Кинф, блуждающие звезды. Книга 2. 34

Черный не стал бить сразу же – о нет. Что-то в нем изменилось в тот небольшой промежуток времени, пока он обращался, и теперь он просто не мог напасть иначе, как после объявления войны. Рыцарь-регеец не позволил бы ему этого.

Он отсалютовал паладину – противник, конечно, потенциально слабее, да и ранен, - и встал с боевую стойку.

- Я искалечу тебя, - произнес паладин, поднимая свою страшную металлическую клешню. – Я убью тебя, и твою голову принесу своим людям, чтобы они посмотрели в глаза – пусть и мертвые, - тому глупцу, который осмелился встать у нас на пути, и поверил в то, что сможет нас остановить.

- Я убью тебя, - ответил ему Зед спокойно, - и свою победу я посвящаю своему Дракону и своему миру, защищать который я был рожден.

Паладин не стал дожидаться конца речи Зеда, и напал – его выпад был быстр, неожиданен и опасен, как бросок кобры.

Но все же Зед отразил его, и Айяса прочертила первую алую черту, первую линию на теле паладина, из целой вязи букв настоящего регейского Посвящения.

Торн сидел, привалившись спиной к стене и прикрыв глаза; Ур, в полузабытьи лежащий на полу, слышал его счет – даже сквозь лязг оружия, даже сквозь крики боли паладина, на теле которого Айяса все писала свою безжалостную оду смерти.

Торн считал неторопливо, тихо; теперь его счет не был таким сосредоточенным и четким, как щелчки секундной стрелки в часах. Каждый новый отсчет теперь был мягок и совпадал с дыханием Торна. У того даже оставалось время, чтобы подумать, и в его голове, словно шелест древних страниц, проскальзывали отрывки каких-то историй.

«…посвящение регейцев – это очень страшная и безжалостная вещь. Нынешнее посвящение Драконам – лишь бледная тень его. Регейцы, в точности зная строение тела человеческого, не просто ранили свои жертвы, не согласившиеся уйти с пути стража и вызвавшие его гнев. Регейцы обездвиживали своих жертв, перерубая им нервы, точно зная, где они проходят под кожей, и повреждение какого из них заставит разгибаться по одному пальцы, сжимающие рукоять меча. Затем регейцы перерубали кровеносные сосуды, покрывая кожу множеством мелких ничтожных порезов. Однако, каждый из них кровоточил, и кровь было не унять, и жертва обессилевала, истекая кровью. Затем ударом в сердце, точным уколом, чуть коснувшись его, регейцы завершали бой. Человеку не обязательно было отрубать голову – он все равно был мертв. Обычно в назидание другим врагам и для устрашения их такого человека оставляли в живых и выкидывали где-нибудь возле лагеря неприятеля. Но ни один знахарь не мог выходить раненного регейцем, и тот умирал в страшных муках».

Паладин испустил вопль, когда точная и безжалостная Айяса в очередной раз скользнула по его руке, иссеченной так, что одежда на ней была покрошена в лапшу и насквозь пропиталась кровью. Сил у паладина больше не было; руки больше не могли держать оружия, и оно с лязгом упало на пол. Сам паладин опустился на колени, ткнувшись окровавленными ладонями в пол, и его голова безвольно повисла.

Зед, подняв меч, замер, точно статуя. Все его движения были больше похожи на четкие механические движения машины, автомата. Ни разу его рука не дрогнула, ни разу он не ошибся, и ни разу не промахнулся. На его лице не было написано ни единой эмоции.

- Руби, - прохрипел паладин. – Ты победил. Руби… пожалуйста.

Ур прикрыл глаза. Сквозь опущенные ресницы он видел тень на стене – то, как Зед поднимает меч, и как со свистом тот вспарывает воздух, опускаясь.

Глухо ударилась об пол голова и свалилось тело.

Так умер паладин Роман.

- Подождите меня тут, - произнес Зед как ни в чем не бывало, и под его босыми ногами заскрипели ступени наверх. Ур плотнее сомкнул веки, и весь мир поглотила пустота и тишина, такая тишина, в которой не было даже неторопливых подсчетов Торна.

                *****************

Думаю, команда корабля принца-негодяя очень удивилась, обнаружив на своем корабле регейца, живого настоящего регейца, к тому же весьма враждебно настроенного. Но, так же подозреваю, что удивлялись они весьма недолго.

Все их тела Черный вывалил за борт, и поверх всех скинул принца Воканну, который вовсе и не помер. Он лежал, скалясь голым черепом на солнце, и стонал, и мухи кружились над его черным от крови изуродованным лицом.

- Полоротый, - Зед брезгливо сплюнул вниз, на кучу трупов, ни в кого, впрочем, особо не целясь. Для регейца, прошедшего курс обращения не полностью, он дрался весьма неплохо. По меньшей мере, мало кто успевал чирикнуть, здороваясь своим горлом с его Айясой.

Все именные вещи обесчещенного принца, кольца, венец и пояс, Зед с него содрал, а на грудь ему приляпал грамоту, в которой кратко описал, кем был этот человек, и что он сотворил, а так же вписал себя, как человека, отнимающего имя у бывшего принца Воканны и нарекающего его бесславным стыдным прозвищем Чи – человеком без имени, - на то краткое время, покуда он жив.

- Может, добить его? – спросил он  у Торна.

Тот отрицательно покачал головой, устало прикрыв глаза:

- Нет. Забудь. Теперь принц не твоя забота.

Обоих их – Торна и Ура, - Зед втащил на палубу, на свежий воздух. 

Ур, как и предсказывал Торн, получил тумаков с лихвой. У него кулаками принца была разбита вся голова, глаза практически не открывались, и даже шустрые наннеры не могли быстро ликвидировать поломки. На его счастье, принц обрушил весь свой гнев на самые крепкие кости черепа – на лоб и на виски. Наннеры, шныряя кругом, подсказывали, что принц, подобно трусу, боящемуся укоризненного взора врага, пытался таким образом уничтожить его глаза. Трусливая тварь… Воканна на самом деле боялся взглядов; и глаза человека казались ему отдельным живым существом. Поэтому он не мог… он не смог просто выбить глаза Уру, которые всякий раз после удара раскрывались и обращались к нему. Воканна боялся.

Ур ощупал языком зубы и засмеялся, охая от боли.

Сам Торн пострадал больше всех.

Зед, чуток приглаженный хлыстом, небрежно провел ладонью, полной какого-то порошка, по иссеченным плечам, и после даже не вспоминал о ранах. Торну же одного обезболивающего было мало, Его исхлестали со всех сторон, а его распухшая обожженная нога обещала загноиться. Однако, даже это плачевное состояние не останавливало его; он продолжал считать! Его обычно веселые голубые глаза словно бы подернулись пеплом, посерели, в глубине их затаилась угроза, и увидь его сейчас покойный купчина, он непременно узнал бы в нем своего зловещего Серого Демона, отравившего ему жизнь своим появлением.

Рассматривая посуровевшее лицо Торна, Ур лишь покачал головой.

Серый Демон?

А Императора всего мира -  не хотите?!

Мир – тонкий и хрупкий, как скорлупка яйца, оказывается.

И Император, его хозяин и повелитель, отрывает людей одного за другим от их привычных мест, чтобы те встали и заслонили своим телом брешь.

Его рука легла на стол, и Торн сказал негромко – мое.

И никто не посмел оспорить, потому что Торн не побоялся заплатить ту цену, что запросили. Остальные – отступили, не сумели, струсили.

 

- Красавец! – Зед покачал головой, рассматривая друга. Тот был бледен, как полотно, и на измученном лице темнели круги. – Ну, и что теперь?

Зед успел сбегать вниз, в пустыню, и раздобыть необходимые минералы, чтобы приготовить лекарство своему другу и Уру. Откуда он узнал о том, что именно это вещество обладает целебным свойством, спрашивать было бесполезно. Он просто знал это,  и все.

Он наспех истолок тяжелым камнем какие-то кристаллы впервой попавшейся чашке, и розовой пудрой присыпал их раны, принюхиваясь к шипящем пару.

Боль ушла; и только благодаря этому облегчению Ур смог понять, где на самом деле болит. Сломана челюсть и есть трещина в височной кости. Зед тоже это понял, обследуя его разбитое лицо самыми кончиками своих чувствительных тонких пальцев, и, как мог, перевязал его голову тонкими льняными бинтами, чтобы поврежденные места не подвергались нагрузке и оставались практически неподвижными.

- Благодарю, - прошепелявил Ур разбитыми губами, и Зед еще посыпал его лицо своей розовой пудрой.

Зед откуда-то знал все; только прикоснувшись к лицу Ура, он словно считал информацию, и вместе с обезболивающими кристаллами принес из пустыни куклу, глиняную игрушку, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор. Странно, подумал Ур, умиротворенно глядя на ценный артефакт, неужели они оба… оба знали, где он находится?  И тогда, получается, его муки были бесполезны? Оба они могли сказать принцу, где лежит сокровище – Ур чуть присыпал его песком, обозначив местоположение видным белым камнем. Зед нашел его моментально, словно сам положил его в тайник. Странно….

Торн перенес обезболивающее молча. Так, будто его ничто не волновало и до того, как розовая пудра покрыла его раны, и унесла боль и кровь. Его серые, потухшие глаза смотрели куда-то внутрь него самого, далеко, и, казалось, он вовсе не чувствует боли. И даже тогда, когда Зед обследовал его обожженную ногу, даже не шевельнулся, только желваки заходили на его щеках, да серые, бесцветные глаза вспыхнули страшным, всепожирающим светом, – каленое железо глубоко поранило плоть, насквозь прожгло мышцы, и Торн теперь всегда будет оставлять на песке Ногу Дракона

- Теперь, – упрямо произнес Торн, когда Зед наскоро привел его раненную ногу в порядок,- только вперед! Нам нужно дойти до портала, о котором говорил разбойник – помнишь? Мы должны будем дойти до него очень быстро! Там мы с тобой разделимся.

- Как?! – лицо Зеда вытянулось, он даже отшатнулся от Торна. Тот нетерпеливо качнул головой, недовольный тем, что Зед не понимает его, не поспевает за его мыслью.

- Я уйду назад, - ответил он. – Туда, в начало нашего путешествия. В тот день и час, когда ты согласишься идти с Айрин.

- Зачем?

- Я спасу тебя. Я соединю две ветки реальности, замкну их в кольцо, и паладин потеряется в нем. Он будет бесконечно бродить по нему, не находя выхода, пока, наконец, не потеряется и не исчезнет совсем, ступив в очередной раз не туда.

Зед все еще ничего не понимал, и хлопал глазами растерянно.

- Мое ранение даст нам некоторую фору, - начал пояснять Торн терпеливо; то, что для Зеда нужно было облекать в неуклюжие долгие слова, в его голове проносилось мгновенно, мыслеобразами.  – Все то время, пока я буду выздоравливать, паладин будет ждать нас, а вы будете уходить все дальше. Затем я упрошу Драконов прежде, чем отпустить тебя на подвиги, принудить тебя на совершение некоторого благого дела. Мы поедем, и паладин потянется за нами. В пути я уберу Айрин на место, - Торн постеснялся сказать «заткну ей рот и скину в портал», но именно это он и собирался сделать. – Она не должна пострадать… я обещал ей. Ур – ты доставишь ее на место и уйдешь из этой истории сам, унося куклу. Навсегда. И не бойся, то тебя поймают и пленят. Этого не будет. Уже не будет. Ты уйдешь так же легко, как и войдешь. Или ты, - серые прозрачные глаза, казалось, насквозь видят Ура, читают каждую его мысль, каждое его желание, - хочешь пойти со мной?

Это был не просто вопрос. Это было приглашение от повелителя мира, от Императора-Дракона, который собирался перекраивать свой мир на свое усмотрение.

- Пожалуй, я откажусь, - ответил Ур, шепелявя, и его снова разобрал смех. – Я этот-то дележ пережил с трудом.

Император мира, ставленник Слепого Пророка! Пусть не само божество, но все же его верные слуги, обращенные им в своих послушных марионеток, обращаются теперь к  Уру, и смотрят, смотрят пустые глазницы, вырезанные на украшенной золотом маске…

Пусть они оба, в один голос говорят, что нет Слепого Пророка – он обоим им не верит. И не потому, что они оба обманывают – нет. Потому, что оба они не видят, что Слепой Пророк обоих их завоевал, и смотрит теперь их глазами.

- Жаль, - ответил Торн и устало прикрыл глаза. Слепой Пророк в своей белоснежной фарфоровой маске, увенчанной золотыми цветами, отвернулся, и теперь уже навсегда. Ур больше не видел его взгляда, которым тот смотрел через века. Слепой Пророк сделал шаг и навсегда вышел из жизни Ура. - Хорошо. Давайте вернемся к первоначальному плану.

Потом мы с тем, прошлым Зедом поедем в горы, к указанному Айрин порталу, и там инсценируем его смерть, чтобы паладин начал искать кого-то другого на роль удавшегося эксперимента, и потерялся окончательно. К тому времени ты в твоей ветке реальности должен будешь прибыть на это место и помочь мне замкнуть кольцо.

- Но это невозможно! – запротестовал Зед. – Невозможно! Там, в той ветке реальности есть другой ты! Как ты от своего двойника отделаешься?!

- Никак. Я его сюда направлю, к тебе, - улыбнулся Торн, и передвинул на колени свою книгу, купленную накануне. – Я же обещал тебе, что мы всегда месте будем.  С собой он – то есть я, - принесу свою ветку реальности, и сплету ее с твоей. Будет две реальности, которые будут стремиться поглотить друг друга. И когда это произойдет, не станет паладина, который станет преследовать не тех, кого надо. Я парень-то понятливый, я соглашусь! Тут,- он похлопал по обложке своей новой книги, выторгованной у купчины, - я напишу… написал все инструкции для себя другого. Смотри, - он открыл книгу, и первая страница оказалась сплошь исписанной. А ведь давеча в ней было всего три фразы! – Я уже начал писать, и даже начал понимать, что тут написано.

Вот твое кодовое слово, - Торн хохотнул, показав самую первую красиво вписанную фразу, -  а вот инструкция на будущее.

«Не двое, но двое на двое».

Зед сглотнул, уставившись на эту незамысловатую надпись.

- Две пары героев, двое нас, - произнес Торн, глядя своими пронзительными серыми страшными глазами в темные глаза друга, - двое каждого из нас. Там я буду защищать тебя, тут ты будешь обращать в Расчетчика меня. Долго, осторожно; я буду оставлять инструкции, - Торн накрыл ладонью руку друга и чуть пожал его пальцы. – Мы никогда не расстанемся. Никогда. Мы всегда будем вместе. Всегда. Когда наше временное кольцо замкнется, мы сольемся со своим двойниками, и все.

- Ты уверен?

- Я знаю это. Верь мне.

Торн шевельнул раненной ногой. Она почти не чувствовала боли, волдыри на омертвевшей коже лопнули и прозрачная жидкость из них пропитала бинты. Торн, посмотрев на это, лишь покачал головой неодобрительно.

- Плохо. Долго проболею. Ну, да ладно. Дай мне твоего лекарства. Я смогу некоторое время лечиться. Потом я пойду навстречу тебе.