На пороге ночи. Глава 31

Только зуланзры перестали играть, и Гэри, почти не задумываясь, включил очередную музыкальную композицию, как Кенур, который действительно оказался здесь, а вовсе не померещился мнительному Мрруму, подбежал поближе к открытому люку и завыл так громко и с таким упоением, что его без всякого микрофона услышали решительно все, тем более что музыка была включена негромко и, в сущности, вполне подходила для этой "песни" (или песня — для музыки).

Кенур был умён: он понимал, что его должны услышать там — внизу, поэтому старался изо всех сил, даже свесил голову вниз, в то время как ему, напротив, хотелось поднять её повыше.

Гэри застыл перед пультом с расширившимися от ужаса глазами. Вполне возможно, что он кинулся бы ловить этого "игривого щенка", но ему твёрдо наказали: ни при каких обстоятельствах не покидать свой пост, к которому он был надёжно пристёгнут.

Мррум же пристёгнут не был; и с выпученными усами, с горящими зелёным огнём глазами, он бросился спасать представление.

Мррум боялся высоты, ещё больше он боялся воды, но и того и другого вместе взятого он боялся меньше, чем предстать перед публикой мокрым, в смешном и нелепом виде.

— Что у вас там творится? — спросил Дилано по внутренней связи.

— Кенур воет, а Мррум…

— Закрыть люки? Закрывающийся створ не столкнёт их вниз?

— Вполне может столкнуть, — отозвался Гэри, изворачиваясь в своём кресле, чтобы разглядеть, что происходит у него за спиной.

— Перемещаюсь к центру и снижаюсь, — сообщил Рэй. — В крайнем случае упадут в воду… — его слова заглушил самозабвенный вой.

Кенур умудрялся отбиваться от Мррума, не прекращая своего пения.

— Оставь его, Мррум, свалишься! — попытался образумить кифа Гэри, но тот не слушал.

Позабыв уже обо всех своих страхах, он решительно набросился на щенка, который успел переместиться в сторону, и киф полетел вниз, размахивая в воздухе лапами и крутя толстым хвостом, но не издавая ни звука.
Ничто не могло заставить его кричать во время представления, пусть даже испорченного воем взбесившейся полосатой собаки!

Взметнув облако сверкающих брызг, киф плюхнулся прямо в центр бассейна и камнем пошёл на дно. Иллана, Виллена и Анната, стоявшие на разных сторонах "водоёма" немедленно нырнули, по обыкновению погрузившись в воду без единого всплеска, и с трёх сторон устремились к "утопающему".

Впрочем, Мррум конечно не утонул бы и без их помощи. Оттолкнувшись ото дна, он неторопливо всплыл и попытался поднять из воды хвост, но тщетно: необыкновенно пушистая конечность безнадёжно промокла и упорно шла на дно.

Приняв его усилия за напряжённые попытки удержаться на поверхности, морские девы хотели поддержать его, но киф прошипел, прижав уши и отфыркиваясь:

— Оставьте мой живот в покое! Танцуйте же, глупые рыбы! Танцуйте как-нибудь… — он был настоящим артистом, для которого спасти представление не менее важно, чем спасти собственную жизнь!

Впрочем, жизни его ничто не угрожало и, осознав это, намиянки закружились вокруг рыже-шерстяного островка, болтавшегося точно в центре бассейна, словно развеваемые ветром, переливающиеся лепестки диковинного цветка вокруг его махровой сердцевины.
Им было очень смешно, поэтому и танец у них получился весёлым, то есть именно таким, какой только и мог спасти положение.

А Кенур, между тем, продолжал свою песню и, надо сказать, песня у него была совершенно необыкновенная: не какой-нибудь однообразный тоскливый вой, а переливчатые рулады, разнообразию, мощи и красоте которых оставалось только поражаться.
Насквозь вымокший киф, к сожалению, не знал, что кенуры — одни из самых певучих животных Галактики.

В конце концов, намиянки начали незаметно подталкивать Мррума "к берегу". Он смотрел на приближающийся бортик с ужасом: как взобраться на эту скользкую гладкую поверхность? Взобраться-то он мог, но ведь нужно же при этом выглядеть изящным и грациозным, а это, как он вынужден был признать, под силу только морским девам.
Какой позор! Какое унижение! Но не будешь ведь болтаться в холодной воде до тех пор, пока все зрители не разойдутся.

Лора включила клипсу-передатчик, прикреплённую к уху.

— Рэй, надо будет поднять Мррума на борт. Ты видишь, куда его гонят намиянки?

— Вижу. После небольшого перемещения второй сегмент люка будет как раз над ним.

— Когда он поднимется, сразу спускайте ему тяж.

— Понял тебя.

Когда намиянки подогнали несчастного кифа к бортику, и его, несмотря на холодную воду, бросило в жар от предстоящего испытания, на помощь ему пришёл тот, из-за кого он здесь оказался.
Именно в этот момент (а потом ещё долго спорили — было ли это случайным совпадением) Кенур, завернув напоследок какую-то особенно сложную руладу, кинулся вниз.
Всплеск от его падения был едва ли не сильнее, чем от падения кифа, но в воде Кенур, кажется, чувствовал себя более уверенно. Как бы там ни было, он привлёк к себе всеобщее внимание и дал Мрруму возможность выбраться из воды практически незамеченным.
Кенур тут же всплыл, точно поплавок, и немедленно, едва глотнув воздуху, возобновил свою песню.

Конечно, жиззеа увидели, как тёмно-рыжее полосатое тело с длинным хвостом, с которого потоком стекала вода, возносилось, чтобы исчезнуть во чреве катера, но надо заметить, что возносящийся киф, хоть и мокрый, не имел жалкого вида, каковой был бы у него непременно, если бы он стоял или, тем более, вылезал из воды, и сам он это хорошо понимал.
Настолько хорошо, что даже помахал одной лапой вконец поражённым зрителям, которым, разумеется, и в голову прийти не могло, что песня Кенура, падение Мррума, танец намиянок вокруг него и, наконец, падение щенка и торжественный взлёт кифа не были запланированы программой.

Жиззеа пребывали в экстазе. Шквал шуршащих "аплодисментов" обрушился на Кенура, принявшего восхищение публики с подобающим достоинством.

— Артист! — сказала Анната.

— Прирождённый артист, — согласилась Виллена.

А Иллана и Лора только улыбнулись.

На этом можно было бы и закончить, но Мррум, связавшись с Лорой, потребовал, чтобы ему дали возможность реабилитироваться. Ведь он способен на большее, чем выступление в качестве комка мокрого меха.
Нельзя было не согласиться, что это совершенно справедливое требование, да и киф не заставил долго ждать своего возвращения. Всегда трепетно заботящийся о своём мехе, на этот раз он не пожалел его и высушился буквально за пять минут.

Возвращение его было триумфальным. Представ перед зрителями во всём своём пушистом великолепии, Мррум сыграл на гитаре; а Кенур, наконец-то получивший возможность задрать морду в самые небеса, расположился у его ног и с наслаждением спел.

— Пора уходить, — сказала Виллена, — а то их от восторга удар хватит.

Жиззеа действительно изнемогали, погребённые под целой лавиной совершенно новых впечатлений.

— А теперь — колыбельную, — Лора начала петь, Гэри быстро подобрал нужную мелодию, и песня поплыла над площадью — такая нежная и мягкая, будто сотканная из серебряных паутинок, птичьего пуха, звёздного света и цветочных лепестков. Это казалось невероятным, но к концу песни у всех жиззеа уже сами собой закрывались глаза.

Артисты забрались в катер, облегчённо переводя дух. Кенура Виллена подхватила подмышку и, одной рукой держась за тяж, без всяких видимых усилий доставила по назначению и себя и его.
Когда задраили люки и включили свет, Мррум покосился на щенка с каким-то неопределённым выражением в зелёных глазах. Виллена придвинулась к Кенуру, чтобы в случае чего защитить его от мести кифа. Мррум фыркнул.

— Не съем я его, не бойся.

— Как бы он сам тебя не съел. Ведь в поединке у люка, насколько я понимаю, победителем оказался он, а не ты.

— Да ничего ты не понимаешь, — неожиданно грустно, а вовсе не воинственно махнул лапой киф.
— Когда песня рвётся прямо из самого… души, — он погладил себя одной лапой по горлу, а другой — почему-то по животу, — разве может кто-нибудь её остановить…

Виллена могла бы, конечно, сказать, что всегда предполагала: душа Мррума находится в животе, но промолчала и отвернулась, скрывая печаль, коснувшуюся синих глаз.

Вероятно, Мрруму тоже очень хотелось петь, но его пение нравилось только Лоре, а её и песни зуланзров могли привести в восторг, так что она не в счёт; других же ценителей его истошного вокала вряд ли можно было встретить где-нибудь, кроме его родной планеты.

Как ни странно, но с этого вечера Мррум стал относиться к Кенуру не то что лучше, а как-то уважительнее, как к коллеге, как к настоящему артисту. Ведь он и раньше относился к нему хорошо, и уж кто-кто, а Кенур это всегда чувствовал.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/09/23/1405