Пусть...

Он был вор. Вор, которых в то время много шныряло по улицам городов Испании. Он не ставил перед собой задачу сколотить капитал своим ремеслом. Нет. Он просто жил сегодняшним днем. Просто и спокойно. В свои 24 года ему не мало пришлось испытать и пережить. Его отец, как и множество других, был простым рыбаком. Когда родился сын, то он назвал его Бертон. Бертону было 7 лет, когда отец в очередной раз вышел в море, но во время шторма его смыло за борт. Шхуна вернулась без отца. Мать Бертона горевала недолго, работая посудомойкой в одной из таверн. Она видела и имела доступ ко многим посетителям, которые не скупились на ласки. Поначалу мать стеснялась приводить в дом своих кавалеров. Правда, стеснялась соседей, а не Бертона. А Бертона она просто запирала на весь день дома. И тому ничего не оставалось, как сидеть голодным и ждать, пока вернется и накормит мать. Но со временем мать перестал устраивать такой вариант. Она поняла, что соседи для неё абсолютно никто, в трудную минуту для неё и пальцем не пошевелят. Да и родной сын стал ей в тягость. Приходилось постоянно думать о нём, тратить на него время и деньги. Поэтому она решила задачу довольно просто: стала принимать гостей и знакомых дома, а Бертона бесцеремонно отправляла на улицу. Всё как-будто бы осталось по-прежнему для Бертона. Только вместо дома ему предоставили улицу. Вечером его звала мать, ставила на стол холодный ужин и молча уходила спать. Некоторые из гостей матери желали остаться у матери до утра, поэтому Бертон все чаще оставался один без ночлега, предоставленный сам себе. Приходилось мотаться по всему городу в поисках куска хлеба. Ждать и молить, чтобы тебе как собаке отдали объедки. В какой-то степени это его спасало, хотя надеяться на это постоянно не приходилось. Со временем Бертон понял, что заботиться ему придется самому о себе. Как-то прогуливаясь по причалу, среди гор пустых бочек его осенила мысль, что бочка ему сможет заменить ему, по крайней мере, если не дом, так крышу точно. Этот день запомнился ему еще одним немаловажным событием. Он, как и много раз раньше, явился на базар с целью, что кто-нибудь сжалится над сиротой и подбросит что-нибудь на ужин. Но в этот момент, когда он подошел к торгашам, раздались пушечные выстрелы, возвещающие о прибытии кораблей, наполненных золотом и другими драгоценностями из Америки. В ХVI веке, когда в Европе еще только узнали об открытиях Колумба и Васко да Гаммы, в самой Испании прибытие таких кораблей считалось событием большой величины, которое поднимало на ноги весь город. Шум, торжество, салюты, цветы, реки вина и конечно слезы счастливых невест и жен, матерей и сестер, встречающих усталых, пропахших потом и морским ветром гордых моряков. В этот момент Бертон и оказался на рынке. В миг опустели торговые ряды. Покупатели вместе с продавцами ринулись на причал. В первую минуту мальчуган растерялся, стоя у пустых прилавков наполненных фруктами и овощами, копченостями и рыбой. Еще никогда в жизни он не брал ничего чужого, но сейчас... Соблазн был велик, тем более, что рядом никого не было. Да еще этот упрямый желудок постоянно напоминал о еде. Бертон дрожащей рукой потянулся и взял ближнее к нему яблоко. В десяти шагах от него мяукнула кошка. Пальцы разжались, яблоко покатилось по мостовой. Что-то оборвалось на уровне груди у Бертона. Он ждал, что сейчас будет крик, его схватят, начнут бить. Но ничего этого не последовало. Тогда Бертон начал быстрыми движениями накладывать себе за пазуху яблоки, но потом, словно опомнившись, схватил здоровенный кусок висевшего окорока, еще что-то, каравай хлеба и во всю прыть двинул к своей бочке. Это был первый случай в жизни Бетона, когда он нашел « легкий» хлеб. Тем более, что прошел он так удачно и безнаказанно. Конечно, в дальнейшем, таких,  и подобных случаев у него были тысячи, но этот, когда он прибежал к своей бочке, и бросил внутрь ее сворованное, расхохотался, как тигр упоенный своим величием, силой, достоинством, он не забудет никогда. Этот случай круто изменил жизнь Бертона. Поставил его на новый этап существования, хотя сам он этого не осознавал.

*     *     *     I I     *     *     *

Живя в своей бочке, он обнаружил, что живет там, среди бочек не один. Что судьба обидела не только его. У него появились друзья и знакомые. Здесь он научился играть в карты, жульничать, а в последствии впервые попробовал вина и женщину. Теперь на промысел они выходили по нескольку человек сразу, разрабатывали план, в котором каждому отводилась своя роль, но в крупные дела они не совались. Не то чтобы не решались, просто их устраивало то положение, в котором они находились. У них было равноправное общество, в котором каждый имел свой голос и с мнением каждого считались. Постепенно эти люди сняли с себя старые лохмотья и обрели довольно приличный вид, чтобы  не выделять из остального окружающего их мира. С возрастом стали появляться карманные деньги, они перестали жить сегодняшним днем, понимая, что могут наступить и худшие времена. Но все же жизнь берет свое, и судьба у каждого своя. Компания перестала существовать как единое целое. Люди приходили и уходили. Неизменным оставался лишь принцип существования, добычи денег. Честным способом практически ничто и никогда им не доставалось. Залезть в карман на базаре, или срезать кошелек с пояса, а то и прижать ночью к стене прохожего, вот что считалось у них достойным для мужчин делом. Не был исключением и Бертон. Он ни в чем не отставал и не уступал своим товарищам, а кое-где даже превосходил их. Но жить просто среди них ему начинало надоедать. Поэтому он все чаще и чаще стал покидать компанию и выходить в город. Ему нравилось приходить в богатые лавки, посещать девиц легкого поведения, хотя ими он пользовался без особого удовольствия, просто в отместку тому, что не смел приблизиться к дамам высшего света. Их величие и убранство восхищало его. А еще он был любитель зайти в кабачок. Выпить бокал другой хорошего вина, потанцевать, послушать рассказы бывалых моряков, поставить монету на карту. Вот и сегодня после прогулки он отправился в свой любимый кабачок. После выпивки и игры в карты Бертон, довольный сегодняшним днем, вышел  из кабака и не спеша, направился к месту своего обитания. Дело близилось к ночи. На улице не было ни одного прохожего. Но вдруг, не пройдя и сотни шагов, он увидел странно идущего человека, который странно цеплялся за выступ здания, пытаясь продвигаться в сторону кабака. Это давалось ему с большим трудом, потому, что со следующим шагом он все же рухнул на землю. Через мгновение человек попытался встать. Он поднял голову, схватился рукой за стену, но видно что-то уму помешало. Голова упала на мостовую, при этом глубокий выдох вырвался из груди человека. Больше он не двигался. Улыбаясь, Бертон подошел к нему:
  Ну ты приятель и набрался! Клянусь именем Христа Равелина, тебе одному ни за что ни добраться до дома.
Ответа не последовало.
Бертон нагнулся, чтобы приподнять его, тронул за плечо, но в этот момент рука наткнулась на какой-то предмет, на спине человека. Бертон потянул его к себе. В ладонях оказался нож.
  Э приятель, да ты не спишь, - прошептал Бертон и медленно перевернул человека на спину. Слабый свет луны упал на лицо.
  Да это-же Луи из компании Гийома!, - отпрянул Бертон. Шайка Гийома занималась крупными делами. Они грабили банкиров, совершали вооруженные нападения на почтовые кареты и даже на государственных людей, занимающихся перевозом казны. Эти ребята занимали высокое положение в мире преступности и никого не боялись.
Луи, наверное, возвращался с какого-то дела на встречу со своим шефом в кабаке. Но видно толи неудачно прошло дело, толи по дороге наткнулся на своих старых жертв или конкурентов, во всяком случае, нож под лопатку он получил. И все же из последних сил решил добраться до места встречи.
  О, Боже! Пресвятая Дева Мария, что же теперь будет? – Бертон только сейчас понял весь ужас создавшегося положения.
  Ведь если кто-нибудь меня здесь увидит, то подозрение падет на меня, - по спине Бертона потек холодный пот.
  Вот он! – Бертон обернулся.
Шагах в тридцати от него стоял сам Гийом, и с ним еще человека три, четыре.
  Этот ублюдок мне дорого заплатит за смерть Луи! Он нужен мне живым!
Приказ Гийома бросились выполнять все его подручные.
Бертон был не из робкого десятка. Среди своей компании он пользовался заслуженным уважением. И вступать в бои ему приходилось частенько. Однако встреча с Гийомом не предвещала ему ничего хорошего, и Бертон это прекрасно понимал.
  Во имя всех святых, помоги мне, - с этими словами он бросился в ближайшую темноту. Прогулки, заборы, подвалы, чердаки, крыши домов, вот когда Бертон благодарил судьбу за то, что она посвятила его во все эти тайны. Приложив все силы, всё своё умение, выдумку и волю, он нёсся вперёд, опережая сам себя. Но преследователи знали своё дело. Они не хуже его разбирались в ночном городе, их было больше, тем более их подогревала страсть отмщения за смерть товарища.
Погоня перенеслась к его родным бочкам. Вот тут Бертону удалось немного оторваться от преследователей. Но оставаться там он всё же не рискнул. Слишком велика была опасность.
Рано или поздно его всё равно там нашли бы, ну, а расплата последовала бы неминуемо. Единственный путь к спасению лежал только к морю.
Бертон так и сделал. Подбежав к причалу, он с размаху бросился в воду и долго плыл в открытое море. Утонуть он не боялся. Как и все дети моряков, Бертон отлично плавал, к тому же, он знал, что на пирсе стоит много кораблей.
Оглянувшись, Бертон увидел, что погоня за ним прекратилась. Немного успокоившись, он не спеша подплыл к одному из фрегатов. Внизу, ухватившись за якорный канат, Бертон осторожно вскарабкался наверх, перегнулся через борт и оказался на палубе корабля. Была уже глубокая ночь, и наверху уже никого не было. Однако Бертон всё же немного пошумел, потому что услышал чьи-то шаги по направлению к нему. Он юркнул в какие-то тюки, которых множество было на палубе, и затих. Вахтенный медленно прошел мимо Бертона. Перегнулся через борт и посветил фонарем вниз.
  Почудилось, что ли, - обронил он и так же медленно ушёл обратно.
А Бертон ещё какое-то время полежал среди тюков, стуча зубами от холода и переживаний сегодняшнего вечера, потом успокоился и уснул глубоким сном.

3.
Проснулся Бертон около полудня от свежего ветра и хлопанья парусов. Яркое солнце слепило глаза, солёный воздух, крик чаек. Бертон сладостно потянулся, но вдруг вспомнил, где и почему он находится, и тут же вскочил. Корабль на всех парусах устремлялся в водную даль. Вокруг было море, только за фрегатом, на котором был Бертон, следовал ещё один, так же как и первый под испанским флагом.
  Три тысячи чертей, а где же берег!? – воскликнул Бертон.
  Эй, приятель. Ты кто такой и откуда здесь взялся? – услышал Бертон за спиной. Он обернулся. Его медленно обступали несколько матросов и с интересом рассматривали его. Тут сквозь них пролез ещё один моряк со свистком на груди и властным голосом повторил:
  Кто ты, и что здесь делаешь? – и так же стал с интересом разглядывать Бертона.
Бертон не был похож на моряка, не был он похож и на богатого господина. Скорее всего в своих штанах и кафтане он напоминал эдакого щёголя.
  Я Бертон, и попал на ваш корабль случайно.
  Сейчас мы узнаем, как ты случайно попал сюда. А ну, следуй за мной, - сказал человек со свистком. «По всей вероятности, это боцман», - подумал Бертон и молча поплёлся за ним.
Боцман подошёл к какой-то каюте и постучал.
  Войдите, послышался голос. Боцман отворил дверь и вошел в каюту.
  Вот, господин капитан. Обнаружили на судне, - сказал боцман, указывая на Бертона.
  Кто такой? – спросил капитан.
  Меня зовут Бертон.
  Что ты делаешь на корабле?
  В общем-то, ничего. Я здесь случайно.
  Каким образом ты сюда попал?
  Очень просто. Я подплыл к кораблю и влез на него по якорному канату.
  Значит, вахтенный спал? Кто был на вахте? – грозно крикнул капитан, обращаясь к боцману.
  Нет, вахтенный не спал, - выручил дежурного Бертон, - Просто  я спрятался среди тюков на палубе. Вот он меня и не заметил.
  Нечего его защищать! – опять крикнул капитан, обращаясь уже к Бертону.
  Боцман, немедленно выяснить, кто дежурил, и наказать.
  Слушаюсь, господин капитан, - пробормотал боцман и пулей выскочил из каюты.
В каюте остался только капитан, его лейтенант и Бертон.
  И всё же, - продолжал капитан. – Кто ты такой? Может ты шпион кавалера Маникана, который всеми путями стремится помешать нашему предприятию, и ты являешься его подручным?
  Что Вы, господин капитан. Уверяю Вас, у меня и в мыслях нет ничего подобного. Повторяю, что на ваш корабль я попал случайно.
И Бертону пришлось рассказать капитану всё без утайки.
После рассказа капитан долго ходил взад и вперёд, заложив руки за спину. Наконец он остановился перед Бертоном и, глядя ему в глаза, проговорил:
  Даже если ты не врешь, у меня нет времени на тебя. Мой корабль «Морской прилив» и сопровождающий нас «Цветок лотоса» отправились к берегам Новой Испании. Ты, наверное, слышал об открытиях Колумба? Ну, так вот, это туда. Я не собираюсь  из-за тебя уклоняться от курса. Если тебе повезет, то я пересажу тебя на встречный корабль. Если, конечно, он будет, – сказал капитан и громко засмеялся вместе со своим лейтенантом.
  Предупреждаю, ты будешь под присмотром. А сейчас отправляйся на камбуз к коку. Будешь у него помощником, - капитан из-под лобья глянул на Бертона.
  Если есть возражения, то можешь катиться ко всем чертями! Не было тебя и не надо. Живо отправлю тебя рыб кормить! Понял? А дармовой хлеб есть никому не позволю.
  Что ж, воля ваша, - пробормотал Бертон и направился к коку с надеждой в душе.
Но, прошёл день, прошёл второй, третий, четвёртый, а встречного корабля всё не было. Случилось так, что Бертон не сошелся ни с кем из команды корабля. Каждый из них был на своём месте, каждый занимался своим делом. У капитана Бертон не вызывал никакого интереса. Как-то, прогуливаясь по палубе, Бертон услышал грозный оклик со стороны капитана, который потребовал, чтобы Бертон отправился на камбуз:
  Знай своё место. И не смей болтаться по кораблю без дела у меня на глазах.
Бертон понял, что капитан – человек серьезный, шутить не любит, и что он является полновластным хозяином на корабле, так что возражать ему не стоит.
Жизнь на корабле становилась все более невыносимой. Единственным собеседником для Бертона был кок по имени Перос. Да и его постоянные брюзжания раздражали Бертона.
Как-то на досуге, Бертон предложил  Перосу сыграть с ним в карты. Кок согласился и тут же был наказан за свою неосторожность. Живя в преступном мире, Бертон научился многим махинациям и вот сейчас он пустил в ход все свои чары. Но кок был человеком заводным. Ему захотелось отыграться, и на следующий день сам предложил Бертону сыграть в карты. Финал был тот же, но это не остановило, и на следующий день он опять пришел к Бертону. Бертон великодушно соглашался, и картина повторялась до тех пор, пока кок уже ничего не смог поставить на кон. Азарт – штука великая, тем более что на корабле в свободное время делать практически было нечего. Кок раздобыл где-то пару монет и опять пришел к Бертону. Бертона устраивал такой вариант. Он понимал, что его кок не оставит в покое, а раз так, то необходимо кока наказать, вытянуть из него как можно больше денег. Так Беотон и сделал. Для видимости он немного проигрывал коку, тем самым, раздразнивая последнего еще больше, но затем с лихвой покрывал свой проигрыш.
  Интересно, откуда у кока столько денег? – подумал Бертон, но значения своему вопросу не придал. А напрасно. Жизнь не раз уже испытывала его. Но страсть легкой наживы закрывала ему глаза.
Так дальше и продолжалось: кок доставал где-то деньги, а потом они неизбежно перекочевывали в узел к Бертону.
Однажды кок принес денег больше обычного.
  Ну уж сегодня ты у меня попляшешь, - весело сказал кок, похлопывая себя по карману.
  На все воля божья, - смирно ответил Бертон, пряча в рукав улыбку.
И они сели играть. Игра несколько затянулась. Удача клонилась то на одну, то на другую сторону. У кока от напряжения щеки покрылись румянцем, на лбу выступили капельки пота. Карты бросал он яростно, с остервенением, сопровождая каждый взмах руки выкриком. Бертон же был более спокоен, хотя возбуждение и его не покидало.
Наконец наступил финал. Бертон выложил перед коком свои карты, сгреб со стола монеты и весело рассмеялся, как бы говоря тем самым, что все дело сделано и все встало на свои места.
Кок медленно встал. Глаза налились кровью, щеки пылали. Резким взмахом руки он бросил карты в лицо хохочущему Бертону. Следующим движением кок сбил Бертона со стула и тот покатился по полу. Однако Бертон успел вскочить на ноги и пребольно пнул ногой в живот кока. Кок скрючился от боли, но успел швырнуть в Бертона табуреткой, в свою очередь в него полетел кувшин с вином.
Шум, крики и звон бьющейся посуды, доносящийся из каюты, привлекли к себе внимание. Дверь распахнулась, и туда ворвались боцман и несколько матросов, которые растащили дерущихся.
  Что здесь произошло? – послышался грозный голос капитана из-за спины матросов. Матросы расступились, и капитан прошел внутрь каюты.
  Что это все значит? – повторил вопрос капитан.
  Он украл у меня деньги! – крикнул кок тяжело дыша и вытирая со щеки кровь.
  Что? – возмутился Бертон.
  Да! Он украл у меня деньги! – продолжал кричать Перос, - сначала он украл их у матросов, потом проиграл мне в карты. А теперь он украл их у меня. Они лежали вон там, в углу, - закончил кок, указывая пальцем на вещи Бертона.
  Так вот куда пошли наши денежки! – послышались голоса матросов, которые уже не раз заходили к капитану и капитану и жаловались на воровство.
Капитан подошел к вещам Бертона и поднял брезгливо за угол узел. Оттуда посыпались монеты.
  Вот они, это они! – опять затараторили матросы и кинулись избивать Бертона.
  Прекратить! – заревел капитан.
  По прибытии в новую Испанию мы передадим его властям. Пусть они решают, что с ним делать, - продолжил капитан,  подождав пока успокоятся матросы.
  А сейчас взять его! – скомандовал капитан.
И двое здоровенных матросов заломили Бертону руки за спину и отвели в крайнюю каюту на корме корабля, служившую подсобным помещением.

4.
  Вот так история, - невесело подумал Бертон, потирая ушибленные места, когда ушли матросы, наглухо закрыв за собой дверь.
  Что же это, не успел от одного спастись, попал в другое. Да, беда и впрямь никогда не приходит одна, - сплюнул он на пол, - ну и сволочь этот кок, - с этими словами Бертон начал засыпать, решив наутро попытаться все объяснить капитану.
Утром, когда Бертон уже проснулся, дверь открылась и в щель просунулась голова кока, ехидно улыбаясь.
  Сиди, сиди. Будешь знать, как обыгрывать хороших людей, - сказал он ставя на пол тарелку с кашей.
В этот момент луч солнца упал ему на лицо, озарив здоровенный синяк под левым глазом, след вчерашнего спора с Бертоном.
Бертон пулей подскочил к двери, но кок проворно захлопнул ее перед его носом.
  Сиди и не рыпайся. А то хуже будет, голубчик. Ты сейчас весь в моих руках, - зевнул во весь рот Перок, показывая гниющие зубы.
  Позови ко мне капитана! – забарабанил в дверь Бертон.
  Я же сказал, будешь рыпаться, хуже будет, - сказал кок, отходя от двери.
Бертон в последний раз с силой ударил в дверь кулаком, и в бессильной злобе опустился на пол.
  А ведь дело то и впрямь не шуточное, - подумал он, - эдак я, за здорово живешь, могу оказаться без руки по воле капитана, а то и того хуже, буду болтаться на рее. Надо что-то обязательно придумать. Вот только что?  Ведь даже если я смогу отсюда выбраться, деваться все равно мне будет некуда, кругом море, а на корабле не спрячешься.
  Грустная история, - пробормотал Бертон вслух, и заходил в зад вперед заложив руки за спину, обдумывая свой план действия, криво усмехнувшись, потому что точно также он подумал, когда попал в предыдущую историю с зарезанным Бандитом.
Прошел день, другой, третий, а положение Бертона не изменилось.
Капитан никакого интереса к нему не проявлял. И на все попытки заговорить с ним, отвечал:
  Вопрос с тобой решен, ты будешь передан властям, - и сразу уходил, как бы говоря, что разговор закончен.
В эти дни единственным развлечением для Бертона было маленькое окошко с поперечниками сверху донизу. Целыми днями он просиживал возле него, наблюдая за водной гладью. Однажды, ближе к полудню, ему показалось, что он заметил едва заметный краешек земли. Сердце учащенно забилось одновременно и радостно и тревожно. Ведь это означало, что наступает конец его морским скитаниям, но, с другой стороны – его скорая передача в руки властей.
  Но почему же молчит наблюдатель? – подумал Бертон, - может, он спит в своей бочке, или мне все это показалось?
Но в этот момент раздался крик наблюдателя:
  Вижу по правому борту корабль!
За время плаванья «Морской прилив» и «Цветок лотоса» никого не встречали на пути, поэтому, команды обеих кораблей высыпали на палубы, разглядывая плывущие в их сторону судно.
Окошко Бертона находилось по левому борту «Морского прилива», поэтому видеть приближающийся корабль, он не мог.
  Так вот почему наблюдатель просмотрел землю, хотя я может быть и ошибся, - опять за сомневался Бертон.
Быстроходный галион на всех парусах приближался. Капитан «Морского прилива» стоял на мостике и рассматривал его в подзорную трубу.
  Какой красавец! – сказал капитан вслух,  - но тут же осекся. Его взгляд упал на флаг галиона.
  О Боже! «Веселый Рождер», - промолвил он, опуская трубу.
Да, на мачте галиона реял черный флаг с белым черепом. В XVI веке на морях и океанах господствовали корабли под флагами Испании и Португалии. Именно эти страны захватывали самые богатые колонии и юридически закрепляли свою монополию на торговлю с ними. Такое положение дел мало устраивало набиравшую силу Англию и Францию. Правительство этих стран, еще не имея возможности дать решительный бой могущественной Испании, поощряли мелкий морской грабеж торговых испанских судов. Английских и французских королей и купцов привлекали не столько географические открытия новых обширных территорий, сколько золото. Им было гораздо выгоднее снаряжать целые пиратские эскадры, чем географические экспедиции. Поэтому встреча честного человека с пиратским кораблем не сулила ни чего хорошего.
Англия и Франция нашли способ, как привлечь пиратов на государственную службу. Правительство выдавало морскому разбойнику специальный патент – каперское свидетельство – официально разрешавшее нападать на торговые суда стран соперниц.
Ограбив и пустив ко дну такое судно, капер часть добычи сдавал в государственную казну.
Пираты хоть и славились дурной славой, но жизнь требовала от них немалого мужества и хладнокровия, отличного знания морского и военного дела, инициативу, решительность и смелость, которая порой доходила до безумия.
Вот и сейчас морской разбойник хоть и был один, и его вооружение уступало двум испанским кораблям, смело ринулся в атаку.
Раздался первый выстрел и ядро со свистом пролетело над головами матросов «Морского прилива», и упало недалеко от корабля. Матросы за суетились, забегали, создавая, тем самым, ненужную панику.
  По местам, - заорал капитан, пытаясь навести порядок.
Второе ядро оказалось более точным и попало в борт корабля. Третье разорвалось на палубе.
Команда  «Морского прилива» успела опомниться и под командованием своего лейтенанта тоже открыла огонь из своих орудий правого борта. Но пиратский галион оказался не так то прост. Выпустив еще залп по «Морскому приливу», он сделал резкий маневр и оказался с левого борта, тем самым, путая нападников «Морского прилива» и заодно уходя от ядер «Цветка лотоса», который также начал пальбу из пушек по галиону. Тем самым пираты поставили «Морской прилив» под двойной удар. Теперь обстрел испанского корабля шел с левой стороны. Ядра рвались на палубе, попадали в борта корабля. Один выстрел оказался наиболее удачным, он срезал мачту корабля. Положение «Морского прилива» с каждой минутой становилось все серьезнее. В это время «Цветок лотоса» так же перебрался на левый борт «Морского прилива», и,  хотя находился на почтительном расстоянии от пиратов, но ядра все же начали достигать цели. Галион снова сделал последний залп из пушек и начал маневр на правую сторону «Морского прилива».
Случайно или нет, но одно из ядер попало в дверь каюты, в которой находился запертым Бертон. Дверь разлетелась в щепки.
Кашляя и чихая, Бертон выскочил на палубу. Страшная картина поразила его непривычный к такому зрелищу глаз. Кругом разруха, стоны раненных. В носовой части «Морского прилива» вспыхнул пожар, а недалеко от каюты лежал матрос, которому ядром снесло пол головы.
  Что ты делаешь? – подумал Бертон, - ну Дева Мария, теперь все надежды только на тебя, - с этими словами Бертон кинулся к борту корабля, хватая спасательный круг.
  Ты куда? Не уйдешь, сейчас я с тобой сполна рассчитаюсь, - услышал Бертон голос кока, который подбегал к нему, занося над головой здоровенный кухонный нож.
Бертон успел ударить по руке с ножом спасательным кругом, пнул кока ногой в живот и перевалившись через борт упал в море.
  Держи его! – орал кок, - уйдет!, - но поглощенные боем, никто не слышал его. Всем была дорога своя шкура, тем более, что пиратский галион уже начал приставать к правому борту «Морского прилива» и уже полетели на веревках крючья, цепляясь за его борт.
Пираты дружно бросились на палубу «Морского прилива» и завязалась яростная борьба, которая, впрочем, длилась не долго. Пираты овладели испанским кораблем и добивали тех, кто не успел выпрыгнуть за борт.
После взятия «Морского прилива» пираты перетащили всю добычу к себе на корабль, а потом пустили «испанца» на дно.
«Цветок лотоса» не рискнул ввязаться сейчас в драку. Единственное, что он сделал, так это постарался быстренько собрать плавающих в пучине моряков «Морского прилива» и убраться подальше от греха.
Пираты не мешали «Цветку лотоса». Они насладились своей победой, развернули парус и ушли туда, откуда они появились.
Все это Бертон наблюдал, уже далеко отплыв от места сражения.



5.
  И всё-таки, глаз меня не подвёл, - подумал Бертон, теперь уже отчетливо видя выступ суши в море.
«Это, конечно, хорошо, но что же мне делать? Ведь, если пойти к властям проситься на какой-нибудь корабль, плывущий в Испанию, то я, наверняка, встречу кого-то из команды «Морского прилива» или «Цветка лотоса», - рассуждал Бертон, - а там снова: от чего ушёл, к тому вернулся. Во всяком случае, нужно плыть. Не оставаться же в воде. Выберусь на берег, а там посмотрим. Может быть удастся как-нибудь устроиться».
С этими словами Бертон, несколько успокоенный, поплыл к берегу. Часа через два он ощутил под собой дно. Обессиленный Бертон выбрался на сушу и рухнул на песок у самой воды.
  Слава Христу Равелину, добрался, - простонал он, не открывая глаз.
Горячий песок согревал продрогшее тело. Ветерок ласково трепал косматую голову. Бертон безмятежно уснул, благодаря судьбу за такой подарок. Сколько времени продолжался его сон, Бертон не знал. Вокруг него щебетали птицы, шумели пальмы, а под пальмами росли большущие кусты, из которых доносились какие-то шорохи и разбудили Бертона. Сначала он прислушивался, открыв глаза, но ничего не разобрал, как ни старался. Тогда он поднял голову и посмотрел в сторону, откуда доносился шепот. На него уставились две детские кудрявые головы с широко раскрытыми глазами, и с интересом разглядывали его на песке. Бертон тоже с интересом разглядывал их. Мальчишки были почти голые. Только одна кожаная повязка вокруг бёдер составляла их туалет. Солнце и морской ветер закалили их смуглые тела. В это время Бертон услышал далёкие глухие удары.
  Что бы это значило? - подумал  он, приподнимаясь с песка.
Увидев, что Бертон встаёт, мальчишки принялись бежать вглубь прибрежного пальмового леса, на ходу оглядываясь на Бертона. Бертон двинулся вслед за ними. Мальчишки бежали в направлении глухих ударов и через несколько минут выбежали на большую поляну. Бертон остановился. Его изумленному взгляду предстала необычная картина. Посреди поляны стояло довольно большое количество сооружений из тростника, похожих на шалаши. Из них выходили люди и бежали на звук барабана к центру поляны.
  О, Мадонна! Куда же это я попал? – подумал Бертон, и в тот же миг услышал за спиной треск ломаемой ветки. Он оглянулся и увидел, что позади него стоят двое вооруженных людей, с интересом наблюдавших за Бертоном. Удивление, однако, не помешало им быть внимательными по отношению к Бертону. Они направили на него свои длинные копья всем своим видом показывая, что шутить они не намерены. Путь к отступлению Бертону был отрезан: впереди на него смотрели два копья, а сзади был поселок туземцев. В общем-то, мысль о бегстве Бертон сразу же отбросил. Деваться ему было некуда, и поэтому он решил покориться судьбе. Дикари о чем-то посоветовались между собой, и один из них, по-видимому старший, махнул копьём в сторону посёлка и что-то пробормотал на своём языке Бертону.
  Наверное, он показывает, куда нужно идти, - догадался Бертон. – Вот так история. Интересно, чем всё это кончится? – подумал он, направляясь в сторону посёлка.
  Ладно, трём смертям не бывать, а одной не миновать. Что-то последнее время я слишком часто хожу по краю пропасти. Лишь бы не передали в руки властей, а там может выкрутимся. Хотя от этих обезьян можно ожидать чего угодно, - невесело рассуждал про себя Бертон.
А тем временем они вошли в поселок? тут старший дикарь обогнал Бертона и нашел первым.
Удары барабана стали громче, и уже не один, а несколько барабанов выстукивали дробь.
Идя по поселку, Бертон обратил внимание, что поселок состоял из нескольких десятков довольно примитивных строений из бамбука, похожих на шалаши, и накрытых соломой.
«Похоже, эти люди совсем недавно обрели человеческий облик», - подумал Бертон, - но все же живут они, наверное, не хуже, чем я в своих бочках. Старший привёл их к центру посёлка. Здесь в небольшом углублении собралось всё население. Их было человек  двести. Одеты они все также как и дети, причем на женщинах, так и на мужчинах, тоже были только на бедренные кожаные повязки вокруг бедер, похожих на юбочки. Грудь немного прикрывали несколько ниток бус из разноцветного бисера. А на  запястьях рук – по несколько колец-браслетов из бамбука. Чуть в стороне от толпы на земле сидело около десяти старцев с разукрашенными лицами белой и синей краской.
«Наверное, это вожди», - догадался Бертон.
Это действительно были вожди Они важно сидели, поджав под себя ноги, и курили длинные трубки. В. центре сидел самый старый и седой.
При появлении караульных с Бертоном, все обратили на них внимание. Толпа загудела, возникло какое-то замешательство и в стане вождей. Наконец один ближайший к седому старцу, наклонился к нему и что-то прошептал старец, выслушал его и в следующее мгновение поднял руку в направлении толпы. Толпа сразу же замолчала. Затем он повернулся в сторону старшего караульного и коротко бросил ему какую-то фразу. Караульный кивнул и отвел Бертона на несколько шагов от толпы.
«Железная дисциплина. Тут они нас обскакали», - ухмыльнулся Бертон.
Внимание толпы и вождей снова переключилось к центру собрания. Там на высоком постаменте лежал погибший воин, покрытый кожаным одеялом. А внизу под постаментом навалена целая груда хвороста.
Седой старец вновь поднял руку, и барабаны замолчали. Тогда он поднялся и опять что-то коротко проговорил. Толпа доброжелательно завыла. Старец опустился на место и тут же вскочил еще один, сидевший рядом с ним энергичный, средних лет вождь. Он громко прокричал несколько фраз и толпа бурно отреагировала на его выступление. Раздались выкрики со всех сторон, улюлюканье, мужчины потрясали оружием. Барабаны загрохотали с новой силой.
В этот момент со стороны ближайшего шалаша к центру собрания приблизилась молодая женщина в сопровождении двух мужчин. Толпа стихла. Вновь подошедшие остановились напротив вождей и застыли в ожидании. Через несколько мгновений седой старец поднял руку, тем самым, давая разрешение на начало обряда. Тогда, более старший, мужчина взял за руку женщину и повел ее поближе к постаменту. Женщина покорно шла за ним зная, что ее ждет, но признаков несогласия не показывала. На  ней также как и на всех остальных, была лишь кожаная повязка, черные волосы распущены. Единственное дополнение к бусам – это ожерелье из белых крупных цветов.
Мужчина остановился, повернул к себе женщину и грубо с силой сорвал с нее повязку с бедер. Взорам толпы открылось красивое тело, по своей стройности не уступавшее святым девам, которых видел Бертон в часовне, куда иногда заходил еще будучи в Испании. Мужчины издали тяжелый вздох.
«Ух ты! Вот это материал, - подумал Бертон , - клянусь святым Равелином, это лучшее из того, что я когда либо видел!»
Мужчина провел рукой по бедру женщины и коснулся ее лона, но тут же другой рукой повалил ее на заранее приготовленное покрывало. Женщина не сопротивлялась. Она только закинула назад голову и закрыла глаза. Мужчина улегся на нее сверху и начал медленно, а потом все быстрее и быстрее, и, наконец, движения его обрели наивысшую активность. Тут он издал негромкий, но все объясняющий вскрик. Толпа восторженно завопила, мужчины затрясли оружием. Мужчина встал и отошел в сторону. Тогда второй более молодой мужчина опустился на колени рядом с женщиной. Он не стал ложиться на нее, а развел пошире ее ноги и притянул к себе. В процессе своего дела он больше помогал себе руками, держа женщину за бедра.
При виде такой картины Бертон почувствовал дрожь в коленях. Уже ни о чем не думая,он наблюдал за происходящим. Спина давно уже была вся мокрая от пота, когда во рту напротив – ни росинки.
Когда второй мужчина встал с женщины, толпа с новой силой восторженно заликовала, удовлетворенная происходящим. Бертон судорожно с глотнул, пораженный происходящим.
«Что за манеры, и чтобы все это значило? – мелькнуло у приходящего в себя Бертона, но рассуждать было некогда все шло своим чередом.
После вандализма с женщиной барабаны загрохотали с удвоенной силой. В круг выбежали мужчины и задергались в дикой пляске с оружием в руках. Несколько женщин подожгли хворост под постаментом, остальные выкрикивали и хлопали в ладони, подбадривая танцующих. Только вожди неизменно сидели и курили свои трубки. Когда пламя съело постамент и лежащий на нем труп воина, барабаны стихли. Мужчины остановились, прекратив свою пляску. Женщины затянули унылую, печальную песню, сопровождающуюся плачем и отдельными выкриками проклятий. После этого все кончилось также быстро, как и началось.

6.
Теперь все внимание было обращено к Бертону. Седой вождь подал знак и к нему подвели испанца.
Несколько минут он с интересом разглядывал Бертона, в то время как остальные вожди перешептывались между собой, показывая пальцем на его одежду. Седой вожак покосился в одну и в другую сторону. Шепот прекратился.
Бертон снова удивился величию, которого достиг седой вождь.
  Кто это? – подал голос старейший.
  Мы не знаем, Коун, - ответил старший караульный, - он очутился возле поселка один, а пришел со стороны моря.
Тут к вождю подбежали те двое мальчишек, которые первыми увидели Бертона на берегу моря и спросив разрешения, перебивая друг друга, рассказали о том, как и откуда взялся испанец.
  Человек моря – Геро, - подумав промолвил вождь, - хорошо пусть он останется с нами.
  Дайте ему пищу, и покажите, где будет жить Геро.
С этими словами Коун опустил голову, как бы говоря, что разговор окончен, но про себя добавил: «Если он носит такие одежды значит достоин их носить»
Бертон конечно ничего не понял из их разговора, но по голосу и по тому, как караульный опустил копье, показывая куда идти, понял, что дела кажется, идут на лад, и несколько успокоенный двинулся вслед за провожатым. Тот подвел его к одному из шалашей, жестами объясняя, что теперь это его дом, а через несколько минут две женщины принесли ему поднос с фруктами и раскрытый кокосовый орех. Бертон поблагодарил Бога за оказанную ему милость, пообедал и завалился спать. И хотя сон долго не приходил к нему, в голове прокручивались все события и переживания минувшего дня. Наконец мысли его затуманились, и глубокий сон поглотил его всего без остатка.

7.
С этого момента жизнь для Бертона потекла в совершенно ином русле. После бурного периода в Испании начались довольно таки однородные дни. Но человек ко всему привыкает. Также и Бертон свыкся со своей участью. Он подружился с этими двумя мальчишками. Которые первые нашли его у моря. Узнал, что зовут их  Лин и Кос. А они его звали Геро – человек моря. Мальчишки постепенно научили его разговаривать на своем языке, и от них он узнал, что находится он на большом острове, и что кроме их племени на острове живет еще одно племя, которое находится на другом конце острова. С этим племенем, вернее с их бывшими сородичами, идет давняя непримиримая вражда. А началась она из-за того, что когда-то два вождя поспорили из-за женщины. В процессе спора племя разделилось на две части. Одни поддерживали одного претендента, другие другого. На примирение ни шла ни та ни другая сторона. Наконец вожди встретились в очном поединке. Победил сильнейший. И в качестве подарка и доказательства своей победы, он отрезал у побежденного его мужскую гордость и преподнес своей возлюбленной. А та польщенная победой повесила подарок на нитке у себя на лбу и вышла на всеобщее обозрение. Побежденные сторонники взбесились от небывалой наглости. Схватившись за оружие, они набросились на противника. Радость победителей на этом закончилась. Сопротивление активным не получилось и те, кто остались в живых вместе с женами и детьми скрылись в другой части острова. А мужчины оставшейся части племени, в качестве за своего вождя, а может быть потому, что им понравились выходки противника, отрезали у сраженных мужчин их гордость и тоже подарили своим женам и возлюбленным, которые долго потом ходили с этими подарками у себя на лбу, свисающими на нос.
С тех пор пошло за великую честь преподнести такой сюрприз своей возлюбленной. Жертвой такого сюрприза оказался и сын вождя. Увлеченный охотой на птиц, он не заметил подкрадывающегося к нему противника. Именно сыну вождя оказывали почести в день появления на острове Бертона. Женщина, которая так поразила Бертона, была молодой женой сына вождя, еще не успевшей подарить ему ребенка. А двое мужчин совершивших обряд приходятся родными братьями покойному. Своими действиями ко всеобщему удовольствию они очистили дух и тело женщины, которая теперь была свободна и чиста. Женщину звали Тила.
  Теперь понятно, почему у них так мало в племени мужчин, - подумал Бертон, - но ведь это бессмысленно! Ведь так они истребят друг друга полностью! Такое прекрасное место, а им не живется спокойно. На всякий случай нужно быть очень внимательным и осторожным.
Бертон часто уходил из поселка вместе с двумя мальчишками. Поначалу он только ходил и удивлялся местной природе, животным и особенно насекомым. Но потом как-бы невзначай, из веток какого-то кустарника сделал себе подобие вилок и принес их к себе в шалаш. Другой раз возле ручья, из которого жители поселка брали воду, он обнаружил залежи какой-то густой массы. Подойдя поближе, он рассмотрел, и понял, что это было:
  Бог мой, так это же глина! – воскликнул Бертон, - это очень даже может мне пригодиться. А то со здешним ассортиментом посуды дела обстоят слишком жидковато.
А про себя с усмешкой добавил: «Вот увидел бы сейчас меня кто-нибудь из испанских друзей. Бертон - гончар. Стыда не обберешься»
Так рассуждал Бертон деловито, замешивая глину. После этого на листьях от пальмы он отнес ее домой сколько смог. У себя в шалаше он налепил несколько чашек и тарелок и поставил их обжигаться у костра. Через час Бертон имел хотя и не отличающуюся особым качеством, но довольно сносную посуду.
Вечером к нему в шалаш заглянул вождь Коун. Он периодически заходил к Бертону смотрел, как тот устраивался в своем шалаше. В предыдущий раз Коун недоверчиво разглядывал деревянные вилки. Он долго вертел их в руках, приспосабливая их то в одно, то в другое место под Хохот Бертона. Наконец Бертон не выдержал и объяснил ему значение вилок. Отношения Бертона с Коуном были дружеские. Коун понимал, что Бертон не простой человек и знает значительно больше его самого. Бертон тоже это понимал и охотно объяснял Коуну многие непонятные для него вещи. В процессе объяснения Бертон позволил себе такую вольность, как смех над вождем, но делал он это исключительно в шалаше без свидетелей. При появлении кого-нибудь из членов племени Бертон оказывал вождю такую же почтительность и уважение, как все остальные.
Вот и сейчас Коун остолбенел, глядя на глиняные поделки Бертона. Бертон не стал терзать незадачливого вождя и быстро и доступно объяснил значение предметов обихода.
Коун молча выслушал Бертона, с минуту помолчал и, наконец проговорил:
  Геро, ты сделал умные вещи. Сделай их еще. Сделай много таких вещей!
  Что ж ладно, - согласился Бертон, - но для этого ты должен мне помочь.
  Можешь не беспокоиться, - кивнул Коун, - все будет так, как ты скажешь.
На другой день уже с утра возле шалаша Бертона толпилось несколько женщин и подростков с нетерпением ожидавших появление Геро – человека моря.
Наконец тот появился.
«Однако, - вновь удивился Бертон, - эти люди попусту не болтают.
  Ну что, - отсталость человеческая, - объявил он, - пошли?
Бертон направился к ручью, увлекая за собою всю остальную компанию.
На месте, Бертон разделил толпу на две части. Во главе обоих частей он поставил двух мальчишек, своих старых друзей – Лина и Коса. Одна половина занималась набиранием глины, другая – носила воду в скорлупе из-под кокосовых орехов.
Сам Бертон вернулся в шалаш и стал делать из пальмовых листьев и бамбука примибивный гончарный круг.
Через некоторое время Лин и Кос привели свои команды в поселок и работа началась. Часть людей, возглавляемая Лином принялась месить глину, другая половина вместе с Косом отправилась снова за водой.
 Бертон, сначала довольный организацией дела, растерянно сел на землю: «С такими темпами доставки воды у меня ничего не выйдет. Вернее процесс приготовления «умных вещей» затянется на длительное время, - заковырял травинкой во тру Бертон, - нужно обязательно что-нибудь придумать. Овчинка выделки не стоит»
Бертон поднялся с земли и задумчиво зашагал в сторону трудящихся. Аборигены переглянулись между собой, но продолжали обстоятельно месить глину.
Бертон долго и бесплодно размышлял, бродя по предместьям поселка. Наконец уже под вечер, он вышел к морю, как раз к тому месту, где он когда-то выбрался на берег. Мысли его все еще блуждали в поисках выхода, и тут он обратил внимание на сломанный бамбук, который лежал почти у самой воды. Прибой накатывал волной на берег, заливая бамбук. Когда же вода снова скатывалась в море, часть ее наливалась во внутреннюю полость бамбука и пройдя путь по всей его длине вытекала из сломанного кончика.
  Есть, - радостно воскликнул Бертон, - Есть выход из положения! Нужно только найти место повыше по руслу ручья.
С этими словами Бертон помчался в посёлок, весьма довольный собой.

8.
На другой день Бертон сам руководил своей экспедицией. Он приказал нарубить по-больше длинного бамбука и нести его к ручью. Убедившись, что материал выбирается самый подходящий, Бертон направился искать удобное место для воплощения своей идеи. За ним следом пошли Лин и Кос.
Продвигаясь вдоль русла ручья, глаза Бертона натолкнулись на что-то блестящее на отмели. Он остановился, внимательно разглядывая блестящий предмет. Затем он опустил руку, выуживая его на свет.
  Пресвятая Дева, –  сердце его учащенно забилось,   Да это золото! Вот так удача!
  Что ты нашел, Геро? – спросил, подходя Кос.
  Да нет, ничего, – испуганно ответил Бертон, как нашкодивший школьник.
  А что за спиной прячешь? – улыбнулся Лин.
  Где? Это? – покраснел Бертон. Магия золота железно подействовала на него.
  Ах, это! Так, ничего, - и смущенно вытащил из-за спины руку с раскрытой ладонью.
  Что это? – спросил Лиин, глядя на ничего не значащий для него камушек. – Разве это можно есть?
Бертон понял, что бояться ему нечего. Аборигены не знали золото. Живя на своем острове, этом райском уголке, где круглый год было лето, золото им было ни к чему. Бертон вздохнул и спокойно ответил:
  Понимаете, мне это нужно в …….. , это может мне пригодиться.
  Хорошо, согласился с ним Лин, – я покажу тебе, где есть такие камушки.
В глазах Бертона вспыхнул страстный огонь, разум помутился. Он уже забыл зачем и куда идёт. Ему захотелось всё бросить и тут же бежать искать золото. Но он вовремя себя остановил. Поразмыслив, Бертон решил, что золото всё равно от него никуда не денется, и поэтому решил всё же идти заниматься трубопроводом. Стряхнув с себя ласковые, греющие душу наплывы, он уверенно зашагал вверх во ручью.
Наконец, Бертон нашел подходящее место для конструирования трубопровода. Из больших широких листьев какого-то растения, он соорудил большую воронку, нос которой вставил в самый большой и толстый ствол бамбука. А тонкий конец ствола состыковал с другим стволом с толстой стороны. Второй ствол, в свою очередь, соединил с третьим, третий – с четвертым, и так далее до самого посёлка. Чтобы была наименьшая потеря воды на протяжении всего участка, Бертон приказал стыки бамбуков обкрутить ворсом с кокосовых орехов. Осталось только подставить воронку под воду. Что Бертон и сделал, после чего вся компания понеслась в поселок осмотреть результаты своей работы.
А результат не заставил себя ждать. Через некоторое время струйка, хоть и небольшая, но все же показалась из последнего бамбука.
Восторженное ликование понеслось над поселком аборигенов, некоторые из них кинулись пить воду.
  Однако, - ухмыльнулся Бертон, и довольный собой направился в шалаш, - Завтра можно будет браться за глину.

9.
Придя к себе, Бертон плюхнулся на подстилку из листьев, сладко потянулся и задремал. Сколько он так пролежал - неизвестно, однако, его разбудил монотонный грохот барабанов.
  Что там еще опять случилось? – подумал Бертон, слыша за порогом шалаша какие-то разговоры. В этот момент пола прикрывающая вход отвернулась, и внутрь вошел вождь Коун.
  Геро, ты великий человек. Мы решили сделать тебе подарок. Иди за мной, - говорил он, входя из шалаша.
  Интересно, что они еще придумали? – подумал Бертон, послушно идя вслед за вождем.
Перед лачугой Бертона собралось почти все племя, и при появлении их с вождем раздался громкоголосый гул одобрения. Коун торжественно поднял вверх руку. Гул прекратился, барабаны смолкли.
  Братья и сестры,  - величественно начал Коун, - человек моря сделала для нас великое дело. За это мы должны его отблагодарить.
Снова загрохотали барабаны, снова раздался гул толпы.
Коун опустился на заранее приготовленную среди вождей циновку, указав Бертону на место рядом с собой.
А в это время под грохот барабанов в круг вышли несколько женщин и задергались, в каком то замысловатом танце. После завершения танца женщины расступились, пропуская вперед еще четырех женщин, между которых стояла девушка. На голове и груди у нее были надеты венки из белых цветов. В руках у девушки на широком листе лежали фрукты и раскрытый кокосовый орех с молоком. Женщины подвели девушку к вождям и поклонившись попятились назад.
«Где-то я ее видел, - любуясь, подумал Бертон, хотя глаза девушки были опущены.- Вспомнил, - чуть было не вскрикнул он, - это же Тила, бывшая жена сына вождя! Вот это да!»
Тила сделала шаг к Бертону, и опустилась перед ним на колени. Затем она подняла орех с молоком и поднесла его к своим губам. Отпив маленький глоток, Тила откусила кусочек банана и положила его себе в рот, при этом обнажив ряд красивых белоснежных зубов. После этого она протянула молоко и банан Бертону. Бертон вопросительно поглядел на вождя. Коун понял его молчаливый вопрос и улыбнувшись кивнул головой. Барабаны умолкли, толпа стихла. Все ждали. Бертон бросил короткий взгляд на толпу. Все внимание было приковано к нему.
Наконец поняв, что его разыгрывают, он решительно взял из рук Тилы орех, глотнул молока и так же как она отломил кусочек банана.
Взрыв огласил поляну. Толпа радостно ликовала, барабаны гудели. Вожди во главе с Коуном поднялись с циновок. Поднялся и Бертон.
 Коун ко всеобщему удовольствию соединил руки Бертона и Тилы.
  Возьми ее. Теперь она твоя жена.
«Красиво», - подумал Бертон, глупо улыбаясь – «А то я думаю, зачем вся эта неразбериха? Без меня меня женили. А девчонка то она ничего. Показаться бы с ней у нас в кабаке, все бы от зависти попадали», разглядывал волосы и грудь Тилы Бертон.
  Дорогу молодым, - командовал Коун.
Толпа расступилась, и Бертон потянул за руку Тилу к себе в шалаш.
Тила послушно зашагала вслед за ним.
Заведя Тилу в шалаш, Бертон задернул полу и повернулся к девушке. Тила сняла с головы венок и сверкнула глазами на Бертона. Тот, в свою очередь, задыхаясь от волнения, шагнул к ней и медленно и очень осторожно одними пальцами провел ей по шее и плечу. Затем его рука ощутила высокий овал груди и, наконец, крупный пурпурный сосок. Тила затрепетала и опустилась на подстилку из листьев. Бертон опустился рядом с ней. Еще мгновение он как бы раздумывал: что ж ему делать теперь, с чего начать, но уж в следующую секунду положил ладонь на колено Тилы. Ладонь медленно потянулась вверх по бедру. Тила не сопротивлялась. Она прекрасно знала, что будет дальше, и сама желала этого. Она согласно растянулась на подстилке приглашая сделать тоже самое Бертона. Сердце Бертона покатилось изо всех сил, разрывая ему грудь. Он ощутил мужское напряжение и уже готов был упасть на Тилу, как в этот момент обратил внимание на постоянные тихие шорохи в соломе по всему шалашу. Бертон поднял глаза на ближайший шорох, затем на другой, на третий, и как ужаленный, вскочил на ноги. Оказывается, соплеменники Тилы даже не думали уходить. Напротив их всех обуревал громадный интерес к событиям, происходящим внутри шалаша. Именно их глаза увидел Бертон, обращая внимание на шорохи.
Бертон запыхтел от оправданного негодования. Тила же напротив, стояла спокойно, и широко улыбаясь своей лучезарной улыбкой.
Бертон бешено схватил Тилу за руку, и выбежал из шалаша, увлекая ее за собой.
Отбежав от поселка, среди ближайших кустов Бертон остановился и, не раздумывая, повалил Тилу на спину.
Уже двумя руками взял ее за обе груди и, когда немного успокоился от быстрого бега, провел вниз ладонями по мягкому гладкому животу, дотянувшись до нижнего края коротенькой кожаной юбочки, и задернул ее вверх. Аборигены, конечно, не знали что такое нижнее белье и, поэтому взгляду Бертона сразу открылся аккуратный черный треугольник с мягкой ровной шерсткой. Рот Бертона от восхищения широко открылся, и, по краю губ тоненькой струйкой потекла слюна. Судорожно взглотнув он трясущимися руками взялся за колени стройных, смуглых ног и развел их на всю ширину. Тила сама помогла ему в этом, согнув ноги в коленях. Ярко красный сочник  взглянул на Бертона из глубины черного треугольника. Но в этот момент Бертон снова услышал легкое дыхание за своей спиной. Оглянувшись, он увидел все те же , интересующиеся процессом пары глаз.
  О, Боже! Любопытство этих аборигенов переходит все рамки допустимых границ, - воскликнул Бертон на испанском языке, одергивая подол Тилиной юбки.
Пришлось опять подниматься и  проделать немалый путь, прежде чем Бертон, наконец, убедился, что за ним не следят.
Ну, а уж когда это случилось, в одном из глухих мест острова, Бертон все же был награжден за свои страдания. Тила оказалась не только с привлекательной внешностью. Распущенные черные волосы, спадающие на плечи, две красивые дуги опрятных бровей, с пронизывающими крупными карими глазами, прямой нос и, совсем не толстыми как у большинства ее сородичей губами, легкий стан с цветущей высокой грудью, тонкая талия, переходящая в изгиб крутых бедер и ровные, стройные, длинные ноги. Тила с присущей ей красотой, покорила Бертона еще и своим умением вести любовные игры. Она позволяла Бертону все, что тот пожелает, но и сама не оставалась долгу. Каждый из них старался насытиться друг другом, как будто боялся, что этого больше не повторится. Такого количества изысканных и разнообразных ласк Бертон не получал ни от одной женщины.
Усталые, измученные, но счастливые и довольные, они долго еще лежали в тени пальм. В поселок вернулись только под вечер.

10.
На другой день Бертон принялся за изготовление посуды из глины.  Помощников ему хватало, поэтому он довольно таки сносно наделал большое количество всевозможных чашек и мисок. В процессе своей работы Бертон не забывал и о словах, сказанных ему Ликом, когда  нашел маленький самородок. Золото он заботливо спрятал у себя на поясе, а для предстоящей работы изготовил несколько широких блюд из глины для промывания ручейного песка. Бертон понимал, что найденное золото на острове ему не понадобиться и вероятность того, что он попадет на материк, очень мала, ведь остров этот еще не был открыт мореплавателями, иначе бы аборигены знали бы о существовании других цивилизаций, но инстинкт европейца подталкивал его на  разработку золотого месторождения.
Поэтому в самое ближайшее время, Бертон в сопровождении Лика и Коса, взяв с собой все самое необходимое, отправился на осуществление своих планов.
Тила, как кошка, которая трется о ноги своего хозяина, так же приготовилась к походу. Взвалив на спину большущий тюк с кухонными принадлежностями и пищей, она неотступно следовала за Бертоном.
Идти им пришлось довольно долго. Бертон хотел сразу отправиться к тому месту, где он нашел самородок, но Лин повел его еще дальше.
Наконец Лиин вывел всю компанию к месту, где ручей образовал широкую заводь.
  Это место здесь, Геро, - произнес мальчик и опустил свою ношу к ногам.
  Ну что ж, - весело отозвался Бертон, - довольно уютное местечко.
  Вы вдвоем, - через мгновение продолжал Бертон, нетерпеливо осматривая берег, - будете помогать мне промывать песок. А ты, Тила, будешь нам готовить пищу.
«Так просто я отсюда не уйду», - добавил про себя Бертон.
  Хорошо, Геро, но сначала надо искупаться! – завизжали мальчишки и сбросив на берег свое нехитрое одеяние, хохоча, попрыгали в воду.
«Пожалуй, они правы!» - прикинул Бертон и бросил взгляд на Тилу.
А Тила в это время тоже успела снять свою юбочку и стояла, закинув руки за голову, распуская волосы.
Неторопливыми движениями пальцев она освобождала пышные волосы, подставляя свое молодое, красивое тело солнцу.
Заметив, что Бертон наблюдает за ней, она улыбнулась, и несколько не стесняясь его взгляда,
 медленно и грациозно вошла в воду.
«Королева! - задохнулся Бертон, не веря тому, что Тила принадлежит ему, - таких женщин нужно просто носить на руках». В этот момент он почувствовал непреодолимую тягу обладать этой женщиной.
Раздеваясь, Бертон все же не решился, как аборигены, снять с себя всё. Оставив штаны, он начал заходить в воду. Тила наблюдала за ним из воды, не скрывая своей улыбки, чем немало смущала Бертона. Наконец, испанец с шумом опустился в воду, и поплыл на середину заводи, пытаясь подавить своё желание. Затем, окунувшись несколько раз, он повернул обратно. Мальчишки, не обращая на них никакого внимания, бурно проводили время. Они брызгались в воде, гонялись друг за дружкой по берегу, кидались грязью и опять прыгали в воду, при всем при этом нисколько не заботясь о том, что здесь находится женщина. А Тила следила за игрой и одновременно рассматривала их тела. Особенно одно место интересовало её больше всего. Маленькие сосульки между ног мальчишек, ещё не имевшие ни одного волоска, казалось, начинали её волновать. Тила оглянулась, ища глазами Бертона, и заметила его у берега, пытающегося что-то рассмотреть под водой. Она бесшумно подплыла к нему сзади и нежно обхватила его тело обеими руками, опустив ладони чуть ниже пояса. Бертон, желая освободиться от мыслей о Тиле, сознательно остановился у берега, пытаясь разглядеть самородки в воде, но, ощутив прикосновение девушки, отбросил мысли о золоте на второй план. Через минуту его желание обладать Тилой вспыхнуло с новой силой. Это желание почувствовала и Тила, ощутив упругость в своих ладонях. Она прижалась всем телом к Бертону, освобождая руками его мужскую гордость. Покончив с этим делом, прильнула к груди испанца, обхватив его своими ногами.
Стоя по пояс в воде, Бертон ощутил всю сладость исполнения своего желания. Вода кругами расходилась вокруг них. Вздохи Тилы ещё больше распаляли Бертона, и он с жадностью насыщался ими. Тила, закрыв глаза, запрокинула назад голову. Восторженная улыбка не сходила с её лица.
Они не замечали того, что мальчишки посинев от холода, дрожа сидели на корточках, прижавшись друг к другу, и с интересом наблюдали за ними. Влюблённым было все равно. Они наслаждались жизнью, позабыв обо всем на свете.
Наконец, обессилевшие, они повалились в воду, и чуть не захлебнувшись выползли на берег и уткнулись лицами в песок. Через несколько минут Бертон услышал легкий, переливчатый смех Тилы, который нарастал с каждым мгновением. Бертон поднял голову и уставился на девушку. Но та продолжала смеяться, но не смотрела на него. Испанец повернул голову в сторону взгляда Тилы и как ужаленный вскочил. Оказалось, что мальчишки выловили из воды его панталоны, и теперь стояли и с интересом рассматривали их, причем каждый пытался их примерить. Бертон густо покраснел, выхватив у мальчишек панталоны, умчался в заросли. Через несколько минут он вышел оттуда, насухо выжатые панталоны были на нём. Тила и мальчишки тоже привели себя в порядок и, как ни в чем не бывало, ожидали его появления.
  Ну что,   спросил Бертон,   Начнём?
  Начнём,   согласились мальчишки.
Бертон с шумом выдохнул воздух, как будто перед принятием чарки вина, и решительно взялся за ближайшее глиняное блюдо.
11.
Бертон никогда не делал прежде этой работы, но со слов бывалых моряков слышал, как это происходит. И всё же прошло немало времени, прежде чем появился первый самородок на дне его блюда. Трясущимися руками он выцепил его среди песка и сунул в рот, проверяя на зуб. Да, это оказалось чистое золото. Самородок был небольшой, почти как его ноготь на мизинце. Но вдохновение полностью охватило Бертона. Он показал мальчишкам, которые до этого тупо повторяли действия Бертона, не понимая их смысл и назначение, как и что нужно делать. Работа потекла в нужном направлении и уже через каких-то два-три часа урожай составлял приличную горсть самородков. Увлеченные работой, они забыли про обед, и Тила, давно приготовившая трапезу, скучала в одиночестве, сидя на берегу ручья, изредка бросая в воду мелкие камушки. Неожиданно их внимание привлек какой-то отдаленный шум, который нарастал с каждой минутой. Через несколько минут треск ломанных сучьев стал слышен более отчетливо. Послышались не то громкие крики, не то мычание. Бертон с беспокойством взглянул на мальчишек. Те тоже недоуменно поглядывали друг на друга. Тила вскочила со своего места и нервно заходила взад вперед по берегу.
«Странно, - подумал Бертон, - что бы это значило? В всяком случае лучше отсюда пока убраться».
  Идите за мной,   скомандовал Бертон мальчишкам и махнул рукой Тиле, чтобы та присоединилась к ним.
Выйдя из воды, вся четвёрка укрылась в ближайшем кустарнике, ожидая, что будет дальше.
А дальше было вот что.
Через несколько минут неподалёку от их убежища показалось животное, доселе никогда не виданное Бертоном. Оно несколько напоминало быка, которых было во множестве в Испании, но было значительнее крупнее. Длинная густая шерсть покрывала их тело. За первым животным показалось второе, потом третье, четвёртое, и, наконец, целое стадо вывалило к ручью на водопой.
  Так вот кто нас так напугал,   весело сказал Бертон, намереваясь встать, но Тила жестом руки остановила его, прислонив палец к губам.
  Не надо. Они могут быть очень опасны,   тихо проговорила она,   лучше подождём, пока они уйдут.
Напившись, животные начали переходить ручей в брод. Ещё большая часть стада была в ручье, когда первые уже вышли на другой берег. Животные были травоядные, и их внимание привлекло громадное дерево, усыпанное какими-то неизвестными Бертону плодами, большая часть из которых лежала на земле. Животные, обрадованные находке, мыча от наслаждения, принялись за угощение. Вскоре к ним присоединилось все стадо. По видимости плоды неизвестного дерева пришлись по вкусу животным, поэтому они не спешили уходить от него. Но дальше стали происходить непонятные вещи. Одни из них начали падать на ровном месте, другие заорали во всю свою звериную глотку, третьи – затеяли  драку между собой.
«Странно, - подумал Бертон, - что-то всё это мне напоминает», - но вслух ничего не сказал.
Наконец, животные, набив свою утробу, неугомонной крикливой толпой ушли вглубь зарослей.
Бертон и сопровождавшие его аборигены вышли из своего убежища. Тила пригласила всех к трапезе, озабоченно захлопотав вокруг работников. Бертон задумчиво поглощал пищу, пытаясь разобраться в только что увиденном.
Всё-таки не выдержав, он перебрался на ту сторону ручья, и подошел к дереву, возле которого крутились животные. Странный знакомый запах ударил ему в ноздри. Бертон нагнулся и поднял один из плодов во множестве валявшихся вокруг дерева. Своей формой плод напоминал грушу, но был гораздо крупнее.
Вкусить неизвестный плод Бертон всё же не решился, и поэтому он просто его разломил. По его рукам потёк густой сок плода. Не удержавшись, Бертон облизал свою ладонь.
  Клянусь святым Равелином, ведь это же самое настоящее вино! – вскричал он,   Теперь всё понятно. Плоды содержат большое количество сахара. Перезревшие плоды внутри себя пустили сок, который со временем тут же забродил. Воистину – винное дерево. Так вот, почему животные не хотели отсюда уходить,   ухмыльнулся Бертон,   глупые, глупые, а соображают.
  Ну ладно. Всё конечно хорошо, но нужно работать,   пробормотал испанец и направился к своим друзьям. Компания снова принялась за работу. День выдался удачный, и к вечеру их улов составила приличная горсть самородков, которую Бертон аккуратно завернул в тряпицу и спрятал у себя на поясе.
Уже в сумерках компаньоны соорудили примитивный шалаш из большого кустарника, наклонив его ветви к земле, наломанными ветками заложили вход и измученные работой, повалились спать на  подстилку из листьев пальм.
Усталость взяла своё, и Бертон открыл глаза, когда солнце уже высоко стояло над лесом, в котором они ночевали. Осмотревшись по сторонам, он заметил, что находится в шалаше один. Но, послышавшаяся неподалёку, болтовня успокоила его. Бертон не спеша поднялся и вышел из своего ночного убежища. Картина, представившаяся его взору, вновь заставила учащенно биться его сердце. Обнаженная Тила, сверкая на солнце всей своей красотой, грациозно выходила из воды после принятия утренней ванны.
Мальчишки здесь же лежали на песке, оживленно о чем-то беседуя. Тила, увидя Бертона, повернулась к нему, давая возможность рассмотреть каждый уголок своего тела и с лукавой улыбкой направилась в его сторону. Бертон судорожно сглотнул слюну.
  Нет, это просто богиня! – прошептал он, Можно заработать целое состояние, если за деньги её такую показывать в Испании. Но всему своё время, тем более что это невозможно.
Бертон с большим трудом, приложив максимум силы воли, повернул голову в сторону и быстро зашагал вдоль ручья, как бы боясь, что не сможет удержаться и поддастся Тилиным чарам.
Сзади послышался лёгкий звенящий смех девушки.
Через несколько минут, освежившись утренней прохладной водой, Бертон вместе со своими спутниками сидел под одной из пальм и принимал приготовленный Тилой завтрак.
Внезапно в утреннюю тишину вновь стали врываться сначала далёкие, потом всё более отчётливые звуки, напоминавшие события прошедшего дня. Опять послышались приближающийся рёв и треск ломаемых сучьев. Пришлось золотоискателям преждевременно прекратить завтрак и искать укрытия среди кустов.
 Шум стал доноситься совсем рядом и, наконец, у ручья показались вчерашние гости. Причем поведение зверей вызвало некоторую заинтересованность в глазах Бертона. Сначала он просто, как и его спутники, наблюдал за их действиями, что-то соображал в голове, потом медленно улыбка растянула его лицо. В конце-концов Бертон сначала тихо, потом все громче и громче захохотал во всё горло.
Тила с мальчишками с беспокойством поглядывали на него, боясь, что его смех может привлечь внимание зверей.
Чтобы успокоить их, Бертон прекратил смеяться, но улыбка еще долго не сходила с его лица. Оказалось, что животные, придя на тоже место, разделились на три части. Первые из них ринулись к ручью, и долго с шумом пили воду, оставшись тут же лежать. Другая часть, наоборот, кинулась к винному дереву и принялась жадно поглощать плоды. Третья же, не добралась ни до ручья, ни до дерева. Животные просто попадали в ближайшем кустарнике, издавая жалобные звуки.
  Похмельный синдром,   догадался Бертон,   оказывается, человек недалеко ушел от диких зверей.
Прибытие стада на целый день лишило возможности золотоискателей продолжать свою работу. Представители прибывшей на место второй части животных вновь отведав плоды принялись посещать две другие группы, причем всем своим видом показывая явное презрение к ним, задирая их и устраивая мелкие потасовки между собой и животными двух других групп. Эти пьяницы ещё долго колобродили вокруг стада, нарушая тишину и спокойствие окружающих мира. Только под вечер, несколько успокоившееся стадо, вновь перейдя ручей в брод, отправилось в глубину зарослей к немалому удовольствию оставшейся компании.
12.
Целую неделю Бертон и мальчишки промывали песок. Работали с утра до вечера, делая небольшие перерывы для того, чтобы проглотить несколько кусков пищи, заботливо приготовленные Тилой. Наконец, испанец решил, что золота, наверное, будет достаточно и на очередном ужине объявил, что завтра они отправляются домой.
Утром Бертон аккуратно сложил добытые самородки в тряпицу и, также как и предыдущие, спрятал его у себя на поясе. Собрав свои нехитрые пожитки, компания двинулась к селению аборигенов.
«Ну вот, я и стал богачом», - невесело ухмыльнулся Бертон, ласково поглаживая себя по животу. «Только кому нужно богатство в этой глуши? Да и пригодиться ли золото мне вообще? Эх, судьба – злодейка»,   зло сплюнул Бертон и зашагал быстрее.
Скоро они были у своей цели. В посёлке их ждала новость, которая заинтересовала больше всего Бертона, так как остальные члены его команды к подобным явлениям уже привыкли. Оказалось, что накануне их прибытия на поселок было сделано нападение враждующей с ними второй части племени. Но интерес весь состоял в том, что нападение было совершено не мужчинами, а молодыми девушками. Мужчин, что с той, что с другой стороны осталось маловато, да и работать им приходилось за своих погибших товарищей. Поэтому, чтобы соседям жизнь медом не казалась, операцию проводили девушки.
Дождавшись темноты, они с воплями ворвались в поселок и под грохот своих барабанов принялись ломать постройки поджигать солому.
Надо сказать, что это им вполне удалось, потому, что уже затрещали несколько огромных факелов из шалашей, освещая все вокруг.
Весь поселок обуяла паника. Женщины с детьми на руках в ужасе выскакивали из шалашей и бежали к центру поселка на сигналы своего барабана.
Мужчины схватились за оружие и под командованием одного из вождей, Тигера, кинулись защищать свое пристанище.
Нападавшие поняли, что свое дело они сделали, и оставаться дольше здесь становилось опасно. Их барабан забил сигнал «отбой» и большинство девушек бросилось бежать прочь из поселка. Лишь самые дерзкие продолжали крушить и палить шалаши. Может быть просто они, увлеченные погромом, не слышали сигнала барабана, но, тем не менее, это их сгубило.
Защищавшиеся мужчины, набросились на задержавшихся девушек, скрутили им руки и отвели на суд к вождям. Преследовать остальных нападавших защитники не решились, так, как бежать по ночным зарослям, опасно для тех и других одинаково. Поэтому мужчины решили вернуться в поселок и взглянуть на свою добычу.
К своему немалому удивлению, они обнаружили шесть пленниц, которые столпились маленькой кучкой и понуро опустили головы. Только одна из них с распущенными по плечам волосами гордо вскинула голову.
Воны приблизились к пленницам и зацокали языками.
   Как твое имя? – спросил вождь, презрительно смотрящую на него девушку.
  Рамима, - бесстрашно ответила она.
Вождь долго глядел на нее, и уже собрался еще что-то сказать, как в это время сзади подошел Коун.
  Тагер, - назвал он вождя по имени, - сейчас нужно приступить к тушению пожара. Иначе мы все рискуем остаться без крова. Распорядись, чтобы пленниц отвели всех в надежное место и выставили охрану, что с ними делать мы решим завтра.
  Хорошо, - согласился Тагер, и кивнул двум воинам.
Воины отвели девушек в специально отведенный для этих целей шалаш, и остались дежурить у входа.
Остальные жители поселка принялись тушить пожар. Благодаря идее Бертона воды у них было достаточно, поэтому с огнем они справились довольно быстро.


Наутро всё племя, как и в день появления Бертона, под грохот барабанов собралось в центре посёлка. Вожди сидели на своих циновках несколько в стороне. Остальная же масса людей сгрудилась большой толпой рядом с ними. Бертон занимал особое положение в племени – он был ни воином, ни вождем. Он был освобожден от службы. Его допускали на совет вождей. В нужную минуту интересовались его мнением. Каждый ………… знал и по достоинству ценил испанца. А мальчишки Лин и Кос вообще на зависть остальным своим сверстникам ходили в товарищах Бертона.
Но, всё-таки Бертон предпочитал находиться не среди вождей, а среди простых воинов, женщин и детей. Да и Тила всегда была рядом.
Наконец в центр собрания привели пленниц. Глядя на их вид, картина мало чем отличалась от ночной. Впереди стояла, казалось готовая ко всему, Ранита,  а сзади, прячась за её спину, находились остальные девушки. Их одеяние мало чем отличалось от одеяния местных женщин. Те же набедренные юбочки, браслеты и бусы, та же открытая грудь.
Поначалу Бертон  мало обращал внимание на женщин, болтая с кем-то в толпе. Но, закончив беседу, испанец принялся разглядывать девушек. Взгляд его падал то на одну, то на другую. Девушки были обращены лицом в сторону вождей, и поэтому ко всем остальным они находились несколько боком.
Наконец, внимание Бертона приковала к себе Рамина.
«Черт возьми! Да она же красавица!», - восторженно подумал испанец, разглядывая внешность Рамины.
«Безусловно, в нашем селении самая красивая – это Тила. Но эта девушка занимает достойное место среди своих соплеменниц».
Его внимание привлекла грудь Рамиты. Два налитых, упругих шара с большими черновато-коричневыми сосками. Бертон почувствовал учащенность биения сердца и тоскливо взглянул на Тилу. Тила понимающе улыбнулась и сжала его ладонь своей маленькой но сильной рукой.
В этот момент грохот барабанов прекратился и все стали ждать дальнейших событий.
  Что привело вас сюда, дочери наших врагов,   первым нарушил тишину Коун.
  месть, только месть за смерть ьнаших братьев и мужей,   гневно ответила Рамина и глаза её зажглись яростью.
Взрыв справедливого гнева охватил племя, пережившее накануне немало неприятных минут. Кричали и мужчины, и женщины, посылая проклятья в адрес пленниц. Несколько минут нельзя было ничего разобрать из-за шума царившего на поляне.
Взмахом руки Коун остановил разбушевавшуюся толпу.
  Как смели вы приблизиться сюда? – вскочил, не выдержав Тагер. Он был ещё молодой вождь и ему не хватало умения вести себя в подобных ситуациях.
  Успокойся, Тагер, - прервал его Коун, - не достойно вождю опускаться до уровня женщины. Тагер сел на своё место, пристыжено опустил взгляд в землю.
  Мне нравится как ты ведешь себя, женщина, - продолжал Коун, обращаясь к Рамите. – Ты и твои подруги получите по заслугам. Ждите приговора.
Вожди сгрудились, обсуждая наказание для пленниц. Ноканец один из вождей встал и громким голосом объявил:
  За нападение на посёлок, каждой из пленниц 80 ударов плетью.
И, помолчав, добавил:
  Тебе, - указывая пальцем на Рамину, - сто ударов.
Толпа бурно приветствовала наказание. С новой силой загрохотали барабаны.
Выждав паузу, вождь добавил:
  Приговор привести в исполнение на вечерней заре. После исполнения приговора мы отпустим их, если никто не пожелает взять их себе.
Вождь самодовольно ухмыльнулся и опустился на свою циновку.
«Да,   невесело подумал Бертон,   нравы здесь жестокие». Ведь после восьмидесяти ударов вряд ли встанешь на ноги, а уж про сто и говорить нечего. Здоровый мужчина не выдержит такого наказания. Это почти верная мучительная смерть. Даже если кто и останется в живых, то останется калекой до конца дней своих».
Пленниц обратно повели в шалаш, в котором они провели ночь, под злорадные возгласы окружавшей их толпы.
Но в этот момент на окраине поселка послышались удары другого барабана. Аборигены замерли и с удивлением глядели на вождей.
Поразмыслив мгновение, Коун махнул рукой воинам, сопровождавшим пленниц, чтобы они продолжали свой путь, а сам в сопровождении остальных вождей и воинов направился на звук барабана.
Выйдя за поселок на открытом месте, они увидели другую процессию. На циновке сидел вождь враждовавшего с ними племени, а вокруг него в полной готовности с боевой раскраской на лице стояло несколько воинов. Впереди них стоял ещё один воин и размахивал копьем, на конце которого висела какая-то тряпка.
«Сейчас будут, наверное, переговоры»,   подумал Бертон, которого также заинтересовали удара барабана.
Процессия во главе с Коуном остановилась, и вожди уселись на землю. Несколько минут ни та, ни другая стороны не делали никаких попыток для начала переговоров. Обе стороны с интересом разглядывали друг друга.
Затем, всё же Коун, как хозяин положения, дал команду Тагеру узнать, что хочет от них противник. Тагер поднялся и в сопровождении двух воинов направился в сторону неприятеля.
Воин перестал махать копьем и забежал за спины своих товарищей.
Приблизившись к вождю, Тагер стоя поприветствовал его, понимая, что перед ним находится глава враждующего племени.
  Зачем прибыл ты сюда, великий вождь Магис? – назвал по имени его Тагер.
  Я хочу говорить с советом вождей,   отозвался в ответ Магис.
Тагер молча повернулся и отправился к Коуну, чтобы передать ему слова противника.
  Пусть он приблизится,   разрешил Коун.
Тагер отошел на несколько шагов, и взмахом руки позвал парламентёров. Магис поднялся и в сопровождении своих воинов двинулся в сторону вождей. Не доходя несколько метров, он опять опустился на землю. Сопровождавшие воины встали за его спиной.
Вожди молча поприветствовали друг друга, после чего Коун начал первый.
  Что привело тебя сюда, Магис? С миром ты пришел или с войной?
  Я пришел пожелать тебе и твоим воинам мира, - ответил Магис.
  Неужели такая мелочь заставила тебя проделать такой путь?
  Ты прав, вождь. Ещё одно дело привело меня сюда.
  Говори, Магис, мы слушаем тебя.
  Как ты знаешь, Коун, этой ночью на ваш лагерь было совершено нападение. Но, видит бог, я об этом ничего не знал.
  Ну, так и что же ты хочешь?
  Мы предлагаем выгодную для вас сделку. Семья каждой женщины заплатит вам выкуп. Ведь среди пленниц есть и моя дочь.
Предложение Магиса заинтересовало Коуна. Некоторое время он молчал, решая про себя, что делать и давая возможность остальным вождям обдумать предложение. Затем он склонился поочередно в правую и в левую сторону, желая узнать их мнение.
  Хорошо, Магис. Мы согласны. Нам нет выгоды в смерти твоих людей. Но знай, за кого не будет заплачен выкуп, тот пленник останется в наших руках.
  Пусть будет по-твоему, - согласился с ним Магис, - какой срок ты назначишь, вождь?
  Пять лун, я думаю, будет достаточно,   ответил Коун, поднимаясь, давая тем самым понять, что переговоры закончены.
14.
Вернувшись в поселок, Коун объявил всему собравшемуся племени о решении вождей.
  Выкуп получат самые обиженные,   добавил он в конце своей речи,   которых назначит совет вождей.
Соплеменники Коуна неоднозначно восприняли это решение. Большинство понимало, что в результате этой сделки они не получат ничего, но воспротивиться воле вождей не посмели. Пленниц доверили охранять все тем же двум воинам, которые сменяли друг друга. Один из них, уже немолодой, с густой бородой, обредший для своих солидность, относился ко всему спокойно, мало обращая внимание как на всё происходящее вокруг него, так и на самих пленниц.
Другой же, его звали Гор, наоборот, очень впечатлительный, молодой и сильный воин с длинными, спадающими на плечи, черными волосами. Его, так же как и Бертона, восхищала безрассудная смелость девушек. Он был смелым воином, и по приказу вождей готов был в одиночку броситься на своих врагов. Но, чтобы это были женщины…
И ещё одно обстоятельство, которое вызывало интерес у Гора к девушкам. Это Рамита. Её два, горящих задором, глаза, её грациозный бюст и гибкий стан, её королевское умение вести себя с вождями. Даже сейчас, лишившись свободы, она выделялась среди своих подруг.
Гор готов был броситься к ногам Рамиты, сраженный её величием. Его бесила бесчеловечность, проявленная по отношению к девушкам.
  Разве можно так сурово наказывать женщину? – Гор содрогался от мысли прикосновения кнута к нежным телам.
  Рамину на руках нужно носить, а ей предстоит выдержать 100 ударов,   не давали покоя мыли Гору при очередном заступлении на дежурство. Но всё же принцип: жена врага моего – враг мой, оставался в силе, и удерживал Гора.
Так в сомнениях и переживаниях прошли для Гора эти дни. Наконец,  пятого дня жители посёлка вновь услышали барабан враждующего племени.
Выкупать девушек пришло значительно больше людей, нежели при договоре о сделке. Они несли корзины, наполненные фруктами, дичью, предметами местной одежды, а также уже знакомыми нам, нитками бус и браслетами. Собрались все на том же месте, где и велись переговоры. Сюда же привели и пленниц. Они уже знали причину их прибытия сюда и надежда избавления полностью завладела ими. Однако всё оказалось не так просто, как думал Бертон. Он рассчитывал, что сейчас прибывшие аборигены передадут корзины с выкупом его племени, заберут заложниц и на этом всё дело закончиться. Но тут своё слово сказали те из соплеменников Коуна, которых выбрал совет вождей для получения выкупа. Они потребовали, чтобы за каждую пленницу был отдельный выкуп. Начали выводить заложниц по одной в центр собрания. Семья заложницы представляла свой выкуп за девушку. Немного поторговавшись, обменяли сначала одну, потом вторую, третью. Последней в центр вышла Рамита.
Магис знал, что муж и отец Рамиты погибли в борьбе с противостоящим племенем, а её дряхлой матери не под силу собрать достаточный выкуп. Поэтому он обратился к своему племени с просьбой о помощи бедной женщине. Многие соплеменники откликнулись на призыв вождя, но каждый делала это не в ущерб себе. Выкуп за Рамиту получился несколько беднее, чем за остальных девушек, но Магис понадеялся на удачу и приказал доставить его сюда, вместе с другими выкупами. Но надеждам Магиса не суждено было сбыться. Получатели выкупа запротестовали, требуя увеличения выкупа в два раза. Своей дерзостью Рамита настроила большинство членов общества против себя, но, казалось, она нисколько не сожалеет об этом. Рамита всё так же стояла с гордо поднятой головой.
Посовещавшись со своими вождями, Коун обратился к Магису:
  Великий вождь, выкуп, который ты даёшь мне за Рамиту, не достоин её, но пять лун прошло и теперь девушка останется у нас.
  Ты прав, Коун,   с грустью в голосе согласился с ним Магис после некоторого раздумья,   девушка стоит гораздо дороже, но платить за неё некому.
  Прости, Рамита. Я сделал всё что мог,   обратился Магис к девушке.
Рамита понимающе кивнула и в первый раз за всё время опустила глаза.
  Возьми её, Коун, она твоя,   закончил Магис и дал команду собираться в дорогу.
Всё это время на Рамиту смотрел Гор. Поняв, что теперь ждёт девушку, буря гнева захлестнула его. Он готов был бросится на всех окружавших её людей и подарить свободу девушке, но какая-то внутренняя сила удержала его от безрассудного поступка и он понуро поплёлся вслед за своими сородичами.
Прибыв на свое место к шалашу с пленницей, гнев вновь охватил его с новой силой.
В возбужденном состоянии он влетел внутрь шалаша, который был теперь только с одной пленницей, и застыл у входа.
  Что хочешь ты, воин? – оглянулась на шум Рамита и встала.
  Рамита, я хочу помочь тебе. Нельзя, чтобы тебя наказывали. Ты пойдешь со мной?
Рамита медленно приблизилась к юноше, пристально глядя ему в глаза, и провела ладонью по его щеке.
  Решайся быстрее, не то будет поздно,   заторопил её Гор.
  Я согласна, воин, веди!
Они выскочили из шалаша, но тут же наткнулись на второго охранника Рамиты.
  Стой,   закричал он, догадавшись о намерениях Гора. Но в этот момент получил сильный удар в челюсть и рухнул на землю. Ещё два удара по голове завершили начатое дело. Воин оглушенный остался лежать вниз лицом.
  Молодец,   похвалила его Рамита,   ты доказал свою верность. Теперь я пойду за тобой, куда ты скажешь, и буду твоя до конца дней.
Им повезло. Как раз в это время жители поселка рассматривали полученный выкуп. Их заметили только дети, на крик которых поначалу никто не обратил внимания. Но затем тревогу забил один из воинов. Глухо застучал барабан, и, поняв, что дело не шуточное из шалашей вывалилось всё племя.
Выслушав торопливый рассказ сигнальщика, Коун дал команду и во главе с неутомимым Тагером с гиканьем кинулось в догонку за беглецами.
Поначалу погоня складывалась не так, как этого хотелось бы Тагеру. Гор, хотя и был молодой воин, но его ловкости и выносливости могли позавидовать и зрелые мужчины. Да и Рамита была ему под стать. Тем более, они понимали, что встреча с ревущей толпой аборигенов ни к чему хорошему не приведёт. Поэтому они неслись как на крыльях. Ветки беспощадно хлестали по щекам и голым телам, но они не замечали этого. Жажда свободы обуяла их. Однако их преследователи знали свое дело. В конце концов погоня заставила беглецов покинуть лес и выбраться на свободное пространство перед ручьем, как раз в том месте, где его берега были особо крутые. Вот тут-то рок судьбы и сыграл над ними злую шутку. В тот момент, когда преследуемые прыгнули вниз с обрыва, пытаясь перейти в брод ручей, Рамита неожиданно подвернула ногу и со стоном опустилась на песок.
Гор бежал первым, и поэтому он уже заходил в воду, но, услышав стон, он быстро оглянулся и выбежал из воды.
  Что случилось? – задыхаясь спросил он, наклоняясь над Рамитой.
  Всё кончено, - с грустью объявила Рамита,   Спасайся один. Мне никогда уже не стать твоею.
  Что ты говоришь!? Сейчас не время для шуток, - Гор с силой дернул за руку Рамиту, заставляя ее встать.
  Ай! – вскрикнула вновь Рамита, опускаясь на песок, - Какие могут быть шутки. Беги, не трать драгоценное время.
Только сейчас Гор понял причину отказа Рамиты, взглянув на ее ногу.
  Нет! – закричал он так, что казалось, деревья вокруг вздрогнули, - нет! Мы все равно уйдем от них. Я понесу тебя на руках.
Гор подхватил на руки Рамиту, но в этот момент наверху обрыва показались первые люди погони.
  Вот они, - указывая на беженцев пальцем, сообщил первый воин,  подбегающему Тагеру.
Тагер некоторое время с сожалением разглядывал Гора, державшего на руках Рамиту, затем лениво произнес:
  Взять их.
Несколько воинов спрыгнули вниз.
  Подходите! – взревел Гор, опуская Рамиту, - Ну ближе, ближе!
И первым нанес удар кулаком. Второго он зацепил ногой, в третьего вонзился головою. Но при этом получил сильнейший удар в бок. Дальше сопротивляться он уже не мог. Пять или шесть воинов, встав в круг, передавали его друг другу, осыпая ударами по всему телу.
Наконец, Гор с разбитым в кровь лицом рухнул на песок, к ногам победителей.
Рамита сидела рядом, не двигаясь.
15.
Возвращалась погоня в полдень. Впереди, поочередно меняясь, четверо воинов несли Рамиту на примитивных носилках, состоящих из двух жердей, которые они держали на своих плечах. Чуть сзади, здоровенный воин, тащил на веревке, со связанными руками Гора. Гор шел спотыкаясь. Один глаз его заплыл из-за большого синяка. Бровь над вторым была рассечена и вытекшая кровь, засыхая, склеила ресницы глаза. Так что Гору пришлось идти практически на ощупь.
Прибыв в поселок, Тагер увидел, что их уже ждет остальная часть племени.
При виде пленников племя загудело, завыло, что впрочем, уже не удивляло Бертона, находившегося здесь же.
Тагер приблизился к вождям, отдал почести Коуну и опустился на свое место.
Остальные воины также разошлись к своим товарищам и женам, оставив в центре двух пленников.
Рамита сидела на земле с опущенной головой. Гор стоял рядом.
Барабаны стихли, и некоторое время все с интересом разглядывали этих двоих.
Зрелище уже не производило такого сильного впечатления на окружающих, как раньше.
Рамита не смогла не только стоя встречать обрушившуюся на нее беду, она не могла даже смотреть в глаза своим победителям. Она понимала, что теперь уже надеяться на снисходительность, ей не придется. Она, все-таки, была слабой женщиной.
Гор, хотя и стоял твердо на ногах, однако своими кровоподтеками и ссадинами, а также растрепанными волосами, не воспроизводил уж того  гордого и уверенного впечатления.
  Как решился ты, воин, нарушить волю Богов и вождей? – прервал тишину Коун, по праву старшинства.
Гор взглянул на Коуна, однако дерзить не посмел, вопрос был резонным.
  Может быть женщина тебе что-нибудь обещала? – подал голос еще один вождь.
  Да просто это уже не воин! Им командует женщин! Нужно надеть на него юбку! – вскрикнул кто-то из простых воинов, и дружный хохот всего племени разразился над поселком.
Гор гневно взглянул на толпу, ища глазами своего обидчика, но его пыл вновь остудил вопрос Коуна, который успокоил всех поднятием вверх руки.
  Что скажешь ты, воин? Может быть найдешь что-нибудь в свое оправдание?
Великий вождь! – обратился Гор к Коуну, - Мне нечего сказать вам в свое оправдание. Я хотел спасти девушку и взять ее в жены.
Гул вновь охватил толпу. Такой простой и правдивый ответ застал врасплох даже вождей.
  Я прошу вас, - продолжал Гор, воспользовавшись моментом, - пусть совет вождей вынесет мне любое наказание, только не трогайте Рамиту.
  Мы поняли тебя, Гор. Жди решения вождей, - ответил ему Коун.
Вожди принялись обсуждать случившееся.
В общем то обсуждать не получилось, потому, что практически все были за вынесение сурового наказания. Практически только Коун был против этого. Но противостоять в одиночку остальным вождям, Коун не мог, да и не хотел.
  Послушай, Гор, - начал Коун объявление приговора, - ты сильный и смелый воин, и нам понятна причина твоего поступка.
Коун встал.
  Но они правы, - продолжал Коун, указывая пальцем на остальных вождей, - ты нарушил волю вождей, а значит и волю Богов. Поэтому тебя ждет Бур!
При слове «Бур» толпа всколыхнулась с новой силой. Гор вскинул голову. Глаза его широко раскрылись, и по спине холодной струйкой потек холодный пот ужаса.
Буром звали огромного питона, который жил в глубокой яме, специально для него вырытой. К его услугам прибегали крайне редко, но сейчас был именно тот случай. Никто не смел нарушать волю вождей. Ослушавшегося должна постигнуть суровая кара, иначе неминуемо шел подрыв авторитета начальников, что недопустимо.
Так рассуждал Коун, согласившись с мнением остальных вождей.
  А что будет с Рамитой? – спросил несколько успокоенный Гор, хотя чувствовал непреодолимую дрожь во всем теле.
  Ей приговор уже вынесен, - Коун опустился на место.
Этот ответ окончательно добил Гора. Переводя взгляд с одного вождя на другого, он вдруг понял всю нелепость и бесполезность совершенного им за сегодняшнее утро. Он закатил глаза к верху и, сначала тихо, потом все громче и громче захохотал во все горло. Внезапный хохот сменился нервным, дерганым плачем.
Жители поселка недоуменно смотрели на  Гора, потом друг на друга, потом снова на Гора. Одни смотрели осуждающе, другие смотрели с сожалением, но приговор был вынесен и уже никто не мог его изменить.
Через несколько минут Гор успокоился. Он замолчал, больше уже ни на кого не обращая внимания.
Оставаясь безучастным ко всему, даже в тот момент, Когда наказывали Рамиту, он не проронил ни одного слова. Пустыми глазами Гор глядел, как нежную кожу на спине девушки разрывает кнут. Как от сильнейших ударов палача брызжет в разные стороны кровь.
Рамита тоже молчала. Казалось она не чувствовала наносимых ей ударов. Но тело девушки не в силах выдержать такую нагрузку.
Когда ее спины коснулся последний удар, душа Рамиты уже соединилась с душами предков.
Палач бросил кнут и вылил на Рамиту ведро воды. Рамита не шевелилась.
Так половина дела была сделана. Теперь все внимание было приковано к Гору. Его подвели к краю ямы  с питоном и бросили несколько камешков вниз, чтобы змея проснулась.
Бур зашевелился и стал медленно раскручивать свои кольца. В этот момент кто-то из самых нетерпеливых столкнул юношу в яму. Гор взмахнул вверх руками и полетел вниз.
В этот момент все жители поселка сгрудились вокруг ямы.
Гор сидел внизу и ни делал никаких попыток защищаться.
Бур знал свое дело. Он не спеша, с наслаждением приблизился к Гору и начал медленно обвивать его тело. Последнее кольцо замкнулось на шее. Все знали, что хватка у Бура была мертвой, и справиться с его железными тисками не мог никто. Знал об этом и Гор, поэтому и не шевелился.
Через несколько мгновений, Гор задушенный, уткнулся носом в песок.
Затем Бур не спеша и деловито перевернул Гора на спину. Две его огромные челюсти сомкнулись на животе юноши.
Питон рвал и с жадностью глотал подаренный ему вождями обед, пока не добрался до позвоночника.
Всю эту картину с упоение наблюдало все племя до тех пор, пока питон не покончил со своим гнусным делом.
«Все таки это дикари», - успокаивал себя Бертон.
Подождав пока Бур успокоится, аборигены достали жердями и крючьями тело Гора. И вместе с телом Рамиты предали огню, так, как они делали со всеми телами погибших.
  Да, - поразился Бертон, - во истину любовь породила зло.
16.
Так прошло несколько месяцев. Дни шли за днями, и ничто не нарушало их монотонности и однообразия. Постепенно скука все больше и больше захватывала Бертона.
Это кажущееся благополучие, вечное лето, куча экзотики сводили его с ума. А грязные аборигены с их привычками есть горстями белые муравьиные яйца, жарить пауков, змей и лягушек, а так же крупных желтых червеобразных личинок, которые отыскивали в листьях и траве, начинали просто раздражать. Нельзя было монотонно глядеть на то, как какой-нибудь индеец, насобирав этих личинок, усаживался где-нибудь рядом и приступал к своему обеду. При этом его не волновало, что личинки живые. Засунув несколько до половины в рот, абориген разгрызал его с таким наслаждением, что брызги летели в разные стороны. При этом здесь -же начинает торопливо жевать личинку, при этом громко чавкая и отрыгивая.
Правда, заметив, что за ним наблюдают, индеец, съев несколько штук, великодушно протягивает Бертону свое угощение широко улыбаясь, показывая редкие, желтые, гнилые зубы.
НЕ скрывая брезгливости, Бертон тут же вскакивает и убегает в сторону, непрерывно мотая головой и ругаясь.
Лишь только Тила могла скрасить пребывание на диком острове своей жгучей красотой, своим темпераментом и необузданностью характера.
Она появлялась и исчезала в то время, когда Бертон меньше всего этого ожидал. Она не уставала заботиться об испанце. Следила, чтобы он был всегда сыт. По вечерам Тила расчесывала волосы Бертону и делала ему легкий массаж, плавно переходящий в бурную ночь любви. При всем при этом, Тила старалась быть не в тягость своему мужу. Она, казалось, чувствовала его, предугадывала все его мысли. И, хотя, Бертон иногда запрещал ей сопровождать его в его довольно частых прогулках, она, будучи прилежной женой, стремилась всегда сопровождать его, что бы испанец даже не замечал этого.
Бертону нравилось отправляться в глубь острова. Его интересовали не только люди, животные, птицы, насекомые, растения. Ему интересно было встречать представителей доселе неизвестной ему флоры и фауны. Некоторых наиболее понравившихся ему, Бертон отнес в свое жилище и сделал из них чучела.
В этот день испанец вновь ушел из поселка, чтобы хоть как-то развеяться и уйти от однообразия. Он не спеша, продвигался все дальше и дальше от поселка. Сначала его заинтересовала причудливая ящерица с хохолком на голове, напоминающая маленькую корону. Бертон долго гонялся за нею, но к его величайшему разочарованию малютка проскользнула между корней дерева и спряталась в своей норе.
Разочарованный испанец громко выругался и быстро зашагал по тропинке дальше в лес, неистово сшибая кругом шапки пестрых цветов. Он даже некоторое время не замечал, какая прелесть кружилась над его головою. Это была великолепная бабочка с небольшими, как две ягодки, черными с зеленоватым рисунком, с полосатым рисунком крыльями, с полосатым, мохнатым тельцем, маленькой головкой и длинными, с бусинкой на концах, усиками.
Бабочка не спеша, порхала над Бертоном. То грациозно взлетая, то мягко опускаясь вниз. Один раз она даже задела крылом голову Бертона и, только тогда испанец обратил на нее внимание.
Да такую игрушку Бертону встречать не доводилось. Он перестал уничтожать растения и полностью переключился на бабочку. А та, будто поняла, что внимание теперь оказывают только ей. Она парила рядом с Бертоном, при этом ему казалось, что он чувствует слабый ветерок от ее крыльев. Постепенно бабочка начала подниматься все выше и выше, и запорхала куда-то прочь.
Увлекаемый ее легкостью, Бертон еще долго шел за ней, высоко задрав голову.
Наконец, бабочка взмахнула крыльями чуть сильнее, скрылась за густым лесом.
  Эх, братцы, какая это все-таки красота, - проговорил Бертон, медленно опуская глаза.
Но то, что он увидел в следующую секунду, настолько поразило и возмутило его, что он застыл как мумия. Ужасу создавшегося положения не было конца. И пот, и мороз по коже, и жар – все это одновременно пережил Бертон. Все дело в том, пока он наблюдал за бабочкой, за ним самим также очень внимательно наблюдали. И вот теперь, когда Бертон безрассудно зашел слишком далеко, его окружила группа аборигенов из враждующего соседнего племени. Вмиг испанца привязали к ближайшему дереву, не дав опомниться. Индейцы нес тали сразу приступать к излюбленной ими операции по обрезанию мужского достоинства. Они знали немного о Бертоне, об этом чудном и загадочном человеке. Поэтому они сейчас с интересом разглядывали его, одновременно решая, что с ним делать.
Бертон оправился от первого испуга, и теперь внимательно вслушивался в их разговор. Испанец убедился в серьезности намерений. Боевая раскраска черными, белыми и красными полосами сияла на лицах индейцев. Но больше всего его удивило и то, что в составе группы индейцев было несколько молодых женщин, которые изуродовали свои тела тем, что варварски отрезали себе правую грудь. Впрочем, разгадка этого обстоятельства вскоре прояснилась, Когда Бертона стали испытывать на прочность духа эти самые женщины.
В процессе спора аборигенов, Бертон понял, что одни хотели сохранить ему жизнь, и отвести к себе в племя, другие наоборот, подвергнув истязанию, отправить его душу на небеса. К сожалению испанца, верх взяли последние, и вот теперь к делу приступили женщины. Они методично посылали из лука стрелы вокруг головы Бертона. Малейшее движение могло стоить ему жизни, потому что стрелков было двое одновременно.
  Так вот почему у них отрезана правая грудь, - сквозь туман в глазах подумал Бертон, удивляясь тому, что еще может что-то соображать, - оказывается, они сделали это для того, чтобы она не мешала при стрельбе.
На исходный рубеж вышли мужчины, готовясь метать копья.
Та сверх опасность, которой подвергли Бертона, была настолько велика, что у испанца сводило скулы. Нужно было не сойти с ума от ужаса, глячдя, как в тебя со страшной скоростью летит копье, и только в самый последний момент оно вонзается в дерево около твоего виска. Малейшее желание Бертона уклониться от оружия, либо ничтожная неточность аборигенов в броске, грозила раскроить испанцу череп.
Неизвестно, что было бы дальше, если бы в этот самый момент со стороны моря не раздались три пушечных выстрела. Ядра с грохотом разорвались  вблизи берега, наделав немало шума.
На аборигенов, ни разу не слышавших ничего подобного, выстрел произвел огромное впечатление. Они сгрудились недалеко от места пытки и о чем-то оживленно между собой переговаривались, показывая пальцем в сторону разрыва ядер, на минуту забыв о пленнике.
Этой минуты было достаточно для Тилы. Ее как будто не интересовали выстрелы. Она всецело была поглощена освобождением Бертона. Она выскочила из-за своего укрытия и подбежав к испанцу, ловко перерезала веревки и схватив его за руку увлекла за собой в лес, причем мучители Бертона этого даже не заметили.
17.
Пробежав бессознательно несколько сот метров, Бертон начал приходить в себя.
«Откуда на острове взялись пушки? – подумал он, Ведь не могли же индейцы сами их сделать? А вдруг это…»
Сердце Бертона учащенно забилось и теперь уже не Тила, а он сам увлекал ее все дальше к берегу моря, откуда раздались выстрелы. Оставалось совсем немного.
«Неужели…Может все-таки…», промямлил Бертон трясущимися губами.
«Есть! Есть, Тила!», - вскрикнул он, через мгновение яростно обнимая и целуя Тилу.
Да, было от чего ему ликовать. Всего минуту его могли растерзать дикари, и теперь он стоит на берегу моря и видит прекрасный испанский галеон, от которого уже отчалила к берегу лодка с капитаном корабля.
  Бежим скорей, - и они помчались к месту прибытия лодки.
«Эй! Эй! Эй! Мы здесь! Сюда! Сюда!» – орал надрываясь Бертон, бегая по берегу и махая руками, боясь, что его не заметят.
Он то забегал в воду, то снова выскакивал на песок, непрерывно свистя и улюлюкая.
Тила же напротив, спокойно стояла поодаль, предусмотрительно спрятавшись за дерево, и с изумлением глядя на Бертона.
Таким как сейчас она не видела его ни разу.А он кричал и верещал не обращая на него никакого внимания.
Тем временем лодка с матросами причалила к берегу.
  Рад! Очень рад! – подбежал Бертон к сошедшему на песок капитану, - Слава Христу Великому!
  Привет тебе незнакомец, - ответил капитан, немало удивившись тому, что услышал здесь ролную речь.
  На моей карте нет никакой земли в этой части света, - продолжал капитан, - и тем более я не предполагал встретить здесь соотечественника.
  Все верно, так оно и есть, - подхватил разговор Бертон, - мы находимся на острове и кроме меня, европейцев здесь больше нет.
  А как же ты попал сюда? Уж не воздухом ли?
  Конечно нет. На наш «Морской прилив» напали пираты. Корабль был расстрелян из пушек и потоплен не очень далеко от этого острова. Плавающих моряков подобрал второй наш корабль «Цветок лотоса». А меня они не заметили, так меня далеко занесло волнами от всех остальных. Но на мою удачу эти же волны отнесли меня в сторону этого острова. И вот я здесь и Пресвятая Дева Мария услышала мои молитвы и ниспослала мне вас, - счастливо объявил Бертон.
  Похоже, ты говоришь правду, - согласился с ним капитан, - историю с «Морским приливом» я знаю.
  Ну вот, я же говорил, - заулыбался Бертон, и в свою очередь осмелился спросить, - капитан, возьмите меня с собой, я вам заплачу золотом.
  Что же, лишняя монета мне не помешает. Но предупреждаю, здесь задерживаться я не собираюсь. Мы идем от берегов Новой Испании домой. Корабль перегружен добычей для королевской казны, да и матросы ждут, не дождутся встречи со своими женами и детьми. Все уже устали от этих приключений и странствий. Сейчас обследуем быстро берег  и двинемся дальше.
  А зачем обследовать? Я за время пребывания на острове успел все узнать, - возразил Бертон и тут же нарисовал на карте очертания острова, а так же его строение. Вторую, неизвестную часть острова Бертон так же обрисовал. Он знал ее со слов своих друзей Лиина и Коса.
  Хорошо, - поблагодарил капитан Бертона за информацию об острове, - время на сборы минимальное. Через час отплываем.
Все это время Тила  стояла в стороне и ничем не выказывала своего присутствия.
Она с интересом разглядывала одежду на моряках, а также причудливую для нее посудину на которой они прибыли.
Тила вслушивалась в разговор двух испанцев, и тут она поняла, что Бертон, муж ее, покидает остров. Что он больше не буде рядом с ней. Что не будет дарить ей ласки и подарки. Что такая счастливая для не жизнь может прекратиться в один миг. Что она сможет потерять только что спасенного ею человека.
Поняв это, и в этот момент, когда Бертон бросился бежать в поселок за золотом, Тила выступила на шаг из-за дерева ему на встречу. Бертон остановился. Глаза их встретились. Вдруг ему стало стыдно, стыдно за самого себя, что он смог забыть в такую минуту про нее. Ведь он даже не поблагодарил ее за свое освобождение.
Решение созрело мгновенно. Бертон развернулся и решительно направился к капитану.
  Послушайте, капитан, - обратился к нему Бертон, - не могли бы вы вместе со мной взять на борт еще одного человека?
  Что еще за человек? – грубо обозвался капитан.
  Да ничего особенного. Это моя жена.
  Что? – закипел капитан, - может еще и маму, и папу захочешь? А потом каюту мою попросишь освободить? Никаких жен, - отрезал он и тут взгляд его упал на Тилу, стоящую чуть поодаль.
  Да она маленькая, много места не займет, - продолжать настаивать Бертон, - и никаких кают нам не надо. Нам хватит места и где-нибудь в углу.
Бертон говорил и говорил, а капитан, не слушая его,  восторженно разглядывал красавицу Тилу, на которой по-прежнему, кроме коротенькой юбочки ничего не было.
  Ладно, - согласился капитан, не сводя глаз с Тилы, - забирай с собой свою чернавку, но только за отдельную плату.
  Конечно, конечно, - уже на ходу согласился Бертон, увлекая за собой девушку.
Через час Бертон и Тила уже садились в лодку. Прощаться с ними вышло все племя. Расставание не было обременительным ни для кого.
Бертон возвращался на родину, Тила вручила свою судьбу ему, а остальные члены племени давно привыкли к тому, что частенько теряли кого-нибудь из своих сородичей.
Единственным человеком, который жалел о том, что их покидает Бертон и Тила, был вождь племени Коун. Он один понимал, что Бертон мог принести еще много пользы племени. А Тила была очень красивой девушкой, способной рожать красивых детей. Но препятствовать им он не хотел, да и не мог. На прощанье, уже из лодки, Бертон крикнул:
  Ждите, скоро ваша жизнь круто переменится!
В ответ он ничего не услышал. Люди провожали их молчаливыми взглядами.
18.
Подплыв к кораблю, Бертон прочитал название «Прилив свежести»
«Что ж, название очень располагающее» - подумал он, взбираясь по веревочной лестнице на палубу.
Капитан Луис Кардаш определил ему и Тиле небольшое подсобное помещение, наполовину заполненное какими-то тюками и мешками. Тила не обращала внимания на темноту и грязь коморки.
Ее поглотило все это новое, непонятное, загадочное. Каждая вещь являлась для нее целым событием, событием волнующим, но одновременно страшноватым.
Бертон же вовсе был счастлив. Он ополоумев от радости широко улыбался  и ежеминутно повторял: «Какое счастье, какое безумное счастье!»
Чувства с избытком переполняли его и от возбуждения, не находя себе места, он выскочил на палубу.
  Не болтайся под ногами! Не то отправишься на берег! – услышал он над собой зычный голос капитана.
Бертон несколько перепугался от мысли о том, что его еще могут вернуть на остров, что тут же, безо всяких вопросов, юркнул к себе в коморку.
Весь день они просидели с Тилой вдвоем, боясь потревожить капитана. Но под вечер он вдруг сам явился к ним.
Капитан резко открыл дверь и вошел внутрь.
  Ну? Какого черта ты тут прохлаждаешься? – резко спросил он, обращаясь к Бертону, и не дав ему  опомниться, добавил, - Завтра с утра отправляешься к боцману под его команду. Все ясно?
Бертон поспешно закивал.
  А вы барышня? Не хотите ли поменять эту убогость на лучшее? – несколько смягчив голос, обратился Луис Кардаш к Тиле.
  Идите сюда. Я покажу вам корабль, и предложу что-то лучшее, -  продолжал капитан, беря Тилу за руку и притягивая ее к себе.
  Советую вам прислушаться к моему совету, - глядя в черные глаза девушки, предложил Луис Кардаш, -  такая красавица достойна большего, чем эта грязная дыра и живущий в ней этот убогий.
  Но, - робко попытался возразить Бертон, подходя к капитану, но тут же получил сильнейший удар в грудь, от которого отлетел в угол.
  Никаких «но», парень, - оборвал Луис Кардаш, - запомни, тебя здесь только терпят. А если не нравиться можешь убираться ко всем чертям за борт. Акулам наверное это очень понравиться.
  Хорошо, хорошо, - поспешно согласился Бертон, - иди с ним Тила.
А Тила стояла перед капитаном, не освобождая своей руки и не отрывая от него взгляда.
В навалившемся на нее хаосе мыслей стал вырисовываться порядок.
Она понимала, что перед ней стоит хозяин не только корабля и создавшегося положения, но и хозяин ее самой. Ведь до этого дня она видела только одного испанца – Бертона. И он был для нее самым лучшим, самым желанным человеком.
Но сейчас Тила видела более сильного, более мужественного мужчину, а ее муж униженный и жалкий сидел в углу.
Он предал ее, отказываясь от нее, спасая свою шкуру. Жаль, что при этом он не подумал о ней. А ведь она из-за него оставила и свой дом, и всех своих родных.
По сути, ей представился случай сделать выбор, и она его сделала.
Последний раз она укоризненно взглянула на Бертона и сама вышла из коморки, увлекая за собой капитана.
  Вот это так! Вот это по-нашему! – выскочил на палубу Луис Кардаш, и подхватив девушку на руки унес ее к себе в каюту.
Все  Тила для Бертона кончилась.
Первый раз после этого случая он увидел ее через три дня. Но это была уже не та Тила.
В испанском платье и новой прической, сделанной личным парикмахером капитана. Она выглядела весьма грациозно. Что-то изменилось не только в походке, но даже в голосе девушки. Она не ходила, а словно плавала по палубе, сверкающе глада по сторонам. Матросы бросали дела в тот момент, когда она проходила мимо, а с капитанского мостика ею любовался сам Луис Кардаш.
Тила замечала все это и душа ее переполнялась восторгом. Доселе неизвестное чувство нравилось ей, и она сумела оценить это, улыбаясь каждому повстречавшемуся матросу..
Лишь один человек не мог похвастаться оказанным ему вниманием. Лишь только одному человеку на корабле Тила ни только не улыбалась, она даже не взглянула в его сторону.
Этот человек конечно Бертон.
Он был морально раздавлен и опустошен. Горькая тяжесть сверлила ему грудь. Грусть и тоска сковывали все тело. Он только сейчас понял, какая утрата произошла в его жизни, но время вернуть не мог.
19.
Казалось, Бертон смирился со своим положением, и старался не думать о Тиле и капитане. Теперь он был под властью боцмана и выполнял всякую грязную работу.
Однажды Бертон, выполняя приказ, драил палубу и в этот момент откуда-то из глубины камбуза, раздалась громкая ругань. Бранились из-за продуктов выделяемых на обед.
«Странно, - подумал Бертон, - этот голос кажется мне знакомым»
Голоса вырвались наружу, и Бертон с ужасом в душе узнал в одном из них кока с «Морского прилива», потопленного пиратами.
  О, Боже! Ведь это Перос.
Кок с каким-то матросом еще немного пошумел и тут Перос тоже заметил Бертона. Дело в том, что раньше они встретиться не могли по одной простой причине: кок практически не выходил с кухни, да и Бертон редко бывал на палубе.
Но сейчас глаза их встретились.
Перос тут же узнал Бертона. В памяти вспыхнули события минувших дней, заиграли желваки на скулах и сузились зрачки. Бертон просто смотрел на кока и, забыв закрыть рот, нервно теребил пальцами полы своей куртки.
Постояв так некоторое время, кок развернулся и шагнул к себе на камбуз. Однако уже через минуту он выскочил оттуда и помчался в конец корабля.
Бертон нервно засуетился вокруг своей швабры, прекрасно понимая, что встреча с коком ничего хорошего ему не предвещала.
Он яростно принялся тереть палубу, лихорадочно обдумывая, что делать дальше.
Но, как видно, фортуна решила совсем бросить Бертона на произвол судьбы.
  Попался, -  торжествующе орал кок, прыгнув на него сзади, - теперь не уйдешь, теперь ты за все заплатишь!
Бертон не заметил, как его окружили несколько матросов во главе с капитаном. Перос успел добежать до капитана и тут же выложил ему все, что произошло на «Морском приливе». Естественно правду Перос не сказал, а говорил только о воровстве Бертона. Капитан засомневался в достоверности слов кока, потому что сам недолюбливал его. Ведь, собственно, против Бертона он ничего не имел. Единственно он опасался, что по прибытии в Испанию может заявить властям о недостойном поведении капитана в отношении своего соотечественника. Предстояло обширное объяснение, и неприятностей было не избежать. И хотя в успешном решении проблемы он не сомневался, но дело могло подвергнуться огласке, и в этом случае будет задета его репутация, тем более что Тила была темнокожей мулаткой.
Проблему капитана решил кок.
  Господин капитан, это он навел пиратов на наши корабли. Это из-за него погибли матросы и «Морской прилив»
Капитан в упор взглянул на кока и негромко засмеялся. Решения он уже принял, отбросив всякие сомнения.
  За мной, - коротко скомандовал, - Луис Кардаш и по дороге взяв еще несколько человек, отправился к Бертону.
  Что ж ты, братец? – спросил он у него, когда дело было уже сделано, - Так значит ты еще и с пиратами водишься?
  С какими пиратами? -  не понимал Бертон.
  Да с теми самыми, что напали на «Морской прилив».
  Что вы, капитан, меня самого там чуть не прикончили.
  Сказки будешь кому-нибудь другому рассказывать. У меня есть свидетель, - капитан указал на гнусно улыбающегося кока.
  Арестовать!
20.
По приказу Луиса Кардаша у Бертона отобрали все добытое им на острове золото, надели на руки железные браслеты с цепью и посадили в ту самую коморку, куда он прибыл с Тилой.
 А капитан занимался любовью с Тилой, благо теперь ему никто даже не мог помешать. Он учил ее надевать и носить платья. Показывал на портретах и гравюрах других дам, какие у них прически и  украшения. Он учил ее манерам и правилам хорошего тона. Капитан без памяти влюбился в нее с первого взгляда. И Тила отвечала ему взаимностью. Она была прилежной ученицей. Схватывала и усваивала каждый совет, каждое наставление, и, надо сказать, не безуспешно. За короткий срок Тила, как губка, впитала в себя большое количество полезной для нее информации. Она, хотя еще не понимала до конца, но чувствовала, что это может ей пригодиться. Ведь жизнь ее круто менялась, и что ждало ее дальше, она не знала.
Предчувствия не обманули Тилу. Прибыв в Испанию ее поразил и сам город, и люди жившие в нем, их наряды и отношения друг с другом.
Ей повезло, капитан не бросил ее, как ожидали многие.
Он взял ее к себе в дом и возвысил до уровня барышни.
Луис Кардаш оказался порядочным человеком по отношению к Тиле. Но только по отношению к Тиле, но не к Бертону.
В порту капитан передал закованного в кандалы Бертона стражникам. Вместе с узником он также передал и сопроводительное письмо к прокурору, в котором описал вымышленные подвиги Бертона с пиратами, а также о воровстве на корабле.
В то время разбирательства не занимали много времени. Через три дня состоялся суд и присяжные вынесли свой вердикт, после оглашения сопроводительного письма. Бертон пытался что-то доказать, объяснить, но его никто не стал слушать. Слишком напуганы были все злодеяниями пиратов, их жестокостью кровавого ремесла.
Приговор был одобрен единогласно: смертная казнь через повешенье.
Откладывать с исполнением так же не стали откладывать, и казнь назначили на следующее утро.
Всю ночь Бертон плакал, звал Тилу, кричал о том, что он не виновен, что он обыкновенный горожанин, что на корабль попал случайно и что не знает никаких пиратов.
Все было напрасно. Его внимательно слушали только безмолвные стены камеры. К утру, он стих, обмяк, повесил голову и уже ни о чем не просил.
В полдень его вывели из тюрьмы и под конвоем солдат отправили на площадь к месту казни.
Всю дорогу встречающиеся ему на пути люди плевали ему вслед и произносили проклятия. Никто не любил пиратов, никому они не нужны.
«Все, это конец!» - подумал Бертон, - «Теперь точно спасения не будет! Но ведь это трагическая ошибка! Безумная ошибка!»
Вокруг ни одного сочувствующего лица.
«Вот так всегда. Никогда и никому я не был нужен в этом мире. Но может это и хорошо. Общество избавится еще от одного отброса»
Бертон взошел на эшафот и сам просунул голову в петлю.
«Пусть…»
Палач выбил из под ног табурет.