Художник ч. 1

Он курил, курил невероятно много, казалось, что даже тень его больше напоминает сгусток темно-серого дыма, нежели плод игры света и тела. Пребывая с незавидным постоянством в оковах серого дыма он существовал, забывая о всех земных проблемах, пребывая словно в постоянной нирване. Мало кто знал, что нирвана эта обремлена бессмысленной тяжестью мыслей, которые не давали покая ни на миг, съедая на своем пути окружающую реальность, и превращая её в некий до селе невиданный диковенный мир. В этом мире, кажется, существует всё, от ангелов до демонов, от рождения до смерти, от реальности до сумасшедших иллюзий.
Наверное кто то, после такого описания может подумать, что человек тот и живет какой то особенной, не похожей на нашу, жизнью, и быть может в этом даже есть какая то доля смысла, но об этом позже.

Его обитель, именно не дом, а обитель, больше была похожа на заброшенную галлерею или если угодно, студию. Там всегда творил некий "созидательный хаос" в котором все было на своих местах лишь для владельца и никто другой, ни за что в жизни не смог бы понять эту схему, больше похожую на какой нибудь ранее невиданный чертеж Леонардо Да Винчи. Это жилище представляло собой по большей части один огромный зал с небольшими ответвлениями в которых вмещались кухня, уборная и некое подобие кладовки. В дальнем от входа углу чернел громадный письменный стол, ящики которого использовались для чего угодно, но никак не для хранения бумаг, документов или канцелярских принадлежностей, в них красовались оловянные, металлические и деревянные фигурки. Например открыв самый широкий, центральный ящик, можно было увидеть настоящее полебоя образца войны 1812 года, быть может даже в расстановке фигур и было какое то значение. В верхнем из трех боковых ящиков находились фигурки персонажей различных американских комиксов, что самое главное, фигуры стояли друг против друга, словно готовились к битве. Два последующих ящика были соединены в одну целостную сцену, в ней царила смесь атмосферы театра эпохи Древнего Рима и оперы наших лет. В самом центре сцены стояла женщина в белом роскошном платье, на голове же её красовалась черная с оттенками красного, заметно постаревшая вуаль, руки вскинуты вверх к зрителям, которые как то неряшливо были рассажены на просторах среднего ящика.
На стенах этого большого зала красовались, казалось, не законченные картины, среди которых не было ничего похожего на живописные пейзажи и яркий натюрморт. Все картины были выполненны в темных и тусклых тонах, где местами проскакивали болезненные желто-зеленые тени. Человек вглянувший на эти картины, мог бы без тени сомнения заявить, что человек писавший эти работы никогда не видел их, как и не видел их в своей бытности.

Он проводил в своем жилище большую часть времени, хотя здесь, понятия времени, кажется вовсе не существует, из за заклеянных фантастическими полотнами окон, было довольно трудно определить положение дел за окном. Его излюбленным местом было большое просторное кресло возле не менее вразумительного камина, в котором придавив свое тело тяжелым пледом , он мог сидеть часами, слушая как трещит огонь. Огонь напоминал ему, своим своеобразным пением, о былых временах, когда в его жизни существовало нечто большее нежели эти обрывки пожелтевших воспоминаний в мусорной корзине.





Продолжение следует...