. Она сидела возле станка перебирала готовые заготовки, срезая ножом выступы на изделии где отверстие для впрыскивания под давлением пластмассы в прессформу.
- Вот за день, сколько! Норму выполняю! – С гордостью говорит, увидев меня. – Я уже на двух станках умею работать!
Здесь делали детские товары, скакалки, конструкторы и всякую мелочёвку.
Было почти восемь часов. Ждать её пришлось не долго.
Увидел и вьетнамца, который укладывал коробки на паретту. Приветствуем друг друга. Ничего. Нормальный молодой мужчина. Ну, почему в кино все азиаты маленькие ростом?
Минут через пятнадцать мы выкатили на великах с Татьяной с конжана. Чем хорошо в Корее это то что, все дороги освещены и вдоль трасс есть велосипедные дорожки! По ним можно смело катить хоть на встречу потоку машин, хоть вслед. Что бы кто - то вылез и занял эту полосу маловероятно. Даже, если пробки на дороге обгонять по ним не будут. Убедился сам, ездил много и в тёмное время суток. Корейцы – водители дисциплинированные. Конечно, дорога не пансион девиц, но все терпимо относятся друг к другу и самое большое, пробурчат про себя в случае, если кто нарушит спокойствие. И перед их «гаи» все равны. Если проверяют на алкоголь на перекрёстке, то будь - те уверены, всех подряд и откупиться нарушителю не удастся. Неотвратимость наказания, равенство перед законом и отсутствие мзды – в результате отсутствие заведомых нарушений и уважение участников движения. Хотя, что будет, если вегук за рулём, остановлен и окажется без прав? Скорее всего, будет отпущен. Главное наличие документов на собственность, техпаспорт. И не нарушать правила! Бывает, хозяин предприятия разрешает брать машину и по надобности ездить, предупредив чтобы далеко не уезжать (в другой административный район) и в случае нарушений,  штрафы оплачивать самому.
Российские права не признаются. Но, можно пересдать и получить корейские. Экзамены на корейском или английском языках. На выбор.
Осенью 2005 года показывали по ТВ комичный случай, произошедший с начинающим водителем. Получив права и на следующий день выехав «прокатиться», бедолага забыл, где педаль тормоза, нажал на газ и въехал в придорожный магазин на перекрёстке. Вышел из машины взял пачку сигарет, заплатил в кассе за неё, сел в машину и спокойно выехал обратно. Разумеется, возместив разбитую витрину, и может за страхи, что натерпелись работники прилавка от такого покупателя.
Ладно. Это по телеку, а пока я крутил педали, пропустив чуть Татьяну вперёд метров на пятьдесят. Для гарантии, а то, если увидит её не одну,  «Ромео» не станет останавливать.
Смотрю, впереди на обочине маячит одинокая фигура человека. Точно! Это он. Ухватившись за руль велосипеда, он останавливает Татьяну. Торможу рядом, вижу, он не ожидал «сопровождения».
- Хэллоу! – Говорю и снимаю его руку с руля.
– Таня, это он? – Спрашиваю её.
- Да. Вот, сам видишь, опять ждёт.
…Когда мы катили спустя некоторое время  вдоль трассы, она упрекала меня в том, что грубо с ним разговаривал.             
- Я не ругался! Наоборот, вежливо ему объяснил, что бы больше не останавливал тебя. А как ещё? – Действительно, может не очень вежливые словосочетания, но ругательств я не знал. Объяснил, как мог, больше этого не надо делать! Может грубовато, но это уж как получилось. Бросив свой велосипед на обочину, я отвёл его в сторону и взяв за рукав не мешкая, как мог объяснял ему что бы он не останавливал никогда Татьяну! Слово «ханбондо», то есть «ни когда» я уже знал! Мы, иностранцы, прекрасно понимаем друг - друга разговаривая на корейском языке!
- Таня, а мужик, думаю, нормальный! И ты ему нравишься.
- Пошли все в баню! Не до этого. Мне сегодня сказали, что может работы не будет с ноября, меня вот что волнует. Что за жизнь?! Только всё наладится с работой, месяц-два и опять  всё по новой!
Новость не из приятных. А у меня суд скоро, что тоже радости не прибавляло в жизни.
- Хочешь, позвоню Людмиле, и она погадает тебе, что будет дальше? – Неожиданно предлагаю ей.
- А что, она умеет гадать? – Заинтересовалась она.
- Ещё как! На простых картах умеет хорошо, и я лет шесть назад подарил ей карты Таро, Она с первого раза подруге погадала так, что та чуть не развелась с мужем!
- Нет уж, так гадать мне не надо! – Татьяна отмахнулась – Я не верю в гадания. Мне нагадали, что два раза замуж выйду ещё в юности и вот вдова, сколько лет, и всё никого не встречу.
- Может, время не подошло? Ты же на себя со стороны глянь! К тебе с комплиментами, а ты норовишь матом мужчину огорошить.
- Если мужик женат, какого хрена он ко мне набивается? – Она сердито быстрее закрутила педали. – Сюда приехали за деньгами! А если не женат, то он и дома никому не нужен! Мне этого … не надо! Я делить своего, ни с кем не собираюсь!
 Вот так категорично заявляет она. Пока шли пешком часть пути на подъём, рассказал ей ту, злополучную, историю с гаданием коллеге по работе:
- Я хотел подарить карты Таро ей на Новый год, вернувшись из Москвы, где в Лужниках их и купил. Но отдал  ещё дней за десять до первого. Давно мечтала их иметь. Она тут же звонит Лене, своей подруге и хвастается. Живём рядом, через подъезд и та тут же, приходит к нам. У неё  муж – автодорожник – военный строитель вахтовым методом работал в Туле и дома бывал раз в месяц, дня по три. Нагадала, что у него вторая семья есть, ребёнок один, тяжело больной, но не его. Короче, много чего наговорила. И главное то, что он должен вот – вот приехать. Хотя тот несколько дней как уехал. Подруга уходит домой  поздно вечером, не зная, верить или нет. Но самое интересное впереди! Ночью звонит и плачет! Оказывается, муж неожиданно вернулся, а Лена женщина серьёзная, раскрутила мужа за полчаса на признание! Заявила, что всё про него знает, и перечислила то, что сказали карты. Муж подумал, что его кто – то из сослуживцев «сдал», а в нашем доме его коллег – дорожников человек пять. Взял  и сознался! Хочешь, верь, хочешь, нет.
- Ладно, пусть погадает. – Соглашается Татьяна – А, ты не хочешь знать, что самого ждёт? Тебе она гадает?      
- На меня она не будет гадать, мы так договорились. Завтра позвоню и попрошу для тебя. Но гадает, когда настроение будет.
Это действительно так и было. Гадала редко. На мою просьбу Люда вначале не соглашалась гадать заочно, даже стала меня упрекать в том, что навязываю ей чужие проблемы. Но потом согласилась и через неделю по телефону передала результат, пообещав, что в письме вышлет подробное описание. Я Татьяне передаю «предсказание», что бегло успел записать на листе бумаги:
- Во всех бедах своих Татьяна виновата сама. Ей судьба много раз подсказывала, как надо поступить, но она не прислушивается, наоборот поступает, изменяя своему призванию. Сейчас у неё возможность изменить всё, если поступит благоразумно. Совсем скоро будет удача и исполнение желаний. Не использует это? Предстоит испытание одиночеством, три месяца будут ей даны для размышлений и переоценки всей жизни. Всё изменится. Будут потери, проблемы со здоровьем, ограничение свободы. Татьяна сама провоцирует судьбу, за это будет наказана и придёт время, за неё будут решать.   
Она прочла и сказала: - Не хочется плохо говорить о твоей жене, как о гадалке, но где сказано здесь, что меня ждёт? А?
- Таня! Удача, ограничение свободы три месяца, болезнь, наказание в виде того, что за тебя решат твою судьбу. Мало? Она не Нострадамус, что бы сказать по датам, когда именно произойдёт конкретное событие. Кстати, его предсказания вообще к любой стране и эпохе притянуть можно. Карты Таро говорят, что будет, если человек поступит так, а не иначе. Тебе говорят о твоём выборе и, что ты сама должна его сделать! Люда ещё, спрашивает, была ли она, то есть ты, подвергнута насилию в прошлом. Много лет назад. Физическому или моральному. Сказал, что не знаю, да и сейчас это уже не имеет значения, думаю.
Она осталась недовольна, своим неопределённым будущим.
- Подруге звонила во Владик, та говорит, что после Нового года можно на корабль вернуться. Повара нужны. Арест сняли, и долги по зарплате отдают. Может домой уехать, пока коридор не закрыли? – То ли спрашивая у меня, то ли просто думая вслух, проговорила она.
- Смотри сама. – Говорю – Ты сама решаешь свою судьбу.

                СУД 
Уже два дня Татьяна не работала, сократили производство и её первой уволили. Пообещали, в ноябре позовут сами. Мы стали звонить друзьям, спрашивали, у кого есть работа, но все отвечали, что сейчас легализация и новых людей ни кто не брал. Непонятно, что будет. Мой хозяин пообещал ещё раз найти ей работу. О ней ему отозвались как о, старательной хорошо работающей и быстро обучаемой работнице. Он сам это мне сказал после нескольких дней её работы.
- Таня, иль чараё! (хорошо работает) – И показал на пальцах, сложив большой и указательный в букву «о», остальные вверх. Этот жест уже знаком и означает «о, кей!». У нас большой палец вверх, сжав остальные в кулак, означает «во!», но здесь этот жест означает вопрос  «где хозяин» или кто - либо главный. По крайней мере, так делали заходившие в цех корейцы, говоря лишь одно слово «одие?», то есть «где». Я первое время на это отвечал «кенчанаё!», то есть «всё нормально». Вообще надо аккуратнее с жестами. Когда – то не зная  как сказать «подумаю», говорю «нанын», то есть «я» и покрутил пальцем у виска. Смотрю, хангук стоит в недоумении. Я тогда покрутил пальцем у его головы. Смотрю, он обиделся. Теперь – то я знаю, что этот жест означает «не всё в порядке с головой».
24 октября утором мне саджан говорит, что после обеда поедем в Кимпоши. Я понял так, что везти документы в Отдел Занятости для регистрации. Свернув пораньше работу, вымылся, и мы выехали с ним вдвоём. Я был рад этому, так как все друзья и знакомые, документы давно сдали, и были те, кто уже получил вожделенные пластиковые «Вэгукин Тынгрокчын» (Сертификат о регистрации).
Однако смотрю по указателям и вижу, что мы едем в сторону Инчхона, проехав поворот на Кимпхо. А когда повернули в сторону Бучхона, понял - мы едем на суд, так как из разговоров со знакомыми в церкви знал, где тот находится. Услышав, как я читаю дорожные указатели, Чонг Чинг Син удивился, и сам завёл речь об Алексее. О том, что тот сломал дробилку. Значит, я не ошибся о цели поездки. Я как смог объяснял ему, что Алексей первый раз работал на ней, что китаец и Сэм торопили его. Он мои доводы не хотел понять. Одним словом, мой друг плохой человек, раз в суд документы подал.
- Зарплату не отдают только хорошие люди… - Подумал я.
Честно говоря, я заволновался и мысленно решил, что сегодня кончится для меня Корея. Ну и ладно! Выбирать не из чего.
Перед входом в здание стоял Алексей с молодым корейцем. Саджан прошёл в здание, сказав мне подождать здесь. Он не ответил на приветствие Алексея.
- Привет! – Алексей мне.
- Привет! - Пожимаю руку земляку.
- Познакомься, может пригодиться - Сказал Аз…ов – Это, Дима, переводчик. Кореец из Казахстана. Здесь три года, учится в Сеуле.
Мы познакомились.
- А, что ты по телефону не отвечаешь? – Спросил Алексей.
- Лёшь, я свой хендепон отдал знакомой. Поменялись. Её один кореец достаёт, а она не хочет с ним разговаривать. Мой номер он не знает, а я ему говорю, что она далеко уехала. – Объясняю ему причину – Ты как? Что нового? С визой всё в порядке?
- Ты же не знаешь! Я домой лечу! Билеты уже купил на десятое ноября. Помнишь, сон ты рассказывал? Всё точно, но наоборот. Ты в Корее остаёшься, а не я. На «линолеуме» две недели уже как не работаю.
- А где же ты теперь? -  Удивляюсь. Вот те раз! Я и не знал!
- Пока на арбайте в Кимпхо. Понимаешь, что получилось….
До заседания, было, минут тридцать, и он рассказал всё, что произошло с ним за это время. 
 …Собрав всех вэгуков, хозяин «линолеума» повёз их в Кимпоши для оформления документов на визу. По закону саджан и все иностранцы, подлежащие регистрации, должны являться лично. Документы подготовлены на двух языках, корейском и английском. Алексей, пока ждали своей очереди, полистал их и перевёл с английского условия контракта. Рабочий день восемь часов, суббота до пяти, тринадцатая зарплата через год. Алексей решил пошутить, показав эти пункты договора хозяину, сказав при этом, что можно не работать лишние часы. А они работают. И добавил, что это нехорошо!
- Он молча взял мои бумаги и порвал! Вернувшись на конжан, заплатил за все дни, что отработал и сказал, что бы завтра утром я ушёл. Вот так я пошутил! Просто ведь, сказал! Там и зарплата меньше указана. На следующий день я был в Кимпхо. Снял квартиру, должна Наташа прилететь была. – Он закурил. – Она прилетела два дня назад, но её опять не пропустили! Понимаешь, все документы в порядке! И с собой две тысячи! И банковская карта «виза»! Короче, я вчера взял билет себе, так что мы летим в один день, только разными рейсам.
- Алексей, я не знал этого. Ты говоришь, до меня не дозвонишься? Это я до тебя не могу! Ты всегда не доступен! Договора нет на обслуживание, отвечает телефон.
- Я вообще сейчас не оплачиваю. Кому звонить?
Вернулся Дима, уходивший по делам, и позвал нас заходить:
- Пора. Спокойнее, не волнуйтесь. Мы выиграем. Отвечайте только на вопросы. Ничего лишнего от себя не говорить!
Просторное помещение, с двух сторон столы с компьютерами, разделённые лёгкими перегородками на рабочие места. Как - то не очень похожее на зал суда. Скорее всего на офисное помещение. Наш (мой и бывший Алексея) хозяин сидел рядом с женщиной, которая была его адвокатом, предположил я.
С противоположенной стороны стола сидел судья и помощник, заносивший все вопросы и ответы в компьютер. Собрали у присутствующих документы, и Чонг Чинг Си дал мой паспорт. Он оказывается у него, а не в овире!
Названы имена всех и все подтвердили. Судья быстро зачитав суть дела, стал задавать вопросы.    
Дмитрий довольно бегло переводил. Хозяин должен Аз...ву 900 долларов, но считает, что за вычетом ремонта дробилки 300, остаётся шестьсот. Вот, эти деньги он якобы отдавал в апреле ему и у него есть расписка в получении! У меня спросили, видел ли я, как и когда были отданы деньги.
- Морымнида! – Решил я блеснуть знанием корейского языка, что могло означать «не знаю».
- Вы хотите сказать, что не знаете? – Переспрашивает Дима, и я понимаю, что сейчас лучше говорить на русском. Дёрнул же меня, чёрт, с этим «морымнида»!
- Да. Я этого не знаю, не видел передавались деньги или нет. – Говорю уже на русском.
- А эта расписка в получении денег Аз…ым? Его подпись? – Следующий вопрос.
Мне подали лист бумаги, на котором написан текст по-корейски, и ниже размашистая роспись, которую и прочесть трудно. Если это подпись, то только не Алексея! У Алексея как всплеск синусоиды и короткая, а эта длинная и явно не его. При всём желании, короткую фамилию невозможно растянуть на пять сантиметров!
- Нет, у Аз…ва короткая подпись и эта непонятная вообще!
Больше вопросов не было. Алексей соглашается с удержанием денег за дробилку. Переводчик стал напоминать ему об ауте в декабре. Снова стали спорить, и тогда Аз…ов отказывается сам от выплаты аута.
- Не уступайте! – Дмитрий горячо говорит ему – Это ваши деньги! Мы выиграем!
- Не надо! Пусть… заберёт себе! – Нервно Алексей – Господь не фраер, он всё видит!
Дима послушно переводил, думаю, смягчая слова. 
Минут через двадцать всё кончилось. Судья спрашивает у Алексея:
- Вы хотите получить деньги наличными или перечислением на счёт в банк?
- Он не хочет приезжать за ними – Отвечает за него переводчик и подаёт ксерокопию реквизитов банка, которая была тут же вручена Чонг Чинг Си.
- Вы нарушаете закон, находясь в стране нелегально – Сказал судья Алексею, отдавая ему паспорт –  Вам необходимо покинуть страну добровольно иначе вас может арестовать эмиграционная служба и депортировать.
            – У меня билет на десятое ноября - Алексей хотел показать билет, но не понадобилось. Перед   выходом мне громко Дима говорит:
- Вам надо найти другую работу. Ваш хозяин большая  св…!
- Я знаю, но можно ещё хуже найти – Говорю – Пока буду на «Кхаль ла рэн ды». Остаётся месяц на регистрацию. Куда идти?
Мы ещё минуты три поговорили, выйдя из здания. Попрощались. Алексей и Дмитрий уехали. Я у входа остался ждать Чонг Чинг Си. 
Вот так суд! И длился всего минут тридцать! Хозяин проиграл. У нас бы дело до суда не дошло бы.
А выиграть нелегалу вообще невозможно. Документов ведь никаких! Интересно у нас есть нелегалы?
Возвращались по ночным улицам Инчхона. Я сидел на заднем сидении и молчал. О чём говорить? Алексей отсудил недополученные деньги. Может завтра мне скажут типа «давай друг уматывай с конжана»! А что? Очень может быть. Я отвечал не так как рассчитывал хозяин.
Проезжая мне очень понравилась сооружённая на кольце - перекрёстке скала с водопадами и подсвеченная всеми цветами радуги светом прожекторов! По периметру довольно красивые скульптуры птиц. Вот бы такое в Залегощи! Хотя в Залегощи, где деньги на это взять?! В Орле можно вполне бы! Классная достопримечательность. Н-да. Если бы, да ка бы. Следом за нами ехала на машине жена хозяина, которая была на суде и принимала участие в опросе.
Едем молча. Предполагал, что саджан будет упрекать меня за «не те, что надо» ответы, но он молчит. Мне кажется, он доволен исходом дела. Может тем, что аут остался у него?
- Кто женщина едет за нами? – Спрашиваю его.
- Жена! – Отвечает Чонг Чинг Си гордо.
- Арымдава ёдзя! – Блеснул я познаниями корейского, сказав предполагая «красивая женщина».
- Арымдава не правильно – Поправляет саджан – Арамдава дом, город. Женщина «ёпымнида»! -  Странно. В словаре слово «арымдава» означает «красивый, красивая». Надо запомнить разницу. Но он, вижу, доволен моим словам. Она действительно красивая женщина.
- Викторо! Знаешь, как ехать в Янгок? Сейчас будет остановка автобуса. Нужно будет сесть на номер 70. Понимаешь? – Спрашивает он меня.
- Да я знаю. Номер 70 – Отвечаю и добавляю – Еще номер 90 в Янгок.
Я понимаю, меня везти в Тэгот целый час времени. Да обратно час. Он живёт где- то здесь, в Инчхоне. Это рядом. Меня довезли до остановки автобуса, что бы доехать до Янгока, дали манон (10 тысяч) на такси, так как на последний автобус до Тэгота, я уже по времени не успевал. Попрощались. Он и его жена постояли ещё минут десять. Убедившись, что я сел в подошедший автобус, только тогда поехали, помахав мне ладошками.
На конжан приехал поздно ночью. Стараясь не шуметь, прошёл в свой контейнер. Долго не мог уснуть. Что принесёт утро завтра? Алексею хорошо. Он будет скоро дома. Может мне тоже уехать?
А как? Столько денег ещё не дополучено! И вернувшись, что делать? Сыну поступать и учиться ещё! Нет. Получается, что мне просто нельзя возвращаться пока.
Утром, я не увидел Татьяну в столовой. Мне корейцы говорят, что она вчера после обеда уехала с корейцем, который за ней приехал. Странно. Звоню ей.
- Виктор, я в Комдане! Сколько можно сидеть без работы? Можешь представить, Ким меня сам нашёл и вчера приехал за мной. Работать буду на пилораме. Он договорился! – Тут Татьяна слукавила, узнаю потом. Игорь мне рассказал спустя неделю, как она, узнав, что меня увезли на суд, позвонила Ире, та сообщила Киму(!), что Татьяне нужна работа. Объяснила как найти её. Тот приехал за ней и отвёз на пилораму близ города Комдан. Молодец кореец! Обижается, но не бросает в трудную минуту женщину. Может, надеется на взаимность?
- А что было делать? Тебя могли сдать эмигрешке. Приедут за тобой и что тогда? – Говорит оправдываясь, хотя это было лишним. – И без работы, сколько можно сидеть? Он сам меня нашёл, и я согласилась.
Ох, и Татьяна!
Но в чём её упрекать? Опасения были обоснованы. А то, что Чонг Чинг Си обещал устроить на работу, это ещё неизвестно, как могли пойти события после суда. Но почему Ким? А потому, что быстро найти работу мог только хангук! Хозяин пилорамы определил её на квартиру, в одном из бараков, где соседями оказались наши соотечественники, Сергей из Владивостока и Армен из Армении. Надо же! Один из отчаянных футболистов на острове в августе, когда наши обыграли китайцев! Я с ним рядом на общей фотографии оказался. Далее соседями была молодая семейная пара корейцев, с которыми она быстро подружилась. Имущество Татьяны я попросил перевезти работавшего со мной Ён Чёль(я), с которым у меня были почти дружеские отношения. Он полный тёзка брата И Хва Сон, которого тоже звали Ён Чёль. К Татьяне у нас все на конжане относились хорошо за приветливый характер. И когда её не стало, просили передать ей привет. Она удивительно быстро находила общий язык со всеми, в свои где – то за сорок была привлекательна. От чего и страдала всегда наверно. На фотке в сеульском аквапарке в пасти акулы она вообще выглядит как в рекламе!
Квартира, если так можно называть переоборудованный для жилья сарай, была не дёшева. Сто пятьдесят долларов, плюс свет и вода. А ещё топливо для обогрева в холодное время года. Зато свой угол, маленькая кухня и даже душ!
Только видимо не судьба было ей работать на пилораме. В ноябре правительство пригрозило штрафовать хозяев, которые берут на работу нелегалов. Татьяну и двух узбеков уволили с пилорамы. Оставшись без работы, иностранцы стали уезжать домой. Были организованы дополнительные рейсы парома морем и самолёты во все страны. Ходили слухи, что с нового года легализуют всех и наоборот, что оставшихся будут вылавливать и сажать чуть ли не в тюрьму на пару лет! Множество слухов  по этому поводу и все противоречивые. Татьяна решила остаться, надеясь, что работу найдёт. А тут Сергей уехал домой и Армен остался один. Работая на стройке в Сеуле, он приезжал к себе только на выходные, и предложил ей поселиться у него. Пообещал никаких поползновений к близким отношениям не совершать. К этому времени он получил регистрацию и спокойно работал. Кровать вторая есть, места хватает. Она согласилась, экономия большая. Самой не платить за жильё.
Её комнату заняли наши соотечественники из города Арсеньева. Они ещё не определились с выбором уезжать или нет. Так что жильё пришлось им кстати.
Эмиграционная служба активизировала свою работу так, что стало небезопасно передвигаться по стране без визы. Был реальный случай с нашей хабаровчанкой вышедшей в магазин вечером на окраине Комдана и арестованной! На просьбу зайти домой взять документы и деньги, что был рядом, отказали. Так в тапочках и куртке накинутой на халат увезли.
Могли проверить и жилой сектор, если уверены, что там находятся иностранцы. Армен уезжая, закрывал Татьяну на навесной замок, что бы со стороны было видно, в жилье нет никого. Началось её добровольное одиночное заточение. Только телефон оставался для общения.               
У её подруги Иры тоже произошли неприятности. На её конжане редко бывали выходные. Когда много работы, хозяин заказывал дополнительно работников с арбайта. «Арбайщикам» день оплачивался на двадцать долларов больше.  Ира и Раим, из Узбекистана, в воскресение не работали, предупредив саджана о необходимости отлучиться каждый по своим делам. Вернувшись, они узнали, что уволены с работы! Доводы о том, что отпрашивались и получили его согласие, не повлияли на решение. Ему пришлось в этот день потратиться на оплату труда другим. Так она оказалась на «кукурузе», где было свободное место Майи, которая не так давно ушла к подругам работать вместе.
Хозяин «кукурузы» всегда держал только вэгуков на работе. Терпимо относился к любителям выпить, извлекая из этого даже ощутимую пользу. Таким и был Анатолий, из Хабаровского края, который, получив зарплату, мог запить дней на десять. Трезвый нормальный мужик, понимающий, что катится в пропасть, но! Всё чаще «уходил в отпуск». Ему надо бы уехать домой, все это говорили. Но это, он должен сделать был сам. Заставить ни кто не мог и не имел право. После запоя работал за двоих! «Стрелять» кукурузу на десяти и более пушках это значит, у тебя не будет ни одной минуты лишней даже попить воды! Для примера земляки Насыр и Раим вдвоём едва справлялись с десятью. А, скорее всего, сами не рвались в передовики. Конь (так звали хозяина за его непоседливый характер, а настоящего имени не знал никто!) был о них высокого мнения. Приезжая на конжан в выходной день он всегда заставал их за наведением порядка, то гаечные ключи раскладывают по своим местам, то ещё чего…. В церковь не ездят. Всегда  на месте!
- Что не отдыхаем? – Спросит он.
- Когда работы много, времени нет, это делать – Дружно отвечают братья - узбеки – Мы сегодня приготовим и завтра много работы делаем!
Ну, молодцы! Саджан довольный уезжал домой, раздумывая по дороге, что вот Игорь не такой. А Анатолий, русский, совсем плохой работник. Ему было не в домёк, что это придумал Раим, покопошиться с ключами и вениками когда хозяин приезжает. Двух - трёх минут достаточно занять «боевые» позиции, пока тот зайдёт в крытый и закрытый со всех сторон конжан. Во время выдачи зарплаты Конь говорит Анатолию:
- Десять дней ты не работал. Жил на конжане, мягко спал и вкусно ел, поэтому я с тебя высчитываю за каждый день…-
И удерживал с него как в «Мотеле» по 25 долларов за сутки. И ещё не полностью платил за «настрелянную» кукурузу. Полученных денег как раз хватало опять уйти в «отпуск».
Поэтому саджан работников приглашал только из Узбекистана. Брал без визы, считая, что на него как на ветерана войны во Вьетнаме особо не «наедут» власти. Сам одевался по рабочему, даже жилетка была с дыркой.
- Посмотрят на меня и сразу скажут бедный! И не будут штрафовать! – Говорил бывший служака армейской разведки М6 (Ми6?). Он иной раз рассказывал о службе во Вьетнаме. И что первый капитал заработал в период экономического кризиса в стране, перепродавая рис и пшеницу. Сожалел о том времени, как ушедшем. Китайцев на работу не брал принципиально! Был у него горький опыт. Одному не заплатил за месяц, так тот пол года его посещал с одним вопросом:
- Отдай зарплату! Сколько можно ходить?
- Сколько я должен? – Наконец спросил разведчик.
- Пятьсот тысяч вон! – Быстро ответил проситель, обрадовавшись тому, что не услышал привычного «приходи через месяц».  Прим:  500000 вон примерно 500 долларов.
- Это много! – Возразил работодатель.
- Тогда двести! – Соглашается  бывший работник на минимальную сумму.
- Нет, если я их отдам, то умру. – Честно признался кореец.
- Но если не отдашь, то умру я! – Настаивал  китаец.
- Почему? – Удивился бывший воин, ветеран Вьетнама – Хочешь, возьми муки. Можно долго жить!
Больше «обиженный» не приходил.
Была у Коня мечта сделать автоматическую «пушку» для кукурузы. Одну, а потом ещё пять. Что бы сама стреляла, без участия человека. И большой производительности. Предложил Игорю, если тот сделает одну, то получит пять тысяч долларов в подарок. Игорь, предложил купить одну заводскую и просто скопировать. Оказалось нельзя, а то «приедут и оштрафуют», но вот он (хозяин) знает, как сделать ещё лучше! Игорю надо только делать то, что начертит саджан. И когда станет много пушек управляться компьютером, всего одна женщина со щёткой будет ходить, сметать немножко мусор. А Игорь будет руководить людьми, которые в мешки насыпают стреляную кукурузу и складывают на пареты.
- Тон итага мани! (Денег много тогда) – Мечтал «капиталист»- разведчик. Он даже покупателей на будущие пушки нашёл, и надо же! Те доверчиво слушали. Потом приезжали и спрашивали когда можно забирать «Царь пушки». Оказывалось надо подождать совсем немного. Сколько Игорь работал (пять лет!), столько и слушал от него эти сказки. Что – то сваривал, вырезал по эскизам и «чертежам» хозяина. Когда я бывал  у ребят в гостях, поражался, сколько у них не работающего оборудования! Оказывается, все это покупалось по бросовым ценам в «комульсан»е (металлолом) с надеждой и верой что это потом будет востребовано. Хозяин ходил и хвастался тем, что купил совсем дёшево, а вот продаст в два… нет! В пять раз дороже!
- За всё время, ни один дурак не приехал купить этот хлам! – Говорили наши – Здесь нет ничего нового! Лучше бы продукты привозил свежие!
То горчицы привезёт два мешка и хранит в холодильнике, то мясо «рога – копыта», рис самый дешёвый с мусором.
- Саджаним! Сахар кончился. – Сказали как – то работники.
- Сахар вредно есть. – Обеспокоился о здоровье своих рабочих хозяин – Вот видите, много сахара ел, и зубов почти не осталось! – И показывает почти беззубый рот.
Такой же ответ был о мясе. Оказалось тоже очень вредный продукт! А вот горчицы, которой два мешка тюбиков достал где – то бесплатно, можно есть неограниченно. Зубы болеть не будут. Это точно! Правда, недостатка в телевизорах, видеомагнитофонах, микроволновках и холодильниках не было. Его хозяйственность доходила до того, что не проезжал мимо валявшейся возле дороги куска железяки. Будь, то уголок или прут. Всего навезено было столько, что сам не помнил, сколько имелось. Всё под замками, и никому не доверял. Оставлял разнообразные заметки на тот случай, если кто войдёт в «запретную зону», то непременно наступит, перевернёт, сдвинет положенные им определённым образом вёдра, или ещё какие ни - будь фиговины. Наверно очень жалел, что из Вьетнама не прихватил противопехотных мин. Вот бы пригодились!
- Он всё ещё в разведке! Всё «минирует». И как он всё запоминает? – Поинтересовался я.
- А мы туда и не ходим. Там один хлам. – Ответили «кукурузники».
Но, один холодильник, с лёгкой руки Игоря, был отвезён Татьяне при её переезде в Комдан.
- Что делать, надо помогать своим! – Было сказано им. Три холодильника стояли снаружи конжана, и к ним Конь сам давно не подходил.
К концу декабря Татьяне предложили работу не далеко от жилья на конжане на станках штампующем изделия из резины. В отличие, от станков на пластике, здесь готовая деталь из формы бралась руками, требовалось внимание станочника. Велика вероятность травматизма, тем более специального обучения не проводилось. Подвели к станку, показали, как включать – выключать, необходимые операции объяснили и вперёд! Благо там работали таджики и таджички, первое время подсказывали, что к чему. Татьяна быстро освоила станок и со второй смены выполняла норму! Была довольна. Работа есть! И зарплата обещана почти миллион. Ещё и повышение будет в случае выполнения всегда норм. Не смотря на все передряги Новый год, наступил обнадёживающе. И с Кимом вроде навсегда разобралась. Зная, где она живёт, он несколько раз приезжал к ней, и Армену пришлось пойти к нему в его автосервис и сказать, что Татьяна его жена. Выводы были сделаны, и больше притязаний не было.
А вот у меня на конжане всё больше стал хозяин задерживать зарплату. Всем. Из – за этого ушёл Ён Чоль с работы. Жаль. Мне опять пришлось одному на двух станках работать.
Паспорт и пластиковую карту мне отдали в декабре с датой от последнего числа ноября. Ещё один день и мне не получить бы её. Что это? Месть за суд? Не думаю. Просто было не до меня. 
Одиннадцатого января звонит Татьяна и говорит, что лежит в больнице. На станке ей раздробило кончики пальцев. Обе ладони в гипсе. Был конец смены, она и сама не может понять, как это случилось. К ней подошла кореянка и что – то спросила. Татьяна выключила станок, начала говорить с ней, что - то объяснять и… не может понять, как же пальцы попали на пресс-форму?!  Мы, Игорь, Ира, И Хва Сон, все ездили проведать её, поддержать морально. Я передал ей полученное письмо то жены с предсказаниями, которые уже пересказывал ей ранее….
Все искренне сочувствовали ей. В этот самый трудный период Армен помогал ей, ухаживал за ней. Он был и сиделкой и нянькой. Это сблизило их. Из церкви приезжали, молились за неё прямо в палате.
Лечение оплатил хозяин конжана, он ей зарплату привёз в больницу. В последствии она намеревалась подать в суд на компенсацию ущерба, но благоразумно отказалась от своего намерения. Больше, чем он добровольно потратил на неё и выплатил, вряд ли можно отсудить было. Возил в последствии на перевязки и помогал топливом для отопления. Конечно, ему не хотелось шума, огласки. Но сколько примеров, когда работник вообще оставался без помощи работодателя?!
Обещал взять на работу после лечения, но Таня сама побоялась вновь стать к станкам, и когда на работу не пригласили, огорчаться не стала особо. В марте за ней пришли с пилорамы узнав, что сидит без работы. Помнили, как хорошего работника и пригласили на работу. Перебирать стопы досок, принимать после станка было очень больно, спасало то, что можно брать ладошкой, не напрягая кончики пальцев.
- Странно! - Жаловалась она на то, что особенно больно в ампутированной фаланге. Со временем привыкла. С месяц иногда сочилась кровь из потревоженных швов. Сколько мужества и силы воли было в ней!
Год проработала Татьяна на пилораме. Пришлось убегать однажды от эмигрешки. С вьетнамцем, перебирая стопу досок, готовя для упаковки и последующей отправки в Японию, обратила внимание на подъезжающий к конжану большой автобус. Тёмные окна, не так насторожили, как стоящий на подножке кореец уж очень внимательно  осматривающий территорию.
- Шерот, посмотри, кто это? – Спросила она напарника – Такие автобусы к нам не ….
- Эмигрейшен! – Только взглянув в указанную сторону, вьетнамец схватив её за руку потащил за штабель досок, за следующий, и дальше в дыру в заборе, в частные дома. Во дворе одного остановились. Сердце казалось, своим стуком выдаст, хотя с километр уже были от пилорамы. Что делать? А вдруг хозяева дома крик поднимут? Сколько здесь сидеть и не лучше бы дальше уйти?  На улицу выйти страшно и опасно. Что будет!? Сидели молча. Минут через сорок Шерот сказал:
- Жди меня здесь. Вернусь скоро - Ушёл проверить обстановку. Вернулся быстро.
- Пошли, эмигрейшен уехали. – Сказал – Вэгуков нет.
Таня не могла понять, почему Шерот сказал, что нет иностранцев? Жутко волнуясь, возвращалась. А вдруг спрятались и ждут? И почему никого наших не видно?
Со всеми предосторожностями пришли к самушилю. Здесь всё и объяснилось. «Потери» составили в количестве троих человек. Зою, узбека Мишу и Константина из Владивостока забрали. Двое не обратили внимания на подъезжающий автобус, а Костя пытался бежать, но было поздно. Татьяне повезло тем, что работала в дальнем углу двора, а не рядом с шумными станками и самое главное остереглась, увидев необычное поведение гостей.
С тех пор, работая, не забывала посматривать в сторону ворот пилорамы. Она одна из наших осталась на конжане и решила непременно перейти на другое предприятие. Здесь не далеко от трассы велика вероятность повторного приезда эмиграционной службы.               
               
                Проповедник мистер Ли
В церковь «Суни кёвэ» я стал ездить из – за проповедника И Ён Сонг, или как его называли мистер Ли. Первый раз нас с Игорем пригласили знакомые, порекомендовав эту церковь интересную тем, что служба не так как в «Кесан Кёвэ» где надо жестикулировать руками и пританцовывать во время песнопения. А ведётся спокойно, песни поются красивые, мелодичные. Он сам хорошо играет на гитаре и его слушать интересно.
Вообще трудно становится, когда много знакомых и друзей. Все зовут к себе и убеждают, что у них церковь самая хорошая! Что именно здесь больше всего прихожан из России! Одно воскресение, а хочется поговорить и пообщаться с соотечественниками. Вот и ездишь туда, где больше знакомых.
Мистер Ли - профессиональный певец – бас. Учился в Московской консерватории, как и мечтал с детства. Рассказывал как, приехав в Россию, был обманут не раз мэтрами - проходимцами от музыки. Всех интересовали только доллары, и не думали, что перед ними, в общем - то неимущий «капиталист», отчаянно мечтавший петь басом, как Шаляпин. Освоившись, И Ён Сонг (мистер Ли) научился разбираться в наших людях. Окончив консерваторию, с благодарностью вспоминал своих настоящих учителей. В одно из воскресных посещений церкви он перед службой дал небольшой концерт нам русскоязычным прихожанам. Мы заворожённые слушали в его исполнении русские песни, на русском языке и когда в заключении он спел «Журавли» многие заплакали. Татьяна, без слёз перенёсшая травму и операцию, слушая плакала, едва сдерживая рыдания. Что это? Почему на чужбине так ранимы души?
Его жена кореянка Инна из России. У них маленький ребёнок удивительно похожий на него! Смешные курчавые волосики на голове как у папы.
Когда его перевели в другую церковь, мы перестали туда ездить. Нет, не в знак протеста. Так получается, как сказал уже, меняется состав знакомых, меняются и коллективы. Конечно, мы понимали, что менять храмы не хорошо. У корейцев есть поговорка на этот счёт, которая говорит о собаке бегающей между храмами. Я думаю, это к нам не относится. Благодаря храмам Кореи мы посмотрели в стране много интересного, получали медицинскую помощь и моральную поддержку. Больше всего я благодарен «Кымпа Камри Кёвэ» города Янгок.
Стал ли я верующим? Главное, я перестал быть атеистом. Я христианин и не важно -  православный или протестант.
               
                Смешные уроки корейского языка.
 Звонит мне один знакомый и сетует, что поругался с корейцами на конжане. Хочет уходить. Он работал вместе с женой на одном предприятии. Утром она идёт в цех, а у неё спрашивают, где её шланг?
- Какой шланг? Не знаю! – Она отвечает недоумённо.
- Нампён одие? – Переспрашивают. Это она поняла, «нампён» - муж, «одие» - где.
Вернулась, пересказала мужу:
- Вась, тебя шлангом обозвали! Почему?
Тот разозлился! Пошёл выяснять отношения. 
- Такие – сякие, почему шлангом назвали не пойму! – Возмущался он – Сами то кто? Если бы я знал хорошо язык, всё высказал бы им!
Через пару дней, я, отыскивая в словаре слова которые могут пригодиться и переписать в свой словарь, натыкаюсь на слово, которое читается и звучит как шланг! Звоню оскорблённому и спрашиваю:
- Ты ещё не ушёл?
- Да нет, и некуда. Молчу, не разговариваю. Ну, их – отвечает.
- Вася, слово «шланг» это супруг на корейском языке. Случайно в словаре нашёл.
- Да ты что!
                Я ухожу с Кхаль ла рэн ды»
На «Кальла рэн ды» становилось всё невыносимей работать. К маю, задержка по зарплате составляла больше двух месяцев. Накапливалось раздражение. Студент ходил недовольный, и выполнял свои обязанности кое - как. По пятницам хозяин стал выделять небольшие суммы денег для «посиделок», то есть купить мяса, пива и вечером, что бы можно было всем посидеть выпить. Может, это и снимало недовольство у работников, но я твёрдо решил уходить. Тем более, работавшие на конжане корейцы, принятые зимой на работу,  всё чаще в отсутствии хозяина просто бездельничали. Я же не мог уходить от станков,  вынужден доводить задание до конца в одиночку.
Появился на работе ещё один заместитель Чхон Чонг Хун, сорока лет. Он старался работать, пытался становиться к станкам и пусть, не всё у него получалось, выделялся порядочностью и добросовестностью. Хотя его обязанности - это работа в лаборатории, приходил и в цех помогать. Но коренным образом обстановка не менялась.
Я активно стал звонить знакомым, спрашивая место работы. В начале мая у меня даже был выбор, куда пойти работать. Но решил вначале снять жильё, что бы быть независимым в этом. Это на тот случай, если работа на новом месте не понравится. В Корее вэгуки живут преимущественно на предприятиях в контейнерах. Если ты хочешь поменять работу, надо переезжать на новый конжан. Жить на старом и искать работу, или работать на другом, маловероятно разрешат. Но если у тебя жильё есть ты относительно независим. Только одно может мешать, это отсутствие денег на оплату и на питание. Значит необходимо иметь запас денег на два – три месяца. Ещё одно плохо, почти везде требуют залог за жильё. Суммы разные, от пятисот тысяч до трёх миллионов вон, которые возвращаются после конца срока договора. Раньше уйти, могут не отдать залог. Или надо искать самому новых жильцов, которые уплатят залог хозяину, и тогда только он уже тебе вернёт деньги. Сложно. Поэтому ценится помещение без залога.
- Виктор, ты говорил, тебе нужна комната? – Позвонил Женя Белоусов (Владивосток).
- Да, хочу с конжана уйти. Я тебе рассказывал. Не могу! Надоело!
- Домик, где Аман жил, знаешь?
- Конечно. Это же твой был когда–то, потом Амана – Отвечаю.
- Так вот, он сейчас не занят, я ушёл из него с ребятами. Теперь трёх комнатный дом снимаем. Нас пять человек. Хочешь, иди к бабульке договаривайся.
Этот домик пожилая кореянка сдавала иностранцам. Обходился он не дёшево, но стоял в стороне от дороги и там чувствовать себя можно, как в деревне на даче. Рядом стоял новый дом, где жила хозяйка с сыном. Со стороны входа в десяти метрах неширокий канал и далее ступенями рисовые поля. С другой стороны склон невысокой горы и метров через триста располагались конжаны.
Иду в выходной договариваться с пожилой кореянкой о доме. Стараюсь говорить ей разборчиво, почти по слогам. В итоге плата в месяц за домик двести долларов и ни копейки меньше!
- Русский человек по имени Аман платил меньше – Говорю ей, для уверенности показывая ей фото Амангельды. Аман платил сто тридцать, знаю. Правда, ещё двадцать за свет и воду доплачивал. Она поблагодарила за фотографию, забрав себе зачем-то, но повторила сумму в двести тысяч вон.
- В двухстах тысячах плата за свет и воду – Говорит – Думай скорее. Много людей просят дом.
Дорого, но соглашаюсь. А причина в том, что она не хотела им сдавать домик из-за их шумного поведения и как компенсация для себя подняла им оплату. Конечно, теперь она ни за что не пожелает лишаться привычной надбавки.
На следующий день я перебрался жить на новое место. Вещи перевозил Сан Хо на своём грузовике. Я над Татьяной подтрунивал по поводу количества вещей, а у самого оказалось ещё больше! Ну, как я мог расстаться с магнитофоном и колонками по 100 ватт? Да ни за какие деньги! Пришлось и посуду взять, что накопилась за полтора года. Не так много, но необходимое количество имелось. И постельное бельё с матрасом, подушкой. Холодильник и газовая печь были в домике. Стол и шкаф с креслом на колёсиках, подсказал Игорь, где взять. Рядом с их «кукурузой» стоял обанкротившийся мебельный конжан, пустующий и никому не нужный. Через неделю у меня было всё недостающее. На тележке прикатил всё необходимое.
Теперь можно не переживать по случаю временного отсутствия работы.
Мой первый день в новом жилье запомниля непривычными шорохами и звуками, что доносились снаружи. Вот машина проехала по дороге почти рядом с домиком. Вообще-то свежо в комнате! Бабулька говорила, помню, что топливо есть в котле в пристройке у входа. Пошёл, проверил. Точно есть! Решил разобраться, как пользоваться пультом управления котлом, что на стене в комнатке висит. Всё таки, хорошо хоть немного знать язык! Включаю и слышу, как за стеной загудел котёл. Минут через пять полы стали теплее и из крана на маленькой кухоньке пошла горячая вода. Всё класс! Можно и искупаться теперь. Жить можно! Май месяц, днём тепло, а вот ночью холодновато становится! Действительно не напрасно называют Корею страной утренней свежести! Закрыл дверь на задвижку. Спать не хотелось. Непривычно! От одиночества побренькал на гитаре.
     - Я в весеннем лесу, пил берёзовый сок
с ненаглядной певуньей в стогу ночевал
наглотался я пыли заморских дорог… - Какая песня! Конечно я не разведчик, но тоска порой струной давит горло! Ну, почему надо ехать черт знает куда, что бы заработать денег сыну на институт?! Почему у жены в школе с её высшей категорией зарплата три тысячи рублей? Почему я предприниматель, хренов директор честно работая, не могу обеспечить семью? Много разных почему. Часов в двенадцать ночи позвонил  домой, где вечер и солнце только скатилось к горизонту.
Сын готовится к выпускным экзаменам в школе. Люда говорит, что они думают в Московский вуз поступать. Я бы предпочёл лучше в орловский педагогический, что бы он поступал, но она только в Москву настраивает сына. Не хочет, что бы сын стал учителем.
- Ты хочешь, чтобы он нищим жил? - Спорит со мною. У дочери в семье всё в порядке. Стало легче на душе.
С неделю ездил на работу на «Кхаль ла рэн ды» на велосипеде – снегоходе, как здесь называют многоскоростные велики с толстыми колёсами. Он мне не очень по душе. До этого был двухскоростной и лёгкий велосипед. Его мне подарил перед отъездом Аман.
Молодой, лет двадцати пяти кореец, по имени Кван Сик, работающий на красителях и сменивший прежнего работника, попросил ездить на нём в компьютерный клуб Тэгота. Однажды он вернулся на такси. На мой вопрос:
- Где велосипед? – Попросил подождать несколько дней. Вскоре он прикатил на снегоходе, и отдал мне взамен прежнего. Велик покруче, но для молодёжи.
Переселившись я мог спокойно уходить с «Кхаль ла рэн ды».
Двенадцатого мая утром захожу в самушиль и говорю Чонг Чинг Си о своём решении уйти. Спрашивает, зачем, почему и куда. Не стал ему пересказывать свои обиды по поводу того, что надоело смотреть, как уходят из цеха О Сок с Сан Хо и мне приходится одному вертеться как белке в колесе, о Студенте…. Что бесит меня, когда плюют на пол в цехе и бросают окурки! Я не молчал, возмущался, указывая им на это. Да и не смогу я рассказать хорошо на корейском! И надо ли?
Хозяин обещает повысить на сотню зарплату, оставайся, не уходи. Не соглашаюсь, объясняя, что устал здесь работать. Тогда он предложил мне подписать зарплату, я не мог понять, что именно это значит, зачем? Создалось тупиковое положение. Подписывать то, что не можешь перевести?
Звоню проповеднику Саше в церковь Кесан.
- Ёбосеё. (Алло) – Мне повезло, она ответила сразу.
- Здравствуйте! Саша, помогите, пожалуйста, не могу понять, что и о чём подписать. Я увольняюсь. – Кратко объясняю ей ситуацию и передаю хэндепон хозяину. Он быстро говорит и передаёт мне.
- Виктор, он хочет, что бы вы подписали зарплату за март. – Перевела Саша.
- И когда могу уйти с конжана? – Опять передаём телефон из рук в руки.
- Он говорит, что можете уйти, когда захотите! Виктор, вы должны взять у него справку, что он отпускает вас и зарегистрироваться в отделе занятости. Знаете об этом?
Саша молодец! Она предупреждает о том, что я «потеряю» регистрацию, если не сделаю этого. Благодарю её за помощь. Понятно! Он из моего ухода извлекает выгоду. Я должен подписать неполученную мною зарплату за март. Напоминаю ему об ауте декабря 2002 года, и он пишет мне на листе что деньги за апрель, май и аут декабря 2002 года отдаст тридцатого мая. И пишет справку, что в связи с сокращением производства, он согласен с моим увольнением.
Говорю ему, что сейчас же отдам И Хва Сон ключ от контейнера, пусть проверит - я ничего мне не принадлежащего не увёз, прощаюсь с ним и иду прощаться в цех со всеми. Мой уход был неожиданностью для них. Сколько раз «грозился» уйти и не уходил. Не смотря на то, что с некоторыми скандалил, все предлагают остаться. Понятно. Теперь придётся работать без меня, из цеха не уйдёшь! Злорадно думал я. Честное слово!
Мой уход стоил мне тысячу долларов. Было очень жалко потерянных денег. И жаль расстаться с новым заместителем. Мне он нравился, как и Чон Кю, своей порядочностью. Два плюса, но минусов больше.
Хорошо, что утром решил этот вопрос с уходом. К обеду я еду в Кимпоши в «Нодонг Самусо» (Отдел занятости населения). Схожу с автобуса и подойдя к таксисту, как мне советовали быстрее добраться до отдела, спрашиваю:
- Пожалуйста, Нодон Самусо, сколько стоимость? – И вижу, меня не понимает кореец. Может, хочет дороже взять? Я то знаю со слов знакомых уже добиравшихся таким образом, что на такси доехать стоит четыре чанона (четыре доллара). Повторяю ещё раз и даю ему прочесть написанное на листе название учреждения.
- Нодонг Самусо! – Стараясь для меня чётко произнести слово «Нодонг» повторяет таксист – О, кей! Четыре тысячи вон!
Вот как тут учить язык? Произношение различается в последнем слоге! «Нодон» твёрдое «эн» на конце, а надо сонорное как в английском (где-то там, в носу) говорить «нодонг»!
Через пять минут я уже перед районным зданием, где находится этот отдел занятости. Знаю, что мне надо на пятый этаж. Поднимаюсь. Что – то корейцев здесь не вижу. Одни наши, иностранцы и то всего человек пять. Беру в автомате квиток с номером моей очереди и сажусь в ожидании, посматривая над каким окошком засветится мой номер. В который раз отмечаю для себя это удобство. Твой номер загорится и ни кто вперёд тебя не пройдёт. Ни какой «живой» очереди, ни каких споров типа «вас здесь не стояло». Вскоре, я уже сидел напротив молодого хангука. Отдаю ему справку от хозяина. Он спросил где, на каком предприятии хотел бы я работать. Называю адрес пилорамы, куда меня готовы принять и где меня ждут, но оказывается, я не имею право самостоятельно устроиться, а только по направлению отдела занятости на те предприятия, от которых имеются заявки на рабочих. А спрашивают затем, что бы учитывать твою профессию, специальность, желание и даже место жительства. Последнее, мне конечно, не столь важно. Хотя как сказать. В районе Тэгота у меня друзья и знакомые. А это я убеждаюсь дороже всего. Он выслушивает мои объяснения, старательно мне втолковывает свои возражения. Вышел я с тремя направлениями на три предприятия, где требуются работники. Читаю названия конжанов и адреса понимаю, что найти самостоятельно будет трудно.
Но на следующий день утром я пришёл на пилораму к началу рабочего дня.
Надеялся, что хозяин сможет утрясти все вопросы с отделом занятости. Что меня привлекло сюда? Запах хвои и леса от досок. Как я отвык от  аромата  хвои! И как мне надоел запах пластмассы! И зарплата обещана была больше, а рабочее время короче. С восьми тридцати утра, до шести тридцати вечера. Объяснил хозяину, что надо оформить меня официально. От него нужна заявка на иностранцев -  рабочих. Тот заявил, что сам знает, как всё сделать и мне нечего беспокоиться. Наполеон! Да и только! Мы, русские, здесь работающие, так и называли его Наполеоном.
Пилорама находилась с противоположенной стороны Тэгота, он пообещал за мной приезжать к перекрёстку дороги недалеко от моего жилья. Это меня устраивало как нельзя лучше.
Через пару дней пришли в домик ко мне в гости О Сок  и И Хва Сон. Посмотрели, как я устроился, посетовали тому, что домик дорого обходится. Угощал их кофе и пельменями. Было приятно, что пришли. Конечно, ими руководило, может больше, простое любопытство. Это не важно. Приятно слушать добрые слова. Принесли в подарок зубной пасты, порошка стирального, мыла ….
               
                Пилорама  или  смена шила на мыло.
Коллектив пилорамы не большой, всего десять человек. Гурин Виктор - бывший капитан буксира из города Комсомольск – на – Амуре. Фёдорова Катерина - его землячка, жившая в контейнере на конжане, бывшая учительница начальных классов и директриса школы. Она самая первая попала сюда работать. Двадцатипятилетняя молодая искательница лучшей жизни Соня из Владивостока. Пятидесятипятилетняя гражданка солнечного Узбекистана Юля (Юлдуз), я и ещё пятеро хангуков, не считая саджана и его молодой жены, - вот и всё. Предприятие получало лес - кругляк от китайцев, которые в свою очередь покупали его в Хабаровском крае. Очень дёшево, по словам саджана. Не смею утверждать о достоверности, но хозяин сам рассказал, как попадает лес в Корею. Обесценивание леса, механизм прост. Лес на корню поджигается, тайга горит, пожары гасятся и затем делянки продаются по бросовым ценам. Это мне рассказал хозяин пилорамы. Этим промышляют китайцы. Они основные перекупщики леса. Далеко от места событий легче получить подтверждение догадок и узнать, то чего…. Лучше не знать наверно. Хотя для кого это секрет?
Как я не присматривался к кругляку, но обгоревших брёвен не находил. Может потому, что большинство леса было без коры? 
Пилорама выпускала облицовочную вагонку, шпунотованную доску, брус. Постоянного рабочего места у нас не было. Постепенно приобретали опыт работы на всех станках. Настройку станков, установку фрез производил заместитель саджана, спокойный, лет тридцати худощавый среднего роста кореец. По всей видимости, он имел специальное образование и занимался только особо ответственными операциями. Размер своей зарплаты он не скрывал. Три миллиона вон, это три тысячи долларов. Он сказал:
- Я три года учился. Это средняя зарплата. Есть больше.
С ним хозяин никогда не спорил во время установки режимов работы станков.
Особенно работать тяжело на сортировке и штабелёвке досок после ленточной пилорамы. На ней виртуозно управлялся с помощником коренастый хангук средних лет. А наша задача проста, нужно было с широкого транспортёра брать доски и складывать в штабеля в зависимости от её вида. Обрезная, горбыль, по толщине и ширине…. На это место саджан ставил тех, кто посильнее физически. Приходилось поднимать доски на уровне груди и переносить через два – три штабеля. Каждый час перерыв десять минут. Тяжёлая физическая работа. К вечеру уже посматриваем на часы на стене. Ладони не сгибаются, в руках тяжесть, хочется лечь и не вставать. Уставали не только мы - иностранцы. В тех же условиях и на тех же операциях трудились корейцы. В обеденный перерыв все старались быстрее поесть и вытянуться в тени на досках отдохнуть. Наш капитан буксира даже успевал выспаться. Он до этой пилорамы год работал на окраине Тэгота на таком же конжане. Сократили производство, заказов на продукцию не стало в нужном объёме. В результате уволили вегуков. К нам на пилораму он попал случайно, от арбайта,  так как работник сильный и умелый стал постоянным.
- Здесь оператор пилорамы передвигается вместе со станиной, сидит, а где я работал, там только автоматическая подача бревна к ленте. Так мы делая обрезную доску, на руках их носили для обрезки второй стороны! И всё бегом! И вообще всё делали бегом – Рассказывал Виктор – Правда работали не до шести часов, как здесь, а до четырёх. Но уставали ещё больше.
Мы слушали его внимательно, но представить такой режим работы было не легко.
За половину мая получил зарплату многообещающе прилично, и если пересчитать за месяц, то выходит почти полтора миллиона. Неплохо! Значит не напрасно гну спину. Со всеми плюсами и минусами остаётся больше на две сотни чем на «Кхаль ла рэн ды».
Через пару недель хозяин предложил мне занять свободный контейнер и жить на конжане. Он вынужден был приезжать за мной по утрам и везти на пилораму. Жить на пилораме - выгодно, не надо платить за квартиру. Соглашаюсь. Оставляю домик, первое своё жильё в Корее и переезжаю со всем скарбом, причём саджан дал грузовичок с пилорамы для переезда.
Почти каждый день грузовики привозят брёвна. Овертаймы и к девяти часам вечера валишься без сил, едва перекусив и помывшись. Плохо, нет горячей воды. Водонагреватель «Аристон» в душевой не работает. Предлагал услуги по починке электронагревателя, но Наполеон и слушать не хочет! Как это? Русский понимает что - то в электричестве? Да не в жисть! Это раздражает. Всё повторяется.
Однажды во время работы он открыл щиток управления станком, (реверс не включался, то есть обратный ход). Смотрю, он пытается прижать оба пускателя одновременно. Предостерегая его, по наивности говорю:
- Игосын ирокхе хальсу опта! – Набор слов (это так нельзя).
Нельзя одновременно два пускателя принудительно включать! Но он на мои слова ноль внимания! Наконец добился чего хотел и в результате вспышка! Короткое замыкание, он от неожиданности к стенке падает и я виноват оказался. Лезу, понимаешь ли, со своими советами. И когда саджан спросил у нас, кто знает электросварку, решил лучше молчать. Спокойнее будет. Гурин вызвался, и вскоре пожалел об этом. Держать дугу, не получилось с ходу, после большого перерыва в работе. Наполеон нервно выхватил у него держатель, и сам стал сваривать оторвавшийся уголок на тележке. Тёзка мой переживал неудачу. Кстати, сварщик хозяин хороший. Швы аккуратные. А я хвалю себя за то, что удержался от трудового рвения.
На открытой площадке солнце печёт! В небе, ни одной тучки! Шляпа диаметром полкилометра не спасает! Под навесами сквозняки. На «Кхаль ла рэн ды» мечтал выйти наружу, здесь о крыше над головой! Сквозняки и холодная вода. Я простудился. Температура сорок! Впервые за много лет заболел. Утром глотал таблетки и через силу работал. Насморк жуткий! Такое впечатление, что организм все продукты на это дело переводит. Вот когда пожалел, что живу на предприятии! Спасибо Федоровой, которая даже ночью приходила, заставляла пить лекарство, горячий чай.
И так дней пять. Через силу работал. Как выдержал, не знаю. Наверно просто некуда деваться, вот от сюда и силы брались. Всех заразил. Все зачихали, заболели. Так им и надо! Особенно Наполеону!
У него стали проявляться скверные черты характера. Много крика. Это оказалось нормальным его поведением. Не кричал он только на заместителя.
- Катя, почему раньше не сказала, что Наполеон кричит не по делу? – Спрашиваю у Фёдоровой. - Ты здесь старожил!
- Ты что! Никогда не кричал. Наоборот, в обед самоним (хозяйка), то кофе предлагает, то соки. Я не знаю, что изменилось. – Она сама заметила изменения в поведении хозяев.
- Скорее всего, им нужны были люди и теперь, когда хватает рабсилы, можно покуражиться. – Заключил я, сожалея о приходе сюда на работу.
- Буду искать работу. Здесь так не хочу. Угораздило уйти с квартиры! – Досадую.
- Я вот тоже думаю. – Делится планами Фёдорова – Подруга звонила, зовёт на пластик. Далеко от сюда. И у меня билет на паром на конец июля. Не знаю, как поступить лучше, что делать? -
…Работая на станке, требовалась подавать доски без промежутков, упирая торец одной в торец другой. Достаточно времени на выбор доски без изъянов не оставалось, и порой доска, имеющая несколько другие размеры, могла не протягиваться станком, хотя перед этим такая же проходила нормально. Услышав по звуку холостой ход станка, хозяин всегда быстро приходил выяснять, в чём дело. Ещё не узнав причины, начинал кричать, что «ума нет», (мори пин) (пустая голова) и тому подобное, мол, смотреть надо.
Я всё же решил не молчать на его крик и однажды когда он отрывался на меня, сказал ему:
- Соричима. Мвоё? – (не кричи, в чём дело!) – Я виноват?
Вообще не принято так говорить хозяину. Но я не просился на работу, меня позвали, и даже контейнер он предложил. Сам уговорил, меня переселиться. Поэтому я особо не дорожил работой. Постояв в раздумье с минуту, Наполеон направил меня с Соней перебирать штабеля с досками, сам стал за станок.
Я откровенно радовался, когда у него стало вынужденных остановок ещё больше. Он же помучившись порядком, выключил его и до конца дня провозился с регулировкой.
Подходил к концу июнь месяц. Уже не было жуткой физической усталости к концу рабочего дня. Руки побаливали, но не столь невыносимо. Зато я окреп физически. Стал подтянутым, походка пружинистая. Чувствовалось в мышцах рук крепость и сила.
Регулярно напоминаю хозяину о необходимости подачи заявки в отдел занятости. Он неизменно отвечал, что всё будет хорошо, меньше волнуйся, работай спокойно. Ладно, снова думалось, они корейцы, договорятся.
В контейнере жара днём невыносимая! Нужна вторая крыша  - навес от палящего солнца. Благо, что днём на работе. Когда в обеденный перерыв заходил, то ложился отдохнуть на пол, так прохладнее. Два вентилятора перемешивали горячий воздух. Только к утру становилось прохладнее. А в выходные меня небывало дома.
Как-то позвонила И Хва Сон:
- Викторо! И Чонг Кю отдал деньги долг, два манона – Делая ударение в имени на окончание, говорит – Приходи!
- Спасибо, И Хва Сончик! Завтра вечером приду. – Радуюсь причине зайти в гости.
 Надо же! Я уже не работаю там, он же помнит, что брал у меня в долг и просит китаянку найти меня и передать деньги. Мне, гораздо, большие суммы не вернули! Откровенно был рад услышать её. Не смотря на все передряги «Кхаль ла рэн ды»  вспоминал с теплотой. Поехал вечером на велосипеде. Как бы там ни было, но там я чувствовал себя как дома. Наверное, от того, что знал работу и всё оборудование.
Захожу в цех. Размеренно шумят станки. Привычный «аромат» пластика. Стоит дотронуться до чего – либо, всё! Вымазался. Хорошая пыль! Не оттирается! Надо только мыть. Отвыкаю, однако.
У «экструдера» суетился Кван Сик. Увидев меня, машет руками, показывает, мол, давай возвращайся! Принимайся! На полу лепёшки застывшей пластмассы….
- Ага! Не получается? Чёрта с два! Не приду! – Думаю, но в душе  шевелится сожаление.
Даже не ожидал, что будут рады меня видеть! Нашёл И Хва Сон на кухне. Жалуется, что зарплату задерживает хозяин, «наппын сарам» (плохой человек)! Пришёл О Сок, узнав о моем «визите». Пошли к заместителю. Оказывается, Студент и Сан Хо ушли после меня почти сразу. Им пришлось работать на моём месте.
- Вот то - то! – Подумал, но без особой злости.
Чхон Чонг Хун говорит:  - Викторо! Возвращайся!
Обещаю ему, что подумаю и через неделю – две позвоню. Предлагают поужинать вместе. Я было отказываться начал, но О Сок обхватив меня тащит к столовой. Вот ёлки – палки! Действительно здесь как дома!
Всю обратную дорогу вспоминаю год с лишним работы на этом предприятии.
Даже дворняги и те помнили и тянулись лизнуть руки, прыгали вокруг, ластились к ногам, узнав меня! А пёс колли чуть с ног не свалил, когда зашёл в вольер потрепать его по загривку! Не знаю что делать!? Что – то здесь осталось дорогого. Хорошо, что Студента и Барина нет теперь. Можно и вернуться
Возвращаться на пилораму не хотелось. А ведь как рвался уйти с «Кхаль л арен ды»?

                Новые беспокойства. 
Ну, надо же! На пилораме начались неприятности. В начале июля не выдали обещанной «регулярно!» зарплаты. Хангуки возмутились. Один из них незамедлительно уехал, погрузив свои вещи в машину. Он часто оставался ночевать на конжане в оборудованной им комнатке рядом с помещением бытовки. Работящий, пунктуальный до того, что меня злило порой это. Когда можно было бы упростить некоторые операции.
На наши вопросы о зарплате хозяин показывал на упакованные штабеля досок и говорил, что вот купят и, тогда будет много денег. Это «много денег», уже всем нам оскомину набило, и корейцам думаю тоже.
В июне добыл стиральную машинку. По склону подножия горы ниже нашего конжана стоял пустующий, закрытый цех разорившийся, или по другой причине не работающий. За забором были свалены аквариумы, телевизор, и всякая не нужная никому техника. Рядом стояла стиральная машинка - полуавтомат. Внешне приличная и была надежда, что возможно исправная. Вот её я, попросив помочь Катерину, прикатил на конжан. Пару часов, покопавшись и выяснив причину, почему её выбросили, установил возле цеха, подключив к водопроводу. Банальная причина – «залипли» контакты реле, залитые водой. Я их почистил,  и машинка заработала.
Хангуки оставили машинку не потому, что не смогли разобраться, ума не хватило. Нет, конечно. Им дешевле купить новую, чем ремонтировать старую модель. И телевизор стоявший в траве, скорее всего, был исправным, но никому не нужен. Корейцы молодцы в этом отношении. Они не нужную вещь аккуратно ставят возле места сбора мусора, или возле дороги в расчёте, что кто-нибудь подберёт. И купив новый холодильник, так же поступят со старым. Сдать его в металлолом? Больше транспортных расходов, чем денег за него. Да ещё потраченное время!
На пилораме стиральная машинка-автомат была новая, но нехорошая привычка самоним замачивать там одежду на двое - трое суток вызывало, мягко выражаясь, нехорошие мысли. Теперь проблем со стиркой у нас не было. И нашим домой не стало необходимости носить рабочую одежду. После работы мы стирали их рабочую одежду вместе со своей.
По утрам болят руки, пальцы не хотят сгибаться. Лишь через полчаса работы, своеобразной  «разминки» становилось легче. За день работы порой не было пяти минут отдыха! После распиловки брёвен укладывать в штабеля доски и отходы надо было быстро, по размерам и не допускать завалов. Причём кореец, работавший на ленточной пилораме, специально старался засыпать нас. Меня и Ван Хо, с кем я работал в паре. Почему умышленно? А вот это наверно особая черта корейцев. Показать, как он сам может работать, а вот другие работают медленнее!
К середине июля, наконец – то грузовики прекратили привозить брёвна. Вся территория конжана была заставлена штабелями с обработанными досками и брусами. Авертаймы прекратились и всё чаще приехавшие на работу утром Гурин, Соня и Юлдуз отправлялись домой из-за отсутствия работы. Федорова, тоже оставшись пару дней не у дел, стала подумывать о смене работы. Её звала знакомая к себе на «пластик» в другой административный район страны. Звонил ей несколько раз, приглашая на работу, хозяин предприятия по выпуску носков, где она работала первые месяцы пребывания в Корее. Выбор у неё был, и теперь она думала, как лучше поступить. И билет на паром лежал «в кармане» на 31 июля. Удерживало её от решительных действий одно. Документы в суде и надежда получить деньги с «пластика» из Масона. Две тысячи долларов не хотелось терять. Их не заработать в Комсомольске так быстро.

                Фёдорова Катерина, директор школы.
Катерина Георгиевна приехала в Корею в первых числах августа 2003 года. Выработав необходимый стаж учителя, выйдя на пенсию, обратилась в одну из фирм занимающихся трудоустройством россиян за рубежом. Корея не далёкая страна по географическим понятиям нашего дальнего востока. Освоена нашими «туристами» больше десяти лет. И знакомые имелись побывавшие за тем «бугром». Долго не могла решиться, но тут одна родственница уже несколько лет работавшая в Корее убедила её в целесообразности поработать в Корее. И самым решающим аргументом была перспектива помочь дочери материально. Конечно, была ещё одна причина. Муж. Может он, побыв один, бросит пить? Хороший сварщик-профессионал, он работал на авиазаводе и по местным меркам зарабатывал не плохо. И это с учётом спада производства. Устала. Всем бы хорош был её Сергей, супруг Катерины, если бы не выпивки. Сколько раз задумывалась над единственным вопросом, когда она пропустила тот переломный период, после которого муж начал выпивать, а потом это стало за правило. От развода удерживали долгие годы, прожитые вместе, дети и чувства любви с благодарностью за его любовь к ней самой. Добрый по характеру, не скандальный, вот только всё чаще выбирает компанию с бутылкой, нежели семью. А всё началось десять лет назад. Господи! Сколько пришлось ей тогда пережить! Первый удар по благополучию семьи пришёлся после трагической гибели мужа дочери! Через неделю после свадьбы пошёл на рыбалку и пропал. Поиски ничего не дали, как и всесоюзный розыск. Дочь Наташа до сих пор так и не выходит замуж. Через два года трагедия с любимым внуком Кирюшей. Звонок из детского сада перевернул всю последующую жизнь. По телефону сообщили, что Кириллу стало плохо по неизвестной причине, и её просят срочно придти.
Жизнерадостный ребёнок был неузнаваем. Он не мог говорить, не держался на ногах. У Катерины словно оборвалось сердце. Прижав к себе внука, сидела в машине по дороге в больницу. Впервые в жизни неумело молилась.
Врачи не могли определить заболевание. Диагноз страшный повергший всю семью в шок. Не жилец. Неделя, две в больнице ничего не изменили в состоянии. Фёдорова забирает внука из больницы и едет за двести километров к знахарке, которую ей посоветовали. В дороге ломается машина. На редких попутках, поздно ночью с ребёнком на руках Катя постучала в указанную людьми дверь.
– Милая моя! У него сотрясение! Он упал головой – Едва осмотрев ребёнка, сказала ей пожилая знахарка.
- Как сотрясение мозга? В саду убеждали, что он не падал… - Сердце, кажется, остановилось, в глазах потемнело. Два дня провела Катерина у неё. Уезжала с явными улучшениями в здоровье внука. Около десяти раз ездила она в далёкое таёжное село к спасительнице Кирюши.    
- Ваш сынок будет жить, но поправится не скоро. Пока не повзрослеет. Если бы ты пришла сразу! Выдержишь, всё будет в порядке! - Эти слова знахарки и определили весь смысл последующей жизни Фёдоровой. Никто не верил, что знахарка поможет ребёнку. И если бы она тогда не настояла поехать к целительнице, Кирилла бы давно уже не было бы в живых. Деньги за лечение знахарка брать отказалась. Со слезами на глазах уговорила она взять хотя бы часть даваемой суммы. Да что деньги?! Без колебаний жизнь бы отдала взамен того падения.
Можно было бы в суд подать на воспитательницу, на врачей, но что это изменит? Бог рассудит. Так подумала тогда.
После поездки стало понятно, почему в больнице не могли определить причину болезненного состояния ребёнка! В саду воспитательница скрыла от всех падение Кирилла с детской горки. А если бы лечение сразу было верным, последствия были бы не столь ужасными. Лекарства, санатории столько денег нужно было.
А в школе разве можно хорошо зарабатывать? Вообще складывается впечатление, что образование стране не очень необходимо. Всё внимание дочери, внуку…. Вот тогда – то и начал пить Сергей.
Кирилл к четырнадцати годам совсем поправился. Вот только доверчивый и добрый. Нет в нём той ухватости, что отличает его сверстников от него.   
Теперь, когда за внука можно не беспокоиться, Фёдорова решила попробовать удачи заработать хоть какую ни - будь приличную сумму денег. Сидеть дома и плакать при виде пьяного мужа? Всё. Устала. Раз уговоры не действуют  надо принимать меры. И есть одна мечта, которую всю жизнь с детства прятала в глубине души. Увидеть цветущие вишни и посидеть под ними. Это после прочтения пьесы «Вишнёвый сад» А. П. Чехова. Раньше работа не позволяла, последние годы совсем не до этого было. Теперь нет! Решила она. Заработаю деньги и поеду туда, где растут вишни. С внуком и дочерью.
Проблем с выездом за границу особых не было. В агентстве гарантировали визы, билеты и трудоустройство в Корее. Своих вещей было не много. Только самое необходимое. Весь объём сумки занимал заказ родственницы, которой вдруг понадобились сигареты, водка (будь она проклята!), лекарства. Отказаться и не взять с собою  вроде неудобно, обидится.
Их группу в пять человек встретили в аэропорту, привезли в Сеул и поселили в мотеле, объяснив, что в стране праздник и все предприятия пять дней не работают.
- Что ж, подождём. – Согласились в ответ амурские комсомольчане.
Пять дней жили как настоящие туристы! Ходили по городу, с интересом разглядывая пёстрый облик столицы. Купили мобильные телефоны по манону (десять долларов), самые дешёвые. Решив, что главное -  возможность связи, а потом всегда можно взять новые. А что? Эти «утюги» вполне работали надёжно. Главный их недостаток в том, что быстро заканчивался заряд аккумуляторов, выработавший свой ресурс. Зато теперь можно звонить знакомым и не чувствовать оторванность от мира. Катерина позвонила родственнице, сообщила о выполненной просьбе, что привезла целую сумку:
- …Лида! Забери передачу, пожалуйста! Я не знаю, где буду работать, может быть совсем далеко и времени не будет.
- Ой, спасибо! Только я не смогу приехать в ближайшее время! Работы много, а ты не могла бы… - И назвала станцию метро, где предлагает встретиться. Что делать? Один Бог знает, как Фёдорова доехала с пересадками до места встречи, не зная языка и не зная ни одной буквы! Конечно, помогло то, что все надписи дублируются на английском языке, и станции имеют помимо названия, номера. И цвет линии метро обязательно присутствует на данной станции. И если спросишь помощи, тебе непременно терпеливо объяснят, покажут и проводят. Первые впечатления просто замечательные! Метро чистое и светлое.
Встреча длилась не долго. Родственница торопилась, по её словам на работу, в гости не пригласила. Катя возвращалась в мотель с чувством досады и ругала себя за то, что не попросила помочь найти работу. Наивно надеялась на то, что близкая родственница сама предложит. Во время встречи язык не поворачивался признаться в том, что с работой ясности нет.
Так и получилось. После праздников с предложением работы никто не появился. Напрасное ожидание, ещё в течение нескольких дней, ни к чему не привело. Не хотелось верить, что их просто «кинули». Деньги за трудоустройство оплачены были дома. Деньги, взятые с собой, заканчивались. Пришлось перебраться в дешёвый мотель, без условий. Попутчики стали самостоятельно искать работу, названия знакомым. Молодые нашли себе применение быстрее. Оставшись одна, Федорова, запретила себе и думать, что бы напомнить о своём существовании родственнице. Деньги кончились, наступил день, когда она вынуждена покинуть последний свой приют. Середина августа. Устроилась на скамейке в крохотном скверике, не далеко от мотеля, делая вид, что ждёт кого – то. Рядом сумка с вещами. Что же делать?!…Можно ли уснуть с мыслями, как быть завтра, а вернее уже сегодня?  Наконец утреннее солнце обогрело, и дрожь от холода прекратилась. Стали проходить мимо люди, посматривая на путешественницу с багажом, наверно гадая о причине столь раннего посещения сквера.
 Неожиданно услышала на русском:
- Здравствуйте! Что сидим? – Напротив остановились двое мужчин и одна молодая женщина.
- Здравствуйте – Ответила и подумала – Господи! Хоть кто – то из наших!
- Не знаю, что делать – продолжила вслух Катерина – с работой обманули, и денег больше нет…. -
Познакомились. Новые знакомые присели рядом, стали звонить друзьям, кратко объясняя ситуацию и давая всем, Катин номер телефона просили, не медля хоть чем - то помочь. Загорелась маленькой искоркой надежда. И когда один из нескольких звонков сообщил, что есть работа на конжане выпускающем носки и её возьмут на работу сегодня! И надо к часу дня быть на босытоминоле (автовокзале) где её будут ждать! Уже не «оркестрик маленькой надежды»* играл в душе, а наверно весь симфонический! Господи! Работа есть!
Так она оказалась на первом для неё корейском предприятии. Работа не из лёгких носить тюки с носками, натягивать их на формы для пропаривания и множество дополнительных операций с применением щелочей. Зарплата всего восемьсот, но жильё приличное которое снял для неё хозяин, несколько раз повторивший сумму двести тысяч, что Катерина, не знавшая цифр и слов, поняла. Горячая вода, туалет, своя кухонька. Квартира находилась в тридцати минутах ходьбы от работы по узким улочкам, и она всё боялась заблудиться первое время. Особенно вечером в тёмное время, освещенные переулки выглядели совсем иначе, нежели днём. И боялась встретить «эмигрешку». Это чувство не покидает «нелегала» где бы, он не находился. И даже когда кажется:
- А, ерунда! Всё равно домой депортируют! Не в Африку же.
  Понятно, что домой. Но хочется самой! От возможности, что наденут наручники кровь, кажется, останавливалась в жилах. Хочется по своей воле, с сумкой полной подарков, пройти по трапу самолёта который донесёт на своих крыльях на Родину, до-мой! 
- Если арестуют? Я не переживу этого! Умру. - Думала она.
Радовалась, собрав первую тысячу долларов, перечислив их, домой в Комсомольск – на – Амуре. Только вскоре поняла, что долго работать не сможет в помещении с повышенной влажностью. Сердце стало напоминать о возможных последствиях. Кто – то из знакомых позвонил и пригласил в церковь «Суни» в Инчхоне. Поехала и не пожалела. Появились знакомые. В конце октября друзья позвали на работу, на конжан выпускающем пластиковые игрушки, пробки для парфюмерии. Заплата девятьсот, жильё и на питание сто тысяч. Это уже больше чем на «носках», и главное работать со своими земляками! Сказала хозяину, что будет уходить. Тот не хотел расставаться с хорошим работником, но рассчитался сполна и предложил возвратиться, если не понравится на новом месте.
Казалось за счастье, быть вместе с комсомольчанами! Трое русских и трое индийцев – состав интернациональной бригады работающей постоянно в ночную смену. В день работали только корейцы. С индийцами сдружились. Несколько удивлял их рацион питания. Они не употребляли мясо вообще. Не курили и не пили спиртного, в том числе и пива. Это запрещено по их вере. Рис, овощи, фрукты - основные их продукты питания. Приятно было их доброжелательное отношение к русским. Катерина, когда пекла пирожки всегда угощала ими индусов. С ней они всегда с желанием разговаривали. Она лучше всех своих знала корейский язык. Видимо, талант учить других, способствовал и самой скорее освоить новый язык. Даже хозяйка предприятия, давая задание на смену, говорила всё Фёдоровой, а Катя объясняла бригаде. Хотя бригадиром считался Валерий, имеющий опыт работы на подобных станках в России и здесь считался специалистом.
 Вскоре появились и новые знакомые с конжана, что располагался метрах в пятистах от их предприятия. На «помах», так называли конжан изготавливающий опалубку для строительства, работал несколько лет дружный коллектив молдаван. С некоторыми из них особенно сдружились. Вместе собирались, отмечали дни рождения и праздники. Какое счастье иметь работу, жильё и друзей! Жила в одном контейнере с Таней и Валерой, семейной парой. У неё была маленькая комнатка, у тех больше, разумеется.
За ноябрь, декабрь зарплату получили вовремя. Январь, февраль нет денег. Поехали в Кимпоши в комитет защиты прав иностранных рабочих. Возникли проблемы с языком, так как  работавшие там арабы могли говорить только на английском языке. Выручила Надя, которую порекомендовали знакомые, и которая работала в Кимпошах вместе с мужем. Тоже молодая пара. Она довольно свободно изъяснялась, писала и читала на английском и оказала им на данном этапе ощутимую пользу. Какую либо оплату категорически брать за услуги отказалась.
- Иначе больше не буду помогать! – Был её ответ. Она довольно хорошо и корейский язык постаралась выучить за два года пребывания в Корее.
Самоним, хозяйка конжана, стала редко появляться на предприятии. Надежды на получение заработанных денег становились всё призрачнее.
Запомнился индиец по имени Рому, купивший билет на самолёт ещё в декабре на 15 марта. Ему хозяйка обещала отдать зарплату к отъезду. Он напоминал за неделю, она его заверила, что деньги отдаст. Три последних дня её не было! Телефон не отвечал. Рому, взрослый мужчина, растирая кулаком слёзы, сидел в столовой до обеда, ожидая её приезда на конжан. С ним говорили, утешая и пытаясь накормить. Три месяца он проработал с надеждой на оплату своего труда. Проводили его, вместе с остающимися его земляками, до автобусной остановки. Больше ждать он не мог, да и смысла не было! У всех было подавленное настроение. Вспомнились двое русских приходивших на конжан в декабре к самоним, по их словам за расчётом с осени. Они предупреждали о том, что хозяйка может «кинуть» с зарплатой. Тогда не придали этому должного значения. Всё было спокойно, и кто думал о повторении подобного с ними? Каждый надеется, что его минует чужая горькая чаша. 
Таня и Валера перешли к молдаванам, на опалубку, где их взяли на работу. 
Фёдорова поселилась у знакомой и ходила вместе с ней на арбайт в Масоне, но потом стала работать на арбайте в Тэготе, где работа для женщин была почти каждый день и без денег она уже не была. Сорок пять тысяч – зарплата женщине за один день с восьми до шести. Десять процентов каждый работник обязан отдать хозяину самушиля арбайта. В итоге сорок одна тысяча на руках. Если авертаймы, то конечно можно и шестьдесят заработать.
Кто сказал, что деньги легко достаются за рубежом? Теперь минус оплата жилья, питание и другие необходимые расходы.
В Корее женщины из бывшего Союза, монголки, китаянки…. Что ими движет оставить дом, детей и пытаться заработать на учёбу детям, жильё  в чужой стране? Что ж это за Родина – мать, которая доводит своё население до желания ехать к чёрту на кулички? Наши, как правило, все с образованием! Учителя, медики….
Несколько раз, попадая с арбайта на пилораму, её заметили как справляющуюся с нелёгкой работой и предложили остаться постоянно. И контейнер для жилья предложили сказав:
- Выбирай любой из двух. Работы много, надо отдыхать больше –
Она смогла и на станках работать, при отсутствии мужчин. Согласилась. Теперь у неё было своё жильё. Тяжело, но постоянная работа и гарантированная зарплата. Появилась надежда, что деньги с Масона получит она и Валера с Таней. В июне подали документы в суд вместе с корейцами, которые так и не приступили к работе.
На их «пластике» вообще сменился состав всех работников. Хозяйка решила освятить конжан, наняла шаманов, которые обязались выгнать злых духов с конжана, мешавших расцвету бизнеса! Для этого купили поросёнка, кровью которого окропили территорию цеха, самого же съели. Целую ночь пировали и стучали в погремушки. От такого шума нечистая сила точно должна была перебежать в более спокойное место! Хотя сомнительно, что и «добрым барабашкам» после шумной, бессонной ночи захотелось здесь оставаться.
- Лучше бы эти деньги зарплатой отдали! – Ругался Валерий, когда наши узнали об этом.

                Плохие новости
 Моксаним в церкви предупредил, что будут рейды эмиграционной службы по предприятиям. Правительство Кореи пригрозило хозяевам, что будут штрафовать, тех, кто берёт нелегалов на работу. Легализации тем кто не получил визы в прошлом году не будет. Фёдорова решила ехать домой и собрала вещи «на всякий случай».
Предлагаю отправить зимние вещи посылкой домой. Зачем лишний вес таскать с собой? И тоже собрал свои так же. Восемнадцатого заказали такси и в обед посылки были на почте. Времени достаточно десять минут, если квитанции заранее заполнить дома. Паспорт никогда не спрашивали при этом. Даже непривычно. Жена говорила о проблемах, когда мне посылала в Корею бандероль!  Зашить требуют, по-особому, без швов! Всё пересмотрят! Кассеты с музыкой нельзя! Детские книжки на подарки корейцам нельзя! Это же печатная продукция! Не верите? А вот  инструкция от 1991 года в доказательство!
Мы же здесь, сложим в почтовую коробку, поплотнее утрамбуем, чтобы не тарахтело, залепим скотчем и на почту! Что там внутри почтовиков не интересует. Главное, хоть по-русски написать в нужной графе «личные вещи» и всё! Я не сомневаюсь, почтовые отправления, проверялись их таможней, но мне только один раз вернули посылку. И деньги, оплаченные за пересылку! Это когда от избытка «грамотности» написал на корейском языке в бланках, что отправляю электропростыни. Оказывается нельзя этот вид товара пересылать! Пришлось переписать бланки и указать, что в посылке личные вещи и через неделю отвёз на ту же почту. Всё дошло без проблем.
Так же и банковские перечисления в Россию дольше десятка минут не занимали. Вся трата времени на то, что бы тебя поняли, что тебе нужно, и  написанные без ошибок реквизиты банка в России. Ладно. Ну, их! Одно слово капиталисты!
Знакомые только и говорили о «эмигрешке». Откупиться от них, дав взятку невозможно. Не берут. Можно заплатить залог в десять тысяч долларов и получить разрешение находиться в стране ещё три месяца для «завершения неотложных дел». Залог возвращается при выезде без нарушения указанного срока, но работать в этот период нельзя. Это на случай судебных дел и когда необходимо присутствие данного человека. Рассказывали реальный случай, когда в одном из кабинетов на столе у чиновника стояла табличка с надписью на русском языке «Взятки не беру».
Конечно, приятно сознавать, что взяток не берут, хоть от этого не легче. Можно завидовать населению этой страны, в этом. Положено по закону? Получай! Не положено? И не пытайся ухватить. Интересно, какая у них система налогообложения? Повсеместно работают нелегалы без всяких отчислений во множество фондов, явно скрытые доходы хозяев от результатов труда «туристов». И государство борется не с сокрытием сумм подлежащих налоговой «стрижке», а хочет добиться «цивилизованного» учёта рабочих мест. Конечно, одно другого не исключает и штрафы за нелегалов есть, но что – то не заметно, что этого боятся.

                Арест       
Девятнадцатого июля утром пришедших на работу Виктора, Соню и Юлдуз хозяин отправил домой. Работы нет. Работал только один обрезной станок. Я с Фёдоровой, перекладывали штабеля сушившихся досок. К обеду во двор заехал джип, водитель, в костюме и при галстуке, вышел и непривычно долго осматривал территорию.
- Посмотри кто там, на джипе приехал? – спросила Фёдорова.
- Да мало ли кто сюда приезжает, Катерина! – отвечаю – я его видел, когда он заехал –
- Но он ничего не спрашивает! И так внимательно смотрит по сторонам! Как ищет кого –
Это верно. Обычно заказчики, приехав, спрашивают, где самушиль, где саджан. А этот, остановившись посередине двора, вышел из машины и просто оглядывал всё вокруг. Его даже доски аккуратными штабелями сложенные не интересовали.
- Может «эмигрешка»? – не успокаивалась она.
- Они по одному не ездят. Ты слышала такое? – говорю, но мысленно подумалось, что – то  необычное есть в поведении «гостя». К нему саджан сам подошёл и спросил, что интересует того. Вроде всё в порядке должно быть, хозяин вернулся дальше работать на станке, и больше не отвлекался.
- Я видела, как он спрашивал. Но он не уезжает, почему? – не унималась Катя – у меня предчувствие нехорошего -
Этого я объяснить не мог. Мы продолжили работу и о странном посетителе не вспоминали.
К часу привезли обед. На пилораме готовили редко для работников. Максимум в пабнице мог быть рис. Хозяйка наверно не хотела сама заниматься этим, а держать человека специально накладно. Обед занимал минут десять, все старались оставить время на отдых. Полежать на досках пахнущих хвоей, и даже вздремнуть. Я зашёл к Федоровой, заговорили о необходимости менять работу, всё чаще наши оставались без работы, и не исключено, что такое ждёт и нас. Катя решила заказать билеты на самолёт до Хабаровска. Паромом до Владивостока и потом поездом, слишком долгий путь.
Неожиданно залаяли собаки у ворот. Приехали чужие. Удивительно как безошибочно определяют людей! На кого стоит пошуметь. На заказчиков редко обращали внимание. Но мало ли кто мог приехать?! Всё опять стихло.
Минут через пять в дверь постучали. Наверно кто – то из своих, попросить попить воды из холодильника.
- Входите! – кричу. Опять стучат. Странно? Наши, хоть корейцы, хоть русские всегда входят в контейнеры, хотя звук от стука ещё не долетел до ушей, и приглашение войти, не прозвучало. То есть входят одновременно со стуком. Обычно человек вошёл, и потом слышно «тук-тук». Открываю незапертую дверь. На пороге стоит незнакомый кореец, за ним ещё двое.
- Эмигрейшен! – слышу, но сердце уже на мгновение раньше догадалось.
- Ну, вот и всё… - мелькнула мысль. Делаю шаг наружу, пытаясь закрыть дверь.
- Вы один? – вопрос ко мне второго, но мой ответ:
- Я один – ответ не интересует никого. Один из них, ухватившись за спиной, за мой брючной ремень, подталкивает меня к одному из микроавтобусов.
- Паспорт, виза есть? –
- Самушире, саджан … - отвечаю и думаю – Спокойно! Корея кончилась. Скоро как раз год после сна пересказанного Алексею. В итоге почти два …. –
В автобусе сидит африканец. Я поздоровался с ним. Он стал говорить, что его взяли без паспорта, а виза у него есть. Я не отвечаю. Что говорить? Сидя в салоне чуть успокаиваюсь. Смотрю в окна салона. Три микроавтобуса, человек шесть стояли, выйдя из машин. В стороне собрались корейцы с пилорамы и молча наблюдали за происходящим. Саджан, что – то объяснял,  видимо старшему из прибывших. Вот и Фёдорова с сопровождающим входит в машину:   
- У меня сердце разрывается! Не хочу! Что делать? – голос её дрожал – можно я возьму сумку с вещами? – спросила она у сидевшего у двери корейца.
- Электричество надо выключить в контейнере – говорю, обращаясь к нему. Это предлог вернуться в контейнер.
 Мне не дают выйти. Повели Катерину. Вернулась без сумки.
- Не дают взять. Говорят потом. И переодеться не дают! – огорченно произносит – так в рабочей одежде придётся ехать -
Пришёл кореец из самушиля, в руках у него паспорт, показывая на меня, говорит, что я могу выйти.
- Иди скорее! – торопит Катя – Позвони Син Хэ Рёнг! Попроси помочь! – глаза полны слёз. Она  прекрасно знает нереальность помощи, но очень хочется надеяться!
В самушиле не оказалось её паспорта, но даже если бы и был что толку? У неё нет регистрации.
- Витя! Паспорт там! Я его после Бучхона отдала самоним. Это точно! – в отчаянии говорит она, сознавая, что без паспорта можно сидеть в тюрьме до тех пор, пока не будут предъявлены документы, подтверждающие личность. Паспорт «не нашли» потому, что бы сказать, что она с арбайта и избежать штрафа за нелегала. Я так думаю. Если бы в этот день работали Капитан, Соня и Юлдуз им не избежать было бы участи ареста. Виктор обычно был в обеденное время у меня, а те у Кати. Всех бы и забрали. Им повезло сегодня. 
Ещё пара минут, и автобусы выехали с конжана в сторону Пхальгори, где «линолеум». Ко мне подошли корейцы, сочувствуя тому, что Катю забрала эмигрешка. Подошёл и хозяин сказал, что он ничего не мог поделать, помочь.
Я не дозвонился до Син Хэ Рёнг, не отвечал и её муж. На работе не принято разговаривать по своим телефонам. А может, просто заняты и рядом нет хендепонов? На всякий случай звоню Игорю, хотя знаю, что на работу он не берёт вообще телефон. Так и есть, не отвечает. Иры телефон всегда при ней, но и она недоступна. Иван с «линолеума» ответил.
- Ваня! Только что была эмигрешка у нас! Катю арестовали! Поехали в сторону Пхальгори, где вы! Смотрите, вы же во дворе работаете - ….
Зашёл в Катин контейнер. Надо успокоиться. Слёзы на глазах.
- Господи! Когда всё кончится? Сколько в Корее, столько всё ждёшь, когда можно будет спокойно работать. И нет конца этому! –
В углу стоит её собранная сумка. Десять дней до отъезда домой оставалось. Не судьба самой перейти на борт парома или самолёта. А она так мечтала об этом!
Наконец ответила Син хэ Рёнг, но что можно сделать? Через полчаса она позвонит и скажет,  что «эмигрешка» была инчхоновская. Спасибо и за это. Заворачиваю телефон в полиэтиленовый пакет, что бы он от пота не приказал «долго жить», кладу в карман. Теперь телефон всегда со мной. 
Пришедшие на следующий день на работу Виктор, Соня и Юлдуз узнав о вчерашнем, стали даже оглядываться по сторонам, мне показалось. Саджан отдаёт им их паспорта,  предупреждает, что они работают от арбайта. Это на случай приезда «эмигрешки». Виктор решил не работать:
- Поеду за билетом домой. Хватит, бегать я не буду – и попросил меня сказать хозяину, что бы тот отдал ему заработанные деньги. Сам он говорил очень плохо. Саджан в ответ обещает всем на днях отдать зарплату.
- Сегодня работы нет. Приходите завтра – в заключении говорит.
 Катерина позвонила на следующий день:
- Меня не отправят в Россию пока не получу деньги из Масона, сказали. Как смогла, объяснила им о суде. Отсюда (из эмигрешки) можно звонить куда хочешь, но нужно купить кады. У меня нет денег с собою, и я заняла. Очень много сидит народу, каждый день везут новых вегуков. Из России мало –
- Самоним сказала, что мы в субботу едем вместе к тебе в Инчхон. Привезём твой паспорт, вещи и деньги – сказал я – а мой паспорт увезли. За то, что я не на том конжане, который указан в регистрации, придётся уплатить штраф пятьсот тысяч, самоним говорит –
Говорить дольше трёх минут не дают. Много желающих звонить и телефонов не хватает. Катерина  торопливо успевает рассказать:
- Условия содержания ужасные. Камеры в подвальном помещении. Переполнено, даже ночью едва помещаемся на полу. Кроме умывальника нет возможности помыться –
 Следующий звонок через два дня.
- Виктор, попроси самоним привезти сегодня деньги и вещи. Хотя бы пятьсот тысяч! – она плакала – Можно сегодня улететь домой. Места в самолёте есть! Я не хочу больше здесь быть!–
- Катя, а деньги из Масона? –
- Ну и что! Чёрт с ними! Много времени ждать. Меня тогда переведут в другое место. Я не могу больше здесь! Грязные все! Так невыносимо –
Иду в самушиль, стараясь спокойно, понятно объясняю хозяйке. Та всё поняла, но говорит, что сегодня нет возможности  поехать, и повторила о субботе.
- Сейчас надо! Дайте деньги, паспорт, я на такси сам отвезу – убеждаю.
Самоним стала звонить кому – то. Говорила о деньгах, несколько раз о субботе…. Быструю её речь трудно было понять, но понял что в эмиграционную службу.
- В субботу вместе! А сейчас иди, работай – говорит она твёрдо.
Обида давит горло. Вспомнилось, как звали на работу! Как обещали…. Развернуться и уйти бы с конжана! Ну, зачем я ушёл с квартиры?! Сколько раз говорил себе не нарушать правил выживания! До переезда было видно, что хорошего ждать мало!
Эх! Как нужно знать язык! Я столько исписал общих тетрадок, составляя словари! А вот понять быструю речь, не могу! И медленную тоже, честно говоря, не особо. Даже мечтал составить разговорник специально для нелегалов, с присущими в данной обстановке, словами и выражениями. Читал на уровне троечника второго класса, писал как первоклассник (в Корее десятибалльная система оценок). Это не плохо, с учётом того, что мало кто  из нашего брата умел читать и писать вообще. Кассеты сам озвучивал, что бы на магнитофоне слушать. Причём лучше, чем купленные с разговорниками. Произношение, конечно, хромало, но мой метод записи нравился моим знакомым. Я трижды повторял слова и фразы. Всегда всем говорил:
- Живешь в Корее! Знай и учи язык! Это поможет тебе в трудную минуту – и приводил в пример нашу соотечественницу Надежду из Кимпошей. Как она хорошо знала английский и освоила корейский!
Несколько дней идут дожди. С одной стороны хорошо, не жарко. Но и накрывать – раскрывать штабеля с досками замучились. Причём укрыть надо немедленно! Пять минут польёт и напрасен труд по сушке. Хорош Корейский прогноз погоды! Никогда не ошибается. Если сказали, будет дождь, пойдёт обязательно!
Завтра суббота, поедем в «эмигрешку». Можно не вернуться. Там и оставят. Катя в последнем разговоре советует вообще не ехать.
- Здесь много, как ты, с просроченными сроками устройства на работу. Могут не выпустить. Пусть самоним одна едет. –  Говорила она – И облавы, сказали, не прекратятся.
Вечером собираю вещи в сумку на случай ареста. Злюсь на хозяина, не оформившего документы. Это из - за него завтра лишусь пятисот тысяч вон и это в лучшем случае. 12 - го мая я зарегистрировался в отделе занятости, 12 июля срок два месяца на официальное трудоустройство истёк. И вот за каждый день просрочки по пятьдесят тысяч вон штраф! Вроде бы так. Жалко конечно. За март «подарил», и вот опять!   
Есть надежда, что не арестуют, если наказали материально. Конечно, ругаю себя за недостаточную настойчивость по регистрации. Кому ты нужен, если сам за себя не беспокоишься?
Собрал в посылочный ящик, те вещи, которые лишний вес багажа составят. По деньгам даже дешевле отправить почтой, чем тащить в руках.
Уже стемнело, слышу, кто- то стучит в дверь.
- Входите! – Громко говорю - Неужели эмигрэшка по вечерам ездит? – Мелькнула мысль.
- Витя, ты дома! А мы думаем, дай, к тебе в гости заедем. Свет горит – в дверях «хохлы», Иван и Андрей с «линолеума»!
- Всё Ваня, видишь, собираюсь! Завтра еду в Инчхон и может, не вернусь – Я рассказал о событиях, что произошли – Ваня, у меня просьба - Вот посылка, будет здесь на столе и деньги с заполненными квитанциями сверху. Если завтра вечером не позвоню -  в воскресение заберите и потом отошлите. Ладно?
- Да не думай ты так! – Андрей пытается утешить – Сам ещё отошлёшь –
- Дай, Бог! А вы знаете кого, что бы выпускали? – молчат! – Вы все здесь четвёртый год. Вот то – то! –
- И ещё, просьба! Здесь телевизор, видик, пабница, заберите нужное вам. Я звонил Игорю на «кукурузу», ему ничего не надо. У него хозяин «плюшкин» ещё тот! И велосипед - снегоход, классный, не хочу оставлять на пилораме. Вообще не хочу что бы здесь что – то осталось! Хорошо? Договорились?
- Мы спросим у наших, кому, что нужно. А велосипед возьмём, если не вернёшься. – Соглашаются они – Это всегда пригодится! - 
Посидели, угостил пельменями, что забрал в холодильнике в Катином контейнере, она сама делала. Выпили кофе. Говорили, вспоминали. Показал, куда положу ключи от контейнеров. Проводив за ворота гостей, вздохнул. Теперь можно вообще быть спокойным за всё. Если в данном случае это возможно.
                В эмигрешке
Дорога от Инчхона до эмигрешки пролегала по высокой и широкой эстакаде. Внизу прибрежное мелководье. Слева и справа, ухоженные скалистые зелёные островки, окружённые изумрудной водой.  Красиво. Тянутся линии ЛЭП на высоченных мачтах. Впервые вижу такие длинные пролёты между опорами – великанами. Эмигрешка оказалась далеко от  аэропорта. Довольно строгое здание из «стекла и бетона».
 На первом этаже самоним говорит дежурному, куда и с какой целью мы приехали. Поднялись в лифте на третий этаж, прошли в зал установленный компьютерами. Что они тут делают в таком количестве? Сижу, жду решение формальностей. Наконец говорят можно пройти в помещения для «свиданий». Большушее стекло отделяет мир свободы от неволи. Спросили фамилию к кому приехали, сколько вещей и денег для передачи. Не сразу нахожу в списке фамилию, написанную английскими буквами. Уж лучше бы корейскими! Быстрее нашёл бы. Передаю сумки для Кати, объясняю, что внутри есть российские деньги. Привели Федорову. Она рада нашему приезду. Объясняю, где лежат документы и деньги, передаю привет от знакомых. Говорю, что все советуют не уезжать без расчёта из Масона.
- Я не хочу здесь быть! Мы говорим администрации, что помыться по человечески негде, но нас не хотят слушать. Мы все грязные здесь! Стыдно даже говорить! А тем, кто не знает языка, вообще плохо! Вьетнамцев много, с ними ещё хуже разговаривают. Я помогаю, перевожу даже, когда просят, и вообще подсказываю – она говорила торопливо. Охрана  предупреждает, что даётся на встречу всего пять минут.
- Ты, как? Что ешь? – Спрашивает и неожиданно добавляет – Я буду помнить тебя, ты хороший друг. Твоей жене повезло.
- Спасибо. Мне тоже. Я в порядке. А жена обижается, ревнует. Я же ей всё рассказываю обо всём и обо всех. У тебя целая куча пельменей в холодильнике! Вчера свои вещи собрал и посылку на всякий случай. Львовские ребята были. Тебе привет от Игоря, Иры, Сони. От всех! Очень жаль, что не судьба самой уехать!
Зашла самоним, передала Кате зарплату. Дала расписаться в получении денег. Паспорт (нашёлся!) тоже передала.
Вот и всё, прощаемся. Мне жутко жалко Катерину. Хочется заплакать.
Мой паспорт вернули самоним после уплаты штрафа. Я спрашиваю, почему не мне лично? Это мой паспорт! В ответ стали резко говорить мне что – то. Понял, спасибо, что не депортируете. Ладно. Хрен, с вами. Или кочху (перец). Тоже вещь не сладкая, как и вся жизнь здесь.
Весь обратный путь я молчал. Обида, горечь щемила душу. Остро чувствуется вновь чужая страна, отношения. Знакомые чувства по первым месяцам на «Кхаль ла рэн ды». Разница только в том, что знаешь немного язык и можешь объясняться. Но, и это уже легче.
Вернувшись, немного посидев в контейнере обливаясь потом от духоты, успокоился. Надо на «линолеум» съездить. Телефон что- то не отвечает ни Ивана, ни Андрея. Может, они работают и не слышат? Сажусь на велик, и еду к ним.
Примечание: в отношении слова «хохлы» националистов прошу не беспокоиться! Я же не обижаюсь, если меня назовут «москалём»! И украинцы не обижались. 
 «Линолеум» оказалось тоже подвержен спадам производства. В этот день все были свободны, и кто хотел, ушли на арбайт. Один Андрей копошился на складе. Переставляя на чигеча (погрузчик) измельчённый в крошку линолеум в мешках по 500 килограмм. Он рассказал, что уже несколько месяцев на лёгком труде. Его на велосипеде сбила машина. Произошло это в Масоне при пересечении перекрёстка поздно вечером. Столкновение было таким, что он оказался в салоне, пробив переднее стекло. Подробностей не помнит. Почти десять дней в коме, сломаны ключица, рёбра, сотрясение мозга. Два месяца в больнице. Семь тысяч долларов предстояло оплатить за операции и лечение. Машину виновную в столкновении не нашли до сих пор. Хозяин предложил ему, работать дальше, удерживая из зарплаты половину до полного расчёта. Андрей отказался.
Сказал, что поедет в церковь к моксаниму, тогда саджан нашёл какой - то фонд помощи, который оплатил его лечение, а хозяин только одну тысячу.
-  За копейку удавится! – Говорит Андрей – Это спасибо признали, что я не виноват в столкновении! А то бы мне труба была бы
Он был рад, что у меня всё прошло благополучно. Поговорив с полчаса, возвращаюсь на пилораму. Настроения нет. И вообще ничего не хочется в жизни. В контейнере жара!
               
                Как быть?
Утром следующего дня прошу хозяина, отдать мне паспорт. Обещает потом. Когда потом?
 Звоню вечером Бе Бень Хо и объясняю ситуацию, и то что, это из – за хозяина меня оштрафовали, даю телефон самушиля. Вечером позвонил в Москву, где жена с сыном поступают в институт. Вернее сын поступает, а она с ним как группа поддержки. Ему только 16 лет и проблема во всём. Даже оплату за мобильный телефон не принимают. Поступил в институт и опять проблема! Без регистрации не зачисляют и не допустят, сказали до занятий. О, Боже! Там тоже закорючки административные. Родственники в столице, которые при мне заверяли помочь с регистрацией. Какие вопросы! Пусть только поступит! Теперь сказали:
- Что вы все в Москву прётесь?
Непонятно, кто «вы»? Кто «все»? Даже в одном подмосковном городе родной дядя только за взятку в три тысячи рублей обещал организовать регистрацию.
Больше Людмила как бы не было туго, к ним не обращалась. Я не стал перезванивать, уговаривать. Регистрация им ничего не стоила. Прав на жильё не давала! Коммунальных платежей не добавляла! Почему отказали, я так и не знаю. Вернувшись, остался в Москве, вместе с женой и сыном, живу в снимаемой комнате на Соколе. На родственников не обижаюсь, просто не могу их понять. Да и не хочу знать теперь. Я им не звоню. Их нет у меня.
На следующий день мне в контейнер хозяин приносит паспорт с моим регистрационным удостоверением. Спасибо! Смотрю в пластиковую карточку – паспорт и вижу, что у меня заканчивается виза не в конце августа, как я почему-то думал, а восьмого! Остаётся неделя. Показываю ему и говорю:
- Ещё сколько дней? Вы мне можете продлить регистрацию?
Говорит надо ехать в Кимпоши. Сам знаю, что надо! Даже знаю, что его самоним была там, и им отказано в направлении, к ним, иностранных рабочих. Необходимую заявку надо было подавать раньше. И я уже был там, сказали, что мне надо покинуть страну. Все срока мною нарушены. Говорил я с молодым корейцем, который мне терпеливо это объяснял при помощи моего словаря, который беру всегда с собой. Спасибо хангуку. Ни угроз, ни давления. Доброжелательно. Он удивлён был, увидев мой словарь. Даже спросил, зачем мне это. И когда я ответил, что мне нравится, что пою караоке на корейском! Прочёл ему наизусть песню «Хомухам маым»! Называю «Ариран», а это народный эпос! Хангук трясёт мою руку:
- О, кей! Росиан сарам (русский) знает Ариран!… - Ухожу словно награждённый орденом Республики Корея. До того настроение классное! Хоть и с работой не светит! И надо покинуть страну, а то эмигрейшен и депорт.   
Решаю ещё раз съездить. Риска нет. Там вроде не арестовывают.
Иду к остановке автобуса в Тэготе. Слышу знакомый голос из остановившейся рядом машины:
- Викторо! – Меня узнал Чонг Чинг Си – Оди ка? (Куда идёшь?)
Говорю, что на автобус в Янгок. Предлагает сесть в машину, подъехать. Не отказываюсь. Он живёт рядом с Инчхоном. Дорога через Янгок. Зовёт вернуться на «Кхаль ла рэн ды». Зарплату обещает больше. Ну, конечно! Я же помню, сколько стоил мне мой уход! Понимаю, в моём подвешенном сейчас положении торговаться не надо бы, но уж очень не хотелось бы быть просителем. Это проигрышное дело тогда.
- Кто сейчас работает на конжане? – Спрашиваю.
- О Сок не работает, есть …- Он назвал всех кто остался.   
- Зарплата когда? – Мой последний вопрос.
- Всегда 31 го! – Его ответ.
- Врёт! – Думаю, И Хва Сончик не будет обманывать меня, и говорю – О, кей! Когда приходить?
Договорились сразу после праздничных дней. Каждый год в Корее так называемая «шуга» (большая жара), четыре дня все отдыхают в августе. Удачно он меня окликнул. Я ведь так и не позвонил заместителю!   







- Люда! Хотел не звонить до воскресения, но не утерпел – говорю по телефону жене.
- А ты знаешь, мне сон сегодня приснился. Ты звонишь и говоришь эти самые слова! – смеётся.
…Выдали зарплату за июнь. Оказалось, все мои подсчёты не верные! За июнь на три сотни меньше получил! И это когда каждый день овертаймы?! Спрашиваю за Федорову остальные деньги, за июль. В субботу она расписалась за 1150000 вон. Это за июнь должно, когда овертаймов на 7 дней хватит дополнительно. Оказывается, час овертайма оплачивается всего две тысячи! Таких низких расценок нет ни где! Ей все деньги передали оказывается и самоним показывает бланк с подписью Катерины. Спорить бесполезно. На твоё одно слово, в ответ пять!  Попробуй, пойми ещё! Так же «обуты» и остальные работники. Нет! Буду уходить! Лучше бы это время было потрачено на отдых! Лучше бы я сидел в своём домике и пугал лягушек с цаплями на рисовых полях!
Юлдуз в Кимпошах просилась на пилораму и брала у меня адрес, что бы назвать его в отделе занятости. Ей в этом отказали, и дали направление на конжан, штамповать изделия из металла. Работа на прессе требует внимания. Все говорили, что там много травматизма, но выбирать ей было не из чего. На пилораме только я и Соня (без визы как все) работали из наших.
Сразу после праздничных дней сказал, что ухожу с конжана. Хозяин стал возражать, но когда я спросил о его возможности сделать дальнейшую регистрацию, он перестал возражать и замолчал.
На следующий день переехал на «Кхаль Ла Рэн Ды». Не стал никого просить перевезти, позвонил в грузовое такси и через час был на месте. Мне водитель помогал загрузиться. Опять занял свою половину контейнера. Затащил туда, на второй этаж с Кван Сик(ом) и холодильник. О, Господи! Как мне надоело катта-ватта (туда-сюда)! И сколько теряешь времени и денег при этом!
В этот раз приступил к работе только на следующий день. На семи квадратных метрах в контейнере несколько раз делал перестановку. Даже И Хва Сон пришла поинтересоваться, что я там стучу и пилю несколько дней. Теперь я устраивался навсегда! То есть, до конца пребывания в Корее. Никуда не буду переходить больше!  Тот же вид на поле и далее на конжаны из окна второго этажа, всё привычно. Словно родное.  Игорь, Анатолий, Насыр, Ира и их «кукуруза» в двадцати минутах ходьбы. Как прежде стали ходить в гости. Заместитель попросил заниматься с ним русским языком. Чему я был рад и заодно с ним занялся своим произношение корейского языка. Оказывается наше «здравствуйте» трудно произносимое слово для хангука, «шапка – сяпка» и много ещё. Смешно! Как и им моё произношение. Как и мне, многие их слова, которые я на слух не отличаю, пока не напишут! Деньги, «тон» можно произнести по разному. Заместитель способнее меня оказался. Например, их слово «сек каль», я бывало, торопясь, мог сказать «каль сек». Для меня перестановка слов не имела значения. Как «чёрный цвет», или «цвет чёрный». Он мне говорит через пару дней, подойдя в цеху:
- Викторо! Сказать на русском языке слово «хорошо» или «шохоро», одинаково?
 Мне сразу стало понятно!  Видимо он специально искал подходящее слово. Как жаль, что у нас времени было не много для учёбы!  Вообще классный он оказался человек. Чуть выше меня, с пышной шевелюрой длинных волос. Он даже химическую завивку делал. 
Пятого августа позвонила Катя и сказала, что ей взяли билет на воскресение на Хабаровск. Дело по Масону в суде, возможно несколько месяцев надо будет ждать решения. Сидеть в тюрьме нет желания всё это время. Попросила позвонить домой мужу, передать время прибытия самолёта, что бы тот её встретил.
У её земляков произошли большие неприятности. Всех нелегалов уволили с конжана и Таня с Валерой прячутся в Инчхоне у Гали, землячки из Комсомольска – на - Амуре. Перевозил их к ней мистер Ли. Самим ехать опасно. Работу найти трудно, но в церкви обещают помочь. Сами они решили ждать решение суда и деньги.   
Капитан, как и говорил, улетел домой. Я с трудом нашёл квартиру где он жил, хотел передать ему его фотографии, но уже было поздно.
На «Кхаль Ла Рэн Ды» работалось спокойно, словно перерыва в два месяца и не было. Конечно пыль, иной раз попотеешь, но ни кто не подгоняет и не указывает. Пятого августа утром поехали с хозяином в Тэгот в больницу. Для оформления документов необходима справка о состоянии здоровья. Ренген, кровь из вены, зрение и остальное с анализами заняло минут сорок. Давление измеряли несколько раз. По утрам пью кофе и это видимо сказалось. За справкой через два дня придти сказали. Это не устраивало. Не укладывались в срок до восьмого числа. Минут через двадцать выдали нужную справку по просьбе саджана. Я был рад, что ничего не обнаружили. Особенно беспокоился за лёгкие. Всё, можно ехать в их ОВиР.
В этот же день после обеда поехали с Чон Кю.  Хорошая система приёма в Корейских учреждениях. Заходишь, берёшь бланк с номером из аппарата (типа кассового) и ждёшь, когда загорится твой номер, и тогда подходи, или заходи на приём. В банках, на почте, везде, где ведётся приём посетителей так. Без очереди не примут. Скажут подождать, и все спокойно ожидают. Из россиян я был один. Это отметил и Чон Кю, сказав мне:
- Русских нет. Почему?
- Русских мало в Корее – говорю – Много из Узбекистана и Таджикистана. Они здесь говорят на  русском языке. Вы думаете, что они из России. В России много живёт национальностей. Татары, Буряты, Якуты – я наверно с десяток перечислил народностей  и  добавил – корейцы есть –
Часто, мы россияне убеждались, что хангуки не особо отличаются знаниями вообще и географию знают плохо. Когда я сказал когда - то Сэму, что до моего дома семь тысяч километров, он не поверил. Им трудно представить, что у нас есть климатические зоны такие же, как и у них. Многие спрашивали, растёт ли виноград в России, арбузы….
Уверены, что самая лучшая техника в Японии, Америке (США), ФРГ, но только не у нас.
Словно не у нас первый космонавт, и многое другое. Знают, что много нефти, газа, леса и на этом наши достоинства исчерпаны. Хотя в газете была статья о В. Терешковой, как о первой женщине космонавте. Я берегу эту небольшую статью. И о Путине берегу, где он на фото в руках с макетом ракеты. Об обвалившемся торговом центре в Москве, теннисистке Шараповой, чемпионе мира в боях без правил Федорове и много ещё чего, на мой взгляд, интересного. Пробовал переводить, интересно, что пишут.
 У нас не приняли бумаги в этот раз, не хватало какой - то справки. Чон Кю сказал знает, что необходимо и теперь без меня доделает. Согласен, но я беспокоился не без оснований. В Кимпошах в отделе занятости мне говорили, что на «Кхаль Ла Рэн Ды» мой  возврат невозможен. Однако, через три дня, он мне передал паспорт и регистрационное удостоверение, где отмечено продление до 16 августа следующего года! Значит, нашли законные обоснования, или смогли убедить в моей надобности на конжане, не знаю, но я рад был и теперь спокоен.
В день вылета, Фёдорова Катерина позвонила по хендепону, который ей вернули в аэропорту. Времени много было, и она подробно рассказывала о своих переживаниях в эмиграционной тюрьме Инчхона. Особенно её беспокоило:
- Как жить? Я никого видеть не хочу! Мне перед выездом из «эмигрешки» рассказал кореец, который арестовывал меня. – Она плакала, не сдерживаясь – Оказывается, им позвонила русская женщина, назвала адрес пилорамы и сказала, что там работает без визы азума (женщина). То есть я! За что? Кому я, что плохого сделала?
- Может, провоцируют, что бы ты «сдала» кого ни – будь в отместку?
- Прошло двадцать дней со дня ареста. Зачем им это? Я верю ему. Он так и сказал, что они приехали на пилораму только за мной. Спрашивал, даже, почему не убежала!
- А ты что ответила?    
- Как же! Убежишь от вас, отвечаю. Нет, он не обманывает. Мне даже наручников не одевали. Нас двоих в Хабаровск отправляют. Ира со мной вместе. Молодая, всего двадцать пять лет. На улице арестовали. Её в аэропорт в наручниках везли. Только когда паспортный контроль прошли, тогда сняли. Господи! Как преступников через зал вели!
 - Катя, а может это Александр из Казахстана, которому ты высказала за Капитана? –
История с ним такова. В бане я познакомился с молодым парнем. Он из Астаны, столицы Казахстана. Назвался Сашей. Разговорились и на его вопрос, есть ли где работа, говорю, что нам на пилораму нужны люди, что сам там работаю всего два дня. Объяснил, как нас найти. Через пару дней на пилораме появился Гурин Виктор, из города Комсомольск – на - Амуре, в прошлом капитан буксира. Оказывается за то, что ему нашли работу, он должен заплатить «коммерсанту» по имени Александр, двести тысяч вон. Федорова достаточно сама испытавшая,  была возмущена до предела. Саша через месяц пришёл на пилораму, увидел русскую и конечно спросил у Кати как найти Виктора.
- Которого? Здесь их два? -  Доброжелательно говорит она, видя перед собой «нашего».
- Полный такой, на артиста Леонова похож, и лысый так же и голос такой же – описал он капитана, действительно очень похожего на «Доцента»!
- А зачем он тебе?
Саша сказал о долге в 200 тысяч. Катерина, поняла, кто он такой, дух учительницы мигом покинул её, и она высказала ему всё,  что считала нужным. Причём неизвестно где она такие «нехорошие» слова нашла, для гостя, просто все удивились, узнав в последствии подробности разговора. И посоветовала ему скорее уйти с конжана, чуть не выталкивая его.
Виктор отдал обещанные деньги дельцу потом, хотя мы все ему не советовали это.
…Вспоминаю хорошего парня,  Сергея из Владивостока, работавшего на гос. типографии в Янгоке и уволенного за драку с корейцем:
- Мы считаем «западло», помогать находить работу за деньги! Наши, этим не занимаются! – Были его слова.
- За что уволили, Серёж? – Спросил я.
- Мы работали рядом. Делали этикетки для жевательных резинок, шоколадок. Он надоел мне тем, что мусор сгребёт в мою сторону, а я, убирай? Получается за себя и за него. Я долго молчал, а когда он стал вообще наглеть, всем видом показывать, что мы здесь НИКТО и указывать и даже толкать! Я не выдержал и дал в морду! Меня рассчитали и, увольняя, директор сказал, что не может корейца уволить. Действительно, его даже хангуки не уважали сами и говорили, что надо не меня увольнять. Ладно. Уволили, так уволили. Я не жалею о драке. Больше года работал, всё знал, и у нас коллектив толковый подобрался. Вот что жалко.
Русских на типографии было шесть человек. Разные по возрасту, они жили дружно. В выходные, по вечерам вместе устраивали пивные посиделки, драк  у них не бывало. Это немаловажно! Однажды в Сеуле к Сергею с товарищем подошли две русские девчонки и попросили помочь с работой. Они три месяца назад приехали по контракту работать в клуб танцовщицами. Через месяц, два, стало просто невыносимо работать. Их склоняли, а лучше сказать, стали вынуждать заниматься проституцией. Выбора не было, паспорта не отдают и тогда Лена и Света, сбегают без документов. Не остановило их и не знание языка, настолько было всё серьёзно. Сутки они мыкались, по Сеулу боясь всего, зная, что их могут разыскивать. О смене клуба, и говорить не хотели. Денег нет, готовы запаниковать уже были. Сергей и Юрий вообще случайно поехали в Сеул, просто посмотреть город.  Видимо есть что – то направляющее иногда нас в жизни. Решили съездить утром, хотя их настойчиво отговаривали от лишних поездок без виз.
- Едем с нами в Янгок? Работу найдём, и не бойтесь, вас не тронут – предложили они соотечественницам.
Вчетвером вернулись из Сеула «домой», поговорили со своими друзьями, отдали подругам половину контейнера. Тут же стали обзванивать знакомых с просьбой сообщить, если есть работа для женщин. Через неделю Света и Лена были трудоустроены. Может физически труднее, но они были довольны. Их паспорта были возвращены позже, в этом помогла церковь. Этот эпизод был летом 2003 года, а через год Сергей уехал далеко от Янгока, мы перезванивались, но потом телефон не отвечал вообще, номер отключили. Может новый купил. У него хендепон старый был, «утюг». Я тоже сменил пять моделей, и каждый раз сожалел, что не такой, какой хотелось бы. Из - за смены номеров мы потеряли друг друга. В Корее фамилий редко кто знает, обычно имя и номер телефона называют. Смени номер, и тебя потеряют, если сам не сообщишь нового вовремя.
…Кто мог позвонить в эмигрешку? Ходили слухи, кто устраивает за деньги на работу, они же и сдают нелегалов. Чтобы на освободившиеся места привезти новых людей, заработав на этом. Могут и те, кто желает устроиться сам и для этого надо убрать занимающего место. Может быть любой вариант.
Мы долго разговаривали. Она «выговаривала» оставшееся время на каде по Корее. Пытались вычислить, кто её выдал. Для корейцев любая женщина плохо говорящая на корейском языке будет русской, так же и любой мужчина будет русским. Ведь по телефону не видно внешности. Соня? Сама нелегал, останься она работать в день ареста, её бы тоже взяли, несомненно. Юлдуз? Похоже. Потом, через некоторое время я высказал при случайной с ней встрече, что она «сдала» Федорову. Она обиделась, пожаловалась «родственнику» и потом мы встречались для улаживания конфликтной ситуации. Не обвиняя друг друга, не оскорбляя, сидели в машине её «племянника», как она представила хозяина машины, и разговаривали. Я честно сказал, почему думаем о ней, как звонившей. Даже напомнил, что о возможной работе на пилораме она узнала от меня при встрече в Тэготе возле магазина в апреле. И то, что она боялась остаться без работы. Звонить риска для неё было немного. Как и я, уволилась не так давно с предыдущего места работы. Других кандидатов на пилораму не было. При знакомстве она была вместе с общим нашим знакомым по имени Хамра. Он и спросил, знаю ли я, где есть работа для Юлдуз, которая несколько месяцев без работы. Куда она не приходила, всюду ей отказывали по причине возраста и с виду не сильной физически работницы. В Корею она приехала, чтобы помочь материально сыну, обучающемуся в аспирантуре в одном из вузов Узбекистана. В советское время занимала видную должность в республике. Рассуждая, спокойно пришли к общему мнению, что доказательств нет, и я согласился с этим.
- Юля, извини за подозрения! Я не буду никому говорить о предположениях, упоминать твоё имя. И останемся добрыми знакомыми! Хорошо? – Говорю в заключение встречи.
- Виктор, Аллах видит, я этого не делала! – Сказала она – Пусть Катя на меня не думает.
- Она давно уже дома и когда мы говорили последний раз, Фёдорова сказала, что прощает тому, кто это сделал. – Это правда, были её слова.
У меня тяжесть свалилась с плеч после того разговора. Действительно, конфликтовать по бездоказательному подозрению не надо было. Обвинить легче всего, а потом попробуй оправдаться. Вполне возможно было совпадение предположений, и можно ли доверять работнику эмиграционной службы? Из-за его слов, потерять дружбу и разругаться со всеми? Ещё и врагов нажить, если быть упёртым Фомой неверующим. Правильно говорил мой земляк Аз…ов, что Господь не фраер, он всё видит! Рано или поздно всё становится на свои места, всё тайное станет явным. «Кто сказал, что время лечит? Просто всё проходит вместе с ним».  Эта фраза Владимира Высоцкого. Тоже верная.
Конечно, говорили с Катей не только об этом. Она просила передать привет Син Хэ Рёнг и всем в церкви. Желала удачи всем знакомым, кому не смогла дозвониться сама, попрощаться. Сожалела, что мало интересного видела в Корее, не было времени на поездки по стране. Главным препятствием в этом было отсутствие визы. Даже тот путь от «эмигрешки» до аэропорта ей запомнился красивым ландшафтом прибрежной зоны, зелёными островами….
Она мечтала поездить по стране, купить видео камеру и снимать улицы, прохожих, как сажают рис рассадой (думала раньше, что сеют), многое ещё то что, теперь точно не увидит.
- Всё! Мы пошли на посадку в самолёт! – Говорит – Как я мечтала сама вернуться! Не судьба.
Я потом звонил ей домой несколько раз. Передал, что суд решил дело в её, и Тани с Валерой пользу. Но хозяйка подала на апелляцию и теперь надо  опять ждать несколько месяцев. Это со слов мистера Ли. К тому времени Тане и Валере работу нашли на «пластике» далеко от Инчхона. Зарплату платили вовремя. Опять появилась надежда, что всё стабилизируется.
- У нас «эмигрешка» проверяла частный сектор, где живут иностранцы – Рассказывала Татьяна в церкви – Они уже знали, где живут, и выламывали двери, если кто был в доме, и не открывал. Их автобус стоял у нашего дома напротив. Было это днём и нам повезло, потому, что мы на обед домой не ходим. А так бы точно попали бы. Мы звонили в посольство России, объяснили им, что нам должны деньги, что мы судимся. Нам в ответ сказали, что раз мы нелегалы, то ничем помочь не могут. Вот так.
Забегая, вперёд, скажу, что она будет депортирована в следующем году. Муж, Валерий останется в Корее, и будет работать в окрестностях Янгока, не отвечая на телефонные звонки. Скорее всего - сменил телефон. Он подозревал, что нелегалов «вычисляют» по месту работы хендепона. В принципе это возможно, но мне кажется, эмигрешка и без этого знает.
Ему будут переданы все документы по делу в суде, найден адвокат, с которым надо было продолжать добиваться выплаты денег. Это опять, со слов мистера Ли, которого перевели в другой район страны, в другую церковь. А новый проповедник церкви «Суни Кёвэ» ничем помочь не мог. Теперь всё зависело от Валеры. Он прекратил заниматься этим делом, сказав своему земляку Василию, работавшему в Масоне, что не верит в то, что они получат деньги. Пока суды пройдут, всех переловит «эмигрешка», а нет истца – нет проблемы. И это тоже возможно.

                Ни что наше, корейцам не чуждо.               
Вот и август на исходе. Время, оглядываясь назад, летит быстро. Ждёшь – тянется. Яблоки и груши в бумажных кулёчках созрели на деревьях. Виноград, собранный в ящиках возле дорог стоит, ждёт, когда его погрузят и увезут. Я всегда думал, что корейцы не «берут» без разрешения из садов и виноградников ничего. Но нет! Оказывается нормальные люди! «Кхаль ла рэн ды» почти в полном составе (без хозяина конечно и меня вначале) регулярно совершали набеги на соседствующие с конжаном угодья. В тёмное время суток, как положено. Потом и я, дрожа от страха, присоединился к коллективу, по настойчивой его же просьбе. Вопервых: помня притчу о птичке оторвавшейся от коллектива, а во вторых: я не трус (пусть знают!). И ещё может главная причина в том, что неудобно есть добытое чужими руками.
После десяти вечера, а в Корее это уже темно, мы, захватив мешки пошли на «дело»! Далеко ходить не надо, сады располагались на склоне нашей горы. Сто метров всего! Без труда прошли (не пролезли!) за символическую изгородь и, пригибаясь под ветками деревьев, цепью шагаем по саду. Кван Сик инструктирует меня, как выбирать спелые плоды, которые здесь растут укрытые в бумажных кульках. Всё просто! Пощупал, ага! Большая! В мешок!
- С одного дерева срывать больше трёх груш не надо! – Слышу «полезные советы» родственника хозяина. Однако с корейцами опасно ходить по чужим огородам. Шумят как в песне «цыгане шумною толпой…». Уже я их инструктирую, как следует вести себя. Через полчаса мы вернулись на конжан. Несём в столовую, укладываем в холодильники часть, одариваем И Хва Сончика мешком килограмм на десять. Она, разумеется, радуется словно ребёнок. Помогаю ей донести до контейнера. Через пару дней идём за виноградом. Мы не злоупотребляли! Брали столько, сколько могли съесть. Стыдно, но….
Зато у меня всегда был виноград, а затем и груши, сладкие и сочные. Только, не ароматные, как в России. Эх! Ну, да ладно.
В церкви, в Янгоке, моксаним сказал, что корейские власти будут до конца года «вылавливать» нелегалов. Лишний раз сказал, не ездить и в выходные сидеть дома или на конжанах.
 Единственный, в районе Янгока, москвич Владимир, не пробыв в Корее трёх месяцев, решил возвращаться домой.
- Тысячу долларов я и дома заработаю! - Сказал он, прощаясь с нами в церкви. Иван «музыкант» попросил его передать деньги для родственников работающих в Москве, а мне он пообещал помочь моим, жене и сыну, найти квартиру или комнату для проживания.
- Какие проблемы! – Сказал он, дал номер телефона, по которому они пусть позвонят в первых числах сентября. Он по его расчётам должен быть уже дома. В тот же день, вечером я позвонил Людмиле и продиктовал номер. Но они не смогли в сентябре найти его. Как и он родственников молдаван, что бы передать предназначенные им, деньги. Так я понял в разговоре с Иваном (музыкантом) встречаясь в церкви в октябре.
В октябре И Хва Сон сказала, что «Кхаль Ла Рен Ды» скоро не будет, хозяин продаёт конжан. Я слышал эти разговоры, но связать не мог отдельные слова. Теперь всё становилось на свои места. Однако работали как всегда, и только хозяин стал бывать редко на конжане.
- Где саджан? Почему здесь не бывает?– Спрашиваю у заместителя, он меня понимал и со мной говорил настолько понятно мне, что порой было впечатление, что он по-русски сказал. С ним легко учиться говорить, и ему объяснить что – либо, так же не составляло труда.
- Он больше не саджан, Чон Чин Си работает на другой, административной работе.
- Почему? А кто хозяин?
- Так лучше. Зарплата большая. Хозяин кто? – Зам. показал на себя – Хозяин он, саджан теперь я.
 И объяснил мне, что является  родственником хозяина по линии матери. Что ж, это тоже хорошо,  и я спрашиваю самое главное для меня:
- Когда будет зарплата? – Объясняю, что большая задержка плохо. Мне надо высылать деньги домой. Со слов зама выходило так: конжан продаётся и когда покупатель даст деньги, Чонг Чинг Си со всеми рассчитается. Неутешительно. Ещё он попросил, что бы, я не боялся за деньги. Хозяин обязательно полностью отдаст. Надо потерпеть. Да и работы теперь поменьше стало. Действительно, к семи часам вечера работу заканчивали. А в субботу после двух часов я даже цех закрывал и замыкал. Всегда на конжане и эту «почетную» обязанность выполнял и следил за отключением всего оборудования. И Хва Сон,  если оставалась на конжане, то к ней приезжала подруга  и землячка, Но Ок Сун. Я приглашал Игоря, Иру. Мы вместе ужинали, иногда немножко выпивали.
 Игорь в декабре улетал в Узбекистан менять паспорт, срок действия которого заканчивался. Оказывается, что с собой больше сотни долларов лучше не иметь. Узбекские таможенники и прочие службы зарплату получают «маленькую», и живут в основном за счёт «пожертвований» пересекающих границу. И деньги граждане «хлебной» и солнечной республики не перечисляют через банки, а пользуются услугами бизнесменов. Система так отлажена, что сегодня ты даёшь деньги в вонах, а завтра по курсу в долларах их передают твоим родственникам. Любого багажа, посылок, братья узбеки наладили доставку без сбоев из Кореи к себе!
Прим: отправленную лично посылку (морем, срок два месяца) почтой 8 ноября 2005г. в Тэготе, я получил в Москве в феврале 2006г! Гарантирую, что таможне зацепиться там было не за что! Это при условии, что в Россию она попала на третий день отправки! Если верить датам на почтовых штампах. Письмо с фотографией,  отправленное мною на почте, в Орловскую область вообще «затерялось».
Игорь и Ира, остались на кукурузе одни. Их ещё в мае отправил Конь, на второй конжан делать бисюкару (мисуткару). Смесь для напитка, летом приятно пить охлаждённым. Они почти постоянно там и работали. На старом оставались  стрелять кукурузу Анатолий, Насыр и Раим. Я говорил, что «стрельба» дело шумное. За пол километра слышно. В один из майских дней их посетила эмиграционная «охотничья экспедиция». Всех и взяли. Мы потом предположили, что приехали они за Игорем, который был зарегистрирован по этому адресу, и виза как раз заканчивалась. Приехали проверить, может быть, что он не один работает.
Хозяин забеспокоился, надо ехать в город Сувон, в тюрьму, где они находились. Взяла их Сеульская эмиграционная служба. Конь поехал туда вместе с женой. Тем более оказывается, не он хозяин по документам, а она. Оделся скромно. Приехав по вызову, её и направил по кабинетам. Сам остался в машине. Чем быстрее саджан является каяться и оправдываться, тем меньше сумма штрафа может быть назначена. Чуть освоившись и поняв, что его к стенке не ставят, и даже материально не пострадает, он выпрямился и превратился в боевого ветерана. Грудь колесом, и не он следом за супругой, а она за ним. Стал жаловаться, что конжан не доходный, он еле концы с концами сводит, обеспечивая питанием и зарплатой работников. Что? Надо денег на билеты им до дома?  Себе в убыток он, конечно, обеспечит их, но придётся подождать. Почти месяц, просидели арестованные в тюрьме, пока главный «кукурузовод» собирал деньги на билеты. Зарплату он им простил, то есть не отдал. Пообещал потом перечислить. Интересно как? Да ни как. Он и не собирался этого делать. Главное пообещать.
Возмущался, ну до чего дорогие билеты в Узбекистан! Сплошная обираловка, бедных капиталистов! А нельзя ли дешевле отправить?
-  Можно! – Ответили в «эмигрешке» и предложили: – Пешком, вместе с ними!
               
                Новый 2005 год!
Новый 2005 год! Старый окончился плохо и новый неизвестно, что принесёт. Зарплату отдали только за октябрь. Такая задержка непредсказуема. По всем правилам надо уходить. Все, с кем общаюсь, говорят в таких случаях надо немедленно уходить и судиться. Регистрация есть, можно смело ездить. Когда говорю по телефону с Людмилой не знаю как сказать даже, когда вышлю деньги. И почему я работаю без зарплаты.
Вечером пришёл ко мне в гости знакомый Сергей (вот опять, фамилии нет, как всегда) из Хабаровска. Зашёл вынужденно. Он приехал к Евгению из Владика, но в доме никого не оказалось и что бы, не болтаться по Сангмари без дела, зная, что я почти по соседству, нашёл меня. Сидим в столовой, кормлю его. Паб, кимчхи, как положено. У Сергея болит спина и он, периодически сидя на стуле, прогибается и растирает ладонью поясницу.
- Хори апо? (спина болит?) – Спрашивает его Сонг Юн Бок, находившийся тоже в столовой.
-  Йе(да) - Отвечает, морщась, Сергей.
- Давай вылечу! – Предлагает он и, обращаясь ко мне – Викторо, говори ты ему.
Я рассказываю о том, что сансазани занимается восточной медициной, иглаукалыванием и всё – всё, что знаю о нём.
- Когда? Сейчас?
- Да, сейчас. Завтра уеду и долго не буду. – Сказал кореец.
Пошёл к себе в контейнер, вернулся с небольшим дипломатом, и мы вместе пошли ко мне   контейнер. Сонг Юн Бок сказал Сергею снять верхнюю одежду, лечь на постель. Раскрыл чемоданчик и, комментируя все действия, показывая, что и как он делает, приступил к лечению. Мне было интересно наблюдать новое, ранее не виденное мною. В дипломате находились обыкновенные медицинские банки с той разницей, что вакуум в них создавался ручным компрессором, и самое главное было в следующем. Место установки банки, сансазани протирал спиртом. Дал понюхать даже! Спирт, я думаю, был хороший. Делал наколы устройством, каким делают при анализе крови из пальца. Довольно много, не менее двадцати. (Жуть не люблю уколов!) Подложив в банку ваты, он ловко её устанавливал. Установив шесть банок, он сказал, что в данном случае, этого достаточно.
Внутрь банки из микропорезов стала сочиться кровь, собираясь на вате. Я впервые видел кровь чёрного цвета! Когда цвет менялся на алый, Юн Бок, снимал банку.
Из его пояснений мы с Сергеем поняли, что черного цвета кровь насыщена … (название забыл, но понял, это ещё и застоявшаяся в капиллярах).
      - Больно, Сергей? – Спрашиваю. Оказалось, что нет.
- Такое впечатление, как щекотно. – Говорит он и, обратившись к своему лекарю, благодарит его, ещё раз    рассматривает непривычного цвета кровь.
     - Через два месяца ещё раз надо повторить! – Сказал сансазани.
Вообще Сергей, когда боли «доставали» просил, кого ни будь потоптаться по пояснице и поколотить кулаками! Я специально позвонил ему недели через две, есть ли изменения в самочувствии или нет. Оказалось, боли прекратились! И он просил передать в адрес своего доктора «кынго камсахамнида» (буквально: большой спасибо) от него. Зашёл просто удачно он тогда ко мне!
Полный набор такого же дипломата (Хансоль буханги) я позже купил и выслал домой.  Цветное фото человека, карту мест установки банок и точек для иглоукалывания мне продал Сонг Юн Бок. Я бы подарил, но он попросил три доллара. Не обижаюсь. И за что?
(Прим: Я хотел, вернувшись в Россию, домой, жену полечить, но она панически боится мне довериться.
      - Я, после твоего лечения – заявила - совсем окочурюсь!
И никакие мои клятвенные заверения в моём «большом опыте», не подействовали. Я бы не побоялся. Сама бы потом хоронила! 15.05.2006)
В феврале работа продолжалась на конжане так же спокойно. Я вообще очень жалею, что этот родственник хозяина не пришёл на год раньше. Я спросил у него, придя к нему в контейнер вечером:
- Где будешь работать, когда конжан купят? Здесь?
- Здесь будет не пластик. Другое делать будут. Я уеду в Инчхон – Ответил он.
- Что мне делать? Как быть потом? – Я действительно стал задумываться, как мне быть.
- Хочешь здесь в Сангмари работать? Так же пластик? – И он предложил на днях поехать с Чон Кю посмотреть новую работу. Надо же! Я думал, что рядом нет подобных предприятий! Один цех я знал, там был всего один станок, и они перерабатывали пластик вторичное сырьё. Этого цеха уже нет. Там работали двое индийцев, и я к ним заходил когда – то, разговаривали. Нормальные мужики. Однажды поинтересовался, почему их, индийцев много, а женщин нет. Нельзя, сказали им сюда.
 Ещё  цех с одним станком по дороге на Пхальгори имелся, знаю, но туда не пойду и сам. Переработка  б\у  и один цвет постоянно, чёрный. Условий никаких бытовых! Моя работа гораздо интересней, хоть и хлопотней, из – за требований к качеству.
- Но я советую тебе ехать с новым хозяином – говорит дальше – зарплата будет всегда вовремя и человек хороший.
Хороший! Но не зовут ведь! Даже не видел ещё, какой он. Иногда приезжали корейцы, явно не за пластмассой. Ходили по конжану, осматривали станки…. Я понимал, идёт активный поиск покупателей, и работал спокойно дальше. Внимания, не обращал. Даже накричал на одного, пытавшегося подхватить голой рукой тянувшиеся из станка «нитки» пластмассы. Температура на выходе сто пятьдесят градусов и прилипший к коже пластик не стряхнуть.
- Не трогать! Горячий! - Этот, видно, не знает, с чем имеет дело. Профессионалов видно сразу. Те в приёмном бункере смотрят. Возьмут щепотку, осматривают, размеры бисеринок сравнивают. Могут на вкус  и на зуб «дегустировать». Это нормально. Однако от их посещений ничего не менялось. 
Наступил март. Зарплаты с ноября, включительно, не было! Сто или двести тысяч дадут и опять «опсо» (нет). Стали посещать очень невесёлые мысли. И Хва Сон в цеху прекратила работать и готовила только еду. Я не бросал работу, сознавая, что больше, вообще никого нет, станочника. Что мне это стоило, одному Богу известно.  Химик, Кван Сик тоже работал, но стал раздражительным. И самое главное – я всё же верил словам И Чонг Кю и Чхон Чонг Хун(а). Если первый отдал не большой долг, когда меня уже не было на конжане, не знал, где я находился. И не мог знать, что могу вернуться. Как и я сам.
Тепло. Распускаются листья на деревьях. Рисовые поля залиты водой и выглядят как мелководье на прудах. Дома такое в апреле, а то и в мае. Молоденькие кореянки сбросили куртки и ходят легко одетые с оголёнными животиками. Вечно куда - то торопятся,  постукивая каблучками. Школьники и школьницы в форме, в неизменных спортивных полукедах, с рюкзаками за спинами. Рюкзаки видно, что полупустые. Интересно, что они там носят? С книгами в руках редко увидишь. Дорожники наносят разметку на перекрёстках. В Янгоке сделали покрытие красным  цветом на полотно дороги.
Ко мне приходил Акыл (Киргизия).  Рассказал, что Лариса (детский врач, Бурятия) улетела домой, наконец – то! Она работала на том же конжане, где работали Наташи из Чимкента, через суд добившиеся заработанные деньги. Когда Лариса и ещё двое с ней начали работать на этом «пластике», мы с Игорем говорили им о возможном неплатеже и рассказали о Наташах. Они не насторожились, им гарантировали зарплату те кто, их привёз на предприятие. Каждая заплатила им по двести долларов. Обещали в случае конфликта быстро разобраться и добиться денег. Больше тех  «гарантов», представителей Узбекистана они не видели. Вскоре, когда хозяин не заплатил за последние два месяца, подруги быстро разъехались по другим предприятиям, а Ларису, как хорошего работника тот уговорил не уходить. Обещал заплатить сполна через месяц, затем ещё через один. Жалко было бросить деньги за два месяца, Лариса продолжала работать. В итоге: с августа до января ждала зарплату за пять месяцев работы. Лариса, Акыл и я с Игорем поехали в церковь «Суни Кёвэ», попросили помочь. А как помочь, когда конжан не работает, саджан не появляется и на предприятии жила одна Лариса!
Прим: работник может жить до полного расчёта, если предприятие не работает. Что бы её вынудить покинуть конжан, дошло до отключения света, а это обогрев. Кончился газ. Если бы не друзья, ей бы пришлось совсем невыносимо. Проповедник сумел найти хозяина, который не отказывался от долга, но и не отдавал. Мистер Ли, вместе с ней поехал в суд и подано было исковое заявление. Теперь нужно было ждать до трёх месяцев. По, счастливой случайности, её родственница знакомится с корейцем, преподавателем одного из институтов в Бурятии. Когда тот услышал о мытарствах Ларисы, просит своего друга в Корее разобраться, выяснить, в чём дело. Тот звонит Ларисе, выясняет, где она и немедленно приезжает. Что бы, не держать Ларису в стране без надобности, едут в суд и тут выясняется, что заявления её нет. Надо было заплатить сто тысяч вон, проповедник этого не сделал. Почему не понятно. Может, денег у него не было, оплатить судебные издержки? Посчитал, что она не вернёт? Маловероятно, но объяснения вразумительного нет. Друг просит написать Ларису доверенность на его имя, что бы от её имени добиться выплаты заработной платы и сам подает иск. Ларисе по расписке даёт половину суммы, предполагаемого долга конжана. Она спокойно вылетает в Россию. Вот так для неё окончилась Корея.
Акыл решил ехать в Сеул, где друзья обещали постоянную работу в строительной бригаде устанавливать парники.
- Пришёл попрощаться – Сказал он. Ему не очень хотелось покидать Тэгот, где было много друзей и знакомых, но на арбайте постоянной занятости не было и выход только один, уезжать пока зовут.
-  А может, к лету домой уеду. – Говорил Акыл – Всё труднее становится. Надо ещё две тысячи собрать и на дорогу.
    - Я сам не знаю, что будет дальше – Делюсь своими проблемами. – С ноября зарплаты нет! Обещают               после продажи конжана рассчитаться.
 - Акыл качал головой, давая понять, что вероятность на счастливый конец у меня почти нулевая.
Договорились обменяться информацией о наличии работы в том месте, где будем сами     находиться к тому времени. И вообще не терять связь друг с другом.         
                - \ -
В первых числах марта всем на «Кхаль ла рэн ды» объявили, что 16 числа хозяин     рассчитается со всеми работниками. Все поедем в Сеул, в центральный офис хозяина. Накануне ко мне пришёл Чхон Чонг Хун и спросил, сколько мне должен хозяин за весь период до 16 марта. Я быстро подсчитал, вычтя заранее по 25 тысяч за каждый месяц за так называемую медицинскую страховку, бланк которой находился у меня. Получилась приличная сумма. Больше четырёх миллионов вон. На следующий день он предложил поехать посмотреть кожан, где меня могут взять на работу, если не захочу уезжать.
Покупатель забирает практически всё технологическое оборудование, здесь останутся только голые стены, сказал он.
Действительно, стали ходить по цеху и складам одни и те же люди. Фотографировали и переписывали имущество. Работы было не много все эти дни, и я спокойно отделывался часам к пяти вечера.
- Викторо! - Позвал И Гонг Кию – Поехали смотреть вместе конжан.
- Далеко? Сколько времени надо? Когда вернёмся? – Спрашиваю.
Сказал, что через час вернёмся уже. Действительно, конжан находился совсем не далеко. От «пластика» где работал Амангельды когда – то, десять минут ходьбы. От моего, соответственно, минут тридцать. Надо же! Я и не знал, что если свернуть с дороги вверх в гору там ещё есть несколько предприятий!
Мы заодно привезли пластик, который я с месяц назад делал. Пока Чонг Кю на чигеча (погрузчик) снимал с машины груз я прошёл в цех.  Два станка, с одним отличием, что выходное устройство для пластика иначе установлено. Я вручную менял фильтрующие сетки и диск с множеством сквозных отверстий, а здесь электропривод это выполнял. И направление «ниток» здесь вниз, а у наших горизонтальное. Но не это главное, а то, что здесь переработка б\у и заказы на десятки тонн одного цвета и свойств, работа в две смены. И естественно здесь пластик засыпался в мешки по 500 килограмм. Не было ручной работы как у нас, поднимать много раз мешки по 25 кг. Это не тяжело, но один мешок несколько раз «нянчишь». Насыпать, положить на тележку, снять взвесить, снять зашить на машинке и снова на тележку. Откатить и переложить на парэтту (поддон). Например: две тонны, но    много раз поднимать руками. А ведь ещё до бункера станка несколько раз мешки с сырьем потаскать приходится. Тяжело с не привычки, а когда «втянешься» совсем не трудно. Главное, что бы работал станок устойчиво в режиме. Здесь цех ещё более пыльный и теснее, чем наш. Познакомившись с оператором станка, по имени Пётр, «свой» человек с Украины. Выяснил условия жизни. Он здесь уже год. Зарплата вовремя, без задержек, питание три раза, живут по три - четыре человека в контейнере. Поговорили о специфики производства. Так как перерабатывают вторичное сырьё, часто в станках приходится разбирать подающий узел, то есть «винт», более трёх метров длиной и  диаметром около двадцати сантиметров, перемешивающий, перетирающий пластик в «стволе или трубе» (как назвать, особой разницы нет), и создающий высокое давление. При температуре порой до 250 градусов, в зависимости от пластмассы. Разнообразные ловушки – магниты не всегда спасают от попадания в станок мелких кусков металла, болтов вместе с пластмассой. Попадание металла в станок, всегда ч.п. В результате пластик неравномерно подаётся и может заклинить винт. Вот тогда по его извлечению приходится попотеть изрядно.
Мне не понравились бытовые условия. В отличие от «Кхаль ла рэн ды» здесь было явно хуже хотя бы тем, что в половине контейнера двоим тесно. Конечно, найдутся люди, кто может сказать об этих условиях, как вполне приличных. Знаю, сам видел, и не буду спорить.
Контейнеры стояли на солнечной стороне, а это летом мне было уже знакомо по злополучной пилораме. Я теперь имел представление о конжане, и мог выбирать самостоятельно дальнейшую судьбу. Хотя, что такое выбирать в моём положении?
Наступило 16 марта. С утра мы знали, что после обеда едем в Сеул. Сегодня должен наступить долгожданный расчёт Чонг Чинг Си(на) со всеми работниками конжана. Я очень волновался, зная многочисленные примеры, когда бывших работников «кидали» и добиваться от уже несуществующего предприятия выплат зарплаты проблематично. Мне много говорили знакомые о возможном для меня исходе, где самый хороший тот, если мне заплатят половину от всей суммы. И что дальше, тоже неизвестно. Ко мне до сих пор не подходили с предложением работы со стороны покупателей оборудования.
-     Викторо! - спрашивает И Хва Сон меня – Где работать будешь? Поедешь с новым хозяином?
- Не знаю пока. Здесь друзья. Есть работа здесь не далеко, такая же. На новый конжан не зовут. А вы, куда? С новым хозяином? – В свою очередь интересуюсь, называя её на «вы».
- Нет, меня не возьмут. – Огорченно, как мне показалась, говорит она. - Если уедешь, друга Игоря не увидишь. Это далеко! Город Сувон, и ещё дальше.
Она конечно уже знала, куда увезут станки. С её знанием языка и не знать! Тем более мне рассказала её подруга, Но Ок Сун, ещё месяца два назад, что они обе кореянки, но Родина в Китае. Не очень то жаловали хангуков, отзывались о них резко. Дочь, Но Ок Сун учится в Японии, будет переводчиком. Трудно, нужны деньги. У Ок Сун тяжёлая работа на прессах с металлом, на одном конжане где брат И Хва Сон.
- Посмотри! - Она показала свои руки. Огрубевшие ладони, ссадины к её довольно привлекательной внешности не соответствовали. Ногти коротко подстрижены. Понятно, с железом маникюр не заведёшь. Было, жаль её. Работая в Корее, знакомишься со многими людьми. Мужчинами, женщинами. Кто – то станет другом, хорошей знакомой, с которой всегда рад встрече, общаться. Вот Но Ок Сун и была одной из таких просто знакомых мне женщин.
Она понимала мой корейский язык, пожалуй, лучше подруги и была явно грамотнее. Когда я просил написать непонятное слово, она ошибок не делала.
Сказала, живёт в контейнере вместе с И Ён Чёлем и ещё двумя китайцами. Я решил, что не понял её и переспросил:
- Как вместе с мужчинами? Они обижают? –  Долго думал, как спросить.
- Нет! Я не позволю этого! – На неё это было похоже – Саджан жадный! Надо ещё один контейнер. Говорит, нет денег. Я уйду скоро, вместе с И Хва Сон будем работать.
- Где работать будете?
- В столовой.
- Там тяжёлая работа. – Говорю – Была просто друг, которая работала в столовой. Выходных нет. С семи утра и до девяти вечера работа.
- Я знаю. Зарплата больше. Скоро домой поеду, а потом в Японию. – Она объяснила, что там больше платят, чем в Корее. Честно признаюсь, она мне очень нравилась.
В пять вечера, мы выехали в Сеул. Конжан остался сиротливо светиться единственной лампочкой, которую, я оставлял включенной, что бы вернувшись не плутать в темноте по двору. В сеульском самушиле был впервые. Знал, что он есть, но надобности приезжать, раньше, не было. Странное название улицы Мадам, на которой он находился,  я перечитал несколько раз. Так и не понял что такое слово Мадам? В смысле «Дама»? Надо было бы спросить!
Не очень большое помещение собственно офиса, склад красителей и склад с образцами пластика в мешках. Когда мы, впятером, зашли в бухгалтерию, в ней стало тесно. Расположились на диване, сбросив с него в угол бумажный мешок с твёрдым свёртком внутри. И Хва Сон, видя, что нам тесно на диване села на стул в углу, выбросив в коридор всем мешающий мешок. В помещении была жена саджана, она же бухгалтер. Я помнил её со времени судебных разборок Азарова. Ещё была одна совсем не знакомая, работник самушиля. Я узнал её голос, когда отвечал на звонки телефона в столовой. Обычно она спрашивала Чон Кю или хозяина. Приехал Чонг Чинг Си,раздал каждому по листу бумаги  и сказал написать самим предполагаемую сумму зарплаты за все месяца.  Мы быстро справились с поставленной задачей. Просмотрев поставленные суммы, он только не согласился с И Хва Сон. Стал говорить, что та не работала почти весь последний месяц. Пошумев для острастки, исправил её цифры, написав свои. Претендентка на большую сумму обиженно поворчала, но спорить не стала. Все старались не шуметь, тихо переговаривались меж собой. Я сидел молча. Понял, что необходимо ждать покупателей конжана, которые уже были здесь и сейчас вернутся. Деньги они ещё не отдавали, и покупка ещё не состоялась, догадался я. Когда же наступит этот торжественный момент?
- А вдруг передумают покупать? – Лезли в голову неподходящие к данному случаю мысли – Что тогда?
- Викторо, когда домой в Россию? – Спросила жена саджана.
Я даже растерялся, не ожидая вопросов к себе. Довольно стройная, симпатичная женщина и явно моложе мужа лет на десять. Который был далеко не красавцем, ярко выраженной азиатской внешности, похожий на привычный тип киношного бая или бека. Так же в меру упитанный. 
- Чокым иттага! (чуть позже) – И добавил более конкретное – Наджуне! (что могло означать неопределённый период времени).
Ну! Наконец – то у всех появилась тема для разговора! Стали спрашивать, куда я дену полученные «мани тон» (много денег). Как будто сами не будут получать! Я пытался объяснить, что это не такие уж и большие деньги за столько месяцев работы. Что сын учится в Москве и жена там же с ним, а это много расходов. Тем более что работы у неё постоянной нет. Сколько бы эти расспросы продолжались, неизвестно, но тут пришли покупатели, и все встали, кланяясь, приветствуя вошедших людей.
Ба! Даже узнал некоторых ходивших по цеху, в том числе и того, на которого накричал, за попытку голыми руками подхватить нити пластика выдавливаемые станком. Как раз он и оказался главным среди покупателей. Начались переговоры между «заинтересованными» сторонами, которые проходили с переменным успехом. Говорили Чонг Чинг Си и тот самый «главный». Периодически вступали в разговор жена хозяина и с другой стороны среднего роста кореец, видимо отвечающие за финансовую сторону сделки.
Только соберутся пожать друг другу руки, как опять возникают вопросы и снова называются денежные суммы, перечисляются недостатки и достоинства покупки.…  Хотя, я не очень понимал причины затягивания принятия решения и наверно больше всех переживал за положительный исход купли – продажи. Наконец слышу ключевое слово «яксок» (договор) и все выдыхают громко и зашевелились, приветливо улыбаясь. На стол бухгалтера положили.… Как думаете что? Вот именно! Подобранный в коридоре мешок. Его разрезали ножницами, вытряхнули содержимое. Образовалась горка из стянутых резинками пачек денежных купюр. Нет! Я определённо не могу понять хангуков. Приехали, оставили оклунок с деньгами на диване и ушли. А может, кто ни - будь, наблюдал? Не знаю. Но за достоверность событий отвечаю. И вообще ничего не выдумано. Все имена и названия городов настоящие. Как и время действия с датами.
Начался подсчёт денег. Мы вышли, что бы ни мешать. Все закурили. Кроме И Хва Сон и меня. Корейцы много курят, как и россияне. Конечно, там нет «термоядерных» сигарет, таких как «Прима» и «Казбек». Нет и рекламы табака. И не видел курящих женщин, за редким исключением, что когда и вспомнить не могу. Всех знакомых убеждаю, и корейцев в том числе что, отказавшись от табака, они даже как мужики станут лучше. И Виагра будет не нужна, навязчиво рекламируемая в России. Сам курил много лет и знаю по себе. Не верите? Попробуйте отказаться от курения и потом узнаете, что вам скажет ваша жена. А хангукам я ещё говорил, что в почитаемых ими США вообще не принято курить на работе, и ведётся реклама здорового образа жизни. И что Америка старается, что бы сохранить  прибыль от производства сигарет, продавать их в другие страны. Ведь, если разобраться кроме «Кока – Колы» и сигарет, что в России американского? Да ничего! Вот только ещё образ жизни нам навязывают свой. Ладно, Корее штаты помогли стать на ноги. Промышленность создали. Дороги замечательные! Наша окружная МКАД вокруг столицы одиноко выглядит в сравнении с разветвлёнными трассами этой азиатской страны. Это как всегда, у нас дороги и люди есть с проблемами. Нам же штаты всемерно помогали развалить империю. Были бы умные руководители, а не коммунисты с их непогрешимой уверенностью в именно их грамотном «рулении» экономикой могучей страны, Россия не скатилась бы в хаос перестройки нобелевского лауреата и затем «спасителя» государства в лице…  не хочу вешать ярлыки. Господи! Что я говорю!? Не об этом рассказываю. Говорю потому, что обидно смотреть на детей, юношей и девушек, дымящих сигаретами по улицам Москвы. На курящих около парадных институтов и университетов. И с бутылочкой пива в руках. Как относиться к рекламе «золотистого и лёгкого табака»? Значит очень кому – то надо, что бы выросло поколение детей от таких родителей? А Америка что? Давайте согласимся, что американские только штаны классные! Джинсы называются. За что им и спасибо!
Слышим приглашение, зайти в офис. Ура! Проверка дензнаков закончилась. Мы заняли прежние места. Стал говорить Чонг Чинг Си. Называя имя, характеризовал его как работника и затем вручал конверт, с расчётными деньгами. Дошла очереди и до меня.
Он на мне решил потренироваться в красноречии, видимо, и несколько дольше быстро произносил свой экспромт. «Ильчаре», понятно, что хорошо работал и много времени тоже понятно. Присутствующие одобрительно поддакивали. Надо же! Мелочь, но приятно. А ведь бывало, и ругались! Особенно с Кван Сик(ом) у меня были трения. Но, ему всего лет тридцать и я на него не обращал внимания. Молодой, сильный, скрутит головки у болтов крепления на своём станочке и мучается потом, пытаясь их высверлить. Я, выбрав свободное время,  как в анекдоте, с помощью молотка и зубила за полчаса всё сделаю. Благодарит, а потом опять поругаемся. Настырный. Всё хотел когда – то доказать, что он не хуже умеет работать и знает оборудование. Ему бы учиться надо. Он сирота, родители погибли. Поэтому я ему многое прощал. Давая мне конверт, хозяин спросил:
- Всё нормально? Правильная сумма?
- Да, нормально. – Ответил я. На конверте стояла сумма чуть большая, чем указывал я. Но незначительно, может долларов на тридцать.
- Мог бы и премию дать. – Подумалось – Четыре месяца деньги ждал! Хотя и за это спасибо, что рассчитался сполна, без обмана.
Затем все пошли в столовую, расположенную невдалеке на улице непонятной Мадам.
Вернулись на конжан к одиннадцати часам ночи. По дороге обратно мне объяснил Чхон Чонг Хун, что завтра работаем, но зарплату уже будет платить новый хозяин.
- Будешь работать? Или уйдёшь? – Спросил он.
- Сделаю, как ты сказал. Если позовут, поеду со станками на новое место. – Твёрдо ответил я. Поздно ночью звонил домой.
Вернее как понять  домой, если жена и сын в Москве снимают комнату? Где семья там и дом, получается. Рассказал о благополучном завершении стольких месяцев своего непредсказуемого положения. О решении ехать на новое место работы. Они в свою очередь рассказали о своих последних новостях. У сына всё нормально, учится хорошо. Люда вроде бы на постоянной работе теперь, и им легче теперь. Трудно было первый период с поиском работы. Куда не пойдёт по объявлению, везде либо сетевой маркетинг, либо обыкновенный «лохотрон». Особенно с поиском жилья им пришлось неоднократно столкнуться с откровенным обманом! Через год, когда мне рассказали о том, с каким бессовестным обманом им пришлось сталкиваться в Москве, я понял, что мои корейские беды - это цветочки.
Утром следующего дня, после завтрака приехали представители нового хозяина. Объявили, что всё оборудование подлежит разборке и через два дня должно быть вывезено на новое место. Наконец – то подошли ко мне и сказали, что хозяин приглашает меня на новое место работы. Зарплата будет миллион триста тысяч. Это уже солидная оплата труда.
- Что делать? Пластик, так же как и здесь? – Спрашиваю.
- Нет. Будет чистое производство. – Мне объясняли, что будем начинать производить совсем что – то другое, на этих же станках.  Много слов, названий и я понял только то, что связано это с каменной мукой. Иначе «толькару», как «мука из камня» не переводится. Ладно, мне безразлично, в общем – то. Зато ещё чему научусь и узнаю. Да и выбора нет! А на новом месте и всё будет новое.
- Где жить буду? Контейнер? – Интересуюсь на больную для меня тему.
Пообещали комнату в одном здании с самушилем. Что ж, увидим.
Я занимался отключением станков от распределительных щитов, разъединения электропривода и редукторов. Надо, что бы обе линии производства не «растеряли» свои комплектующие при погрузке и перевозке. Оказывается, что предстоит переезд на два разных и довольно удалённых друг от друга конжана. Назывались города Паран и Конджиам. Понимая такую ситуацию, я особо хороший необходимый инструмент упаковывал в ящики и складывал в ёмкости, для охлаждения пластмассы предполагая, что они то уж точно попадут на тот конжан, где мои станки и где буду сам. Старался, что бы всё попало по «назначению».
Станки мыли специальным раствором, после чего они выглядели новенькими, затем красились. 20 марта, сказали, будем переезжать. Вот те раз! Как раз мой день рождения.  Я планировал с «кукурузниками» Игорем и Ирой вечером посидеть в чикене, и теперь этому не суждено будет состояться. Жаль.
20го утром встал в шесть часов, умылся и вынес все вещи из контейнера, со второго этажа вниз! В том числе и холодильник! В принципе он не тяжёлый, килограмм пятьдесят вес может, не неудобный! Жуть! Когда всё установил на парэтту, с учётом того, что для компактности друг на дружку коробки и сумки складывал, задумался. Точно, на грузовик «КИА» полторы тонны! Стол (их два у меня) как оставить? Кресло (два) как оставить? Я ещё из столовой забрал телевизор, видя, что он никому не нужен. Теперь и теликов стало два. Да и колонок звуковых стало четыре. Жаль, что днём раньше забрали блок «караоке», который я надеялся, будет никому не нужен. Для практики чтения вещь незаменимая! Не успел записать на видео кассету нравившиеся песни. На аудио я записал, ещё работая первый год на конжане. К девяти часам подъехали автокраны и грузовики, работа закипела. Я не сомневался, что намеченный переезд состоится. Корейцы время терять не станут, заранее всё согласовано, каждый выполняет заданную ему работу. Я подошёл к новому хозяину и попросил разрешения съездить в Янгок, в церковь. Обосновав это желанием попрощаться с друзьями и моксанимом. Естественно, тот не отказал. Отношение к церкви у корейцев в большинстве уважительное и человек верующий и посещающий службы считается добропорядочным. Даже в тюрьмах не отказывают священникам желающим посетить своего прихожанина. Хотя сам саджан может быть атеистом, но это редко кто сам скажет о себе такое. Уважительно говорят о буддистах. А вот шаманов не очень жалуют, когда те приходят на конжан, тарахтя своими колотушками, что бы привлечь внимание. Их вежливо выпроваживают прочь. Терпимо относятся к мусульманам, но мечетей не разрешают строить.
Страна единого народа и вероисповедания, и находящиеся в Корее мусульмане не должны претендовать на привилегии. Не признают свидетелей Йёговы как религию, хотя те и называют себя христианами, и очень активны, настойчивы в привлечении в свои ряды новых членов.
Договорились, что я должен вернуться к двум часам. Предупредив о времени своего возвращения Чонг Кю, с которым мне предстояло ехать, я ушёл.
В церкви в этот день было всего шестеро человек наших (из бывшего Союза). Трое молдаван и трое русских. Все хорошо знакомые много месяцев. Илья (из Новосибирска) как всегда на велосипеде. Зимой и летом передвигается только этим видом транспорта. На двух колёсном «авто» ездил в Сеул в посольство России. Просил помочь добиться невыплаченной зарплаты. Наивный! Рассчитывал, что тут же помогут. Ага! Сейчас прибудет группа быстрого реагирования, и заставят корейских директоров выплачивать заработанные деньги нелегально находящимся здесь гражданам России. Попросят не обижать честных работяг? Опять вопрос, если дома нет достойной зарплаты, он там никому не нужен, то кому нужны его проблемы за бугром?
 Он сменил работу. На конжане был вынужден убегать от приехавшей эмиграционной полиции, причём вырвался физически. Оставаться там было рискованно. Оказывать сопротивление, драться считалось неразумным поведением. В ответ будет крайне агрессивное отношение к арестованному. У всех на памяти был случай, когда один наш, русский, при аресте буквально раскидал четверых, но с прибежавшими пятью на помощь не смог справиться. Говорят, бился он отчаянно, с ним едва справились. Результат конечно плачевный. Потом его неоднократно избивали в камере, и после депортации, дома он долго лечился. Как к этому случаю  относиться? Каждый решает сам, по обстоятельствам. Поэтому, если тебя взяли, считалось лучше не сопротивляться. Хотя бы потому, что ты не вор, не убийца и не преступник в розыске. Веди себя нормально, достойно и отношение к тебе будет соответствующее. Если конечно не попадёшь на придурков, с манией величия. Но кто скажет, что подобного нет на родине? Я русский, как пел В.Высоцкий «…папа русский, мама русский, дед Самарин, если кто и влез ко мне, так и тот татарин!», могу привести достаточно примеров необоснованного агрессивного отношения нашей милиции к законопослушным гражданам, россиянам! Как в советские времена, так и в последующие «демократические». Здесь полицейским до меня нет дела до нарушения мною порядка, закона, а дома я нужен всегда. А вдруг «подоить» можно? В России только и видишь объявления с приглашением бывших силовиков на работу.  В Корее, после работы в полиции устроиться на конжан сложно. Не берут! Об этом мне рассказывали сами хангуки. В армию тоже идут неохотно. Те, с кем работал, служили  единицы.
Проповедник Бэ Бэн Хо, узнав, что я уеду далеко и не буду посещать церковь, сказал:
- Очень жаль! Но вы, если вернётесь обратно, приходите в церковь.
Говорю, что конечно приду. Ведь это единственное место, где можно найти знакомых и узнать новости касающиеся иностранцев. Здесь рады тебя видеть.
-Мистер Бэ Бэнг Хо, у меня просьба. Со мной рассчитался хозяин за четыре месяца. Я не посылал деньги домой с ноября прошлого года. Мне некого попросить это сделать. Нового хозяина я не знаю. Вы можете помочь? – спрашиваю его.
-  Да, хорошо, но я это сделаю через десять дней. Так будет нормально?
- Вполне! – И я передаю ему конверт с вонами, с приличной суммой, и предыдущей банковской платёжкой – Пересчитайте, пожалуйста!
- Когда переезжаете? – Спрашивает, тщательно проверяя написанную на конверте сумму с наличием. Говорю, что вернусь сейчас на конжан и сразу выезжаю. Надо было уже спешить. Попрощался с ним, со всеми нашими, пожелав всем удачи, поспешил на автостанцию.
Я на полчаса опоздал. Меня увидел подходящего к конжану Чонг Кю, махнул рукой в направление грузовика, в кузове которого уже лежали и стояли мои «пожитки». Кузов был полон!
- Извини, пожалуйста! -  Сказал, подходя к нему – Хочу посмотреть, может, что ещё забыли. Ещё пять минут. О, кей?
Хороший он человек! Разводит руками, как бы говоря, ну что с тобой сделаешь?
Контейнеров уже нет! Станков тоже нет! В душевой обращаю внимание на стиральную машинку. Газовые колонки сняли, а её не стали брать.
В это время как раз заходит кореец, которого я считал бухгалтером. Спрашиваю, почему машинку не берут. Ответ я понял так, что эта старая, а на новом месте будет новая. Мои заверения, что эта  нормально работающая машина и её нужно забирать не возымели действия.
Ну что ж! Хозяин – барин! Возле кучи хлама валялись телефонные аппараты, зарядные к мобильникам, телевизор чей – то и многое того, чего не увидишь на свалках в России. Следует отметить, что в Корее совершенно не бережно относятся ко всему, что можно отремонтировать без особых затрат. Мы сжигали деревянные парэтты, из прекрасно обработанных досок, когда по пятницам устраивали вечерние посиделки! Жарили мясо. До вкуса шашлыков далеко, но всё компенсировалось множеством зелени и пастой из красного перца.
Впечатление такое -  хангук нара, страна богатая лесом. И металлом тоже.
Впервые ехал по Корее так далеко. Хотя Чонг Кю выбирал короткий путь, больше двух часов рассматривал всё, что мне открывалось из окна грузовика. Мы разговаривали, он комментировал непонятное мне и обращал моё внимание на то, что оставалось мною незамеченным. В очередной раз я отмечал прекрасные дороги, завитушки развязок и множество тоннелей, сохранённую по обеим сторонам природу. Видны многочисленные посадки деревьев по склонам невысоких гор. Впервые увидел берёзы!
И ни одной долины без населённых пунктов или корпусов конжанов! Внушительно и красиво смотрятся строящиеся районы многоэтажных домов между горами.
 Я люблю свою Родину, и мне было завидно смотреть на Корею. Почему нет таких дорог и новостроек дома? В начале перестройки нам говорили, что капиталисты работают лучше нас, они боятся потерять свои рабочие места, что они… Многое ещё чего говорили. Помню, М.С. Горбачёв сетовал на то, что в США хлеб два доллара, а у нас шестнадцать копеек всего. Но он не говорил, что телевизор двести долларов и мебель столько же. И машины в пересчёте на зарплату не дорогие. И вообще он, как политик  «умер» для нас (нашей семьи), после того как, находясь у «дяди Сэма» в гостях НИ КАК не прокомментировал начавшиеся трагические события в Карабахе! Не поспешил вернуться и навести порядок в стране. Как он нам понравился вначале президентства, также и отвращение к нему возникло. И с Ельциным точно так же. На вопрос корреспондента, куда же делись сорок с лишним миллиардов наличных денег отправленных в Чечню, ведь  это несколько вагонов по объёму? Тот отвечает «…а, чёрт её знает куда! Надо разобраться в этом вопросе…»! Зато каждый боевик, понимаешь ли, под прицелом снайпера и стоит только подать команду. … Что повторять, вы сами знаете. Хотите третий пример, с очередным приемником? Не скажу! Сами думайте. Единственный раз было гордое чувство за нашу Армию, когда в Югославии заняли аэродром без «разрешения» американцев. Помню, как жена хвалила наших солдатиков! А ведь там не все были одной национальности!  А работаем мы не хуже хангуков! И специалисты хорошие. Конечно, выгоднее набрать филиппинцев больше количеством, чем не очень удобных русских (напомню, что русские это все говорящие на этом языке) которые не любят когда на них кричат. И могут уйти, бросив зарплату! Меня всегда не покидало чувство обиды в Корее. Не за то, что к нам поначалу отношение снисходительное, а за то, что нет чувства ДЕРЖАВЫ у тебя за спиной! И когда ждешь ответа президента на нападки на Россию хоть со стороны Запада, хоть со стороны, бывших, друзэй* и братъев*, и не получаешь даже оценки происходящему, становится чертовски больно! И не только мне, но и моим знакомым татарам, нашим корейцам, бурятам, армянам, евреям (без двойного гражданства)…! Всем нам россиянам, или русским, не имеет значение что там, в свидетельстве о рождении. Мы все русские! Вон в Корее, все хангуки! Один народ! А ведь есть этнически другие люди.
По пути я понял, что такое платные дороги. Если разобраться, проезд не особо дорогой. В зависимости от грузоподъёмности авто. Можно проехать и по бесплатной трассе, но по времени и расстоянию получится дольше и в пересчёте на топливо выигрыш копеечный.
- Нет! Лучше ехать здесь. – Убеждённо сказал Чонг Кю. Дорожных полицейских мы не встречали. Нет, они дежурили около пунктов оплаты, но пассивно наблюдали за потоком машин. Были и военизированные опорные пункты. Солдаты во всём вооружении так же несли дежурство. Не знаю, плохо это или хорошо. Главное ни кто не тормозит и не проверяет люфт рулевого колеса, не смотрит подозрительно на европейскую физиономию с усами, сидящую рядом с водителем. Вспоминается, как однажды меня медленно обгоняет военный грузовик с солдатами вооружёнными «до зубов». Я шёл по обочине дороги со стороны Пхальгори, где воинская часть и находится, в Тэгот. Они, видя иностранца, кричат «хеллоу!», а я в ответ «Аннёни!» (привет!).
- Оны нара…? (В смысле - какая страна?) – Вопрос от них.
- Росиа! – Отвечаю, надо бы добавить « ...нара имнида» для грамотности, но они и так поняли.
- О, кей, Росиа! – Машут приветливо – Путин о, кей!
- Ро Му Хён чосымнида! – Кричу им (Имя их президента и слово «хорошо»), других слов не сообразил сказать, да и это машинально скорее вспомнилось, и машу тоже рукой.
- О, кей! – Доносится уже от удаляющегося автомобиля.
 До чего приятно было! Доброжелательность и приветливость меня порзила.
Мы, наконец – то добрались до места назначения, свернув с дороги к двум корпусам конжана, совсем недавно построенного. Нас уже ожидали, хозяин и тот, самый, бухгалтер.
- Викторо! Когда домой поедешь, как это всё заберёшь? – Спрашивает саджан, удивляясь  множеству вещей в кузове. В его глазах без перевода читалось:
- На фига, тебе столько надо? Да не по одной вещи, а по две!
- Пирёхэ! (Надо!) – Говорю. А что ещё ответить? – Когда домой поеду, возьму только одну сумку! – И показываю на одну из штук пяти, наверное. Я говорил правду, пока живу в Корее, мне жалко расстаться было со всем этим «добром».
Я думаю, он не поверил мне тогда. Помогли разгрузить, временно, как сказали в пустующую часть корпуса, где будет самушиль, столовая, комнаты…. Затем пошли смотреть второй корпус, значительно больший. Метров 25 на 75, что значительно просторнее «Кхаль ла рэн ды». Нет пока электроэнергии, но тансформатор понижающий уже стоял на площадке на анкерных слолбах возле корпуса цеха. Оставалось только подключить высоковольтную линию.
- Нравится? – Спрашивают меня.
- Да! – Честно отвечаю и думаю. – Конечно, нравится. Ну, корейцы дают!
Чонг Кю уехал сразу заторопился домой, а мы втроём на одной легковой поехали в город Паран. По пути остановились в небольшой столовой, поужинали. Уже стемнело, и решили меня оставить в Мотеле ночевать, что бы утром за мной заехать и ехать дальше. Сказали, что и Кван Сик тоже будет со мной, только позже привезут его. Он приехал поздно, часов в одиннадцать. Я уже искупался, постирал по мелочи и отдыхал.  Пришлось хорошенько отжать и одеть, так как я сменного белья не брал.
«Химик» зашёл весь в зелёном красителе. Он видимо работал, иначе, где так можно вымазаться? Если только посыпать на голову и одежду специально. И был раздражён чем - то. Что его не устраивало, мне было непонятно. А может то, что мне сегодня не пришлось грузить оборудование и даже собственные вещи? Скорее всего.
Я не стал оправдываться, хоть и понимал его. В конце концов, я ему столько помогал, и устранял его оплошности, поломки на его оборудовании и никогда не докладывал саджану! Особенно когда сгорал электродвигатель на его «опчульги», я ему несколько раз объяснял чего нельзя допускать при работе. А мог бы объяснить хозяину истинную причину, и тогда ему было бы плохо. Поменяю двигатель ему быстро, ни кто и не знает. Он благодарит, обнимает! Станок его был несколько похожий на мои два по принципу действия, но раз в десять меньше. Для сравнения на моём станке эл. двигатель привода 35 киловатт, а на его всего 1 киловатт, соответственно. Пусть скажет спасибо за это и помнит! А мог и не подходить и не замечать его проблем..
Он долго стирал свою одежду, потом разложил на полу сушить. Уснули поздно, смотрели телевизор.
Утром за нами приехали. Предстоял путь на конжан, где мы небыли ещё. От города Паран километров двенадцать. Вот действительно где глубинка! Если в Тэготе конжанов как собак, простите за такое сравнение, не резаных, или не съеденых, то здесь в стороне от оживлённой трассы всего подряд пять предприятий и вокруг одни поля! Да деревня с фермами и собачатником. Всего четыре автобуса за весь день в Паран.
Объяснили, что мне предстоит здесь работать, до того времени пока не установят трансформатор в Пангдоири, на конжане, где я оставил все вещи и где мне предстояло работать дальше..
Большой корпус цеха, просторный. Рядом столовая и жилой блок вплотную с самушилем. На этой огороженной территории находился ещё один цех, равный по величине нашему. Это было мебельное производство раньше, предположил я по сложенным у второго корпуса частям деревянных кроватей. Постепенно отношения с ним, которые я сам испортил за последние два-три месяца, несколько наладились. Целый день, работая вдвоём невозможно дуться. Верно? Спорили где и как лучше установить оборудование. Мы оставили удобные подходы и возможность подъезда на погрузчике к его станкам. Возле окон, много света и удобно укрепить в оконных проёмах вентиляторы для отвода пыли от рабочих мест. Ёмкости для охлаждения пластика, где находился инструмент для моих станков, оказались на этом конжане! Болты, запасные нагревательные элементы, датчики, ключи, сварочный аппарат…. Оно конечно и здесь необходимо, но собирал я для себя! Кван Сик вообще не беспокоился, что его производство красителей окажется разукомплектованным. Как сказал, один уважаемый политик эпохи перехода развитого социализма, в нынешнее состояние России (не знаю, как называется то, в чём мы сейчас находимся):
- Хотели как лучше, получилось как всегда.
 В этом случае это относится ко мне. Я перестарался.
Производство красителей экономически выгодное дело. Стоимость одного килограмма некоторых красителей достигает до сотни тысяч вон и даже более. Компоненты, применяемые в изготовлении, из Индии, США …. Сам процесс несложен. Самым старательным и аккуратным был пожилой кореец, работавший, когда я и Азаров начали трудиться на «Кхаль ла рэн ды». Потом люди менялись, и Кван Сик был самый проблемный в плане как раз важных качеств аккуратности и старательности. С его приходом постоянно происходили поломки станков, а когда он чистил оборудование, то мусора и пыли было столько, что И Хва Сон хваталась за голову! Поэтому отношения у них были, мягко говоря, плохие. Особенно последние два месяца. Я думаю, это и явилось причиной, что она прекратила последний месяц вообще работать в цехе. Уборка, мыть полы в течение дня входило в её обязанности. Все убирались на своих рабочих местах в конце работы. Но Кван Сик умышленно компрессором сдувал пыль со своей территории на пол, хотя можно собрать пылесосом на месте. Когда – то он попробовал и в сторону моих станков это делать, но я быстро его отучил от этого бесперспективного занятия. Пару раз сказал о недопустимости попадания пыли в пластик при уборке, о том, что не собираюсь убирать его мусор. Он не захотел это понять, я решил его воспитывать так же. Посередине цеха установлены на высоте двух метров две ёмкости на три и пять тонн для бестарного хранения пластика, два компрессора для транспортировки пластика после измельчения.
На них, только я залезал, когда однажды возникла необходимость замены концевых переключателей автоматики компрессоров. Я использовал это оборудование, когда заказ был на вес более тонны пластика. Забравшись наверх, навёл там порядок. Причём «сдул» пыль поровну, на его и на свою сторону. На его возмущение ответил, что я сделал, так же как он и предупредил, что отныне весь ремонт он будет делать сам. Я не мог понять, что с ним происходило. Он стал нервным, к выполнению обязанностей относился без старания. И когда И Хва Сон прекратила работать в цехе, ему пришлось трудно без помощников. Новые люди не оставались работать. Придут, посмотрят, походят по конжану и узнав о задержке зарплаты, тут же уходили.

                «Дальрыба» арестована!
Второго апреля вечером заиграл хэндепон. Я отвечаю всегда, не глядя на номер.
- Витя, здравствуй! Знаешь, откуда звоню? - Узнаю голос Татьяны «Дальрыбы», как её называла Ира.
- Здравствуй! Что случилось? Ты где?
- В Сувоне, звоню из тюрьмы. – Говорит торопливо, как всегда впрочем.
- Как так получилась? Ты убила кого ни – будь? – Спрашиваю шуткой, хотя какие шутки, когда человек в тюрьме! Конечно, понял сразу, что эмигрешка взяла.
- Спасибо, развеселил, а то настроения нет вообще! Можешь представить? Два месяца назад ушла с пилорамы. Зарплату за три месяца так и не заплатили! Была без работы и Армэн, для меня, нашёл работу на панконжане (хлебопродукты, булочки), вчера вышла первый день на работу, а в обед нас всех у кого нет визы эмигрешка забрала. Ведут в наручниках, как опасных преступников. Виктор, я что звоню, мне надо позвонить на Украину, что бы дочь, не выезжала во Владивосток. У меня нет кады, а до Армэна не могу дозвониться. – Перешла к делу она – Здесь в камере есть телефон – автомат. Поможешь?
- У меня есть новая када, в Россию и на Украину можно звонить. Авторучка есть?
- Да! Я знала, не откажешь! Говори номер. – Она замолчала в ожидании.
Достаю каду «Эврика» и стираю пинкод, диктую ей необходимые номера.
- Сейчас не буду долго говорить. – Татьяна поблагодарила, сказала, что будет добиваться зарплату с пилорамы, что хочет просить консула России помочь в этом, и добавила – Потом расскажу, что получится!
Пожелал ей удачи, мы попрощались. Тут же звоню Игорю, всё пересказываю. Он собирается в мае улетать домой, и виза заканчивается. Хозяин, предлагает оставаться и работать дальше. Анатолий, Насыр, Раим и Ира решили тоже не уезжать.

                Конжан Кёнджиамрёсангса.
На конжане «Конджиамамрёсангса» (;;;;;;;) монтаж закончили к пятому апреля. Кван Сик стал пробовать включать станки. В этот день собрались все. Нужен был второй человек, работать в паре. Мне предложил саджан, средних лет кореец, оставаться здесь. Но я отказался, так и сказав, что с Кван Сик(ом) работать не буду и не могу вместе. Конечно, несколько жаль было. Мне был по душе директор, прекрасно играющий на гитаре, можно этому поучиться было бы у него, а работать всё равно где. Но работать с Кван Сик(ом) и быть у него в подчинении было выше моих сил! А может просто, из вежливости предлагал? Ведь он знал, что мои станки в другом месте. Хозяин - то один.
В Конджиам возвращался вместе с «бухгалтером», (вообще – то с «управляющим делами», если точно говорить) по имени Хан Сонг Ук. Много разговаривали. Он спрашивал о России. Я старательно отвечал. Приехали под вечер. Мне он показал комнату, где мне предстояло жить, отдал ключи от входа в общежитие, если так назвать помещение с двумя комнатами, просторным коридором, душевой. Вход в туалет был с торца корпуса. С другой стороны был вход в самушиль кампании, арендующей помещение, как он объяснил. Название, которой «Самсон кольтын» мне ни о чём не говорило. И четвёртая часть было пустым, если не считать моего «багажа». Попрощавшись, он уехал домой и я остался один. Прошёл в комнату, смотрю на голые стены, полы.
- Опять обживать! – Вздыхаю. Первым делом надо все вещи перенести сюда и определиться куда, что ставить. Первое: кровать с поролоновым матрацем, установить. Минут пять примерялся. Занёс габаритные вещи, кровать, столы и холодильник. Книжный шкаф и тумбы- полки. Потом пошло легче. Эх! Жаль, нет шкафа для одежды! А ведь можно было захватить. Была пара штук и неплохих. Конечно, если бы грузил сам, я бы не поленился разобрать и в кузов утрамбовать!
Моего жизненного пространства было метров двенадцать квадратных! Красота! Только сколько мне здесь жить? Вот вопрос. К часу ночи понял, что надо спать. Устал от дороги, и особенно от перетаскивания и установки по местам.
Душевая конечно хорошая! Газовая колонка «Ренай» вообще мне понравилась. Сказать, что спал до утра как убитый, плохое сравнение, хорошо спал одним словом. На новом месте мне ни кто не снился. А жаль. Люблю смотреть сны, но вижу очень редко. Утром проснулся минут десять седьмого. Ну, почему я просыпаюсь в седьмом часу, когда можно спать ещё час? Вот так всю сознательную жизнь!
 Умылся, выпил кофе с печеньем, из своих запасов, и до восьми часов прогуливался перед конжаном, рассматривал окружающую нас местность. Невысокие горы. Конжаны по правую сторону дороги идущей под уклон. Землю для строительства предприятий отбирали у гор, срезая пологие склоны. Первыми появились работники конжана расположенного ниже нашего. Они проезжали мимо, смотрели на незнакомого человека, и здоровались. Кто рукой махнёт, кто, выглядывая в окно машины, говорил, здравствуйте. Нормальные люди. Я, всем слегка кланяясь, громко произносил их «аннёнхасимника». Язык не заплетался, и спина не скрипела как когда – то в декабре 2002 года. К тебе с уважением, и ты с уважением! Ведь это так не трудно! И настроение с утра хо-ро-шее!
Появились соседи, так я назвал  фирму арендаторов. Знакомились, причём я, как всегда, не запомнил имена. Почему то омена пролетали мимо моих ушей не задерживаясь.
Пригласили пить кофе к себе в самушиль. Они расспрашивали меня, где работал, когда приехал и обязательно, нравится ли мне в Корее. Рассматривая обилие ваз из камня с крышками на стеллажах, ни как не мог понять их назначение. Резные, расписные…. Некоторые очень красивые! Понял, что это образцы и только когда увидел на боках у некоторых кресты и распятия, догадался, что за предположение вертелось в голове с самого начала! Кремационные урны! Ведь здесь не хоронят в гробах, а сжигают. Эта фирма продавала и облицовочные материалы для надгробий, склепов. 
Вот и моё начальство прибыло! Хозяин - худощавый высокий около сорока лет, управделами - наиболее мне знакомый, и ещё трое человек, которых я видел, но мы не общались, занимаясь каждый своими делами. Первый вопрос ко мне после приветствий это «паб мого?», что означает дословно «рисовую кашу ел?». Это дежурная фраза, сыт ли ты? Говорю, что пил кофе и есть не хочу. Пошли в цех. Электроэнергия подключена была временно от соседей. Действительно, площадка на анкерных опорах рядом с конжаном пустовала и столбы (опоры лэп) тоже. Часть цеха была перегорожена большими полутораметровыми  деревянными ящиками, установленными в два ряда. Вход туда был через торцевые ворота. Это территория соседей. На нашу, большую часть, вход был через боковые ворота. И в этой большей части помещения стояло привезённое с «Кхаль ла рэн ды» оборудование. Погрузчик тоже был здесь. Было просторно и светло. Опять предстояло установить по удобным местам мои станки, присоединить приводы, шкафы управления, пхиапки (смесители), ёмкости для безтарки и много – много ещё чего, что не стоит перечислять. Справа просторный самушиль, но пока без мебели и пустой.
Почти до мая устанавливали и подключали оборудование. Так же как и на «Кхаль ла рэн ды» установили рядом с цехом вентиляционное оборудование, даже сеть подвели. Но внутри не стали устанавливать вытяжки и необходимые комплектующие. Так и осталось просто бутафорией.
Постоянно один среди корейцев, днём ещё ничего, но вечером одиночество стало давить на состояние души. Что – то хочется скорее домой. Стараюсь занять себя составлением «очередного» словаря, переписываю, а днём проверяю произношение с хангуками. Даже не знаю, а пригодится ли мне это потом дома? Зачем всё это? Всё равно спасибо им, ни кто не отказывает мне в помощи. Очень дружеские отношения. Даже не верится. Правда, я здесь не новичок. Здесь мои станки, которые знаю хорошо только я. Как я спорил со всеми при их установке! Убеждал, что необходим доступ к узлам и агрегатам, не ставить слишком компактно. Что бы можно было проехать на погрузчике между станками. Теперь убедились – я был прав. Мне понравилось то, что не стесняются спрашивать, если что – то не понятно в работе станков. Все толковые, работящие. Мне повезло с коллективом.
Вечером звонит Татьяна.
- Через два дня паром во Владивосток и я домой! Хотя куда домой? Квартиры нет. Мою зарплату, на пилораме не отдавали вообще вначале Армэну. Она здесь не работала, говорят. А там уже название другое, хозяин тот же, но меня не знают! Представляешь? И только когда Армэн принёс фотографии, где мы вместе за столом что – то праздновали, тогда только отдали и то, за один месяц.
- Консул России помог, чем ни – будь? – Интересуюсь специально.
- Какое там! В России ненужна, а здесь и подавно! В тюрьме не повезло. В камере семь человек и все злые почему–то. Понятно, что арестовали, ну так что теперь на других дуться?
Чувствуется по голосу, она расстроена. Всегда быстро находит друзей. Конфликтовать первой не стала бы и скорее всего так и было как она говорит.
- Я несколько раз выясняла, привезли мои вещи или нет, а они мол, я их достала со своим кабаном (сумка)! Им, какое дело? Я не у них спрашивала! Ну, блин! Ладно, их сегодня отправили самолётом. Да, Виктор, я хочу попрощаться с тобой. Держись! Домой не спеши, зарабатывай сыну на институт. И, попрошу, передай привет всем нашим! Ире! На «кукурузе» ребятам! Пусть Толик бросает пить. В церкви передай привет Син Хэ Рёнг! И ещё раз повторю, помнишь, твоя жена мне нагадала одиночество, болезнь и даже дорогу не по своей воле? Я тогда ещё сказала, что плохая она гадалка с картами Таро
- Конечно помню. И что ты хочешь сказать?
- А то, что всё произошло точно так, как написано на листе, что ты передавал тогда. У меня тут сидя в тюрьме, было много времени вспоминать и думать. Она оказалась права. Передавай ей спасибо. Жаль я не поверила тогда. Ну, да ладно, что уж теперь!
 - Хорошо, Таня, всем передам и тебе от нас наилучшие пожелания! Ты опять в моря?
- Не знаю! Сейчас ничего не знаю.
Мы попрощались, пожелав удачи друг другу.
               
                «Морской герой»
Наш коллектив небольшой, семь человек. Все работали дружно. Мы ходили в столовую рядом, почти в ста метрах от нас. Питание было прекрасным. Принцип «шведского стола» при большом ассортименте. За все дни я не встретил там ни одного из «наших». Познакомился с Ramu Shresiha из Непала. Он моложе меня на пять лет. Вечерами, приходя в столовую в одно время, сидели вместе, разговаривали. Я ему подарил кассету с индийскими песнями, что сам писал с диска, а он мне кассету непальских. Когда я был у него, он показал фотографии семьи, рассказал о Непале, где у власти диктатор, который, придя к власти, уничтожил соперников. Я приглашал его к себе в гости, показывал свои фотографии, из России. Особенно его поразили снимки, на которых я купаюсь зимой в проруби! Но, когда он увидел моего сына с друзьями в ледяной воде, среди льда, его восторгу не было предела! Кстати и корейцы тоже реагировали так же. Хотя, у них есть свои «моржи», видел сам по телевизору. Однажды хозяин столовой, много раз наблюдая, как мы разговариваем между собою, говорим об Индии, Непале, России подошёл к нам и очень удивился, узнав, что языком нашего общения, является корейский! Притом, что мы понимаем друг друга лучше, чем нас корейцы, а мы их соответственно.
В первых числах мая звонит Игорь:
- Вчера днём «эмигрешка» взяла ребят на «кукурузе». После обеда зашли с обратной стороны, где двери открыты и «под белые ручки» Толика, Раима и Насыра. Им и бежать некуда было. Я с Ирой на другом конжане «бисюкару» делали, а то бы тоже попали. Кукурузу стрелять некому теперь. Ты как там?
 - Я же один здесь. У меня вроде виза до августа. Надо сказать хозяину, пора ехать на продление документы подавать. – Говорю – Ребят жаль! Вы теперь двое будете работать?
- Конь говорит, что на работу теперь негров возьмёт. Ходят разговоры, что визы никому продлять не будут.
 - Почему? Ведь разрешили до пяти лет находиться в стране! Ты откуда это знаешь?
- Тем, у кого в мае и в июне заканчивается виза, уже сообщили, что они должны уехать и через полгода они могут вернуться, обещают. Только это вряд ли. Я пятый год здесь и ещё не слышал, что бы кого пустили обратно!
- Да… новости невесёлые. У тебя в мае виза заканчивается. Ты как думаешь? Остаёшься?
- Конь просит остаться. Говорит, без визы работай. Останусь. Теперь надо билет обменять на август, наверное. А ты, что думаешь?
- В июле буду думать. Время ещё есть. А Ира как?
- Она хочет уйти с конжана. Конь ей за прошлый год половину зарплаты ещё не отдал! На арбайт думает перебраться.
Мы разговаривали долго. Более близкого друга, кроме Игоря у меня не было.

                «Морской герой» работает!
Наступил день, когда впервые предстояло запустить станки. Начали с первого, где была принудительная подача смеси в рабочую часть высокого давления. Мне предстояло пропустить через станок смесь каменной муки, в составе которой всего пять процентов пластика, и несколько процентов ваксы, добавки уменьшающих фрикционное действие, то есть трение. Ни я, ни моё начальство опыта в этом не имело. Как охлаждать полученную массу тоже не представляли. Закрыв все двери в цех, от посторонних мы, приступили. Опытным путём предстояло подобрать температурный режим работы станка. 
Перед этим выяснили, что смесители для пластика совсем не пригодны в данном случае. При малом объёме, вес смеси большой и лопасти не в состоянии перемешать каменную муку. С тем же весом пластика до трёх сот килограмм смеситель легко справлялся, а с мукой жалобно мычал, визжал приводными ремнями. Одни переживания за бедный двигатель! При высыпании в мешки, пыли столько!  К тому же вес мешка наполненного на пятую часть,  был неподъёмным для большинства «экспериментаторов».
Решили  засыпать из мешков в бункер, в котором два винта «Архимеда» перемешивая, будут толкать смесь в станок. На выходе станка установили ёмкость, куда должна падать выработанная масса. Пока выработали двести килограмм, пришлось поволноваться изрядно. Мой станок с трудом перетирал, проталкивал, расплавлял то, что попадало в его «нутро». Возмущённо скрипел, и мне приходилось менять скорость вращения подачи и самого станка, температуру…. Остановки допустить было нельзя. Чертыхаясь, я менял режимы, не смотря на то, что хозяин сам насыпавший в бункер каменную муку с добавками громко говорил:
- Всё нормально!
- Плохо! Не нормально! Надо пластика больше! – Спорю. Он же не знает что такое заклинивший станок! С пластиком чепуха, а вот если с каменной мукой станет. Что тогда? Я и сам не знал, но предполагал, что лучше этого не допускать. Ни кто из нас ранее опыта работы с каменной мукой не имел, опыт в этом приобретали сами в процессе работы. Расплавленный пластик как смазка для вращающегося вала, а вот каменная мука это же абразив! Трение увеличивается!
Выясняется ещё одна неприятная вещь. Надо полученную массу быстро охлаждать, измельчая на полукилограммовые куски. Иначе, горячая смесь «горит», превращаясь из белого цвета в коричневую. Дымя и источая запахи. Принесли напольные вентиляторы для активного охлаждения смеси, которую измельчали лопатами и пересыпали в другие имеющиеся ёмкости. В цеху туман от дыма. Открыли окна, но эффект от наших усилий почти нулевой. Пригодную смесь, не выгоревшую, измельчили на дробилке, которой оказалось легче справиться с каменной смесью, чем с пластиком. Уставшие, мокрые от пота всё же в конце дня попробовали из полученной смеси делать на станке, опять же предназначенном для пластмассы, образцы грузило для морской ловли. Тоже, совсем новое дело, для подобных станков. Полученные образцы не соответствовали требованиям по весу. Необходимо более тяжёлую смесь делать. Как мне объяснил Хан Сонг Ук позже, использование грузило из металла для сетей траулеров ведёт к засорению дна морей и океанов. И запасы металла не бесконечны. ЮНЕСКО рекомендует использовать материал, не влияющий на экологию. Вот и решено использование каменной муки с минимальными добавками для штамповки грузило. А стоимость грузило из «камня» или из металла не намного отличается. Здесь расчёт на то, что металл дорожает, а проблемы с каменной мукой не возникнут, может никогда.
Подвели итог первого дня работы. Смешивать каменную муку и необходимые добавки в миксерах нашего типа не получится. Как только подключат нам отдельный трансформатор,  тогда мы сможем использовать пресс, и это будет решением проблемы подготовки смеси. Далее, надо менять конечные насадки станка, применяемые для формовки нитей пластика. Здесь они не пригодны. Можно применить увеличенные в размерах насадки как на станках при изготовлении красителей. Но, там красители быстро остывающие, а здесь каменный «пластилин» на выходе. Там сто килограмм в смену, а здесь почти триста в час. И ещё надо решить процесс измельчения, исключающий использования дробилок. Можно вращающиеся ножи как на красителях, но это конструктивное дополнение к станкам. И главное необходимо быстрое охлаждение!

                Мой друг Олег
 В мае я познакомился с Олегом Замиусским с Приморского Края. Город Кавалерово. Вспоминаю что Лена, подруга моей жены тоже из  тех мест!
Приехав в Конджиам (;;;) купить телефонные кады для России, встречаю на улице двоих явно не корейской национальности. Говорю «пароль»:
- Здравствуйте!
- Салам алейкум! – Слышу ответ. Всё ясно, свои люди!
- Узбекистан, Самарканд? – Спрашиваю, не сомневаясь в своём предположении.
Разговорились. Набор вопросов примерно один и тот же всегда. Где работаешь, когда приехал, есть ли виза и что слышно. Какие новости. Уже прощаясь, интересуюсь, где церковь, в которую ходят «наши». Мне объяснили, что в церковь ездят на автобусе, который приезжает за иностранцами и место встречи на окраине городка за перекрёстком не далеко от моста.
- Приходить надо к одиннадцати тридцати. Молдаван увидишь, значит пришёл правильно. – Сказали новые знакомые. И верно, подходя к указанному месту, там уже были двое «румын». Мы познакомились. С их слов теперь приходит микроавтобус за прихожанами, а три года назад едва помещались в большой автобус, типа «икаруса»! Так получилось, что большинство иностранцев (из СССР) здесь, в этом районе города Конджиам были молдаване. Довольно дружные, регулярно посещающие церковь, набожные, мне показалось даже демонстративно верующие. А может искренне.
Пришёл автобус, за рулём которого была симпатичная, стройная кореянка и как мне сказали, что это жена проповедника. Она была рада новому прихожанину и конечно опять традиционные вопросы. Я рассказал  о себе. Благо теперь на корейском языке мог довольно сносно говорить. Где город Орёл она не знала.
Дорога в церковь заняла около часа, причём мы заезжали по пути за постоянными прихожанами. Одним из первых забрали нашего русского, причём за ним пришлось ехать в гору к самому последнему конжану, по каменистой каменистой дороге. Подъехав к воротам, дружно кричим:
- Олег!
- Выходи! - Кто- то из «румын» добавил мультяшную фразу - Подлый трус! – И почти одновременно из контейнера торопливо вышел крепкий мужчина.
- Что кричишь? Видишь, дома нет никто! – В тон отвечает тот, быстро спускается с площадки второго этажа контейнера.
- Аннён хасеё! – С этим «здрастьте» он оглядел всех в салоне и сел рядом со мной.
- Здравствуй! Откуда? – Спрашивает меня, подавая руку. Я не ошибся в том, что этот человек физически силён и выглядел просто молодцом! Пожимая крепкую мозолистую руку, у меня мелькнула мысль, что с ним подружусь, сто процентов!
- Привет! Россия, город Орёл. – Отвечаю.
- Дальний Восток. Приморье.
 Мы всю дорогу разговаривали, рассказывали о себе и действительно в дальнейшем все выходные проводили вместе.
В этот раз Олег ехал в церковь передать деньги для перечисления домой, где в городке Кавалерово остались жена и двое детей.
- Если бы я не был в Корее, как дочери учиться в институте? Во Владике жить на что-то надо! Это спасибо она на бюджетной форме обучения! Жена тоже без работы три года. Ветеринар. И полы мыла, и торговать пробовала. У нас работы нет. Сын через год закончит школу. Нет, мне нельзя ехать домой. Говорит он на  вопрос о возвращении:  – Конечно одному осточертело! Но что делать?
Он бывший моряк, повар. Много повидал. Уже больше года он работает на конжане (;;;;) обрабатывающем мраморные плиты. Тяжело, особенно зимой в резиновых сапогах в ледяной воде. Вода используется при распиловке плит. Многие операции только вручную.
- На «пупа» приходится в основном брать. Присосками тельфером не взять не шлифованный камень – Рассказывал он: – Вот мы вдвоём с молдаваном Валерой и «пашем». И хозяева всё не довольны, всё шипят гады! Буду уходить. Вторую зиму в таких условиях невозможно работать. На других местах за подобную работу платят почти два лимона, а здесь лимон и только обещает поднять. Нас всего шестеро человек здесь. Три брата с хозяином, я и Валера, да ещё один пожилой кореец на шлифовке. Тоже хочет уходить. Говорит, мало платят.
Вот так за разговорами мы незаметно и приехали в церковь «Сегесонгё кёвэ» расположившуюся рядом с городом посередине горы в здании бывшей филармонии со слов «старожилов».
В этот день русские были только мы, двое из собравшегося интернационала в церкви. Больше 20-ти человек молдаван, монголы, русские кореянки.
Проповедник был кореец, не знающий русского языка, и поэтому наша сахалинская кореянка переводила его проповедь. Сказать что было интересно слушать не могу, многое на что делал «ударение» он мне было знакомо. И ещё одна особенность проповедей здесь как я убедился, это разбор грехопадения человека. Олег сказал склонившись:
- Слушай, сейчас за прелюбодеяние начнет говорить!
Точно, так и произошло. Можно подумать, что здесь только этим и занимаются. На эту тему и анекдот есть. Проходит один из наших комиссию, читают его характеристику:
- Физически здоров, не судим, характер выдержанный. Порочащих связей не имеет.
И тут тот, о ком говорится это, перебивает со вздохом:
- А жаль!
- Это почему же? – Члены комиссии удивляются.
- А так хотелось бы! – Говорит наш и опять вздыхает.
Лучше на эту тему не будем говорить. Сколько раз был в этой церкви и всегда заключительная тема проповеди эта ветхозаветная заповедь. Как бы то ни было, но приезжающие на службу прихожане благодарны несколько странному проповеднику за то участие в их жизни, что он им оказывал. Когда некуда деться без работы и жилья, и надо продержаться какое-то время проповедник поселял попавшего в сложную ситуацию, в церкви. В полуподвальном помещении, вполне приличном зале вечерних служб всегда жило до пяти человек. И они были уверены в том, что их не сдадут «эмигрешке», а наоборот помогут найти работу. Состав менялся, так что спасательный круг не «висел» без дела. Олег сам, было время, жил неделю в одной из церквей Сеула. У него не было визы и пришлось хлебнуть жизни «нелегала» или гастарбайтера, как в России называют рабочих без виз. С этим я тоже познакомлюсь, поближе, вернувшись «домой».  Ещё неизвестно где легче, в своей стране или в далёкой чужой.
… Москва.2006 год, март. В торговом центре «Электронный рай» работает молодая женщина Лена. Русская, родом из Подольска московской области. И надо же угораздило её в обеденный перерыв пойти на рынок (через дорогу!) за фруктами. Соседи по торговым местам заметили, что после обеда Лена не вернулась. Дисциплина строгая и без предупреждения рядом работающих, никто не уходит, и если отлучается кто на десять минут, то просит всегда присмотреть за местом. А тут проходит час, второй, а её всё нет. Приехала хозяйка – работодатель, обеспокоено стала выяснять, где её продавец. Сумочка с документами и телефоном висела сиротливо на спинке стула. Лена вернулась почти после пятичасового отсутствия. Она была взволнована, расстроена и возмущена одновременно. Вот о чём она рассказала. На рынке к ней подошли два милиционера и спросили документы. Лена стала объяснять им, что работает рядом в «Электронном раю» и пришла на рынок просто купить яблок или апельсинов детям, сумочку с личными вещами оставила на рабочем месте и предложила пройти сто метров к « Электронному раю» и убедиться.
- Регистрация где? – Очередной вопрос к ней.
- Какая регистрация?! Я в Подольске живу! – Возмутилась тридцатипятилетняя женщина.
- Это неизвестно! Плати штраф!
- За что?!
- Ты ещё возмущаешься! – И почти силой привели в отделение.
- Штраф платить будешь? – Спросили в очередной раз.
- У меня нет денег лишних! И за что? – Лена едва сдерживала своё негодование.
- Нет денег? Тогда раздвигай ножки! – Невозмутимо проговорил страж порядка, блюститель закона, но облачённый в форму с погонами страшный преступник, потому что наделён властью – А пока посиди, подумай! – И её втолкнули в так называемый «обезьянник». За решётку, где находилось человек десять задержанных.
- Помолчи! Глупая! – Тихо ей проговорила пожилая женщина – Они больше четырёх часов не имеют права тебя задерживать! Отпустят, а будешь возмущаться - дуру, из тебя сделают! Ты здесь ни ничего никому не докажешь. Будь умнее…
- И я притихла, хотя внутри всё кипело! – Заканчивала рассказ о своих злоключениях гражданка страны, в пятидесяти километрах от дома родного, в столице государства претендующего на имидж «правового». Прошу прощения за незапланированные отступления, но как жить молча?
Все проблемы с охлаждением выходящей после станка массы мы решили. Пришлось многое пробовать и придумывать. И в июле я, если позволяло время, только добавлял и модернизировал сделанное ранее. В коллективе, где царила доброжелательность и уважение, работалось легко. Мне и запомнится конжан «Пада Ёнун» (;; ;; - морской герой), именно этим. Единственный человек, с которым пришлось отстаивать мне свои права и которого, ставить буквально на «место» был молодой тридцатилетний Син Кёнг Соп. И то, это было в июле, когда тот научился работать, до этого вообще не представлявший производственного процесса. Я его звал «тэхаксэн»ом, то есть студентом. Он действительно заканчивал что – то среднее, между школой и институтом. И всё свободное время читал вопросы и варианты ответов. Формул я там не видел, он как я понял должен стать менеджером. Однажды выяснив отношения, мы никогда не ссорились. Он худощавый, ростом выше меня и я его заставлял заниматься в свободное время штангой, отжиматься на брусьях и «качать» пресс. Всё оборудование самодельное. Я сварил из труб, установил за цехом, куда ни кто не ходил. Сделал три штанги от 25 до 55 килограмм. Причём «блины», были сделаны, по совету Хан Сонг Ук(а), из каменной смеси! Только гриф металлический был. Когда к августу Кёнг Соп стал отжиматься на брусьях семь-восемь раз и пресс больше десяти, он стал ходил довольный как слон! Стало чувствовться в нём мужская стать. Он уже не смущался, перед тем как приходилось поднимать мешок со смесью весом тридцать-сорок килограмм.
Делал это уверенно.
У него была невеста, с которой планировал пожениться будущей осенью или весной.
- Тэхаксэн! Покажи фотографию подруги! – Просил я его недели две, ещё в мае.
- Зачем? – Удивляется он.
- Хочу посмотреть. Красивая или нет.
- Красивая – Говорит – я знаю.
- А я не знаю. Хочу видеть сам! –  Убеждаю его. Он показывает мне фото на мобильном телефоне.
  - Здесь она старая, некрасивая! – «Достаю» убийственным аргументом. – Привези большое!
Наконец - то он привёз фото. Стройная, красивая девушка. Стоит луыбаясь под кроной дерева.         
- Двадцать пять лет. – Говорит он – Мы вместе шесть лет!
- Эх, жаль мне 50! Если бы мне было 25 лет, она бы тебя бросила!
- Нет! Не бросит! – Спорит хангук – Почему?
- Я бы сразу женился на ней! А тебя столько лет надо ждать ещё! – Говорю – Смотри, какая красивая! Другой позовёт, ты останешься один. И ты слабый! – Добиваю его.
- Я не слабый! – «Студент» недоволен, вижу своей характеристикой.
- Пошли со мной! – Зову его и тяну за рукав из цеха. Он не смог ни одного раза отжаться на  брусьях и пресс для него оказался не по силам. Даже, если руки не за головой!
- Смотри, Син Кёнг Соп! – Демонстративно, красиво всё делаю по пять раз. Поднимаюсь с десятью килограммами за головой. Помните, я обещал сказать о способе, как бороться с тем, когда вам скажут что вы старые? Так вот, груз в десять кг. за головой для пресса, ни кто повторить не мог, с кем мне приходилось доказывать свою работоспособность!
Вот этот разговор и стал для него стимулом заниматься. Я напоминал ему, порой уговаривая. А иногда, когда тот явно ленился, хватал его в охапку и нёс к выходу. Он не обижался, демонстративно кричал «помогите!», потом сдавался и дальше шёл добровольно. Но всё равно немного стеснялся заниматься и старался сачкануть.
В июне позвонила Наташа Арман (Маленькая). Она решила возвращаться домой, в родной Чимкент и со всеми прощалась. Желаю удачи ей в жизни. Говорили об общих друзьях и знакомых. Прошу передать привет её подруге, тоже Наташе. Мы долгое время раньше общались, звонили. Я ей переписывал сборники песен, которые составлял сам с кассет, присылаемых мне из России. Да не только ей, пожалуй, всем хорошим знакомым и друзьям.
Дни шли. Документы, переданные для продления мне визы, были возвращены на конжан с неутешительным ответом. Мне надлежало выехать в Россию и через полгода разрешалось вернуться при наличии контракта, которого не может быть по причине отсутствия межгосударственного договора регулирующего данный вопрос. В своё время В. Путин отказался подписать договор с Кореей, мотивируя тем, что России самой нужны рабочие руки. Так нам объясняли отсутствие официальной возможности получить рабочую визу в Корею. Точно не знаю, а выяснять бесполезно. Легче от этого не будет. Вот так, значит, 16 августа у меня заканчивается виза, и мне надлежит выехать домой. Игорь остался до августа. Олег вообще не думает об отъезде. Ким Бронислав (кореец из Ташкента) тоже говорит, что остаётся. Женя из Владивостока вообще сказал ещё зимой, когда я пришёл к нему как - то в гости.
-  Виктор, ну как я уеду? А хозяйство как же?
Он подразумевал трёхкомнатный дом в Сангмари, который он снимал у пожилого корейца. Со всеми удобствами и до арбайта Тэгота всего двадцать минут хотьбы. Почти год как он остался один, после того как земляки, с кем он приехал второй раз в Корею, поработав год вернулись  домой. С тех пор он принимал знакомых к себе жить за компанию, что бы меньше платить самому (400 долларов), но случайных людей не брал. Семьи на Родине не было. Развёлся с женой после возвращения из Кореи. Жена не дождалась.
- А ты что хотел? Оставить молодую жену, а самому за границу! –  Сказала ему его тёща, на его упрёк в неверности её дочери.
- Так я же деньги на квартиру зарабатывал! Вместе с ней решали это! – Но его слова не являлись аргументами.
- Вот так я уже шестой год один. – Рассказывал Евгений – Никому из баб с тех пор не верю! Дома давно не был. А здесь в Корее подругу найти сложно.
- Женя! Ты ещё молодой! Что такое тридцать один год? Вот увидишь, встретишь непременно! Ты думаешь им (женщинам) легче искать? – Говорю ему – Они же тоже боятся нарваться на какого - ни будь. Сам понимаешь, мы тоже разные. А после первой ошибки, как и ты, шарахаются от «женихов» как черт от ладана! Дети есть? Алименты платишь?
- Дочь. А с алиментами разберёмся. Помогать надо, знаю и не прячусь. Если к новому году не уеду домой, то весной точно. Пора. Мне и деньги не столь нужны. Просто как подумаю, а что я ТАМ (дома) делать буду? Где работать? Кому я нужен? Родители обеспечены. Отец давно говорит, к себе возьму, но я хочу сам. Не знаю, что делать. И одному надоело. Только, Виктор, где та, ради которой пешком хочется идти в Россию?
- Вот увидишь, встретишь! И однажды всё изменится! – Отвечаю – А мне повезло с женой! Ей, скорее всего со мной достаётся.
- Это почему? Ты же не куришь, не пьёшь. Зарабатывать стараешься. – Женя удивился.
- Нет, правда! Деньги не причём. Просто я был не очень ласковый, не заботливый. Слова любви редко говорил. Женщине надо больше хороших слов говорить. Невнимательным был, одним словом… – Мне сложно было правильно выбрать слова – Понимаешь, Женя, с тобой рядом женщина! Мать твоих детей! Так приноси ей радость в жизни. Говори добрые слова.
- И давно ты так думаешь?
- Нет, к сожалению после тридцати пяти лет пришёл к этому. Точнее после Афганистана задумался, а хорошо ли со мной живётся моим близким? Что останется в памяти обо мне?
- Ты в Афгане был? – Удивился  он.
- Два года. Я не кадровый военный. Был вольнонаёмным. Что смог посмотрел, своими глазами и после этого стал ценить жизнь и тех, кто рядом со мной. Оказывается, для этого нужна самая малость. Понять, что всё может окончиться для тебя в любой момент и тогда наступает самое главное. Ты живёшь в памяти близких, или тебя вычеркнут без сожаления и третий вариант -  ты был, и когда тебя не стало, не заметили, что живым не хватает тебя. Вроде как тебя и не было вообще. Это и есть первый суд после смерти. – Пофилософствовал я.
- Не надо о печальном. Лучше скажи, что заработал за два года там? Не обижайся за вопрос только о деньгах.
- А что обижаться? Когда соглашался лететь в Афган, в военкомате, нам льготы обещали. Деньги? За два года около пяти тысяч рублей накопил. Это примерно новые «жигули», но все деньги остались в сбербанке Украины и теперь даже не знаем, что с ними. – Я посмотрел ему в глаза и добавил: – Самое ценное приобретение в  Афганистане: научился жить для тех, кто рядом и ценить добрые отношения с близкими людьми. Жена сказала, что я вернулся другим человеком. Спрашивала, почему раньше не был таким.
Я сказал правду. Во всех наших семейных неурядицах виноват был сам. Хотя бы такой пример. Надо спать ложиться, жена зовёт, а я сижу с паяльником усилитель или цветомузыку делаю. Ну, кто назовёт нормальным? Даже стыдно вспомнить.
- Это я теперь такой умный! – Смеясь, продолжаю – В одиночестве, времени много на размышления. Поверь, у тебя всё бухорошо!
Конечно, заявить «не ошибаюсь», наверно слишком самонадеянно сказал, но мне очень хотелось, что бы у Евгения кончилась неустроенность в жизни! Я когда - то избегал с ним общаться. С подачи одного друга считал его «синяком», то есть чуть не алкоголиком. А оказалось он совсем мало пьющий, и интересный человек во всех отношениях. Имея антенну - тарелку «скайлайф» он записывал на видео все бои без правил с участием россиянина Фёдорова, чемпиона мира. Кстати о Фёдорове, я сам впервые услышал от хангуков. Так же и о теннисистках Шараповой и Курниковой. Все, кто его знал, пользовались его собранием видеофильмов. Я переписал ему несколько сборников песен. Он открыл для себя Ободзинского, так как в его возрасте не многие знают даже песню «Эти глаза напротив».
Каждое воскресение, я и Олег встречались в Конджиаме (;;;), шли в баню, парились, нежились в бассейнах и затем ехали в церковь «Мёнсон» в Сеул. Съездив туда  однажды по совету знакомых Александра и Валентины (муж и жена из Владивостока) мы потом стали постоянными прихожанами. Тем более там большинство было русских. Проповедь велась на русском зыке пастером Игорем Пак, корейцем с Сахалина. Читаемый текст дублировался переводом с русского на корейский язык, на большой экран монитора. Это вообще было находкой!
-  Смотри, как хорошо учиться читать! – Говорю Олегу, обращая его внимание на это.
- Согласен, но я не успеваю. Слишком быстро. – Сетует мой друг.
- А ты не гонись, пропускай строчки и наоборот не спеши. – Советую – Я тоже торможу на непривычных сочетаниях букв. И не всё успеваю читать.
Программа службы мало чем отличалась здесь от других церквей. Так же изучение библии занимало большую часть времени. Пение христианских песен, чтение «Отче наш» и апостольского символа веры. Всё так же, но почему – то в одном месте ты чувствуешь себя дома, а в другом гостем, хоть и прошенным. Везде хорошо, но для меня останется моей, это церковь в городе Янгок. И не потому, что я стал уж, очень верующим, перестав быть «очень» атеистом. А потому, что в «Кымпа Камри Кювэ»  могу придти утром, или днём по делам или просто в свободное время. И мне будут рады. Вот поэтому и говорю, что церковь «Мёнсон» так же пришлась по душе. Всегда почему – то вспоминал слова Азарова, что вот мы придём, и нас сразу начнут «агитировать принимать их веру», отказаться от православия. Никогда не слышал критики в адрес православия, как и в отношении других религий. Исключением являлись Свидетели Иеговы, которых не признают за христиан.
               
                Свидетели Иегоовы
Вот ведь как интересно! «Общество изучения Библии», кем когда – то были «свидетели», за две сотни лет превратились в самостоятельную церковь. И очень активные! Для пополнения своих рядов они знакомятся с иностранцами, зная, что большинство из них работают в Корее, безошибочно определяя потенциального «свидетеля». Так и я познакомился с ними на автостанции где сидел, ожидая Олега в один из воскресных дней. Вернее не я познакомился, а свидетели меня вычислили.
- Здравствуйте! Вы из России? – слышу рядом голос на не очень русском языке. Ко мне подошли молодые кореец и кореянка. Говорил молодой человек.
- Аннёнхасимника? Здравствуйте! Из России. – Отвечаю.
- Вы давно в Корее? Работаете?
- Третий год. Работаю, конечно. – И в свою очередь спрашиваю – А вы откуда знаете русский язык?
- Мы свидетели Иеговы, у нас много русских вместе с нами изучают библию. И мы учим русский язык. Хотите с нами изучать библию? Меня зовут Владимир, если по русски, а как вас зовут?
Владимир старательно выговаривал слова, и если честно, то он говорил по русски, лучше чем я по корейски.
- Моё имя Викторо, так вам будет легче выговаривать. А как предлагаете изучать библию? Сколько это времени займёт и когда?
- Мы можем к вам приезжать один раз в неделю вечером в удобный для вас день. А вы где учили корейский язык? – Интересуется он видя, что я стараюсь говорить покорейски, и добавляю русские слова, когда трудно быстро подобрать корейское слово. Я сказал, как и где учил их язык, подчеркнул, что в этом мне помогали в церкви и что постоянно посещаю.
- Я согласен изучать Библию с вами, но только сразу договоримся, что свидетелем Иёгова не буду. Договорились?
- Хорошо. – Соглашается Володя – Если мы к вам приедем, это удобно?
 - В субботу вечером, после семи часов приезжайте ко мне на конжан в Пангдоири (;;2;) – Я объяснил, как найти меня и мы обменялись номерами телефонов. Мне хотелось узнать о свидетелях больше. Что бы знать не со слов или из газет, а иметь собственное мнение. Зачем? А вот, что бы вам рассказать. Разве этого мало? А лишний раз почитать Библию не мешает никому.
«Свидетели» оказались людьми слова. В субботу около семи часов мой хендепон заиграл и я услышал голос Володи:
 - Викторо! Вы не работаете? Можно к вам приехать?
- Можно. Я вас буду ждать. Вы где сейчас?
Через полчаса мне надо было их встретить на повороте дороги. В этот день рано окончили работу, и я к этому времени успел искупаться, постирать рабочую одежду и сходить в столовую. О! Как бы мне хотелось рассказать о ней! Или поэму написать! В лучшей столовой я в Корее не был. Конечно, это не говорит о том, что больше нет подобных. Может и лучше есть, но в этой действительно было множество блюд на выбор, вкусно и стоимость четыре чанона (четыре доллара) совсем не дорого. И кимчхи (капуста с перцем, или перец с капустой не имеет значения) до сих пор вспоминаю, и при этом слюнки текут.
Приехало четверо человек. Мои старые знакомые и ещё парень с девушкой. Я их привёл к себе в комнату, приготовил кофе. Не из пакетиков, как чаще пьют здесь, а раздельно кофе, сахар, сливки и печенье. Угощение им, было кстати. Они весь день были на ногах и рады моему «приёму», с их слов. Им у меня понравилось.
Первая тема занятий, объявил Володя:
- Чего хочет от нас Бог?
Они привезли мне Библию на русском языке и журнал «Сторожевая башня», который выпускается «свидетелями» и некоторые номера я уже читал. Игорь давал. У него тоже был опыт общения с ними.
 Там наряду конечно с библейской тематикой есть и полезные советы. Мои гости были несколько удивлены моими познаниями Библии (не обманываю!). Конечно, попросились сфотографироваться «на память» вместе со мной. Боже мой! Неужели я не понимаю, что им надо это для отчёта о проведённой ими работе! Так что в их архиве теперь наша общая фотография, где я лохматый (всё подстричься собирался). Я в свою очередь, достал свой «одноразовый» изготовленный в Поднебесной (китайский) и для своего «архива» их увековечил тоже.
Расстались мы через пару часов довольные друг другом. Они тем, что заполучили ещё одного русского в свои ряды, а я тем, что нагрузил их своей просьбой. Они пообещали мне один номер журнала на русском и корейском языках и запись этого журнала на аудио кассете на корейском! Классно для практики чтения.
У меня есть «Маленький принц» Экзю Пери на корейском языке и несколько глав начитаны хангуком И Ван Ён(ом) на кассете. Это всё я сам придумываю. Очень удобно слушать безошибочную речь грамотного носителя языка и одновременно читать текст. Сколько денег потратил на изучение их языка! А вот учить целенаправленно времени нет, а так надо бы несколько уроков с хорошим учителем позаниматься! Только за одно моё усердие в этом, следовало мне визу продлять бы!
 После отъезда проповедников полистал их издание Библии и убедился в различии текстов. Если, в христианской библии (православной, протестантской, католической) одинаковый перевод, то в данной мне есть отличия существенные. Бросающееся в глаза именование Бога по имени Иегова. На следующий день я не поленился взять её с собой в церковь и сравнить сомнительные места, не надеясь на свою память.
При следующей встрече я сказал об этом Володе на несоответствие переводов. Объяснение было простым и заключалось в современном переводе (их организацией) и старым с древнегреческого языка. В этот раз не было «товарища» с фотокамерой. Я, конечно, опять угостил кофе, не смотря на попытку отказаться. От сливок девушки бывшие с Володей отказались. Не хотят поправляться, как объяснили. Ну, уж это зря! Я наговорил кучу комплиментов, заверил их, что им нечего бояться, что они «агаши мэу ёпыда» (девушки очень красивые). И чуть не сорвал плановое занятие, если бы не их спутник, которому не терпелось приступить к изучению жутко интересного вопроса. О воскрешении плоти и жизни вечной.
Мне передали два журнала одного номера. Один на русском языке, второй на корейском. И аудио кассету с содержанием. Тема журнала, как только что сказал, была о жизни после смерти, о воскрешении. Вначале занятия Владимир достал общую тетрадь, где отмечено было всё о занятии. Тема, вопросы, записаны мои ответы…. Всё по порядку и это говорило о серьёзном отношении к подготовке и проведению урока. Опять мои ответы и комментарии были приняты на «пять». А что удивляться? Мне 51 год, читал много, учился тоже достаточно и не «чему ни - будь и как ни - будь». И жизнь учила порой, не спрашивая моего согласия. Передо мною молодёжь от 20 до 30 ти. Мне даже было интересно наблюдать за моими лями – проповедникам«учите и».
- А зачем у вас крест? – Спросил он, увидев, висящий на кнопке, нательный крест, который я одевал очень редко. Иногда в баню. Пусть видят, что я русский!
– Вы же знаете, иконы, кресты не нужны. Это и в Библии сказано, не делать изображений, изваяний… -
- Я это знаю, но крест для меня не предмет поклонения. Вот вы идёте, и по каким признакам видно, что вы христианин? – Пытаюсь объяснить, зачем у меня крестик. – А я иду и вижу на человеке крест и не сомневаюсь, что он христианин. Он верит в Иисуса, как я.
Моё объяснение было достаточным что бы, не возвращаться к таким вопросам больше. Даже, я думаю, он согласен был со мною, если бы не его твёрдые убеждения, что меня надо просвещать.
 Володя предложил поехать в воскресение в Сеул, где находится их церковь и познакомиться со свидетелями из России и других стран. Это не входило в мои намерения общения с ними, и я мягко отказался, ещё раз подчеркнув, что мне по душе протестантские подходы к вере. Мне многое нравилось в корейской церкви, что соответствовало действительности. Мне не по душе некоторые положения в православии. Храню последнюю лекцию Александра Меня, прочитанную им 8 сентября 1990 года, за день перед его трагической гибелью. Лекцию мне дали в г. Инчхон, в церкви «Суны». Впервые я задумался об Иисусе Христе после того, как прочёл его книгу «Сын человеческий». Был опыт работы дорожным мастером в Тульской области. Вот в деревне Доробино мне и попала в библиотеке эта книга. И  мои атеистические убеждения пошатнулись. Когда в 2006 году, работая уже в Москве, хотел купить в магазине церкви «Всех святых» эту книгу, мне ответили, что такой книги они не продают.
- Почему? – Удивлённо и наивно спрашиваю.
- Потому, что его взгляды не поддерживаются московской патриархией.
Я не стал выяснять причину. Вообще мне неинтересны разногласия христианских церквей.  Пользы больше будет при объединении всех в одну. Поэтому лучше, не отходить от сказанного в Библии. Есть первоисточник и следуйте за ним. И вообще больше не буду говорить о собственных взглядах. Обещаю. Они мои и только мои.
Я ещё несколько раз встречался со «свидетелями», а затем уехал из Пангдоири. Вернувшись, через три месяца не стал напоминать о себе. Их я запомнил настойчивыми, пунктуальными, но не терпящими иных взглядов на веру. Я, конечно, забежал вперёд, рассказав о «свидетелях Иеговых», но о них больше ни слова! Кстати, и Олег вскоре пришёл.               
- Поехали на Тандемун! – Предложил Олег - Сегодня не поедем в церковь. Зарплату дали, хочу сыну    к сентябрю одежду выслать. А то дома дорого. Ты своим, ничего не хочешь купить?
 - Мне давно сказали, что бы я ничего не высылал. Они сами в Москве возьмут, а то, что раньше отправлял, им не нравится. – Говорю –  Да, пока тебя ждал, познакомился со свидетелями Иеговы. В гости приедут, договорились.
- Слышал про таких. От них не отвяжишься, говорят, потом. Так едем вместе, а то одному не хочется.
- Едем. Только самоним позвонить надо? Что бы за тобою зря не приезжали на конжан – спрашиваю его. У Олега нет телефона, после того как он выбросил свой с досады (аккумулятор «садился» быстро), а другой он уже несколько месяцев собирается купить. Сколько знаю Олега, столько он и покупает.
- А кому мне звонить? Тебе я из самушиля позвоню. И домой выгоднее с телефона. – Говорит.
- А потеряемся на рынке? – Спрашиваю.
-  Надо стоять, где разошлись. – Советует Олег.
- Вот вместе и будем стоять до вечера. – Не успокаиваюсь.
Набираю номер церкви и говорю, что сегодня меня с Олегом не будет, едем на рынок, за подарками. Причина уважительная. Вообще корейцам нравится, что их товары покупают иностранцы. Подождав автобус, садимся и едем в Сеул до автовокзала «Донг Сеул томиноль» и дальше на метро. Мне нравится метро Кореи. Светлое, даже подчеркну, что очень светлые станции. Спокойно можно разговаривать между собой или по телефону во время движения. Шума очень мало. По вагонам, как и у нас в России, ходят коробейники, продавая какое ни будь «ноу хау». Так же инвалиды на колясках просят деньги и им подают некоторые пассажиры. Отличие их в том, что инвалидов мало. Они часто что – то предлагают купить  и у них играет не громкая печальная музыка. Люди, покупая билет, берут сами при необходимости схемы метро, лежащие возле окошек касс или просят у кассира. Карты метро большие, размером с двойной тетрадочный лист. Удобно читаемые и помимо названий все станции имеют номера, что ещё удобнее. И почему- то бесплатные.
Как в Москве «Лужники», так в Сеуле стадион «Донгтемун», ещё и крупный рынок. Можно ходить долго, что мы с Олегом и делали, постепенно обрастая покупками. С ним, оказалось, невыносимо выбирать что – либо. Будет долго осматривать, не решаясь купить. Не возьмёт сразу, потом увидит дороже в другом месте и станет сожалеть, что не купил раньше. Или наоборот хорошую вещь, на мой взгляд, не станет брать. Поняв, что эта экскурсия затянется на много часов, я всеми силами помогал ему принимать решения, расхваливая его покупку и отчаянно торгуясь с продавцами.
- Виктор! Ты? – Слышу неожиданно вроде знакомый и в тоже время забытый голос.
- Сергей! Привет! – надо же! Месяцев пять не встречал Сергея и его жену Ольгу из Владивостока! Знакомы мы давно, больше года. В Корею проехать вдвоём сложно, поэтому семейных пар не часто встретишь. Рассказали свои последние новости. Они ушли с конжана, где стали задерживать зарплату. Хозяин пообещал рассчитаться  за последние два месяца, но когда они приходили за деньгами в назначенный им срок, его самого не было или денег. Потом стал говорить, что денег для них нет, стал прогонять с территории. Даже собаку пытался натравить. Последний раз, когда пришли за деньгами, хозяин кричал, вызвал рабочих, что бы прогнали пришедших. Те знали Сергея и его жену, отказались это делать, тогда он сам взял палку и ударил Ольгу по спине и ноге. Сергей попытался вступить с ним в рукопашную, но Ольга повисла на муже и он, почти неся её на руках, вышел с конжана. Лишнее говорить о чувствах испытанных ими в то время.
- Пошли в полицию! – Сказала Ольга твёрдо.
- Куда идти? Оля, визы у нас нет, кому мы нужны?
- Серёженька, пошли! Прошу! – Уговаривала она, приподняв штанину, добавила: – Смотри! Синяки. Пошли, что нам бояться?
Они пошли в городское отделение полиции города Масон. Дежурный провёл их в кабинет к офицеру полиции. Сергей и Ольга объяснили, как смогли произошедшее, показали тёмные ссадины. Рассказали, что почти год они проработали на одном месте, ответили на вопросы. Полицейский спросил их паспорта. Полистав, объяснил, что у них нет виз, и сказал, что бы они подождали в приёмной. Сам стал звонить куда – то.
- А что ждать? Всё ясно и так. – Шепнул жене Сергей – Приедет эмиграционная служба, на этом конец.
- Пусть будет то, что будет! – Тихо проговорила ему жена, словно читая его мысли, и свою ладошку вложила в его ладонь – Да?
Через пятнадцать минут явился хозяин! Прошипев ругательство в адрес потерпевших, прошёл в кабинет. Слышался громкий голос полицейского, саджан отвечал голосом потише. Вскоре опять прошёл на выход мимо наших соотечественников, но уже молча.
Ольге с Сергеем опять сказали ждать. Дежурный предложил:
- Кофе пьёте? – И принёс им пару стаканчиков с напитком.
Выпив, немного успокоились. Сидели, изредка перешёптываясь, тревожась, что их ждёт? Хозяин вернулся через час, не глядя на сидящих, прошёл в кабинет. Через некоторое время позвали Сергея и Ольгу.
- Сколько должны вам денег? – Спросил полицейский у россиян.
- За два месяца ему. – Сказала, несколько растерявшись от неожиданного вопроса, Ольга, показав на мужа – И мне за два месяца. Всего четыре миллиона двести тысяч вон.
Саджан начал громко возмущаться не соглашаясь, но полицейский прервал его и тогда тот, достав деньги, отсчитал необходимую сумму, бросил на пол стопку купюр! Секунда тишины и полицейский говорит директору явно не лицеприятные слова. Говорил быстро, и Ольга с Сергеем не поняли, что сказано, да это было уже не важно. Стало понятно, что деньги им отдадут. Хозяин, пунцовый от злости, поднял деньги с пола и бросил на стол, молча повернулся и ушёл.
Полицейский сказал, что Сергей и Ольга без визы два года, что эмиграционная служба может их арестовать и депортировать из Кореи. Что они должны срочно уехать из страны и … отдал паспорта.
- Заберите деньги! – В заключении добавил он, показав на россыпь денег на столе. Сергей и Ольга сказали, что, получив деньги, сами уедут домой.
Они, конечно, не уехали, тем более церковь помогла им найти работу в районе Янгока, где и работают теперь.
- Нам повезло, мы уже не надеялись выйти из полиции. Видимо то, что, хозяин ударил, были синяки, стало решающим. – Сказал Сергей -  Нам, действительно в тот период было тяжело. Сейчас пока всё в порядке, работаем. Зарплату платят вовремя.
Я в свою очередь, рассказал о себе. Расспрашивали об общих знакомых, кто, где и как. Познакомил их с Олегом, тоже дальневосточником.
Немного походили вместе по рынку, а потом расстались. Олег почти всё намеченное приобрёл. Под конец он тоже стал торговаться с продавцами, увлекаясь, старался почти даром приобрести вещь. Даже приходилось ему напоминать о необходимости знать меру. Возвращались с чувством выполненной задачи. Дополнительно мы купили по игрушке Покемон из картона. Не могли пройти равнодушно мимо сидящего корейца рекламирующего их. Эти бумажные куколки лихо танцевали под музыку между колонок на импровизированной сцене без видимого управления извне. Я и сбоку подошёл, протянул руку пощупать, а нет ли чего снизу и сверху? Ни нитки, ни рычага спрятанного где – то не обнаружил. Ничего! Пошарил за Покемонами к стенке. Тоже ничего! Стали мысли возникать о магнитах, вентиляторах и тому подобном. В этом случае, чем больше образования, тем больше гипотез. И чем оно «выше», тем невероятнее догадки. Верно? Хангук раскрыл пакетик с набором и подал мне посмотреть картонного танцора. Внимательно осматриваю. Ну, нет в нём ничего особенного! Ножки – верёвочки с ботиночками из пуговиц, ручки – шарнирчики и всё из картонки! Как в детской поговорке «палка-палка огуречик, вот и вышел человечек»! Олег только мне подсказывал, мол, вон там пощупай и поищи! Торговец, взяв у меня из рук Покемона, ставит на сцену рядом с уже танцующими, и новый задвигался в ритме музыки! Вокруг стал собираться народ, заражаясь от нашего любопытства, обсуждая возможные невидимые силы, приводящие в движение Покемонов.
-  Олег! Ну, как это? Давай купим? – Предлагаю.
Мы купили по одному комплекту, причём нам кореец продал по три доллара, а не по четыре как просил. Конечно! Мы ему собрали больше десятка потенциальных покупателей! До того было интересно узнать, как же картонные фигурки танцуют?
Дня через два, забегая вперёд, скажу, звонит Олег поздно вечером:
- Виктор, В чём дело? Включаю магнитофон, подношу Покемона к колонке, а он не танцует. – Говорит огорчённо – И между колонками пробую ставить, как на рынке, всё равно падает! Ты, своего, пробовал?
- Нет ещё. Завтра попробую, а ты читал инструкцию? – Спрашиваю его.
- Не читал, а что толку? Там на корейском языке. У меня словаря нет. Давай ты переведи и мне расскажешь.
Я не стал ждать следующего вечера, а тут же достал пакетик с двумя фигурками и внимательно рассмотрел содержимое и главное инструкцию. «Заставить» танцевать не стал пытаться, повозившись с переводом, вскоре понял нехитрое устройство и принцип действия игрушки или вернее сказать фокуса. А ведь ещё в детстве читал у знаменитого Акопяна, что самый интересный трюк – всегда самый простой! Мы не рассмотрели на спине картонного танцора зажим для подвешивания на очень тонкую леску! И в руководстве «по эксплуатации» сказано следующее: Один конец нити прикрепить к стене маленькой сцены, а второй протянуть через всё пространство и завязать кольцом на другом конце! А колечко надеть на палец руки, или ноги, если это удобнее, слегка натянуть и подвесить Покемона на нить! И под музыку руководить танцами, слегка подёргивая! Леска, довольно крепкая, почти невидимая, намотана на кусочек картонки, даётся в комплекте с руководством по «эксплуатации».
- Ты, Задорнова, юмориста любишь слушать? – Спрашиваю Олега, когда он позвонил вновь.
- Я понял! – Олег радостно заговорил – Я так и думал, что всё должно просто быть! – И процитировал юмориста – «Ну, тупые!»
- Это точно. – Говорю – Только не надо жалеть о покупке. Когда ни – будь, дома, подурачишь детей. Пусть голову поломают!
Вернулись в Конджиам часов в шесть вечера. У меня последний автобус до Пангдоири в восемь, у Олега чуть позже.
- Посидим часок? – Олег кивнул в сторону  чикена.
- Конечно, а то мы сегодня с тобой на  пирожках ноги протянем. – Я был не далёк от истины, проголодались мы прилично.
- Не будем нарушать традицию. Вот только в баню не попали, это плохо.
Мы пошли в чикен рядом с перекрёстком.
Ещё только познакомившись, Олег предложил туда зайти. Это не самый хороший и уютный, но так уж сложилось, в него заходили почти все наши, молдаване, узбеки, русские…. Хозяин с женой приветливо встречали посетителей. И там можно было заказать половину порции, если не голоден. В этот раз о половинке и речи не могло быть!
Что мне нравилось в Олеге, это его открытость. Он рассказывал о себе, о семье. Я отвечал ему тем же. Сказать, что мы много выпивали нельзя. По одному – по два бокала пива,  одну и реже две бутылки по триста грамм суджика, разве это много? Нет, конечно! Мы ждали выходные, что бы встретиться с нашими в церкви, узнать новости, принять участие в службе. Как бы не были хорошие отношения в коллективе предприятия, а всегда тянуло встретиться с соотечественниками. И какое счастье, если встретится тебе человек, с которым твоей душе не тесно!
Когда - то в церкви Инчхона «Кесан кёвэ» была традиция каждый раз по очереди читать благодарственную молитву Богу. Все благодарили Иисуса за то, что у них есть работа, за то, что здоровы и просили вовремя получать зарплату. Я знал, и до меня  дойдёт очередь.
- А сегодня пусть брат, Виктор помолится и поблагодарит Господа …- сказала Саша, наверно единственная проповедница женщина. Я уже говорил, что она с мужем Вячеславом, корейцы из Ташкента. Причём Саша студентка семинарии, а он как все мы, был нелегалом и в то время работал на конжане.
- Господи! – начал я – ты читаешь в сердце каждого, знаешь, что мы думаем сказать. Поэтому говорю всем, что я благодарю Иисуса Христа за то, что у меня здесь, в Корее, есть друзья! И прошу, Господи, всем удачи! Всем родным и близким здоровья! А мне терпения!
Я не лгал. Мне действительно порою было трудно. Тоска до слёз душила! Очень трудно быть одному. А если ещё и неурядицы на работе? Я много тратил денег на переговоры с семьёй, родственниками. Зная, что там всё в порядке становилось легче. А, когда узнавал, что жене и сыну в Москве трудно, было больно душе. Знаю эти чувства. И не сомневаюсь в том, что не одному мне. Считаю, я счастливый! Мне просто везло. В том числе и на друзей.
                -\-               
На «Пада ён.ун» работать было легче, чем на «Кхальла рэн ды». Не физически, а морально и по продолжительности рабочий день с восьми до шести, даёт заметное наличие свободного времени. И самое главное две субботы в месяц не рабочие. Оказывается это не прихоть хозяина, а по календарю и по существующим правилам.
А на государственных предприятиях рабочий день восемь часов, отпуск, тринадцатая зарплата и ещё есть квартальные премии. Вот тебе и капитализм с его «звериным» отношением к трудящимся! И к нарушителям дисциплины терпимы. Мой хороший приятель На Сон оказался запойным! Как – то после «культпохода» в ресторан, который иногда устраивал хозяин для всего коллектива, он три дня не выходил из свободной комнаты, где оставались до утра, подвыпившие после гулянки работники не способные добраться до дома и под угрозой расстрела, не садящиеся за руль своих машин. На трое суток ему хватило одной «бомбы» суджика, то есть полтора литра. Для сравнения скажу, что Анатолию на «кукурузе» этого хватало всего на один день. Ни кто На Сона не выгнал с работы. Даже наоборот, утром директор справлялся о состоянии «больного» и получив от меня исчерпывающую информацию, что тот ещё «сульмасида», то есть пьёт, просто в этот день о нём не вспоминал. Только в отличии от наших алкашей видно было, что На Сон стыдится своего состояния. В туалет тихонько сходит, не показываясь и опять в комнату. Он был хорошим специалистом. Грамотно чертил, в случае необходимости изобразить необходимую деталь станка. До нас он работал на Хюндае, а это было видимо престижно. Он не раз говорил с гордостью о своей прежней работе. Его слабость к корейскому «зелёному змию» послужила смене места работы. Однажды, мы  поехали в г. Очхон, в кафе. Через полчаса приехала его жена с двумя дочерьми лет шесть и восемь, очень похожими на него. Посидев с нами минут двадцать, она забрала его. На Сон вежливо попрощался с нами и ушёл. Мы не знали ещё о его слабости. После его первого «отгула» я старался сидеть рядом с ним на застольях и старался спиртное убирать подальше. Всегда напоминал ему, что у него красивая жена (в разговоре доброжелательная, умная, небольшого роста, почти миниатюрная, и внешне очень милая), прелестные дочки и убеждал не пить, мотивируя это тем, что дети стыдятся отца -пьяницу. Он понимал это. На Сон говоря о жене называл её «ёу», то есть лисой. Но по всему видно было, что он очень нежно относится к ней. И страдал от своего бессилия побороть пагубную привычку. Мне очень жаль было его. Он пробовал заговаривать со мной, но я почти грубо давал понять, что с пьяным не хочу говорить вообще! Даже перебирал через край в этом. Может другой на его месте, мне был бы безразличен, как и я со своими коряво произносимыми нравоучениями тоже.
В церкви нам рассказывали, что спиртное в Корее было за сорок градусов крепостью. Страна страдала от алкоголизма, и тогда правительство приняло программу снижения крепости алкоголя, постепенно доведя суджик до 22х градусов. Конечно им тоже можно «набираться», но пьяных увидишь не часто. Это удар по репутации, а это работа. Алкашей, как в России, не увидишь. Была специальная государственная программа по снижению потребления алкоголя. Без введения «сухого закона» решили эту проблему. 
                Футбольно состязание
 В один из дней работу закончили к четырём часам. Сказали, что будем играть в мини футбол с соседями, с «кремационными урнами». Участвовал и я, но так как никогда не играл в футбол в детстве - моя задача заключалась быть на поле , не мешать играющим. То есть вовремя убегать или уклоняться от мяча и иногда, если повезёт, сделать подачу. Если это у меня получалось, то приводило в восторг обе команды. Разумеется, я старался. В упорной борьбе, благодаря своевременному удалению меня с поля, победили морские герои! То есть мы. Уставшие, потом жарили мясо, пили пиво и суджик. На этом не закончилось всё. Решили ехать в норепан. Погрузились в машины и через пятнадцать минут были в Конджиаме. Петь у меня получалось лучше, нежели играть в футбол. Для многих вообще было неожиданностью услышать довольно хорошее исполнение корейских песен иностранцем. Может я слишком высокого мнения о своём пении, но те песни, что пою, мне очень нравятся и они ведь не знают главного! Эти песни у меня есть на кассетах в сборниках в исполнении певцов и произношение моё довольно грамотное и с чувством! Пусть и дороговаты кассеты и диски в Корее, но я всё же приобретал их с нравившимися мне песнями.
Саджан сказал, что в выходной поедем на рыбалку. Это интересно, я ещё не был! Спросили у меня, люблю ли я рыбачить? Конечно, люблю! У меня на родине небольшая речка с названием Неручь, то есть от слова «не ручей» наверно. Ширина не более двадцати метров, спокойная, только на бродах пытается разогнаться. По берегам множество родников выбегающих из под высоких каменистых откосов. Вода летом холодная, ломит зубы! В детстве было большим шиком окунуться в родниковой воде, а потом в реку! Местами берега заросли ивами в тени которых, в летнюю жару отсиживались рыбаки. Были времена рыбные, но с перестройкой постепенно закончились. Но всё равно, со спинингом походить ещё можно! Правда зацепов множество и блёсна отрываешь, если лезть в воду не хочется. А как лезть? Когда в некоторых местах не то что скаты от машин, а и по пол комбайна в воде находится! Пока блесну искать будешь, трусы точно потеряешь и это хорошо если только трусы! Но, когда уверен, что нет железяк в воде, лезу и осенью, если блесна уловистая. Жалко терять. Что ж, посмотрим, как здесь рыбачат.
Как всегда поздно вечером позвонил Олег, говорит, что хочет сменить работу.
- Целый день пашем не приседая, и всё недовольны! Шипят и особенно один, с кем я в паре! Так хочется ему в морду дать! Его и братья сами не уважают. Что – то с головой у него. Раздражается без причины, начинает всё разбрасывать, и даже обработанные мраморные плиты разбить может. Пока братья не остановят.
Напомню, что слова ругательств на корейском языке начинаются с шипящих букв. Поэтому применимо слово «шипят».
- Теперь я знаю какую получают братья зарплату. – Продолжал Олег – Сегодня стою с одним (прим.авт: из братьев) и приезжает хозяин на джипе. Кореец, с кем стою, говорит, что ему надо четыре месяца работать  на такую машину, которая стоит 36 миллионов. Я ему сказал, что мне надо работать три года! Он чуть язык не прикусил, что проговорился о деньгах. Всегда сами жаловались на то, что маленькая зарплата, что старший брат жадный, Вот так – то, а нам добавить сотню всё обещают!
 - А решил уже куда уходить? – Спрашиваю его.
- Пообещали, на мясокомбинате будет место. Там один молдаван домой собирается уезжать. Да, ещё новость, у нас мотороллер украли, который я с Валерой пополам купили неделю назад –
- На кого думаете? –  Я знал, что они хотели купить отобай «осипсиси», то есть мотоцикл или мотороллер объёмом цилиндра 50 кубиков. На него права не нужны. Если в магазине покупать то будет стоить больше трёхсот тысяч, а с рук можно взять и за пятьдесят. Но с одним недостатком. Без документов, и скорее всего ворованный.
- Хангуки не возьмут! Во - первых они не воруют. По крайней мере, перекрашенный он им не нужен и без документов вдобавок. Мы с Володей думаем, кто нам продал, тот и украл. А как доказать? Не докажешь. Только свои и украли, больше некому. Ночью стоял, мы допоздна телевизор смотрели, а утром выходим, отобайки нет. Уехал… – Огорчённо закончил Олег.
Мне оставалось только посочувствовать другу. Отобайка был хорошим, куплен за сто тысяч у знакомых. Мелкие кражи велосипедов, мотоциклов совершались в основном иностранцами. По телевизору как – то показали одного нашего (не из России) которого арестовали как нелегала, но когда он брал паспорт в своём контейнере, обратили внимание на четыре мотоцикла стоящие рядом. Спросили у соседей, чья техника. Сказали, что его, и доброжелательно показали, где ещё спрятано от глаз пять мотороллеров! Так и раскрутили его на признание. Ему сидеть одному не хотелось, сдал и помощников. Вряд ли его депортируют, будет в Корее лет пять срок отбывать. А за преступления сидеть здесь плохо. Это только в кино о хороших условиях показывают. В действительности надзиратели поколачивают без причины, напоминая о том, что брать чужое нехорошо. К сожалению, большего, я не знаю, рассказать не могу. И собственного опыта нет. Но это к счастью. В Корее не пользуются популярностью вышедшие из мест, где их «Макар телят не пас». И мои невинные наколки на руке и с Лениным на груди, всегда вызывали недоумённый вопрос, намекающий на отсидку. Так что, отправляясь в дальний путь, особых примет лучше не делать. В Корее татуировки не популярны, и рекламы приглашающей обзавестись симпатичной «картинкой» не встречал. Это не говорит о том, что тату ни у кого нет. Есть, конечно. В основном у бывших военнослужащих. Это дурное влияние янки.
В субботу, я как всегда к восьми утра снял с охраны, открыл конжан, включил свой станок (экструдер) и пресс для прогрева, компрессор и жду своих. Кстати, снятие с охраны первое время вызывало недоразумения. Я привык, что в России, входишь в охраняемый объект и только потом снимаешь с охраны, выключая потайной выключатель, набирая код или звонишь по телефону. Здесь всё наоборот, подходишь к воротам, прикладываешь пластиковую магнитную карту к считывателю установленному на стене, услышав приветствие и приглашение входить, открываешь двери. Вечером, всё закроешь и только потом «сдаёшь» под охрану, приложив карту. Аппаратура с тобой попрощается, если всё в порядке. Я несколько раз вначале снимал замок, открывал двери и только затем прикладывал карту. Естественно, минут через десять подъезжала машина охраны. Первый раз приехали двое полицейских.
- Ну, сейчас с сиренами и мигалками  приедут! Шума будет! – Думал я, тревожно ожидая охранников – Надо выйти навстречу, а то будут хватать, наручники одевать.
Но, те прикатили спокойно без сирен и включенных маячков.  Я подошёл сам, говорю, что забыл приложить карту. Зайдя внутрь и осмотрев для порядка объект, они спросили кто я по национальности, давно ли в их стране. Просто ради любопытства. Предупредили, что забывать нельзя очерёдность действий, а то оштрафуют. В это время приехали «соседи» и охрана, поговорив с ними, укатила. Через два дня всё повторилось. В этот раз охранники оштрафовали на пять тысяч вон (пять долларов), выписали квитанцию и спокойно удалились. Деньги отдавал приехавший к тому времени И Ван Ён. Я ему пытался компенсировать штраф, объясняя, что виноват сам. Он не взял их. Больше этого не повторялось, но я много раз ловил себя на желании машинально открыть, а потом выключить….
Прождав минут двадцать и видя, что никого нет, я забеспокоился. Ну, ладно, На Сон Хо и студент Син Кён Соп всегда опаздывают зная, что начальство ещё позже приезжает. Но И Чэ Юн всегда на своём стареньком грузовичке в это время всегда на месте. А тут и его нет. Приходит «сосед» и спрашивает, почему я не на рыбалке. Оказывается сегодня нерабочая суббота!  Я, конечно, радостно выключаю всё, иду за хендепоном, который с собой на работу не брал. Захожу в комнату и тут звонит На Сон.
- Викторо, ты где? Я еду за тобой.
Он привёз фотокамеру. Опять «Никон», но уже другой, полуавтомат. С его слов, у него их четыре модели. Ехать на место рыбалки долго не пришлось. По пути я купил плёнку для камеры.
На пол пути до Конджиама мы свернули и уже через десять минут На Сон при парковал машину на стоянке. Перед нами был водоём метров шестьсот на восемьмьсот, в стороне от трассы, между невысокими горами заросшими соснами и лиственными деревьями. Берега оборудованы местами для рыбалки с тентами от дождя. Почти до середины озера протянулся шириной четыре метра понтонный мост с обеих сторон установленный сидениями для рыбаков. Все места пронумерованы.  На берегу деревянные домики и контейнеры для остающихся на ночь и более. Пара кафе и пара небольших зданий. Несколько мест общего пользования, то есть туалетов. Конечно бесплатные. Надо же! Такое золотое дно здесь никак не освоят бизнесмены. Так и хочется вспомнить Задорного с его выражением «ну, тупые!». А может наши такие умные?
На Сон объяснил, что нас семеро будет, но оплачено пять мест по 25 тысяч каждое на сутки. Весь наш коллектив был в сборе, приветливо здоровались, располагаясь и распаковывая снаряжение. Почти на всех была соответствующая одежда, жилет с многочисленными карманами с разнообразными баночками, крючками, поплавками и ещё с неизвестно чем. Удилища в основном без катушек, с закреплённой лессой на конце. Поплавки с пол метра длиной. Наживка в пакетиках, конечно из магазина. Места были выбраны на понтоне на половину заполненном рыбаками,  жаждущими улова. Опять, забегая вперёд, скажу, что половину пойманной рыбы я выбросил через неделю - две. Её как положили в холодильник, тут же забыли о ней. Мне объяснили, что снаряжение любителя порыбачить будет стоить от тысячи долларов и более.
В воду, в садке, опустили ящик суджика. Я даже подумал, куда ж столько спиртного!? День был жарким. При всём старании нам не выпить это.
Некоторые, видимо после ночного и утреннего лова, собирались домой, унося довольно приличную добычу. В их садках лениво ворочались рыбины похожие на наших карпов. И все как на подбор весом около двух килограмм! Мы тоже наивно надеялись на хороший клёв, но до обеда случайно поймали одного бедолагу польстившегося на дармовую наживку. Разрешено на одном месте ловить с двух удочек. Я, взяв одну и пакетик с наживкой, перебрал с десяток мест, и даже походил по берегу в надежде ощутить трепет сердца и дрожь удилища от пойманной рабы. Напрасно! А вот у Хан Сон Ук(а) пока тот грезил пойманной рыбой с закрытыми глазами, эта самая рыба нагло утащила удилище и торпедой понеслась вдоль рыбацких мест с удивленными хангуками. Пришлось звонить в «службу поддержки», которая прибыла на лодке и быстренько отобрала у рыбы удочку, обрезав леску, тем самым восстановив имущественную справедливость. Поняв тщетность попыток поймать хоть что ни - будь, похожее на представителя флоры я оставил удочку и с фотоаппаратом не поленился обойти вокруг озера. По берегам располагались корейцы, прибывшие не столько для ловли, сколько семьёй посидеть на природе. Вот только купаться, оказывается, не принято в водоёмах. А жаль! Так хотелось поплескаться в воде! Ладно, зато у меня остались хорошие фотографии на память о цивилизованной рыбалке в стране утренней свежести, как ещё называют Корею. Очень жалею, что не было видеокамеры! Обед заказали по телефону, который через пятнадцать минут доставили на лодке к нашему месту. Так же и ужин.
- Мулькоги чха исоё! – это объявление по громкой связи я слышал несколько раз за день и никак не мог понять о чём? Мулькоги – это рыба, чха –машина, исоё – есть. Думал, что предлагают рыбакам продать пойманную рыбу, покупателям на машине. В общем – то разумно. Рыба в магазинах дороже мяса. Под вечер любопытство перебороло и я спрашиваю у Хан Со Ук(а):
- Что означает это? Покупают рыбу?
- Нет! Рыбу привезли и пускают в воду, что бы рыбаки ловили. – Смеётся он, а за ним и я. Ну, вот учи корейский! Вроде бы просто, а вот догадайся!
Оставаться ночевать, что бы с утра продолжить рыбалку, я отказался. Жарко и душно.
Часов в семь вечера я уехал с Син Кён Соп(ом) который заторопился домой. Плёнку я забрал из камеры и на следующий день и отвёз в Конджиам утром. Мне, почему было важно вернуться «домой»? Договорился с Олегом встретиться и поехать ко мне, что бы научить его алфавиту и произношению. Для него отксерокопировал алфавит и решил отдать свою тетрадь – словарь. Я к этому времени завёл более пообъёмнее.. Встретившись, мы взяли пива и поехали ко мне. Тогда он впервые увидел наш конжан. Я ему показал оборудование и конечно «спортивный инвентарь» отлитый из камня. Ему очень понравилось на «Пада ёнгунг». Два года в Корее многое значит, и мы быстро прошли буквы. С чтением конечно сложнее из – за произношения некоторых букв в зависимости от их позиции в слоге, и от соседних гласных или согласных. Далее во многом зависело от его терпения и старания.
-  Главное научиться писать и читать и тогда ты сможешь правильно произносить слова не понятные на слух – Объясняю ему – если не понятно, проси пусть кореец напишет слово, а ты читай.
Потом  приготовили поесть, выпили. Много говорили.
- Вить, вот, сколько мы вместе с женой, столько я чувствую вину перед нею. – Сказал неожиданно Олег.
- Почему? Ты гулял?
- Да нет. Просто когда мы ещё дружили, она забеременела, а я жениться отказался. Уехал, и она осталась одна. Представляешь?
- Ей было трудно одной. Почему не женился? Если были вместе. Она обиделась.
- Я когда вернулся через год, она не хотела со мной разговаривать. За это время понял, она меня любила. Это я, дурак, не знал, чего хотел и сам. – Олег говорил медленно, было видно, что ему спустя много лет стыдно за свой поступок. – Она могла выйти замуж за другого. Были кандидаты, но ни с кем не сошлась!
- Может, тебя ждала? Думала, что ты одумаешься? – Говорю.
- Нет. Уезжая, пообещал, что не вернусь никогда! – Олег замолчал, глаза его заблестели от слёз – Понимаешь, я её оставил одну с ребёнком, а у неё никого родных! Понимаешь, никого! Мне, мать сказала….Ты знаешь, что она сказала?
- Не говори, представляю. – Я смотрел на сорокачетырёхлетнего мужчину, которого много лет давит  груз на душе и не знает, как облегчить его.
- Мы не скоро стали вместе. Она так и не взяла мою фамилию. Я всю жизнь чувствую вину свою и думаю, что она не простила меня. Когда пробую говорить об этом, она останавливает и просит не вспоминать. – Он стеснялся слёз, украдкой вытирая глаза.
- Олег, ты пробовал попросить прощение у неё? Не просто сказать  слово «прости», а именно покаяться? Позвони и попроси не перебивать минут десять, а только слушать! Пусть пообещает! А можешь наговорить кассету и положить в посылку. Она не сможет перебивать и выслушает всё. А? Я, понимаю, что говорить вживую труднее, мысли разбегаются. – Предлагаю ему – Твой магнитофон без микрофона, дать микрофон?
Олегу пришлась моя идея по душе. Микрофонов у меня несколько, я много писал кассет с произношением слов, и проблем один отдать не было. Тем более для этого случая.
- Обязательно так сделаю! – Олег определился в твёрдом своём решении, навести порядок в своей душе. Я проводил его на автобус, и мы распрощались до следующих выходных.
Было потом интересно видеть, как он, читая вывески магазинов и дорожные указатели, радовался словно ребёнок своим успехам. К сожалению, тяжёлая физически работа не очень располагала к самообразованию. Хотя я прошёл ту же школу, с одним отличием в том, что у меня было большое желание. Способностей было меньше, я это чувствовал и сознаюсь. Как я хочу остаться в Корее ещё на два года! В августе слетать домой и вернуться! Научиться хорошо говорить. Мне нравятся здесь люди. Пусть мы не одинаково поступаем в одних и тех же ситуациях, но в людях заметно меньше агрессии. Женщина может спокойно идти в тёмное время суток, зная, что к ней не пристанут. А чувство собственной безопасности все «туристы» из бывшего Союза отмечают здесь несравненно больше.               

                Возвращение в Тэгот.
Звоню в полночь в Москву жене. Там только вечереет. Спрашиваю:
-  Здравствуй! Ну, что? Пойдём солнце караулить?
-  Ну, надо же! Помнишь ещё!
-  Конечно, а ты помнишь?
У нас в орловской области с одиннадцатое на двенадцатое число июля, на день святых Петра и Павла традиция, заключающаяся в том, что молодёжь не спит, а всю ночь гуляет. Может лет двести назад и гуляли с хороводами и песнями. Но я помню с детства, современное гуляние заключалось в вечерних посиделках у костров в ожидании полночи и темноты, которая в наших местах наступала после двадцати трёх часов. И за полночь начиналось простое хулиганство. У кого - то брёвна раскатать, дорогу перегородить верёвкой или камнями. И лазили по садам за яблоками и грушами. При этом больше поломают веток на дереве впотьмах, чем яблок наберут и вытопчут на грядках всё, что попадёт под ноги. Жители были вынуждены не спать, сторожить сады и всё, что можно укатить, столкнуть и тому подобное. В последние годы милиция стала активно отлавливать «шалунов», причём заранее в районной газете предупреждали о карах грозящих «караульщикам солнца». Только это напрасно. Дом культуры пытался танцами до утра отвлечь молодёжь от нехорошей традиции.
Вот в этот вечер и ночь мы впервые прогуляли до утра. Причём, по пути усадив Людмилу на скамейке, попросил подождать меня, а сам растворился  в ночи. Через десять минут вернулся с кульком садовой клубники.
-  Ягод хочешь? – Спрашиваю.
-  Ты где их взял? – Наивно спрашивает она.
-  А вон огород, видишь? Там их видимо невидимо! – Гордо отвечаю: – Ешь, не бойся! Они чистые, сам помыл.
-  А если бы тебя поймали? И воровать, это как понять?
-  Люда, я жизнью рисковал! Ты знаешь, какая там собачища? Ешь! Для тебя старался.
Она тогда не знала где я жил. Секрет был прост. Я днём вместе с матерью собирал ягоды, и они мытые ждали следующего дня, что бы превратиться в варенье. Я просто зашёл на летнюю кухню и набрал. А собаки у нас не было уже много лет. Потом, конечно она всё узнала, и мы шутим на тему солнце караула всю жизнь.
- Всё, визы не будет. – Говорю – В августе домой приеду, а работать где?
- Ну и хорошо! Ты не беспокойся, Алёша тебе работу найдёт. Он знаешь, какой стал! Подрабатывает в рекламе. В институте всё в порядке. Возвращайся.
 Я рассказал о своём разговоре с управляющим делами Хан Сон Ук(ом). Он сам у меня спросил, что я думаю делать в августе. Ехать домой или оставаться.
- Эмиграционная служба знает адрес, где я сейчас – не спеша, выбирая слова, объясняю ему – если будет большой штраф за нелегала, хозяин сам мне скажет, уходи.
Хан Сон Ук подтвердил, что был разговор об этом и предложил:
- У тебя зарплата будет меньше, но недоплаченные деньги тебе отдадут при отъезде домой. Если арестует эмиграционная служба, то эти деньги пойдут на оплату штрафа -   Конечно вариант интересный, но: - Эмигрэшка знает мой адрес, где я и они приедут, если по компьютеру определят, что я не улетел. -  Говорю – мне нельзя здесь оставаться.
Он мне предложил работать ночью:
- Один сможешь работать? На прессе, а потом на станке?
 Физически тяжело, но если две загрузки за смену, то можно. Одному мне даже больше нравится работать. А как днём отдыхать? Лежать, пытаться спать и прислушиваться к каждой подъехавшей машине? Не хочу. Решили отложить продолжение разговора до августа.
 Потом позвонил Игорю:
- Что делать? Может вернуться в Тэгот?
- У нас конжан, где кукурузу стреляем, не работает с тех пор, как ребят забрали в мае. Конь двух негров принял, но они два дня постреляли, пуляна (брак) наделали, у одной пушки ухо отбили (крепление) и утром их как волной смыло! Я ему говорил, что они не дураки, на такой работе не останутся. Китайцы, монголы, да мы стреляем. Хочешь, спрошу за тебя?
- Спроси. Скажи, что к середине августа приеду совсем. – Говорю несколько раздумывая.
- Хорошо, но тебе лучше приехать и переговорить с ним самому заранее – предупреждает Игорь, зная непредсказуемый характер хозяина – он тебе зарплату не даст по максимуму сразу, так что ты смотри сам!
Договорились, что в первое воскресение августа приеду для переговоров. Игорь сказал, что у него зарплата в этом году меньше. Только миллион, ну а мне если даст сразу девятьсот, то и это хорошо будет. Производства пока не знаю, стрелять не умею. Игорь уедет, одному  работать? Надо бы Олега позвать с собой на кукурузу.               
Отправил посылку с вещами домой, что бы меньше с собой перевозить. Постепенно свыкаюсь с мыслью о переезде в Тэгот. Наступил август и в первую субботу после обеда я выехал из Пангдоири, надеясь к вечеру быть уже в Янгоке. А там до Тэгота километров шесть всего. Предупредив Игоря накануне вечером о приезде. Можно было через Сеул ехать, но я решил иначе. Приехав в Конджиам сел на автобус в город Ичон, где я был несколько раз и видел в расписании маршрут на Инчхон, ну а там уж мне проще. И знакомые есть и сам бывал. В Инчоне долго не пришлось ждать следующего автобуса и буквально минут через пять - десять я сидел в автобусе на Инчхон. Мне повезло, познакомился с попутчиком, соотечественником из Новосибирска, по имени Константин, который ехал в гости к друзьям. Всю дорогу, около трёх часов, мы говорили о жизни в Корее. Костя твёрдо решил в августе лететь домой. Четырёх лет жизни в Корее по его словам ему хватит на всю жизнь. В смысле не денег, а того, что повидал и пережил. Месяц назад не стало друга.
- Мы приехали в одно время и два года работали на одном конжане. Он с Украины. Когда началась легализация в 2003 году, хозяин отказался оформлять документы и мы разъехались в разные города. Я ушёл на «пластик» под Сувон, а Николай перебрался в район Комдана. Потерял визу, то есть во время не переоформил в том году и последнее время работал на каком – то свинарнике. Работа тяжёлая, как он там держался, не представляю. Там не каждый сможет работать.  Туда эмиграционная служба не ездит. Мы созванивались и виделись в церкви, в Сеуле. В мае звоню, а телефон не доступен. Нет оплаты. Думаю, не может быть, что бы он не оплачивал его. Домой звонить надо же? А недавно мне в церкви сказали, что его убили. Забили ногами. Кто неизвестно – рассказчик замолчал.
      - Он выпивал? – Спрашиваю.
- Много нет, иногда в компании мог. Он один работал вообще на конжане. Свинарник не большой. Говорят кто – то у него был в тот вечер. Скорее всего, у него были деньги. Его хозяин не перечислял зарплату. Это же светиться надо, а у них налоговики строго следят и больше определённой суммы за год, не перечислишь за рубеж. В этом году  банки стали требовать справки, что деньги заработаны. А, если хозяин не даёт такой справки? Вот он и собирал несколько месяцев, что бы через церковь отправить. Многие так делают. Я его давно звал вместе работать на конжан. У меня проблем нет с переводами.
- Знаю, сам передавал через церковь. – Говорю – Да… печальная история.
С кем он общался, дружил и с кем в последний день был, узнать не сложно, если это были не случайные знакомые.
- Это спасибо не спрятали тело или не отдали свиньям. Иначе искать бесполезно было бы. Не успели наверно. – Костя замолчал. Разговор возобновился через некоторое время и переключился на повседневные новости. У него тоже много знакомых арестовано и депортировано за последний год.
- Всё, надо домой возвращаться, а то совсем импотентом станешь с этой жизнью. Вернее без этой жизни. – С улыбкой заметил он.
- А что есть такая перспектива? – Осторожно спрашиваю: – Сколько тебе лет?
- - Пятьдесят уже. А тебе?
- - Ту ка тэ! (одинаково). Нет, Костя, мне на год больше! – Отвечаю.
- - Ну, так что тебе говорить?! Или у тебя есть кто?
- Никого. Дальше дружеских отношений не получается. – Это было правдой, я даже вздохнул. – Здесь в основном молодые, зачем мы им? А наш возраст приезжает работать, а не гулять.
- Это верно. Много лет назад я по путёвке ехал в Болгарию. Вагон СВ, купе на двоих. Со мной попутчица, по путёвке, чуть моложе меня, замужем, как и я, женат. Колёса поезда едва слышно постукивают, слегка покачивает. Вот за разговорами и после пятидесяти грамм мы и оказались на одной постели. Уже разделись, и только я к делу готов был приступить, слышу ласковый шёпот: - если ты мне не заплатишь, я тебе не дам! – У меня всё что можно и невозможно опустилось! Так это неожиданно получилось. И с тех пор кроме как с  женой у меня ни с кем не получается!
- Если ехать на длительный срок, надо вместе с женой. Одному действительно… – Я помедлил, подбирая подходящее слово по этому случаю. – Томко! Верно? Женщинам может ещё труднее одним. К одиноким липнут. К нам хоть ни кто не пристаёт!
- - Это верно! Что было бы, если наоборот? -  Он смеётся. А действительно, что было бы?
Вот за разговорами не заметно вкатились в улицы Инчхона, потеряв порядком времени в автомобильных пробках. В субботний вечер все едут домой на выходные и трассы переполнены. Минут через двадцать были на автовокзале, где мы попрощались, обменявшись номерами телефонов. Ему нужен был городской автобус, я поспешил в кассы взять билет до Янгока, на семидесятый номер. На последний автобус от Янгока до Тэгота я опоздал, так как зашёл в ювелирный магазин. Без подарков не мог явиться к друзьям. Тем более они мне подарили при последней встрече до моего отъезда в марте диктофон. Я всегда мечтал его купить, но как – то всё не решался! Позвонив Игорю, говорю, что пойду по дороге из Янгока на Тэбёк. Это самая короткая дорога на «кукурузу». Через пятнадцать минут подъехал Игорь на мотоцикле.
- Пять часов на автобусах, и это с учётом, что дольше десяти минут я не ждал рейса! – Кричу в ухо ему, усевшись за ним на отобайку (мотоцикл).
- Почему через Сеул не поехал? – Слышу, спрашивает он.
- Мне так понятнее и казалось быстрее! – Отвечаю – Игорь, я с вещами не доберусь сам, если сюда переезжать. Или всё бросить придётся.
В половине одиннадцатого были на конжане. Ворота открывала Ира. Ужин был готов, поставили на стол «за встречу». Понятное дело, суджик.
- Вы живёте не плохо! – Говорю – У каждого контейнер. Ну, буржуи!
- И тебе найдётся, если завтра договоришься с Конём. А хочешь, будешь жить на том конжане, где кукурузу стреляли. Если смелый. Я там пожила, было одна, что бы от разговоров подальше. Но одной очень страшно и перебралась сюда. – Ира вздохнула.
- Нет, я не трус, но боюсь. Лучше вместе, если вы не против. Я и так всё время один. Ребята, я вам подарки привёз! – И достаю два набора. В каждом серебряные ложка и чекарак, палочки для еды  Долго выбирал, что бы  необычное им подарить. Часы придут в негодность, одежда износится, а это память о Корее. Вижу, что угодил неожиданным подарком.
На следующий день хозяин приехал только к обеду на стареньком джипе. Его сын держит ремонтную мастерскую автомобилей в Комдане, занимается продажей так называемых «чунгочха» (машин б\у) и этот внедорожник он ему «подогнал». Всегда недоумевали, зачем здесь вездеходы? С их развитой сетью дорог они не к чему. Скорее всего, для солидности. Мы уже беспокоились. Игорь ему звонил, напомнил, что человек издалека приехал и ждёт его.
Я несколько раз бывал на «кукурузе» и хорошо знал в лицо Коня и в этот раз узнал, конечно, его сразу. Он меня не помнил, да и зачем ему было запоминать меня? И поэтому когда я и Игорь зашли в самушиль – контейнер, он спросил, где я работал здесь в Тэготе и где сейчас работаю. Предложил кофе. Большой любитель поговорить он начал с политики, даже зачем – то Усама Бен Ладена упоминал. Его понимать не сложно, привыкшего общаться с иностранцами, он и предложения строил простые. После политики, где мы тоже добавляли свои взгляды на это мокрое дело, перешёл к внутренним проблемам страны. Очень сокрушался о том, что жители меньше стали есть воздушной кукурузы, трудно с конкурентами бороться, но благодаря его дальновидности и прозорливости он ещё как бизнесмен стоит крепко на ногах. Хвалил Игоря так, что тот терял дар речи временами. Причём называл его на корейский лад:
- Когда Иголь,* поедет домой, я ему телевизор подарю! Большой!
- Аж два! – Пробурчал «радостно» мой друг. У хозяина на полке лежала библия, и я, желая перевести тему разговора, задал вопрос, христианин ли он? Оказывается, очень правильный христианин! А вот священнослужители так и норовят пожертвования к себе в хочумони (карман) положить. Для убедительности Конь жестами показал, как это делается, и погладил на боку свой хочумони с воображаемыми деньгами. Он сказал, что «бисюкару»* возил в церковь в подарок, а ему только спасибо сказали. Больше ничего к «спасибо» не добавили. При этих его словах Игорь по - русски добавил, что ту бисюкару осенью вернули магазины как не проданную. А так как в холодное время года корейцы не делают напиток из неё, она до следующего сезона вообще пропадёт. Нет условий для хранения. Вот он её и «пожертвовал» на приход в ноябре. Не благодарные служители церкви! Наконец разговор перешёл в нужное направление, и первый вопрос его был, знаю ли я электросварку? Это в Корее всегда спрашивают при найме на работу, даже, если в сварочных работах нет надобности! Наверно считают, что человек, владеющий в достаточной мере этими навыками, специалист во всём. Игорь меня, разумеется,  отрекомендовал так, что мне было неловко. Ну, не настолько уж я и хороший «сварной» на самом деле. Договорились, что я приеду четырнадцатого августа с вещами. Повертевшись по конжану ещё минут десять, хозяин укатил. Да и мне надо было торопиться, так как путь был не близкий. После обеда Игорь проводил меня до перекрёстка, мы попрощались. Он советовал ехать через Кимпхо, но я не решился. Старый путь, короче нового, эта поговорка всегда оправдывала себя. Знаю точно. Примерно часов через пять я был уже «дома». Вокруг корпусов конжана темно. Прошёл, к себе в комнату. Включил музыку. Надо что – то поужинать, напоминает желудок. С этим делом в Корее проще. Сколько раз убеждался, что пабница (рисоварка, но только не те какие продаются в России!) это корейское «достояние республики»! Электроэнергии потребляет мало, готовит быстро и рис всегда горячий и через пару дней!А в морозилке ведь есть рыба! Наконец - то повод её приготовить появился. После рыбалки, пойманную рыбу как положили туда, так она там уже пол месяца и лежит. Надо разморозить, а уж как жарить вспомню! Отломил от общего кома пару штук и принялся за готовку ужина. Поздно ночью звонил домой. Как я соскучился по дочери, сыну! По жене тоска особая. На подсознательном уровне побаиваюсь, что разлука даром может не пройти. Порою ляжешь спать и начнёшь думать, что как бы хорошо сейчас рядышком побыть, поласкать и что бы самого погладили…. Мне нравится моя жена! Я её люблю. Но лучше гнать прочь такие думы! До утра не можешь заснуть. Все помыслы, вокруг да около. То - то я замечаю, что все женщины такие красивые и соблазнительные! А если обо всех так думать, то это уже, как сказал Иисус, прелюбодеяние. Что делать? Грешен я! Прости меня Господи!
               
                Последние дни на Морском Герое
Вот и пошли последние дни работы на конжане «Пада ёнун». Ко мне подходили хангуки и убеждали не уезжать. Объясняю им, что будет лучше мне уехать, что эмигрешка приедет за мной.
- Здесь ни кто не скажет о тебе! Оставайся! – говорит Син Кён Соп. Невысокого роста, крепко «скроенный», работящий и старательный. Я его больше всех уважал за эти качества, и как человека его относил к той категории людей, с которыми не против работать всегда. Упрямый, конечно, как хангук! Работая на прессе, он смешивал краситель, пластик… с каменной мукой и при нагревании до 180 градусов это  превращалась в мягкую однородную массу, которую моя задача пропустить через станок, охладить, измельчить в гранулы. Мы помогали друг другу. Я ему советовал муку всю сразу засыпать вместе с красителем и пластиком. Но он руководствовался нарядом, где расписано, через сколько минут, что именно и сколько засыпать. Ладно бы эти рекомендации были разработаны институтом или была бы специальная технология! А то ведь всё сами расписали по собственному наитию, в том числе и он сам. Так вот, он всё делал строго по пунктам! Но когда, надо было быстро сделать определённый объем, и на этом работа заканчивалась, он конечно с оглядкой, всё в «кучу» и вперёд! Мне думается его жена счастливая. Уж очень он хозяйственный и предусмотрительный! И главное - доброжелательный! Как – то он приехал утром на своём неизменном грузовичке, и сетует, что пришлось вызывать службу сервиса. Утром не включился мотор. Те приехали, глянули на машину, секунду две в машине посмотрели и сказали, что генератор надо менять. Аккумулятор тоже, старый. Завели его с буксира. Сюда приехал, а как обратно? Опять буксир? Надо звонить, пусть едут, меняют. А это деньги! Которые дома нужны, вот в чём беда! Я предложил:
- Давай проверим, почему не заводится? – Он вначале отказывался, но потом согласился, скорее сдался. Беру тестер, и мы вместе идём к машине. Спрашиваю, где генератор расположен, и тут выясняется, что хозяин машины даже не знает где эта «штука» находится! Я же в машинах не копался никогда, практики нет. Наконец нашёл аккумулятор, ну теперь легче! Вот и генератор. Надо завести машину. Позвали на помощь коллег, с толчка завели машину. Измеряю напряжение после генератора, а оно четырнадцать вольт и это почти на холостых оборотах! Откручиваю пробку на аккумуляторе, а там почти сухо. Объясняю Кён Сопу, что генератор работает хорошо, надо долить в аккумулятор воды и оставить поработать мотор для подзарядки.
- - Вечером, что оставил включенным в машине?
- Да! Оставил. - Он понял, что сынишка оставил включенными габариты, что ни – будь ещё и аккумулятор просто сел! Был рад, что не понадобилось тратить деньги на ремонт, а я заработал спасибо и искреннее уважение товарища по работе. Честно сказать, переживал, что не смогу помочь. И понял, что корейский сервис не очень любит выяснять причины повреждений, тратить время на это. Гораздо быстрее поставить новое оборудование и главное прибыльнее. Это так. Ремонт в Корее дороже обойдётся, нежели купить новое. Год назад ремонтировал друзьям пабницу. Пришлось всю разобрать, пока докопался до сгоревшего сопротивления в несколько ом, которое, в общем- то можно было просто исключить. Купил новое за три доллара, притом, что сама пабница новая стоит тридцать пять! Два вечера угробил из – за чепухи. Опять же пример: попросили посмотреть зарядное к хендепону знакомые. Я согласился. Интересно ведь! Нашёл негодное ограничивающее напряжение сопротивление. Показываю в магазине и спрашиваю где купить?
- Зачем такое нужно? – В ответ. Объясняю, что зарядное не работает из – за него. Мне говорят недоумённо:
      - Не надо это покупать. Новое зарядное возьмите всего за десять долларов!
Во многих случаях согласен с хангуками и сам. Но мы воспитаны так, что пока «кафтан» есть, будем на него новые заплатки ставить! И старую рухлядь хранить в кладовой или в сарае. А вдруг пригодится! Хотя благодаря их такому отношению к неисправным вещам у нас здесь телевизоры, магнитофоны, видики, мебель. Мы и здесь стараемся обзавестись предметами быта, порой не столь уж необходимыми. Понятно, что и мыслей не держим с собой увезти, но страсть к накопительству и про запас неистребима и в дали от дома. У кого бы, я не был в гостях, мы русские, все такие. Даже, если завтра эмигрешка заберёт, мы сегодня принесём, всё что Бог пошлёт. На всякий случай! Может кому и просто матраса достаточно на полу и пяти гвоздей в стене для вешалки!
Договорился с Олегом, что он приедет ко мне  и заберёт видеомагнитофон, кассеты и всё, что посчитает нужным. С собой брать в Тэгот не имело смысла. На «кукурузе» всего этого хватало.
За неделю до даты отъезда подхожу к управляющему  Хан Сон Ук(у) и говорю:
- Мне пора уезжать в Тегот. Большая просьба к вам, Хан Сон Ук Си.* Отвезите меня на машине.
- Когда Викторо надо ехать?
- Я думаю четырнадцатого августа.
- Викторо! Нужна большая машина? – Спрашивает, намекая на многочисленный багаж, с которым приехал сюда.
- Нет, две сумки будет. – Подумав, добавляю – Или три. Пошли вместе ко мне в комнату, покажу, что возьму с собой.
- Зарплату отдаст саджан тринадцатого. Поедем после обеда на следующий день. О кей?
Ещё бы не «о кей»! Я в глубине души чувствовал, что делаю ошибку, уходя из этого коллектива. Но, мне так было одиноко! Я оставался один на конжане вечерами и в выходные, если бы не Олег и поездки в церковь, можно вообще выть на луну! Знаю, что некоторые мечтали бы о том, от чего мне хотелось бежать. Но мне хотелось хоть кого -   то по соседству! Если бы я выпивал, может, было бы легче? Я не пью не потому, что не могу, не хочу или болен. А потому, что у меня дети, жена, которая считает, что мужчина, с которым она связала однажды свою судьбу, будет думать о семье. За мою жизнь множество раз мне предлагалось попробовать наркотики. От травок, до крутых. Особенно в афганских дуканах*. Я благодарил и отказывался. Наверно по генам передалось некое табу, запрет на это. А не по тому, что я мысленно представлял, к чему это может привести. Если бы такое можно передать с кровью, я стал бы добровольным донором. Честное слово!
За оставшиеся дни я отдал телевизоры На Сон(у) и Кён Соп(у). Они отказывались брать сначала, но я терпеливо объяснил, что это мои собственные, и их детям в их комнатах не помешают. Телики были в совершенно приличном виде, современные. Только у одного был потерян пульт управления. Тем более На Сон ранее мне отдал свою цифровую  автомагнитолу в идеальном состоянии. В машину он установил целый комплекс с системой навигации. Он вообще на фото технике и радиоаппаратуре несколько «сдвинут». Холодильник я на тележке откатил в последний вечер на конжане в самушиль. Взять его себе домой ни кто не захотел.  Двух камерный, довольно тяжёлый я его с трудом вынес. Заносил, помнится, в апреле легче. Как я его из контейнера со второго этажа спускал? Сам не представляю! Хотя в то время торопился успеть до ночи, а сегодня мне спешить было некуда. Убрался в комнате, вымыл полы, снял со стен «наглядную агитацию» с фразами и словами. Оставил приколотые репродукции из красочного календаря и оформленную в рамку на чёрном бархате слиток от расплавленного нагревательного элемента из сплава  алюминия, по форме серебряного цвета сосулька. Поздно вечером усталый сижу,  смотрю на собранные сумки, все мысли о том, что вновь переезд и опять неизвестность. Впервые на душе очень муторно и совсем нет уверенности в правильном мною сделанном выборе. Только одно меня успокаивало, что там есть друзья и только это было главным аргументом в выборе. Больше ничего. Мне не говорили «уходи», наоборот предлагали оставаться. В последнем разговоре с Хан Сон Ук тот спросил, вернусь ли я сюда, если позовут? Я ответил, что да, но только осенью, когда буду уверен в том, что меня не арестуют. А может, за это время выйдут новые законы, положения о нелегалах?

                Очередное утро
Утром как всегда открыл конжан, включил нагрев станков. Встречал проезжающих соседей на машинах, приветливо им махал рукой, они мне. Последний раз, походив вдоль склона за конжаном, нашёл три цветочка и поставил в маленькую вазу в самушиле на столе секретарши. В этот раз сорвал цветы жёлтого цвета. В начале июля она появилась на конжане и выполняла обязанности делопроизводителя, и поддерживала порядок в офисе. Приезжала на «матизе» у которого видны следы лёгких вмятин по углам. Она носила очки и, по всей видимости, при парковке ей всегда не хватало места. Первую неделю у неё стояли свежие цветы на столе, потом завяли, и я их выбросил, заменив простыми цветами, растущими на пустыре. На другой день повторил. Рвал самые разные, главное, что бы были красивыми и не сорняками, тоже довольно яркие растения. Сегодня искал дольше обычного, жёлтого цвета. Не могу объяснить, почему делал это. Наверно хотелось, чем ни - будь доставить приятные мысли ей. Она же не знала, кто каждое утро оказывает ей внимание, и не пыталась узнать. Я же ничем не выдавал себя. Вообще хорошо, когда в коллективе есть женщина. Она была приятной внешности, стройная, когда смеялась, напоминала гномика из нашего мультика. Так же щурилась. Хангуки даже стали оказывать ей знаки внимания, но подчеркну ничем её не обязывающие. Все знали, она замужем. И назойливо предлагать себя не в их правилах. Можно быстро схлопотать «отлуп», мало не покажется. На Сон возмущался, показывая на расколотые фонари поворотов её машины, что это не порядок и ругал её мужа, за то, что тот не следит за состоянием авто жены. Предложили ей, пусть купит новые, а мы поменяем. Он проверил масло в двигателе и качая головой сказал:
- Женщинам нельзя давать машины. Пусть пешком ходят. У меня жена такая же!
Я видел его жену, его дочек и знаю, как он нежно называл её лисой, и не скрывал своих чувств к ней.
Сегодня я не работал. Утром сходил в столовую, заодно  попрощался с хозяином, сказал, что уезжаю в Тэгот, где раньше был. Он наверно сожалел о потере постоянного клиента, но сказал, что когда буду здесь, он будет рад видеть меня.
- Нет. Больше никогда сюда не приеду, виза кончилась – Объясняю.
- Здесь нравится?
- Да. Горы, леса красивые. Люди здесь хорошие. Столовая вкусная. – Смеюсь - Корея нравится. Жаль, надо уезжать.
- Оставайся здесь жить. – Предлагает хангук.
- Нет. Россия моя родина. Горы, реки, поля, леса есть. Так же красиво. Кореи Америка помогла, России наоборот. Просто сейчас тяжело. Подождите, мы будем снова сильными. – Отвечаю, старательно подбирая слова. Понимаю, что ему может интересно знать о России, и судить о ней, будет по моим словам.
- Украина нара*, Узбекистан, Россия одна страна? – Вдруг спросил он. Видимо по телевизору в новостях видел.
- Сейчас это разные страны Украина и Россия. Народ один. Хангук нара , Пукан* нара  - народ один? Корея сарам*? – Я нашёл хороший пример для сравнения Северную и их, южную Корею.
- Один народ – Соглашается он – Родственники есть, сейчас не помню. – Путин президент хороший?
Не унимается хозяин столовой.
- Человек может хороший. Президент, думаю слабый… - я не стал лгать в первую очередь себе, а не ему. Как мог, объяснил ему, что когда будут из других стран ехать на заработки в Россию, вот тогда президент сильный. Как ему сказать, что здесь у него в стране люди ходят ночью без страха за городом, а у нас по городу вечером лучше не гулять. Здесь я, нелегально работающий, спокойно хожу и не боюсь полиции, а на Родине в Москве, у меня проверяя документы, первым делом спросят регистрацию, или билеты как доказательство, что я гражданин России не нарушил срок пребывания в столице. И самое главное то, что если я дам милиционеру сотню рублей, то пойду спокойно дальше! А того, кого следует арестовать он обойдёт стороной. У меня будет ещё возможность убедиться в этом через год. А кореец пусть лучше этого не знает. Всё равно не поймёт.
Вот так утро началось с политики. Хозяин столовой подкупал своей доброжелательной хитрецой. Он всегда был на рабочем месте. Принимал оплату, записывал в тетрадь, тех, кто шёл по спискам, или вместо денег давали талоны с печатью предприятия. Когда необходимо помогал жене, невестке, дочери в зале. У него наверно болели ноги, передвигался он несколько с заметным усилием. В конце месяца саджаны приходили и оплачивали обеды своих рабочих. Обед здесь стоил не более четырёх долларов, при чём набирай столько, сколько способен съесть. Олег ко мне приехал в субботу к вечеру за видаком и кассетами. Я повёл его в столовую. Зашли, поприветствовали сидящего в одиночестве хозяина, который смотрел телевизор. Шла передача подобная Российской «Жди меня». Он не стал вставать, принимать оплату, махнул рукой. Всё понятно, «потом». Мы взяли разносы, идя вдоль столов и витрин, набирали рис, салаты, зелень, мясо….  Говорю предусмотрительно Олегу:
- Не накладывай много! Самое вкусное в конце! – Но он переусердствовал. Такое количество пищи, что он набрал, съесть можно, только пару дней воздерживаясь от еды. Лучше неделю поголодать.
- Я не съем! Поможешь? – Просит, обречёно глядя на горки съестного. – Тебя тут кормят, как на убой!
- Говорил, не спеши! – Я знал, что такую гору съесть невозможно, и предусмотрительно себе брал меньше обычного. – Если мало, можешь ещё взять!
Он переложил мне часть:
- Надо хоть раз в неделю сюда приезжать, я тебе говорил, что у нас на конжане в обед мяса не увидишь. А с такой работой на мраморе, нужно питание! – Олег признался, что тоже впервые в Корее такую столовую посетил. Рестораны, кафе со шведским столом не в счёт. Там хорошо, но и дороже раза в два -  три.  А, здесь в стороне от магистральных трасс, можно сказать в деревне классно! В это время на экране телевизора, как положено в такой передаче, встреча родственников после многих лет разлуки, слёзы! Зал со зрителями рыдает, ведущая с платочком сама. Я переспросил у корейца, в чём сюжет? Причём здесь «мигук»*? Америка, о которой упоминалось в передаче.
- Этот человек лет сорок назад уехал из Кореи в Америку. В то время здесь жизнь была тяжёлая. Жене сказал, как устроится и начнёт работать, тогда вызовет их к себе. Там он стал проповедником, потом священником. Оставшимся в Корее, жене с детьми, было очень трудно. Голодали. Страна только стала отходить от гражданской войны. Шли годы. И вот спустя много лет он решил найти первую семью. примерно так пересказал хозяин столовой.
-  Печальный рассказ. Жена вышла замуж без него? – Спрашиваю.
- Нет. Она ждала его. – Он сам был готов заплакать.
- Он плохой человек! – Твёрдо говорю.
- Да, он плохой отец! – Произносит хангук и кивнув на Олега – Друг? Русский?
- Нет, не русский. - Решил пошутить я. – Он еврей! –  Видя, что слушатель не понимает, добавляю для ясности – Израиль, иудей. Знаете?
Вижу, что понял! Но смотрит на меня недоверчиво и хочет что – то спросить, думает только какими словами.
- Я обманул! – Сознаюсь, слово «пошутил» не знаю – Имя Олег, как и я русский. Он моряк!
- Я тебя знаю! Не обижаюсь – Хозяин «общепита» улыбается – Хангук нара* иудей нет, в России много, в Москве
- Надо же! – Удивляется Олег – Откуда он знает?
- Телевизор целыми днями работает, вот из новостей и узнаёт.
Вскоре и мои собрались. Мне было непривычно быть не у дел, и ходил по цеху ревниво наблюдал, как И Чэ Юн, Син Хе Ёнг вдвоём работали на прессе и готовили мой (теперь не мой!) станок к переработке пхерот (массы из каменной муки). Я несколько дней, перед своим уходом, всё рассказывал более старшему Чэ Юн о режимах работы станка, как с утра делать первое включение. После каменной муки всегда пропускал килограмм пять пластика, для очистки рабочей зоны от массы создающей трение.  После прогрева, всегда проворачивал вал, руками тянув за клиноремённую передачу от электродвигателя к редуктору. Этим простым способом убеждался, что винт не клинит в стволе. Много необходимых условий для нормальной работы, начиная от температуры, до охлаждения. С пластиком было легче, теперь мне думалось.
Ходил прощаться к «соседям» с кремационными урнами. Им отнёс кресло на колёсиках и подарил сборную новую ручную тележку, так как у них видел подобную довольно потрёпанную. Эта тележка досталась мне по «наследству» от друзей. Предлагал Олегу, но он отказался. Короче всем что ни – будь раздал, подарил. К обеду приехал Бак Чханг Хо, саджан «Конджиам кхемикхаль», где я был с Кван Сик(ом) в конце марта. Он всегда, когда приезжал к нам, подходил и спрашивал у меня о делах, и с ним было интересно говорить. В этот раз он спросил, не передумал ли, я уезжать? Понял, предстояло ехать в Тэгот вместе с ним и Хан Сон Ук. Решили сразу после обеда выехать, дорога дальняя, а им предстоял и обратный путь.
Напрасно я старался казаться весёлым, в глубине души тоска и печаль. Менять решение не стал, когда мне предложили ещё раз остаться. Выслушав пожелания собравшихся в самушиле, попрощался с хангуками, традиционно поклонился слегка и пошёл за сумками.
- Ча игоси чон бута! (Вот и всё!) – Вертелось в голове. Хотелось плакать. Честное слово! Я не знаю почему, но в Корее стали сдавать нервы, может, становлюсь сентиментальным?
Три часа занял путь по времени на джипе от Пангдоири до Тэгота. Мы всю дорогу разговаривали, причём я больше отвечал на вопросы.
- Викторо, в России есть поезда, у которых скорость триста километров?
Я знал, что в Корее у поезда Сеул – Пусан такая скорость. Ответить на их вопрос труднее всего. Сказать им, что у нас не перевелись Чеховские «злоумышленники»? Так они А. П Чехова не читали. Дороги в Корее с ограждением от случайного попадания на проезжую часть животных, с небольшими проходами под проезжей частью для братьев наших меньших. Иногда по Т.В. показывают сбитых транспортом животных, укоряя водителей в невнимательности.
- Поезд Москва -  Санкт – Петербург скорость сто восемьдесят километров. – Отвечаю, а сам не уверен в истинности своих слов.
- Почему, твоя страна такая большая, а поезда медленные? – Не унимаются хангуки.
- Куда спешить? – Улыбаюсь. Других вариантов ответов у меня нет.
Были вопросы и о Чечне. Почему воюют? Слава Богу, они не смотрели фильм «Блокпост»! Об этом фильме у меня воспоминания скажем мягко неприятные. Было это ещё в 2003 году.
На «Кхаль ла рэн ды» Сонг Юн Бок предложил мне пригласить друзей посмотреть этот фильм, диск с которым он привёз. Я позвонил Игорю. Наташам с пластика, и нас собралось человек восемь в столовой конжана. Мне было стыдно за наших солдатиков, какими они показаны в этой картине. И за Родину с такой армией. И самое обидное в том, что кино наше! Не голливудское, которое наших космонавтов показывает на космической станции в шапках ушанках, чинящих компьютер молотком! Что на них обижаться? Я как мог со своим скудным запасом слов пытался объяснить корейцу, что это не так на самом деле! Что террористы воюют давно не за идею независимости, а за доллары. И соединённые штаты этому способствуют, что сильная Россия всем поперёк горла! Было очень горько не только мне в тот вечер, а и всем кто смотрел фильм.   
Теперь, спустя двух лет пребывания в Корее мне было легче объяснять, вернее защищать свою страну. Трудное это дело. Слишком часто у нас происходят ч.п. А похвастаться нечем. Теперь и собственной космической станции нет. Чего только у нас нет! Машин нет, строительной техники нет. Лучше не перечислять. Кто - то скажет, что оборонная промышленность на «высоте». Может пока на том самом месте и стоит. Как забрались на макушку так и сидим там.
В Тэготе постоянно по ночам слышны стрельбы тяжёлых орудий с невидимого, из – за гор полигона. Часто ночные полёты вертолётов в той же стороне. А в Пангдоири в небе дневные полёты военных самолётов. Там я впервые и увидел американскую «невидимку». Красивый самолёт! А нашим лётчикам наверно и летать не приходится. Странное дело! Люди платят налоги, по статистике у нас скоро миллиардеров больше всех будет! А стране денег не хватает!
Как хорошо, что я не смотрел телевизор с Российскими новостями! Я потом всё узнаю, вернувшись. Только мне будет не понятно, почему так называемый стабилизационный фонд в зарубежных банках спрятан? Эти новости я узнаю потом, дома. А пока мы катили по отличным дорогам Кореи! Ныряли в тоннели и петляли по дорожным развязкам. Я как мог, расписывал как красиво у меня на родине! Какие щуки, в реке Неручь! И летом, все кому не лень плавает в ней. Пробовал рассказать, как в детстве мы вымажемся специально грязью и бегаем, словно негры по берегу. Улыбаются,  не поняли, зачем надо так делать. Ответ «кынян», то есть «просто», только запутал всё.
Конечно, речь шла и о женщинах. Хоть это как бальзам на душу!
- Русские красивые женщины! – Говорит Хан Сон Ук и тут же вопрос в лоб! - Викторо, хангук женщины тебе нравятся?
Вопрос интересный! Кореянок много красивых, симпатичных и просто миловидных. Трудно на взгляд определить возраст. Полных увидишь редко. Но в плане фигуры конечно проигрывают перед русскими. Это не моё мнение, а всех наших и в том числе самих корейцев. Вот только как хангучки умудряются не полнеть с годами!? Частично можно объяснить питанием, с острым перцем, без которого и представить здесь пищу невозможно. И рис всегда в меню. Сливочного масла на конжанах я не видел в столовых. Разумеется, я сказал, что мне их женщины нравятся, и добавил множество эпитетов в их адрес. Это так и есть. Слушатели были довольны моим ответом.
На «кукурузу» приехали к шести часам вечера. На конжане шумели станок делающий кукурузные шарики из муки и мельница, вновь превращающая их в муку, но теперь растворяющуюся в воде. Это добавки в кофе. Игорь и Ира как положено мельникам, все в муке, ещё работали. Мы зашли в ворота цеха. Осмотрелись. Всё таки «кукуруза» мрачный конжан, в сравнении с «Нада ён.ун». Полностью крытый, заставленный внутри пареттами с кукурузным зерном, пшеницей, и по сторонам с разными транспортёрами, пушками для стрельбы и много – много ещё других железок. Только по середине оставалось место для передвижения на погрузчике. Мрачновато. Это мнение я «прочёл» на лицах вошедших моих хангуков. Конь был на конжане, услышав голоса посторонних, вышел из самушиля. Все поклонились, приветствуя друг друга. Корейцы пошли с хозяином к нему в контейнер, а я занёс сумки в конжан. У меня тоже было чувство не равноценного обмена, словно из новенькой квартиры переселился в хрущёвку. Игорь подошёл и сказал, что мне пока придётся поскучать в одиночестве. Я прошёл в цех, к Ире.
- Привет! Подожди, мы скоро закончим. Как Конь встретил? – Спросила она, поправляя  волосы выглядывающие из под косынки. В муке, точная мельничиха!
- Да ни как. – Говорю. – Работы много?
- Хватает. Сегодня что – то шарики плохие. Мука лёгкая – она объяснила затем, чем это плохо, лёгкая мука.
Вскоре вышли из самушиля хангуки. Я пошёл попрощаться со Хан Сон ук(ом) и Бак Чханг Хо.
- Остаёшься? – Спрашивают. Вижу, они не довольны новым моим конжаном и хозяином. Не говорят прямо, ну и спасибо за это. Я и сам вижу. Только куда отступать?
Благодарен им за тёплые слова, при прощании и приглашение возвращаться. Они уехали. В душе у меня возникла необъяснимая тревога. Я знаю это чувство. Оно впервые возникло, когда проводил Аз---ва утром, затем при уходе моего учителя Бака, и ещё много раз потом.
Конь позвал меня и Игоря в самушиль к себе. Предложил кофе. Разговор был можно сказать не о чём. Хвалил Игоря, говорил о великих планах засыпать страну добавками к кофе и бисюкарой, о необходимости «стрелять», стрелять и ещё раз стрелять кукурузу! Скоро новогодние праздники, а население может остаться без такого ценного продукта, как воздушная кукуруза! Напомнил Игорю о намерении до конструировать автоматическую «царь пушку». Тот только поддакивал, как замечательно будет с такими «гаубицами»! Я внимательно слушал этот трёп и думал о своём. Игорь напомнил хозяину о зарплате которую пора выдать, о том что Ире ещё с прошлого года до конца не отданы деньги. У засекреченного разведчика сразу испортилось настроение и он пообещал, как только с ним рассчитаются покупатели его замечательной продукции, тут же и им дать деньги. Заторопился домой сказав, что «жена, ух как сердится на него!» и, не прощаясь уехал. Я поселился в свободной половине контейнера. За перегородкой жил Игорь. Весь вечер убирался, расталкивал свои пожитки в шкафу и комоде. Ужинали поздно. Выпили за мой приезд и за будущее, которое надеялись, теперь стабилизируется. Ира ещё раз заявила о своём намерении уйти на арбайт, Игорь не знал ещё, как быть самому. У него билет на 26 августа до Ташкента.
- Здрасьте! – Говорю им – Позвали меня сюда, а сами разбегаться думаете? Я приехал, что бы вместе с друзьями работать!
- Пока будем работать. Конь предлагает до весны остаться, без визы. Вот только Ира, думаю, напрасно уйдёт. – Сказал Игорь.
- А что ждать? Он мне с осени прошлого года половину зарплаты ещё не отдал. Вот если не рассчитается, уйду! – Твёрдо проговорила она. – На арбайте я не меньше заработаю. А вы как хотите! Сидите и ждите!
Что такое арбайт в чистом виде? Заработок больше, и довольно редко, когда могут не заплатить, да и то за день – два. Не за месяц же, как на конжане. Можешь не приходить когда занят(а) и планируешь съездить куда - либо. В этом относительная свобода. Но, когда ты регулярно приходишь утром, не отказываешься и от тяжёлой работы - можешь рассчитывать на регулярную занятость, когда другим работы не достанется. И здесь свой авторитет надо беречь особо. Можно попасть и на постоянное место работы от арбайта. Наши таким образом месяцами работают на одном месте. Хозяевам тоже выгодно таких работников иметь. Хоть и оплата арбайщикам больше, и рабочий день у них с восьми до шести и за дополнительные часы больше платить надо, зато они не «светятся» при регистрации иностранных рабочих. Могут отказаться в любое время от работников. Не надо жильё им организовывать и содержать. Находится компромисс, который устраивает обе стороны, работодателей и продающих свой труд. Недостаток для рабочих в том, что жильё сам(а) себе находишь и оплачиваешь. В зависимости от качества условий жилья, от ста до двухсот и более тысяч вон. Питание утром и вечером сам(а) обеспечиваешь. А это от ста тысяч вон в месяц, в зависимости от набора продуктов и аппетита. Рабочую одежду тоже сам покупаешь и стираешь дома. Ещё надо добираться до арбайта пешком или на автобусе. Женщинам платили за рабочий день пятьдесят тысяч вон, мужчинам шестьдесят. На стройке на десять тысяч больше соответственно. Плюс за авертаймы и в выходные. В итоге мужчина может заработать до двух миллионов, женщина до полутора миллионов вон в месяц. Это при благоприятном положении, без спада производства и в тёплое время года. Везде свой риск имеется. Поэтому с Дальнего Востока России удобно «вахтовым» методом бывать в Корее по так называемой бизнес – визе, которая права работы не даёт, но если нет нарушений, получать её можно регулярно. Билеты от ста долларов в оба конца на паром.
Стали убеждать Иру пока не уходить с конжана. Я несколько растерялся от слов Ирины. Получается, что обстановка здесь напряжена. Хозяин им в августе ещё не выдал зарплату за июнь! Ну, дела! Что же будет?
Недаром у меня на душе сразу по приезду появилось тревожное чувство.
               
                Конжан «Чепхуми Тхыкчинг». Август 2005года.
Следующий день воскресение, выходной. Вместе поехали в Янгок в церковь, надеясь, что там будут знакомые. За моё отсутствие с марта месяца новых наших не прибыло. Пастер Lee Kyunq Jae* и наш русскоязычный проповедник Бэ Бэнг Хо были рады нашему приезду, рассказали последние новости. Молдаване из г. Масон все уехали домой. Церковь им помогла получить почти все, заработанные ими деньги. Мой тёзка Виктор перебрался весной в город Пусан, на южную оконечность страны. Из постоянных прихожан на воскресные службы ходят Ким Бронислав (кореец из Ташкента), Василий (Владивосток) и Вера (Комсомольск – на – Амуре). И точно, вскоре и они подошли. Мы были рады видеть друг друга, около двух лет знакомства что ни – будь, да значат! Хотелось бы ещё увидеть Михаила из Казахстана, работавшего по контракту на конжане красящего двери на новостройки. Он крайне редко посещал церковь. Телефон его не отвечал. Он любитель приключений. Съездить со своими друзьями в Сеул, сходить, ради интереса, даже в гейклуб. Запросто мог спать в это время!
- А как же! Быть здесь и не посмотреть своими глазами, что к чему!? – Отвечал он на вопрос, зачем тратит время на всякую чепуху. Смешно пересказывал, как к нему приставал гей с явными намерениями осчастливить любовью, и как Михаил мужественно ему отказал, при этом по русски предложил тому идти и не просто идти. А быстро и далеко. Странно, но гей понял. В Корею Миша приехал с твёрдым намерением заработать деньги себе на квартиру. Этот план он выполнил и затем загорелся желанием приобрести машину. Ему лет двадцать пять, не женат. Единственный его недостаток в том, что с ним лучше не выпивать. Ему всегда хочется, выпив ехать в какой ни - будь клуб, на танцы. Даже если время уже за полночь. Я познакомился с ним в 2003 году на перекрёстке в Янгоке. Он спросил меня на ужасном английском языке, коверкая слова так, что я понял его вопрос! Где фотоателье? Отвечаю ему на корейском языке, что английский не знаю и добавляю на русском:
- Привет! Фотоателье ищешь?
Оба смеёмся над этой ситуацией. Так мы познакомились. Иногда встречались, посещая компанией баню, затем чикен. Он был один русский, на  конжане где работал, среди монголов и узбеков….
После службы в церкви, решили пойти посидеть в пиццерии. Когда ещё встретимся вместе? И так от коллектива более двадцати человек раньше приходивших в церковь остались только шестеро….
В понедельник для меня начался с освоения новой специальности, которой и название не придумается. Мы делали муку из кукурузы, которую затем добавляют в пакетики с кофе. Процесс на первый взгляд простой, но имеющий свои особенности, без знания которых добиться качества трудно. Кукурузная мука подаётся в станок, который делает из неё шарики. Хрустящие и вкусные. Конечно, если бы их покрыть сладкой глазурью, или сиропом было бы класс! Сам станок не большой. Его особенностью является вал с нарезанной резьбой, вращающийся в стволе с нарезанной обратной резьбой, за счёт чего создаётся большое давление. При этом эти основные части станка нагреваются и сделано активное водяное охлаждение, но мы ещё дополнительно устанавливали рядом вентилятор. Через калиброванное отверстие выдавливалась кукурузная масса образуя шарики, срезаемые вращающимися ножами. Вертикальный ковшовый транспортёр подавал их в приёмный бункер из которого остывшие шарики попадали в мельницу. В итоге получалась мука, которую фасовали в мешки, и зашив складывали на паретту. Просто пересказал? Так вот, этот процесс нельзя остановить! Нельзя, что бы прекратилась подача муки в станок, иначе при возобновлении подачи муки вал заклинит и перегретая масса внутри пригорит «склеив» вал с трубой-стволом. Мука должна быть определённой влажности. От этого зависит качество шариков и муки после мельницы. Нужна тяжёлая мука по весу. Это требование конжанов которые дозируют пакетики с кофе. Важно качество исходного материала, крупного помола кукурузной муки в который Ира добавляла воду для создания необходимой влажности. А это ответственный момент в перечисленном процессе. Втроём мы работали на двух станках, когда всё шло устойчиво, можно выкроить пять-десять минут выпить кофе. Если что – то не ладилось, приходилось устранять причину влияющую на качество продукции. Оказалось, делать муку, не легче чем выпускать пластик. При производстве пластмассы брак всегда можно переделать, здесь лёгкую муку приходилось равномерно по паре килограмм распределять по мешкам вместе с тяжёлой. Даже странно, пушистая, очень мелкая мука весом 20 килограмм, может занимать весь объём мешка, что трудно зашивать, и в то же время тот же вес может занимать половину мешка! А если ещё и утрясти и поколотить палкой мешок, то он ещё меньше становился! Вот только, если мука лёгкая, колоти мешок, топчи, всё равно объём его не уменьшится.
Я прислушивался к советам Игоря прекрасно знавшего производство и оборудование. Неделя прошла быстро. Работали мы добросовестно, план выполняли и, не смотря на, то что, хозяин бывал на конжане не более часа, не пользовались его отсутствием. Честно трудились. Условия быта были хуже, чем на «Пада ёнгунг» и «Кхаль ла рэн ды», но вполне сносные. Приличный туалет, в тамбуре стиральная машина. Воду приходилось греть электрокипятильниками в больших ёмкостях, что было странным при наличии газа. Тем более Корея делала сама очень компактные, надёжные, работающие автоматически газовые колонки. Уж одну не новую по дешёвке можно было купить! Но и то, что имелось уже хорошо. Пусть не душ но, поливаясь из ковша можно вымыться, смыть мучную пыль. Мыла, порошок для стирки,  рабочей одежды Конь не давал. Неловко говорить, но и туалетную бумагу работники покупали сами. Наконец – то я столкнулся с тем, о чём много мне рассказывали раньше, Насыр, Анатолий и другие. Всё у Коня под замками! Столько всяких заметок от несанкционированного доступа! Даже рожковые ключи он вымазал яркой краской!
- Плохой человек увидит новые ключи и положит себе в карман! – Утверждал бывший агент разведки. Может, он думал, что плохие люди, это мы? Иностранцы? Я согласен, корейский инструмент качественный, но только высылать железяки домой, кто додумается!?
Деньги за июль Игорь и Ира так и не получили. Когда Игорь поинтересовался в очередной раз:
- Саджаним, когда зарплату дадите?
- Скоро! Ты подсчитай, сколько я должен тебе, сколько Ире и скажи. Посчитай, сколько вы сделали муки в апреле, мае, июне, июле. Сколько бисюкары! Сколько дней не работали? – Услышал он в ответ.
- Всё! Денег он не хочет платить, раз пошли такие разговоры. – Вечером сказал Игорь – Ты можешь помнить всё? За четыре месяца! А мы ведь и ремонтом занимались, полы красили во всём конжане.
Всё это вносило тревожные мысли. Я спросил:
- Он всегда платил вовремя? Вроде ты не жаловался. Это я всегда у тебя в долг брал. – Говорю Игорю.
- Нет, пока не спросишь. Будет деньги носить в кармане, и не даст. Это он мне вовремя давал зарплату, а ребятам всем по разному. И может в один месяц заплатить меньше. Спросишь почему, скажет сейчас денег мало, а вот потом больше дам.
 На календаре нашли заметки, когда отправляли паретты с готовой продукцией, примерно определив, сколько сделано. На следующий день Конь привёз кукурузу, которую предстояло стрелять. На листок с записями Игоря посмотрел и сказал:
- Хорошо. Вот после кукурузы за товар деньги отдадут, будет много денег, и я заплачу!
Делать нечего, начали «стрелять». Занятие для меня совсем новое, опять нужно учиться. Пушки выглядят как маленькие пузатые гаубицы, объёмом на три литра. Засыпается кукуруза и «дуло» закрывается клапаном. Всё это вращается для равномерного нагрева, над газовой горелкой вместе с манометром давления, которое совсем не маленькое! В данном случае «стрелять» надо при показаниях 12 единиц. Чрезмерное нагревание приводило к сгоранию зерна, и если «выстрелить» содержимое в общую массу, то брак всей работе! Попробуй из двухсот килограмм воздушной кукурузы выбрать горелых килограмм?! Рано стрелять, то есть открывать клапан, тоже плохо! При открытии клапана происходил громкий хлопок, действительно похожий на выстрел. Примерно каждые тридцать секунд – выстрел. Впечатление такое, словно взвод солдат молотит по мишеням! Мне очень не нравилось это дело. Для себя решил, что лучше стрельбой не заниматься!
 - Ты обязательно должен уметь стрелять кукурузу! – Советовал Игорь. – Без этого Конь никогда тебе   не заплатит больше восьмисот тысяч.
- Если одна стрельба будет, я уйду! – Говорю. – Честно скажу, мне не нравится это.
- Если уходить, то сразу после зарплаты. Конь не отдаст все деньги. Зарплата пятнадцатого, вот на  следующий день и уезжать. А за пятнадцать дней больше сам потеряешь, приходя за ними.
Только хозяин оказался ещё умнее. Он предложил Игорю остаться до весны работать. Предстояло ехать менять билеты купленные Игорем зимой, с 26 августа на март- май следующего года. Вот 24 августа Игорь и поехал с ним в Сеул, а агенство узбекских авиалиний. После обеда они вернулись. Билеты он поменял на декабрь 2005-го. На следующий год пока не обменивали, так объяснил он.  В этот день я «стрелял» самостоятельно, по совету Игоря на семи пушках. Не на девяти, как обычно. Что бы, не напортачить. Но и на этом количестве пришлось побегать. Для себя определил, что с шестью можно нормально управляться.
Конь, зайдя в конжан был доволен тем, что новый работник самостоятельно управляется с пушками. Конечно, мне до опыта Игоря далеко, как до Киева. Но я был рад своим успехам.
После обмена билетов саджан изменился. На просьбу Игоря выдать зарплату отвечал, что в указанные Игорем месяцы работали мало, денег заработали мало. А аренда конжана дорого! Электроэнергия дорого! Вода дорого!
- Сам скажи, сколько надо вам заплатить? Сенгакхэ! (Подумай!).
 - Саджаним! Мы красили полы! Выходных не было! – Приводил доводы Игорь. – Надо было          сказать нам, что бы мы не работали. Вы бы не платили за эти дни!
К сентябрю создалась критическая обстановка. Игорь и Ира решили не работать. Бастовать.
- Ты можешь делать муку. – Сказал он мне – Ты ещё месяц не проработал. Тебе нечего платить и требовать.
- Нет, я тоже не буду работать. Через месяц это коснётся меня. И если так сделать, то он может вообще не заплатить. Мука делается. Заказы выполняются. – Говорю задумчиво.
- Я знаю, почему он не платит. Хочет, что бы я ушёл.
- Получается причина во мне? Но ведь я не специалист! Ты почти пять лет у него! И зачем тогда он просил тебя остаться?
- Ты думаешь, он переживает, что некому будет работать?
Игорь был прав. На следующий день приехал хозяин, видя, что станки не работают, позвал Игоря к себе в самушиль. Ира и я сидели возле контейнеров, прислушивались к голосам доносившимся до нас. Понять трудно, но смысл сводился к тому, один считал, что заработано мало, второй просил зарплату и тогда приступит к работе. После Игоря была позвана Ира. Она вернулась быстро. Конь выйдя из самушиля стал «нарезать» круги по конжану. Зашёл в отсек кухни, открыл холодильник и унёс оттуда свёрток в самушиль. Мы молча сидели и наблюдали за его действиями. Проходя мимо меня, позвал и когда мы прошли в конец цеха, спрашивает:
- Виктоль! Иголь уйдёт, ты будешь работать?
- Игорь давно работает. Всё знает. Я приехал работать вместе с ним. Я один не буду. – Отвечаю. Тот заторопился вперёд, интерес ко мне у него пропал.
Через пять минут, сказав, что бы мы завтра продолжали делать муку, он уехал.
- Что будем делать? – Спросил Игорь.
- Конь спросил, буду ли я работать, если ты уйдёщь. – Говорю – Ты говорил ему, что уходишь?
- Нет, не говорил, но он сам всё уже решил без нас. У Иры он спросил то же самое.
- Теперь всё ясно. Причина во мне. Не следовало приезжать сюда.
- Я думаю, что это бы произошло, не зависимо приехал бы ты, или нет. Сейчас надо решить остаёмся мы работать, или нет. – Игорь знал хозяина и ошибаться не мог.
- Я работать не буду, пока Конь не отдаст зарплату! – Ира была настроена решительнее нас. – Так ему и сказала. А ты что ответил?
Я пересказал свой ответ и предложил:
- Пойдём к Женьке, узнаем обстановку на арбайте. И надо искать работу и жильё.
Идти решили завтра вечером, позвонив и предупредив его. Женя пригласил нас всех, когда узнал цель нашего визита.
- Ребята! Конь забирал из холодильника продукты. Надо посмотреть, чего не хватает! – Говорит Ира. Оказалось, хозяин унёс рыбу, которую два дня назад он привёз для нас. Её и было всего не более двух килограмм.
Конь не приехал на следующий день вообще. Казалось, его не волновало вообще, что будет дальше.
Вечером, свернув работу на полчаса раньше, быстро искупались, и пошли к Белоусову, ещё раз позвонив и предупредив, что мы идём в гости. По пути зашли в магазин, купили соджика несколько бутылок и так ещё мелочи для чая. Ну как с пустыми руками идти к людям?
Женя жил не один. Три комнаты, ванная, туалет, прихожая и кухня в корейском стиле. Дом он делил с одним узбеком, который попросился временно пожить, пока не устроится самостоятельно.
Конечно, сели ужинать за стол, так и говорить легче.
- Слушайте! Где вы прятали столько времени Иру? Почему не встречал? – Удивился он, узнав, что она второй год на кукурузе. Следует сказать, что у Иры прекрасная фигура, симпатичное и милое лицо, и его слова - это комплимент в её адрес.
- Кто ж тебе признается! – Говорит Игорь. Смеёмся все. А что тут удивительного? Ира, работая на кукурузе, ездила только в церковь, да иногда в Сеул приобрести себе вещи. Она замужем и вроде обеспечена материально. В Корею уехала, оставив ребёнка родителям в Благовещенске в Башкирии. Муж не хотел её отъезда, но и работать не разрешал. А превратиться в домработницу окончательно не хотелось. Её отъезд, это протест против затворнической жизни. Она зарабатывала деньги на СВОЮ машину. А здесь так, если не давать повода, то и приставать не будут. Она работала на месте узбечки Маи, к которой так же все относились хорошо. То, что она, Игорь, Насыр и все кто работал на кукурузе, кроме Анатолия, все из Узбекистана было положительным делом. Работа у неё была не из лёгких. Бисуткару (бисюкару) делала в основном она одна. Но и машины грузила-разгружала с мешками воздушной кукурузы. Только от стрельбы она была освобождена.
Со слов Евгения работа на арбайте регулярно имеется и проблем не будет, если мы придём тоже. В крайнем случае, есть второй самушиль арбайта в Тэготе, но у того репутация хуже. И там нет наших, русских вообще. Его называют монгольским. Хозяин может себе взять из заработка не десять процентов, а больше. До двадцати.
Уходили мы уверенные в том, что не пропадём без работы. На следующий день мы обошли несколько предприятий Сангмари в поисках работы. На одном «Туоль текс» нам всем неожиданно предложили работу. Жильё в контейнерах, питание один раз. Зарплата после месяца работы, когда освоим приёмы и навыки - миллион двести тысяч. Хозяин Нон Тунг Чан (Non Tung Chan) сказал:
- Через десять дней уезжают китайцы домой, и тогда приходите. – И записал в мою записную книжку своё имя на корейском и английском языках. Он своим поведением напомнил молодого саджана с которым вёл переговоры на английском Алексей Аз - - в марте 2003 года. На наши вопросы – чёткие его ответы.
Уходили мы с Игорем уверенные в будущем. Без работы не останемся!
Прошло несколько дней. Наступил сентябрь, хозяин не появлялся уже с неделю. Хорошего ждать нечего, пришли к такому неутешительному выводу.
На завтра решили пойти на арбайт. Собрали рабочую одежду в рюкзаки, мыло, полотенце. Это всё надо будет взять с собой. Установили будильники на хендепонах, что бы не проспать. К семи утра надо быть в самушиле. Утром я проснулся до сигнала. Всегда так, раньше установленного времени  на пять минут.  Приготовил чай, разбудил всех, постукивая по стенам контейнеров. Лёгкий завтрак. В Тэгот ехали на рейсовом автобусе, пешком далековато идти. На пол пути на остановке сел Женя и увидев нас, обрадовано сказал:
- Ну, наконец-то решились! Теперь дадим стране угля!
- Мелкого, но много! – Пообещали мы дружно.
Возле самушиля арбайта уже было несколько человек наших. Мы были новые люди, знакомимся со всеми. Самые ранние «птички» оказались  молдаване. Иван, Фёдор, Пётр…. Они жили около города Масон, снимали комнаты у корейцев.
- Идите в самушиль, пусть саджан вас увидит и запишет. – Советует Евгений.
Заходим в контору. Просторная комната, слева, словно в камере хранения стеллажи с рюкзаками и диваны вдоль стен. Телевизор и диспенсор. Автомат с кофе. За стеклом в пол стены, кабинет хозяина. Мы подошли к окошку, за которым средних лет кореец что-то шлёпал по клавиатуре компьютера.
- Аннёнхасимника? -  Говорим дружно.
- Йе! Аннёнхасимника? – Слышим в ответ – Работа нужна?
Внимательно оглядел подошедших. Видно, что он доволен пополнением. Спросил наши имена и записал в тетрадь. Ещё вопросы,  где работали, где живём. Затем сказал, ждать и мы вышли. Стали ещё подходить люди. Таджики, китайцы, монголы, индийцы и с ними Дэво, с которым работал Амангельды. Он меня узнал, и мы оживлённо заговорили как старые знакомые. С его слов он ходил раньше во второй самушиль арбайта, но там хозяин много денег себе забирает и многие иностранцы перебрались сюда, где более честные отношения. Там остались в основном монголы.
Вскоре стали подъезжать машины, хозяин арбайта выходя называл несколько имён и эти люди, подхватив свои рюкзаки уезжали. Так были вызваны несколько китаянок, и неожиданно прозвучало имя Иры среди их имён. Она пошла с названными, махнув нам рукой. Пока! Они поехали на микроавтобусе за рулём которого был молдаван, молодой Иван. Наши имена, моё и Игоря, прозвучали одними из последних. Собралась интернациональная бригада и мы, подождав минут пятнадцать возвращения Ивана поехали, как сказано было, на кладбище. Я знал, где оно находится. Расположенное на склонах невысоких гор, прекрасно видное от «Кхаль ла рэн ды». Ехали не долго, минут пятнадцать. Иван хорошо ориентировался в окрестностях, уверенно вёл машину. Мы у него спросили о наличии прав на вождение.
- Откуда? У меня только права тракториста. Получил после школы. Я же в восемнадцать лет сюда приехал. – Ответил молдаванин.
- И сколько ты в Корее?
- Пять лет. Нас группа тридцать человек прилетела, и из всех только десять человек  пропустили в аэропорту. Остальных этим же самолётом вернули. – Иван даже выругался – С ними (работниками эмиграционной службы) бесполезно спорить.
- Тебе платит хозяин за то, что развозишь нас по конжанам? – Спросил Игорь.
- Нет, конечно, просто разрешает, когда надо взять машину по своим делам.
- А полиция как, не беспокоит?
- Ты ей к чёрту не нужен! А если что, пусть звонят хозяину арбайта. Сами разберутся. – Было видно, что его это не беспокоило. – Главное не нарушать правил. – Объяснил он.
- Ваня домой когда? Тебя там военкомат ждёт. Что с армией? – Спрашиваем.
- Я что больной воевать?! Пусть сами служат! Пока не думаю возвращаться. Что там в деревне делать? – Наш рулевой занервничал. Позже расскажет мне о себе, когда будем вместе работать. А пока он, подкатив к одинокому одноэтажному зданию, сказал:
- Всё! Приехали. - Показав в сторону группы корейцев сидящих на траве, добавил:
- С ними будете работать. Там есть старший, разберётесь сами. Всё, счастливо! – И развернувшись укатил.
Посередине территории находился пруд, поросший деревьями. Невдалеке под навесом краны с водой, туалет. Хангуки при нашем появлении оживились. Это наверно основной состав работников, а мы им в помощь. Подошёл старший от них, сказал, что сейчас привезут завтрак, после которого начнём работать. Будем собирать скошенную траву, спиленные деревья на территории кладбища.
- Ладно, нам что скажут, то и будем делать. – Говорили мы меж собой. Достав рабочую одежду из рюкзаков, переоделись. С собой взяли только документы и деньги. Вещи оставили на скамейках под кронами деревьев. Кто впервые оказался на кладбище, с интересом осматривались вокруг. Склон невысокой горы нарезанный террасами с редкими деревьями, рядами установленные надгробия из мрамора, гранита. Было видно, что места захоронений обустраивались по материальному достатку. На плитах надписи с датами и именами. Были и с крестами, что говорило о принадлежности к христианству. Много буддистских знаков бегущего солнца, и иероглифов.  Ничего лишнего в виде скамеечек и столиков с оградами не видно.
Привезли завтрак, все оживились потянулись к ипровизированному столу на траве. Рис, кимчхи, рыба, зелень и несколько бутылок суджика и кока колы. Оказувается не возбраняется выпить по стопочке. Индийцы в полном составе от спиртного отказались. В этом отношении они стойко следуют правилам своего вероисповедания. Сколько я видел мусульман в Корее, только арабы тоже не пили, наши же таджики, узбеки, татары почему–то забывали, что по корану это грех и очень большой! Однажды был в гостях на курятнике – конжане где разделывают кур. Там работали одни таджики, узбеки, таджички и узбечки и только один русский из Приморья к которому я и приехал. Меня он приглашал на работу. А то одному среди наших узбеков и таджиков надоело. Сели обедать на циновке. Я понял так, что с продуктами у них проблем нет. Куриные окорочка, мясо варёное, тушёное…. Непривычно было даже смотреть  было. Старший из них скороговоркой проговорил молитву, провёл ладошками по лицу, все повторяли за ним его действия. Впервые находясь среди восхваляющих Аллаха, следующих букве Корана, с интересом наблюдал за их действиями. И очень удивился, когда появилась «бомба», бутылка суджика в полтора литра. Мало того, потом ещё одна и в результате «правоверные» так угостились, что Аллах никаких оправданий не должен принять! Сомневаюсь в их искренней вере. Я так и не решился туда перейти работать, к тому же и соотечественник оказался любителем суджика.
Ладно, не будем об этом.
Это очень кстати перед работой перекусить! Тем более, что набор блюд здесь не отличается утром от обеда! В смысле лучше быть сытым, чем с пустым желудком. Мы с Игорем тоже воздержались от суджика, чему окружающие даже и не огрчились.
Через пятнадцать минут мы бодрые и весёлые были готовы к труду и к…, нет, не к обороне! А к обеду. Но, пока наша задача заключалась в собирании скошенной травы на брезент и в погрузке её на грузовики, которые эту прекрасную траву пригодную для коровок и бычков свозили в овраг, где та и сгнивала потом. Туда же и стаскивали спиленные деревья, успевшие вырасти на территории обширного города мёртвых, старые венки, цветы. Работа не лёгкая, но и не изнурительная. Носить в низ с горы траву легче, чем потом вверх подниматься! Пока поднимаешься, успеваешь прочесть знакомые буквы на каменных плитах. Долго не мог понять, где же даты рождения и смерти? Пришлось спросить у корейца. Оказалось просто, пишутся по старому, иероглифами, не цифрами принятыми сейчас. А вообще кладбище ухоженное, без наворотов, кто на что горазд. Есть и богатые надгробия, и склепы, если можно применить это понятие. В Корее сжигают покойников, так что на кладбищах, скорее всего, погребальные урны. Оказалось, хангуки тоже оставляют на могильных холмиках угощения и недопитые бутылки спиртного. Так что некоторые из наших работников были вскоре в приподнятом настроении. Встречались и очень старые захоронения, к которым родственники давно не приходили. И почти сравнявшиеся с поверхностью холмики. Но ни кто не теснил свежей могилой, не стремился занять место. С обратной стороны горы тоже было кладбище. Везде был порядок и мусора я не видел. Смотрел и сравнивал с последним приютом у себя на родине, в Залегощи. Это всегда непроизвольно получается. Я был прав, когда полушутя своему сыну говорил, что бы меня сожгли, а прах высыпали…, но это уже не важно где именно. Он знает место.
К 12 часам привезли обед, можно даже вздремнуть. Всё-таки, минут тридцать имелось в запасе! Я работал в паре с Коши из Узбекистана. Он в Корее, как и я, третий год. Работал на конжане, но когда стал хозяин задерживать зарплату месяцами ушёл с земляком на арбайт. Домой вообще не думает пока возвращаться.
Надо же! В четыре часа привезли полдник и был опять перерыв тридцать минут отдыха! Перекусить, наш брат вэгук всегда согласен, но уж очень не похоже всё на капиталистический образ жизни, которым нас всегда пугали в школе и везде, где только можно было. В шесть часов поступила команда прекратить работу. Мы быстро переоделись, умылись и кто- то уже названивал в самушиль арбайта спрашивая автобус. Поехали на машинах с корейцами в их контору, которая находилась недалеко от арбайта. Сказали, что деньги за работу заплатят сразу. Все получили по семьдесят тысяч вон. Занесли по семь тысяч сразу в самушиль и отдали хозяину.
- Завтра придёте? – Спросил он, отмечая в книге наши платежи.
- Да, мы будем ходить на арбайт. – Ответил Игорь.
- Приходите к восьми утра, поедете ещё раз на эту работу. – Сказал саджан.
Мы позвонили Ире и спросили её, где она сейчас. Оказалось, что минут через пять будет в Тэготе. Решили подождать и идти вместе домой.
По дороге обсуждали первый рабочий день на арбайте. Ирина работала на мебельной фабрике. Не легче чем на кукурузе, но меньше пыли и день рабочий заметно короче. И главное деньги после работы отдали. Она сказала:
- Вы как хотите, а я останусь на арбайте. Мне пообещали найти квартиру, или вместе с Ларисой буду жить. Она сама предложила. Одной плохо.
На другой день состав работников изменился. Не направили индийцев, которые заметно слабее оказались в работе. Вместо них были молдаване. Всё примерно было, так же как и предыдущий день. Мы с Игорем были довольны работой на свежем воздухе, не очень и пыльной и тяжёлой. Уставали в основном от бесконечных подъёмов в гору.
Три дня работали на госпредприятии, выпускавшем трубы. С 8-30 до 17-30. Конечно час перерыв. Наша задача была надевать на трубы полиэтиленовые чехлы, что бы при перевозке они не пылились, а может такое требование было при хранении. Научились ловко завязывать полиэтиленовые «чулки» на концах труб. На этом заводе работали наши из Казахстана, несколько человек и постоянно трое молдаван от арбайта. Жили «румыны» в Янгоке и на работу приезжали на «Сонате», купленной за семьсот долларов и совершенно прилично выглядевшей. Конечно, водительских прав не было, но всё обходилось благополучно. Когда работы было много, брали людей с арбайта дополнительно. Здесь не платили наличными после каждого дня работы, а перечисляли на самушиль. Наш заработок нам хозяин отдавал после поступления денег на его счёт.
Работа спокойная. Жесткие требования по технике безопасности. Я увидел много плакатов на русском языке в цехах с надписями «не стой под грузом» и подобные. Удивившись, спросил почему на русском языке. Мне объяснили, что лет пять здесь работали по контракту рабочие из Казахстана. В прошлом году контракт окончился и они уехали домой. Взамен пригласили филиппинцев, но те хоть и послушнее наших, а сравниться в грамотности не смогли и вообще послабее оказались. Тогда снова позвали  старых работников, написав им домой. Кто смог приехал, но уже работал нелегалом. Контракт не подписывали. Но их и это устраивало. Нам всем платили по шестьдесят тысяч вон за день. У корейцев зарплата была свыше двух тысяч долларов. Им ещё дополнительно разнообразные страховки завод платил и премиальные. По всему было видно, что они были довольны своей работой и относились добросовестно к своим обязанностям. Утром, переодевшись и переобувшись в туфли все рабочие становились в круг посередине входа в цех, протягивали руки собрав ладони вместе, и инженер участка положив свою ладонь со всеми, проговорив как заклинание несколько фраз давал команду разойтись по рабочим местам. Смысл ритуальной его речи сводился к тому, что все будем работать как один, честно и помогать друг другу. И конечно на благо страны. Ну, хангуки патриоты! Завидую!
Мне было интересно работать на операции, где из труб прокатывали квадратный профиль. На таком производстве мне не приходилось бывать, и поработать не вредно было. Да и сам процесс изготовления труб из металлической полосы тоже интересен. Конечно нас с арбайта,  за станок на ответственные операции не ставили. А мы и не рвались за медалями.
Прошло дней десять, мы работали на арбайте, жили на «кукурузе» и по всем признакам хозяин не появлялся на конжане. Это настораживало. Бесконечно продолжаться это не могло, близка была развязка. Самый лучший вариант, если бы он отдал заработанные деньги и мы бы ушли. А если бы платил вовремя, можно было бы  остаться работать. Я бы остался. Арбайт хорошо, но стабильность лучше.
Ира ушла с конжана в середине сентября. Мы помогли перевезти ей её вещи к подруге. Через несколько дней ушёл Игорь на ткани, где нам обещали работу. Два дня мы вечерами переносили вещи к нему в контейнер. На конжане спросили, почему не пришёл второй человек, то есть я. Игорь по моей просьбе сказал, что второй придёт после расчёта, как получит деньги. Я решил остаться на кукурузе один. Состоялся разговор с Конём, который пообещал платить зарплату. Я перестал ходить на арбайт и один делал муку. Трудно было первый день. Сколько добавлять воды в муку я не знал точно. Оказалось надо отдельно включать охлаждение подшипников мельницы. Игорь мне не говорил этого, и я заметив падение оборотов вращения мельницы к обеду, стал искать причину, перещупав в поиске причины все вращающиеся части обратил внимание на очень горячие подшипники. Увидев кожуха для водяного охлаждения, понял, что насос не включал утром. Игорь почему – то не всеми секретами успешной работы поделился со мной. Понятно, что бы все шишки набил сам, как он когда- то. А может я тогда, от волнения незаслуженно на него обиделся? В конце концов он не обязан мне всё объяснять был! Первый день мука у меня получилась наполовину лёгкой. Зато я узнал «больные» места станков, все  вместе называемые «комби». Игорь ночевать приходил на конжан, ревниво посматривая на результаты моей работы. Я не упрекал и не жаловался на свои ошибки. Через два дня у меня всё стало получаться.
На телефон мне пришло письмо от На Сонг (а). Он спрашивал как мои дела и пишет, что хотел бы меня увидеть, звал обратно на «Пада ёнунг». Вот хитрец! Не звонит, а посылает письмо! Я перезвонил ему, так как был вообще - то рад тому, что меня помнят. Мы поговорили, передал всем привет. Через пару дней позвонил Хан Сон Ук и сказал примерно то же самое. Я ответил, что готов вернуться, если в этом есть необходимость.
Рассказал, что Ира и Игорь ушли с конжана, что хозяин не платит им зарплату.
В выходной день в церкви мы рассказали пастору о хозяине кукурузы, о том, что он должен за несколько месяцев зарплату, что мы по этой причине не работаем. Рассказали всё как есть. 
- Я постараюсь помочь. – Говорит моксаним. – Но надо знать, церковь не может заставить саджана платить деньги. Такой власти нет. Мы поможем подать в суд документы.
- Спасибо, но в суд не надо. Это много времени надо ждать. – Сказал Игорь. – Будем надеяться, что он сам отдаст.
- Номера телефонов напишите, я в понедельник буду ему звонить. – Пообещал И Чёнг Че.
Теперь была надежда на благополучный исход. Наш проповедник Бэ Бэнг Хо так же заверил, что сделают всё возможное что бы помочь Игорю и Ире. Обо мне речи не было, так как я не отработал месяца. Но посоветовали подумать, стоит ли работать на такого хозяина. Церковь в Корее имеет влияние и авторитет  достаточный, что бы в большинстве случаях оказать помощь в подобных ситуациях. За исключением тех случаев, когда саджан разорился, объявлен банкротом, и имущество его описано или беспредельно жаден и нагл. Но это до суда, перед днём суда деньги заплатит, иначе проиграв суд, его ждёт штраф. А правосудие я убедился в Корее действительно с «повязкой на глазах». Не смотрит на личности.   Когда – то я спросил у Хан Сон Ук(а) как долго зарегистрировать предприятие в Корее и сколько это будет стоить. Оказалось не дороже 10 долларов и по времени займёт только подача документов. Кредит государство даёт и льготы на три года. Но если станешь банкротом, не надейся на повторное «льготное» отношение.
Я стал напоминать хозяину о зарплате, и сказал, что думаю уехать домой. На мой вопрос он не думая ткнул пальцем на 5 октября, пообещав непременно дать зарплату. Стал объяснять сколько ему платят за тонну муки. С его слов получалось, что совсем мало. Около семисот вон. Минус мука которую надо купить, электроэнергия и так далее. Эти песни мне были уже знакомы не со слов Игоря. Хозяин забывал когда и что он говорил. Получалось, сто вон он готов мне платить и это отрывая от сердца! При всём раскладе получалось, я могу получить миллион, если работать без выходных.
- Когда ремонт «комби», как быть? – спрашиваю и напоминаю, что я один менял электродвигатель 17 киловатт, а это приличный вес! Говорю, и о ковшовом транспортёре, который надо ремонтировать, перешивать ленту. Да много ещё что нужно сделать. Разговор не получался. Больше 120 вон он не соглашался платить.
- Отдайте мои деньги и я уеду домой. – Сказал я понимая, что дальше говорить не о чем.
- Сколько стоит билет? – спросил бывший «агент» Ми-6 во Вьетнаме.
- Восемьсот тысяч вон – сказал я, прибавив на всякий случай к предполагаемой цене билета тысяч двести.
- Когда хочешь лететь?
- Как только дадите деньги. – Отвечаю.
 Обещает снова 5 октября. Что – то подозрительно «кукурузник» стал покладистым? Он перевёл разговор о политике. Неожиданно спросил об Афганистане. Сколько лет я там был.
- Два года. – Отвечаю.
 - Было страшно?
- Да, было. А во Вьетнаме страшно было? – Я хотел спросить, приходилось ли ему убивать,  но не стал, злясь на себя, понимал, не хватает слов у меня! Говорить, что я был там вольнонаёмным, не хотел, да и не смог бы. И не зачем ему это знать.
- Плохо, что Русская армия воевала в Афганистане – Говорит, и добавляет, что мы не смогли победить. Я с трудом его понимал. Он терпеливо разъяснил мне ещё раз.
- А вы победили Вьетнам? – Спрашиваю, вспомнив, как Татьяна рассказывала с теплотой о вьетнамцах – Американцев, Корейцев нет во Вьетнаме и нет там войны. Россия ушла из Афганистана в 1987 году, а война продолжается. Там американцы теперь, и всё равно война! Корейские солдаты в Ираке, Иране что делают?
Саджан стал помогать руками, показывая, как их солдаты становятся между воюющими сторонами, между плохими людьми стоят в этих странах и не дают им воевать.
- Кто просил вас это делать? Вас кто звал? Кому Америка помогала, когда русские были в Афганистане?– Спрашиваю, я легко завожусь, говорю много слов. – России сейчас плохо.
радуются, что не вместе Россия, Украина, Белоруссия. Но мы будем вместе!
- Кавказ… - Он проговорил мне непонятное название и я несколько растерялся, о чём говорит?
Догадавшись, спрашиваю:
- Чечня? Да? Чечены? – Я прав, он закивал головой, повторяя:
 Йе! Чеча! Чечан.
Вот уж и не знаешь, как объяснить и что сказать! И нахожу единственный способ защититься, вернее защитить свою родину. Прошу подождать немного, бегу в свой  контейнер, хватаю общую тетрадь купленную в Корее, где пишу свой словарь. Там на последних страницах после справочных таблиц есть карта мира, и отдельно Кореи. Возвращаюсь и показываю ему карту мира, тыча пальцем на пространство между Чёрным и Каспийским морем:
-Где Чечня нара? Турция есть, Иран есть, Азербайджан есть, Россия есть! Карта 1900 года есть? Где Чечня нара есть? Грузия есть, Армения есть, Иран есть, Россия есть. Чечня нара нет! – я горячился конечно. Ему по большому счёту не мои объяснения нужны. Не хотелось его злить, а стоило напомнить ему, благодаря кому его страна свободна от японцев. Ну конечно американцы освободили! Он это бы сказал. Знаю. Но американцы его освободили, скорее всего от возможного «светлого коммунистического будущего» высадившись под Ичхоном, а не от японцев. Что для них получается, даже  лучше оказалось. Мои познания в истории теперь вообще все под сомнением! Но в данном случае, думаю я прав. Во время этих прений я молил бога, чтобы он не вспомнил сбитый самолёт. Конечно, я бы сказал, что это был нарушитель границы, но это слабый довод сам знаю. Трудно оправдывать действия тогдашнего руководства моей страны перед лицом рядовых граждан Кореи. И стыдно. Вообще лучше политики не касаться. Мы, бывшие совки, здесь, в Корее все говорим на русском языке к удивлению хангуков, и не считаем друг друга иностранцами, дружим. А с хохлами вообще наше разделение считаем недоразумением. У меня со всеми хорошие отношения. С индийцами, пакистанцами, монголами, африканцами. Это не значит, что они такие хорошие, или я.  Нет, конечно. Мы тоже бываем хороши. Но язык общий надо находить со всеми.
Хорошо, что хозяин заторопился домой, и он уехал. Это был наш последний с ним мирный разговор.
Как раз после этого разговора приходил Игорь. Он хотел застать саджана, спросить когда тот собирается отдать деньги. Я ему вкратце пересказал разговор и обещание выплатить мне деньги, на что он сказал:
- Сомневаюсь, что он тебе вообще заплатит. Уверен, что ты, получив зарплату, уйдёшь с конжана.
- Игорь, ну не может быть так! Мы с ним обо всём говорим, по - человечески – спорю с ним, считая, что после разговоров «по душам» саджан не должен быть обманщиком.
-  Витя! Я его знаю почти пять лет! Не надейся!
- Я ему всё выскажу!
- Ничего ты ему не скажешь. И что ты можешь? Он тебя слушать не станет, скажет «иди» и всё на этом. Мы работать перестали и что? Он забегал, уговаривая нас? – Игорь был прав. Мы ничего не добились своей забастовкой.
-Давай позвоним в церковь, спросим, звонили они хозяину или нет? – Предложил он.
Бэ Бэнг Хо ответил сразу и сообщил результат переговоров:
-Викторо! Хозяин не хочет разговаривать. Говорит, что Игорь грубит с ним и с конжана пропало много ценного. Это же не правда?
- Мистер Бэ Бэнг Хо, Игорь нормально вел себя. Он же столько лет работал на кукурузе! И что здесь могло пропасть? Куда это можно деть? Мы иностранцы и нас видно за километр!.. – мы с Игорем понимаем, что саджан постарается нас обвинить во всех смертных грехах.
 - Мы поняли из разговора с вашим хозяином, что он не хороший человек. С ним трудно говорить. Он не хочет, что бы мы встретились, и потом он перестал отвечать на звонки… - ничего утешительного нам не было сказано. Договорились, что мы приедем в воскресение и решим, как быть дальше.
- Вот увидишь, ничего они (церковь) не сделают. С ним (с хозяином) бесполезно говорить.
Предвещал конечный итог Игорь. – И ты только теряешь время, работая здесь.
- Я подожду до десятого всё же. – Без особой уверенности говорю ему.               
                Ира арестована.
Вечером 29 сентября пришёл Игорь, молча сел на диван возле кухни. Он что - то хотел сказать и не мог начать. Когда  волновался,  он слегка заикался. Я уже закончил работу, только что искупался.
- Здравствуй. – Говорю – В чём дело? Что случилось?
- Иру эмигрешка забрала. – Наконец сказал он. Я сел на табурет у стола. Вот оно! Началось! А вернее продолжается.
- Она работала на помах (опалубка для строек). Все обедали, когда те приехали. Подождали, пока закончится обед, и всех без виз арестовали. С нею вместе взяли монголку и китаянку, помнишь? Она в Сангмари на автобусе раньше нас садится где – то. Ира вечером должна позвонить я думаю. – Игорь о чём – то думал, пересказывая мне случившиеся.
- Я понимаю, останься она на кукурузе, её бы не арестовали. Мне не следовало приезжать. Получилось как нельзя хуже. Вы ушли, а я работаю. Да?
- Да нет! При чём тут это? Не ты, так другая причина была бы! Я думаю, как ей вещи в тюрьму передать. На арбайте саджан сказал, отдаст завтра неполученные ею деньги.
- Надо просить пастора, больше некого. А какая эмигрешка была?
- Говорят Сеульская. Позвонит, сама скажет точно, где она.
Решили не ждать её звонка и, не смотря на вечернее время, звоним домой Бэ Бэнг Хо. Ответила его восьмилетняя дочка, которая сказала, что папа не вернулся с работы ещё, и передала трубку матери.
- Син Хе Рёнг сси! – Стараясь спокойно говорить, обращаюсь к жене нашего проповедника – Иру арестовали сегодня на конжане, где она работала от арбайта. Пожалуйста, можно узнать, где она сейчас? В Сеуле или в Инчхоне?
- Как Иру арестовали!? - Син Хе Рёнг наверно всплеснула руками. – Вы подождите! Я сама вам позвоню. Как её фамилия правильно?
Она позвонила через полчаса и сообщила, что Ира находится в Сеуле, завтра её перевезут вместе с другими в город Сувон, в тюрьму. Мы поблагодарили её за участие.
- Ну что? Всё ясно, надо будет ехать в Сувон везти вещи и деньги. Будем просить моксанима помочь. Билет у неё есть на ноябрь. Так что долго сидеть не будет. Поменяют на ближайший рейс. – Игорь говорил уверенно. За его жизнь в Корее уже не раз приходилось возить вещи друзьям. Обычно деньги и вещи отвозит саджан у которого работал нелегал. Но Ира на арбайте и в данном случае это делают друзья или помогает церковь.
На следующий день всё определилось. Моксаним едет в Сувон передать паспорт монголки оказавшейся в день ареста без документов и заодно возьмёт Игоря с вещами для Иры. Игорь решил ехать с ним, невзирая на то, что сам нелегал. Решили убедиться, правда ли, что не арестовывают тех, кто приезжает по таким надобностям в тюрьму. Мы ещё шутили, что видимо, не хотят портить отчётность. Игорь благополучно вернулся.  Оказалось нелегал, сам прибывший в не очень хорошую службу Кореи* их вообще не интересовал. Хотя паспорт на входе для проверки подавал.
Пятого октября Ира была депортирована. Она на вопросы в эмиграционной службе не стала говорить о работе на конжане  и о долге хозяина ей по зарплате. Это могло отсрочить вылет до выяснения обстоятельств. Она решила поскорее вылететь домой, раз уж так получилось. Тюрьма, есть тюрьма и сидеть там месяц, а то и более не очень приятное занятие. Бывший разведчик службы Ми - 6 (с его слов) остался должен ей около полутора тысяч долларов.
Подошёл обещанный день выдачи заработной платы. Утром напоминаю хозяину:
- Саджаним, вы обещали дать зарплату сегодня. Мне нужны деньги!
- Понедельник дам. Сейчас, иди работай – Не задумываясь говорит тот. – Банкомат в Янгоке денег не даёт. Кончились.
Вспоминаю слова Игоря, которые в точности совпадают с услышанной фразой! Ещё у него есть отговорка такая, что девочка-работник  в банке написала неправильно в документах, и он не может снять со счёта деньги. Вроде смешно, но мне не до смеха. Всё сходится до единого слова!
- Хорошо в понедельник. – Соглашаюсь я, словно можно быть против. – Саджаним, в понедельник вы даёте деньги. Яксок? – И протягиваю мизинец по корейскому обычаю для заключения договора.                – Яксок! – в ответ, и протягивает тоже мизинец. Мы легонько замкнули согнутые пальцы,
тем самым утвердив договор. Испортившееся настроение, погасло. Хоть надежда есть!
Игорь вечером мне по телефону, стал утверждать, что хозяин обманет. Я не соглашался с его словами.
В понедельник саджан вообще не приехал. Не было его и во вторник.
Зачем я вернулся в Тэгот? Действительно, от добра, добра не ищут! Чем мне было плохо в Пангдоири? Там я специалист, знаю производство! Один? Только там работал среди людей уважающих меня, и они мне нравились! Мы шутили, со студентом бегали друг от друга по конжану, прятались! Словно не взрослые мужики, а мальчишки. Работали, помогая товарищу, когда видели, что другому тяжело. Я не ошибся, сказав «товарищу». Только с товарищем можно работать без чувства хомута на шее. Я душой тянулся в Тэгот, надеясь уйти от одиночества! В результате попал на нечестного хозяина и растерял друзей. Два с лишним года с Игорем были действительно дружеские отношения. Переехав, вскоре понял, что пробежала «кошка». Честно говоря, не пошёл на конжан «Туоль ТЕК» из – за нежелания работать вместе с Игорем! Неловко признаваться, но в роли ученика мне было невыносимо! Ну не получалось у меня «утрясать» мешки с мукой как Игорь это делал! А он несколько в грубоватой форме поправлял меня и этим обижал меня. Ещё были моменты, когда я просто не показывал вида, что мне больно в душе от его слов. Только по этой причине не ушёл с ним и остался на кукурузе! А ведь была мысль уйти ещё в конце августа, пока потеря зарплаты была не большой! Господи! Я просил тебя помочь мне уехать к друзьям! Ты выполнил моё желание, но наказал тут же тем, что пошли разногласия.
В среду утром достаю диктофон, ставлю батарейки. Решил предстоящий разговор с хозяином записать. Не потому, что хотел доказать Игорю сомневающемуся в моих намерениях высказать саджану своё мнение о нём. А для того, что бы потом самому послушать и понять где мои ошибки при разговоре.
Муку после мельницы необходимо просеивать. Делалось это проще простого. Берётся сито и насыпав в него пару килограмм, вручную потряхивая, вращая про-се –и- ва- ешь! Отходы выбрасываешь в мешок, и как стемнеет, сжигаешь в бочке стоящей с тыла конжана. Вроде бы не очень и тяжело, но спина мокрая. Ни одна соринка не должна попасть в муку при фасовке в двадцати килограммовые мешки! Я долго не мог научиться делать это без облака мучной пыли. Надо очень низко наклоняться и сито держать у самого дна большущего корыта, тогда пыли нет почти. А как наклоняться когда спина и так «колом»? Ещё в самом начале работы на кукурузе предлагал Игорю механизировать эту пыльную процедуру, но тот голосом, не терпящим возражений,  отказался. Вот после этого и стала копиться обида на своего друга. Конечно, год спустя  можно сказать, что и я  в чём – то виноват. Может, слишком предвзято относился к сказанному?
Диктофон завернул в полиэтиленовый пакет и положил в карман. Утром запустил станок с мельницей и работал, поглядывая в сторону входа в цех, ожидая появления хозяина. Все мысли были только о его приезде.
Как всегда звук подъехавшей машины не удалось услышать. Слишком шумное производство. Как истинный лазутчик он зашёл в боковые двери.
Откладываю сито в сторону, стряхнув осевшую муку с одежды, направляюсь к нему. Включаю диктофон с маленькой надеждой, что сегодня получу деньги.
- Аннёнхасимника? – Приветствую без поклона, знаю, он сам этого делать не станет.
- Йе! Как мука? – Спрашивает, оглядывая стопу мешков на паретте.
- Нормально. – Отвечаю и хочется сказать, сам не видишь что мешки тонкие?!
- Саджаним, вы обещали деньги в понедельник дать. Сегодня среда. Зарплату дадите? – Говорю, стараясь произнести правильно и громко.
- Я ездил в банк в Янгок. Там молодая девушка сказала, что денег нет. Будут в пятницу. В банке нет денег! Это плохо! – Не моргнув глазом, нашёл виновных агент 008 и, развернувшись, направился к самушилю. Это уже было слишком! Иду за ним.
- Саджаним, подождите, я это слышал. Одинаково говорили Насыру Узбекистан Сарам, Анатолию, Игорю. Сейчас мне. Я всё знаю! – У меня «закипает», входим в контору, показывая на календарь, продолжаю – сказали зарплата пятого октября! Потом понедельник! Сегодня среда! Банк денег нет? Банкомат денег нет? Есть другой банкомат в магазине!
- Хватит! – довольно громко обрывает водопад моих слов хозяин – иди работай!
- Игорь работал, где зарплата? Ира работала, где зарплата? Иру взяла эмигрейшен, она сейчас в Сувоне! – Я не стал уточнять, что она уже была у себя в Ташкенте. – Не буду работать! Воевал Вьетнам*?! Нонын каджималь сарам»*!
Это было слишком, я и сам понимал, но остановиться не мог. Сказать хозяину «ты лживый человек», равносильно тут же остаться без работы и за воротами конжана.
- Ка! (Иди, равносильно слову - вон!) – Его лицо побагровело, рука мне показывала в сторону ворот, он мне показалось подпрыгнул, а не встал с кресла.
- Куда «вон»? – Зло говорю ему. – Твой дом здесь. У меня нет дома в Корее. Душа есть? Нет? Плохой человек! Дай деньги сейчас, я уйду! У меня нет денег! Куда мне идти?
Он проговорил ругательство, прошипев короткие слова. Благо я их не знаю. Созвучие шипящих, что они означают, никогда не спрашивал.
- Почему…? – Переспрашиваю, стараясь добиться полного сходства с его шипением.
- Я честно работал! Когда отдашь деньги? – Я, казалось, забыл вежливые формы слов. – Зачем звал? Говорил, приходи работать!
Саджан стал куда – то звонить, приглашать кого – то, что бы приехали сейчас. Понять быструю речь я не мог. Видя, что он перестал обращать на мои слова внимание, я понял тщетность дальнейших высказываний выхожу из самушиля.
- Я работать не буду! Выключаю станок. – Последнее, что я сказал. Хотел просто вырубить станки без предварительной подготовки но, подумав, что он может меня обвинить во вредительстве, сделал необходимые действия для завершения работы. Пошёл быстро вымылся и переоделся в чистую одежду. Сел на диване на кухне. Обида, злость на себя в душе.
У ворот конжана остановилась машина. Надпись «полиция» и мне стало ясно, кого он звал по телефону. Захожу в свой контейнер, быстро собираю сумку. Необходимые вещи, кассеты, диски с корейскими песнями. А словари?! Их я ни за что не оставлю! В одну не помещается! Докладываю во вторую. Так, что там у меня ещё? А, рубашка. Не нужна! Брюки жалко….  Заберу и кроссовки. Уф! Собрал! Сел на порог контейнера.
- Так! Я собрался, ребята, если вы за мной. Вот теперь точно всё! – Думаю – Ещё неделя и Корея в прошлом! – Хотя внутри копошится мысль, что это не конец.
Смотрю на проходящих полицейских по конжану. Они на меня, но такое впечатление, что я их не интересую! Решил позвонить Бэ Бенг Хо спросить как мне быть:
- Мистер Бэ Бёнг Хо, я сегодня поругался и поскандалил с хозяином, Назвал его обманщиком. Обстоятельно пересказал ему разговор: – Он вызвал полицию. Как мне быть?
- Я сейчас позвоню твоему хозяину и спрошу, в чем дело. Он в самушиле? – сразу понял он. Тут стоило задуматься, что дальше? Мысли одна печальней другой. Может, Конь надеялся, что я сбегу? Через пять минут заиграл хендепон:
- Викторо! Я позвонил и узнал. Хозяин боится, что воры могут украсть товар и поэтому оборудует сигнализацией конжан. – Голос Бэ Бёнг Хо меня совсем успокоил.
- Спасибо – Говорю ему – Я буду в церкви в воскресение и всё вам расскажу подробно, чем всё кончится. Хорошо?
Что ж делать? Значит, сигнализацию устанавливает?! А что охранять? И так всё на замках! Везде стоят вёдра и железки, которые только тронь и всё падает! Вход в загашник с всякими обрезками труб, уголков и старыми электродвигателями, насосами и прочим хламом особо «охраняется» установленными заметками. Например: ведро и на нём два гаечных ключа 17мм на 19мм, второй 12 на 13, которые только поменяй местами и всё! Несанкционированное проникновение в святая - святых гиганта воздушной кукурузы Кореи! Мне так и оставалось непонятным одно! Как он сам запоминает десятки своих примет? Одно радовало, что нет минных растяжек! Видимо бывший военный разведчик не до конца продумал безопасность конжана. Хотя, может где – то петарды и хлопушки были заряжены? Что на уме у него кто может знать? Ни я, ни Игорь не нарушали «контрольных полос».
Около часа полицейские пробыли на конжане. Осмотрели, измерили и уехали. Слышу голос саджана из самушиля, зовёт:
- Виктоль! Ты где?
- Да! Здесь! – Отвечаю, направляюсь к нему, бормочу про себя – что ещё нужно от меня?
Он стал объяснять, показывая на установленные, на стенах датчики сигнализации, что после восьми вечера они теперь контролируют помещение и вне зоны их действия остаётся только выход и территория к душевой, туалету. Так до семи утра. Дальше ходить нельзя. Ничего нового я не увидел. Эти приборы стояли и до меня, просто теперь в указанный период времени берётся под охрану. Я спокойно отвечал.
- Вот сейчас спокойно говоришь, так и надо. Что кричал? – Упрекает меня за прошлый тон разговора – это плохо!
- Саджаним сказал, надо делать! Я верю. Почему не делаешь? – Стараясь не повышать голос, отвечаю:
– Я обиделся!
 Вообще то я рад, что он сам решил вернуться к нормальным отношениям. Мне – то точно не к чему ссоры. Но ему не нравится, когда люди возмущаются.
Уехал он в хорошем расположении духа. Почему? Не знаю. Может, что вновь взяли под охрану конжан? Так ведь это денег стоит. Не лучше ли платить зарплату вовремя и тогда вообще проблем не было бы. От кого охранять? По телевизору показывают обычно преступников «бомбящих» банкометы, да кассовые аппараты. Так и то чаще ищут затем бангладешцев. Основная преступность совершается иностранцами. За кукурузой ни кто не полезет.
На следующий день хозяин приехал к девяти утра. Увидев меня занятого работой, а я решил не бросать работу после вчерашнего перемирия, и как обычно в восемь запустил «комби», он подошёл, поздоровался и подал мне конверт. Я сразу понял - это деньги!  Зовёт в самушиль за собой.
- Кофе пей! – Приглашает, когда я зашёл. – Проверил сколько денег?
- Да, посчитал. Восемьсот тысяч, а остальные когда? – Я уже их отнёс в контейнер к себе.
- Чокома иттага! (Немного потом) - Не задумываясь, говорит, но на календарь не показывает! Значит, будет тянуть. Это уже мы проходили.
- Саджаним, Игорь приходил. Спрашивал, когда вы ему деньги отдадите? – Решил спросить по случаю о друге.
- Где Иголь? Он где работает? Домой когда? – Посыпались вопросы.
- Он на арбайте в Кимпо. – Правду говорить нельзя, что сотворит «особист» не известно, если узнает что его «бывший лучший, но опальный стрелок» живёт в полутора километрах от «кукурузы». - Ждёт, что вы деньги дадите. Пять лет работал здесь.
- Он плохо работал. – Были его слова и тоже мне знакомые по рассказам Игоря – Ирина где?
- Ира дома в Узбекистане, в Ташкенте. Её эмигрейшен арестовала. Она не сказала, что два года работала здесь. Её деньги здесь есть. – Говорю, пусть знает что, мне известно всё.
- Нельзя одной аджуме работать. Пусть дома будет. Она хороший человек. Здесь много мужчин, она вместе ни с кем пак-пак! – Хвалит он Иру. Надо же! Всё примечал!
- Саджаним! – Решил ему сказать главное, показывая дату на календаре. – Я много времени ждал деньги. Оставшиеся деньги даёте в четверг, я работаю дальше. Денег нет, я уйду. – И добавляю – «Комби» работает! Надо идти. Работы много – Высказав, выхожу. Станки оставлять без присмотра нельзя. Хлопот не оберёшься потом. Теперь мне легче, деньги на билет у меня есть. Не зря его прозвали Конём, наши до меня здесь. Он действительно без дела не сидел не конжане. Через полчаса не прощаясь, уехал. Ну и ладно. Я выключил станки на полчаса раньше. Затарил муку в мешки, сложил на паретты. Нормальная по качеству мука у меня получается теперь.
Искупался, забросил в стиралку одежду рабочую и позвонил Игорю.
- Ё-бо-сеё – По слогам отвечает Игорь. Так он иногда прикалывается.
- Привет! Ты где?
- Я уже дома, сейчас буду готовить ужин.
- Плов? Да? Если я приду через час к плову, нормально? – Спрашиваю. Договорились, что через час прихожу.
Я захватил с собой одну собранную сумку. Решил отнести к Игорю на квартиру. Тем более мы договаривались, что я могу перейти к нему жить, если уйду с конжана. И ему меньше расходов за квартиру, отопление платить.
- Вот так вчера и сегодня закончилось. – Завершил я пересказ последних событий, когда пришёл и мы сидели за столом.. Конечно, давал послушать, как доказательство, диктофон.
- Тебе надо уходить сегодня или завтра! Больше он не заплатит. – Убеждает Игорь. Я покачал головой:
- Нет, я обещал до четверга. В пятницу уйду, если не даст денег. – Говорю. – За это время перенесу вещи. Я ведь пока домой не еду, так что заберу всё, что можно. Сколько здесь жить придётся, неизвестно.
Решили, что надо захватить ещё кастрюлю и жаровню. А так здесь всё необходимое имелось. Игорь тоже запасливый. Мы сидели разговаривая, неспешно поглощая свежий плов, который у Игоря классно получался.. Однажды только уложенное мясо и всевозможные специи, рис в толстостенную кастрюлю я ложкой содержимое перемешал, видя, что парит во всю из под крышки. Решил сделать как лучше, но что тут началось! Оказывается нельзя мешать! Короче, больше к приготовлению плова меня не допускали. Ни он, ни Ира. Даже если я клятвенно заверял, что буду делать всё по «науке»! Зато у меня украинский борщ и тушеная капуста получалась. А они этого не делали. За эти вещи меня и жена хвалила. Но я подозреваю специально. Чтобы стимулировать моё присутствие на кухне. Просто я делаю эти вещи быстрее раза в два, чем она. И вообще я делаю быстрее всё! Стираю, убираю. Пусть потом и критика в мой адрес на предмет качества, но это уже от зависти! Я так думаю.
 Запивали суджиком. Вспоминали друзей и знакомых, которых всё меньше остаётся. Игорь сказал, что думает в ноябре лететь домой.
- А я не знаю когда. Мне звонил Хан Сон Ук, хочет увидеть, поговорить и спрашивал, согласен - ли я вернуться. – Мне действительно звонил он ещё раз с этими предложениями. – Я согласился.
-  Решай сам, может тебе не следовало и уезжать оттуда было?
- Ты прав, я очень пожалел. Вы бы работали как прежде на кукурузе.
- Нет, ты не причём. Конь не собирался платить нам. Я удивляюсь, как он тебе заплатил! Но больше он не даст ни копейки! Ира думала давно уйти на арбайт. А мне надо было в мае улетать. И виза была бы не просрочена. Мы сами во всём виноваты. Шли на поводу у Коня. Он хитрее оказался нас!
Я твёрдо сказал, что в пятницу уйду с конжана, если не получу денег. Ключ от домика у меня был. Игорь принёс давно на случай его ареста, собрать его вещи и передать в эмиграционную тюрьму.
В четверг, когда приехал саджан, я спросил за деньги. Твёрдый ответ «в понедельник»! Следующий ответ о работнице банка должен быть, знаю. Разговор был с наружи, у ворот конжана. Всего пять минут пробыл он и уже собирался уезжать! Все эти дни Конь находился на конжане не более 30 минут. Я едва успевал спрашивать за долг. Он не хотел слушать это вечное: - Ондзе вольгобын? (когда зарплата?)
Не сомневаюсь, он помнил всё! Просто первый ход был всегда его.
Я присел рядом с сидящим на корточках хозяином возле грузовика. Наверно он изучал шасси авто.
-  Вэ? – Спрашивает, в чем дело заметив меня.
- Я знаю, вы не будете мне платить деньги. Думаете, я из- за денег буду здесь работать. – Произношу  очень медленно, чтобы не повторять. Пусть поймёт сразу. – Я вам не верю. Сейчас я выключаю станки и ухожу с конжана. – Встаю и иду в цех. Не спеша, как следует, завершаю свою трудовую деятельность на кукурузе. Не сомневаюсь, конь прислушивается к тому, как по очереди затихают электродвигатели «комби». Он конечно отнёсся с недоверием к моим словам. Успеваю заметить, он прошёл в самушиль. Быстро моюсь. Как ни старался не пачкаться, а мучная пыль всё равно превращает в мельника. Переодеваюсь. Иду на кухонный загашник и забираю полугнилую картошку, что он пару дней назад «выдал» из «заминированного» склада, килограмм пять лука и пол ящика «Рамён»(а). Отношу ему к самушилю. Больше он за две недели ничего не давал из продуктов. Иду к себе в контейнер, беру сумку и захожу в самушиль, отдаю ключи от конжана и контейнера который, кстати, я не замыкал никогда.
- Пойдёмте вместе, посмотрите сами, я ничего не взял чужого. – Приглашаю его. Это важный момент. Ведь он умудрился сказать моксаниму, что Игорь украл электродвигатели и насосы! Я очень сожалею, что не успел подготовить прощальную  фразу – пожелание Игоря для хозяина:
- Я бы хотел сказать ему, что в Узбекистане есть обычай. Когда умирает одинокий бедный человек, у которого не осталось денег на похороны, то жители села скидываются, кто сколько может на саван. Пусть Конь считает деньги, не выплаченные всем нам, нашим вкладом ему на саван или на кремационную урну – с горечью сказал тогда Игорь. Действительно это стоило сделать. Ни один человек не ушёл с конжана не оставив одну – две зарплаты.
Не успел я подготовить перевод этой фразы. Всё думал:
- Ещё есть время, успею! -  Жаль…. Следовало ему это сказать. А может письмом выслать? Это мысль!
Я повёл хозяина в контейнер, где прожил два месяца. В контейнер Иры и половину Игоря заходить не надо было. Ключи от них давно у Коня. Не спеша, стараясь без ошибок, чётко говорил ему:
- Вы говорили моксаниму, Игорь взял дорогое электромотор, помпу? Игорь не брал это. Я уйду, потом будете говорить Виктоль взял то же самое. Надо сейчас смотреть. Что Ира взяла? – Меня заводило, было очень обидно, но я старался не нервничать и произносить спокойно. Я взял гитару и сумку, в которую положил туфли и рабочую одежду, когда искупался сегодня. Все свои вещи я перенёс последними вечерами, так как за один раз не унести, а заказывать такси не желательно. Конь легко мог узнать адрес, куда я переехал. Достаю из кармана ключи от конжана и лист бумаги с моим номером телефона:
- Это ключи. Мой номер, позвоните, когда надо работать, но вначале отдайте последние деньги. Зарплата всегда в последний день месяца, авертайм не нужен – я работаю один год. Игорь сказал, остаётся в Корее ещё год, ждать деньги. Мачан качи! Аннёнхикесеё  (Вот и всё. Счастливо оставаться).
Разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Всё! У меня свалилась гора с плеч! Не оборачиваюсь. Пусть стоит и думает. Рад, что не дошло как прошлый раз до ругани. И больше всего рад тому, что ушёл я сам. Это был мой ход последним. Пусть и проигрышный. Остались не дополученные деньги за работу, но надежды их получить нет. Весь его расчёт на то, что работник будет ждать и работать. А долг будет расти. А так я потерял пусть почти тысячу зелёных, но не две или более.
- Виктоль! Оди ка? – Слышу в след вопрос, куда я иду.
- Другой конжан – Отвечаю повернувшись: – Сейчас есть автобус. Еду в Масон.
Я шёл прочь от «кукурузы» на плече сумка, в руке гитара. Проезжающие водители машин с интересом разглядывали уверенно шагающего русского по краю дороги. Дошёл до перекрёстка, свернул на не широкую дорогу, петляющую меж конжанов, мимо утиной кафешки в которую мы всё собирались сходить уж года два, но так и не побывали. Дальше меж рисовых полей метров четыреста и поворот к первому дому слева. Со двора вход в небольшой домик, что снимал Игорь. Я тоже там жил месяц год назад, ещё раньше Аман, до него Евгений со своими «вахтовиками». Хозяйка, старая кореянка с сыном жила рядом в новом большом просторном доме. Добродушная, в меру любопытная, неуступчивая в цене за жильё, она изредка приходила поинтересоваться, живы ли её постояльцы, если долго не попадаются на глаза. Она частенько сидела у гаража, перебирая лук, фасоль или подсушивая самый главный продукт Кореи - красный перец. И, правда! Если у дома есть огород то картошки на нём три грядки, а красного острого перца раз в десять больше! Когда проходил к двери домика, она повернулась в мою сторону.
- Здравствуйте, бабушка! – Громко говорю ей словно глухой.
- Йе! – В ответ - Иголь дома нет.
- Я знаю! Ключ от замка есть. Мы вместе здесь живём – Объясняю.
- Хорошо – И она продолжает старческими, в морщинах, ладонями ворошить красную и жгучую «валюту» страны утренней свежести. Она может помнила меня, а может и нет.
У двери стоял мой велосипед, который я прикатил на днях сюда. Не оставлять же новый «снегоход» на кукурузе?!
Открыв замок, перешагнув порог, говорю пустому жилищу:
– Здравствуйте! Вот я опять здесь. - И сажусь прямо на пол.
Сколько мне здесь жить, не знаю. Может, я не прав уйдя с кукурузы? Нет, всё правильно! Лучше я буду зависеть от самого себя и обстоятельств. А в домике ничего не изменилось с прошлого года! Крышку стола как я укрепил когда – то к стене на шпильках и косых упорах в кухоньке, что бы садиться ножки стола не мешали, так лучшего варианта и не нашлось ни у кого. И за газовой плитой угол до потолка облицован мною панелями от шкафов. Конечно, тесно, если учесть, что здесь и душевая, она же и прихожая.
Горячая вода от котла обогрева всегда при необходимости была. Самое главное ты сам себе хозяин. При смене работы всегда есть жильё, где пережить какое – то время.
До вечера наводил порядок со своими вещами, что принёс.
Игорь пришёл с работы около семи вечера. Мы приготовили ужин и решали, как быть дальше.
- Я поеду менять билет на ноябрь месяц. Не буду ждать декабря, и оставаться дальше не хочу. Сегодня говорят, в Пхальгори эмигрешка по конжанам ездила. Наших, вроде никого не зацепили, но всё чаще чистят теперь. Ты что думаешь? Что делать? -  Спрашивает.
- Не знаю пока. Мои в Москве второй год. У Людмилы только теперь работа постоянная. Игорь, дома денег нет! Куда ехать? – Я действительно не мог определиться с решением о выезде домой – Мне звонили с «Пада ёнун», вроде думают позвать на старое место. Пока подожду.
- Как хочешь, а я решил твёрдо домой! – Игорь был прав, конечно. И я понимал, что в обстановке постоянных облав, в прямом смысле слова, не быть арестованным маловероятно.
- Игорь, мы теперь оба на арбайте. Надо позвонить Мише, пусть у него будут ключи от дома. Если двоих возьмут, хоть он привезёт вещи в тюрьму. Как считаешь? – Предлагаю.
Звоним Михаилу и приглашаем его на завтра вечером в гости к нам, объяснив нашу просьбу. Ещё решили купить топлива для котла. Горячая вода нужна, да и ночами уже холодно становится. По словам Игоря, работы на арбайте пока всем хватает, так что я без заработка не останусь.
На следующий день мы вместе попали работать на металлургический завод. Предприятие государственное. Работа до пяти вечера. Правда, пыльное. Нам досталось чистить отливки молибдена от шлаков и затем на дробилках превращать спёкшиеся комья в песок для повторного использования. Пусть не очень легкая работа, но спокойно, без суеты. В конце дня деньги не дали, сказав, что завтра мы можем придти сразу сюда же ещё раз. Ну что ж. Нам всё равно, главное есть гарантированная работа. Конечно, интересно было наблюдать за работой их рабочих. Без работы практически ни кто не сидел. Нам кажется наоборот, мы могли пару – другую минут отдохнуть. На нас внимания ни кто не обращал. Делай своё дело спокойно и всё в порядке. Если пригласили повторно, значит инженер завода доволен тем, как мы работали. Конечно, в перерывы нас расспрашивали, как зовут, да откуда мы.
Все были довольны нашими вразумительными ответами и сами отвечали уже на наши вопросы. На второй день нас встречали уже как старых знакомых.
А вечером прикатил на допотопном велике Михаил. Посидели, поужинали вместе. Он конечно без вопросов согласился помочь нам в критической ситуации.
- Но будем надеяться, что моей помощи не понадобиться! – Сказал он в конце разговора по существу.
- Мы сами на это надеемся, но Миша, всё может быть! – Говорим. Отдали ему мой  велосипед, оставив его старый. Нам и тот не нужен был в принципе.
- У нас была вчера эмигрешка. – Рассказал он. – Забрали двух монголов. У них не было визы. Теперь я и Фазил, узбек вдвоём остались. Тяжело работать. Мы же месяц назад бастовали»! Каждый год по контракту нам положена повышение зарплаты, а тут уже срок прошёл, платят одинаково. Говорят, что в конце года сразу заплатят эти деньги. Мы не согласились и два дня не работали. А что мы правы! Никуда не делся хозяин, стал платить! Теперь у меня миллион зарплата. Но я хочу уйти. Мне и Фазилу обещали работу его земляки и зарплату в полтора лимона. Класс?
- Миша, но тогда ты станешь нелегалом. Сам говоришь, что эмигрешка забрала монголов. Ты думаешь, что не попадёшь? – Мы с Игорем убеждали его уже не в первый раз не оставлять работу по контракту. Объясняли преимущества его положения и «романтику» нашего положения. Тем более, какие гарантии могли дать ему земляки его напарника по работе? Но у него была ещё одна мечта. Попасть на работу где кремируют мёртвых, в крематорий. Там зарплата по слухам до пяти миллионов. Деньги конечно большие. Но туда иностранцев не берут. Это тоже выяснили давно. Миша, однако, не отказывался от своего желания быстрее заработать нужную ему сумму денег и укатить скорее домой.
- Нет, я если найду такое место, уйду сразу!
- Вот когда найдёшь, тогда и уходи! – Мы его понимали. Молодой, 25 лет, не женат. Хочется всё сразу и поскорее!
В выходной поехали в Янгок в церковь. Опять жаловались моксаниму о своих проблемах. Мы понимали, заставить отдать заработанные деньги саджана  «кукурузы» невозможно. Только, если на совесть надавить.  Если она имеется у разведчика.
 Моксаним предложил следующее:
- Я ещё раз попытаюсь переговорить с вашим хозяином, и если он откажет, то надо подавать в суд. Мы подготовим заявление от вас и в один из дней поедем вместе в Бучхон. Хорошо?
- Нет. Не надо. Это очень долго. Вы просто поговорите с хозяином. – Попросил Игорь.
До суда мы решили с Игорем не доводить дело. Тем более, что он собирается домой.
Часа в два, после звонит Михаил и предлагает посидеть в пиццерии. Он уже идёт на остановку автобуса у себя в Тэбёке. Мы согласились и пригласили с собою Кан Бронислава. Кореец из Ташкента, тоже нелегал. Времени было ещё с полчаса до приезда Михаила, и мы прошлись по улице, заходя в магазины, что бы убить время, разглядывая товар уличных торговцев. Повернув обратно, зашли в кафе - пиццерию. В зале было пусто, сели за  столик за углом, где нас меньше видно от входа. Заказали пива, пока подъедет наш друг.
- Позвоню домой своим, там вечер и наверно все дома – Говорю и прохожу к телефону автомату, стоящему в углу зала у окна. Набираю Москву. Отвечает жена.
- Привет! Как вы там? Как Алёша?
- Здравствуй! Мы уже ждали твоего звонка. – Отвечает – У нас пока всё в порядке. Лучше ты расскажи что нового? Когда собираешься домой?
- Люда! Пока не знаю. Игорь решил в ноябре домой. Давай и я так же?
- Лучше в ноябре. Нам пора делать регистрацию в Москве. Тогда мы тебя будем ждать и сразу вместе. Хозяйка соглашается официально зарегистрировать всех нас. Ты где? Дома?
- Нет. Я с друзьями был в церкви, а сейчас решили посидеть в пиццерии. Потом на автобус и домой. Завтра на работу – Разговаривая, смотрю в окно комментируя увиденное на противоположенной стороне улицы. – Обожди! Идут арабы, индийцы скорее всего, мужчина и женщина одета в сари, но на руках наручники! За ними идут два хангука, несут пакет. Слушай, они их ведут! Может, воришек поймали?
Действительно так и было. Один из конвоиров проходя мимо обувного магазина открыл дверь, заглянул внутрь. Видимо ни  кого не увидев пошёл дальше.
У меня зародилась смутная догадка.
- Люда! Индийцы не воруют! Это эмигрешка! Я тебе перезвоню позже!
- Что случилось? Ты говори медленнее!
- Пока ничего для меня. Это эмигрешка, говорю! Всё, заканчиваем говорить! Если не позвоню через два часа, значит, буду дома дней через десять. До свидания! – Я повесил трубку и вернулся быстрее к друзьям за столик. С улицы зал пиццерии виден хорошо, и маячить у окна не следует.
- Что так быстро? Уже поговорил? – Спрашивает Игорь.
- Да, поговоришь тут. На улице эмигрешка ходит! Будем сидеть? – Отвечаю.
- Только не надо страхов напускать! – В ответ. Я не успеваю объяснить. Звонит мой телефон.
- Да, слушаю!
- Викторо! – Громко слышен голос Бэ Бёнг Хо – В Янгоке эмиграционная служба, сообщили, находится сейчас. Будьте осторожны, не ходите по улицам. О, кей?
- Спасибо! Мы уже видели. –  Отвечаю и смотрю торжествующе на Игоря с Брониславом. Ну что? Я шутил? Мои спутники сидят молча. Теперь у них сомнений нет и им самим не до шуток.
Что делать? Мы не видны от входа, но если зайдут в зал, нам бежать некуда. И выйти не можем! Решили заказать пиццу и никуда не выходить. Будь, что будет! Минут через пять заходит Михаил с товарищем.
- Вы здесь? Там такое творится! Выходим из автобуса, а на остановке нам хангуки говорят, что бы мы палли-палли уходили! Здесь, показывают на улицу, чурипгук катта-ватта! (Эмиграционная служба туда-сюда ходит). То - то мы заметили, что иностранцев на улице нет никого!
- Вот пока вас не было, здесь индийцев арестовали, а минут за двадцать до этого, мы сами по улице «катта-ватта»!  Просто повезло, что нас не взяли…- Объясняем ситуацию.
- Что будем делать? – Спрашивает Миша.
- А что? Делать нечего. Сейчас лучше пару часов не высовываться. Так что сидим и отдыхаем сегодня. Тебе вообще беспокоиться нечего. У тебя виза по контракту.
- Ну что? Тогда на память? Может в последний раз? - Достаю разовый фотоаппарат, который всегда со мною. Кончится плёнка, я отдаю в сервиз отпечатать плёнку и там же беру новый. Так дешевле получается.
Конечно, тревога не покидала нас в душе, но когда выбора нет, то «лучше не дёргаться», как сказал Ким.
Через полтора часа мы решили всё же, что пора ехать домой. В кафе ни кто не заходил. Мы поглядывали на улицу, но там всё было спокойно вроде.
Бронислав пошёл один. А что ему? Он кореец и его отличить невозможно от хангуков. Я его называл «неправильным» корейцем за узкие глаза. У них отличаются глаза конечно от европейских, но не узкие.
Затем вышли Михаил с другом по направлению к стоянке такси. Они с визами и если их остановили бы, у нас было время на выбор действий. Я и Игорь идём за ними. Придя на остановку, мы быстро попрощались, сели в машину и ухали в Тэгот.
- Вот так! Первый звонок прозвучал. – Говорю – Нет! Надо тоже домой ехать. Хочу сам сесть в самолёт.
- Мы же всё время думаем, что нас не коснётся эта участь. – Игорь задумчиво помолчал. – Раньше года четыре назад, были облавы, говорят, но это в супермаркетах, в Сеуле. А по конжанам не ездили и по улицам не ходили.
Дома мы спокойно вздохнули. Вот так – то. Теперь надо думать, как быть дальше.
Каждый день в самушиле арбайта слышались разговоры о том, что где – то были арестованы наши братья - нелегалы. Хозяин самушиля стал предупреждать, что бы без дела конторе не сидели, если нет работы. Некоторые не стали приходить на работу в надежде переждать «сезон» арестов.
В четверг меня второй раз направили на ремонт цеха конжана на окраине Сангмари изготавливающего металлическую тару для красок. Здоровенный цех был пуст и находился у склона невысокой горы поросшей деревьями и кустарником. Нас было трое. Я в паре со штукатуром корейцем и сварщик монгол. Платили вечером исправно, и мне нравилось такое дело. Работали как всегда спокойно, без «палли», но не прохлаждаясь конечно. Во второй половине дня, как принято на стройке привезли полдник, лёгкий обед. Булочки и напитки. Стою возле лесов, подаю раствор своему специалисту-штукатуру. Я тоже умею, тем более, здесь не требовалось затирки тщательной, но выпячиваться не стоит. Смотрю, подъехали два микроавтобуса и из салонов дружно выходят шестеро корейцев. Четверо сразу направились в работающие цеха, один остался у машин. Последний направился в сторону нашего цеха возле которого были горки битого кирпича, щебня. Он не спешил. Со стороны видно, что цех пуст и только угадывались наши фигуры в тени. Я не знаю, каким чувством понял, что это не простые посетители предприятия, и не из праздного любопытства приехавшие рассредоточились по выбранным направлениям. Это эмигрешка! Надо бежать! А вдруг это просто по делу приехали?  Убегу, будут смеяться! Скажут, русский, как заяц сбежал без причины! А если я не уйду, имея такую возможность! Это ещё хуже! Что же делать? Витя! Думай! Оглядываюсь в сторону противоположенных ворот и вижу бегущую в гору парочку. Парень тянул за собой, держа за руку, девушку! Скорее всего, филиппинцы. Больше медлить нельзя! Здесь зря не бегают.
- Я через двадцать минут вернусь! – Скороговоркой говорю напарнику. Ставлю ему ведро с раствором на леса, быстро направляюсь к монголу.
- Эмигрейшен! – почти в ухо ему, и бегом следом за убегающей парочкой.
Да…. Давненько я не бегал! Спасибо не курю! Увидев бегущего за ними человека, филиппинцы прибавили ходу, но сообразив, что я на работника корейской эмиграционной службы внешностью не вышел, несколько успокоились. По тропе меж кустарников, спустились вниз и между рисовых полей скрылись в километре, за постройками жилых домов. Они убежали далеко. Я бегу до заросшего бурьяном неширокого ручья, спускаюсь к берегу и решаю пересидеть здесь. Сверху меня не видно. Обычно эмиграционники не обыскивают прилегающие окрестности. Довольствуются уловом на территории предприятия. Надо позвонить Игорю! Пусть в Тэгот не возвращается после работы. Ну, надо же! Телефон в рюкзаке с чистой одеждой остался! С собой только деньги и документы в сумочке на поясе. Сердце продолжало колотиться, словно своим стуком пытаясь выдать меня. И позвонить Игорю не могу! Предупредить. Да я и не знаю, где он сегодня работает. Всё! Надо лететь домой! Хватит! Второй звонок предупреждает. Третьего может не быть.
Я сидел, посматривая по сторонам. Вон справа видна дорога, по которой утром топаем в Тэгот. До нашего жилья не далеко. Может уйти отсюда? Вечером вернуться за вещами? Больше часа просидел я глядя на журчащую воду и просил Бога чтобы всё обошлось, обещая ехать домой, не испытывать судьбу! Совсем успокоился. Пора бы вернуться. Выбираюсь на тропу и осторожно двигаюсь в сторону конжана. Из зарослей ещё раз оглядел цех, где работал. Невольно чувствую себя пусть не шпионом, но дичью, за которой охотятся, точно! Вспышками сверкала сварка, и я решил, что всё нормально. Спустился к воротам и медленно вошёл внутрь. Мой штукатур сидел покуривая, монгол обрезал кусок арматуры. Посередине цеха стоял саджан конжана. Увидев меня, махнул рукой, приглашая проходить.
- Где ещё двое молодых человек? – Спрашивает.
- Они далеко убежали. Я их не видел больше. – Отвечаю, старательно выбирая слова.
- Всё нормально. Полиция уехала. Работай дальше. Страна какая?
- Росиа имнида. Нанын Росиа сарам (Россия. Я русский).
- Молодец! – И ушёл, похвалив меня за то, что убежал, а может за то, что вернулся. Иду к рюкзаку за телефоном. Звоню Игорю. Там где он работает сегодня всё спокойно.
- Слушай! Это подозрительно! Где ты, там и эмигрешка! – Смеётся. Мне думается, он не верит мне.
- Я думаю, куда побежал? – Рассказывает мне мой главный специалист-штукатур. – Потом вижу чурипгук здесь. Спрашивают меня, где русский человек? Сказал, здесь нет русского.
Конечно, я думаю, он приврал, но всё равно сказал ему спасибо за возможное сочувствие ко мне. А монгол никуда не убегал! В робе сварщика, с маской на голове он относительно спокойно работал. Да и без маски когда я знакомился с ним, предположил, что он кореец.
- Сколько лет в Корее? – Спрашиваю у него на корейском, так как знаю он по русски, как я по монгольски. Хотя я знаю как «здравствуйте», (сенбейну) на монгольском. Кстати, редко среди монголов кто не знает русского языка. Обычно неплохо знают наш язык. Всегда удивлялись, когда я с ними говорил об их стране. Особенно о пустыне Гоби, со следами динозавров. Да и так порядком знаю о происхождении их национальности. Им приятно было это.
- Восемь лет – Отвечает он и улыбается. Ещё бы убегать с таким стажем! Ему пора давать звание почётного гражданина Кореи!
- Виза есть? – Спрашиваю ненужный вопрос потому, что больше пяти лет никому не разрешают быть легально.
- Нет – И опять улыбается. Ему впору давать звание заслуженного нелегала! Мало того, у него здесь жена и двое детей! Десять и семь лет. Домой собирается года через два. Дети ходят в школу. Был период, когда отказали в учёбе, но через церковь всё уладили. Оказывается, обязаны принять в школу, а то, что у родителей нет визы, это не берётся во внимание. Он мне не сказал самого главного. Младший ребёнок родился в Корее, а это значит, его не депортируют. Но и гражданства не дадут. А вот подросший ребёнок сам выберет себе Родину.
Ладно, это его дело, а мне ещё час с лишним дорабатывать. И так сегодня пришлось пробежаться и поволноваться. Мне бы его заботы!
После работы в самушиле арбайта все говорили об облаве, о том, что набрали полный автобус нашего брата на конжанах в районе Сангмари. Я промолчал, что пришлось убегать. А ведь действительно, помедли ещё полминуты, катиться мне бы в автобусе в Сеульскую эмигрешку. Спасибо увидел бегущую парочку! Если бы не они, я бы не решился бежать. И что более неразумное, скрыться на всякий случай и быть осмеянным, или быть арестованным, имея возможность избежать этого. А парень филиппинец не бросил подругу! Как он тянул её за собой в гору не жалея сил! И даже когда уже не бежали, он не отпускал её руки!
Вечером всё подробно рассказал Игорю. Было ясно, что при такой активности эмигрешки, нас быстро переловят.
Обсуждаем, что надо быть осмотрительнее, но бояться не следует.
- Жил дрожал, умирал дрожал. – Решили – Так не пойдёт! Работаем, а там видно будет. Судьбу испытывать не будем, но и дома сидеть, смысла нет.
Каждое утро мы шли в Тэгот в восьмом часу утра. За плечами рюкзаки с рабочей одеждой. Игорь высокий, под метр девяносто. На голове вязаная шапочка с бубоном. Как у Буратино примерно. Его видно за километр! Думаю, он вызывающе демаскировался внешне.
Я уже насобирал достаточно денег на билет, положил на счёт в банк девятьсот тысяч. С запасом. Остальные, почти миллион, попросил Бэ Бёнг Хо перечислить в Москву на счёт жены в «Импексбанк». В этом году многие банки стали требовать при перечислении справки о заработке. А кто даст её на арбайте? Конь даже на конжане не перечислял никогда деньги своих работников, им на родину. Боялся «засветиться» наверно. Что говорить? Агент 008, да и только! На 007 - го он конечно не тянет.
Надо ехать в Кимпхо в банк, где не требовали справок, или просить церковь, которая всегда помогала иностранцам-прихожанам. Можно просить друзей корейцев, если таковые имелись. У меня как раз все перечисления банков с разными фамилиями отправителей. Прямо поголовная материальная помощь бедному россиянину от сердобольных хангуков. За что я им искренне благодарен! Даже когда – то Ирины деньги перечисляли её родителям в Пермь. Я не говорил, что это не мои. Ей некого было тогда попросить, а выручать надо было.
Хоть плачь, хоть смейся, но в следующее воскресение история с эмигрешкой в Янгоке повторилась один к одному! Так же после церкви мы зашли в пиццерию. Только в этот раз нас там ждал Михаил, а не мы его. Он и был инициатором встречи, названивая всё утро. Как и прошлый раз прошлись по улицам. Заходим в кафе, подошли к столику, где нас ждал казахстанский друг. Только хотел сесть, вижу какое – то активное движение на улице. Пробегает один человек, затем второй. Подхожу к окну и…говорю своим:
- Мужики! Эмигрешка! – Мне не верят! Встают с репликами, мол, опять Викторо не дает спокойно выпить пива! Но приподнялись посмотреть в окно, а там двое в штатском сбив с ног человека, цепляют ему наручники! Это он пытался убежать. Невдалеке ведут иностранца в наручниках.
- Это не наши, похоже банглосарам. - Тихо говорит Игорь – Пошли на старое место за угол! Нечего маячить у окна!
- Ну, что? Снова чиккен и пиццу закажем? – Спрашивает Миша.
- И суджика сегодня! – Добавляем.
А что делать? Выходить не то что не разумно, а вообще глупо! Так мы опять на пару часов стали «заложниками» кафе Янгока. Нам повезло и в этот раз. Сюда не заглянули. Переждав час – полтора, опять по старому сценарию разошлись и разъехались. Миша твёрдо решил пока не уходить в нелегалы. А мы ещё больше утвердились в необходимости возвращаться на Родину.
Больше посиделок за кружкой пива не организовывали в Янгоке. По разговорам между своими, эмигрешка теперь каждое воскресение собирала «урожай» именно после двух часов дня в Янгоке. Получалось что, возвращаясь в Сеул, по пути добирала до планового количества. По телевизору в новостях сообщали о депортации нелегальных рабочих. Конечно, больше всего китайцев, бангладешцев, филиппинцев. О русских не упоминалось. Только однажды была рассказана жуткая история о русской молодой женщине, с нашего дальнего востока. Она поддерживала отношения с арабом. Долгое время они жили вместе. Без опасения бывала с ним у его друзей. Всё было благополучно. Однажды поселились на несколько дней в мотеле. Неожиданно он стал бить её…. Все вопросы за что? Почему? Были без ответа. Напрасно она молила о пощаде. Подавив её волю к сопротивлению «любящий» жених вынудил принимать клиентов – своих друзей и знакомых. Превратился в жестокого сутенёра. Стоило ей громко застонать или вскрикнуть, повторялись изощрённые побои! Тянулись долгие дни и ночи полные кошмаров. Казалось, этому не будет конца. Уже не просила отпустить её. И слёзы кончились. Ужас унижений и боль…. Боль и больше ничего!
Бедняжка выбросилась из окна третьего этажа. Повезло, осталась жива. В палате больницы, когда несколько пришла в себя, она плача слабым голосом только и  сказала:
- Не хочу жить! Что скажу дома? Не знаю.
Тяжело читать такое? А что скажете, если добавлю напрашивающееся следующее наблюдение. В большинстве случаев подобное происходит с нашими христианками. Какая религия позволяет обманывать женщину иной веры? С представительницами своей веры подобное не позволяют. Если кто скажет, что их женщины не общаются с мужчинами иноверцами, то это не правда. Но, не будем трогать неблагодарную тему.
Игорь поменял билет с декабря на пятнадцатое ноября. Его сумка была собрана. Звонила Ира из Ташкента и попросила сходить к её подруге забрать оставшиеся вещи, захватить с собой. У неё всё хорошо, привыкает к Родине. Вспоминает Корею без особой обиды, а больше с сожалением о том, что мало видела интересного. Надо было больше ездить, но и то, что повидала останется в памяти. Конь? А что Конь? Таких, как он, по всему бывшему Союзу достаточно.
На арбайте работа была регулярно. Только однажды меня привезли ошибочно не на тот конжан, я вернулся в самушиль арбайта поздно и в этот день остался без работы. Решил отправить посылку домой, раз уж день свободный. Сходил домой, упаковал летние вещи, что бы с собой не тащить самолётом, тяжёлые кассеты и купленные здесь словари.
На почте Тэгота заполняя бланк, слышу зовут меня:
-Викторо! Где работаешь? Домой ездил?
Оглядываюсь. Бог мой! Это же пожилой химик с «Кхаль ла рэн ды»! К своему стыду не знаю как зовут, но вижу его радостное лицо, обнимаю его здороваясь! Он в костюме! Белая рубашка! Кажется, лицо светлее стало, не как раньше обветренное! Он узнал меня! На его вопрос сам спрашиваю, где он работает.
- Дома с маленькими детьми. Сад, яблоки, груши, виноград.
- Я март вместе август работал новый конжан, рядом город Конгджиам, август виза кончилась. Сейчас здесь работаю арбайте – Говорю ему набором слов, наблюдая, понял ли он. Он хвалит меня:
- Хангук маль хорошо говоришь! Домой хочешь?
- Да! Скоро домой!
- Оставайся здесь! Жену зови сюда! – Мы смеёмся. Провожаю его к выходу.
- Откуда знаете этого человека? – Спрашивает работник посты, когда я вернулся.
- Вместе работали конжан «Кхаль ла рэн ды» - Объясняю – Он хороший человек, много работал.
Оказывается работники почты, и немногочисленные утренние посетители с интересом наблюдали за нами. Тем более, что у меня привычка громко разговаривать. Меня они знают, я не раз отправлял посылки свои и Игоря, Иры у которых днём времени мало было. Я же всегда прошу Чон Кю отвезти меня на почту. Заполнив бланк, отдаю приветливой служащей. Просит поставить посылку на весы. Так, я и предполагал полста долларов за четырнадцать килограмм. Это кассеты и книги «тянут» вес. Посылка идёт в этот раз морем, значит от сегодняшней даты полюс два месяца. Я буду дома вперёд неё. Ну и ладно. Там нет ничего необходимого срочно. Посылки в Корее приносили на почту всегда заклеенные, замотанные липкой лентой и при оформлении документов никогда не спрашивали паспорт. Только напоминают написать, что высылается. Мы всегда писали дежурную фразу «личные вещи». Даже странно. Жена по телефону жаловалась мне, что не разрешают аудио кассеты, книги высылать. Заставляют ящик зашивать в мешок. Дают читать инструкцию от девяносто первого года! Короче, пока отправишь посылку, намаешься с ней порядком. В Москве оказалось проще. Через десять месяцев убедился сам. Так же, не спросили паспорт у меня при отправлении посылки в Корею. Единственное неудобство заполнять кучу одинаковых бланков. Работник почты в городе Масон, говоривший на русском языке неплохо, сказал буквально следующее однажды моим друзьям:
- Корея пропускает всё, что вы высылаете. Хотя ограничения есть на радио и электротовары, на мобильные телефоны.  Но на таможне не забирают. И если у вас что – то пропало в посылке, то это уже у вас в России.
Он учился в России и отзывался тепло о нашей стране. Твёрдо считает, что у нас хороших людей больше, нежели плохих. Много «алькашей» и даже «алькашек», вот плохо! И курят «агаши», то есть девушки, что тоже плохо!
Покончив с посылкой, решил позвонить в агенство «Аэрофлот» в Сеул. Отвечает кореянка. Спрашиваю, есть ли, кто говорит на русском языке? Оказалось, есть по имени Софья.
- Здравствуйте! – Радостно говорю, потому, что избавлен от неизбежных ошибок. – Когда к вам можно приехать и где вы в Сеуле?
- Здравствуйте! А где вы сейчас находитесь? – В ответ. Объясняю что на почтовом отделении, в Тэготе, и хотел бы заказать заранее билет. Не терять время в Сеуле, а приехать, забрать билет и вернуться.
- Софья! Визы нет, а в самолёт хочу сам зайти! Вы понимаете? – Объясняю своё нежелание поездки в Сеул.
- Понимаю очень даже хорошо. Вы можете не приезжать к нам. Когда хотите лететь? – Она улыбается, мне кажется.
- Воскресение, 27 - го ноября можно?
- Подождите минутку! - Она, помедлив, продолжает – Запишите номер факса 02-722- 0055, отправьте ксерокопию паспорта, напишите число вылета, далее слова «в одну сторону, Москва, аэрофлотом» и укажите номер факса почты. Отправляйте сейчас, я вам передам на факс почты, номер счёта и сумму, которую надо перечислить. Хорошо?
Что ж тут не понятного. Так и делаю. Минут через десять приходит ответный факс с реквизитами банка агентства Аэрофлота и припиской от руки, указать адрес, на который надлежит выслать письмо с билетами. Сумма билета до Москвы меня, конечно, смутила несколько. Не ожидал, что билет обойдётся в восемьсот сорок тысяч. Дороговата дорога домой. Но то, что не ехать в Сеул за билетом, это уже отлично! Здесь же на почте снимаю деньги в банкомате со счёта и прошу перечислить деньги почту, подав пришедшие данные банка. Пишу адрес церкви Янгока.  Нет у меня другого адреса. Квартира не в счёт. Да я и адреса не знаю к тому же! Отправляю факсом квитанцию перечисления денег и звоню Софье.
- Всё! Деньги перечислил. А что так дорого? Прилетел за четыреста долларов. А домой в два раза дороже! – Не удержался от любопытства.
- Виктор, а вы ещё на пару лет останьтесь! – Я не сомневаюсь в том, что она смеётся. Ну. Софья! Грабительница аэрофлотская!
- Я бы остался, если бы знал, что не попаду в эмигрешку! – Смеюсь и я – Ладно, Софья, спасибо вам! До свидания! Позвоню перед отлётом!– Обещаю.  Возвращаюсь домой в отличном настроении. Никуда ездить не пришлось! И посылку отправил! Когда Игорю вечером рассказал, он только и сказал:
- Наши узбекские авиалинии так не сделают. Хотя я не пробовал. Просто не знал, что так можно. Теперь поздно. Через пять дней вылетаю. Вить, сможешь договориться с таксистом на утро пятнадцатого? Заранее?
- Конечно! Но, Игорь, ты не обижайся, провожать в аэропорт не поеду. Мне бы хотелось, но возвращаться сам понимаешь как сейчас. Я очень хочу сам, как и ты улететь! – Мне жаль, но ехать с ним в аэропорт рискованно.
- Обожди ещё! Тут каждый день может всё изменить! Давай доживём до пятнадцатого.
Он сам понимает нынешнюю ситуацию.
Последние дни пролетели для Игоря мигом! В последний день работы на арбайте он предупредил саджана, что «переезжает» в другой город и просит передать недополученные им деньги за четыре дня работы мне.
Вечером четырнадцатого ноября, возвращаясь с работы сажусь в такси и спрашиваю водителя:
- Завтра утром в семь утра надо быть в Сангмари. Надо в Инчхон. Аэропорт. Сколько стоит?
- Куда в Сангмари? Адрес какой? – В свою очередь спрашивает он.
- Поехали. Завтра туда же. – Я так придумал поступить. На перекрёстке у нашего дома я вышел из машины и мы договорились утром здесь же встретиться. Пятьдесят долларов, что он попросил, это средняя не дорогая стоимость. Тем более таксисты всегда включают счётчик. Только ночью могут попросить несколько больше заплатить. Но если отказать, повезут по счётчику. К слову сказать, в Москве наши «возчики» везти сорок километров за полсотню зелёных не согласятся. А о счётчике лучше не заикаться! Хотя бензин почти в два раза дешевле.
Последний вечер я и Игорь допоздна сидели за столом. Много не пили. Вспоминали всех друзей. Перебирали фотографии. Обменялись домашними адресами. Было грустно. Игорь, конечно, весь уже мыслями был в своём солнечном Самарканде. Жалел, что не высказал Коню своих «пожеланий».
-  Вернулся бы ещё в Корею? – Спрашиваю его, понимая, что это самый сейчас «подходящий» вопрос.
- Почти пять лет здесь. – Он задумался, потирая виски. – Дети выросли без меня. Не могу сказать определённо.
-  Куда деньги перечислить, что на арбайте отдадут?
- Ты позвони по телефону 011-9681-1206 и попроси приехать Амина. Помнишь, он на кукурузу приезжал? Это коммерсант, мы им деньги отдаём, а они в Узбекистане уже на следующий день приносят домой. У него жёлтая машина. Хотя если не получится. То когда ни – будь отдашь. Там и денег не много, за три дня всего.
- Ладно. Тебе удачи дома. Я тоже скоро буду дома. А вообще остался бы. Вот только Люда не хочет нелегалом приезжать. Вдвоём можно работать здесь.
- Я хендепон не буду брать с собой. Старый. Из аэропорта позвоню с автомата завтра тебе, скажу, что и как. – Игорь замолчал. – Завтра рано вставать.Давай будем лучше спать.
Утром проснулись рано. Спешим позавтракать, хоть кофе выпить надо. С наружи свежо, даже холодновато. Лёгкий туман стелился по рисовым полям. Я вышел минут за десять до назначенного времени,  беспокойно посматривал на дорогу, ёжась от холода. Такси не опоздало, приехало ровно в семь, как договаривались. Иду за Игорем:
- Игорь! Такси на месте!
- Я готов.
Присели на дорожку, помолчали. Игорь поднялся первым:
- Ну, всё! С Богом!
Две сумки укладываем в багажник. Таксист недоумённо спрашивает, кивая на вещи:
- Это всё? Домой? Росиа? Почему мало?
- Достаточно! – Отвечаем – Домой! Росиа, Росиа! – Какая ему разница Узбекистан или Россия? Мы все здесь для них русские. Обнимаемся на прощание, говорим хорошие слова. Хотят слёзы что – то показаться. Я Игоря знал больше двух лет. Он хороший товарищ. Пусть вместе работать не получилось. Тут надо ещё разобраться, кто виноват, хотя теперь это ни кому не нужно. Может, встретимся ещё. Буду рад. Прощай друг! Смотрю в след машине, пока она не скрылась в пелене тумана.
Возвращаюсь «домой». Ложусь на кровать, хочу согреться. Эх, спасибо электроростыни! Не даёт замёрзнуть. Надо топлива для котла купить. Хоть немного вечером и утром прогревать полы. А то почти пар изо рта! Еще почти две недели до моей очереди заказывать такси. Только меня ни кто не будет провожать. Михаил занят, и мы друзья, но не настолько как с Игорем. Олег далеко, в Конгджиаме. А здесь только ещё Евгений, но он у себя дома. По настоящему я один теперь.
Собираюсь на работу. Сегодня в одиночестве иду в Тэгот.
На плече рюкзак с рабочей одеждой. Это реквизит «арбайщика». В спину сигналит догоняющий автобус, предлагая подвезти. Машу рукой, отказываюсь. Слегка кланяюсь водителю в знак приветствия. Нас русских здесь все знают. А если ты ещё постоянный пассажир, то тебя и подождут, заметив тебя на подходе к дороге. В магазине тоже знают в лицо и всегда особо приветствуют. Ты русский и выделяешься среди всех. Это кажется, что тебя ни кто не знает. Знают! И если ты приветлив со всеми, уважительно относишься к окружающим, то будь уверен! К тебе такое же отношение! Но сегодня хочу пройтись. Солнечные лучи начинают греть плечи. К Тэготу туман всё реже. А на трассе, машины вообще размели его по сторонам.
- Виктор, а где шапка – невидимка? – Спрашивает молдаван Фёдор у дверей арбайта.
Мне это неожиданно, даже и не знал, что Игоря так прозвали за его яркую шапку с бубончиком при его росте! Игорь был издалека узнаваем.
- Он переезжает в другой район Кореи. Позвали на конжан работать. – Отвечаю, как просил Игорь, не говорить, что улетает домой. – Я тоже скоро должен уехать.
В этот день мне работать пришлось на металлургическом предприятии выпускающем фасонину для сантехники и водопровода. Здесь я впервые, но когда переступил ворота и прошёл в цех вижу наших! Оказывается, здесь работают шесть человек из Узбекистана! И даже есть знакомые. Узбек по имени Коши, тоже учитель по профессии. Он родственник, известного в Сангмари, Мухеддина, или Миши как его все звали. Шесть лет в Корее и похож довольно сильно на корейца. Я, когда не знал его, проходил при встрече мимо, не догадываясь, что он свой! Он как – то первым поздоровался:
- Здравствуйте! Почему не здороваешься? Сколько раз уже мимо проходишь.
- Салам алейкум! – Радостно говорю, остановившись. – Я не знал, что вы наш!
Мухеддин сварщик и работал на конжане на сборке высотных конструкций. Единственный иностранец в коллективе. Зарплата у него была полторы тысячи долларов. Один из всех работал без страховки, свободно ходил по металлическим каркасам крыш, по узким в двадцать сантиметров шириной балкам. За эти годы он поработал почти на всех строящихся предприятиях, всем знаком и он всех знал. Помогал в поисках работы землякам. Его без сомнения добрым словом поминают многие. Он никогда не просил «компенсации» за свои услуги в помощи.
Увидев Коши, бывшего учителя, коллегу я был рад встрече. Меня и поставили работать рядом с его рабочим местом. Моя задача была на сегодня отбойным молотком сбивать шлак с отливок. Работа шумная, но Коши предупредил:
- Нормы нет. Сколько сделаешь. Работай в меру сил. Ты арбайщик и твоё дело до шести часов отработать. Здесь платят всегда после работы. – Потом поинтересовался - где Игорь?
- Коши, Игорь просил никому не говорить, но тебе и он бы сказал – И посмотрев время на телефоне добавляю. – Сейчас он уже в аэропорту. Самолёт в 12 часов. Вечером будет дома!
- Почему не сказал, что домой собирается?
- Не обижайся на него. Он вообще хотел, что б ни кто не знал. Получается, я виноват,  сказав тебе – я не чувствовал угрызений совести. С Коши мы общались, иной раз вечерами встречались в чиккене. И я знал отношение Игоря к своему земляку.
- На арбайте работа есть всегда? – Спросил он. Я ответил, как есть, что за редкими исключениями работа была всегда.
- Понимаешь, брат приехал неделю назад. – Коши помахал рукой работавшему на заточном станке узбеку, приглашая подойти – Надо надёжно устроить на работу. Пять тысяч долларов заплатил за то, что бы сделали документы в Корею с туристической визой. Теперь долг отрабатывает. Боится эмигрешки. Познакомься, это мой родственник Надыр. Где можно хендепон купит дешевле?
- Игорь свой оставил, не стал брать с собой. – Протягиваю руку Надыру, знакомимся поближе – Виктор. Я тебе занесу телефон в воскресение утром. Хорошо? – Тот был, конечно, рад неожиданному подарку, стал говорить слова благодарности.
- Это не мне спасибо. Когда ни – будь Игорю, в Самарканде скажешь сам! Хендепон хороший, но аккумулятор надо бы новый. До конца месяца звони, оплачено, а дальше как быть Коши объяснит.
- Коши, это сколько же ему надо работать, что бы долг вернуть? – Поражаюсь большой сумме расходов, что бы попасть в Корею – Ну, пусть он миллион зарабатывает. Это же почти год! А если арестуют?
- Это коммерсантов, что отправляют сюда людей, не волнует. Ему надо сейчас подальше работу найти. На свинарники эмигрешка не появляется. Ищем ему место надёжное. К нам сюда пока не приезжают. Работа вредная и тяжёлая, а там кто может гарантировать, что завтра не приедут? Неделю назад к соседям приезжали! Всех филиппинцев арестовали! – Коши говорил озабоченно. Ещё бы не беспокоиться!
- Мне тоже, когда год назад сюда ехал, нам гарантировали, что за три месяца сможем долги отработать. Так тогда всего три тысячи платили коммерсантам. Полгода их собирал. Я ему писал, чтобы не верил им! Короче, полтора года ему работать на них – Добавил Коши невесело.
У Кадыра была ещё одна проблема. Он не ел острую пищу, которой кормили на конжане. Во время обеда я убедился, что еда действительно не по тяжёлой работе, которую выполняли здесь рабочие. Мяса почти не было. Надо есть хотя бы больше риса и зелени, но пересилить себя Надыр не мог. Конечно, хотелось узбекского плова! Хотя, глядя на его фигуру, ему ещё с неделю можно было перебиваться на неполном обеде.
В Корее все лишний вес быстро сгоняли. И без диеты худеешь! Но совсем мало есть долго нельзя. Мне повезло в этом плане. По себе знаю, хотя на «Кхаль ла рэн ды» питание было значительно лучше. Ни разу не вспоминал картошку с тоской как другие. Сало иногда сам солил и в охотку съедал. Вот копчёной рыбы к пиву всегда хотелось! Это точно. А вот корейцы не едят копчёную рыбу, сало…. Странно.
- Ничего! – Говорит Коши за  обедом, кивая в сторону родственника. – Ещё дней десять, а потом будет добавки просить!
Вечером позвонил Хан Сонг Ук. Говорит, что будет в Кимпошах, а это не далеко от Янгока и хочет заехать в Тэгот повидаться и поговорить со мной. Отвечаю, что на двадцать седьмое ноября у меня билет на самолёт. Договорились, что если приедет, то пусть позвонит, и мы договоримся, где встретиться. Что ж, я буду рад его видеть.
 В воскресение занёс утром хендепон Коши для его родственника и поехал в Янгок. В церкви из наших были Василий и Вера. Сегодня даже монголы не пришли. Бронислав работал, позвонил, что его не будет.
- Всё, друзья! – Сказал Василий – Монголы боятся приезжать. Надо и самим после службы не задерживаться.
В подтверждение его слов моксаним нам сказал после службы, когда выходили из зала:
- Аресты будут постоянно. Кого увидите, скажите, что бы были осторожнее. Мы будем сами за вами на конжан приезжать и отвозить тех, кто хочет не пропускать служения. – И обратившись ко мне, добавил – Викторо, тебе письмо! Зайди я отдам.
- Спасибо! Там билеты на самолет. Моксаним, домой в следующее воскресение улетаю – Я и сам уже намеревался спросить о письме.
- Как домой? Ну, да! Это хорошо! Лучше самому вернуться. Оставишь адрес, телефон? Ещё приедешь? Приезжай. Мы будем все рады видеть тебя.
- Нет, моксаним! Назад не пропустят. Я нарушитель. Надо было в августе уезжать.
- Викторо, мне очень жаль, что мы не помогли получить деньги Игорю, Ирине и тебе. Просто нет больше времени. Ваш хозяин плохой человек. Не держите в сердце обиды. Мы будем молиться за вас. Что домой едешь, надо было сказать до службы. Все бы тебе пожелали счастья. – Он сожалел, что я промолчал об отъезде. Всех кто уезжал, провожали на последней службе все прихожане. Было всегда приятно, прощаются искренне с покидающими страну иностранцами, приглашают ещё приезжать, дарят на память подарки. Невольно задумываешься, у меня на Родине моё посещение церкви не заметно ни для кого. Конечно бабульки – служки на входе предложат купить свечки, крестики. И на этом к тебе интерес пропадает. А здесь ты чужой, из другой не очень – то дружелюбной страны к ним, ещё не в столь далёком прошлом, но тебя рады видеть. Почему так? И ничего взамен, в течение трёх лет моей жизни здесь, не требовали. Только в меру возможностей помогали. Свидетельствую в этом. В ответ, на слова моксанима, пожелал благополучия корейскому народу и искренне говорю, что буду помнить их страну и рад, что узнал Корею не из новостей телевидения. И добавил, что благодаря церкви Янгока я чувствую себя христианином. Мы расстались.
Прошёлся, специально, не торопясь по улицам Янгока. А будь, что будет! Билет в кармане! Через неделю дома! В душе чувство предстоящей потери чего – то привычного, хорошо знакомого, где чувствуешь себя довольно уверенно. А что ждёт меня в Москве, где мне предстояло остаться? Только отсутствие языкового барьера! А мне так хотелось, что бы Людмила приехала сюда! Нам бы года хватило вместе поработать, и она сама узнала бы Корею! По выходным ездить в Сеул, в другие интересные места. Сказать Честно? Вдвоём можно было бы вообще не торопиться возвращаться. Одному, без жены очень одиноко! Порой просто невыносимо как хочется пообниматься! Полежать, прижавшись друг к дружке голенькими! О, Господи! Что говорю?! Но, это правда. Только поэтому хочу вернуться. Мне повезло с женой. Плохо, что ревнует без оснований. Но я сам виноват. Надо меньше рассказывать о друзьях, Конечно, хотелось бы увидеть дочь и сына, мать, родных. Но с ними, скажем, не «смертельно» побыть в разлуке. Всем звоню каждую неделю! Они к моим звонкам привыкли, словно говорим с соседней улицы. Уже знают дни недели и время моих звонков. Как по расписанию.
 В понедельник я попал работать в Пхальгори на склад разгружать каменные столешницы. В квартирах модно стало иметь на кухне столы из камня. Тяжеленные! Свыше ста килограмм. Раза три уже приходилось здесь буквально вкалывать. Брали каменную крышку вчетвером. Уронить нельзя. Дорогие! Сорок тон контейнер и надо было как можно скорее разгрузить, чтобы не держать машину. Ваня молдаван здесь вообще как прописан. За пять лет наверно не одну сотню раз здесь работал. Здоровый физически, он и бывал за бригадира. Зная корейский не хуже своего молдавского, он ругался с саджаном (правда, в меру!) когда тот надоедал с вечным «палли-палли» быстро - быстро.
У Ивана не так давно произошли неприятные события в жизни. Он жил два года вместе с  Мариной, молодой женщиной из Хабаровского края. Мечтали, с его слов, вместе заработав деньги, уехать затем в европейскую страну. Из Молдавии это сделать проще. Ревнуя её, он не разрешал работать, а она превращаться в домохозяйку не хотела. Сам он мог иной раз после посиделок с друзьями, после выпитого спиртного не выходить на работу дня три. Естественно её это не устраивало, и отношения были далеко не такими как хотелось бы.
В конце октября он, вернувшись их Тэгота в снимаемую ими комнату, понял, что она ушла. Причём совсем ушла. Забрав свои вещи и видео приставку. Наверно на память. Хотя почему? Ведь всё было общее. Имела право.
На столе была записка, что бы он её не искал.
- Ну, что ей не хватало? – Спрашивает меня, когда мы отдыхали в оставшееся время обеда. – Не работала! Деньги все ей отдавал. И зачем она потом просила всех мне паредать слова, что ко мне никогда не вернётся?
- Может, ты её обижал, когда приходил от друзей пьяным? Ты её бил хоть раз? – Спрашиваю, так как думаю, что от хорошей жизни не уходят. Да и кое- что уже знал о нём.
 - Ну, было там несколько раз, ударил. Домой вернулся, её нет. Пошёл искать, а она стоит, разговаривает с одним на перекрёстке. Говорит, работу спрашивала для себя. Это её знакомый, объясняет. Пришли домой, ну и не сдержался. Побил. Потом ещё не помню уже за что. Но это давно было!
- Ваня, ты здоровый молодой мужик и бьёшь женщину?! – Я эту историю уже знал со слов его друзей. Мне было интересно знать из его уст. Кстати, все говорили о его вине в большей степени. Работать ей не разрешал, и сам мог не выходить на арбайт.
- Ради чего здесь быть в Корее? Она молодая и думает о будущем. – Не соглашаюсь с его оправданиями, не хочу жалеть его. Он сам заговорил об этом. Конечно, я знал и мнение всех знающих его историю подробно. Его просто Марина использовала. Было и такое мнение. Она кому – то призналась, что и не думала с Иваном связывать свою дальнейшую жизнь. В Корее как в большой деревне. Все знают друг о друге всё. А если не знают точно, то додумают сами подробности, которых могло и не быть. Всё бы ничего, если бы его недоверие к ней не переходило в рукоприкладство. Она не держала на стороне друга, и будь всё по - хорошему, не ушла бы от него. Но ей хотелось  работать самой, зарабатывать себе. Он не разрешал, и в то же время не обеспечивал. Я ему сказал всё, что думаю о нём и о Марине, и даже что говорили мне, не жалея его самолюбие и в конце добавил:
- Иван, обижаться не стоит. Радуйся, что так закончилось. Ты моложе её и твоя невеста ждёт тебя дома в Молдавии. Ты спросил совета у меня. Спасибо за доверие и послушай теперь. Никому не рассказывай о
том, что тебя бросила женщина! И так все знают всё от тебя. Не ругай её. Спросят, почему ушла? Говори, что сам виноват. Ревновал и стал выпивать. Тем более это так и есть. Если ты хвалишь себя, а её ругаешь, поливаешь грязью, то тогда сразу хочется спросить, почему от такого золотого молодого мужика она ушла? Ты, это понимаешь? – Я замолчал, посматривая на реакцию молдавана.
- Конечно. Слушать не очень приятно – Соглашается он – Но, спасибо, что не жалели меня как другие.
- А ты что хотел услышать от меня? Она такая – сякая? Какое бы прошлое у неё не было на родине, какие основания вешать на неё ярлыки здесь? Она вправе сойтись с кем желает, и так же расстаться при неудаче.
Не знаю, почему он завёл со мной разговор на эту тему, зачем ему был мой совет.
Марина была неделю назад депортирована. Поработав на конжане всего несколько дней, после ухода от Ивана. Видимо он считал обидным для себя уход от него женщины. Может он боялся, что будут думать о не высоких мужских его качеств в плане секса? Скорее всего. Эх, Ваня, Ваня! Конечно, с 19 лет в Корее. Где ему учиться жизни здесь? У кого? И какие теперь у него ориентиры в жизни?
Хорошо на каменных плитах. Раньше отпускают. Домой пришёл часов в шесть. Отварил пельменей. Одному совсем не хочется даже есть. Все мысли о скорой дороге домой. Я решил так же заказать такси на утро, тем более, что таксист что отвозил Игоря дал мне визитку. Сумка уже собрана. Только одна, как и мечтал, налегке вернуться домой. После семи заиграл хендепон. Это оказалось Хан Сонг Ук подъезжает к Тэготу. Договариваемся встретиться на перекрёстке у магазина, недалеко от «кукурузы», которую он помнил. Тороплюсь на место встречи. Заметив меня идущего вдоль дороги на встречу, мигает фарами. Машу ему рукой. Я рад видеть его. Приглашаю к себе в гости, и мы едем ко мне. Он с интересом осматривает моё жилище, отмечает, что кухня, душ, прихожая тесноваты. Смеюсь, говорю, что достаточно места. Он не знает, что здесь четверо жили наших из Владивостока. И ничего! Угощаю пельменями, кофе. Он как раз говорит, что проголодался. Был по делам в Кимпхо. Расспрашивает о работе на арбайте, сколько получаю за один день, сколько плачу за жильё.
- Викторо! Поедешь работать на «Пада ёнун»? – Предлагает.
- У меня билет на самолёт через неделю – Отвечаю.
- Одну неделю работать будешь. Согласен? Зарплата такая же как на арбайте. Меньше не будет.
В зарплате не потеряю, обещает. Коллектив без изменений, в том же составе. Только меня не хватает там, получается. Увидеть всех тоже неплохо! И раз зовут, надо соглашаться. А что? Мне, всё равно где работать последние дни! Соглашаюсь даже с радостью в глубине души. Возвращаться в коллектив, который нравится, где тебя уважают? Да с удовольствием! А что работа тяжелей, чем на арбайте, так это как посмотреть. Здесь ты всегда временный, а там свой среди своих.
- Пятнадцать минут подождать надо. – Говорю – Я быстро соберу вещи!
- Быстро не нужно. Времени достаточно – Отвечает.
- Ну да, не надо! – Думаю – Два часа точно пилить будем пока на конжан вернёмся!
Вот, почему на грузовике он приехал! Помнит с каким багажом меня с «Кхаль ла рэн ды» привезли! Наверно предполагал, что я опять «оброс» вещами? Мне нравится этот кореец. Есть во мне доверие к нему.
О, мана*! Опять сборы! Рабочая одежда не нужна, там есть. Собираясь уезжать в августе, я выданные мне раньше брюки, куртки, затолкал в полиэтиленовый мешок и бросил на крышу самушиля, который находился внутри конжана. Мало вероятно, что бы туда кто заглянул. Как чувствовал что пригодится! Сдавать? Б\у одежда никому не нужна. Выбросили бы в мусор. Вот хорошо, Олега успею повидать!
Магнитофон решил взять. Музыку слушаю всегда. Телик? Даром не нужен! Электропростынь брать или не надо? У меня есть ещё одна, зачем вторая?
- Надо позвонить Мише! – Решаю мысленно – у него ключ есть, не буду замыкать на замок. Скажу, пусть срочно забирает всё!
- Пошли вместе к хозяйке – Собравшись, прошу Хан Сонг Ук(а) – Скажу, что уезжаю. Я ничего не должен ей. Деньги до декабря давал за дом.
По его реакции вижу, что он доволен моим решением, сказать хозяйке и попрощаться. Прошли во двор дома, стучу в широкое окно. Тяжело передвигая ноги, согнувшись в пояснице, появляется бабулька:
- Кто пришёл? – И непонятное что- то ещё спрашивает.
- Хальмони!(Бабушка!) – Громко говорю. - Это Виктор.
Хан Сонг Ук тоже подал голос, помогая мне. Дверь открылась, и я старательно объясняю, что, больше жить не буду, еду далеко, что придёт другой человек жить и так далее. На её недоуменный вопрос «почему так срочно?», ей объяснил управделами всё сам. Мы, кланяясь, прощаясь ушли. Можно конечно уехать молча было бы, но это непорядочно было бы.
Вещей набралось всё равно много. Захватил я и свою особо мягкую подушку.
- Чуть – чуть садимся, правило такое – Говорю Хан Сонг Ук(у). Как сказать «на дорожку» не знаю, поэтому сказал «чуть-чуть». Он присел на табурет, наверно у них тоже есть подобный обычай? Надо спросить потом, думаю.
- Эти вещи брать не будешь? – Спрашивает он, показывая на комнату, где на вешалках висели куртки, брюки, стоял в углу телевизор…. В основном от Игоря ещё осталось.
- Не нужно. – Отвечаю – Другу позвоню, он заберёт.
Мне нравится Хан Сонг Ук как человек. С ним легко общаться. Выдержанный, спокойный и чувствовалось образованный. Он не стеснялся спрашивал по моим станкам интересующие его вопросы. Я ещё тогда выяснил его кругозор своими вопросами и был рад, что всегда получал ответ. Он честно говорил, если не знал чего - либо, и спрашивал что бы знать. И главное, если зарплата выпадала на выходной, он сам говорил, что выдаст в понедельник. Я не задавал вечный вопрос, когда будут деньги. Видя уважение к тебе, то сам уважаешь больше этого человека.
Мы выехали около девяти вечера. Набираю Михаила номер.
- Ну, наконец – то хоть позвонил! – Обрадовался он – А то никому не нужен! Я уж и телефон не беру с собой. Ты где?
- Миша – начинаю долгое объяснение, что к чему – Я переезжаю в Пангдоири, где был с апреля. За мной приехали, значит нужен. Я тебе обещал гитару? Так вот не откладывая на завтра, садись на велосипед и к нам домой. Видеомагнитофон, кассеты забери. Телевизор у тебя есть, но ты возьми, кому ни- будь подаришь. Электропростынь хотел покупать? Теперь не надо. Один всё не довезёшь, попроси помочь своего друга узбека. В холодильнике продукты, суджик и пиво.
- Миша, так всё неожиданно получилось, у меня же билеты на самолёт знаешь. Не получится посидеть на прощание, как думали. Я тебе позвоню завтра ещё. Договорились? –  Мы попрощались, пожелав удачи в жизни друг – другу.
Интересно ехать было по ночной Корее. Все полосы дороги заполнены транспортом. Совсем иначе, неузнаваемо выглядят знакомые места. На пунктах оплаты за проезд по дорогам стоят усиленные патрули полиции и военные во всеоружии. Никого не останавливают. Скорее всего, их присутствие для порядка и спокойствия. Если ездить по Корее, можно заметить множество вдоль дорог по склонам гор укреплений оборонного характера. Рядом с обочинами выкопаны стрелковые ячейки, обложенные мешками с песком. Никакой военной тайны из своей готовности оборонять свою страну не делают.
Надо признать, что большинство бетонированных дотов в неухоженном состоянии. Окопы обваливаются и зарастают. Это даже радует. Потому, что хангуки перестали опасаться агрессии со стороны окружающих стран. Думаю, завоевателям пришлось бы очень туго воевать с народом патриотично настроенным. Корейцы много вынесли за свою историю, были много лет под иноземной разномастной властью, но сохранили свои обычаи, свой язык. Хотя бы уважительное отношение к старшим по возрасту, плохая черта? Даже если эта разница всего несколько лет! Уверен в том, что кореец или кореянка увидев девушку с сигаретой немедленно сделают ей замечание! Так же поступят и с юношей. И в ответ не услышат грубости! Интересно смотреть на детей начальных классов, которые идут на занятия в многочисленные клубы теквондо. Обязательно в форме, с завязанным на талии поясом. Мальчишки и девчонки, сдержано себя ведут, для солидности наверно. Старшеклассники и старшеклассницы в форме и обязательно в спортивных полукедах. В компании разговаривают громко, смеются, но если рядом взрослые, то громких криков и смеха не услышишь.
За разговором не заметил как свернули к конжану и остановились у корпуса самушиля соседей. Надо же, не узнал! Рядом уже закончено строительство магазина. Теперь в Пангдоири большой магазин продуктов. Хорошо. Рядом совсем. Далеко ходить не надо.
Хан Сонг Ук отдаёт мне ключи от входа в общежитие и от конжана, вместе с пластиковым допуском.  Не забыть бы очерёдность открывания!
Достали из машины вещи. Захожу в комнату. Сделана перестановка. Холодильник есть. Меньше того, что я когда – то оттащил в офис, но тоже хорошо. Интересно, кто здесь жил? Признаков постоянных жильцов не наблюдается. Скорее всего, оставались ночевать вынужденно после коллективного ужина. Хан Сонг Ук заторопился домой, попрощался:
- Завтра увидимся!
Проводив его, проверил наличие газа в баллоне для душа. Ура! Есть! Вещи завтра разберу, а сегодня душ и спать! Что ещё толковое сделать, так это надо позвонить своим в Москву.
                Утро начинается с рассвета!
Как же хорошо просыпаться с сознанием того, что не надо тащиться далеко на работу! Умылся, сходил в столовую, где хозяин был рад мне, словно долгожданный родственник наконец – то приехал! Или библейский блудный сын.
И всё как раньше. Встречаю приезжающих соседей на работу хангуков. Все узнают, приветливо сигналят и машут руками, узнавая меня. Я кланяюсь, кричу «аннёнхасимника» и машу рукой. Как хорошо вот так начинать день! Почти три месяца меня не было здесь! Ну, зачем я уезжал? Вот ненормальный!
Из моих, первым приехал конечно на грузовичке И Чэ Юн. Я его поджидал за дверью цеха. Только он переступил порог, набрасываюсь на него, кричу:
- Сон виро! (Руки вверх) Пимиль понхо! (Секретный номер!)
Он от неожиданности кричит:
- Вэ? (В чём дело?) – И догадавшись, узнав меня, кричит – Сон дыро! (Сдаюсь!)
Вот кого я рад видеть больше всех, так это его! Он засыпал меня вопросами. Вскоре собрались остальные. Мне кажется, они знали о моём возможном возвращении.
На конжане произошли изменения. Прежнего хозяина сменил саджан соседей. «Самсон кольтын» и «Пада Ёнунг» - теперь под одним началом. И больше не работал На Сон. Сказали, что он болеет. Значит, вновь были «отпуска», как у Анатолия с «кукурузы». Мне искренне жаль его. Надо позвонить ему на днях.
Вскоре я понял, почему был позван обратно на работу. Мой станок работал неустойчиво. Приглашать специалиста дорогое удовольствие. Ему надо было бы заплатить раз в двадцать больше, чем мне за эту работу. Смесь каменной муки плохо проходила через горловину, и частично текла через предохранительный клапан. Так работать нельзя. Выключаю станок, снимаю защитный кожух, говорю «студенту», что бы мне теперь не мешал. Вернее вежливо прошу. Он и не огорчился. Скорее наоборот, избавился от хлопотных обязанностей. Он изменился несколько, возмужал. Обещал осенью жениться, но пока не решился. Потом узнаю подробно. Надо с ним сходить к штанге. Он работал на моём месте. Представляю, как он намучился! Вентиляторами охлаждаю станок и снова включаю нагрев. Беру парафин и проверяю, все ли исправны нагревательные элементы. Как и предполагал, некоторые не греют. Сразу после включения можно точно определить, какие пластины неисправны. Через пятнадцать минут станок прогреется и уже так точно не узнать. Пять амперметров, пять групп нагревательных пластин по три – четыре штуки в группе. Если одна в группе неисправна, прибор показывает всё равно нагрев. И вот одна неисправная из пяти, если стоит в конце группы может быть важнее начальных. Особенно на выходе! Ладно, вам это не к чему знать, неинтересно. Говорю к тому, что нужен просто опыт. Я регулярно проверял и сам менял сгоревшие элементы, не докладывая. Поэтому и впечатление того, что станок всегда работал исправно. Пол дня ушло на устранение выявленных недостатков. А вот с прессом возился весь следующий день. Во – первых, там жутко неудобно из – за тесноты. Бедный «Силвер кинг», то есть «Серебряный король» китайского производства проработал добросовестно лет пятнадцать без серьёзного ремонта. В этот раз меняю негодные нагревательные элементы  и сальники валов шнеков. Я утром сказал, что весь день буду заниматься ремонтом и массу делать не успею.
Вместе с И Чэ Юн вырезали новые защитные кожуха из жести и укрепили закрыв нагревательные пластины. Рядом с прессом не замёрзнешь зимой, а на мой станок вообще залезали посидеть погреться. Мне нравится моя работа! Оборудование знаю. Мне верят и только могут предложить помощь в случае необходимости. И самое главное - мне симпатичны люди, с кем работаю. Порой тяжело бывало так, что вечером искупаешься и только слушаешь музыку. Писать словарь не было сил. Но эта физическая усталость ни что в сравнении с моральной обстановкой на «кукурузе», где радости от успешно выполняемой работы не было! На «Морском герое» я не чувствовал себя иностранцем и даже иногда ловил себя на мысли, что забываю порой, что я в чужой стране! Странно, да?
Дни пролетели быстро. Вот и пятница. Завтра последний день и я лечу домой! Надо бы спросить, когда со мной рассчитаются. Сегодня или завтра? Ко мне подходит И Ван Ён с «Самсон кольтын», говорит, что мне не надо уезжать в это воскресение. Ну, начинается!  У меня билет куплен! Меня уже ждут дома! Звонит Хан Сон Ук и тоже говорит, что не надо ехать. Решили завтра утром поговорить, сегодня его не будет на работе.
- Викторо! Домой очень хочешь? – И Чэ Юн смотрит на меня.
- Я в Корее три года! – Говорю – Жену хочу видеть! Дочь, сына. - Перечисляю всех родственников, которых могу назвать на корейском.
- Оставайся – Не унимается он – Жена пусть сюда приедет.
Старательно объясняю, что её не пропустит эмиграционная служба, у нас одинаковые фамилии, адрес. И как им объяснить, что они ждут меня, что бы вместе регистрироваться в Москве! Что в Москве без регистрации я ни кто! То же самое, что здесь без визы. Только там обиднее! Там я ДОМА и потому больнее! Я не хочу ему объяснять это. Пусть лучше не знает.
Звонит Хан Сонг Ук, объясняет, что его сегодня не будет и надо завтра утром решить с оплатой и отъездом. Ну, что ж. До утра так до утра. День прошёл незаметно. В пять часов вечера дружно начали убирать цех. У нас всегда чистота! Полы блестят! Только погрузчик нам портил своими колёсами марафет, если приходилось грузить что - либо на площадке перед конжаном. Делаю обход цеха. Всё ли выключено и закрыто. Так уж повелось, здесь я тоже за ключника.  Провожаю уезжающих по домам моих хангуков.
Искупался, сходил в столовую и пошёл в самушиль, захватив записную книжку с номерами телефонов. Надо попрощаться со всеми. Случайных номеров нет. Только друзья и хорошо знакомые. Как же быть с Олегом Замиусским? У него нет телефона. Он до сих пор думает, что я в Тэготе.
Листаю книжку и убеждаюсь, что и звонить – то особо некому. Почти половина депортирована и это как раз самые близкие мне здесь друзья. Бронислав Кан обещает заехать в Москву и. если я буду там. договариваемся увидеться. У него все телефоны моих есть. Миша огорчён тем, что он совсем один остаётся.
- А баня? Чиккен как же? – Спрашивает он.
- Миша, ты с Женей подружись – Говорю – Он классный мужик! Кстати, у тебя есть его кассеты. Сходи к нему, он скажет какие. Он тоже любитель бани.
- Да, Виктор, спасибо за видик и кассеты. Я в выходной схожу к нему обязательно! А электропростынь вообще обалдеть! Вечером чуть нездоровится, спать ляжешь на тёплую постель и утром как небывало простуды!
- Это не мне спасибо, а Игорю. Простынь его. Домой поедешь, передашь всё друзьям.
А вот Жени Белоусова телефон не отвечал почему - то. Ладно, завтра ещё вечер будет.
И Хва Сон услышав меня обрадовалась, ей было все интересно знать. Я обстоятельно рассказывал и под конец попросил передать привет её брату и Но Ок Сун.
- Я звонил ей, но ответил мужчина. Это её муж? Он сердиться будет?
- Это не муж. Она поменяла телефон – Объяснила И Хва Сончик – Плохая батарея.
 Помню, она жаловалась на аккумулятор. Прошу передать ей привет и добавляю, что Но Ок Сун мне очень нравится (в прошедшем времени я не знаю слова). Говорю много приятных слов для ушей женщины. И Хва Сон смеётся, обещает всё честно пересказать подруге. Мы вместе работали более полутора лет, и почти столько же знал её подругу, которая значительно отличалась характером. Была общительная и доброжелательная. Мы много разговаривали, говорить с ней было легко. Почти все кассеты с музыкой писал в двух экземплярах. А как они обрадовались, когда я из Сеула привёз две кассеты с песнями в исполнении китаянки! Прекрасно оформленные обложки, с красивыми фото. Мне самому очень нравятся несколько песен. Переписал и им конечно.
Удачно получилось, Олег сам позвонил узнать, передумал я улетать домой или нет. Договорились, завтра я после обеда приеду к нему на конжан.
Попрощался со всеми кого хорошо знал. Вернулся к себе. Долго не спалось. Почти три года, без каких - то десяти дней меня не было дома. Что же делать? Остаться никогда не поздно. А что ждёт здесь далее? Уж очень эмигрешка активна! Выжить, не быть арестованным маловероятно. А прятаться, и прислушиваться к подъезжающим машинам невмоготу! И Людмила как – то в телефонном разговоре твёрдо сказала, что приехать в Корею и сидеть трястись в ожидании наручников, ни за какие деньги не согласна! Нет! Всё! Надо лететь домой! С этими благими намерениями я и уснул поздно ночью.
Утро началось обыденно. Проснулся, умылся и даже побрился, что делал не регулярно. Дома всегда жена напоминала:
- Витя, побрейся! – Вспомнилось, так как мог запросто сачкануть.
Вот и мыслями уже дома, мелькнуло в голове.
Всех встретил, со всеми перебросился приветствием. Прибывший Хан Сонг Ук сразу позвал в самушиль:
- Викторо, надо ещё месяц здесь поработать. Хорошо весной домой. Да?
- Нет, меня ждут дома – Я так и думал, что сегодня с утра будет. – Жена не соглашается. Сын, дочь много не видел.
Он предложил позвонить жене сейчас же:
- Где жена? Телефон есть? – И подает свой хендепон.
Набираю телефон квартиры, отвечает хозяйка и зовёт жену.
- ...Люда, с тобой хотят поговорить, ты его знаешь. Это Хан Сон Ук. Я о нём много рассказывал.
И передаю телефон обратно.
- Льюда… – И далее конечно на корейском, и опять трубку мне.
- Витя! Я же ничего не понимаю! - Она смеётся.
- А что здесь понимать?! Мне надо остаться на месяц хотя бы, ещё просят. Лучше до весны. Как быть? Понимаешь, не хочется отказывать. Как скажешь, так и будет. Могу завтра вечером быть в Москве. Выбирай.
- Нет, только домой! В августе хотел, потом обещал в октябре, ноябре! Теперь весной?
Ты возвращаться думаешь или в этой Корее останешься? Это ты выбирай! – Голос её приобретает нехорошую для меня тональность.
- Нет, что ты весной! – Тороплюсь высказать своё предложение. – Только на месяц! Хорошо? К Новому году прилечу!
Так, тон голоса теплеет, продолжаю убеждать, уговаривать, и она соглашается в последний раз. 
Пересказываю всё Хан Сонг Ук(у) и добавляю, что вайпу (смесь корейского с английским – жена) очень сердится и для убедительности прикладываю ладони к макушке, пальцы веером. Красноречивый жест сердитости. Окружившие нас корейцы хохочут.
Решаем с Людой,  что встречать меня будет 25 – го декабря, на рождество
И Ван Ён просит меня принести билеты и затем звонит в аэропорт Инчхона и говорит, что русский, то есть я, хочет поменять билеты с 27-го ноября на 25 декабря. Это я то хочу?! Это они хотят! Его просят передать факсом билеты, что тут же делается, и обещают в понедельник передать нам подтверждение брони на декабрь. Что – то подозрительно мне всё просто делается, но молчу и верю. И Чэ Юн хлопает меня по спине и говорит довольно:
- Викторо! Места нет. Через два года домой. О, кей?
- К тебе жить приду. Место есть? Я много ем! Перец не хочу. Хочу рис и мясо! О, кей? - и смотрю, как он кивает головой. Ну, надо же! Соглашается! Ох, обманщик! Ладно, смех смехом, а надо топать переодеваться и приступать к работе. Станок и пресс я включил ещё утром. Чуяло наверно сердце, что так и будет.
Рабочий день короткий. Уже после четырёх часов я остался один. Снова выложил кассеты и необходимые теперь вещи из сумки. Звонит Олег и спрашивает, когда меня ждать.
- Олег, я остаюсь до 25 декабря, так что увидимся завтра. Пойдём в сауну? – Предлагаю ему.
- Сходим. Слушай, такое дело. Меня пригласили поехать в церковь «Мёнсон» в Сеул, заодно деньги перечислить домой надо. Автобус на перекрёстке за мостом в половине первого. - Олег деньги отправлял домой только через церковь, его хозяин не хотел утруждать себя этим и главная причина – нежелание «светиться» с нелегальными рабочими. Самому ехать в банк, надо отпрашиваться и многие банки при переводах денег ставят печать в паспорт, тем самым, фиксируя суммы переправленных денег. Можно всего десять тысяч долларов отправить за период пребывания в Корее. Вот ещё одна причина, почему иностранцы старались воспользоваться помощью церкви. Криминала в этом конечно нет. Деньги честно заработаны без сомнения.
Я приехал раньше в Конджиам, купил кады для переговоров по Корее и в Россию, отдал фотоплёнку в ателье, которую предстояло забрать после сауны.
С Олегом встретился на остановке автобуса. Первым делом в баню. Рассказывали друг другу новости. Ох, он и любитель париться! Я так не могу. Через десять минут бегу из парилки. А вот в бассейне понежиться класс!
Он сказал о том, что собирается перейти работать на мясокомбинат. В некоторые цеха берут иностранцев. Работа тяжёлая и хангуки не особо проявляют желание на этих местах трудиться. Главное туда эмиграционная служба не заглядывает.
- Ещё одну зиму не хочу на мраморе работать. Молдаван уходит к своим землякам. Там кто – то домой собирается, так он на его место. Ты помнишь Александра, с женой на металле работали вдвоём? – спросил Олег.
- Конечно, они ещё советовали ездить в банк Очхон(а) переводить деньги домой. Ты собирался на их конжан переходить, но туда берут только парами, и без жены тебя не взяли. Да? – я помнил это предприятие по сборке металлоконструкций со слов Александра, который там с женой почти четыре года отработали. Там работало, раньше до десяти человек одних только наших. Недостаток один, хозяин кричит не по делу. Многие не выдерживали и уходили. И строго надо выполнять план смены. Если не научишься быстро делать, то выгоняли. Причём за отработанное время деньги отдавались сполна при расчёте!  Главное не сачковать, а от работы не согнёшься. Зарплата вовремя, жильё и питание не плохое. А что крика много? Так на тех кто, давно работает, хозяин не повышал голос. Работали полностью самостоятельно, даже не контролировал качество. Знал, что работники добросовестные.
- Там почти всех наших взяла эмигрешка. Никогда к ним не приезжали, а тут неожиданно! Жену его арестовали, а он сам в другом цеху работал, заметил облаву и успел убежать. Неделю поработал и без жены запил, с горя наверно, и хозяин сам купил ему билет на самолёт, проводил в аэропорт, посадил на самолёт.
- Обожди, он же не пил кроме пива ничего! – Удивляюсь.
Саша и его жена (у меня в записной книжке только телефон и его имя) постарше нас с Олегом. Им под шестьдесят. Может из – за возраста она не смогла убежать, да и вообще по комплекции, не бегунья.
- Он не хотел убегать, другие потянули. Наверно знал, что жена не убежит. А что запил, все удивлялись! Вот так – то. Работаешь и не знаешь, когда возьмут.  К нам в горы, конечно вряд ли приедут. Им количество нужно. Вот я и думаю,  может не переходить на мясокомбинат? Он же возле трассы  рядом. Что им стоит свернуть? А?
- Не знаю, Олег, как быть. Я решил домой твёрдо. Я же рассказывал тебе, как мы видели облавы на улице Янгока, Как сам убегал. Так вот, я дал слово, улечу сам в этом году.
- Кому дал слово? – Олег смотрел на меня с интересом.
- А вот когда сидел у ручья, тогда и пообещал, что не буду больше испытывать судьбу. Когда припрёт, к кому обращаемся? Вот – то! К Богу. Уж очень, Олег хочется самому из аэропорта в самолёт пройти! Хочу в аэропорт ехать и смотреть из окна автобуса со свободными руками, без наручников. Всех кого знал, все мечтали сами улететь. Да и Людмила сказала, что хватит в одиночестве. Был бы молодым без семьи, ни за что бы, не возвращался! Но и здесь навсегда тоже не остался бы. – Я действительно так думал иногда.
- А Родина? – Олег, конечно, спросил без пафоса, просто наверно узнать моё отношение к этому.
- А Родина для меня не власть в стране. Ты чего в Корее? Если Родину отождествлять с политическим строем, то хреновая у нас с тобой Родина. Дома ты не можешь на жизнь заработать. Для меня Родина это…
Трудно конечно выразить вот так сразу свои приоритеты и ценности, но Олегу можно всё говорить. Он не станет учить, как правильно понимать – Родина, в первую очередь моя жена, дочь и сын, мать и родственники. Конечно территория, или скажем земля, моих предков. Но только не президент с правительством и ни в коем случае политический строй! У каждого своя Родина. Вот как нас здесь всех из России называют?
- Русские, конечно! – Тут же говорит он.
-Вот и они, в том числе, для меня Родина. А кто они в свидетельстве о рождении, татары или удмурты, буряты или чукчи. Мне всё равно. И конечно хохлы с бульбашами тоже моя Родина. Главное что бы те, кто со мной не были ворами, насильниками и убийцами из- за денег. Может это обидно покажется, но когда меня москалём называют, я же не обижаюсь?!
Олег полностью со мной был согласен. У нас вообще с ним были схожие понятия на всё.
- Надо не забыть когда сядем в автобус сказать водителю, что за Конджиамом на остановке подобрать двоих наших с Владивостока. Люда и Вера. Они на шоколадной фабрике работают. В церкви познакомились. Вера работу искала.  Я уж думал предложить ей вместе на металл перейти. Сказать, что муж и жена. У них тоже проблема с переводами денег. Это теперь у всех, как ввели справки о заработке. Раньше в банках проблем не было – Сказал Олег – Когда сядем в автобус надо позвонить, их телефон у меня записан -  Ну это уже легче.
Прим: кто – то может улыбнуться недоверчиво. Хорошо сказать «муж и жена»! Теперь всё знаем! Да? Не спешите судить и сами не будете судимы! Да, Порой идут на соглашение, когда на работу берут семейных. Есть предприятия, где в смене мужчина и женщина на одном рабочем месте. И чтобы избежать конфликтов хозяева берут только двоих. В этом есть смысл. Муж будет помогать жене, а жена мужу.
Чужие люди не всегда бескорыстно будут выполнять чужие обязанности, в этих случаях возможны конфликты. Не легка жизнь на чужбине. Не уйдёшь, махнув на всё и всех рукой домой. Здесь идти некуда. Поэтому особо ценятся бескорыстие и уважение. И дружба особо! Люди со слезами на глазах прощаются, расставаясь с друзьями. Великое счастье иметь друга или подругу! Которые не оставят в трудный период жизни.
Я и Олег ждали церковный автобус на перекрёстке и знали, что он с широкой полосой  жёлтого цвета. Больше ничего. В одном были уверены. Мимо иностранцев не проедет, если здесь он раньше подбирал прихожан. Правда и эмигрешка мимо не проехала бы. Но тут уж как судьба. Кто её знает? И хорошо, что не знаем. Мы уже начали беспокоиться, половина первого уже, но ох уж эта точность корейских извозчиков! Ровно в 30 минут со стороны Пхальмири появился автобус, типа нашего «пазика» и метров за полста начал притормаживать. Остановился, двери настежь и мы вошли.
- Аннёнхасимника? – говорю водителю и в салон – Хелло эверибади! – В салоне одни африканцы! Все оживлённо нас приветствуют. Спрашивают, из какой страны, узнав, что мы русские, приветливо подают руки, пропускают на свободные места. К русским все хорошо относятся! Это особенно приятно и за свою страну чувство гордости возникает. У меня хранится вырезка из газеты о Валентине Терешковой приуроченная к её полёту в космос. Статья не большая, но ведь помнят хангуки! Есть и статья с фото Путина, где он в форме непонятно какого звания, но с макетом ракеты в руках. А вот за статью с обрушившейся крышей развлекательного комплекса в Москве было неловко. Вечно у нас что – то происходит нестандартное. Ну ладно, это так к слову. А пока мы набираем номер знакомой Олега и «докладываем», что будем минут через десять у них. Пусть ждут. А нигерийцы всё интересуются, где работаем, когда приехали? Даже странно, редко встречали наших, что ли? Объясняю водителю, что надо подобрать двоих женщин в городке за Конджиамом. Стою впереди салона, пытаясь угадать среди стоящих на остановках людей личностей славянской внешности. Вижу, машут двое руками. Ага! Не зря сказал им, что мы в автобусе цвета только вылупившихся цыплят. Конечно, появление блондинок повергло в смятение черноволосых пассажиров! Наверно стоит сказать, что мы недооцениваем наших россиянок. Наблюдая, как выпрыгивают из штанов мужики всех мастей, от белой - до черной, при знакомстве с нашим лучшим в мире генофондом, то есть с россиянками, возникает ревнивое чувство ко всему мужскому иностранному поголовью. Теперь всех интересовали только их имена, вопросы и предложения дружбы в обязательном порядке.
Вскоре, однако, они поняли, что женщины интереса к ним не проявляют, успокоились и мы смогли перезнакомиться сами и беседовали до приезда к церкви. Одна хабаровчанка Люда. Учительница.  Ну, ё моё! Кто же остался дома детишкам «жи» и «ши» объяснять как пишется? Вторая Нина с Приморского Края. Товаровед по специальности. Симпатичные конечно. Всё при них. Не зря негры из штанов выпрыгивали надеясь на взаимность. Зарабатывают в чужой стране, что бы потом в своей, купить квартиры. Что ж это такое? Почему дома мы не можем этого?
Они тоже, кстати, впервые ехали в эту церковь. С нами вели себя сдержано. Рады познакомиться, но не более. А на «более» мы и не намекали. Знали, что здесь им и так все надоели с предложениями сердец, звёзд с небосклона и всего того что, как правило, не выполняется. И порой «ухаживания» в такой назойливой форме, что хоть убегай! Как сказала когда – то Татьяна «Дальрыба», которая в выражениях в таких случаях не стеснялась. Ну не виноват я за приставку «Дальрыба»! Это Ира её так называла, что бы отличать от других Татьян. Ещё она сказала следующее:
- Лучше бы они за своими жёнами так ухаживали! А то ведь все разведены и только своих баб критикуют, мол «не понимает»! Здесь все мужики одинокие, когда послушаешь их…– И уже лично мне добавила – впервые вижу мужика, не скрываешь, что женат и кольцо носишь. И даже жену хвалишь свою. Да Игорь ещё такой же. - Я тогда так и не понял её слова в мой адрес. Похвалила или недоговорила что – то важное?
Церковь «Мёнсон» располагалась на нескольких этажах, и службы велись для иностранцев на их родных языках. Русскоязычные, все наши, находились на четвёртом этаже. В отличие от других церквей, здесь прихожане иностранцы направлялись в столовую перед службой. Почему иностранцы посещают в Корее церкви? Не надо думать, что из – за обедов, которые отнюдь не монастырские. А вкусные и разнообразные по набору блюда.
Ведь недаром Олег когда – то сказал: - Вот если бы так кормили на конжане!
Дело в помощи которую оказывает церковь прихожанам, в обстановке искренней доброжелательности. Ну, если бы они критиковали православие или ислам было бы понятно. Этого не было ни где! Я много раз спрашивал себя и друзей:
- Ну, зачем они с нами возятся? Какая им польза от нас?
Службу вёл Пак Сергей, учащийся Сеульской семинарии, уроженец Сахалина. Интересна была проповедь дьякона церкви Ко Чжэ Чоль и он ещё сказал такие запомнившиеся нашим слова:
- К сожалению, большинство из приехавших в Корею на заработки имело проблемы с работодателями в плане невыплаты зарплаты и в других аспектах. Поэтому научились относиться к корейцам с опаской и недоверием. Меня как корейца, эта проблема очень беспокоит, мне стыдно, что среди нашего народа попадаются такие недобросовестные люди… Мы пытаемся показать, что корейцы бывают разными.
Добавил, что просит прощения за таких людей и верит, что в своих душах мы оставим добрые воспоминания, о народе и стране, где работали.
Олег и наши спутницы передали деньги и реквизиты банков для перечисления в Россию.
Мы впервые посетившие собрание церкви не остались незамеченными. Нас пригласили выйти, рассказать о себе.
Русских человек десять, а всего до тридцати. Таджики, узбеки, монголы. Нам рассказали, как несколько лет назад после годового посещения церкви, здесь каялся при крещении наш соотечественник в совершённом им преступлении, в убийстве. В Корее он хотел пересидеть несколько лет, пока на Родине улягутся страсти.               
                Снег
В субботу третьего декабря выпал снег. Снежинки медленно сыпались с неба. Большие! Я помню такие только в детстве. Присыпал землю на три – четыре сантиметра! Лёгкий морозец. Зимняя погода. Горы в снегу, вокруг белым - бело! Красиво! Иду за фотоаппаратом! Теперь у меня есть снимки на память! Машины с утра осторожно двигаются по трассе, которая в тридцати метрах от конжана. Часов после десяти «протоптав» до асфальта, уже двигались быстрее.
Я взял лист дюралюминия и сделал широче-н-ную лопату для чистки снега. Специальных лопат нет. Чистить нечем! Всем коллективом сгребали снег с площади перед цехом. И Ван Ён предложил механизировать это трудоёмкое занятие. Пригодился электропогрузчик, подхватив паретту и ею как бульдозером убрали снег быстрее.
День прошёл спокойно. Массы сделали всего килограмм двести, закончили к обеду и я всё остальное время совершенствовал охлаждение гранул после измельчителя. Вообще способ охлаждения и сам измельчитель с вращающимися ножами мы придумывали сами. Ох, уж этот чертёжник На Сон! Мне очень жаль этого спокойного, грамотного технически, корейца! Он кстати на днях звонил, как всегда уйдя в отбой после посылки вызова. Ну, хитрец! Экономит. Это что бы ему я перезвонил. Иду в самушиль и звоню с телефона. С хендепона жалко. Не хочу кады покупать ещё, ведь скоро домой. Пусть останется время для неотложных разговоров. Он приглашает в гости, но я отказываюсь. Целого дня у меня нет свободного. Желаем друг другу счастья и здоровья. Надо узнать по приезду в Россию лечат ли у нас гарантировано алкоголизм? И пригласить его самого на Орловщину. Чем ближе час «пик», мой отъезд, тем больше у меня мыслей о том что, уехав из Кореи, я теряю что – то невосполнимое и даже дорогое. А возвращение домой и необходимость жить в Москве, наоборот, в душу вселяет тревогу. Наверно привык здесь. Знакомая обстановка. И самое главное, скорее всего уверенность, что как бы то ни было, а отсюда я пошлю гарантированные девятьсот, а то и тысячу долларов своим. А сколько там, в Москве я буду зарабатывать? Вот то - то и оно!  Не известно. Здесь нет визы, там регистрация нужна. Здесь меня точно депортируют, если арестуют, а там будут пытаться «доить». Только возможность «откупиться» не радует. Здесь взяток не берут. По крайней мере, не слышал ни от кого о такой возможности. Что же меня ждёт дома?
Вечерами, вернувшись из Сеула, я и Олег несколько раз ходили в кафе вместе с Ниной и Людой. Они домой пока ехать не собирались. Работа на шоколадной фабрике не тяжёлая, но оплата невысокая и что бы заработать в месяц тысячу долларов, приходится почти по четырнадцать – шестнадцать часов стоять на ногах, изготавливая украшения для тортов из шоколада. Тем более скоро рождество, 25 го декабря и работы было много.
- Филипинок дополнительно набрали работать. – Рассказывала Люда. Я спросил у неё:
- Почему с недоверием к нам с Олегом вначале отнеслись?
- А как относиться? Ты не дома! Здесь разные люди.
- Друг есть? Ты свободная женщина и посмотри на себя со стороны. Симпатичная, фигура - что надо! Для твоих сорока шести лет – Не унимаюсь.
- Нет, в эти игры я не играю. Ты слышал такую историю? – Она рассказала о судьбе россиянки, по имени Лена, принявшей приглашение поехать в гости к гостеприимным нашим южанам, с одним из которых была знакома, ни о чём плохом и не думала. Вечер проходил весело, приятным было ухаживание, плов был вкусным и всё шло прекрасно! Ко времени, когда пора было бы отдыхать, от приятеля поступило предложение остаться с ним наедине. Лена попыталась мягко отказать, объяснив, что не собиралась ни с кем иметь близких отношений, и надо торопиться возвращаться домой.
- А тебя ни кто не спрашивает, хочешь или нет! – Она не сразу, казалось, поняла смысл этих слов, настолько неожиданно они прозвучали. И только когда у неё был вырван мобильник висевший на пояске на шее и брошен в угол, так что развалился, у неё помутилось в голове. Далёким эхом вспомнились слова подруги, которая отговаривала от поездки, мотивируя тем, что не столь уж достаточно знакома она с приятелем. В голове шумело.
- Зачем я выпила? Зачем приехала? - С этими мыслями она рванулась к двери, но та резко открывается, в контейнер входят двое, загородив выход. Один ухмыльнулся. О, Боже! Какие у него жёлтые зубы! Запах изо рта от табачной жвачки!
- Нет! – И повернувшись к «приятелю»  - Ты обещал!
- Когда? По хорошему говорил.
Какой злой взгляд! Его руки крепко ухватили запястья её ладоней. Елена попыталась освободить руки.
- Ну, ты сама? Или помочь? – Голос грубый, совсем не такой как ранее.
- Зачем говорить много? – С этими словами один из вошедших толкнул Лену в угол контейнера, где на полу лежал матрац. Она устояла.
- Нет! – Толкнула ногой, всё ещё державшего её руки, «приятеля» и из всех сил рванулась к двери. Третий мужчина преградил дорогу. Она почувствовала удар по голове, теряя равновесие попыталась уцепиться за что – то висевшее на стене и теряя сознание закричала. Очнулась от падения на пол. Не понимая, что происходит, но отчаянно отбивалась руками и ногами, отталкивала на наваливавшиеся мужские тела.
Острая боль! Сдавленный собственный голос казался громким. Ноги придавлены чем- то жутко неподъемным! Кто – то стал затягивать поясок от хендепорна на шее и всё…, всё стало стремительно падать куда – то. Яркие круги и пелена перед глазами.
Лена открыла глаза.
-Почему так больно рукам? Где же я? Но почему так не поднять руку? Почему так больно!  Во всём теле. Где же я, господи? – Минут пять она пыталась шевелиться, поняла, наконец, что лежит в контейнере, накрыта толи одеялом, толи ещё непонятно чем - то тяжёлым. Пугающая тишина, лишь угадывался свет в затемнённом окне. Руки и ноги связаны, пошевелить ужасная боль!
Щелчок! И включена лампа под потолком. Глазам больно от резкого перехода от тьмы.
- Ну, что жива? – Голос знакомый. Но кто же это сидит на полу у двери?
- Где я?… - Произнесла Лена опухшими губами.
- Где надо! – какой противный голос!
Лежала молча. Постепенно отрывками вспомнилось, что было накануне. Это всё! Как жить? Никогда в жизни не чувствовала такой грязи!
- Надо вымыться. Как попросить? Голова болит.…Но где я? – мысли в голове.
- Мне нужна вода – прошептала она как можно громче.
- Вода хочешь? Что ещё? – сидевший встал и посмотрел сверху на неё.
- Господи! Как он плохо смотрит … - она не заметила, что думает вслух.
Охранник развернулся, ногой толкнул дверь и вышел. По дневному свету, хлынувшему внутрь контейнера, стало понятно, что сейчас день. Лена попыталась освободиться, но кроме боли от движений ничего не получилось. Сколько времени отсутствовал её сторож она не знала. Тупая боль в голове не проходила, её сознание проваливалось временами и с каждым «возвратом» стал появляться страх. Что дальше? То, что произошло уже непоправимо, но она ни как не могла вспомнить все события прошлого дня. Дня ли? А сколько она  здесь находится?
Дверь вновь открылась, вошёл с ведром и большой круглой чашкой.
- Эй, - сказал, ставя всё на пол рядом с ней.
- Как тебя зовут? – На вопрос Лены ответа не последовало. Она ещё раз спросила.
- Какой значение это? Зови Иван – Наконец сказал он.
- Я не смогу, надо развязать. – Она повернулась к нему, помедлив добавила – пожалуйста.
Иван, достав нож, наклонился и сбросил в сторону покрывало с Лены. Она сжавшись, с усилием попыталась прикрыться.
- Выйди, прошу тебя… - Проговорила она.
- Обойдёшься, думаешь уйти? Не получится. Ты теперь… - Он замолчал, не зная, что  сказать – Отвернус, ладно… - И бросил ей полотенце.
Вода холодная, мыться плохо, но зато освежило сознание. Синяки и кровоподтёки. Больно дотрагиваться, не то,  что омывать. А во что же одеться?
- Где моя одежда? – Спросила она.
- Зачем? Ты никуда не пойдёшь – Услышала в ответ.
- Я хочу уйти. Мне надо домой.
- Заткнис! – Иван сделал шаг к ней, в руках новая верёвка.
- Не надо связывать! – Лена прикрывшись полотенцем отступила к стенке.
- Хуже будет! – Он достал хендепон, набрал номер.
Лена быстро метнулась к двери, но Иван успел преградить дорогу, сильно толкнул. Лена упала, он стал бить её ногами. В контейнер вбежал ещё кто – то. Сил сопротивляться у женщины не было, она вновь потеряла сознание. Очнулась связанная, едва можно пошевелиться. Лежала, боясь подавать признаки жизни. Было холодно. Догадалась, что это утро. Днём контейнер нагревается от солнца, ночью остывает и летом. Несколько дней, а может больше в контейнер приходил «приятель», пытался с согласием добиться взаимности, но видя, что женщина отчаянно сопротивляется, добивался силой. Потом приходили его друзья. Побои продолжались. Лена перестала чувствовать боль, реальность происходящего с ней. Ей становилось безразлично. А это страшно.
Подруга Лены, Валентина, привыкшая встречаться с ней по выходным заподозрила не ладное, после попытки поговорить с ней по телефону. Автоматика говорила, что телефон отключен и недоступен. Валя знала только город в районе которого находился конжан, куда ехала подруга и имя её приятеля. Да ещё слышала от подруги, что там мебельная фабрика. Не успокоилась, поехала на предприятие к Лене, где та и жила. Там ей ответили, что Лена не работает уже две недели и где она ни кто не знает. Разрешили зайти в контейнер подруги. Там она нашла старый телефон Лены, которым та уже не пользовалась. Покопавшись в записной книжке хендепона, нашла имя приятеля и номер его телефона.
Теперь она знала много. Номер телефона здесь это много, что бы найти человека.
Попросила своего друга позвонить по этому номеру и спросить, есть ли работа у них на конжане. А откуда знает номер? Просто дали другие знакомые, сказав, что «приятель» может помочь с работой. Хотя такой вопрос маловероятен.
Так и сделали. Лены «приятель» звонку не удивился. Сказал, что у них работы нет, но на соседнем конжане есть всегда, там люди не держатся. Тяжёлая работа. Объяснил, как проехать и найти конжан. Вот так легко и просто. Но весь вопрос в том, что, а вдруг это не тот «приятель»? Предстояло съездить и убедиться. Других вариантов всё равно не было.
Валя поехала с другом по указанному адресу. Быстро сравнительно нашли конжан, где обещана работа, рядом располагался скорее всего заводик «приятеля».
Несколько контейнеров для жилья стояли немного в стороне за территорией предприятия.
Постучав в один из них, им открыл мужчина.
- Друг, кто нужен? – Спросил после приветствия хозяин контейнера.
Оказалось это он и есть «приятель».
- Я за Леной. Она сюда поехала. Мы работаем вместе. Где она?
Открыв контейнер «приятель» сказал:
- Иди, забирай. Она нэнормальная.
У стены стояла Лена, прикрывая грудь руками, на поясе намотана какая – то ткань, занавеска с окна наверно. Валентину она не узнавала.
История, нам рассказанная, жуткая. Конечно, хотелось бы, что бы она была просто страшилкой для взрослых. Я и Олег молча слушали. Стыдно. Мы мужчины. Значит при встрече с нами первое, что могут предположить о нас? Странно, но наши женщины больше опасаются своих, нежели корейцев.
Зачем пересказываю? А потому, что хочется видеть, зло наказуемо. Как сказано в Ветхом Завете - «око за око» и «зуб за зуб»! Зло должно быть наказуемо! В мире так много слёз и горя потому, что кому – то выгодно прощать. Ведь простили разбойника, которого должны были распять! Так нет же! Распяли праведника, который учил прощать ошибки, грехи! Вот с тех пор 2000 лет и спорят, казнить или миловать. И какую ещё «подставить щеку» в данном случае? Не должно быть неподсудных людей! Наоборот! Чем больше должность, тем строже наказание!
Наши посиделки в кафешках Конджиама всегда были больше похожи на беседы за круглым столом. Вспоминали домашних, мечтали о будущем. Особенно о легализации. К этой теме всегда возвращались. Уж очень ограниченно чувствуешь себя без визы. В Корее много того, что интересно посмотреть. Тем более, везде доброжелательное отношение, нет грубости. Ни кто к вам не пристанет в ресторане, кафе и в самой последней пивнушке. С транспортом и жильём нет проблем. Недорогой номер в мотеле лучше, чем   в отеле моего Орла. О банях говорить не хочу.
Последний раз при встрече мы договорились поехать в Сеул в баню. Новая, многоэтажная, о ней нам восхищённо говорили знакомые. Японцы заказывают самолёт и коллективом летят в Корею в баню! На следующий день возвращаются. В эту мойдодырную обитель надо на сутки приезжать.
Не дает мне покоя один вопрос. Почему здесь банный бизнес прибыльный? При средней зарплате хангука эти услуги очень дешёвые! Ну, почему у меня на родине не так?
С каждым днём всё острее осознаю, что Корея для меня заканчивается. Тороплюсь дописать свой новый словарь корейского языка. В нём много технических терминов, по работе. И самое главное, я все слова и фразы проверил на произношение с товарищами по работе. Попросил И Ван Ён(а) прочесть несколько глав из книги «Меленький принц» Экзю Пери и записал его на кассету. Очень удобно читать и одновременно слушать. Пробовал переводить. Всё равно очень трудно. Мне не хватает знания грамматики. Точный перевод не получается. Вольный или лучше сказать «по мотивам». Взял несколько грузил для рыбалки, что мы штамповали. Они из каменной муки. Так, на память. Тяжёлые, конечно, тащить с собой, но уж очень хотелось, что ни будь особенное взять.
В душе была досада на то, что не осуществил свою мечту. Купить видеокамеру и снять фильм о Корее, какой я и мои друзья узнали её. Не восторгаясь и не отыскивая одну чернуху. Конечно, в этом фильме не было бы ночных клубов, ночной жизни столицы и других городов. Не посещал этих мест. Обязательно бы снял многочисленные указатели Буддистских храмов. Это красного цвета крест, который был взят Гитлером за основу. Только у фашистов солнце бежит в обратную сторону и черного цвета. И посетить их службу хотелось тоже. Чон Кю обещал когда – то взять меня с собой. Жаль, не использовал тогда я такой возможности. Ладно. Зато я его помню как порядочного человека. И я знаю, каким должен быть буддист. Хотя до Кореи читал достаточно о буддизме. Моей Людмиле нравится его мировоззрение. И мне тоже. Созвучный в чём то с христианством. Об этом говорил и Александр Мень. Помните? Жаль, убит.
Хан Сонг Ук часто вечерами оставался в самушиле работать. Приготовлю кофе и иду к нему. Все пьют из пакетиков, готовое кофе, а я покупаю кофе, сливки, сахар и делаю сам. Всем нравилось, кого угощал. По моей просьбе управделами записал мне сборник песен корейской эстрады, которые я любил слушать. Он как – то нашёл в интернете карту орловской области:
- Викторо! Смотри! Где твой дом?
Мне было интересно читать надписи на русском, смотреть карту и узнавать привычные ориентиры. Но вот только интересных мест маловато отражено в этой «паутине». Я как мог, комментировал населённые пункты. Приятно было сказать о городе Новосиль, который известен с 755 года позапрошлого тысячелетия! Маленький городок. Обошла его удача стороной. Не стал он областным, или хотя бы промышленным центром. Зато он тихий, на высоком берегу красивой реки Зуша. Там и мои конечно предки есть! Где там, в старину был засадный полк? Решивший исход Куликовской битвы. Так вот в составе этого полка была и дружина новосильцев!
И естественно с ближайшей округи ратники, населяющие нынешние Залегощь, Верховье…. Это я к чужой славе примазываюсь.
В Новосильском музее рассказывают такой эпизод истории:
…Когда в Новосиль приехал киевский князь Владимир, он спросил у князя вятичей, под чьим руководством был город:
- Кому дань платите?
- Зачем платить? Никому ни платим. – Был ответ – Нам платят!
Однако доставалось моим предкам. Даже в составе Литвы были какое – то время. Тем не менее, город сохранился. Сейчас он по площади наверно меньше чем был в прошлом.
Потом  Хан Сонг Ук найдя в интернете песню «Журавли» спросил:
- О чём песня? Слова о чём?
О, мана! Трудная задача. Знаю, музыка этой песни идёт даже в караоке (норэпхан) под титрами русской мемориальной песни. Ну, хангуки! Все красивые мелодии не упускают! Медленно начинаю ему говорить:
-Я думаю, солдаты погибшие («с кровавых не пришедшие полей» перевести не мог) в землю не похоронены. Они превратились в белых… - И нарисовал ему журавля, сказав, что эта птица как цапля, которых здесь множество на рисовых полях. Рисовал раза три, пока получилось. Слово цапля знал, а вот журавль как на корейском языке не знаю до сих пор. Рисую ему целую стаю птиц, летящих клином, оставляю пробел, объясняю, что это место убитого солдата. Он меня поправлял, когда я совсем неверно называл слова, но кажется, понял правильно. Опять ловлю себя на мысли, что нужно заниматься грамматикой! А то, такого наговорить можно!
Последние дни я во время перерыва иду к себе в комнату, слушаю музыку и занимаюсь словарём. Боюсь не успеть. В России мне негде будет учиться.
Так и в этот день. Но только сел за стол, заиграл хендепон. Странно, кто же это?
- Ёбосеё! –  Отвечаю, как  Игорь говорил всегда, специально по слогам.
- Здравствуй, Виктор! – Узнаю голос Олега – Как ты думаешь, откуда я сейчас звоню?
- Здравствуй! Ты же знаешь, я не смотрю на номера. Отвечаю сразу. Постой! – Спохватываюсь и разглядываю номер на экране. – Из автомата в Сеуле. Да?
- Совершенно точно! – Голос его бодрый, совсем не предположишь следующих слов.
- Из тюремного в камере Сувона!
- Олег, как же так? Когда взяли? – Спрашиваю. Вот уж совсем неожиданно!
- Вчера. Ты представляешь, приехали за одним мною! Никого не искали, знали, что здесь только один вэгук. По два человека вошли в ворота и двери. Заметил их, и когда увидел, что идут ко мне, тут сразу понял, что я «приехал»! Хоть переодеться дали. Правда, торопили всё время. Явились, думаю, по наводке. Неделю назад у нас арбайщики работали. В тюрьме говорят, что за каждого выданного вэгука платят 50 тысяч. А правда это, или нет, не знаю.
- Об этом часто говорят, но верить не стоит. Что для тебя надо сделать? Чем помочь? – Спрашиваю.
- Пока ничем. Времени много, условия хорошие. Телефон в камере, звони, сколько хочешь! Лишь бы када была.
- Может домой позвонить?
- Нет, я сам. Лучше вот что, я свой паспорт отдал самоним в церкви, когда деньги просил перечислить. Позвони ей, пусть они паспорт сюда привезут. – Олег помолчал – Вот и всё. Вещи и деньги сегодня хозяин привёз. Молодец! Всё до копейки.
Мы ещё разговаривали минут десять–пятнадцать. Я попросил его звонить мне вечерами до депортации.
Ой, как мне хреново! Сколько знакомых и друзей забрали! Всё! Надо самому домой скорее улетать. Больше у меня здесь нет друзей. Из всех хороших знакомых только Женя, Бронислав и Миша в Тэготе. Уж если за одним Олегом приехали на последний конжан в горах! То мне не стоит и надеяться пересидеть рядом с трассой! Хотя бы до отлёта не попасть!
На следующий день утром я позвонил самоним, передал просьбу Олега привезти его паспорт в тюрьму. Она сожалела о случившемся и пообещала выполнить просьбу.
Ближе к обеду у меня спрашивает Хан Сонг Ук, почему я не весёлый как всегда?
Надо же! Заметил. Просто я сегодня больше молчал, обычно сам завожу разговоры, находя подходящие темы. Объясняю ему, арестовали друга, потому плохое настроение. Напомнил ему об Олеге, которого он видел, когда тот приезжал ко мне пару раз.
- Да, хорошо помню. Очень жаль. Помощь нужна? -  Спросил хангук.
- Спасибо, помощь не нужна. Хозяин отдал зарплату ему. Всё полностью. Вещи привёз в тюрьму.
- Друг обижается на Корею? – Спрашивает он, имея в виду арест и будущую депортацию.
- Не обижается. Он, я, мы все знаем, что плохо делаем, работая без визы. – Отвечаю.
Он замолчал.
- Друг приедет ещё в Корею? – Продолжает интересоваться.
- Ещё раз нельзя. В компьютере есть фотография, имя, адрес. Не пустят. – Улыбаясь, добавляю. -  Меня тоже.
- Домой вернёшься, где работать будешь?
- Сейчас не знаю. – Объяснил, что думаю в Москве пойти на такое же производство пластмассы. Я действительно звонил в одну фирму по телефону, номер которой давал мне сын. Это было летом, и в разговоре с отделом кадров решили, когда я вернусь в Россию, тогда позвоню ещё раз. В январе 2006-го  я это сделал, но место работы на экструдере было занято, а на дробилке я отказался. Звонил ещё по нескольким номерам других предприятий. Нигде именно такой работы не было. А мне так хотелось посмотреть и сравнить технологический процесс и само оборудование. Пришлось поработать больше месяца зимой по обслуживанию домофонов. Возмущался отвратительным монтажом приборов и абонентских линий. Монтировали шабашники из Армении, которым важно только одно, работает при акте сдачи работ? Работает. Значит всё в порядке. Интересно посмотреть на тех «начальников», кто подписывал и принимал работу!
Конечно, приятно было услышать предложение помощи от Хан Сонг Ук(а). Ещё раз убеждаюсь в том, что мне повезло с людьми, с кем работаю. Много позже, вспоминая Корею, прихожу к выводу, что все беды и неурядицы по одной лишь причине. От не знания языка! Дома порой было труднее в последствии, хоть и проблем с языком нет. Но это будет потом.
После обеда подошёл И Чэ Юн, присел рядом со мной на порожке лесенки у станка.
- Жалко друга. – Сказал он, видимо ему об Олеге сообщил Хан Сонг Ук – Я не хочу, что бы ты уезжал домой. Сейчас знаю, надо домой. Тюрьма плохо. –  Он положил руку на моё плечо.
- Спасибо. - У меня в душе теплеет.
- Ещё немного, увидишь жену, дочь, сына. Хочешь видеть? – Его голос звучит мягко.
Встаю, хватаю его в охапку и, раскачивая, говорю:
- Да! Да! Ещё немного! Скоро дома! – Он пытается вырваться, сопротивляется, но куда там! Я сильнее. Настроение улучшается. Вот так! Я не одинок и здесь. У меня есть друзья!
                Скоро! Совсем скоро!
Дни проходили быстро. Выпавший ранее снег стаял и новый успел ещё раз покрыть невысокие горы и низменности ослепительно белым покрывалом. Опять убирали, сгребали и сметали свою территорию. В этот раз весь снег не стаял. Остался вдоль дорог, под деревьями и везде где солнечные лучи его не доставали. Конечно, на лыжах и санках не покатаешься. Мало. В очередной раз, когда Олег позвонил, спросил у него:
- Помнишь, ты рассказывал о своей вине перед женой?  - Напоминаю ему о том, как он в бытность своей молодости, отказался жениться на ней, когда та забеременела. Удрал и вернулся спустя год - Ты попросил прощения у жены?
- Нет. Так и не смог. Что сказать? И как? Главное! – Олег замолчал.
- Олег, давай я позвоню? – Предлагаю – Не бойся, найду хорошие слова. А?
- Не знаю как лучше. Может вообще не надо?
- Олег, надо! Ты сам говоришь, что много лет страдаешь от этого. Можно я скажу?
Он наверно действительно не знал, как лучше поступить. А может жена и не помнит его не очень честного поступка?
- Паспорт привезли? – Отвлекаю его от грустных мыслей.
- Да, порядок. Приехал моксаним и ещё двое человек с ним. Их даже пропустили в камеру. Здесь мы разговаривали, а потом они молились за меня. Даже неудобно было. Витя, передай им болшое спасибо! Я один русский здесь в камере. Остальные китайцы.
- Разговариваешь с ними?
- Какой разговариваешь! На китайском? Они на корейском не понимают. В карты режутся целыми днями! Я телевизор смотрю и книги читаю.
- Книги откуда? Библиотека есть?
- Все книги от наших, что здесь сидели в наследство остались. – Пояснил он.
- Домой когда отправлять будут?
- Я попросил паромом отправить меня. Вопервых, дешевле на двести долларов, чем самолётом. Где я заработаю теперь? Дома за эти деньги месяц работать надо. Так что  только двадцать первого декабря буду дома.
Восемнадцатого числа, в последнее воскресение я не поехал в церковь. Позвонил по телефону и попрощался от своего имени и от имени Олега. Поехал в Конджиам, купил последний раз кады для России и Кореи. Зашёл за кофе и сахаром. Просто ходил по улицам. Зайти в чикен? Одному не хочется. Нет Олега. Нет Игоря. Всё. Никого не осталось. Чувство одиночества вновь напомнило о себе.
Погода зимняя. По корейским меркам конечно. Около нуля температура. Почти морозно, поэтому люди торопливо идут по улицам, поёживаясь. Корейцы редко носят головные уборы. Даже мотоциклисты в эту пору без шлемов. Сколько раз мы поражались этой непонятной нам привычкой хангуков. Вот и сейчас обгоняю кореянку с ребёнком, девочкой лет шести. На голове у дочки только вязаные наушники. Малышка удивительно красивая, словно сказочный гномик. Идёт рядом, оживлённо щебечет, рассказывает что – то жутко интересное. Мне вспоминаются слова Тараса Щевченко о турецком мальчике, прочитанные мною много лет назад в книге:
- Такой маленький турченя,  а уже по турецки размовляе! А я вот большой и не понимаю. - Не ручаюсь за точность цитаты, но близко к тексту наверняка.
Купил одноразовый фотоаппарат. Всё делаю в последний раз, подсказывает интуиция.
Не хотелось бы покидать эту страну. Но лучше уехать самому. Вот ходишь, и не знаешь, а может, сейчас тебя возьмут? Лучше не думать об этом.
У меня нет здесь знакомых. Это в Тэготе даже в магазинах знают тебя. На улицах можно встретить примелькавшиеся лица. Даже африканцев, с которыми часто встречаешься на дороге, приветствуем друг друга, знаю где их конжаны и что производят. Вот кого не встречал здесь так это наших, из Белоруссии. Армян много. Азербайджанцев и грузин не встречал. Хотя они наверно все в Москве торгуют. В этом я убедился, оставшись в столице. Зачем им пахать в Корее? Даже странно, как все рынки и торговые центры оказались в руках не москвичей или вообще не россиян, а у представителей Кавказа и юга?
Вернулся к себе под вечер. В комнате тепло. Хорошо! Приготовил кофе, пока остывает, решил позвонить Жене в Тэгот. Он рассказал, что эмигрешка взяла Андрея, который всего пару месяцев назад приехал по бизнесвизе. Арестовали во время перерыва в столовой, где обедали. Он работал на арбайте и в этот день «вкалывал» на складе разгружая каменные столешницы. Знакомая работёнка! После которой на танцы, образно говоря, не хочется идти. У Андрея была надежда на освобождение. Бизнес виза права работать не даёт, но в данном случае он арестован в щиктане и доказать нарушение сложно, а признаться самому, никому в голову не придёт такая нехорошая мысль! На другой день всё разрешилось. Его освободили, после того как ему привез саджан, у которого он работал, паспорт в эмигрешку. Может, он сказал, что Андрей его компаньон? Всё может быть. Корейцы поступили в данном случае по закону.
Набираю домашний номер Олега, предварительно придумав, что и как говорить. Отвечает его жена.
- Здравствуйте! Я звоню из Кореи. Меня зовут Виктор. – Представляюсь.
- Я знаю о вас от Олега.
Говорю, что 21 декабря он будет во Владивостоке. Рассказал о том, как мы с ним проводили время по выходным. Конечно и о чикене, о пиве. Много хорошего об Олеге. Она рада и в то же время была огорчена тем, что Олег вынужденно возвращается:
- Я не работаю. Негде и то, что Олег в Корее нас очень выручало. Дочери ещё два года учиться, а потом сыну поступать надо. Что делать будем, не могу пока представить.
Олег профессиональный моряк, на берегу ему трудно найти работу. А флот наш наполовину на «приколе», если вообще не ликвидирован. Меня не надо убеждать в трудности найти работу. Моя родная область не менее показательный пример. И имея работу, ещё под вопросом обеспечишь ли обучение детей в вузах, техникумах…. А само поступление?
- Люда, послушайте меня пять минут не перебивая. Хорошо? – Наконец решаюсь, не дожидаясь её согласия, продолжаю – мы с Олегом друг другу много рассказывали о себе. Он несколько раз говорил, что чувствует себя перед вами виноватым, за своё поведение в молодости. Много раз хотел попросить у вас прощения, но никак не мог решиться. – Я замолчал, собираясь с мыслями, как сформулировать продолжение начатого разговора.
- Да? Не могу вспомнить за что… - Тихо проговорила Людмила.
- Вот вы не помните! – Ну, конечно помнит! Я даже обрадовался её словам, и понимал, почему она так сказала. – А Олег помнит и думает, простили вы его или нет? Он у вас не многословный, может не часто говорит вам ласковые слова. Скажу вам по секрету! Только ему не говорите, что я вам всё рассказал, и вы знаете! Он хотел по телефону покаяться перед вами, ему нужно ваше прощение! Так и говорит, что всю жизнь не даёт ему покоя это. Корит себя, что «смалодушничал» и «предал». Теперь собирается это сказать, вернувшись, но я думаю, не соберётся с духом и промолчит. Вы после его возвращения сами скажите ему о том, что прощаете. Не сразу, а потом, в подходящий момент. Ему даже его мать тогда сказала, что знать не хочет такого сына!  Он вас очень любит! Сколько лет прошло, но его беспокоит прошлое. Очень хорошо говорит о дочери и сыне! За то, что я вам пересказал, на меня не сердитесь! Я болтун по природе, не могу держать в секрете.
- Спасибо… Олег много говорил о вас хорошего.
Это приятно услышать.
- А он курит? – Неожиданно спрашивает она. Ох, женщины! Конечно, знаю, что Олег обещал бросить курить, и летом действительно перестал курить. И это благодаря моему влиянию, с его слов. Убеждал его даже в том что, бросив курить мужчине и «виагра» будет не нужна. Я не курю лет шесть и, бросив эту по настоящему вредную, ненужную привычку, стал яростным противником табака. Люда хотела проверить, правду ли сказал Олег, сказав ей, что не курит с полгода.
- Не курит! – И добавляю. – Точно не курит!
Она смеётся! Говорю, что я двадцать пятого декабря лечу домой. Рассказываю о своих планах на будущее. А какие они, эти планы? Сам точно не знаю. Мы попрощались.
                Последние дни
Пошла последняя неделя работы. Я торопился доделать охлаждение измельчаемой смеси, применив не используемые вентиляторы станка. Старался, что бы осталась память обо мне. Всё придумано мною и выполнено. Это не для красного словца. Об конжане «Пада Ёнгунг» (Морской герой) буду всегда вспоминать с сожалением того, что мало там пришлось работать. И о коллективе. Пусть не легко приходилось, каменная мука, это не пластик. Самое главное – доброжелательные отношения между людьми. Мы все дружно работали. И наверно ещё один немаловажный фактор, знание языка. Хоть и «через пень колоду», но я мог говорить, и порой меня просили помедленнее произносить слова и фразы.      
 Хан Сонг Ук спросил, когда думаю ехать в аэропорт Инчхона. Я уже думал над этим. Можно в субботу приехать и переночевать в мотэле. Ещё лучше, выехать утром в воскресение. Выехав в семь утра, к десяти доберусь точно. Так и сказал ему. Однако он предложил следующее. К вечеру в субботу выехать с ним и переночевать у него, а на другой день он меня отвезёт в аэропорт. Что делать? Я с удовольствием согласился. За три года был всего несколько раз в квартирах корейцев. Это у Бе Бёнг Хо и в квартире кукурузного Коня. Причём в квартире последнего, был с Игорем, которому тот обещал помочь купить билет на Ташкент. У Коня, хороший знакомый с его слов все документы подготовит Игорю для возвращения из отпуска. Игорь летал менять паспорт, срок которого заканчивался в январе 2005 года. Мы с Игорем «своим» ходом автобусами приехали к нему в Инчхон. Друга хозяина не нашли поколесив с Конём на его видавшем виды джипе по пригороду. Так же своим ходом вернулись в Тэгот. Игорь сам потом ездил за документами для возврата в Корею и за билетами. Ничем ему не помог его саджан.
Мне было интересно сравнить условия жизни и планировку квартир.
Ближе к субботе пришло огорчение, существенно подпортив мне настроение. Саджан «Морского героя» находился в Китае, откуда получали каменную муку, камень, плиты для облицовки склепов. Мне не могут отдать зарплату без хозяина. Хан Сонг Ук пообещал перечислить деньги в Россию по возвращении саджана. Ну, как приехать домой и сказать, что мне деньги потом перешлют? Что делать, если этого не сделают?
Сознаю, что стою перед обстоятельствами, изменить которые не в моих силах. Можно обидеться, высказать своё недовольство, поскандалить наконец! Терять - то нечего. Денег всё равно нет, и может случиться, что не будет. Ещё огорчало, так это мой пустой кошелёк. Доехать до аэропорта хватит, но сойти в Москве и сказать жене, что нет денег даже на автобус! Пережить такое невозможно. Был резерв в 200 зелёных, но я о них не смел и думать потратить!
Одно смягчало, это то, что Хан СонгУк сам объяснил ситуацию, предвидя, может мой вопрос о зарплате в пятницу или в субботу.
Я ответил, что это плохо ехать без расчёта, но всё понимаю и верю, что деньги получу уже в России. Я, правда, не сомневался в порядочности хангуков. Мне везло в Корее. Только Конь с кукурузы был профессиональным обманщиком. Не надо связываться с разведчиками и шпионами – сделал я вывод. Ещё легко отделался. Всем работавшим у него до меня повезло гораздо меньше. Даже Игорю.
Вот и суббота. Хожу с настроением человека скоро начинающего новую жизнь. И в самом деле. Что меня ждёт? Нет, семья, родственники понятное дело, ждут. Чем мне заниматься по возвращении? Где работать? Одно известно. Жена и сын в Москве, значит и мне быть с ними. Только как жить в одной снимаемой ими комнате втроём? Ладно, там разберёмся. Скорее бы домой!
Позвонил Игорю в Самарканд. Говорит, пока привыкает к родине. За пять лет всё изменилось и если по прибытию в Корею многое было непривычно и даже не по душе, то теперь, тоже самое дома. Работу он найдёт, но зарплата! Лучше вообще не работать! Думает в Россию перебраться, но пока сын учится в вузе, лучше не срываться в неизвестность. Прошу передать привет Ире. Знаю, он должен звонить ей. Два года вместе работали на кукурузе, и для неё было гораздо спокойнее быть среди земляков. В этом отношении это благо. Спрашиваю, о её мечте уехать в Америку, не передумала?
- Нет, что ты! – Он даже руками замахал, мне показалось – Но вначале она должна российское гражданство принять. Из Узбекистана не получится.
- Желаю удачи ей! Пока молодая - это правильно. – Рассказал Игорю о том, что лечу без денег. Зарплату потом обещают перечислить.
- Смотри, как бы вообще не дождаться. - Игорь сомневался в этом «потом». За годы работы в Корее, много было знакомых в таких ситуациях. Хотя бы по одной «кукурузе» если судить.
- Нет, Игорь, я верю своим корейцам! – Твёрдо говорю.
- Ладно, поживём, увидим. Да, Виктор, спасибо за деньги, что передал в ноябре. На второй день уже мне их привезли. Конечно не Бог весть, какая большая сумма, но здесь крайне необходимая! – Это он вспомнил о тех деньгах, что после его отъезда мне передал хозяин арбайта, для Игоря. Его недополученный заработок. Я всё сделал, как сказал Игорь. Встретившись с бизнесменом, ходячим банкиром и передав ему деньги друга. Мы ещё поговорили и попрощались до «встречи».  А кто знает, до какой?!
Хорошо, когда есть, кому за тебя побеспокоиться. Это счастье иметь друзей. А вот я уезжаю последний. Хотя почему некому за меня спросить? Конечно церковь Кымпха Камри кёвэ!
Утром проснулся рано, не смотря на то, что поздно уснул. Перестирал рабочую одежду. Постельное бельё. Наводил порядок в комнате. Вымыл полы, хотя это и было лишнее. Собрал всё ненужное, что бы выбросить в мусор. Субботнее утро прекрасное! От солнечных лучей искрились покрытые снегом верхушки невысоких гор. Только сосны на склонах темнеют. Внизу снег лишь по обочинам и в зарослях. На противоположенной стороне трассы располагалась фирма занимающаяся грузовыми перевозками. Её «разнокалиберные» грузовики неспешно покидали стоянку. Даже интересно, но я очень редко видел, что бы эти большегрузные трудяги коптили выхлопами двигателей. Даже если дорога на подъём. Корейские машины думаю надёжные.
 Магазин уже открылся. Быстро его построили. Опалубка, бетон, пенопласт -  утеплитель и облицовка плитами мрамора. А может из гранита? Не знаю. Но красиво и солидно. Хозяйка наводила порядок около здания. Торопливо подметала у входа. Ниже заправочной станции тоже начали строить, что - то похожее на магазин. Говорили, что это будет ещё и общежитие на втором этаже. То есть жилые помещения будут сдаваться.
Вчера весь вечер обзванивал знакомых здесь и своих по России. Даже в Австралию позвонил дальним родственникам, по линии матери, которые переехали (вернее переплыли) в начале девяностых годов. Им было около тридцати лет, когда они сами попросили в посольстве Австралии постоянного места жительства. Им отказали, но спустя полгода неожиданно пригласили на собеседование. Так они официально оказались на зелёном континенте. С их слов, довольны жизнью, привыкли. Не привычно  слышать, как взяв трубку телефона их дочка начинает отвечать на английском языке и лишь услышав русскую речь переходит на родной язык. Со слов (троюродного - четвероюродного?) брата в Австралии так же есть нелегалы, но в отличие от Кореи облав в прямом смысле этого слова, на них не проводят. Депортируют только  нарушителей закона. Работы хватает. Зарплата в пределах полутора тысяч долларов. На жизнь достаточно трёхсот. Почти как в Корее.
Конечно, звонил и в Москву. Жена сказала, что Алексей не сможет приехать встречать меня в Шереметьево. Он в этот вечер работает, а отпроситься нет возможности. Его заменить некому. Я до конца не понимал, почему нельзя? Ну, что ж. В общем – то трагедию из этого делать не стоит. Он учится и подрабатывает в рекламе. Может и действительно, нет возможности отпроситься.
Много раз, мысленно конечно, я прилетал в Москву без предупреждения. Представлял, как нашёл бы Алексея в институте, попросил бы позвать из аудитории. Неожиданно так приехать! Потом бы к Люде на работу, так же как снег на голову!
- Здрасьте! Вам муж нужен?
Жутко интересно! Очень соскучился по ним! Конечно, к дочери неожиданно не получилось бы. Кто ни – будь проговорится обязательно! Как и сам не могу хранить секреты свои. Мне никак шпионом нельзя было бы быть. Хочу сделать сюрприз, например. Хожу, мучаюсь, не говорю прямо, только намекаю, мол вот думаю подарить что- то. Но не скажу что! Не удержусь и намекну самую малость. Или вообще проговорюсь сразу. И всё! Нет сюрприза. Так что шпион из меня не получился бы. Года два назад был у меня разговор со случайным знакомым как раз на эту тему.
- Не боишься, что тебя будут вербовать корейские спецслужбы? Вот так арестуют и скажут, выбирай, нам всё рассказывай, будем хорошо платить, или депортируем! – Спросил Роман, как он представился при знакомстве. Он был моложе меня лет на пятнадцать точно.
Сразу и не найдёшь что ответить. Не думал на эту тему никогда.
- Во – первых, что такое за деньги продавать секреты своего государства? Это значит не планировать там и жить. Надо ненавидеть свою страну, людей и вообще иметь желание уничтожить всё на данной территории. Да? – Говорю медленно, выбирая слова. Спешить всё равно было некуда. Мы ехали автобусом из Сувона до Инчхона. На дороге пробки и я даже побаивался опоздать на последний рейс до Янгока.
- У меня в России жена и дети. Я их люблю. И родственники, которых пусть не очень люблю, но некоторых уважаю. Пусть громко звучит, но там земля моих предков, то есть моя теперь. Пусть всё продаётся теперь, но там я дома. Я не люблю и ругаю, может местную власть, правительство, президента и так называемую Думу с депутатами, хотя и среди них есть порядочные люди. Кстати, до сих пор не могу понять, чем название Совет депутатов хуже? Плохо они там думают, раз мы едем работать за бугор. Вот за них я воевать, идти на баррикады никогда не стану! Ни за коммунистов, ни за яблочников, вообще, ни за кого! Но стать врагом своей страны не желаю.
- Даже если много заплатят? – Не унимался попутчик.
- И что делать с деньгами потом?
- Как что? Женишься там, и будешь жить припеваючи.
- И всю оставшуюся жизнь бояться? Роман, меня дома любят и уважают. Я им нужен. Вот уехать добровольно с семьёй куда ни - будь жить, согласен. В душе Россия осталась бы родиной. Но вредить не соглашусь.
- А наоборот, стать разведчиком хотели раньше? – Теперь с этого боку вопросы задаёт. Надо его в свою очередь засыпать вопросами, а то уже доставать стал. Я конечно рад ехать вместе со своим. За разговорами время быстрее проходит. Но эта тема уже надоедать стала. И зачем ему это?
- Это здесь, в Корее что ли? – Улыбаюсь – У меня такое впечатление, что они не особо то и боятся. На дорогах указатели к воинским частям, доты и другие бетонные укрепления не прячут вообще. За городом Масон есть воинская часть, так там здоровенный плакат с приглашением служить в армии. Я даже подумывал спросить там работу. Это шутка, но доля правды есть. Тебя предупреждали что куда - то ездить нельзя по Корее? Нет! Я не ощущаю Корею враждебным государством. У тебя спрашивали, за чем ты приехал сюда работать? Мол, нехороший человек, доллары из страны вывозишь? Редиска, понимаешь ли.
- Нет, этого не было. Конечно, трения на работе есть. Могут не заплатить. Стараются на тебя больше работы взвалить.
- А у нас, что не так? Ты посмотри! С Дальнего Востока, сколько здесь наших работает. На родине так хорошо, что им хочется в Корее поработать? Ты - то сам, зачем здесь?
- Мне квартира нужна. В Красноярске я никогда не соберу на «хату».
- Много ещё надо? – Спрашиваю. Роман три года здесь. Он сам сказал это при  знакомстве.
- Половину. И это не в новом доме.
 Я не стал уточнять, сколько именно эта «половина» в денежном эквиваленте.
- Разведчиком никогда не хотел быть. И космонавтом тоже. Ты не смейся только. – Предупреждаю на всякий случай. – Хотел поступить в цирковое училище на отделение клоунады! – Смотрю на Романа и вижу, что такого он не ожидал!
- Для меня Юрий Никулин, Вицын и Моргунов,  что Гагарин для лётчиков - Продолжаю – До сих пор могу ходить по натянутой проволоке, любил Райкина, знаю кучу фокусов.
- Почему не поступил? Не приняли?
- В том то и дело, что мне пришёл вызов из училища, и я со всеми справками приехал в Москву. До сих пор помню адрес. На улице Ямского поля оно находилось. Остановился у тётки, сестры матери и угораздило утром меня позвонить в училище, спросить принимают ли на отделение клоунады, если правый глаз зрение хуже левого! У меня правда правый глаз хуже видит. Вот мне какой - то «клоун» и отвечает:
- Ты думаешь у нас все клоуны слепые?
Я после его слов не нашёлся что ответить, положил молча трубку. И побоялся ехать сдавать документы. До сих пор жалею! А ведь была бы тётя Зина умнее, сказала бы мне, Витя, езжай, отвези документы! Раз уж в Москву приехал. Жаль, рядом не оказалось человека, который бы это сказал. Мне тогда было пятнадцать лет, восемь классов окончил. Домой решил не возвращаться, поступил в ПТУ на Заставе Ильича. Получил специальность трубоукладчика, но в Москве работать не оставили. За то, что укатил с друзьями в сторону Одессы, но доехали до Киева, где и пробыл две недели в детском приёмнике. Оттуда меня с сопровождающим доставили домой. Трудный ребёнок был. К счастью, бывшая классная руководительница встретила и посоветовала вернуться в школу, в девятый класс. И родители настояли на этом. Я так и поступил, и за это благодарен учительнице. Занимался в самодеятельности, в танцевальном коллективе, вольной борьбой. В десятом классе начал купаться зимой, болеть перестал. Но всю свою жизнь корю себя, что не использовал шанс осуществить мечту. До сих пор. Так что ни о какой славе Штирлица не думал.
Роман, слушал с интересом, но кем мечтал стать сам, не сказал. Я не стал спрашивать. Он обмолвился, что бывший военный.
Из Красноярска это второй знакомый теперь. У него на родине остались жена и сынишка пятиклассник. Здесь зарабатывает на жильё.
Сколько можно жить в двухкомнатной квартире с родителями? На помощь государства надеяться?
- Я думаю, ты нужен государству только когда у тебя призывной возраст. - С горечью в голосе проговорил Роман.
Мы расстались с ним на автовокзале Инчхона, обменялись номерами телефонов. Но никогда так и не позвонили друг другу.
Это было уже давно и если бы не записи в дневнике, что я периодически вёл, то и не вспомнил темы разговора.
 Это в прошлом. А пока суббота, моя последняя суббота в Корее. Точно, без сомнений! Включил компрессор, станки на прогрев и в самушиле обогреватель на керосине. Довольно хорошая штуковина. Несколько литров в день топлива, а обогревает метров шестьдесят площади. Нет гари и запаха. Через десять минут уже тепло становится. На даче классно бы иметь. Но у меня нет дачи. Жаль. Вышел из цеха. Проезжают соседи. Здороваемся как всегда. К половине девятого и мои с «Пада ёнгунг» и «Самсонг кольтын» собрались.
Спрашивают, когда самолёт завтра у меня и когда прилечу в Москву. Обстоятельно объясняю. Просят помнить  Корею и их самих. Как же забыть?! Всё помнить буду. И плохое, в том числе. Хотя, если хорошенько подумать во многих случаях вины больше собственной. По причине не знания языка. Чем лучше понимаешь и говоришь, тем меньше проблемных ситуаций. Жаль, только привыкнешь и надо домой возвращаться. Сегодня  у меня не рабочий день. Я и одеваться в рабочую одежду не стал. Тем более комбинезон не просох, после вчерашней стирки. Хожу, смотрю, как управляются без меня работяги. Шутят, наконец – то жену увижу, обниму! Отвечаю, что конечно обниму. И не только, если обстановка позволит. Смеются! Я бы тоже на их месте смеялся.
Обед прошёл в дружественной обстановке. Зря я надеялся на дальнюю дорогу налегке с одной сумкой. Мне подарили электроматрац с вшитыми круглыми большими пятаками из камня. Сказали очень полезная штука. Согласен. Но объёмистая. Я тогда попросил в счёт зарплаты массажёр и пару электропростыней. Дали без проблем. Простыни классная вещь, знаю по себе. А массажёр по размерам с подушку, очень удобный и «умный» довольно таки. Программа на десять минут, бьёт словно человек, меняя точки массажа. Когда на него придавишь, долбит сильнее. Ослабишь нажим на него, и он легонько поколачивает. Можно любой участок тела обрабатывать. Хоть садись на него.
Раз уж Хан Сонг Ук пообещал проводить меня, то проблем с багажом нет. Да и по весу всё дополнение было не более десяти килограмм.
Все, уезжая домой, прощаются со мною. Приглашают вернуться в Корею. Мы вдвоём с Хан Сонг Ук(ом) закрыли конжан, погрузили в машину мой багаж. Я отдал ключ от комнаты и общежития, если так называть две комнаты, большой коридор и душевую. Постоянным жильцом был один я. Присели на дорожку. Единственное что хотел бы взять, но постеснялся, это большой зонт. С деревянной ручкой. Под ним можно втроём вполне спасаться от дождя.
Подумалось, что на таможне будут смеяться, мол русский даже зонт домой везёт зимой.
Я его купил в Ичоне. Был дождь, и как раз под руку попались зонты. Честное слово было жалко оставлять. Странно. Гораздо более дорогие вещи бросаешь, а о мелочи жалеешь. Да?
Что ж. Вот такой я запасливый, получается. В пути Хан Сонг Ук расспрашивал о моих планах по возвращению домой. Договорились звонить друг другу. Адресами и телефонами мы обменялись ещё с неделю назад.
- Мне нужно двести тысяч вон. Вы дадите мне? А когда будете перечислять зарплату, то заберёте. -Спрашиваю больной вопрос для меня. Не могу же я в гости к нему зайти с пустыми руками!
- О, кей! – Последовал ответ. Когда слышу «о, кей» всегда вспоминается юморист Задорнов с его доярками, которые употребляли данное выражение. В Корее повсеместно употребляется это американское «о, кей!». Потом привык и перестал возмущаться тому, что хангуки пользуются чужой лексикой. Вообще они всё хватают, что легче и практичнее и не смущаются при этом. Вот только переводить с корейского трудно. Имена и названия не выделяются с большой буквы и трудно догадаться, читая на корейском, имя и географическое название. Русское имя Андрей читается Андыреи и написано с маленькой буквы. Поди, догадайся, что ирасси – это Ира.
Грешным делом на первом году жизни здесь возомнил себя знатоком корейского и купил сборник стихов. А книги здесь дорогие. Решил, буду переводить. Хоть узнаю, о чём пишут. И застрял на первой строчке. Что за слова ёнхи и сопи? Перекопал словари. Причём один в тридцать тысяч слов! Ругаясь про себя на тех учёных, что шестьсот лет назад создали этот язык, на составителей словарей которые пропустили нужные мне слова, иду к Чхон Чонг Хун(у) и спрашиваю подавая ему два словаря:
- Здесь есть эти слова?
- Викторо! Ёнхи и Сопфи имена женские. – Он улыбается.
Вот если бы эти слова были с заглавной буквы, я бы и сам сообразил, что это имена или географические названия, на худой конец.
Кошмар! Догадайся, что Ён Хи и Софи женские имена! Я потом показал сборник стихов И Хва Сон, она начала читать и я видя, что стихи ей нравятся, подарил ей книжку.
…Хан Сонг Ук жил в районе города Ансан в городке Кочан. Около часа мы ехали на «матизе», машине его жены. Когда он в первый раз прикатил на ней, на мой вопрос, где его машина, ответил, что эта меньше топлива потребляет. А что! «Матиз» даже ничего! Не патриотично сравнивать может так, но в выборе между «жигулями» нашему авто шансов не останется. Просторнее и удобнее корейская «чадончха».
Попросил по дороге остановиться у цветочного магазина. Долго думал, что Людмиле при встрече вручить? Ничего особенного не приходило в голову, а цветы она любила. В молодости всегда со стипендии брал ей гвоздики на праздники. По три штучки. Ехал в Орле на рынок и у кавказцев покупал. Однажды соблазнился зимой на слова:
- Возми по рублю за штука! Смотры какой цветы!
Действительно красивые! Я и взял, не глядя, завёрнутые в целлофан. Довёз аккуратно. Боясь поломать. Вручил, как полагается с массой комплиментов. Люда, тогда ещё просто любимая девушка, при мне их решила поставить в вазу. Только освободила их от упаковки, как гвоздики покорно сложились вдвое! Понуро уронив головки…. Лучше бы я с поезда под откос упал!
Магазинов в Корее по продаже цветов много и даже вдоль трассы часто можно видеть целые цветочные оранжереи! Хозяйка салона была откровенно рада нам, когда мы зашли. Она спросила, для кого цветы. Я старательно объяснил, что больше трёх лет небыл дома и хочу купить розы для жены. Миловидная кореянка деловито составила букет, посыпав блёстками, нахваливая меня. Это приятно слушать.
Мы с интересом наблюдали за её действиями. Наконец у меня в руках букет с розами и мы, расплатившись, пошли в продуктовый магазин. Торт необходим и выбрал его я сам. А какое вино купить? Одну марку я знал хорошо. Ароматное, виноградное, не креплёное. Нам, русским оно нравилось, но в данном случае я решил спросить у Хан Сонг Ук(а):
- Что хорошо? Вино, соджу, водка?
Знаю, что семья у него большая. Он, жена, сын, дочь. Вместе жили и мать и отец, и его младший брат.
Он сказал, что лучше вино. Водка крепкая слишком. Беру две бутылки хорошего вина.
- Это много. Зачем две? – Спрашивает.
- Почему? Нормально! – Говорю и перечисляю – Вы, ваш отец, мать, жена, брат и я. Мало две!
- Хорошо. Сам, как хочешь, делай.
Ну, а что, действительно? Что там две бутылки вина?
Комплекс высотных зданий объединен в охраняемую территорию с въездом. Как обычно шлагбаум и приличный домик для служащих. Ни кто, конечно, не требует документов или объяснений кто, за чем и почему. Ограда вокруг символическая, для порядка. Мы остановились у одного из подъездов. А! Вот и его машина стоит. Он говорит, что на ней жена пока ездит.
Направляемся к подъезду, из  которого как раз к нам на встречу выходит его жена с дочерью. Я узнал их. Однажды он вместе с ней и детьми приезжал на конжан. Водил по цеху, показывал станки. Образцы выпускаемой продукции. Познакомил нас. Я ещё тогда отметил про себя, что у него красивая жена. Именно своими национальными чертами. Вот если делать обложку журнала с фото кореянки, то иной кандидатуры, думаю, не стоит искать. Ко всему в её манерах чувствовалось воспитание и благородство. И конечно традиционно подчеркнуто - вежливая. Дети как дети. Им было интересно познакомиться с русским. Почтительны к старшим, и тут же шаловливые. Дочь пятиклассница и сын в подготовительной группе школы. Мы поздоровались, она с дочкой села в машину, на которой мы приехали, и укатила.
- В бассейн плавать поехали…- Объяснил Хан Сонг Ук.
Мне нравятся раздвижные, прозрачные двери подъездов в домах. Просторные коридоры, бесшумные лифты. Эти сравнения непроизвольно возникают. Так получается, что всё увиденное примеряешь и сравниваешь к Родине.
Квартира на седьмом этаже. Открыв дверь, вошли в прихожую. Вышла пожилая женщина.
- Здравствуйте! – Кланяюсь ей.
Она так же отвечает. Хан сонг Ук говорит мне, что это его мать. Приглашают заходить.
Разуваемся, мне дают тапки. Передаем ей торт и вино. Хан Сонг Ук объясняет, что я завтра улетаю домой и букет цветов, с которым я никак не могу расстаться, не знаю куда его и во что поставить, везу для жены. Бабушка похвалила меня и забрав цветы, сказала что бы я не беспокоился, с ними ничего не случится, Она знает что необходимо делать в таких случаях. Я больше всего боялся, что букет завянет.
Большая четырёх комнатная квартира. На стенах несколько картин. Графика. Разные сюжеты. Я не специалист, но выполнены профессионально. Оказывается это работы его брата. Хан Сонг Ук спросил, был ли я на море, узнав, что только один раз на острове,  предложил съездить на побережье, так как до вечера времени было много.
Выехали на его машине. Минут пятнадцать ехали вдоль побережья. Видно, что застройка старая. Дома в четыре-пять этажей. Нескончаемые кафе, рестораны. У дверей приглашают ряженые зазывалы. Приехали на пристань. Невдалеке находился маяк. Множество рыбачьих лодок, катеров. На бетонном пирсе сушатся рыбачьи сети и просто свалены в кучу. Продают крабов, ракушки (устрицы наверно?), рыбу…. Хан Сонг Ук подходил к торговцам, интересовался что по чём. Тут же в палатках предлагают эти дары моря в варёном и сыром виде. По набережной гуляла парочками молодёжь. Были и в возрасте. Море спокойное - спокойное. Солнце клонилось к горизонту.
- Инчхон…- Хан Сонг Ук, показал рукой в сторону видневшихся высоток, далеко на линии соединения неба с гладью моря.
- Сколько ехать времени? – Спрашиваю.
- Пол часа.
Городские дома находились в сотне метров от моря, разделённые протянувшейся по побережью высокой дамбой которая и служила прогулочной набережной.
Три года в Корее, а что я видел? Если бы не церковь, организующая разнообразные экскурсии для иностранцев, то вообще кроме работы, конжанов и магазинов ничего бы не узнал и не видел. Да ещё рынок в Сеуле, Тандемун. Но тут всё проще. Кто видел наши Лужники, может представить и это. С той лишь разницей, что здесь ни кто не пристает назойливо и отсутствие ощущения, что ты на Кавказе или во Вьетнаме. Нет и пропускных пунктов как на границе при входе, в отличие от любого в Москве рынка. И вообще полицейских крайне мало. Такое впечатление, что их вроде бы, как и  нет.
  Ладно, теперь что жалеть о том, что мало видел. Надо было заниматься одним, работать или гулять. Просто эти мероприятия все откладываешь на потом, которое может не наступить вообще.
Я сожалел об отсутствии видео камеры. Вечная надобность в деньгах. Конечно если бы всегда зарплата вовремя, без переездов с места на место.
Начало смеркаться и мы поехали обратно. Вся семья была в сборе. Сынишка Хан Сонг Ук(а) выбежал встречать отца. Увидев меня, идущего рядом, остановился, поздоровался слегка в полоне.
- Аннёнхасимника? – Приветствую и видя его смущение, понимаю, что ему непривычно слышать из уст взрослого такое. В Корее важен стиль общения. В русском языке только два уровня обращения, «ты» и вежливое «вы». Здесь же, множество вариантов. Даже простое слово «я» произносится не одинаково, в зависимости от возраста или социального положения собеседника. Вот так то! Я всегда учил вежливую форму обращения. Потому такая реакция мальчишки. Надо было просто сказать «аннёни», то есть привет.
Меня познакомили с дедушкой. Хотя какой он дедушка?! В свои за шестьдесят, он выглядел моложе и оказывается ещё работает водителем церковного автобуса. Он задал мне несколько вопросов. Прошу его медленнее говорить. Вопросы простые. О семье, о родителях. Я старательно отвечал и вижу, старый хангук доволен ответами. Оказывается, он воевал во время их гражданской войны. Понятно. Россия в то время была на противоположенной стороне.
Хан Сонг Ук позвал в комнату, достал альбомы с фотографиями. Вот это интересно!
- Чуть – чуть похож! – Говорю, рассматривая фотографии пытаясь угадать его в групповых снимках с друзьями. Кое - где ошибаюсь, и вместе смеёмся. Он окончил колледж по специальности - механик. Женился в тридцать лет. А вот фотография его жены, в то время невесты, меня поразила. Красивая девушка! Не зная уместно ли это по их обычаям, но с восторгом это отмечаю, и спрашиваю, почему не сделает большого портрета размером как картина?
- Потом подумаю. – Говорит смеясь.
Вернулись в гостиную. Освоившись, зову его детей, хочу показать им фокусы. Детей двое, девочка и мальчик, девяти и шести лет соответственно. Собрались посмотреть и дедушка с бабушкой. Первый фокус с монетой. Щелчком загоняю в рукав. Когда - то у меня была книга «Просто фокусы» Акопяна, так там подобный фокус делается щелчком второй руки. У меня не получалось по рекомендации и я научился одной рукой. Классно выглядит со стороны. Всем понятно, что монета в рукав прячется, но поймать момент обмана не могут. Ну, а «детский» фокус затирать монету в голую руку вообще догадаться невозможно без маломальского опыта. В Корее его не знают, в отличие от наших пионеров, с детства с этим знакомыми. Выворачивал шиворот на выворот жилетку на дедушке. А как же! Что бы и мысли не было о сговоре! Затем карты, с которыми у меня есть мой собственный номер. Верёвочки в ход пошли. Детвора просто раскрыла рты! Конечно, все секреты я им потом объяснил. Ещё бы! Думаю, они долго будут вспоминать «росиа сарам», что не менее часа обманывал их. Показал детворе и дедушке свой альбом с фотографиями семьи, благо я специально взял сумку из машины. Все с интересом смотрели на просторы природы новосильской земли. Река Зуша с обрывистами берегами. Особенно поразили фотоснимки зимнего купания в проруби сына с друзьями. Нет! Не напрасно я тащил через границу десятки фотографий! Всегда у корейцев они вызывали интерес.
Мы с Хан Сонг Ук(ом) как то выясняли общие детские игры в которые играли в детстве и пришли к выводу, что есть одинаковые с незначительными отличиями. В «ножички», «чуриканчики» оказалось игры знакомы нам обоим. А вот с художественной самодеятельностью у них, видимо, не столь хорошо дело поставлено было. Но это моё мнение. Может просто я не знаком с жизнью школы в Корее.
Я пообещал выслать детворе книгу с фокусами.
Квон Ёнг Сук, жена Хан Сонг Ук(а), пригласила всех ужинать.
Для детей был накрыт отдельный столик. Удивительно послушные дети! Я не слышал ни одного слова недовольства, когда им говорили что - либо исполнить, перестать шалить.  Не от строгости в голосе, а от воспитанного послушания всё выполнялось.
Так вот почему Хан Сонг Ук говорил, что не надо брать много вина! Его отец, оказалось любитель -садовод и конечно его вино было значительнее вкуснее и приятнее купленного. Всё хорошо, если бы не радушное старание хозяев поместить в мой желудок как можно больше риса, мяса, грибов, разнообразной зелени…. Я мужественно сопротивлялся, нахваливая вкусовые качества блюд. Всё было действительно очень или просто вкусным.
Во время ужина меня заинтересовал книжный стеллаж напротив стола, особенно десяток книг каждая форматом с энциклопедию, что я  и предположил. Прошу посмотреть.
После ужина, Хан Сонг Ук взяв два тома, пригласил меня сесть на диван. Вот дедушка справа, Хан Сонг Ук слева объяснили мне назначение книг. Тексты с корейскими буквами перемежались с иероглифами, в два столбика, почти как в библии. Об этом была мысль, но оказалось, книги содержали информацию о родословной семьи которую бережно вели тысячу пятьсот лет. Это много или мало?! Открыв любую страницу можно знать, кто, когда родился, на ком женился.
Я лично своих дедов не видел. Одного немцы забили прикладами, когда тот  возвращался из села Берёзовец, что в пяти километрах от Залегощи.
- Партизан! Партизан! – Кричали зло, избивая пожилого мужчину.
Второй дед воевал. Был в плену. После освобождения его направили в Донецк на шахты. По ходатайству колхоза освободили как нужного хозяйству кузнеца и столяра. Вернувшись домой в село  Рождество Елецкого района Липецкой области он умер через три года. Знаю только, как зовут и то из - за отчества отца и матери. Мои корни под Ельцом, Липецкой области. Рощупкины по линии матери, да  по линии отца в Залегощи. Знаю только, что оба деда мастеровые, плотники-столяры. Дед Миша Рощупкин даже имел самодельный токарный станок по дереву, который закопал во времена коллективизации. Первый деревянный велосипед в уезде его был. Гармонии ремонтировал, говорят. Очень познавательно рассказывала мне моя мать период раскулачивания, который их коснулся непосредственно. «Коснулся» так что братья деда разбежались кто в Казахстан, кто в Грозный.
Его самого продержали в районном отделе больше месяца, пока не нашёлся родственник, практически спасший его от дальнейшего преследования как чуждого элемента и классового врага. Один я из предков ничем выдающимся не обладаю. И в кого я такой обыкновенный? Ни подвига, ни чего путного не совершил.
И уже вряд ли что сотворю. Может тоже начать писать гносеологическое  древо, пока помню сам, и жена помнит, где какие ветки? Шучу, конечно, сами понимаете.
1500 лет это больше чем эпоха в жизни людей. Может поэтому хангуки так вежливы со старшими? Может поэтому увидеть женщину с сигаретой редкость? Не говоря уже о девушках и подростках! Может поэтому, когда шагаешь по краю дороги в дождливую погоду из Тэгота, машины притормаживают, чтобы не обрызгать пешехода и если есть возможность, объезжают подальше стороной? Может поэтому…. Много ещё есть того, что поэтому «может».
У кореянок не меняется фамилия при выходе замуж. Если в двух поколениях только по одному сыну, то в третьем поколении мужчина освобождается от армии. Что бы, не прервалась фамилия с гибелью единственного мужчины. Вообще с их фамилиями много интересного.
В квартире четыре комнаты. Довольно просторные два туалета. А вот ванны нет. Но, удобные душевые.
Никогда мне так много не приходилось говорить на корейском. Ловлю себя на мысли, что если бы так было раньше, я бы давно хорошо говорил. Вместе смотрели телевизор. Дети после девяти ушли в свою комнату спать. Всё правильно. Около одиннадцати и взрослые решили, что пора отдыхать. Звоню своим, в Москву.
- Ты не передумал лететь? – Смеётся Люда.
- А встречать приедешь? – Смеюсь в ответ. Ещё раз напоминаю, что аэропорт в Москве Шереметьево 2 . А вдруг перепутает аэропорт?
Мне постелили широченную постель на полу в гостиной. Дали шаровары для сна. Кстати все переоделись в подобные штанишки. И женская половина так же щеголяла в шароварах и рубашках. Очень удобно. Хан Сонг Ук улёгся на второй половине аэродрома – постели. Мы ещё немного говорили и незаметно уснули.
                Дорога к дому!
Утро наступило как всегда без задержки, с восходом солнца. Сегодня 25 – е декабря. Рождество в Корее. Выходной день. Отец Хан Сон Ука ушёл рано. Он не только водитель автобуса в церкви, но и дополнитнльные обязанности выполняет. Я попрощался с ним, пожелал здоровья. Жаль, что не поговорили вчера как следует из-за моего познания языка. Он хотел расскахать больше о той войне,которую пережил корейский народ в пятидесятые годы.
В аэропорт решили выехать в одиннадцать часов. Ещё час времени есть. Не спешим. Завтракаем втроём, без бабушки. Она с утра не ест. Хан Сонг Ук предлагает выпить вина. Отказываюсь. Перед дорогой не пью, как и в пути.
- Викторо! В сумку возьми. Домой приедешь вместе с женой выпьешь! – настаивает. Вежливо отказываюсь, нет места в сумке. До сих пор жалею, что не взял! Хорошее делает вино его отец.
При выходе, дочь и сын подарили мне подписанные ими открытки в конвертах! Сегодня Крисмас! Рождество! Поздравляю их с рождеством Христовым!
Прощаюсь со всеми, благодарю. Говорю, что буду помнить их.
Едем по трассе вдоль побережья, дорога уходит в сторону и опять по горам, тоннелям. Долины становятся шире. Высокая эстакада тянется много километров по мелководью. Вновь отмечаю про себя ухоженность островков, вспоминаю слова депортированных друзей, которых  везли этой же дорогой в аэропорт в автобусах, с наручниками на руках. Когда они работали, им некогда было любоваться красотами. И все дружно отмечали свою последнюю поездку от «эмигрешки» Инчхона или от тюрьмы Сувона до аэропорта. С видневшимися вдалеке высотными апатами (микрорайон высоток). С высоченными мачтами электроопор шагающими по прибрежному мелководью, словно великаны с раскинувшими в стороны руками…. Мне повезло. Я сидел в машине с хангуком которого уважал, считал другом и мне не хотелось покидать этот край! Хоть сердце летело из груди, при одной только мысли, что сегодня! Сегодня буду дома! В машине работает магнитола. Какая красивая музыка! Некоторые мелодии мне знакомы много лет. Грустные, даже печальные. Так и ложатся мне на душу…. Мне не вернуться больше сюда!
- Музыка красивая!  - Говорю – Радио? Магнитофон?
- Йе! (Да!) – Хан Сонг Ук достаёт кассету из магнитолы. – Возьми, подарок.
Подъезжаем к аэропорту. Парковка удобная, берём тележку для багажа. Сердце тревожится. А ну как сейчас скажут вам места нет! Мало ли что за месяц изменилось. Вот стойка для информации, спрашиваю, где регистрация рейса Сеул-Москва, на 12часов 40 минут. Ну, до чего вежливые служащие! И симпатичные! Так и хочется наговорить кучу комплиментов. А что? Сказать что вы красивые, что вы мне нравитесь? Да запросто! Да хоть в любви признаться! Правда, это уже слишком. Не поймут. Просто благодарю за ответ, и мы направляемся к указанному месту регистрации.
Подаю очаровательным девушкам билеты и лист с факсом. Сверившись по компьютеру с данными билетов, с улыбочкой направляют отметить паспорт в эмиграционный отдел. Когда – то туда ходил Аман с Анной.  Помню, что ждал их долго и переживал. Я знал о необходимой этой процедуре. Идём в конец зала. До чего просторный зал! А людей много. Охрана серьёзная. Ходят парами в полной экипировке военные. Вооружённые, как говорится, «до зубов»! Это когда кончатся патроны и прочее холодное оружие в ход пойдут зубы, значит. Но вид этих молодых бойцов, выражения лиц совсем не агрессивные и нет во взглядах подозрительности. Не обыскивают глазами. Просто ходят, с достоинством конечно. Ребята молодые. Ещё бы не покрасоваться! Столько молодых девушек вокруг! И не только кореянок, надо добавить.
Большущие табло с расписанием постоянно обновляет информацию. Странно, но мне легче читать на корейском языке, чем разбирать английские буквы. Вот если бы попасть в страну с немецким языком! А что? Слов много помню и думаю, быстро бы заговорил. Всё хорошо пока, а вдруг отменят рейс? Или погода в Москве не лётная? Нет! Это уж слишком. Что там, в эмиграционном отделе? Много - ли времени займёт поставить мне штамп депорта?
 В «эмигрешке» несколько человек. Русских нет. Бангладешцы и филиппинцы. Дожидаемся моей очереди. Хан Сонг Ук просит у меня паспорт:
- Дайте, пожалуйста. Помогу. О, кей?
Что ж, только рад этому и с готовностью отдаю свой не молоткастый и не серпастый. Теперь надо говорить головастый паспорт. Оказывается надо оплатить пошлину за что - то. Совсем не много, копейки. Через десять минут мы свободны. Сдаю в багаж вещи. С собой только рюкзак, подаренный мне Михаилом из Казахстана и цветы. В рюкзаке плеер, кассеты, батарейки и тяжеленные тетрадки-словари с книгами. Да набор для бритья, и так по мелочи. Хан Сонг Ук приглашает зайти выпить кофе на прощание.
Достаю бумажник, говорю:
- Возьмите деньги. Здесь сто тридцать тысяч. Они мне не нужны. – Отдаю ему воны. Можно поменять здесь же на доллары, но зачем? Теперь это не важно. Конечно,  неприкосновенный запас в двести долларов у меня хранился уже второй месяц. Это в случае чего на такси и на непредвиденные расходы. Но менять их на воны не хотелось, почему и просил в долг у него. Ведь всё равно зарплата моя остаётся в Корее.
Вот все формальности регистрации позади. Выпили по чашке кофе и теперь моя очередь провожать Хан Сонг Ук(а). Он вежливо предлагает, побыть со мной до отлёта. Не хочу злоупотреблять его временем. Понимаю, дома ждут дети и жена. Выходим из аэропорта, достаю фотоаппарат, прошу прохожего сфотографировать нас вдвоём. Затем сами друг друга.
Обнимаемся, прощаемся. Говорим пожелания хорошей дороги, другие слова прощания. Он направляется к своей машине. Смотрю ему в след, он оглядывается и дружно машем ладошками, по-корейски, словно приглашая подойти. Прощаемся. Это уже на - всегда. Жаль расставаться. С самого первого дня знакомства у меня сложилось о нём мнение как о порядочном человеке и рад, оно не изменилось.
Возвращаюсь в аэропорт. Прохожу паспортный контроль одним из первых. На досмотре бдительные таможенники отобрали маникюрные кусачки, пилку и ножнички. Наверно посчитали, что я кого покусаю ими и перепилю важную конструкцию в салоне самолёта. Без спора отдаю. Мне вежливо говорят, что вынуждены отобрать опасные предметы, мне следовало их положить в багаж, и всё было бы без проблем. Развожу руками и говорю:
- Нет, нет! Всё нормально. Забирайте.
Разуваться – раздеваться не требовали. Прохожу в зал ожидания. Хочу сесть и позвонить друзьям, достаю записную книжку. Листаю, с грустью отмечая, что в ней одни пометки «уехал» и чаще «депортирован». Из, более трёх десятков номеров четверо, кому могу позвонить. Михаил (Казахстан), Бронислав (Ташкент), Евгений (Владивосток) и мой тёзка, Виктор в Пусане! А вот откуда он не записано. Прощаюсь со всеми, кроме Бронислава, автоматика отвечает, что выключен телефон. Значит он в церкви. Время как раз службы. Вообще это традиция звонить друзьям перед посадкой в самолёт. Всех интересует, как прошла регистрация и главное, какие проблемы возникали с эмиграционной службой. И что за штамп поставили в паспорте. «Депорт» редко ставят нелегалам добровольно покидающим Корею, но и сочетание букв и цифр поставленное в эмиграционной службе равносильно тому же. Грустно. Что же в душе помимо обид, печалей после трёх лет жизни в стране? Без сомнения, в корейской жизни, теперь уже прошлой, больше хорошего и доброго: десятки встреч с соотечественниками, с новыми друзьями. Кто – то из них помогал мне, кому – то я. Открыл для себя страну, о которой ничего не знал кроме радиотехники. Открыл для себя народ, который поначалу не понимал, сердился на него и даже негодовал. Жутко страдал и лишь через год принял его, каким он есть, и всё стало меняться. Нравятся песни, горы, природа, культура его и люди. Нормальные мужики и красивые женщины. Уважительные дети и молодёжь. И, если довелось бы выбирать страну для туристической поездки, без раздумий поехал бы сюда. Более безопасной страны для отдыха, думаю, нет. Только надо вместе с женой. Ох, как одному, мягко говоря…(слов не могу подобрать). И надо менять паспорт. С этим и в Польшу не пустят наверно.
Да что я о каких – то паспортах думаю?! Всего десять часов полёта и я дома! Как же мне хочется Людмилу обнять! Увижу Алексея! Смотрю на часы. Вот - вот должны объявить посадку в самолёт.
Не могу спокойно ждать. Мысли как в песне Газманова, табуном скакунов скачут из стороны в сторону. Перелетают из Кореи в Россию и обратно! В 16 часов сорок минут буду в Москве. Нет, нельзя говорить «буду»! Должен быть! Всем, с кем следовало попрощаться, позвонил. Оглядываю пассажиров ожидающих, как и я, окончания регистрации. Много корейцев, наших меньше. Все эти годы я работал один среди хангуков, только в выходные общался с русскими, да по телефону. И друзья замечали, что стараюсь выговориться (или наговориться) при встречах. Действительно, всегда не хватало собеседника. И сейчас наверно, хотелось с кем ни будь говорить. Слишком чувства переполняли мою душу. Ведь не часто мы возавращаемся домой после долгой разлуки. У меня как? Первый раз после службы в армии. Второй раз опять из армии, только уже из Афгана. И вот сейчас из Кореи.  Это уже последний раз!
Объявили посадку на рейс Сеул – Москва.
 
                Прошли года, вы очень изменились
                И я другим за это время стал
                О, сколько раз, ночами вы мне снились!
                Как я этой встречи с вами ждал!
                Ещё болят натруженные руки
                Я эти годы мало отдыхал,
                Что б дома сытно жили дети, внуки
                Работал, честно жил, не воровал!
                В чужой стране остались как утрата    
                Мои друзья, которых там узнал       
                Как жаль, мне нет туда возврата
                Лишь потому, что был я нелегал.
                Вот и всё. Иду по трапу самолёта
                В одной руке весь мой багаж
                В кармане паспорт, в нём штамп депорта               
                Встречайте Родина, родные, я снова ваш.         

…Москва, 25 декабря 2006 года. Время 17-30.
 Аэропорт Шереметьево – 2. Подаю паспорт на контроле. Пограничница смотрит внимательно в документ, на меня и говорит то - ли спрашивая, то - ли рассуждая вслух:
- Так…девятое декабря вылет… что – то не пойму, год какой?
- Это было давно. – Подсказываю. – Три года назад.
Ещё раз внимательно глянув на меня она молча подаёт паспорт. У меня с души сваливается камушек, вздыхаю облегчённо. А что? Фик ё знает, что здесь может быть.
Прохожу дальше. Прощаюсь с переводчиком Володей. Он напоминает о дневнике. Ладно, ладно, я и сам думаю, что не напрасно вёл записи. Мне важно сейчас другое. Спасибо тебе за общение и удачи тебе и твоему сыну!
Вглядываюсь в лица встречающих. А, вот! Вижу её! И меня она узнаёт! Как хорошо, что у меня в руке букет роз! Господи! Как долго я небыл дома!
                Ча игоси чон бута! - Вот и всё! 
Примечания по тексту:
• Стр. 103 Имя хозяина кукурузы не знал и Игорь, проработавший больше четырёх лет на него. Почему тот скрывал, не понятно. Но я думаю виной это то, что Игорь не умел читать. За четыре года можно было бы узнать. Просто не задавался такой целью.
• Агащи – девушка.
• Хангук нара – Корея. Хан – один. Гук – народ. Нара – страна. Понимайте – страна одного (единого) народа! Гордо? Да?
• Моксаним – священник церкви.
• Арбайт – контора, где все желающие могут получить разовую работу. За предоставление работы, десять процентов заработка отдаётся хозяину самушиля. Имеет много плюсов, минусов меньше.
• Воны – название корейских денег. За период с 2002 по 2006 годы курс доллара упал с 1180 вон до      950.
• Овертайм – работа после основного рабочего времени. Оплачивается  дополнительно.
• Страница 114 – эмиграционная служба Кореи. Дать взятку невозможно. Не берут!
• Яксок – договор.
• Стр.115 – я не знал, как сказать «воевал во Вьетнаме».
• Каджималь сарам – обманщик, точнее лживый человек, лгун.
• Ёбосеё – алло.
• «Рамён» – то же самое, что в России «Доширак», которое делает корейская фирма под Москвой.
      Хорошая лапша, когда нет времени готовить! Корейцам очень нравится.
• Мачан качи! – всё равно!
• Аннёнхи кесеё – досвидание. Говорит уходящий.
• Палли – быстро.
• Ро Му Хён – имя президента Кореи.