Каротажная диаграмма

          С самого утра я сижу у окна, сжимая в руке мобильник – я жду подругу.
 
          Мы не виделись несколько лет – в последний раз Галка навещала меня еще в Средней Азии. Нет, мы не теряли друг друга из виду, передавали приветы с любой оказией, а когда я перебралась, наконец, в Россию, я сразу же накатала ей большущее письмо, которое едва запихнулось в конверт, и получила в ответ от нее такое же. Но одно дело – знать друг о друге из писем, и совсем другое – сесть рядом, прижаться к плечу и говорить, говорить, зная, что тебя выслушают и все поймут.

          Я пытаюсь сосчитать, сколько же лет мы с ней знакомы, и удивляюсь – почти 40 лет, ничего себе!

          Я училась тогда в институте, жила в общежитии, и кто-то из приятелей попросил найти место для студентки-заочницы с Севера, потому что заочников на время сессии общежитием не обеспечивали.

          Место нашлось, потом выяснилось, что мы почти землячки (родители жили в соседних городах в Средней Азии), а это уже повод для симпатии. Мы были и есть такие разные – Галка взрослее, умница, уравновешенная, педант и реалист, немного пессимист, а я эмоциональная самоедка, вспыльчивая и несобранная, при этом абсолютный оптимист. Галка прямолинейна, говорит все что думает, но при этом ей удается никого не обидеть. Мы ни разу не поссорились за 40 лет.

          При нашей непохожести, у  нас оказалось очень много общего: нам нравились одни и те же книги, кинофильмы, спектакли, мы одинаково относились к людям, к существующим порядкам, нам вместе никогда не было скучно. Когда я узнала, что она прекрасно знает литературный немецкий язык и читает в оригинале немецких поэтов, я пришла в восторг.

          Мы подружились, я всегда с нетерпением ждала ее приездов на сессии.

          И вот для Галки наступило время защиты, последний рывок на тернистом пути к диплому, окончание всех бессонных мук над контрольными работами и поездок на сессии дважды в год.

          Галка приехала вооруженная не только знаниями всех наук, созданных человечеством, но и написанным текстом диплома и полным тубусом всяких заумных чертежей, которыми должна была сразить наповал дипломную комиссию.
 
          Все рецензии написаны, все подписи поставлены, в абсолютном спокойствии ждем назначенной даты, а за день до ее защиты я, вернувшись из института, вдруг вижу, что Галка сидит у стола «с опрокинутым лицом».

          «Что случилось? - бодро вопрошаю я. – Что за печаль вместо боевого настроя перед защитой?»

          «А защиты не будет», - слышу в ответ.

          «Что-то случилось?»

          Вместо ответа она мне показывает самую главную в ее дипломе каротажную диаграмму размером в три ватманских листа, посередине которой зловеще ухмыляется огромное пятно туши. Оказывается, она хотела что-то подправить, и случайно опрокинула пузырек с тушью на чертеж.
 
          Пытаемся стереть пятно, потом пробуем срезать лезвием – бесполезно. Тушь советская, качественная, въелась намертво. Выход один – поменять средний лист и заново начертить. Галка складывает вещи, собираясь уезжать, а я уверенно заявляю, что перечертим.

          Галка крутит пальцем у виска: «Мне эту каротажку чертежницы делали в отделе, на кульманах, и не один день! Я же вообще не умею чертить».
«Я тоже не умею, даже карандашом, не то что тушью, но надо – значит надо!» - отвечаю я, и мы бежим в магазин за ватманом.

          Вы не знаете, что такое каротажная диаграмма?! На лист ватмана нанесена тончайшими линиями тушью мелкая сетка, поверх которой толстенькой линией той же тушью проложены такие зигзаги, типа как на кардиограмме.
 
          Возможно, сейчас все как-то проще, но тогда делалось именно так.

          На схему даже смотреть страшно, не то, что чертить, но еще страшнее видеть отчаяние на лице друга и понимать: «Кто, если не ты!»

          Наверное, если бы по приговору Верховного суда мне приказали это выполнить под угрозой расстрела, я бы сказала: «Стреляйте сразу, чего мучиться, я все равно не смогу». Но это надо было для друга! Мы трудились всю ночь, выдув две кастрюли крепчайшего кофе, и сделали невозможное – мы все начертили!

          Утром, глядя на спасенную диаграмму осовевшими глазами, я только сказала: «Побежали, мы успеваем».

          Я стояла возле двери и слушала Галкину защиту, но поняв, что сейчас усну стоя, как лошадь, присела прямо на мраморный пол – в нашем зажиревшем от многих финансовых вливаний институте как раз поменяли дубовый паркет на мраморные плиты, сидеть было холодно, но стульев не было. Когда Галка вышла из аудитории, она увидела, что я сладко сплю, лежа на полу.

          Я почувствовала, как ее рука теребит меня за плечо и услышала: «Вставай, все закончилось».

          «Пятерка?» - приоткрыла я один глаз.

          «Ну, ты даешь! Четверка», - рассмеялась подруга.

          Я могла бы вспомнить многое – как  добиралась к ней  вертолетами с тремя пересадками, когда родился ее долгожданный первенец, как бежали мы босиком по Ленинскому проспекту под проливным дождем по лужам, когда она опаздывала на самолет…

          Но почему-то  вспоминаю, как мы чертили тогда, и до сих пор не понимаю, как нам это удалось.

          Потом я уехала совсем далеко, но мы все равно ухитрялись встречаться.
 
          В последнее время мы встречаемся все реже, и виной тому не только обстоятельства и расстояния, просто коррективы вносят возраст и здоровье. Мы понимаем, что каждая наша встреча может стать последней, но обе надеемся, что еще поживем и увидимся не только в скайпе.

          Я вижу ее и спешу к двери, я беру ее за руку, чтобы подтянуться и обнять: «Здравствуй, подруга. Как я ждала нашей встречи. Жизнь изрядно потрепала нас, я подрастеряла свой оптимизм, мне так тебя не хватает. Нам много нужно обсудить. Мы будем говорить друг другу о своих радостях и печалях, будем смеяться и плакать, нам будет так легко вместе».
 


Рецензии
А я вот подумала - неужели на самом деле на экзамене кто-то изучает эти каротажные диаграммы? Нет, Вы не подумайте, я не для того, чтобы сказать - нафига Вы их чертили.

Просто интересно - заметили ли бы разницу экзаменаторы, если бы диаграмма была начерчена вообще "от балды"?

Маша Шаммас   26.12.2017 19:25     Заявить о нарушении
На самой защите - маловероятно, что кто-то будет рассматривать, а вот рецензент может попасться въедливый. Рисковое дело, можно попасть.

Наталья Юренкова   27.12.2017 15:42   Заявить о нарушении
На это произведение написано 14 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.