Мордоворот

         Вот железная дорога, поезда мчатся по ней. Из Франции в Россию едут философы. Они несут новое учение. Экзистенциализм называется оно. В России же люди часто говорят друг другу: «Глаза бы мои не глядели». Вот тут весь и пафос. Русь уже тысячу лет живет той самой «тошнотой», а Европа только что ощутила это состояние.
          На конец пути поставили ящик с яблоками. Поезд дальше не пойдет. Кони мчат в поля. На них сидят солдаты. Им дан приказ бежать на запад. В подвале коты демократично завывают. Девицы учат немецкий язык, чтобы читать Канта в оригинале. Франция манит их, будут ехать туда и читать Ницше. Страна пробуждается. Парни улыбаются солнцу, поют ему песни. Ящик с яблоками девицу съели, дабы жить вечно. Адам и Ева тихонько поскуливают, глядя на весь этот цирк. Они заперты в клетку. Им виден кошмар бытия довольно-таки ясно. А он, бродяга, все гоняется за мнимым величием. Ночам покоя не дает. Спит или не спит. От мыслей все проблемы. В мыслях – ошибки.
       Кай вышел из дому в магазин, чтобы купить молоко. Усы свои не сбрил. А зачем? Лицо такое жесткое у него теперь. Никто не влюбляется в него из-за них. Рукописи умнее авторов. Для него «тошнота» есть благо. Ни бога, ни черта, ни мира.
        На кассе сидела девушка. Она была рыженькой, худенькой, лет ей было двадцать, но глаза ее были синими и такими огромными, что Кай решил, что эта та самая встреча. Простая встреча двух чудаков.
      Она пробила чек, взяла деньги, отсчитала сдачу, но грустно, без всякого оптимизма сказала:
- Слушай, малый, я вижу, что ты один из нас, я боюсь себя, боюсь работать и жить. Хочешь, забери меня после работы и мы пойдем ко мне домой, попьем кофе и обсудим планы глобального масштаба, ведь я в прошлой жизни была Екатериной Второй, только мне теперь это стало ясно. Травку бы покурить бы мне. Думаю, что мы Русь спасаем.
- Слава небесам! – успокоил Кай ее. - Славно, люблю императриц и цариц! А ты довольно не дурна собой. Чудная, крепкая фигурка. То, что надо, будем курить травку. Слава Руси!
       Кай зашел вечером к ней в магазин, она заперла кассу на ключ, отдала ключ охраннику и они пошли по темному переулку в сторону ее одинокого дома, что был за речкой. Они прошли парк, где было темно, а собаки лаяли в своих будках, услышав их шаги, ведь парк окружали частные дома. Она открыла быстро дверь, пошла на кухню ставить чайник. В доме было жарко, хотелось пить. Он снял с себя свитер, а она сняла с себя плащ и платье. Река за домом текла. Они уже на берегу сидят и смотрят на свои руки.
- Мне жарко, я бы искупалась в речке, за все платим своей жизнью, – медленно говорила она. – Я, пожалуй, разденусь и пойду в воду, она меня зовет своей прохладой. Лодку хочу, буду плавать, в океан. Ты меня откупорил, малый, если бы не ты, то сидела бы сейчас на работе. В две смены работала бы, а то и в три.
- Я тоже, мне ведь тоже жарко! Мы все уходим из-под гнета Системы! Мы летим! – крикнул Кай.- Я сам себе нравлюсь. Люблю себя. Не боюсь простуды. Не ем мяса. Будем, а теперь забудь обо всем, просто забудь!
- Генон мертв. Религия мертва. Ты просто фокусник из замка Кафки! – ответила она ему.
- Так и есть, – успокоил он ее. – Я возьму звезду с неба для тебя. Вон, сатиры в нас живут. Хохочут в нас, мы пророки, герои подполья, мы даже Достоевского читали.
- Пути у меня нет, а сила есть! – прокричала она и захлопала в ладошки.
- Зачем нам чай? Не нужен! Как-нибудь в другой раз я налью тебе кофе в черный кофейник. Как-нибудь потом мы выпьем вместе кофе и пойдем к кровати. Читаю «Декамерон» по ночам. Мы говорим о любви, о смерти. Наши товарищи спят в сырой земле. Мамаша тесто на кухне катает. Спят в саду птички. Молодость моя прошла, смерть впереди. Слезам не верю. На тюленей хочу поглядеть.
       Под утро тот магазин сгорел. Его спалили панки. Соня не будет туда больше ходить. Ей теперь одна дорога – на север. Там лютый мороз, тюлени пасутся на льдинах, цветут и пахнут кактусы. Они ложатся на дно лодки. Плывут в сторону океана. Они совершают ритуалы плавания. Играют в шахматы. В лодке тесно, но уютно. Вон ледоход начался. Радио никогда не любил. Сеть тоже не любил. Даже странички в социальной сети не завел. Мадеру не пил, но любил смотреть на ледоход. Опьянение от северных ветров ощущает.