Трясина

Это странное чувство, когда нога по колено увязла в трясине, и ты вдруг понимаешь что вытащить ее уже невозможно, а любые рывки из силков этих обстоятельств только все глубже и глубже погружают тебя во тьму. И тут встает забавный выбор. Отрубить ногу, отказаться от какой-то части себя, уже продавшей душу манящей болотной бесконечности или выпустить из рук судорожно зажатые в пальцах нити реальности и нырнуть в эту бездну мешая дыхание с так невыносимо притягательной атмосферой чего-то неизведанного. Как правило, поддаваясь физике такого затягивающего явления, мы мало себе представляем, что нас ждет там, за гранью. За чертой, где поверхность болота соединяется с миром обыденности. Все это так ярко и в тоже время заглушается фоном из окружающей действительности. Так что еще есть время не осознавать влияния трясины на собственное тело. Не очень длительное, но достаточное чтобы успеть поглазеть по сторонам и даже принять какое-то участие в жизни. А вот когда вязкая, тягучая жидкость все быстрее и жестче заворачивает в себя и вот уже и шеи касаются ее скользкие щупальца, вот тогда выбора уже нет. Иллюзия свободы окончательно распадается на бесполезную пыль. Хотя даже с пылью, последние глотки воздуха сладки. И даже не из-за неизвестности. А просто от осознания, что точка невозврата почти пройдена и обратного пути не будет.
Я со всем моим извращением личности погружалась в трясину осознанно. Даже не размышляя над вариантами. Кажется, мне было все ясно, в ту же секунду, как я почувствовала первую тягу, захватившую меня в плен. Но вот стоя на этой точке… Вдруг поняла, что выбора у меня действительно нет. Но мой путь совсем не таков как видится мне. И никто не позволит мне раствориться в трясине. Тут уж как хочешь, а выворачиваться придется. Если надо, как Мюнхгаузену, тащить саму себя за косичку. И это стало сильным ударом. От него меня еще сильнее дернуло вниз, ко дну. По телу уже привыкшему к прохладной остроте трясины, побежала дрожь. Все внутренности и протестовали борьбе. Я хотела сдаться. Подсознательно я даже готова была опуститься до самого дна, чтобы ниже некуда, но зато с предельной откровенностью. Расставить точки над i, и узнать на своей шкуре всю ту боль, которая представлялась в воображении, стоило только задуматься о признании. Сейчас эта боль оживала во мне даже без каких-либо внешних воздействий. Да. Самого себя стоит бояться больше, чем любого злейшего врага. Ведь только ты сам знаешь до мельчайших подробностей каждый уголок собственной сущности. Так хорошо, что сможешь виртуознее любого великого музыканта играть на струнах собственной души, продляя и продляя агонию.
Но все это лишь потакание течению мыслей. На него уже не осталось ни прав, ни сил, ни времени. Теперь только вверх. С кровоточащей болью отрываясь от ставшей родной и такой нужной трясины. А ведь впереди еще более тяжелое испытание. Из трясины мало выбраться. От нее еще предстоит уйти. Что еще сложнее. Но если остаться, рано или поздно сорвешься. Или просто умрешь от ломки. А если уж подвергать себя таким кошмарным испытаниям, то потом сдаться на полпути было бы слишком глупо. Вообще-то глупость мое второе имя. Но сколько себя помню, как только глупость бывает мной осознана, я разобьюсь в лепешку, но сделаю все ей назло. Хотя привычка активизироваться именно назло, а не для, относится не только к глупости. Ну просто такой вот у меня тип мотивации. Не очень созидательный. Я бы даже сказала совсем не созидательный. И это у человека, смеющего считать себя творческой личностью. Вообщем при таких мыслях даже как-то легче работать руками. Отвлекает. Нет времени на сомнения. Когда так занят самовлюбленным копанием в собственном характере. Боль покрывает душу сеточкой трещин, раскалывая, вспарывая как нежную тонкую кожу, так и огрубевшие, с виду весьма прочные участки. Внутри все взрывается нарывами. Снаружи только натянутая улыбка, да и та то и дело спадающая с лица и уступающая место хмурости. Зато в очередной раз убеждаешься насколько непросто тем, чьи жизни ты вот так же вытаскивал из болотистых местностей. Хотя сравнивать глупо. У каждого своя трясина, со своими особенностями. Для многих она проявляется в совершенно иной форме и иных чувствах. И рушится соответственно иначе. Но безусловно всем и каждому трудно свергать с вершины своего мировоззрения лично воздвигнутое туда божество. В силу множества факторов, как мелких, наподобие привычки, так и более сложноорганизованных. Например, Любви. Любовь… Страшное слово, заключающее в себе бесконечную стихийную кучу-малу.