Забытая история

1.
Тук-тук, тук-тук… Колеса вагонов гулко выстукивали привычную для себя дробь, а мимо проплывали деревья, разрушенные войной железнодорожные переезды, сгоревшие деревни, разрушенные полустанки. Война только кончилась, и ее свежие раны виднелись повсюду, напоминая о зловещих событиях прошедших в этих краях.
Семен Марьин стоял у  открытых дверей теплушки эшелона возвращающихся с войны победителей, наблюдая за этой неприглядной картиной, и смачно дымил самокруткой.
Мрачные мысли одолевали его. Ведь и война завершилась победой, и живой остался, а радости никакой.
До войны жил Семен по-своему счастливо. Отец, мать, два старших брата, да он. Хутором жили. Километрах в восьми от ближайшей деревни, да до райцентра сорок, а уж до самой Вологды – так представить трудно. Неплохо жили, свое хозяйство: пара коней, Буренка с теленком, овцы птица разная. За околицей своя пашня, у реки – покосные луга. На праздники отец, Николай Матвеевич, брал с собой старшего сына и на телеге ездил в райцентр на ярмарку. Приезжал всегда вечером под хмельком, но обязательно с подарками. Этих поездок Семен ждал с большим нетерпением, так как работы на хуторе хватало всем. С зари до поздней ночи не разгибали спины.
В школу Семен, так же как и старшие братья, не ходил. Необходимый минимум грамматики да математики, в объеме начальных классов, дал им отец зимними вечерами. Он понимал, что серость ни к чему хорошему не приведет. Ведь привозя на базар сыр, творог, яйца на продажу необходимо уметь и считать, и писать. А в этом деле Семен обскакал и своих братьев и самого отца. Вот и пришлось отцу постепенно брать с собой младшего сына. А тот и рад на людей посмотреть, да жизни научиться.
Так и протекала жизнь - в трудах да радостях. Да только не долго радоваться пришлось. Разом изменилось все, одно  слово  - ВОЙНА. И покатилось все по наклонной плоскости.
Через неделю после объявления о всеобщей мобилизации, на хутор приехал на бричке военком. Он и рассказал о нападении Германии. Да заодно, чтобы собирались отец и старший сын, подлежащий призыву в армию. Средний – Иван, хоть и был младше старшего брата Петра на год, но выглядел и выше и крупнее. Тоже попросился добровольцем. Но военком был неумолим. Сборы были недолгими. Мать, Аграфена Павловна, собрала два вещмешка с самым необходимым и вынесла во двор, где Петр привязывал к бричке двух, тоже мобилизованных, коней.
  Ну, прощай, Аграфена. Не поминай лихом, - Николай Матвеевич ткнулся щетиной в щеку жене, потом потрепал по волосам обоих оставшихся сыновей и залез в бричку к военкому. Петр подбежал к матери, быстро поцеловал ей руку и уже на ходу крикнул братьям: «Прощайте, братцы! Не забывайте нас»
Потом он прыгнул на место кучера, лихо присвистнул и стегнул кнутом застоявшегося коня.
Суровость жизненных условий не позволяла никому расслабляться, поэтому, постояв с минуту провожая взглядом уезжавших, оставшиеся члены семьи принялись за свои обычные дела, смиряясь со случившимся.
Вот только Иван не смирился. Он, конечно, не бросил работу по хозяйству хутора, но тайные думы не покидали его. В конце концов, он начал подготовку к убытию на фронт.
Для выполнения задуманного плана Иван собрал вещмешок с необходимым запасом пищи, запасными портянками, бритвой мылом. Положил туда спички, нож, купленный на базаре и большую горсть махорки.
Приготовления были закончены, и Иван ждал только удобного случая. И этот случай наступил.
В конце сентября 41-го года на хутор приехал вестовой и, не слезая с лошади, сунул Аграфене Павловне в руки конверт:
  Вам привет из военкомата, - мрачно буркнул посыльный. И не дав опомниться ошарашенной женщине, потянул вожжи.
  Но, милая, - вестовой стеганул плетью по боку лошадь и поскакал обратно.
Мать глянула ему вслед, не спеша, вытерла руки о подол и принялась разглядывать конверт с военкомовской печатью.
  Ваня, сынок, - позвала она, - прочитай, что здесь.
Иван раскрыл пакет, достал бумагу и деловито начал читать вслух:
  Уважаемая, Аграфена Павловна. Сообщаем вас, что ваш муж, Николай Матвеевич Марьин пал смертью храбрых в боях за Родину…
Иван очистил руки и взглянул на мать. Потом снова прочитал написанное на бумаге.
  Мама, батю убили, - шагнул он к матери.
Она стояла, опустив голову, и по ее щекам медленно стекали слезы.
  Все! Теперь я буду мстить им за отца, - Иван забежал в дом и уже через минуту выскочил оттуда с вещевым мешком в руках.
  Теперь они просто обязаны меня взять. Я им покажу, - и не прощаясь ни с кем Иван зашагал прочь с хутора. Еще долго была видна его удаляющаяся фигура, возбужденно размахивающая руками.
 Больше Ивана на хуторе не видели. Он все же добился того, чтобы его взяли в армию, и геройски сражался на фронте в разведроте.
А через год, настала очередь Семена.


2.
Семен попал служить в пехоту. Служил честно, за спины товарищей не прятался. Не раз поощрялся командованием орденами и медалями. Вот только в конце войны не повезло. Он был ранен в грудь. Семен отлежался в госпитале и был списан из рядов вооруженных сил по состоянию здоровья.
И вот теперь он возвращался домой вместе с другими, дожившими до победы, счастливыми земляками.
Казалось бы, живи и радуйся, война кончилась. Да только было тяжело на душе у Семена. Уже, будучи в госпитале получил он известие о гибели своих братьев. Они хоть и служили в разных частях, а смерть приняли практически одновременно. Теперь из мужчин в семье остался он один. И мать ждет с войны только его одного.
«Как она там? Что с ней? Не приключилась ли беда?» - не покидали думы голову Семена.
А тем временем поезд докатил до Вологды. На вокзале шум, гам, музыка, цветы, слезы, долгожданные объятья, поцелуи, смех, истерический плач и стоны не вернувшихся с войны родных. Все слышалось в едином гуле, потрясая собой вокзал и близлежащие районы.
Семен знал, что встречать его некому, поэтому не стал задерживаться около эшелона, а быстро попрощавшись с товарищами, подхватил свой вещмешок и зашагал к выходу из города.
  Семен! Ты куда ушел? А ну, залезай к нам, - не успел он отойти от вокзала, как его настигла полуторка из райцентра. Не долго думая, Семен прыгнул в кузов машины, где уже было много встречающих и встречаемых.
Разговоры, разговоры, тысяча вопросов со всех сторон и, не дожидаясь ответов, снова вопросы и поглаживания и похлопывания и наперебой свои рассказы.
И вот впереди кузова взревела гармонь, и зычный голос гармониста затянул «Катюшу».
И разом толпа обрела стройность и подхватила запевалу, и слились все голоса в едином порыве строчек песни.
  А ну-ка, фронтовик, выпей за победу, - увидел Семен, протянутый ему стакан водки. И выпил Семен, и потеплело сразу, и на душе стало легче.
В райцентре Семену повезло. Он решил сразу сдать документы в военкомат, а там оказался председатель колхоза, возле которого и был хутор.
Дорогой в колхоз председатель долго рассказывал про все трудности пережитого в войну времени. Про то, как не сладко приходилось зимой без дров, потому что лошадей отдали армии, а без них на себе много не принесешь. Про то, как бабы на себе пахали по весне, как тушили пожар от случайной искры. Про то, как всеми силами старались помочь фронту кто, чем мог.
Семен слушал молча, понимая, что председатель просто изливает ему душу, потому что беда пришла не только в этот колхоз, не только в какую-то одну избу. Она затронула всех, и каждый по-своему пережил ее окончание.
  Семен, - обратился к нему председатель, - а может к нам в колхоз переедешь? Ведь на хуторе одному трудновато-то будет.
  Ничего, справлюсь, - отозвался Семен и задымил самокруткой.
  Ну, смотри. А то приезжай, будем рады. Лишние руки нам не помеха.
В колхозе солдат попрощался с председателем и пошагал к себе на хутор.
К дому Семен подошел уже ближе к вечеру. Еще издали он увидел мать сидящую на ступеньках крыльца. Она монотонно чистила чугунок и вглядывалась в дорожную даль.
Завидев Семена, она сразу признала в нем своего сына, поставила чугунок и поднялась ему навстречу.
Аграфена Павловна давно привыкла к одиночеству, поэтому встретила сына сдержанно. И только когда они обнялись, сухие старушечьи слезы покатились у нее из глаз.
  Семенушка, сыночек, - шептала она ему на ухо, - вернулся, живой.

3.
В избе Семена поразило, то убранство, которое встретило его. Все было, как и прежде чисто и уютно, словно он  никуда и не уходил. Только на стене висели фотографии отца и двух братьев с черными траурными лентами.
  Вот Семенушка, и дождалась я тебя, - и старуха снова заплакала.
  Ну, будет, мать, будет, успокоил ее сын и деловито начал выкладывать на стол из вещмешка сало, хлеб, консервные банки. Последним вытащил аккуратно сложенный платочек, купленный им в райцентре для матери.
  Спасибо, родненький, - поклонилась Аграфена,- а ведь у меня и банька истоплена. Я как чувствовала, что ты сегодня прейдешь.
В бане Семен долго отмывал накопившуюся за дорогу грязь. Делал несколько заходов с неизменным нырянием в реку. А после переодевшись во все чистое и причесавшись прибыл к столу.
  Однако, матушка, - удивленно окинул взором он убранство стола, - а ты неплохо живешь.
Мать не стала открывать привезенные сыном банки, а решила накрыть стол по-свойски. Она сварила в чугунке картошку, достала соленых огурцов и грибов. Не забыла прихватить сметаны, взбитого масла, ну и конечно большую бутыль самогона.
И теперь сидела счастливая за столом в новом, подаренном сыном платке.
  Все для тебя старалась, - вздохнула Аграфена, - теперь ты будешь хозяин и  тебе поддерживать порядок, а мне помирать пора.
  Что ты такое, матушка, говоришь-то? Живи и радуйся еще сто лет.
  Нет, Семушка, отжила я видно свой век.
Как сказала, так и сделала. Словно выполнила свою цель, дождавшись сына. За месяц высохла и угасла, как спичка на ветру.
Семен похоронил мать сзади двора и поставил большой деревянный крест.

4.
Семен был поражен скорой смертью матери, но горевать долго ему не пришлось, ведь на него одного осталось большое хозяйство. Хотя время было военное, мать постаралась сохранить корову, козу с козлятами, птицу, а так же содержать огород. В общем, забот Семену было предостаточно. Не хватало только хлеба. Но он решил и эту проблему. За продукты выпросил у председателя колхоза старенького мерина и теперь ездил в райцентр, сдавать излишки и обменивать их на хлеб и вещи.
Молоко, сыр, масло, яйца Семен привозил веселой, розовощекой Наташе, которая торговала на рынке. С Наташей он познакомился почти сразу, как вернулся с фронта. Продавщица бойко торговала товаром, и первая обратила внимание на парня в форме без погон, у которого через плечо были перекинуты узлы и сумки.
  Эй, служивый! Далеко ли путь держишь? – крикнула она Семену и улыбнулась лучезарной улыбкой, показывая ряд ровных зубов.
  А что? Может, ты знаешь этот путь, - отозвался Семен, подходя ближе к прилавку.
  А ты спроси, может, я знаю, - хохотнула Наташа и пристально взглянула парню в глаза.
Семену не приходилось еще вести близкое знакомство с девушками, поэтому взгляда он не выдержал и опустил голову.
  Короче, вот, - Семен поставил на прилавок сушки, - Хочу обменять. Поможешь?
  Отчего же не помочь. Помогу. Такой товар долго не застоится.
Наташа сунула сушку под прилавок.
  Из деревни, небось? – продолжила она.
  Нет, с хутора,- ответил Семён.
 А – а,- протянула девушка, - то-то я тебя не знаю. Ну, ты заходи, если что. А пока возьми вот это,- и она протянула ему новую рубашку.
  Спасибо,- согласился Семён и вздохнул в глаза Наташе.
С этого дня он частенько стал заглядывать на рынок к замечательной продавщице. Девушка всё больше и больше нравилась Семёну, да и она старалась украсить улыбками каждую встречу.
И вроде всё у них стало налаживаться: и торговля и встречи и разговоры и взгляды, да вот только Семён никак не смог превозмочь в себе робость, что бы начать серьёзный разговор, а Наташа очень этого хотела и терпеливо ждала.
5.
Однажды, возвращалась после очередной поездки в райцентр, Семён задумчиво ехал, к себе на хутор, перебирая в мыслях все события прошедшего дня. «А видь, наверное, не плохо было бы привезти Наташу домой,- представил он себе, - вот тебе и хозяин, в доме, и работница на рынке, и толковая жена». Но тут же с беспокойством себя оборвал: «А вдруг она не согласится, вдруг обсмеёт и назовёт глупым?»?
«Но как, всё-таки, она хороша. Да и надоело жить одному». Противоречивые мысли заполнили голову парню, и дорога прошла для него незаметно.
«Нет, всё – же надо отсюда перебираться к модам,- решил он,- вот только с делами управлюсь и поеду».
- Стоп,- скомандовал сам себе Семён.
- А это ещё кто?
Действительно, возле ограды своего дома он увидел группу незнакомых ему людей. «Воры, что ли», - мелькнуло в голове у Семёна, и рука его потянулась за охотничьим ружьем, которое он всегда возил с собой. Но приглядевшись, не стал браться за оружие. Даже наоборот, тревога его сменилась на удивление.
Перед ним стояли шесть женщин одетыми в черные, длинные до пят платья и повязанные черными платками головы. За спиной у каждой был небольшой мешок, а в руках палка, похожая на посох. Пятеро из них были молодые и сильные женщины, и лишь одна как-то выделялась среди них. Это  была зрелая женщина с суровым и жестким взглядом.
Именно она и обратилась к Семёну.
  Мир дому твоему, - поклонилась она хозяину, - да продлит Господь дни твои пребывания на этой грешной земле.
  И тебе мир,   отозвался Семён, с интересом рассматривая женщину и её спутниц. Только ведь мы атеисты. Так что вы, наверное, не по адресу попали.
  Не богохульствуй, сын мой,   остановила его старшая женщина,   Мы мирные странники и путь наш далёк. Не позволишь ли ты остаться у тебя на несколько дней?
  Отчего ж не позволить,   согласился Семён,  Только имейте ввиду, что бездельничать я вам не разрешу. На том и порешили.
На дворе стоял июль месяц и поэтому Семён предложил женщинам занять его дом, а сам перебрался на сеновал.
«А что? – думал он,   Вреда они мне не принесут, да и в хозяйстве помощь не лишняя». После короткого ужина и странной молитвы пришельцев хозяин ушел спать.
6.
На утро, вдоволь выспавшись, Семён вспомнил события вчерашнего дня и спустился по лестнице с сеновала, почесал затылок и окунул голову в бочку с дождевой водой. Довольный, громко крякнул и завертел головой, разбрасывая брызги в разные стороны, не замечая ничего вокруг. И только когда капли перестали слетать с головы, он протер глаза. Оказывается, уже давно рядом с ним стояла одна из молодых женщин.
  Сестра просит к столу, - проговорила она, не поднимая глаз.
  А звать-то тебя как, сестра? – отозвался Семён, натягивая через голову рубаху.
  Настей кличут.
  А скажи мне, Настя, - продолжал он,   Почему вы все в черном и длинном?
  Вера запрещает носить другое.
  Это что ж за вера такая, когда и крестов у вас нет, да и икон я не видел?
  А верим мы не крестам и иконам, а Господу нашему, спасителю душ.
  Ладно,   согласился Семён,   пошли завтракать. Работать пора.
В горнице все ждали хозяина, не начиная трапезы, и при виде его старшая сестра указала ему на место во главе стола рядом с собой.
  А что, сёстры,   весело сказал он, усаживаясь на место и начиная завтракать,   не пора ли нам познакомиться? К примеру, меня зовут Семён.
  Сестра Степанида,   представилась старшая,   А это сёстры: Ольга, Фёкла, Палагея, Марфа, у а Настасью ты уже знаешь, - указывая пальцем на каждую, сообщила она.
  Вот и ладно. А то как-то не по-людски.
Быстро позавтракав, Семён деловито перечислил необходимые дела по хозяйству.
  Нужно косить и ворошить сено, убирать за скотиной, доить её и выгуливать, а также чистить её и кормить. Нужно в огороде порядок навести. Прополоть грядки и полить их. Да и про обед не забыть. А я, стало быть, крышей займусь. Давно уж она прохудилась, а у меня всё никак руки не дойдут. Ну, а к вечеру баньку истоплю вам. Небось соскучились по баньке-то, а? – оглядел Семён всех женщин.
  Вот такой вот будет распорядок, - закончил он, - что, согласны?
  Согласны, согласны,   закивала Степанида и тут же распределила работу.
  Палагея с Настасьей, пойдёте сено косить. Ольга – в огород. Фёкла – к скотине. Марфа – займёшься приготовлением творога и масла, да и воды наносишь. Я займусь кухней.
«Да. Всё чётко и ясно,   вновь удивился Семён,   почти как в армии».
  Ну, что ж, продолжал он,   пойдёмте, покажу, что, где лежит и куда идти.
Семён показал скотину, двор и отвел Палагею и Настасью в луга. Он пожелал им удачи в работе, а сам вернулся к дому заниматься крышей.
7.
Семён так увлекся своим делом, что совсем забыл и про обед, и про то, что обещал устроить баню. Опомнился он только под вечер, когда вновь, как и утром, к нему неслышно подошла Настя.
  Сестра вечерить зовёт.
  А? – Семён поднял голову и только сейчас понял, что уже наступил вечер. – Эка незадача. Ну что ж, придётся спускаться.
И уже за столом вспомнил:
  Я ж вам баньку обещал! Вы уж меня простите.
  Жадный ты до работы, Семён. Ничего, не переживай,   успокоила его Степанида.
  Ладно, завтра исправимся,   пообещал хозяин.
На следующий день, пообедав, Семён вызвался отнести обед двум женщинам, которые косили сено.
  Пойду, посмотрю, как у них идут дела.
  Посмотри,   согласилась Степанида и собрала ему нехитрый узелок.
Перекинув узелок через плечо, парень отправился в луга. Ещё издали он заметил двух работниц, которые бодро махали косами. Конечно, жара и подвижный труд сильно влияли на тружениц. Поэтому они сняли с себя длинные платья и остались только в ночных рубашках, поверх которых были юбки, но на головах всё же оставались черные платки.
«И всё-таки женщина всегда остается женщиной, - подумал Семён, - несмотря на какие-то свои предрассудки».
  А говорили, что вера запрещает вам носить другую одежду,   сказал он вслух, подходя к косарям.
И тут же, заслышав его голос, те, побросав косы, ринулись натягивать свои платья.
  Да не бойтесь вы,   засмеялся Семён,   Я обед всем принёс.
Он подошел ближе и положил на землю узелок.
Обе женщины тяжело дышали, у обеих раскраснелись от работы щеки, и были влажные от пота виски, но ни одна, ни другая не уронила ни слова.
  Давайте, давайте, не стесняйтесь. А я пойду, посмотрю на работу.
С этими словами Семён развернулся и пошёл в сторону валков. Он посмотрел на объем выполненных работ, на высоту оставшихся ростков травы, на состояние скошенной накануне травы.
  Ну что ж! Молодцы! – похвалил он их,   завтра можно уже будет скирдовать. Немного помолчав, добавил:
  Вы не больно-то налягайте. Все ж таки женщины.
И сразу засобирался обратно:
  Всё. Некогда мне с вами тут. Дела у меня.
Уже отойдя несколько шагов, крикнул:
  Не задерживайтесь. Вечером баню истоплю.
Вернувшись на хутор, Семён наколол побольше дров, натаскал воды и затопил баню.
Банька хоть и небольшая была, но крепкая и удобная. Её еще дед  Семёна срубил. Топилась она сначала по-черному, т. е. огонь разводили прямо в бане в виде костра, а над костром подвешивали жбан с водой. Дым уходил через отверстие в крыше. Это уж потом отец Семёна выложил печурку с дымоходной трубой и подставкой для жбана. Внутри баньки по краям стояли лавки и кадушка с холодной водой.
Вот такую баню Семён и приготовил для гостей.
  Ну вот,   обратился он к Степаниде – Можете идти нежиться. А я уж потом. Так что мешать вам не буду, а пойду пока рыбу половлю. С этими словами Семён достал удочку и направился на своё излюбленное место на реке недалеко от хутора.
8.
Женщин не нужно было упрашивать, поэтому они с радостью, прихватив всё необходимое, зашагали в баню.
А Семён пришёл на берег, забросил удочку и, соорудив самокрутку, стал непрерывно следить за поплавком. Но видно, толи наживка была не та, толи время не то, только рыба в этот вечер не хотела у него клевать.
Просидев часик, Семён смотал удочку и засобирался домой.
  Наверное уже всё,   подумал он и направился к дому. Но не успел парень дойти шагов сто, как вдруг дверь в баньке отварилась и оттуда хохоча, выбежали две девушки. Тела их были чистые распаренные, нежно-розового цвета, волосы распущены.
Семён от неожиданности замер на месте, раскрыв рот.
«Лесные феи»,   пронеслось у него в голове, и он тут же отпрыгнул в сторону ближайшего куста, боясь быть замеченным. Ему ещё не доводилось видеть женщин без одежды, и поэтому он с жадностью принялся их разглядывать. А девушки, подняв кверху головы и руки, крутились в разные стороны, на мостках у реки, подставляя заходившему солнышку все части своего безумно красивого тела. Повертевшись так с минутку, они с визгом прыгнули в реку. Вслед за ними выскочили из бани остальные три девушки и тоже бросились в воду. Река ласково приняла их, обнимая тела чистой прохладной водой. Только Степанида не стала выходить. Понежившись так несколько минут, вдоволь набрызгавшись и насмеявшись, девушки вернулись в баню.
И только когда они скрылись за дверью, Семён сбросил с себя оцепенение.
  Вот это да! Чего только не увидишь в лесу. Хорошо ещё, что они меня не увидели,   пробормотал он себе под нос и быстрыми шагами направился к дому.
Через несколько минут туда пришли и все женщины.
  А что хозяин не пойдет париться? – спросила его Степанида,   дровишек мы подбросили.
  От чего ж. Раз вы закончили, так теперь можно и мне ополоснуться; - отозвался Семён, удивившись тому, как тут же преобразились женщины. Все были аккуратно одеты, застегнуты на все пуговицы, а головы были туго, без единой морщинки, повязаны платками. Глаза смиренно опущены вниз, движения покорны и соразмерены. От былого веселья и беззаботности не осталось и следа.
9.
Наскоро обмывшись, Семён один раз только нырнул в реку, опасливо озираясь, чтобы его никто не увидел. Затем обтерся, оделся и вернулся в дом, где его уже ждали вечерять его постояльцы.
  А что, матушка Степанида,   весело начал Семён,   не мешало бы нам после баньки-то по маленькой!
Он достал с полки большую бутыль самогона.
  Ну, где наши стаканы? Ну-ка доставайте! – и посмотрел на старшую сестру.
Но та как-то странно, очень серьёзно и внимательно посмотрела на Семёна.
  Нет,   проговорила она, выдержала она многозначительную паузу,   Нам нельзя, да и тебе ни к чему.
  Да что вы в самом деле,   отмахнулся было Семён, откупоривая бутыль, но тут же встретил холодный, жёсткий взгляд шести пар немигающих глаз, неотрывно смотрящих на него. Хозяин растеряно повертел в руках пробку.
  Ну ладно. Нет, так нет,   Семён с согласием закупорил горлышко и вернул бутыль на место.
  Вот и хорошо,   смягчилась Степанида,   Марфа, Палагея, приступаем к ужину.
Молча поужинав и поблагодарив за угощение, Семён встал из-за стола.
  Ну, что. Спать пора. Завтра вставать рано, работы много.
Пыхнув на лавочке самокруткой, он отправился к себе на сеновал. Но сразу заснуть не смог, перебирая в уме события минувшего вечера и только когда немного успокоился, дремота склонила его ко сну.
Поэтому он и не слышал, как вскоре чьи-то босые ноги выбежали во двор в сторону сарая, как чьи-то осторожные шаги быстро поднялись по деревянной лестнице к нему наверх. И только когда зашуршало сено совсем рядом, когда Семён ощутил прижавшееся к нему что-то тёплое, он очнулся и от неожиданности приподнялся на локтях.
  Кто здесь? – с тревогой вырвалось у него, но тут же мягкая ладонь закрыла ему рот.
  Тише,   прервал его шепот,   Тише, милый. Не нужно кричать.
И уже жаркие губы прильнули к его губам, и уже руки ласкали всё его тело, не давая ему ни на секунду опомниться. И уже непреодолимое желание возникло у него обладать этой пришедшей в ночи незнакомкой. И они слились в едином порыве страсти, обжигая друг друга горячими поцелуями. И через несколько мгновений Семён в изнеможении откинулся на спину, тяжело дыша.
А когда он немного пришел в себя и протянул руку к своей ночной гостье, но та увернулась от него и ни слова не говоря быстро поднялась и кинулась к лестнице.
  Постой, ты куда? – бросился за ней Семён, тут же споткнулся и закопался в сене, а шаги не останавливаясь спустились вниз и скрылись за дверью дома.
10.
Проснулся Семён от того, что солнечный луч светил тему в лицо. Он нехотя открыл глаза, пытаясь продлить минувшую ночь.
  Это что же такое было-то? – всё ещё не верил в случившееся Семён,   Уж не приснилось ли мне всё это.
Он спустился вниз, умылся и пошёл в дом. За столом все сидели чинно, как и накануне вечером. Завтракали, уткнувшись каждый в свою тарелку. Семён из-под лобья поглядывал на каждую из женщин в отдельности, пытаясь определить, которая из них была сегодня у него ночью. Только старшую Степаниду он обходил взглядом, решив заранее, что уж она-то себе таких вольностей не позволит, да и возраст уже не тот. Однако, как не старался Семён, все попытки его оказались безрезультатными. Никто не подал ни малейшего повода для того, чтобы её узнали.
Завтрак закончился. Все молча встали и занялись каждый своим делом. А Семён выкинул самокрутку и отправился в лес вести заготовку дров.
День прошел скоро в работе, и вечером, окунувшись в реке, он вернулся в дом. Женщины тоже уже все вернулись. Семён поправил и наточил косы, поиграл немного с собакой, походил туда-сюда, оглядывая свои владения, и остался вполне довольным. Летом солнышко встает рано, а сидеть в темноте при лучине не было никакого смысла, поэтому после ужина все отправились спать.
  Интересно,   уже лёжа у себя на сеновале думал Семён,   А придёт ли она сегодня? Я бы, наверное, ни за что никогда не рискнул бы сам. Мне бы и в голову такое не пришло. Такая набожность. Вечно одетые с ног до головы. А может я понравился кому-то очень сильно? А Степанида? Да при такой безграничной власти над ними она убьёт любую из них только при одном намёке на это. Нет, тут что-то не то.
И в этот самый момент Семён услышал едва различимые касания ног сначала травы перед сараем, а потом и на ступенях лестницы.
Но сейчас он был готов ко всему, и поэтому когда почувствовал у себя на груди руку, Семён схватил её и с силой притянул к себе.
  Иди сюда, - он сразу сам обхватил женщину руками и повалил на спину.
В этот раз он сам начал активно целовать и ласкать послушное тело, не встречая на своем пути никакого отказа. Правда и взаимности особой Семен не ощутил, чему был немного удивлен. Но, сразу отбросил ненужные мысли и ринулся в бой. И только когда из него вырвался глухой стон, он затих на груди у женщины.
Она выдержала небольшую паузу, перевернула Семена на спину и направилась к выходу.
  Не уходи, - бросил ей в след Семен, но как и в первую ночь она ничего ему не ответила  и не осталась с ним.
11.
На утро Семен снова искал глазами ночную фею, но, как и прежде, определить ее, был не в состоянии.
Опять работа, опять вечер и ночь. И она опять пришла. Пришла она и на четвертый и на пятый раз. Это превратилось уже в какую-то систему. С утра – трудовой день, а потом ночные забавы. И все вроде устраивало Семена. В доме прибрано, скотина ухожена, огород в порядке, запасы на зиму и заготовки шли своим чередом. Но, странное чувство беспокойства охватило его.
Во-первых: он никак не мог определить женщину, приходящую к нему ночью. Но с этим он как-то смирился.
Во-вторых: ему становилось все труднее и труднее разговаривать со Степанидой. При любом разговоре с ней ему казалось, что она догадывается о его ночных приключениях. И хотя прямой вины его в этом нет, все то огромное влияние, которое Степанида имела на остальных женщин, в какой-то мере передалось и ему. Но на самом деле Степанида нисколько не изменилась. Она относилась к нему так же, как и при первой встрече.
В-третьих: он стал реже ездить в райцентр и реже встречаться с Наташей. Да и встречи эти перестали быть для него особо желанными. Семен сухо передавал ей товар и, бросив несколько фраз, старался сразу уехать обратно. Наташа пыталась разговорить его, улыбаясь, как и прежде, но чувствовала какую-то прохладу в их отношениях. Она понимала, что что-то изменилось, что неизвестная сила сдерживает Семена. Но Семен молчал, а сама она, конечно, догадать не могла. Так продолжалось до конца лета. И вот в один из дней Семен в очередной раз направился в райцентр. С утра пораньше запряг лошадь и покатил по пустынной лесной дороге. В райцентр добрался в разгар базарного дня. Встретился с Наташей и как обычно они провели деловую встречу.
  Что-то редко стал к нам заглядывать, Семен, - завела Наташа разговор.
  Да все дела, дела, - отозвался Семен.
  А может нашел кого-то и к ней товар возишь, да шашни водишь? – попыталась улыбнуться девушка, только улыбка у не получилась какая-то нерадостная.
  Да что ты говоришь то такое? – Семен немного покраснел, - от добра добра не ищут. Нет, я только к тебе. И сразу же засобирался в дорогу.
  Ну ладно. Поехал я. Надо засветло еще вернуться.
  А ты не торопись. Можешь у меня заночевать. А по утру поедешь. А?
  Это как-нибудь. А сейчас поеду работы много.
И он покатил в обратный путь.
По дороге с рынка Семен заехал в магазинчик и купил всевозможных сладостей.
«Это моим работницам, - подумал он, пряча все в сумку – надо их побаловать. И так все лето работают. Можно было бы, конечно, что-нибудь из вещей купить, так ведь у них свои законы. Купишь, так не подойдет. Придется выбрасывать. А вообще они у меня народ неплохой. И чистые и аккуратные и работающие. А что до веры, так пускай себе верят. Им во благо, а мне не мешает»
Вот с такими мыслями он и подъехал на хутор.
12.
«Что-то тихо сегодня,   подумал Семён,   никого не видно».
  Эй, встречайте хозяина! – весело добавил он вслух,   Я вам гостинцев привёз. Однако никто не отозвался на его призыв и не вышел навстречу.
  Ну, куда вы все запропастились,   Семён с досадой резко открыл дверь в дом и прошёл внутрь.
Тишина. Везде, как обычно чистота и порядок. Постели прибраны, на полках горкой стоит посуда. На столе покрытая полотенцем крынка молока и тарелка с хлебом и овощами.
«Что за чудеса?» - подумал Семён, подходя к столу.
И тут он обнаружил на столе клочок бумаги.
Поднял его и, не веря своим глазам, прочитал: «Спасибо за приём. Нам пора. Мы уходим. Да благословит тебя Господь. Степанида».
  Кто уходит? Куда уходит? – не понимая сам своих вопросов, встрепенулся Семён.
Он бросился во двор и во весь голос прокричал:
  Хватит прятаться! Выходите! Всё равно всех вас найду!
И принялся бегать по всему хозяйству, заглядывая в каждый угол. Он оббежал огород, заглянул в баню, прошёл вдоль берега реки. И хотя сено было уже давно вывезено, решил посмотреть на покосные луга. Даже в лес заскочил и долго там аукал в надежде, что кто-нибудь его услышит.
Закончил поиски Семён только тогда, когда совсем стемнело.
И даже тогда, когда возвращался к дому, он надеялся увидеть в окне слабый свет лучины.
Но света не было. Не было ни разговоров, ни хлопанья дверью, ни звука шагов, никто не звал его вечерять. И только один верный пёс, прижав уши, и помахивая хвостом в разные стороны, тянулся к его ногам.
  Что, Шарик,   опускаясь на колени и прижимая голову собаки к себе, проговорил Семён,   Вот и остались мы одни.
Неожиданно для себя он понял, что за то короткое время, которое женщины провели вместе с ним, он обрел какой-то покой и уверенность в себе, в завтрашнем дне. И даже дело не в том, что кто-то приходил к нему по ночам, а просто он и эти шесть женщин стали, по сути, единой семьёй, которая делила и все тяжести их уединённой жизни, и кусок хлеба на столе.
Конечно, чувство привязанности у него возникло не сразу. Ведь женщины появились в его судьбе неожиданно. Они все были с ним одинаково ласковы, и одинаково дороги для него. И потерять в одночасье всех сразу для любого человека большое потрясение. Семён зашёл в дом и достал с полки бутыль самогона. Ту самую бутыль, которая осталась нетронутой с того момента, когда Степанида попросила его не пить.
Теперь просить было некому и Семён налил стакан до краёв и залпом осушил его. Потом ещё. А потом долго ещё сидел за столом, подливая себе в стакан и пытаясь разговаривать с отсутствующими здесь женщинами. Спать он так и не ложился, а заснул за столом в обнимку с бутылкой.
13
А на утро всё повторилось снова. Семён очнулся, всё вспомнил и снова обошёл своё хозяйство. Снова никого не обнаружил, снова принялся уничтожать самогон, пытаясь заглушить боль.
Но вино только временно спасало от переживаний. Хлев не чищен, скотина не доена, огород запущен. В перерыве между рюмками Семён пытался что-то сделать по хозяйству. Он понимал, что нельзя на всё махнуть рукой, что надеяться ему теперь  было не на кого, что без него здесь всё погибнет. Но дела шли как-то вяло, из рук всё валилось, и Семён неизменно возвращался к столу.
Так прошло недели две. И вот в одно прекрасное утро Семён очнулся от спячки, скинул оковы похмелья и понял, что хватит валять дурака, что того, что было уже не вернёшь. Поэтому он резко встал, тут же сбегал окунулся в реку, вернулся в дом, плотно позавтракал и собрался в дорогу. Он поехал в райцентр. А в райцентре на базаре он сразу отыскал Наташу.
  Я приехал, Наташа,   глядя на неё в упор, проговорил Семён.
  Ну, приехал и молодец,   как всегда улыбнулась она,   а где товар?
  Ты не поняла? – не опускал глаза Семён. – Я приехал к тебе.
Наташа перестала улыбаться и посерьёзнела.
  Ну, ты хоть до вечера подожди. Я работу закончу.
  Нет, Наташа. Ждать я не могу. Или сейчас, или никогда,   твёрдо решил Семён,   Выходи за меня замуж. От таких прямых слов Наташа аж присела, но тут же вскочила.
  Маша,   крикнула она соседке,   Присмотри за товаром. Я домой.
Дома Наташа не знала, куда и посадить Семёна, чем его потчевать. Она хотела быстро накрыть стол, всё время что-то забывая поставить из угощения. А Семён молча сидел и смотрел на неё. Наконец, она закончила и в конце поставила бутылку самогонки. Но Семён наотрез отказался от спиртного. Наташа тут же убрала бутылку и, присев за край стола, притихла.
Оба застыли в ожидании чего-то. И первой не выдержала девушка.
  Ну, что ты молчишь всё,   начала она осторожно,   Может, скажешь чего?
Семён неспеша встал.
   Наташа. Я…
Но в этот момент глаза его заволокло туманом, и он впервые отвёл от неё глаза. По щеке поползла сухая мужская слеза. Говорить он уже ничего не мог.
Наташа, заметив, что с парнем творится что-то неладное, быстро подошла к нему, обхватила его голову руками и прижала к своей мягкой и тёплой груди.
  Ну, что ты? Что с тобой? Успокойся,   приговаривала она, гладя его по взъерошенным волосам,   Пойдём, я тебя спать положу.
Наташа подвела его к кровати, сняла с него пиджак и сапоги, и уложила на постель. А сама пристроилась рядом с ним скраю.
Так и пролежали они весь вечер и всю ночь. Семён постепенно успокоился, и у них завязалась тёплая длинная беседа.
Парень рассказывал о своей жизни на хуторе. О том, как и что приходилось ему делать. Не преминул рассказать и о своих шести гостьях. А Наташа сразу всё поняла и попросила забыть его обо всем случившемся. В свою очередь, она тоже сообщила ему, как и чем живёт.
На утро, окончательно договорившись о совместной жизни, Семён вернулся на хутор, чтобы привести в порядок дела.
Через неделю он привез весь свой скарб и урожай к Наташе. Половину скота передал в ближайшую деревню в колхоз, а вторую половину пригнал к невесте в стойло.
А ещё через неделю сыграли скромную, но весёлую свадьбу, и  стали мужем и женой.
Через несколько лет у них родились два мальчика и девочка, а Семён напрочь забыл обо всем случившемся с ним на хуторе.



Послесловие
После свадьбы Семён не стал больше заниматься частной собственностью. Он доверил всё жене, а сам пошёл к лесовикам в бригаду рабочим. Но так как он всю жизнь прожил в лесу, то начальники сразу заприметили в нём бывалого лесника. Поэтому вскоре назначили бригадиром. Бригада занималась заготовкой дров, отстрелом волков, тушением пожаров, защитой леса.
И вот, лет через двадцать после своей свадьбы, вызывает его к себе начальник «Леспромхоза» и говорит:
  Семён, нужно провести разведку на предмет отборного леса. Знаю, что у нас в округе вы уже всё подходящее выбрали, да и техники у нас маловато, чтобы из чащи стволы вытаскивать. Поэтому поедешь в верховья реки, чтобы можно было лес переправлять вплавь. А что б не скучно было дам тебе в помощники проводника с моторной лодкой. Ну, что согласен?
  Согласен,   отозвался Семён,   А кто проводник-то.
  Да дед Кузьмич. Знаешь такого?
  Так какой же это помощник? Ему же в обед сто лет!
  Ну сто, не сто, а девятый десяток пошёл,   и начальник прибавил,   Ты на возраст не смотри. Зато он всё на тысячу верст в округе знает, да и тебе советом поможет. Ну, что? Лады?
Они хлопнули друг другу по рукам, и Семён пошел готовиться к отъезду. А по утру, встретившись с Кузьмичем, бригадир прыгнул к нему в моторку и они отправились вверх по течению.
  А что, Кузьмич? – спросил Семён,   далеко ли ехать-то?
  А как повезёт с течением,   отозвался дед,   А так несколько дней.
По дороге они много разговаривали о своих проблемах, о задании, охоте, лесе. На четвёртый день пути Семён обратил внимание на старый, полуразвалившийся деревянный сруб.
  Откуда он взялся здесь в такой глуши? – спросил бригадир, указывая на него пальцем.
  А это жилище толи староверов, толи сектантов,   отозвался Кузьмич,   Жили они здесь, а после войны ушли куда-то. Ты послушай, что скажу.
Дед засмолил самокрутку и начал рассказ.
  Было это годков восемнадцать назад, а то и поболее. Я в то время ещё шустро бегал по лесам с ружьишком. Вот отправился я на промысел, да и забрёл в эти места. А тут дождь начался, ливень, спрятаться негде. А тут, глядь, избушка стоит почти на курьих ножках. Я туда. А на пороге бабка сидит. Ну, как в сказке. Вся в черном, длинном. Даже платок на голове тоже черный.
Семён сначала с неохотой слушал рассказ Кузьмича, но после этих слов оживился.
  Черный, говоришь? Ну и что дальше?
  А дальше вот что,   продолжал дед. – Попросил я её пустить меня к себе переночевать. Но она сначала отказывала, говорила, что не положено. А потом все же согласилась.
Поужинали мы с ней, а я гляжу, что она всё время охает.
  Что ж ты, бабушка,   говорю,   одно-то здесь делаешь? А она мне и отвечает, что, мол, кару божью несу.
  А за что кара-то?
  Да душа невинная из-за меня погибла.
  Это как?
  А вот как. По нашей вере отцов и дедов мы не должны жить среди людей, чтобы не предаваться грехам мирским. Поэтому и ушли в глушь лесную с глаз долой. Немного нас было. Человек тридцать. Мужчины делали своё дело, женщины выполняли свою работу. Сложилось так, что мужчины пошли заниматься рыбной ловлей. А тут баркас какой-то плыл по реке, а нём – военные. Оказывается, где-то далеко война началась, а мы и не знали. Баркас причалил к берегу и командир скомандовал всех наших мужчин посадить на него. Не успели даже попрощаться. Корабль уплыл, а мы остались одни. Долго мы ждали своих мужей и братьев и, наконец, поняли, что не вернуться они. Погибнут. Если не от пуль, так от болезней точно. Не смогут они среди людей. Вот и решили мы, чтобы продолжить наш род и веру, отправить часть женщин на время к людям. Отобрали пятерых самых молодых и сильных, а меня старшей среди них назначили. Через несколько дней пути вышли мы к одинокому хутору. Но там никого не оказалось, смотрим, а хозяйство все налажено, то есть люди живут. Вот и решили мы немного подождать. К вечеру и хозяин объявился. Молодой, красивый парень. Другого такого удобного случая нам трудно было найти, и мы попросились остаться у него на несколько дней. Он и согласился.
Кузьмич остановился, сворачивая новую самокрутку. А Семён с жадностью слушал каждое слово, заторопил его:
  Ну, Кузьмич, дальше, дальше.
  Что интересно? – ухмыльнулся дед,   Ну слушай дальше.
Дед затянулся и выпустил клуб дыма.
  Мне бабка и говорит, что ждать они особо не стали, и дня через два она отправила к парню самую боевую девушку. Кажись, Настей её звали.
  Настей? – встрепенулся Семён.
  Да ты не перебивай,   оборвал его дед.
  Ну, вот ушла эта Настя к парню, а все остальные остались её ждать. Никто не спал. Настя вернулась и легла на своё место. Бабка-то спросила как дела. А она отвечает, что, мол, всё нормально. А на следующую ночь вторую девушку послали, на третью – третью.
  Так что? Каждую ночь были разные женщины? – перебил деда Семён.
  В том-то и дело,   согласился с ним Кузьмич,   Они хотели, чтобы забеременели, если не все, то как можно больше.
  Ну? – не унимался Семён.
  Что ну? Парень оказался молодцом. А как только они это поняли, старуха выбрала удобный момент и скомандовала покинуть хутор. Вот тут-то эта Настя и взмолилась над ней, чтобы та разрешила её остаться. Но старуха ни в какую не соглашалась. Ни слёзы, ни просьбы не могли её разжалобить. Так что, Настя эта отправилась назад вместе со всеми. А женщины, все пятеро, аккурат весной родили двух мальчиков и трёх девочек. Но видно что-то на душе у Насти было. Она дождалась, пока девочка её немного окрепнет, и через некоторое время, прихватив её с собой, никому не сказав ни слова, отправилась обратно на хутор. Об этом догадалась только старуха. Но видно, что-то не получилось у Насти. То ли парня не нашла, то ли отверг он её. В общем, вернулась она. Встретили её сородичи плохо за то, что ушла без разрешения. А больше всех пилила. Тогда Настя, ни слова не говоря, пошла к реке и утопилась.
  Как утопилась? – поразился Семён.
  Видно запал ей парень сильно в душу, а терпеть она не хотела. Вот и решилась. Она утопилась, а бабку какой-то недуг сразу поразил. Эх, забыл звать как её.
  Степанида,   задумчиво проговорил Семён.
  Вот, вот. Степанида,   согласился дед. – А откуда ты знаешь?
  Да так. К слову пришлось. Ну и чем кончилось?
  А кончилось просто. Община их решила оставить эти место. Ушли подальше от этого грешного места. Они ушли, а эта самая Степанида осталась. Сама отказалась с ними идти.
  Так как же она одна здесь? – удивился Семён.
  Вот и я тоже самое спросил,   отозвался Кузьмич,   А она сказала, что жить ей осталось недолго. Даже могила готова.
  А кто же похоронит?
  А лес и похоронит. Я где-то чрез месяц шел обратной дорогой и вновь заглянул к бабке. Всё. Нет бабки. Лежит в своей могиле, как и обещала, а лес потихоньку забрасывает её листьями и землёй. Вот такая история.