Осуществление плана Олланы

продолжение "Неспокойная земля"


20. Осуществление плана Олланы.
Беренгер и служители Церкви.

       Дон Рикардо, тем временем, с десятью воинами попытался проникнуть в дом баронессы. Дом-крепость с высокими крепостными стенами и сторожевыми башнями – не пускал офицера. Он не собирался ничего описывать, решил лишь посоветоваться с домочадцами, как спасти донью Марию. Юный помощник купца, стоял невдалеке и наблюдал за его тщетными усилиями. Через время, по странному стечению обстоятельств, подошел и купец, почему-то шедший вместе с пожилым де Мендосой. Дон Хосе подойдя к командиру, спросил:
     – Что делает дон Рикардо у замка баронессы?
     – Выполняю малоприятное поручение!
     – Могу спросить, какое? – поинтересовался тот.
     – Монсеньор приказал наложить арест на все имущество доньи Марии и запереть в клети рабов, а вольных людей переписать, как опасных, для последующей продажи в рабство!
       Старый сеньор подошел ближе и, взяв его за руку, отвел в сторону, чтобы неслышно было остальным.
     – А как же наш разговор? Неужели вы так поступите с баронессой!
     – Нет, конечно! Я пришел предупредить ее домочадцев, чтобы они ушли в горы, ближе к Морелье. Заодно подумать, как ее спасти.
     – Вы достойный сын своих родителей! – с облегчением произнес дон Хосе.
     – А солдаты? – он показал рукой на стражников.
     – Это мои воины и выполняют только мои приказы!
     – Прекрасно! – удовлетворенно потер руки де Мендоса.
       Рикардо смотрел на него, и диву давался. Он заметил в нем разительную перемену. Пожилой сеньор искрился энергией, а его убитый горем вид, напрочь исчез.
     – Зайдем! – дон Хосе подал знак рукой и массивные створки дома-крепости баронессы, заскрипев, открылись!
       Первое, что увидел дон Рикардо, это сотню отлично вооруженных воинов. По несколько человек, за три часа они проникли в город и расположились во внутреннем дворе. Второе, что удивило и обрадовало: купец, сбросив свою одежду и, отцепив длинную бороду, превратился в хорошо известного ему командира франков Франсуа де Лермона, с которым он поддерживал дружеские отношения. Попав в объятия друга, он совсем разинул рот от удивления, когда молодой человек, вдруг стал разоблачаться и превращаться в златокудрую богиню в сияющих золотом доспехах. Он помнил ее. Именно она пленила Руиса де Мендосу.
     – Такая красота! – только и вымолвил, ошеломленный воин. А Оллана улыбаясь, подошла и поздоровалась:
     – Приветствуем вас, достойный рыцарь!
       Он неловко поклонился и ответил что-то невпопад, кажется, поблагодарил неизвестно за что. Видя его забавное выражение лица, де Лермон, несмотря на сложность ситуации, тоже не удержался от улыбки и представил:
     – Принцесса Изабэлла, сестра принцессы Хуаны, супруги принца Одо.
       От такого количества известных имен, у дона Рикардо закружилась голова, и он оперся о руку друга. Видя, что ему нехорошо, Оллана подошла ближе и, приложив руки к его вискам, замерла на минуту. Она направила энергетические потоки на кору головного мозга молодого рыцаря. Совсем немного времени, и он почувствовал себя бодрым, как никогда ранее.
     – Вам лучше? – услышал дон Рикардо участливый голос.
     – Никогда не ощущал себя таким... – он запнулся – таким сильным!
       Она улыбнулась и удовлетворенно кивнула.
     – Вот и хорошо! Теперь уединимся и разработаем план!
       Де Лермон провел их в большую залу, где баронесса собирала обычно друзей. Оллана, он, дон Хосе, почему-то украдкой бросавший взоры на девушку, и дон Рикардо – от них сейчас зависела судьба многих людей и, в первую очередь Руиса де Мендосы с друзьями и самой баронессы Марии д’Эскобар.
       Руис находился в каменном мешке башни-узилища. Башня особенная, строго охраняемая людьми фанатично преданными господину. Она выходила западной стороной к морю, и ему хорошо был слышен шум волн. Бросили его в тюрьму на следующий день, после прибытия в Барселону. Молодой полководец, не испытывал за собой вины и прекрасно понимал, что отвечает за просчеты своего господина. – Хорошо, что отца не тронули! – благодарил он мысленно неизвестно кого. – Как он там? Несколько месяцев, а точнее 134 дня, он томится в неволе. Один раз получил весточку на дне оловянного блюда, на котором как-то принесли кусок мяса. У Беренгера Раймунда II, был праздник – пятьдесят лет со дня рождения. Один из друзей нацарапал тогда: «Держись, стараемся выкупить. С отцом все хорошо!». Весточка порадовал Руиса. – Главное чтобы с отцом было все в порядке! – констатировал он удовлетворенно, тщательно стерев надпись крупным песком.
       Два раза приходил сам граф. Он что-то пытался ему говорить об ответственности вассала за честь сеньора, но Руис плохо слушал своего господина. Беренгер тогда плюнул в сердцах и ушел. В следующий раз, было немного другое. Граф стал жаловаться на сына Раймунда, который его не понимает и дружбу ставит выше обязанностей правителя. Руис в этот раз внимательно слушал и даже посочувствовал маркграфу. А тот вдруг сообщил, что вынужден принять очень непростое и, главное, непопулярное решение. Вчера де Мендосе охранник сообщил, что тот приговорен к казни. Он и его друзья, которые пытаясь выкупить его, оклеветали правителя. Руис бросился на него, но охраннику удалось убежать.
       Лежа на соломенной подстилке, молодой человек, вдруг почувствовал себя страшно одиноким и усталым. Он давно ощущал, что болезнь, подкинувшаяся от холодных камней, на которых он спал, точит его изнутри. Ему несказанно жаль друзей, идущих из-за него насмерть. Много раз продумывал Руис и свое первое знакомство с двумя удивительными женщинами, двумя сестрами-принцессами. – Какой глупец! Какой непроходимый болван! Так оскорбить этих ангелов! – Эти мысли не давали ему покоя и, заходясь в надрывном кашле, почти теряя сознание, он, приходя через некоторое время в себя, опять вспоминал о них, принцессах Хуане и Изабэлле. – Винченцо, благородный рыцарь, отличный воин – хорошая пара для сестры супруги принца Одо.
       Де Мендоса вспоминал поединок с отважным итальянцем, и то, как встречала его Изабэлла, и вздыхал. – Я применил тогда впервые нечестный прием. Так хотелось покрасоваться перед принцессами! Никогда не бился бесчестно, а тут, дьявол попутал. Хорошо, отец не знает, а то получил бы от него! – Руис улыбнулся. – Отец у меня, самый лучший в мире! За что ему выпало такое!..   
       Размышляя, Руис хорошо знал – ему отсюда не выбраться. Вернее, из тюрьмы его освободит только смерть. Он много раз слушал откровения подвыпившего сеньора. Тщеславный, болезненно-эгоистичный правитель Барселоны, никогда никого не прощал. Был только один человек, который мог всегда найти у него оправдание – он сам. И только! Поэтому иллюзий Руис не строил и готовился к худшему.
       Пока молодой де Мендоса перебирал в последний день перед казнью, свою жизнь, сам Беренгер сидел в небольшой зале замка и потчевал папского нунция, архиепископа Марка и его спутника, епископа Иеронима. Только закончилась постная неделя и на столе были выставлены жареная оленина, пол туши вепря, птица, рыба и разные соусы. На больших серебряных подносах, вперемешку лежали ананасы, бананы, груши, манго, яблоки и другие экзотические фрукты. В серебряных вазах насыпаны маслины, оливы, разного вида орехи. Высокие, объемные кувшины с вином, то и дело оказывались в руках двух слуг, подливающих этот чудесный веселящий напиток в кубки гостей и хозяина. Беседа течет размеренно. Папский посланник, приехал на несколько дней, чтобы переговорить с маркграфом о вере и десятине, которую давно уже платят тевтоны, франки, итальянцы и даже славяне в Польше и Чехии.
     – Церковь стоит на страже духовности, ибо, что мы без нее? Тлен! – назидательно провозглашает нунций.
     – Язычники и прочие иноверцы, – есть порождение дьявола и будут гореть в гиене огненной! – изрекает, слегка захмелевший епископ Иероним.
       Беренгер согласен с обоими служителями Святого Престола, но, не может понять, чем отличается местная церковь, тоже христианская, но не подчиненная папе. Он откровенно задает вопрос:
     – Наши священнослужители проповедуют Учение Христа и Слово Божие – это и есть основа веры населения Пиренеев… чем папа обеспокоен?
     – Сын мой, скажи откровенно, кому яснее суть Учения Господа? Местным неграмотным священникам, или служителям Святого Престола? Святой Петр завещал наместнику на земле, нашему отцу веры, папе – ключ от святых врат. Мощи Двенадцати Апостолов покоятся в склепах расположенных в соборе Ватикана. Есть у вас святые реликвии?
     – Что это? – спросил недоуменно Беренгер, хотя прекрасно знал, о чем речь.
     – Мы привезли с собой зуб Св. Марка, прядь волос Св. Екатерины и плевок Св. Луки.
     – Да? – недоверчиво отреагировал граф. – Зачем?
     – Положим в храм Валенсии, когда Сид Кампеадор возьмет город.
     – И у нас храм не хуже, можно найти им место… – Беренгер сделал паузу, – место успокоения!
     – Святых, отдавших за веру свою жизнь, много. Понадобится, и вам найдем.
     – Что значит много? – не понял граф.
     – Много мук за веру приняли первые последователи нашего Учителя. Останки их святы, и творят чудеса. Они исцеляют больных, помогают страждущим! Они есть, и бережно сохраняются и передаются, как святыни из поколения в поколения.
     – Исцеляют?
     – Да, исцеляют, как и истинная вера в Господа! – архиепископ назидательно глянул на Беренгера.
     – Я слышал, что супруга принца Одо, принцесса Хуана – тоже обладает даром исцеления, – граф подал знак слуге наполнить кубки.
     – Она ведьма! – отреагировал нунций.
     – Нет, ваше преосвященство! – возразил епископ. – Она очень милосердная и, знающая способы врачевания мавров, женщина, – вот в чем секрет! Благодаря ей, мы сохраняем тысячи жизней, направляя их на святое дело реконкисты.
       Архиепископ удивленно взглянул на епископа Иеронима. Эту фразу изрек, именно он.
     – Вы уверенны? В свое время я слышал от вас и от епископа Николо, другое.
     – Я заблуждался и очень оскорбил принца Одо. Он со своими войсками ушел из крепости. Не знаю, что бы случилось с нами?.. Сумели бы мы противостоять подошедшему двадцатипятитысячному войску альморавидов? Но он, оскорбленный – не пренебрег своим долгом, и разгромил их. А разбив врага, передал огромные военные трофеи Сиду. Обоз, богатая казна, пятнадцать тысяч лошадей, горы оружия и защитной брони – все отдал в крепость. Себе ничего не оставил. Он герой, а я старый дурак!
       После последнего конфликта с Эддом, Иероним на многие вещи посмотрел другими глазами. Верный соратник Сида Кампеадора, он в прежние времена всегда относился к принцу и принцессе с пониманием и дружелюбием. Появление Николо Бонавентуры и Черного рыцаря, словно погрузило его в сон. Он даже подумывал о том, что на него навели порчу. Но все изменилось, когда Черный рыцарь, навсегда нашел успокоение в склепе Сагунто. С его глаз, словно упала пелена. Он понял, что заблуждался и признался в этом Сиду. Признал, что был неправ и почти сознательно спровоцировал ссору с принцем Одо. Дон Родриго отослал Иеронима просить прощения у принца и принцессы. Простят они, простит и он. Полный раскаяния, епископ решил вначале встретиться с папским нунцием, чтобы четко понимать, как строить разговор с очень сведущими друзьями – так, он уже опять их мысленно называл. Заодно, он хотел больше узнать о самом Николо Бонавентуре. Ему все равно было, где находится Книга ТОТА и куда она попала, но Иероним абсолютно не мог себе объяснить, почему последнее время, так упорно ею занимался.
     – Вы оправдываете их способы лечения раненных?
     – И поддерживаю!
     – Что ж, мы еще к этому вернемся, а пока, поговорим о значении Святого Престола, – перевел разговор на интересующую его тему, архиепископ.
       Беренгер слушал представителей Церкви и, умело поддерживая разговор, думал, каким образом провести казнь без их присутствия. Не хотелось объяснять причины, все они были надуманны и умные служители Святого Престола – сразу все поняли бы. И, если, с де Мендосой можно было что-то придумать, то с баронессой – вообще трудно разрешить вопрос. Повесив женщину из высшего сословия – можно было прослыть извергом до седьмого колена. – Принесла же их нелегкая!
     – Я хотел бы посмотреть собор в Русильоне и побеседовать с паствой, – звучит спасительное пожелание архиепископа.
       Беренгер ухватился за фразу и тут же предложил:
     – Я дам вам отряд для охраны, завтра с утра можете отправляться.
       Папский нунций внимательно глянул на него – он, признаться, не ожидал столь быстрого согласия графа. Подумав, сказал:
     – Если епископ Иероним составит мне компанию, то мы утром на заре, можем и отправиться?
     – Не возражаю, – отреагировал тот. Ему наруку было сближение с послом папы, – в дороге легче решать вопросы, связанные с Николо Бонавентурой! – Благодарю Господи – мысленно послал свою благодарность граф. Довольный, он подал знак принести свое любимое вино, изготовленное из особого сорта винограда.
       А в это время настала очередь баронессы д’Эскобар. Приказ графа, Хуанито, хоть и боялся выполнять, но вынужден был подчиниться. Правда, ему пришлось долго искать дона Рикардо, но природное чутье позволило обнаружить того невдалеке от замка доньи Марии. Де ла Марка с двадцатью воинами о чем-то переговаривались. Вернее говорил один из воинов, а сам дон Рикардо внимал его рассказу. – Странно! – мелькнула у графского соглядатая мысль, но он не дал природному чутью в этот раз развиться в подозрение. Хуанито направился к офицеру. Издалека увидев его, воин замолчал и отвернувшись немного в сторону стал разговаривать с товарищем по оружию. Ничего не заподозрив, доверенный Беренгера еще издалека крикнул:
     – Я к вам, синьор!
     – Чем обязан?
     – Монсеньор приказал мне присоединиться в этом деле… – он кивнул головой в сторону башни Вздохов. – Ну, вы понимаете…
     – Тебе то, что там делать? – резко отреагировал дон Рикардо. Но, поймав взгляд молодого воина в широком плаще одетого поверх доспеха, вдруг кивнул, согласившись: – Впрочем, раз монсеньор приказал пусть так и будет. Мы как раз собираемся посетить узницу.
     – Вот-вот! – хотевший было обидеться, кивнул Хуанито.
     – А что сам? Он же хотел посмотреть? – спросил офицер.
     – Прибыл папский посланник и епископ Иероним – монсеньор занят. 
       При последнем имени молодой и более пожилой воин, переглянулись.
     – Казнь будет проходить в их присутствии? – удивился дон Рикардо.
     – Не знаю. Мне поручено заменить монсеньора, и… – Хуанито потер руки от предвкушаемого зрелища и удовольствия – …и даже поучаствовать!
     – Силенок хватит? – прозвучал вдруг насмешливый голос.
       Хуанито завертел головой, пытаясь понять, кто сказал. Голос был знакомый, но вспомнить его хозяина он не смог. Среди двадцати воинов шедших на развлечение – половины он не знал. – Да сколько их? Всех не упомнишь, – успокоил он сам себя.
       Чтобы не выглядеть глупо он ответил неизвестно кому:
     – Могу первый заняться баронессой! Посмотрим, что вам останется.
       Его бахвальство выглядело, по меньшей мере, глупо, и некоторые из бывалых вояк заулыбались. Хуанито, видя, что явно не пользуется расположением солдат, добавил для пущей важности:
     – Мне поручил ваш и мой господин проследить, чтобы была выполнена его воля, так что меньше сарказма, больше дела! Поспешим!
       Они вошли в пристройку башни Вздохов. Дон Рикардо стал производить замену часовых.
     – Это еще зачем? – не понял Хуанито.
     – Монсеньор приказал, чтобы ни одна живая душа не узнала! – доверительно шепнул офицер на ухо.
       Польщенный таким вниманием, тот понимающе кивнул и больше вопросов не задавал. Сменив часовых, прошли к клети, которой и тюрьмой назвать нельзя. Небольшая ниша выдолбленная в камне, примерно два на два метра – походила на склеп. Увидев стольких солдат, донья поднялась и обреченно взглянула на своих мучителей. Злорадная улыбка графского прихвостня, и суровое лицо дона Рикардо: – оптимизма не прибавили. Последний, почему-то обернулся, проверяя хорошо ли закрыты засовы и все ли на месте. Лицо баронессы бледное, она собрала всю свою силу воли, чтобы не закричать от ужаса. Но вдруг, взгляд, скользнув по лицам мучителей, выхватил лицо. Дорогое, любимое лицо того, кого она утром целовала, после долгого ожидания. У нее закружилась голова, и она присела на пол.
       Хуанито хмыкнул и произнес игриво:
     – Ну что? Приступим! Я обещал, что буду первым и покажу на что способ… – почувствовав на горле железные пальцы, он сдавленным голосом только и успел прохрипеть: – Помогите...
       Через несколько секунд его труп уже лежал на каменном полу, а сильные руки бережно несли баронессу в полубесчувственном состоянии в караулку.
       Час спустя, она, благополучно доставленная в собственный замок, уже хлопотала, угощая своих гостей. Глаза ее светились, и донья то и дело оказывалась рядом с де Лермоном. Чуть смущенный франк, улыбался счастливой, немного виноватой улыбкой Оллане, а та отвечала тем же. Ей хорошо в кругу друзей! – Они все такие замечательные! – мелькало у нее. Чудесное избавление доньи, было победой, которая вселяла ей надежду на спасение Руиса: ей и старому де Мендосе. Впрочем, почему старому?
        Улучив немного времени, принцесса попросила дать возможность уединиться с доном Хосе. Баронесса пригласила всех во двор, показать дивных райских птиц, которых разводила в последние годы одиночества.
       Старый синьор оставшись наедине с принцессой, задал ей неожиданный вопрос:
     – Кто, вы, дитя мое? Откуда родом?
     – Моя мать итальянка, а отец из древнего рода Меровингов, но пропал без вести, – не скрывая, произнесла Оллана, легенду своего происхождения.
     – Ваше лицо мне знакомо!
     – Я очень похожа, на старшую сестру Хуану, возможно, вы ее видели?
     – Возможно.
       Дон Хосе, занятый своими мыслями, не придавал значения тому, что делала с ним принцесса. А она, приложив руки к вискам синьора, провела полную процедуру омоложения его организма.
     – Вы пленили моего Руиса? – спросил опять дон Хосе.
     – Так сталось! – тактично отреагировала Оллана. – Он устал, и так получилась, я была рядом.
     – Солдаты не устают! – горько усмехнулся синьор. – Вы победили умением! Но, почему вы пришли его спасти? – он задал вопрос, понимая его нетактичность.
     – Несправедливо свои ошибки перекладывать на чужие плечи.
     – Только из-за этого?
       Ответ  принцессы – поразил дона Хосе.
     – Если быть откровенной, я сама не знаю. Внутренний голос подсказал мне поступить именно таким образом.
     – Извините, ваша мать жива?
     – Честно говоря, не знаю – призналась Оллана. – Я не видела ее больше пятнадцати лет.
     – Бедное дитя! – вздохнул старый граф.
     – Надеюсь, я встречу ее и отца.
       На этом, странный разговор и закончился. Полчаса спустя, принцесса Изабэлла подруку с доном Хосе вышла во двор. Реакция окружения была для синьора непонятная. Ничего не понимая, он глядел на уставившихся на него друзей.
     – Да что вы смотрите на меня? Есть дела поважнее! – не удержался он. 
       Принцесса загадочно улыбалась и молчала. Велев слуге принести зеркало, баронесса передала его в руки синьора.
     – Посмотрите, может, и вы удивитесь?
       Реакция была такая же, как в свое время, с графом Гарсия Ордоньесом. Дон Хосе, выпустив из рук зеркало, сам же его и поймал.
     – Что это? Кто это?
     – Секрет мавров, – нашелся де Лермон, спасая ситуацию. – Принцессы Хуана и Изабэль в совершенстве познали восточную науку врачевания, называемую медицина. Они и меня вытащили с того света, излечив от смертельной раны.
     – Ты был ранен? – всполошилась баронесса и ближе придвинулась к нему.
     – Да, ягодка моя! – добавил он уже совсем так, как не раз слышал от принца Одо в обращении со своей супругой. Суровый воин был на вершине блаженства и, глядя на любимую, испытывал чувства ни разу им ранее не ощущаемые.
       Придя в себя, дон Хосе вдруг обнял принцессу и поцеловал в лоб. Этим он передал все чувства, всколыхнувшие его душу и сердце. У него впервые ничего не болело. Мучившая долгие годы мигрень – ушла в небытие. Мышцы налились силой, а тело стало опять подвижным, как в былые времена. Он взял у одного из воинов большой меч и сделал несколько пробных пируэтов и выпадов. Де Лермон одобрительно зацокал языком, а воины заулыбались.
     – Теперь, когда у нас есть полный сил предводитель, приступим к завершающей, основной части нашего плана, – почти в один голос произнесли принцесса Изабэль и Франсуа де Лермон.
       Пока наши друзья отрабатывали детали освобождения Руиса, правитель Барселонского графства со своими сановными гостями, наливался вином. Затрагивали разные вопросы и одним из них, был крестовый поход против мавров. Архиепископ под большим секретом сообщил, что все христианские государства готовят армию в поход на Иерусалим, для освобождения Гроба Господня.
     – Скорее бы! – вздохнул Беренгер.
     – Отчего так мрачно? – спросил посланник папы.
     – Рыцари – это сущие разбойники. Особенно те, кто младшие в роду.
     – Согласен! – отреагировал епископ. – Кроме копья меча и коня – у них ничего нет. Они что чума, захватывают своими алчными руками все, что можно захватить.
     – Недавно, я двоих казнил, – уничтожили половину монастыря, – произнес граф и опять вздохнул.
     – Если их не занять чем-то и не дать достойное дело – Европа погибнет. Кстати, вы и завтра кого-то казните? – архиепископ вопросительно посмотрел на Беренгера.
     – Почему вы решили? – прикинулся граф.
     – Видел эшафот и виселицу.
     – Да, это так, внутренние дела!
     – И все же кого? – мы в пути помолимся за его душу.
       Не выпей Беренгер столько вина, он нашел бы что ответить, но граф ляпнул языком, уже не совсем хорошо соображая, что говорит.
     – Моего альфереса Руиса де Мендосу!
     – А-а! – протянул архиепископ, теряя интерес к теме. Его больше занимали церковные дела.
     – Не того ли Мендосу, который пришел на выручку нашим воинам в битве с альморавидами? – несмотря на изрядное количество выпитого вина, спросил Иероним.
     – Того! – утвердительно кивнул граф, опять подавая знак слуге налить кубки.
     – Его награждать нужно, а вы казните? – трезвея, произнес епископ. – Достойный воин!
     – Монсеньору виднее, кого награждать, а кого карать, – не согласился архиепископ. – Мирские дела нас не касаются, – желая перевести разговор, – завершил он.
     – Как это не касаются? – Иероним умел пить в отличие от своих сотрапезников. Старая закваска воина, принявшего по необходимости сан священника, помогала ему быстро приходить в норму. – Человек проливает кровь за дело христиан и Святого Престола, и, нас это не касается?
     – Это внутреннее дело! – повторил Беренгер, начиная терять терпение. Вино подогревало эмоции, и он едва сдерживался.
     – Род Мендосы – древнейший в Испании, если мне не изменяет память! – совсем уже придя в себя, сурово глянул на графа епископ. – В чем его вина?
     – Я не обязан отвечать!
     – Если не объяснишь, не видать тебе ни Кристины, ни Марии в Барселоне. Я за них в ответе и все договоренности с Сидом, о свадьбе твоего сына с одной из них – пустой звук!
     – Вы у меня в гостях… – начал было, струхнувший Беренгер.
     – Это не означает, что мы должны проходить мимо беззакония! От имени Господа и церкви, призываю дать вразумительный ответ!
     – Вы не имеете права выступать от их имени, я старше вас по званию.
     – Я представитель местной христианской церкви, но осознавая необходимость единение христианского мира, с пониманием отношусь к устремлениям Рима. Но, я не приемлю уничтожение древних испанских родов, как не должен поддерживать это и Святой Престол.
       Иероним разошелся не на шутку. Полемика с принцессами, дала ему своеобразный опыт отстаивать правду, применяя аргументированные доводы. О том, что, де Мендоса был ценен для Испании в столь непростое время, говорить не приходилось.
     – Альморавиды нависли над Европой! – гневно продолжил епископ. – Этот мусульманский поток может достичь и Святого Престола, если вы, правители, будете столь недальновидными! Он снесет вас, не прояви вы хоть капельки благоразумия. Вам следует поддержать нашего Сида, а не строить ему козни. Бен Юсуф покорит и тебя Беренгер, если, уничтожишь вокруг себя талантливых воинов и полководцев, волею нашего Господа, ставших твоими вассалами. Бог испытывает тебя – будь благоразумен!
       Архиепископ не ожидал такой глубины понимания ситуации, от простоватого на вид священнослужителя. Не знал он и того, что епископ долгие годы бок о бок сражается с Родриго из Бивар.
      Говорить Беренгеру о благоразумии – рискованное занятие. Изрядно захмелевший, он упрямо глянул на собеседника и изрек:
     – Отче, занимайся своими делами и не лезь в мои! – в голосе прозвучала угроза – Иероним это почувствовал. Протрезвев, он понял, что помочь де Мендосе криками не сможет и потому… потому, он уже спокойным голосом произнес:
     – Прости, граф! – епископ не применил, сопровождающие титул и положение в иерархии того времени, приставки, а Беренгер, умышленно не заметил нарушение этикета. – Прости, это действительно твое дело! – Хозяин внутренне уже торжествовал, что столь щекотливый вопрос решен. – Но, я буду присутствовать на завтрашней казни, и ты мне этого не запретишь! – завершил епископ.
       Беренгер беспомощно глянул на архиепископа, не зная, что ответить. Папский посол счел нужным взять под защиту права господина и изрек назидательно:
     – Сюзерен, коим является маркграф Беренгер Раймунд II – является господином Барселонского графства. Его право – творить здесь суд, защищать граждан и земли. Это освящено нашей матерью церковью и вы не можете оспаривать и противодействовать его решениям. А у нас есть другие важные дела!
     – Спаси хотя бы одну душу, и ты уже не даром прожил свою жизнь!
     – Что? – не понял архиепископ.
     – Так говорил мой отец, когда читал мне Священное Писание. Так говорят принцессы Хуана и Изабэлла, выкупая рабов и отпуская их на волю.
     – Что за бред?! Что вы несете? – не удержался папский посол.
     – Слово Божье и любовь к ближнему! – по-своему отреагировал на его циничный сарказм и последнюю фразу Иероним. Он хорошо усвоил уроки, полученные в беседах с принцессами.
     – Я не разрешаю вам присутствовать на казни! – уязвлено приказал архиепископ.
       Слуга налил кубки, но епископ задумчиво глядя на вино, изрек:
     – Люди!.. Людишки! Людишки, думающие, что они центр Мироздания! Чего мы стоим? Какова наша цена и предназначенье? Мы уничтожаем в угоду своим прихотям и амбициям, ближних, – и, взглянув на хозяина с прелатом, загадочно добавил: – Мы превращаем вино в воду, а ведь – это кровь Иисуса! – Он встал. – Пойду, помолюсь за душу невинно убиенного, доблестного рыцаря Руиса де Мендосу, волею судьбы, связанного с неблагодарным правителем, своим синьором.
       Беренгер и архиепископ долго смотрели на закрывшуюся за ним дверь. Смотрели и молчали. Посланник первым заговорил.
     – Вы хотите, чтобы мы завтра не присутствовали на казни, так?
     – Да! – на откровенный вопрос, граф ответил так же откровенно.
     – Я это сразу понял. Есть то, что вы скрываете?
     – Мои внутренние дела, касаются только меня! – отреагировал тот.
     – Но их огласки вы избегаете?
       Беренгер кивнул. Он понял, что архиепископ раскусил его с самого начала.
     – Хорошо, но окажите и мне услугу, вернее Святой Церкви!
     – Я понимаю задачи стоящие перед вашим преосвященством и Римом. Не скажу, что мне это очень нравится, но противостоять не буду.
     – Имея благосклонность Святого Престола, вы, избежите многих жизненных неудобств. Священная Римская Империя и сам император – станут союзниками.
       Таких слов Беренгер еще не слышал, и даже не задумывался над этим. – Н-да! Такая сила! Главное не стать придатком этой самой Империи…
       Он осторожно произнес:
     – Так, я могу надеяться, что завтра мне никто не помешает осуществить правосудие?
     – Правосудие? – думая о епископе, переспросил прелат и тут же, утвердительно кивнул: – Вашего права никто не нарушит, тем более церковь.
       Они сидели еще какое-то время – посланник папы и правитель Барселоны. По всем интересующим вопросам, эти озабоченные отнюдь не вселенским благополучием человека, иерархи, нашли взаимное понимание. Разошлись заполночь.


Из книги Прозрачные Миры Валенсии. т. 2.