Двенадцать

Двенадцать лет назад здесь так же было лето. Двенадцать лет назад была та же площадка, дорожка из тяжёлых асфальтовых плит, и коты так же сидели на высокой трубе. Двенадцать лет назад небо было такое же синее, а солнце светило так же ярко.
И всё было не так.
Двенадцать лет назад здесь бегали дети. Двенадцать лет назад их задорные и быстрые ножки прыгали по классикам, расчерченным на асфальте. Двенадцать лет назад буйно цвела клумба и нестерпимо пахло черёмухой, а мы, счастливые, прятались от дождя под её белой душистой аркой. Здесь были тополя с липкими почками, путавшимися в волосах, здесь была берёзка, с которой мы ради забавы срывали серёжки… Здесь бабушки целыми днями просиживали на лавках, устраивая собрания и даже консилиумы, а коты всегда были сыты благодаря доброй тёте Зине.
Куда всё это ушло? Зачем срубили тополя и берёзы? Почему нет больше уютных лавочек, а на месте клумбы сейчас сорная трава, будто случайно отгороженная низким бордюрчиком? И где все дети? Почему вместо них теперь под моими окнами подростки, слишком громко включающие музыку и пьющие всякую гадость? Почему тётя Зина даже не здоровается с нами и с потерянным видом в одиночестве ходит по старым тяжёлым асфальтовым плитам?
Нет, здесь всё, всё было не так!
Здесь солнце светило ярче, потому что обогревало нас. Здесь небо было синее, потому что подпиралось верхушками тополей-великанов. И площадка казалась просторнее, потому что мы были меньше. И пролазить на неё через дыру в железной сетке было куда веселее, нежели теперь заходить в новенькие голубые ворота. И плиты были тяжелее, потому что терпели топот наших ног, и коты сидели на трубе выше, потому что мы тайком таскали им из дома докторскую колбасу и молоко…
А говорят, что ничего не меняется.