Книга. О ситуациях. Взрослея

   Икс, кажется, взрослел. Всегда, когда происходил скачок в его сознании, он это чувствовал. Ныне его траектория постепенно стала спиралью, и он двигался в центр. каждый раз всё больше вещей, людей, мыслей, образов, привычек оставалось с ним навсегда. Снова смотрел он на произошедшее с ним с новой ступени, видел, что он, как и всякий подросток, боролся с миром, хотя тот, казалось, не очень сопротивлялся. Борьба за несколько десятков лет изменилась и стала скорей ментальной. Всем известно горевшее в наших родителях желание выглядеть иначе. Наше поколение стремится, скорей, думать иначе, ибо выглядеть теперь позволительно как угодно. Думать, конечно, сейчас тоже можно как хочешь, но протест должен заключаться в чем-то, иначе ты не подросток. И дело не в том, что долг каждого протестовать — просто такова их природа. Становление личности проходит через переоценку, через поиск лучшего, а как искать лучшее, если не подвергать сомнению настоящее? Задашься тысячами «почему?» и десятками тысяч «почему не иначе?». Повзрослеешь, правда, не когда получишь все ответы, а когда устанешь спрашивать. Неужели же Икс устал? Вероятно.
   Он подумал было даже о жене, или как ее преддверии — девушке, с которой можно остаться надолго, почувствовать себя, как в хижине за мощным утесом, что спрячет от любого ветра мирской суеты.
   Стабильность. Это слово мучило Икса уже несколько недель, залетало в голову, обрывало мысли, жгло по затылку, исчезало, снова являлось с тысячами своих копий, молотило по голове, вгоняя в транс, как барабаны африканских племен. Под эхо этого слова остывал недопитый чай, оставались незаконченными разговоры, истлевала сигарета, мерзли до боли руки, не спрятанные вовремя в карманы или в перчатки, не выключался на кухне свет, на что так ругались соседи. Стабильность преследовала Икса, он убегал, но, запыхавшись, бывал ею пойман и проезжал свою станцию в мыслях о грядущем.
   Порой, очухавшись (или ему казалось, что очухавшись), перейдя на какой-то другой уровень сознания, он открещивался от всего этого. Новый уровень открывался, в основном, по ночам: от активных размышлений, от обилия алкоголя или от душевных бесед. Тут скрывалась странная, загнанная между двумя стабильностями другого рода, непостоянность.
Стабильности эти — это два устойчивых принципа, один — упорство борьбы за вечное движение, а второй (как раз пытающийся овладеть Иксом) — за оседание и инертный образ жизни (или, скорей, мыслей?), непостоянность же, загнанная посередине, — метание между двумя принципами. Икс, проводя странные ночи, ратовал за молодецкий, буйный и почемучный образ жизни, но как только просыпался, возвращался к новой своей идее (была ли это его идея, или впечаталась чужая?) без тени сомнений и будто не помня своих вчерашних душевных терзаний. Об этой странно влезшей изменчивости Икс не задумывался — ему хватало и нынешних терзаний.