Последний Рыцарь Мира. роман. Глава 24

ГЛАВА 24

РИМСКИЕ  КАНИКУЛЫ.

На крыльце дома Родион оглянулся по сторонам. Сзади за домом тянулся, шелестящий в лёгком ветерке, лес. Спереди перед домами, на противоположной стороне улицы зеленел луг и открывался далёкий горизонт, по линии которого зубцами выступали рощи. Дышалось легко. Воздух был свеж и приятен. От лёгкого дуновения под ногами шевелилась трава. И весь этот натуральный ансамбль сверкал и серебрился в лучах оранжевого, поднимающегося в дымке с востока и ещё не успевшего нагреться июльского солнца.
- Хорошо-то как здесь… - мечтательно пробормотал он.
- А ты хотел, чтобы в Риме было плохо? – поддел его Сергей и дёрнул дубовую дверь за ручку. Дверь открылась. За ней была вторая, потоньше, филенчатая. Сергей толкнул её, поднялся на три ступеньки и оказался в большой комнате с окнами на противоположную сторону и дверями по боковым стенам. Стены были отделаны деревянной рейкой, но это можно было разглядеть лишь с трудом, потому что всё свободное пространство стен было занято стеллажами с книгами. Под окнами проходили толстые трубы отопления. На всех трёх окнах висели портьеры, а около среднего стоял большой старинный резной стол, весь заваленный книгами. По комнате в беспорядке стояло несколько старых кресел и стульев. С высокого потолка в середине комнаты свисала приличных размеров люстра “под старину” с лампочками-свечами. Кроме того, над каждой полкой висел небольшой светильник на подвижной ножке.
- Ого! – присвистнул Серёга, – Мы в музее? Или я в бреду?
- Тогда я тоже брежу, - сказал Родион.
- Слушай Родька, - Сергей прищёлкнул языком, – Может мы тогда допьём остатки водки в машине?
Родион укоризненно посмотрел на него
- Я имею в виду, - Палкин поправился, – в качестве лечения от
депрессивного бреда.
- Этого не требуется, - раздался голос из-за одной из дверей. Вслед за уверенным громким голосом лектора, показался он сам. Это был невысокий, седой сухощавый старичок за шестьдесят с добрыми умными глазами за стёклами роговых очков и благожелательной улыбкой. Он был одет в потёртые синие джинсы и старый чёрный пиджак, от которого уже отделялись рукава. Был он слегка взъерошен и держал в руках штоф и стопку рюмок.
- Pax vobiscum, - сказал он, подходя к столу и сдвигая книги с одного края в центр.
- Что? – спросил Серёга. После этого вопроса его рот остался открытым.
- Мир вам, говорю, - перевёл он, пытаясь пригладить волосы на голове освободившимися руками. Впрочем, волосы не поддавались и продолжали торчать как у Эйнштейна.
- Здравствуйте, - машинально ответил Родион, у которого в голове понеслась мысль: “Держу пари, что эта взъерошенность у него не со сна, а по жизни! Не иначе – извилины вылазят!”
- Доброе утро, - сказал Сергей.
Старик освободил больше места, переложив ещё несколько книг в центр стола. Затем он внимательно оглядел их и сказал:
- Это латынь, язык историков, священников, медиков и юристов. И хотя его называют мёртвым, он живее некоторых здравствующих.
- Ясно, - сказал Родион.
- Меня зовут Пётр, - продолжал дед, – Пётр Кожемяка.
- Я – Сергей Палкин, - сказал Серёга.
- А я – Родион Орлов, - сказал Родион.
- Прекрасно, берите стулья и к столу. - Он неожиданно легко подвинул массивное кресло, сел в него и налил водку по рюмкам. Они тут же запотели.
“Холодненькая”, – с удовольствием подумал Родион.
- Ну, как говорится, in vinum veritas! – провозгласил старик, поднимая рюмку.
- Что? – опять спросил Сергей.
- Истина в вине, - перевёл Пётр.
- Заколебал ты со своей латынью, - проворчала Виктория, заходя в комнату. В руках у неё были два больших блюда. В одном дымилась тушёная картошка с мясом, в другом лежали маринованные огурцы с помидорами в рассоле. Мужская компания, поднявшая было рюмки, замерла.
- Да вы пейте-пейте, я сейчас, - и она опять вышла. Друзья и дед дружно выпили. Серёга крякнул. Родион хотел взять помидор, но взглянул на старика и постеснялся. Дед заметил его взгляд и сказал:
- Бери-бери, сейчас Виктория принесёт тарелки, ложки и закусим. Родион взял маленькую помидорину и с удовольствием разжевал.
- Итак, - сказал Пётр, – Casus improvisus, непредвиденный случай привёл вас к нам. Но я, contra omina, вопреки приметам, вижу, что вы добрые люди…
- Прекрати, - сказала Виктория, внося стопку тарелок. В верхней тарелке лежали ложки и вилки. Она расставила тарелки на столе и продолжила – Говори по-русски, Пётр, ты не в Риме.
- А где же я? – удивился старик.
- Не цепляйся к словам, - бабуля сердито посмотрела на него, – Видишь, ребята с дороги, устали, а ты ещё латынью их паришь!
- Паришь! – сказал дед, – Можно сказать ты говоришь на чистом русском литературном языке!
- Я говорю на русском живом языке. Так что будь добр!
- Ладно, - сказал дед Пётр вслед удаляющейся Виктории и добавил, обращаясь к друзьям, – Просто я очень люблю латынь, а поговорить на ней мне не с кем. Так что не обессудьте.
- Да всё нормально, - сказал Сергей, – Вы лучше скажите, как нам Вас называть по имени-отчеству?
- Нет, отчество я вам не скажу. Называйте меня просто по имени, мне так кажется, будто я моложе.
- Вы, видно историк, - сказал Родион, разглядывая книги на столе.
- Да, всю жизнь занимаюсь историей. И русской и всемирной …
- Теперь я к вам присоединюсь, - сообщила Виктория, входя с тарелкой нарезанного хлеба. Она разложила картошку с мясом по тарелкам, при этом зыркнув на Петра и строго проворчав: 
- Что, дед, наложить-то не мог сам?
- Да мы тут беседовали… - пролепетал учёный муж, превращаясь в робкого студента на экзамене.
- Ладно, Петя, наливай. Мне тоже. - Она села около него. Друзья подвинулись
- Ну, юные богатыри, уставшие после трудов ратных, приветствую вас в нашей маленькой избушке, – сказала Виктория поднимая рюмочку.
- Да это у вас Ватикан целый! – не удержался Сергей.
- Это как мёд на душу моему деду, - сказала Виктория, косясь на Петра, который широко улыбнулся.
- Хоть кто-то оценил, наконец, мой дом. Нынче история не в цене, – дед вздохнул, – А между тем, что мы есть без истории? Былинка, сдуваемая ветром, избушка на курьих ножках без фундамента …
- Завёл бодягу!… - проворчала Виктория, опрокинув рюмку и сморщившись, – ребята, не обращайте внимания.
Все выпили.
- А я, наоборот, с детства мечтал стать историком, - сказал вдруг Родион, – Вот только после школы не прошёл по конкурсу на исторический. А там дальше, закрутило и понесло.
- Так-то! – сказал дед, жуя картошку, – Не надо позволять обстоятельствам и другим людям удалять себя от своего призвания. Предназначение – это единственное, что есть настоящее в нашей жизни. Всё остальное – иллюзия, навязанная внешним миром.
Помолчали. Тишина нарушалась только стуком ложек по тарелкам. Один лишь Серёга ел вяло. Может, сказалось то, что он уже закусил в машине, а может и ранение. Виктория заметила это и спросила его:
- Что не ешь, соколик?
- Да что-то я сыт уже, отдохнуть бы.
- Ну, тогда идём, уложу. – Она встала из-за стола. Сергей поднялся следом. Родион тоже встал. Они прошли в одну из боковых дверей, за которой была лестница, шедшая вверх на второй этаж и вторая, которая уходила вниз – в цокольный. Все трое поднялись наверх. Зашли в одну небольшую комнатку с окном на въезд в деревню. Посреди комнаты стоял диван, была ещё пара стульев, один из которых стоял у письменного стола. Все стены были заняты стеллажами с книгами.
“Сколько здесь книг? – подумал Родион, – Наверняка они находятся во всех комнатах. Да, я бы тоже не отказался от такой библиотеки”.
- Диван вам подойдёт? – спросила Виктория, - или поищем что-нибудь поудобнее?
- В самый раз, - сказал Сергей.
- Ну и, слава Богу, - ответила Виктория и пошла на выход.
- Я сейчас спущусь и доем, - сказал ей вслед Родион и разложил диван. Через минуту Сергей уже спал сном младенца.
“Хорошо, что здесь прохладно,” – подумал Родион и пошёл вниз. Тут он уселся за стол и сказал:
- Спасибо вам за приют, Сергей нуждается в уходе.
- Не беспокойся. - ответила Виктория. – У нас быстро на ноги встанет – вон он, какой подтянутый. Я его травками попою и через день-два будет как новенький.
- Хорошо. Машину бы нам ещё спрятать на эти пару дней. У меня нет ни прав, ни доверенности.
- Не проблема, - подал голос Пётр, – сейчас поедим и я своего “медвежонка” из гаража выведу, а ты загонишь вашу машину.
Тут дед прислушался.
- О, чёрт, жужжит!
- Что жужжит? – не понял Родион.
- Да опять муха залетела, - сказала Виктория, – Изредка они и к нам наведываются.
- Тихо, Вика! – скомандовал Пётр и взял в руку толстый том, потихоньку встал из-за стола и стал его обходить. Муха тем временем приземлилась около Родиона на другую толстую книгу. “Юлий цезарь” – прочитал Родион название. Дед подкрался и огрел муху своим томом. Раздался шлепок.
- Есть, - с азартом сказал старик, поднимая книгу и глядя на “труп врага”.
“История древнего Рима,” – прочитал Родион на томе, который Пётр держал в руках и подумал: “И ты, Брут!”…
- Вы ничего не спрашиваете о наших злоключениях, - сказал Родион, глядя на этих странных старичков, пока Пётр наливал ещё по рюмочке.
- А что, собственно, спрашивать, - сказал дед, – Вы наши гости, а ваши тайны остаются вашими.
- Не в наших правилах проявлять излишнее любопытство, – добавила Виктория.
- Весь вчерашний день был очень странный, - сказал задумчиво Родион, – но самым странным было оказаться в Риме и встретить здесь по настоящему хороших и культурных людей. - Спасибо вам! Хочу выпить за ваше гостеприимство!
Он поднял рюмку, и хозяева поддержали его. Закусили. Родион доел картошку. Виктория предложила добавки. Родион вежливо отказался.
- Может ещё рюмочку? – спросил дед, глядя на Орлова, – Только сам я больше не буду. Излишняя доза водки вредит моим научным изысканиям. Виктория тоже отказалась, и Родион пить больше не стал.
- Можно я тоже вздремну часика три? – спросил он.
- Конечно, спи, - сказала Виктория, – хоть весь день.
- Нет, весь день не могу, - сказал Орлов, – К пяти часам вечера мне на работу. Я работаю охранником в магазине “Хо”.
- А, знаю-знаю, это на площади Победы, - сказала Виктория, – Я тебя туда подброшу.
- Нет-нет, спасибо, не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. Я на автобусе. Кроме того, у вас тут рядом пруд находится. Хотелось бы искупаться с утра.
- Да-да, Паганурский, - сказал Пётр, – Часа через три-четыре я тоже собираюсь там окунуться – голову освежить.
- Вот и замечательно, - сказал Родион, – а через день-другой я приеду и заберу Сергея. Пока же я ему буду звонить и он будет передавать вам вести от меня. Про наши приключения я пока рассказать не готов, сам многого не понял. Но может Серёга, когда проспится, расскажет, не знаю.
- Ну что ж, - сказал Пётр, вставая из-за стола – Идём машину ставить, Родион.
-А я пока со стола уберу, - сказала Виктория.
Через несколько минут, когда “мазда” стояла в гараже, а “медвежонок” деда (старый УАЗик) на улице, Родион уже лежал на диване рядом с Сергеем. Старый друг рядом мирно похрапывал.
- Ну что ж, - прошептал Родион, – устроим себе небольшие Римские
каникулы. Он с удовольствием пощупал под подушкой пакет с долларами и закрыл глаза.