16. Детские игры

Чем запомнилась детство каждому из нас? Правильно! Играми.
          Во все времена мальчишки играли «в войну». Тем более мальчишки после победоносно закончившейся войны. С самодельным оружием, чаще всего это были палки, изображавшие автомат,  с сучком, за который можно держаться, как за рожок магазина. В книжках русские автоматы изображались с дисками. Немецкие были с рожком. Находили в лесу, к сожалению ребятишек, без затвора, пострелять было невозможно. А лес ещё долго будет хранить следы и памятные свидетельства прошедших здесь боев.


          После игры самоделки, изображавшие оружие, выбрасывались, чтобы в следующий раз изготовить заново.
          Собравшиеся играть делились на две команды, назначались командиры, по жребию определяли, кто будет играть «русских», кто «немцев». Играли во дворах, в лесу, на берегу речки, поросшем кустарником и одинокими деревьями. Выстрелы обозначали выкрикиванием «кхы-ы, кхы-ы» или «тра-та-та», если стреляли из пулемёта. Войну вели по партизански. Надо выследить противника и первым выстрелить, при этом остаться незамеченным для других вражеских бойцов, самому не быть «убитым». «Убитые» выбывали из игры, дожидаясь её окончания, кто победит.


          Пока учились в младших классах, верховодили Минин и Минско. Когда перешли в пятый, семиклассники обособились, образовали своё сообщество, малышня их уже не интересовала. Но у малышни появился свой вожак. Это был Коля Озеровский. По возрасту, ровесник семиклассникам, общался с ними, но во внеурочное время жил одной жизнью с одноклассниками.


Все охотно тянулись к нему, подчинялись без всякого принуждения. Коля был удивительный паренёк. Почти отличник, хотя особо не усердствовал и не зазнавался своими успехами в учёбе. С ним было легко и просто общаться. Председатель совета пионерской дружины. Это принималось, как само собой разумеющееся. 


А в играх и мальчишеских забавах был со всеми, был на равных, но признавали за старшего, как непререкаемый авторитет. И ничего он такого не говорил, ничего не делал, а все охотно тянулись к нему, общались, составляли его окружение. Учителя никогда не ставили Колю в пример, он и без того был для всех примером. Не книжным героем, как Павка Корчагин, а что ни на есть живым воплощением того, каким может и должен быть каждый.


          Восьмого сентября на уроке истории Алексей Михайлович, молодой учитель-фронтовик напомнил ребятам, что в этот день состоялась Куликовская битва. Стал расспрашивать, что им известно про знаменитое сражение, как вооружены были воины, как проходила битва.


          После урока Коля Озеровский предложил ребятам в ближайшие дни изготовить оружие, доспехи и в воскресенье сыграть в Куликовскую битву. По жребию определились, кто будет русским воином, кто татарским. Соответственно изготовить щит, меч или саблю, пику-копьё. Русские воины должны быть в остроконечных шлемах.


На груди каждый должен прикрепить полоску из бумаги. У кого во время битвы бумажный знак будет сорван, тот считается убитым. Коля, понятное дело, был признан Дмитрием Донским. Другу Аркаши Витьке досталось быть Мамаем. Он был на год старше, но парень крупный, широкоплечий, весь в отца, у того рост превышал метр восемьдесят. Так что Мамай выглядел внушительно, серьёзный противник.


          Аркаша старательно готовился к предстоящему сражению. Из полосок картона склеил шлем и покрасил алюминиевой краской, выглядел, как серебряный. Меч изготовить труда не составляло. Для щита нашлось круглое сиденье от старого стула. Оставалось закрепить два ремня: один, чтобы надеть на руку, второй – держать в зажатой ладони. Копье делать не стал, мечом повоюет.


          В назначенный день собрались на поляне за речкой. В конце города, недалеко от улицы, где жил Озеровский. В игре участвовали мальчишки из других классов. Всего воевать собралось более пятидесяти человек. По распоряжению Коли войска выстроились друг против друга на расстоянии метров ста. Был объявлен поединок богатырей. Установить, кто победил, оказалось невозможно, у обоих бумажки оказались сорваны.


Потом по сигналу войска начали сходиться, а когда сошлись, началась настоящая битва. Каждый хотел победить, каждый хотел проявить свою удаль. Аркаше удалось сорвать бумажку у татарина, но тут же подоспевший другой его «убил», ловко сорвав бумажку кривой саблей. Горестно покинул «убитый» воин поле битвы. Обидно. В самом начале. С грустью смотрел, как другие самоотверженно продолжали сражаться.


Кому досталась победа в сражении, установить не удалось. Пришедшие в азарт воины с порванными бумажками не хотели покидать поле, признавать себя «убитыми». Так что к концу сражения, если считать по бумажкам на груди, ни у той, ни у другой стороны в живых не осталось никого. Итог игры решили подвести поединком князя Дмитрия Донского и хана Мамая.  Но тут уж в исходе никто не сомневался. Коля Озеровский одержал блистательную победу. Так что игра, как и настоящая битва, закончилась победой русского войска.


          Возвращались домой радостные и возбуждённые. Даже поверженные «татары». Ведь сражались они мужественно и лихо. Только Аркадий был удручён. Вот и в этот раз, и в этой игре он оказался неудачником. Не везёт ему в играх. Всё из-за маленького росточка и физического слабосилия. Это не позволяло на равных играть во многих играх.


          Взять ту же лапту. Прибегает сосед Сашка, кричит: «Аркашка! Айда играть в лапту». Не может отказаться Аркаша, неловко перед ребятами. Но идёт с неохотой, знает, у него ничего хорошего не получится.


          Вот подошла очередь бить по мячу Аркаши. Мяч в этот раз кто-то принёс арабский, он тяжелее обычного резинового, потому летит в случае удачного удара значительно дальше. Мальчишки постарше забивают так далеко, все успевают добежать до кона и обратно, пока один из водящих завладеет мячом. Аркаша не знает, почему мяч называют «арабским», на самом деле это теннисный мяч, но в те годы никто из мальчишек у них в городе про теннис не слышал и не видел в глаза теннисной ракетки.


          Водящий знает, что Аркаша – «левша». Ему приходится стать спиной к тем, кому надо бежать до кона. Это неудобно, может проследить и вовремя не застукать бегущих. Но для левши делается исключение. Мяч подброшен, Аркаша размахивается битой, пытается с силой попасть в мяч, но промахивается.
          - Мазила, - слышит неодобрительный возглас от ожидающих очереди метателей.
         

            Разрешается три попытки. Но уже на второй Аркаша битой попадает по мячу. Бил осторожно, чтобы не промазать. Мяч отлетает совсем недалеко, не долетел до близстоящего водящего. Тому потребовалось время, чтобы приблизится к мячу и взять в руки. Этого оказалось достаточно, чтобы ожидающие удара игроки добежали до кона.
          Аркаша становится на черту, надо изловчиться во время удара по мячу следующего игрока успеть сделать пробежку до кона.

 
          И, несмотря на крайнюю неумелость левши играть в лапту, его команда одерживает победу. Никто не надсмехается над Аркашей, никто не попрекает неумелой игрой. Все видят, что Аркаша не вышел ростом, худенький и маломощный, но парень свой, компанейский, не продаст и не предаст, надёжный одним словом. Да и привыкли быть все вместе.


          Мальчишки-латыши жили своей компанией. У них были свои игры и развлечения. Друг друга не трогали, не задирались, но и совместно не играли. В русской компании иногда случались ссоры между отдельными экземплярами, в игре всякое возможно. Случалось какая-нибудь парочка сорванцов и подерётся.


Например, возьмутся бороться. Один другому подножку подставит. А по правилам подножки ставить нельзя. Разозлиться пострадавший и с кулаками драться лезет. Начинается потасовка. В лицо не бьют. В грудь да в бока. Повалятся на землю, сцепившись. Поволтузят друг друга кулачонками, устанут, расходятся недовольные. Вот и вся драка.


          Таким манером и Аркаша один раз подрался с одноклассником. Равные были по росту и силе. Виталька, рассердившись, стал дразнить Аркашу, обзывать всякими обидными словами. Аркаша не стерпел, полез драться. Набили друг другу бока, вывалились в песке, разошлись, угрожая, в следующий раз надавать, как следует. Только следующего раза не представилось.


          Не из-за чего было драться. Во-первых, большинство одноклассников были старше и сильнее. Во-вторых, и это самое главное, не было причин. Споры и ссоры во время игр возникали. Только детские ссоры и обиды быстро забываются. Уже через день в одной компании играли, забыв про драку.

 
          Одно время возникла мода в городки играть. Ловко получалось у ребят. Появились свои чемпионы. Аркаша несколько раз попробовал. То бита не долетит, то едва коснётся фигуры, развалит, а все рюхи в городе остались. Так что после нескольких неудачных попыток Аркаша в городки не играл.


          Другое дело в чижика. Тут Аркаша не уступал даже старшим по возрасту своим друзьям. Чаще всего играли с Витькой. Жили по соседству. В этих поединках Аркаша часто становился победителем.


          Город обозначали квадратом. Под один конец чижика – небольшую круглую палочку - клали такую же поперёк. По выступающему концу чижика бьёшь палкой, тот высоко подскакивает. В это время успеваешь размахнуться и далеко зафитилить в сторону водящего соперника. Тот изо всех сил старается поймать чижика, чтобы ход перехватить. Но не тут-то было. Аркаша так высоко пошлёт чижика, что Витьке не достать.  Вот это игра так игра. В чижика можно часами играть и не надоест.


          Побывал как-то с поручением директора Аркадий в квартире классной руководительницы Мильды Яновны, латышский язык преподавала в русской школе. Разглядел подвешенную на стене схематическую модель планера. Сам Аркаша такие ещё не делал, ни чертежей, ни соответствующих материалов не было. Но в моделях разбирался.


У схематической крыло упрощённое, обтянуто только сверху папиросной бумагой, а фюзеляж – простая рейка нужного сечения. Рассказал Аркадий Коле про модель:
          - Вот бы нам такую построить.


          - А что? – стал размышлять Озеровский. – Если Мильда Яновна доверит нам модель, мы по этому образцу без всяких чертежей построим такую же. Папиросная бумага у меня есть, на модель должно хватить.  А откуда у Мильды Яновны планер?


          - Так у неё сын в латышской гимназии учится, в шестом или седьмом классе. Он из готового набора смастерил. В наборе все заготовки были, и бумага для обтяжки крыла, стабилизатора и киля, и даже клей специальный. Я берусь договориться с учительницей.
          - Решено. В ближайшее воскресенье собираемся в школе и строим летающую модель. Пригласим всех мальчишек нашего класса.


          Мильда Яновна охотно согласилась дать ребятам модель сына, только предупредила:
          - Планер не запускать, можете повредить. Вернуть в целости и сохранности. Иначе, как я перед сыном буду отчитываться?
          Аркаша заверил, что будут бережно обращаться. Нужен только образец. А запускать будут ту, которую построят.


          Над постройкой трудились почти всё воскресенье, навыка не было, строили впервые. Во второй половине дня, часам к четырём модель была готова. Все размеры соблюдены. Только материал не настоящий. Рейки на крыло и хвостовое оперение должны быть из трёхслойной фанеры. За неимением сделали из сосновых реек соответствующей толщины. В результате на построенной модели крылья провисали.


Нервюры, закругления крыльев, стабилизатора и киля у образца изготовлены из твёрдого алюминиевого сплава. На сделанной ребятами модели эти детали изготовили из мягкой алюминиевой проволоки. В итоге устойчивого планирующего полёта не получалось.


          Запускали в помещении. От ударов в стенку все металлические детали искривлялись. После каждого запуска приходилось выправлять, что непросто, крыло обтянуто папиросной бумагой, материал непрочный. Возникали разрывы. На них наклеивали заплаты. Это, в конце концов, утяжелило модель настолько, что она стала неспособна летать.


          Разочарование не охладило пыл собравшихся мальчишек. Кто-то предложил запустить образец. Аркаша воспротивился: «Повредим. Как я буду возвращать модель Мильде Яновне?»
          - Мы осторожно, - заверяли ребята, и сделали первый запуск.


Полёт прошёл нормально. Это ещё больше раззадорило пацанов. Последовали новые запуски. Во время очередного полёта модель сильно врезалась в стенку, на обтяжке крыла появилась длинная от нервюры к нервюре трещина. Тут же заклеили имеющейся папиросной бумагой. Клей был темный канцелярский. Казеинового клея не было да мальчишки и не слышали о таком.


          Повреждение не уняло энтузиазм подростков. Запуски продолжались. Аркаша со страхом смотрел на новые повреждения обшивки крыльев и увеличивающееся число заплат, от чего на модель стало страшно смотреть.


          Ничего не поделаешь. Модель пришлось возвращать  в таком неприглядном виде. Аркадий чувствовал себя ужасно виноватым, когда вручал с извинениями модель учительнице. Та с пониманием отнеслась к ситуации, выразила сожаление, но не стала попрекать паренька, который в это время соображал, как было бы хорошо в этот момент провалиться сквозь землю, если бы это было только возможно. Мильда Яновна смотрела на него строгим, но ободряющим взглядом. Аркаша понял этот взгляд и с чувством облегчения удалился.

 
          После этой истории приобретёт Аркаша появившуюся в магазине книжку «Одиннадцать моделей». Правда, на латышском языке. Читать на латышском умел, но язык так и не усвоил. Со второго класса изучали. Но учителя каждый год менялись. В класс приходили новые ученики, впервые оказавшиеся в Латвии. Учителя с ними занимались отдельно, с азов. И Аркадий с некоторыми одноклассниками охотно присоединялись к группе начинающих.


В пятом классе латышский стала вести Мильда Яновна,  Аркаша вновь оказался в группе начинающих. Учительница догадывалась о проделке ребят. Да и по документации не трудно установить, кто с какого года учится в данной школе. Но делала вид, что не заметила ученической проказы. Понимала, главное, чтобы занимались языком, изучали, а по программе какого класса это не так уж важно.


          Книга «Одиннадцать моделей» оказалась ценным пособием. Не пытаясь читать текст, внимательно рассматривал чертежи и пояснительные рисунки, как и в какой последовательности строить модели, начиная от простейшей «стрелы» и «голубя» и кончая схематической моделью планера и самолёта. С этой книги начнётся путь Аркаши-авиамоделиста.


          Кто-то не любит зиму. Холод, морозы. Чего хорошего? Только не ребятишки. С нетерпением ждали, когда уляжется снег. В Прибалтике существовало такое транспортное средство как «финки», или, чтобы быть понятным, финские санки. В магазине в продаже были.


Тётя Зина с дядей Эрнестом пользовались такими. Два длинных гибких металлических полоза с закруглениями спереди, как у обычных санок. В передней части деревянное кресло с высокой спинкой, на концах которой ручки. Пассажир садится в кресло, а сзади, держась за ручки, одной ногой ездок становится на подножку, укреплённую на полозе, второй, размахивая как маятником, отталкивается от снежного настила.


На таких санках лучше всего по ледяному полю кататься. Но когда снег на улице наезжен так, что образовалась твёрдая корка, можно разъезжать по городу. Полозья гибкие, за ручки повороты выполняются в любую сторону.


          Приспособились мальчишки по такому образцу делать самодельные финки из металлического прута арматуры шестигранного сечения. Согнут пополам арматурину, полозья готовы. Переднюю согнутую дугой часть отогнут кверху под наклонным углом, чтоб было удобно держаться, финки готовы. Разъезжают по городу да ещё соревнуются, кто быстрее.


          У Витьки отец шофёром работал, хорошо зарабатывал, коньки «снегурочки» ему купил. Других в продаже не было. Коньки с ботинками тоже не продавались. Закрепляли на обычные ботинки. Но предпочитали крепить на валенки. И ноге тепло и ездить удобно, нога твёрдо стоит на коньке. Витька на коньках здорово катался. Ещё лучше получалось, когда зацепится за машину незаметно и несётся на всех скоростях.


Но коньки мало у кого были. Коньки в те годы редкость. Аркаша видел, что живут бедно, о коньках не помышлял. А вот лыжи были у всех.  В школе организовывали соревнования, но в основном учитель физкультуры старался, чтобы как можно больше учеников сдали нормы на БГТО. Не знаете что это такое? Это целый комплекс спортивных норм, которые надо выполнить, чтобы получить удостоверение и значок «Будь готов к Труду и Обороне».


БГТО – это для школьников пионерского возраста. Для старших существовал комплекс ГТО –«Готов к Труду и Обороне». По этим комплексам надо было выполнить нормы по бегу, прыжкам в длину и высоту, а зимой пройти в установленное время на лыжах три, пять или даже десять километров.

 
          Пробежки на дистанцию не очень привлекали мальчишек, зимним кроссам предпочитали катание с «цыганской» горки. Речка пересекала город из одного конца в другой. Правда, по другую сторону реки была всего одна улица. Два моста позволяли пройти в эту окраинную часть города. Второй мост находился в самой близи от границы с Эстонией. Если перейти этот мост и повернуть направо, очутишься на улице, которую все в городе звали «Цыганской». Там жили цыгане.  Чем жили и как жили, Аркаша не знал. Цыганки по городу не ходили, не предлагали погадать. В школе никто из цыганских детей не учился.


          Берег, где проходила цыганская улица, был высокий и крутой. Одно место было облюбовано мальчишками для катания с горки. С самого верха шёл крутой спуск, потом короткая почти горизонтальная площадка и снова длинный спуск. С самого верха катались ребята постарше. На втором спуске устраивали трамплин. Разогнавшись с большой высоты, прыгали и выезжали далеко на покрытый снегом лёд реки.


Младшие катались со второй половины горы. Аркаша однажды набрался смелости, прокатился с самого верха и удачно. Даже после прыжка с трамплина сохранил равновесие и не упал.
Но больше не рисковал. Вместе с остальной малышнёй, ростом от них не отличался, катался с половины горы.


          В шестом классе появился новый ученик. Сестра младшая тоже школьница. И жили они с матерью на хуторе, что в трёх километрах от города. Каждый день без опозданий пешком приходили в школу. Благо дорога хорошая, наезженная шоссейка. Откуда приехали, как оказались в Латвии да ещё на хуторе, Аркадий не поинтересовался.


          Помнит, как в одно лето дядя Коля, работавший электриком, с двумя помощниками устанавливали столбы электролинии возле этого хутора. Тогда издалека разглядел хозяйку хутора, одинокую женщину. По весне сорок девятого её вместе с другими «ненадёжными элементами» отправили в Сибирь на вечное поселение.


И вот на этом хуторе оказалась семья  Андрея Косогора. Вместе с Витькой по зиме несколько раз наведывались к Андрею. Андрей был на два года старше Аркаши, договорился с лесником сдавать сосновые шишки на семена. Шишки надо было брать с растущих деревьев. Срезать ножовкой нетолстые ветки с шишками. Делалось это зимой, когда нет движения сока, чтобы не навредить дереву. Шишки со спиленных веток в мешок и к леснику. Он тут же деньгами расплачивался.


          Одному таким способом шишки добывать несподручно, вот и приглашал Андрей помощников-одноклассников. За зиму несколько раз мальчишки занимались этим промыслом. Заработок невелик, каждый раз рублей пять на троих набегало. Но не из-за денег старались. Интересно было день провести в лесу за полезным занятием. К тому же сознавали, что, как пионеры, делают нужное: семена пойдут на посадки новых деревьев.


          Если перечислить все игры, рассуждал Аркадий Львович, длинный получится список. Как-то счёт до тридцати довёл и на том остановился.
          - В деньги играли? – обратился я к Аркадию Львовичу.


          - В первые послевоенные года два можно было наблюдать азарт денежного выигрыша. Соберётся группа мальчишек, проведут черту, возле стопкой сложат монеты. Вторая черта на расстоянии шагов десяти. Оттуда по очереди метают биту, попадая в денежную пирамидку. Потом начинают бить по монетам, та, что перевернётся орлом кверху, считается выигранной. Играли те, кто постарше. Игра не прижилась. Как-то незаметно сошла на нет, уступив место обычным, традиционным. В карты никто из мальчишек не играл. У взрослых карты были. Соберутся по-семейному и режутся в подкидного дурака.  Ребятишки интереса не проявляли. Предпочитали подвижные, на открытом воздухе.





          - Иногда наши забавы, - продолжает Аркадий Львович, - проходили с риском для жизни. Пришёл к нам в седьмой класс новенький, а у него кисти правой руки напрочь нет.
Оказалось, гранату разряжал, она в руке взорвалась. Как сам жив остался, чудо какое-то. Вот так из-за детского баловства на всю жизнь инвалидом стал. Среди моих друзей и знакомых ни одного такого случая не было. Особо не баловались, да и осторожность соблюдали.


Из патронов порох высыпим и подожжём. Или трассирующие патроны в костёр подбросим, пули красиво с яркими вспышками разлетаются. Но в таких случаях патроны размещали пулями в противоположную сторону, а сами прятались в безопасное место.


          Был со мной случай другого порядка. В шестом классе прочитал в журнале «Пионер» рассказ про двух мальчишек и девочку. Ребята решили, что в одном из разрушенных домов партизаны тайник имели, оружие хранили, явку с подпольщиками устраивали. На втором или третьем этаже. Лестничные пролеты были сметены во время взрыва. И попасть туда, как выяснили ребята, можно одним единственным путём: по двутавровой балке из соседнего тоже полуразрушенного дома.


Балка находилась на большой высоте, а пройти надо было метров десять, не менее. Немцы не станут рисковать. Да и кто мог подумать, что таким опасным путём можно воспользоваться. Ребята, придя к такой догадке, решили проверить, проникнуть в дом, балансируя на балке. Война кончилась, а им хотелось походить на настоящих партизан. И они все трое проникли в партизанский тайник.


Рассказ на меня произвёл сильное впечатление. Но, где же найдёшь в городе балку на большой высоте. А храбрость свою проверить очень хотелось. Раз ребятишки в рассказе смогли преодолеть страх высоты и проникнуть в недоступное помещение, чем хуже я. Улица Талавас вела к станции и прямиком за город. Возле станции был высокий мост, под которым проходили паровозы, иногда с двумя-тремя вагонами. Поездов на станции не было. Сохранилась с довоенных времён. Использовалась как ремонтная база.


          Мост был металлический с деревянным настилом. По обе стороны перила из металлических угольников. По верху во всю длину моста проложен угольник, образуя горизонтальную площадку. Ширина небольшая, примерно как верхняя часть рельса. А мы же по рельсам любили ходить, сохраняя равновесие.


Однажды, проходя по мосту, сообразил, вот подходящее место проверить свою смелость. Встал на перила с самого края, откос вровень с мостом, никакого риска. И пошёл неспеша, соблюдая осторожность. Дошёл до места, где внизу были рельсы, самое большое расстояние до земли, и продолжил до конца перил. Опасность была. Если бы упал с такой высоты, в живых не остался.


Но по другую сторону настил моста. Это же совсем рядом. В крайнем случае, можно было свалиться на мост. Не знаю, осмелился бы перейти по этой дорожке,  если бы пропасть была с обеих сторон, но, даже проделав маршрут в таких облегчённых условиях, был доволен собой. Чувство гордости распирало меня, хотя свидетелем был один-единственный попутчик, мой одногодок. Да я про этот переход моста никому и не рассказывал, к чему хвастаться. Главное, сам себе доказал, что не трус.


Тебе, писатель, если все игры перечислить да рассказать, как играли, – на целую книгу хватит. Взрослые к детским играм снисходительно относятся. Смотрят как на детское развлечение. От озорства отвлекает. Для здоровья полезно. А многие игры смышлености требуют, мыслительные способности развивают. Только при этом упускают  один важный момент. В играх формируется характер. В играх рождается будущий гражданин и воин. Уже в детских играх можно разглядеть, каким будет человек, когда вырастит.


          - Я иногда думаю, - заключил Аркадий Львович, - моё участие в играх должно бы породить комплекс неполноценности. Ан, нет! Порой удивлялся, вспоминая детство. Ответ оказался простым. В посильных играх не уступал сверстникам и даже тем, кто постарше. В остальных случаях проявляли снисходительность, щадили, не позволяли обидных насмешек. Во всех мальчишеских играх и проделках никто не мог меня назвать маменькиным сынком. А это показатель. Он характеризует и ребёнка и взрослого.



                http://www.proza.ru/2013/04/06/1890