Поэма. Бог не слышит, не видит меня

Меня бог не слышит, не видит.
Оставил во сне, где я обнаженный
брожу по городу до изнеможения
в поисках чего-то, что не выразить словами.

Нагрузил меня сомнением во всем
таким болезненным,
что оно искажает мой взгляд,
приближает предметы, разрывает людей
на густые кровавые пятна,
на слова без смысла,
на воспоминания ни о чем.

Среди людей
среди акул
среди беспозвоночных
среди грызунов
так больно плыть и по течению, и даже против.

Не реагировать на смертельные крики 
и оставаться одному если плохо
(а плохо бывает всегда),
когда снаружи и внутри отравленная вода.

Быть обреченным на жизнь, понимая,
что связаны руки
(хотя это и так понятно)
ремнями, растущими из внутренних органов,
 иметь скромный дар облекать простыми словами,
то что под кожей,
болезненно и невнятно.

В Москве  утонуло 10 000 дней моей жизни
и несколько тысяч знакомых.
Мне кажется, что в этом кажущимся бездонным котле
смешано всего несколько черепов и характеров,
этнических типов и телесных конституций.

Отвратителен выбор при ограниченной альтернативе,
загроможденной чем-то бесполезным
в неприятной мусорной перспективе.
Выбор противоестественен и лжив,
когда глаза клонов смотрят так искренне, так аутентично
и проживают жизни представляющиеся своими.
Все это лишь подтверждает мои догадки,
что эта фальшь - результат болезненной тяги к обретению смысла.

Версии без доказательств конструктивны,
потому что сохраняют надежду,
невежество ассоциируется с веселыми картинками
в журнале религиозных комиксов.

Меня соблазняет идея поиска смысла
в чьем-то глобальном заговоре,
но все говорит о том, что наш мир стоит
на нескольких нерушимых столпах - бессмысленности, конечности и непостижимости.

Стерильность, закрытые наглухо окна и двери,
натыкающиеся друг на друга люди
в бесконечном предрассветном метрополитене,
бросающие мимолетный взгляд на свое отражение
в окне поезда, сверлящего тоннели.

Мне не напрасно снится сон, в котором
каждый мой шаг сопровождают двухметровые черви,
взрывающие асфальт под ногами,
а кожа на лице сдирается полосами,
под которыми гной и мертвая земля.
Вот что со мной, а бог не слышит, не видит меня.