Так дальше не пойдёт. Юмористическая проза

               
                Глава из четвёртой книги "Мейлах в октябре"
               
                «Когда я читала предыдущую книгу о Мейлахе, 
                я так ржала, так ржала,  что пришлось  объясняться               
                с соседями, а потом вовсе разменять квартиру.               
                Маруся Ржевская               

 -- Нет Мейлах,  так жить нельзя, так дальше не пойдёт!  Я надеялась, что когда ты возвратишься из своего блудного путешествия  по бабам, на своё законное место, возле миня, то ты пригладишь супругу любовью, заботой, вниманием и приличным содержанием в теле. А что получается на самом деле? Ты окружил меня кошками и собаками. Не успею я  этих извести, как ты уже заводишь других, похлещи  прежних.  Для чего ты принёс нового котёнка? Для сырости? И как ты его назвал? Изик? Это же человеческое имя! Что, тибе других ни хватает? Ну, назвал бы его просто – Васька, а то… сообразил такое, - Изик! – со знанием дела пилила на мелкие части своего супруга Рахиль Менделевна  в утренней разговорной разминке.
Мейлах  держал свою голову руками и даже не пытался ввязываться в разговор с супругой. В словесном марафоне её все равно не одолеешь. Он берёг здоровье, которое разрушалось у него,  даже,  казалось бы,  от мирной беседы с Рахилью Менделевной.  Приобретённый Мейлахом по рекомендации доктора тонометр показывал три степени артериального давления.  В отсутствии супруги – показатели были идеальными, как у космонавта. Если Рахиль открывала рот, -  давление прыгало на сто восемьдесят, а когда она изо рта выпускала слова для Мейлаха, то стрелка добиралась до верхней отметки, упираясь в ограничительную черту, останавливалась, и прибор начинал  пронзительно пикать, извещая о высшей степени опасности. Если он раньше её сравнивал с ножовкой, то теперь – с  пилорамой. Но, «пилорама», со двора уходила редко, а, потому, два последних показателя постоянно менялись местами, и совместными усилиями прибавляли ещё сумасшедшую аритмию.
На этот раз Рахиль Менделевна продолжала утреннюю разминку по изящной словесности на актуальную ежедневную тему: «Где, моё где?»
-- Мейлах! Где мои колготки? Какие, какие? Спрашиваешь ещё!  Которые моих пяток не боятся и не получают затяжки! Со стальной кордовой нитью, те, что  твоя сестрица по моей просьбе из Израиля прислала. Какой-то ты рассеянный стал, как все поэты. Отвечая на вопросы - смотришь в сторону, а голова, с внутренностями, так вовсе…. постоянно бегает мозгами по будущим строчкам. Ты живёшь в реальном мире, а ведёшь сибя, как  у миня  вот здесь, на лямках, в личном швейцарском банке, то есть за пазухой – притаился,   пригрелся среди купюр, и ничего не делаешь! Ты заметь, как я образно говорю! – завершая мысль, спросила Рахиль и продолжила допрос:
-  Так, где мои колготки?
-- Сама ищи! Я колготки не ношу - огрызнулся Мейлах и заткнул уши пальцами, но звук к перепонкам всё же, проникал, через неплотную герметизацию растопыренных ушей.  Он, пытаясь вкрутить пальцы в уши плотнее, невольно услышал слова обращённые к нему:
-- Мейлах! Я не прошу тебя искать новые колготки, мине нужны старые, которые постоянно ношу. У тебя хороший нюх, ты их найдёшь бистро. Давай, поднимайся, тибе говорят, поднимайся! Упрямишься? Или ты уже нюх на туда потерял? А помнишь, бывало…
-- Надень новые и не дури мине галаву – в тон ей, её же лексикой сказал Мейлах и заткнул уши плотнее, а потом, отряхнувшись от поэтической рассеянности, вспомнил, где эти колготки находятся…
Как-то на днях, он встретил у близлежащей помойки собаку, породистую, похожую на «боксёра». По какому недоразумению животное осталась без хозяина – сказать трудно, но было видно, что она не приспособлена к условиям, в которых успешно выживают дворняги. Ситуация по жизни сравнимая с такой, когда профсоюзного работника поставили за слесарный верстак, на сдельщину… Мейлах  долго присматривался к пёсику и на ласковые слова, собака отозвалась доверием – подошла к нему, обнюхала. Вилять ей было нечем. У собак такой породы вместо хвоста – жалкий пенёк, но своё отношение зафиксировала, лизнув руку доброго человека.
-- Что делать? – подумал сердобольный Мейлах. Во дворе одна собака уже была, и Рахиль Менделевна,  её кое-как терпела, но если привести вторую… Мейлах в раздумье стоял, глядя на собаку, а та, чувствуя его симпатию и сомнения относительно её, внимательно смотрела в глаза человека с надеждой на «удочерение». Это была сучка. Мейлах, сочувствуя нелёгкой судьбе женщин, любой породы, пошёл на риск и забрал собаку с собой. Дома он запустил её в вольер, который Рахиль Менделевна принципиально обходила и находящегося там Рекса не кормила, не поила, но к счастью,  ни разу «не покусала». Кормлением пёсика занимался Мейлах. Супруга даже не заметила своим всевидящим оком, что в их вольере появилась ещё одна собачка. Животные вели себя спокойно, но иногда  лай из вольера был двух голосовых тембров, и супруга спросила Мейлаха:
-- Наш Рекс как - то странно стал лаять, то так, то эдак. Что случилось с ним?
-- Да он, наверное, иностранный язык осваивает – пояснил Мейлах.
-- Сейчас модно изучать иностранные языки. Вот приедет, кто - нибудь к нам из-за границы, так он сразу поймет, чего человек хочет. Рахиль Менделевна улыбнулась шутке и успокоилась добавив:
 -- Например, твоя сестрица из Израиля…
Мейлах не возражал. На этом разговор завершился. Но вскоре, возникла одна проблема. С приходом «женщины» в вольер Рекс стал себя очень заинтересованно вести относительно прибывшей подруги, тем более, что она вступила в фазу естественного периодического состояния дающего повод интересоваться.  Умный Мейлах, такого варианта не учёл, а тут на тебе… Собака породистая, а этот беспородный гвардеец наклепает всякого сброда – рябенького, беленького, кудлатенького… - Нет, не годится. Будем ей хорошего жениха искать, из олигархов – решил Мейлах и, вспомнил, про колготки жены, висящие на стуле у обеденного стола.    В отсутствии жены он натянул их на  собаку, обезопасив доступ к телу сучки беспардонного, настойчивого, как все мужики Рекса. Колготки оказались великоватыми – у собаки ноги были тоньше, чем у супруги, но по талии – в самый раз!  Укрепил элемент оригинальной экипировки, дополнительно применив свои подтяжки и брючной ремень.
-- Всё друг, закрыто! Не пробьёшься! – обращаясь к Рексу, ехидно сказал Мейлах и пошёл в дом. Правда пару раз в день приходил на помощь недоумевающей сучке - снимал снасти и терпеливо ждал её естественных действий. Рекс, на подлость хозяина обиделся и перестал махать хвостом. Он угрюмо сидел в стороне и о чем-то думал, как будто собирался писать вместо Мейлаха стихи о любви к женщине…
 -- Вот подлый мужик, хозяин называется, не заботится о подчинённых, как новоиспеченный предприниматель о рабочей силе! – возмущался в душе обиженный пёс.
Оно понятно, почему обиженный. В отсутствие хозяина, с молчаливого согласия подруги Рекс пробовал пробиться, куда следует, но «инициализация» завершилась недоступностью контакта.
Мейлаха не беспокоило, о чём думает Рекс,  его волновало, что с ним будет, когда Рахиль Менделевна раскроет тайны двора, и какая наступит кара.  Вот и настало время объясниться… Мейлах решил оттянуть час расплаты и сам вступил в разговор с супругой:
-- Рахиль, зачем тибе колготки?  На улице тепло, мужики к тибе уже не пристают и одежда с повышенными мерами - «ни дать, ни взять», тибе уже излишни!  – коверкая слова, что бы приблизить себя по выразительности к разговорным качествам супруги вкрадчиво говорил Мейлах. Его супруга,  которая возвратилась к привычной для неё лексике, ранее отодвинутой на второй план работой в партийных органах – в последнее время заговорила через пень-колоду,  и ему в таком случае захотелось быть для неё более понятным.  Получилось, как у известного высокопоставленного деятеля, живущего в Москве у которого родное, белорусское слово  «ануча», в русском переводе  звучала – «трапка», и этот выговор не могла выбить из его зубов мировая лингвистическая цивилизация!
Но, пойдём дальше. Любой секрет, храниться до поры до времени, а потом случайность всё раскрывает.  Проходя мимо вольера,  Рахиль Менделевна случайно заглянула через плотную стенку изгороди и ахнула! На хозяйку смотрела испуганными глазами незнакомая собака, вырядившаяся в её колготки.
-- Мейлах! Иди скоринько сюда и поясни, что это за любовницу ты обрядил по моему образу и подобию? - не отрывая глаз от сучки, возмущённо вопрошала жена. Мейлах понимая, что час расплаты наступил, приближаясь к вольеру, он, не успев выстроить линию защиты, довольно бесстрашно заговорил:
-- Добрый вечер, Рахиль! Что произошло, от чего ты шумишь?
-- Как это, что, как это, что? – скороговоркой переспрашивала супруга.
-- Ты считаешь нормальным надеть на эту уродину мои колготки? – показывая на собаку, переходила на личности возмущённая Рахиль Менделевна.
-- Совсем, даже не уродина! И лицо у неё не хуже, чем у тебя,  правда, полнее, и морщин меньше – глядя на бульдожье лицо собачьей морды, - возражал Мейлах.
 -- Ты должна уважительней относиться к животным, это же ни человек, в отношении которого можно допускать всё. Животные беззащитны перед нашей агрессией.  Они не такие подлые, хитрые и беспощадные, как люди. Их жалеть нужно.
-- Возможно, ты прав, - неожиданно согласилась Рахиль Менделевна и успокоилась.
-- Ты, Мейлах, очень добрый человек и прости меня за вспильчивость. Как женщину, я иё панимаю - пусть уж пользуется моими снастями, но потом, сам будешь их стирать, и приводить в порядок, если они не разлетятся в клочья от Рекса, который типерь такой же,  лютый до женщин, как ты бил в молодости…
Мейлаху понравился комплимент и он, обняв жену за плечи, вошёл с ней в дом. Чувствовалось, что нужно проверить артериальное давление и выпить что-нибудь от аритмии.  Впереди был как всегда, тяжёлый день, когда супруга никуда не собиралась уходить.  Но тут, Рахиль Менделевна, неожиданно сказала:
-- Объясни мужинёк, почему ты мине всегда гавришь  «добрый вечер», если в действительности утро -  в каждый глаз светит солнце и день в самой радости, а ты мине – «Добрый вечер!»?
-- Эх, Рахиль! Как только я тебя увижу – у миня в глазах становится темно, независимо от времени суток! Ты такая проницательная, как вилка в попу, а  тут, можно подумать, не разобралась…
-- Разобралась! Просто хотела уточнить, загадочный ты мой!