Старушки

Старушки
Две старушки присели на скамейку около подъезда. Первая, в большой пушистой кофте и наспех повязанном платке, уверенно завертела головой во все стороны, словно боялась пропустить что-то интересное. Вторая, с аккуратно причесанной головой, в модных брючках, вздохнула, будто припоминая что-то, и прикрыла глаза. Яркий лучик солнца прорезался сквозь поредевшую листву и пробежал по ее лицу. Мимо них,  торопливо помахивая модной сумочкой, пробежала соседка Верочка, на ходу кивнула копной волос и исчезла за дверью.
- Ну, ты посмотри на нее! – заверещала первая, озабоченно покачивая головой, - юбка короче некуда. В наше время ее за такой наряд по голове не погладили бы, а так пропесочили  на собрании, что мало не показалось бы.
-Ты еще Средние века вспомни, - возразила вторая, - там, кстати, все длинные юбки носили, однако, это не мешало сжигать женщин на костре. А Верочка молодая, красивая девочка, и ножки у нее красивые. Почему бы не показать. Зачем красоту прятать? Она вроде бы мир должна спасти.
Первая не успела ничего сказать в ответ, так как из подъезда вышел высокий немолодой мужчина и заспешил в сторону автобусной остановки.
-Ишь, побежал, - усмехнулась первая и зло посмотрела ему вслед. – Уже третью жену привел, все никак не может успокоиться. В зеркало на себя что ли не смотрит!
- Это ему кажется, что он выбирает, а выбирают его. Мечется он, любить хочет, а не получается, вот и меняет одну на другую. Несчастный он, - печально проговорила вторая.
- А вон, глянь, Тамарка бежит, спешит домой, - обрадовалась новому встречному первая. Она  кивнула головой проходившей мимо них женщине, нагруженной сумками, а когда та скрылась за массивной дверью подъезда, скривила губы в язвительной усмешке.
- Сейчас придет домой и орать начнет. Вечно всем недовольна, не улыбнется никогда, злыдня, - выплеснула она накипевшее и в сердцах топнула ногой.
-Жалко ее, - призналась вторая. – Детишек у нее трое, надрывается на работе, одеть, накормить всех надо – это и мучает ее. Живет в  постоянном страхе, что кому-нибудь вдруг не достанется лакомого кусочка, а себе во всем отказывает, вот и срывается подчас.  Пожалеть ее надо. Ей труднее, чем нам.
- Ну что ты такая жалостливая? Жизнь тебя видно ничему не научила. Сама-то на одну пенсию перебиваешься. Двух мужей схоронила. Сладко что ли тебе?
- Зато я любила и была любимой. Это такое счастье - любить! – вздохнула вторая. -  Их нет, а мое сердце помнит каждую минуту, прожитую вместе с ними, и мне хорошо от этого.
- Старшая дочка тебе почти не пишет, - попыталась уколоть ее первая, наслаждаясь нанесенным ударом.
- Значит, у нее все хорошо, а мне этого достаточно. Если бы плохо было, сразу бы вспомнила меня. Я рада за нее, - улыбаясь, проговорила вторая.
Первая в недоумении взмахнула руками и резко повернулась к соседке. На лице второй старушки солнечный лучик исполнял свой незатейливый танец, и от этого оно помолодело. Она счастливо улыбалась неизвестно чему. Первая несколько минут внимательно вглядывалась в нее, затем взмахнула рукой и рассмеялась. Лицо ее сразу подобрело, и солнечный лучик смело перебрался к ней.
Две старушки сидели рядышком на старой скамейке около подъезда и молча наслаждались последним теплом уходящего лета.
-