Лидер ЧМО, или Новый Достоевский

Лидер ЧМО, или Новый Достоевский

Глава первая.
Это придумал не сам Порфирий, а его Блудный Отец, который как-то заглянул домой после недели разгильдяйства и застал сына в полном невежестве – тот лежал на диване и думал, чем заняться в жизни. (Не так уж много ее и оставалось; сами понимаете, как время летит). Усмехнулся Блудный Отец, повел смоляными крылами, на которых еще висела тяжесть ночи, и молвил, топорща металлические усы: «Сын мой, Порфирий! Не смотри, что я друг Тьмы и слуга Диавола, что провожу время в других мирах и боюсь огня Солнца! Нет, Порфирий, ты смотри на другое – что я делом занят, а не лежу на диване в ожидании прихода Высшей Силы!.. Понял, дурачок?» И хотя Порфирий ничего не понял, о каких силах речь, но рассудить успел главное: работать все-таки нужно. Или хотя бы для вида чем-то заниматься.
Второе подходило больше. И жизнь Порфирия с этой минуты круто изменилась. Хотя, конечно, крепенько его тогда торкнуло: всем известно, что никакого отца, даже блудного, у Порфирия нет, и не было. Даже матери не было. Хрен знает, откуда мальчик взялся.
И вот, отставив в сторону химические и прочие добавки, Порфирий привел мысли и голову в порядок и решил учредить нечто общественное, чтобы всем было по кайфу. Идея тлела в мозгах, становилась все ближе, предательски трепетала под носом, никак не желая оформиться во что-то конкретное. Может, это будет такой Союз, где все молодые люди, взявшись за руки, вместе пойдут к новой, невиданной по силе дружбы идее, которая сплотит всех: и тех, кто этого жаждал, прозябая в невинности, и тех, кто уже всего лишился, кроме недвижимости? Может быть, под этим озаренным светом люди узнают друг друга и поймут, и найдут сообща дорогу… Вот только куда дорогу? Не к этой же, как ее? Ну, к этой, едрене Фене, что всегда смотрит искоса на подобные церемонии?..
Тут Порфирий дико расхохотался собственной мысли - и понял, что опять привычно нюхает клей, от которого его не мог спасти даже Блудный Отец. Он, кстати, опять махал крылами и ждал, не предложат ли хотя бы поужинать. Но нет, Порфирий совсем запутался в мыслях, и, усталый, бродил по фанерному полу туда-сюда, еле волоча опухшие ноги. Поняв, что тут не до еды, образ Блудного Отца тихо растворился в дымке винных испарений, доносившихся с кухни. Туда же вскоре отправился и Порфирий, нацепив на голову для верности полиэтиленовый кулек.
…Идея все-таки пришла. Как-то резко, под утро, Порфирий понял: он рожден для создания ЧМО. Проще говоря, Честолюбивого Молодежного Общества – той единственной организации, что выведет всех из подполья к свету, из глубины прожитых лет к непрожитому свету будущего и т.д. (тут Порфирий незаметно заснул).
Словом, кое-что интересное проклюнулось.

Глава вторая.
Проснулся Порфирий также незаметно. Башка тихо трещала. Но был какой-то странный привкус в этой боли – того, что накануне что-то произошло. Но вот что?
Порфирий неспешно волочил опухшие ноги вниз по лестнице – надо было найти целый кулек. В прежний распухшая за ночь голова уже не помещалась. Неожиданно Порфирия дернуло: он увидел на стене подъезда надпись «Шатунов чмо». Его дернуло еще раз.
Ну, конечно же, идея, как он мог забыть, Господи? Была же идея!!!
Но вот какая?
Порфирий задумчиво брел дальше и раздумывал, где же он мог встречать Шатунова раньше. А серые стены давили, от них веяло сыростью, как от утренних мыслей, и жизнь за окнами словно кричала: возьми меня всю, но не трогай душу, слышишь? Не трогай душу, чмо! Порфирия снова передернуло. Оказалось, что за окном кричала женщина, к которой вполне реально приставал человек в старой шинели, лицо которого напоминало опрокинутый грязный стакан. И только седые волосы на руках говорили, что он немолод.
Порфирий не знал ни его, ни женщину, к которой приставал этот убогий человек, но женщине явно нравилось кричать. Завидев Порфирия, она нехотя с ним поздоровалась. Человек в старой шинели отбежал в сторону.
Женщина мрачно почесала затылок и пошла дальше, волоча тяжелый мешок с отрубями по сырой, влажной от дождя улице. Человек в шинели, продолжая дышать ей вслед смрадом, горько застонал. Но в погоню не бросился – еще вчера мальчишки сунули его в открытый люк и немного залили раствором. Бедра человека уходили в цементную глубину; Порфирий невольно залюбовался. Впрочем, утренний Петербург был тоже красив. Еще не вылезли из своих нор окружные чиновники, еще не спешили к ним на поклон в департаменты вечные нищие, прося куска хлеба для своих семей; только что отгремели последние ночные балы для вельмож и их дам…
Порфирий на это смело плевал, хотя в глубине души понимал, как это смешно и непростительно глупо, плевать на вельмож и нищих, но он все-таки гордо плевал – и был оплеван в ответ.
Иначе не сидел бы по ночам с кульком на голове, верно?

Глава третья.
В городе становилось все более душно, поэтому Порфирий из мясной лавки поспешил сразу в молочную, из молочной – в винно-водочную, а уж потом просто брел по всем лавкам подряд, и везде его одинаково посылали подальше. Но Порфирий не обращал внимания, поскольку он рыскал глазами по незнакомым лицам и думал: а поймут ли его великую идею, а пойдут ли эти дети лавочников за ним, в его светлое и большое ЧМО? Хватит ли у сытых ума, а у голодных – честолюбия? И если хватит, то на какую сумму можно рассчитывать?
Удивительно, но о своем Честолюбивом Молодежном Обществе Порфирий вспомнил, когда наконец-то вспомнил, что никогда не видел ни Шатунова, ни кого-то ему подобного. А чмо на стене и чмо в голове – вещи, конечно, абсолютно разные. Очень важно, что понять и освоить эту идею он смог до прихода духоты, иначе было бы заметно труднее.
И тут Порфирий встал, как вкопанный. Он увидел Ее – ту, которая поймет и никогда не предаст, ту которая пойдет в члены ЧМО, простит и поддержит, поддержит и простит. Ну, а если не поддержит, то хотя бы простит. А если не простит, то… То пошла она на фиг!
Порфирий понял, что ошибся, и гортанно засмеялся. С ним такое случалось. Что касается пьяной девчонки, сидевшей на коленях у извозчика, то она не поняла ничего. Таратайка пронеслась мимо.
А Порфирий уныло шагал вдаль, раздумывая, кого же взять в члены ЧМО? «Что я им дам, кроме правды? Что смогу рассказать, если плохо понимаю происходящее? И о чем расскажу? Не о своих же болячках?»
Тут некстати горлом пошла кровь, и булькая всем опухшим невзрачным телом, Порфирий мысленно рассмеялся – ну прямо как у любимого Достоевского, твою итить налево! Те же стены, да игральные карты, да чахотка, да знамения революции, а сам-то отмаялся с пером, поди, с утра пораньше – и спать, пока опять не нападет вдохновение, сутки через трое.
И тут на плечо Порфирия легла чья-то твердая рука. «Готов ли ты заниматься делом?» – спросил его чей-то трубный голос. Это был правнук Герцена, такой же бледный и злой. Это хорошо, что мы встретились, подумал про себя Порфирий и медленно вынул шприц из вены. Осторожно согнув левую руку в локте, он еще долго раздумывал над словами правнука Герцена, пока тот плавно не оформился в Блудного Отца. Металлические усы больно кольнули плечо Порфирия и, задевая стены пустого подъезда, будто лопнув, растворились в голове его, словно нелепый сон, который мог привидеться, ну, разве что годовалому ребенку. «Да-а, - вздохнул Порфирий, - вот это сила… А этот мудак, главное, только пришел, и сразу: готов ли я делом заниматься? Ну прет, я вам скажу…
ХЛОП! Я ЗНАЮ, ЧТО Я ИМ ВСЕМ СКАЖУ!»
И Порфирий снова куда-то провалился со счастливой улыбкой на устах. Паршивый клекот в горле прекратился, рубашка постепенно просохла от мокроты – он словно наливался новой, жизненной силой, как и его разбухшие, синюшные вены…

Глава четвертая.
Под вечер Порфирий осознал, что начинать надо либо с Обращения, либо с Воззвания. Звучало одинаково неприлично, но не сидеть же без дела. «Уважаемый сторонник!» – написал Порфирий и мутно уставился на стену подъезда. Слишком солидно, подумал он, и поднялся на пару ступенек выше. Голова закружилась. Нет, подумал Порфирий, писать необязательно; можно и на словах. Однако, как он вскоре понял, на словах выходило не совсем убедительно – мы, мол, дескать, того, ждем в пол-четвертого в воротах!
Через три часа мучений родился-таки куцый, но весьма злободневный текст – на его создание у Порфирия ушли две пачки эфедрина. «Уважаемые создания! Молю Вас поименно о вступлении в члены ЧМО – нового тайного общества, которое возглавляю лично я и никто не против, как я понимаю, и чтобы завтра в пол-четвертого здесь же в воротах, как и договаривались. Лидер ЧМО Порфирий».
Текст опьяненного счастьем Порфирия просто очаровывал  - ему нравилось быть лидером тайной организации. Покуда он еще не смог бы никому объяснить, в чем ее тайна, но все равно звучало солидно. Опустив это послание в карман своих брюк, как в почтовый ящик, счастливый Порфирий побрел в дешевую пивнушку за углом. В ней он решил ждать до завтра, а именно – до половины четвертого.
…В пиво явно чего-то подмешали. Порфирий ненавидящим взором смотрел на хозяина заведения и ругал его уже пятнадцать минут. «Да подотрись ты своим меню, понял? Ты не меня, ты свой вонючий общепит сейчас унизил! Ну, вот где ты, сивая рожа, видел, чтобы лидеры – понимаешь, ли-де-ры! – за себя платили? Да через год, может, тут памятную доску откроют, и портрет мой над этим столом повесят, и еще экскурсию приведут, чтобы она твоего вонючего пива поела. Словом, вон! Я сам тебя в полицию отведу!». Текст повторился спустя три минуты, но уже в присутствии полиции и на ее территории. Однако участком посиневшего от жизни Порфирия нельзя было напугать. За ним, лидером, стояли люди, и их нельзя было подводить в главном. А в мелочах – да хоть каждый день! С этой ясной мыслью Порфирий немедленно и ударился головой об стену камеры. По этой стене он и сполз вниз. Из поломанной электролампочки тут же спорхнул на пол Блудный Отец. Ворс на его плечах стоял дыбом.
«Ты что же это, против властей, а еще ничего не сделал?» Порфирий ненадолго задумался и отключился. Мол, поговорим попозже. Спустя час за него внесли задаток. Не веря в свободу, разочарованный Порфирий вернулся в пивную, где и был избит малохольными мужиками – их давеча напугал визит полиции.

Глава пятая.
Едва проснувшись на своем старом диване, Порфирий подумал – кто же внес за него задаток? Надо было выяснить немедленно. Он спустился вниз, прошел ворота, повернул за угол и снова очутился в пивной. На него вместе с малохольными мужиками набросились и хозяин, и бармен с уборщицей, но Порфирий властно выставил вперед руку: «Стойте! Подмойтесь своим пивом, я не стану его пить! Мне нужно всего лишь знать, кто внес за меня задаток?» – «Спроси в полиции, Ваня», - хмыкнула уборщица и выпихнула Порфирия на двор. Пораженный такой серьезной мыслью, он, даже не попрощавшись, бегом прибежал в полицию и задал свой вопрос. Полицейские замерли, а потом, прыгнув, связали несчастного и моментально заперли в ту же самую камеру. Как выяснилось из краткой беседы с приставленным к нему охранником, никакого задатка не было и в помине. Порфирий вдруг вскочил среди ночи и с воплями, что уже пол-четвертого, и что ему нужно встречать соратников у ворот, проломил двери, а затем ближайшую стену, и скрылся через пролом в темноте. В участке все были потрясены и немедленно устроили поиски, которые ничего не дали (искать дурака не очень-то и хотелось). Начальник оказался прав: дурак, он сам объявится. Так и вышло.
Потрясенный рассказом Порфирий долго извинялся и не мог поверить, что ему удалось пройти сквозь стену. Тут явно не обошлось без нечистой силы. «Неужели мне, лидеру, она уже помогает, или же это совпадение?» - подумал Порфирий, глотая розовые пилюли – они завалялись у него в подкладке пиджака еще прошлым летом. «Кстати, что за пилюли я сейчас машинально проглотил?»
Ответ не заставил себя ждать. Отброшенный страшным ударом охранник проломил собой свежезаделанную стену. Порфирий покинул участок горделиво, выпрямившись во весь рост и отважно шагая. Его не могли остановить никакие люди, никакие полицейские с их пистолетами и пулями – потому что на самом деле тело Порфирия валялось в забытой всеми пивной под столом, где его малохольные мужики забили до смерти сапогами еще в первый приход. А хозяин пивной перечитал пару раз воззвание, выпавшее из кармана брюк Порфирия, но, ничего не поняв, скомкал и выбросил бумажку; уходя, он велел барменам ночью закопать тело где-нибудь за городом.

Глава шестая.
Ночь разгоралась в своем безбрежном полете над темным миром. Спотыкаясь, два бармена тащили тело Порфирия к заранее выкопанной яме.
Возле ямы их уже ждали двое. Бармены растерянно замерли, продолжая держать в руках тело. Хлопнули огромные черные крылья; расправив их, навстречу барменам шагнул Блудный Отец. Его металлические усы, звонко щелкнув, прошили лицо первого. Тот затряс ручками и рухнул в яму, не пикнув. Второй бармен сел на землю и попытался заорать, но голоса не было. Был только страх перед неизвестным и гибельным, а еще от того, что все это есть на самом деле.
- Во что веруешь? – ласково спросил Блудный Отец. Бармен сидел и молчал. Думать он сейчас просто не мог. Мозг не предлагал никакого ответа, и это все больше означало смерть. Тут шагнула к нему вторая высокая фигура.
- Я правнук Герцена, ты наверняка даже не знаешь, кто это такой. А между прочим, это один из наших, - молвила фигура.
Затем правнук вытащил из-за пояса черкесский кинжал, немного повертел его в руках и вдруг резко чиркнул себе по горлу. Онемевший от страха бармен увидел, как широко распахнулась сероватая щель, как белой птицей вздыбилась на долю секунды чужая гортань – и вдруг дикая, орущая от слепого острого ужаса боль пронзила его тело, и из его нетронутого горла вдруг хлынула веселящим, буйным и жизнерадостным потоком черно-красная кровь, осыпая фонтанами мертвое тело Порфирия. Быстро теряя силы и не имея возможности вскочить, бармен медленно стал валиться лицом вниз, на зеленого при слабой Луне Порфирия, который к тому моменту уже зашевелился.
- Хорошая ночь, в такую ночку не грех и прогуляться, - сказал Блудный Отец, схватив правнука за горло. Герцен-младший весь заискрился, задергал ногами, его глаза лопнули небольшими брызгами, и тело вскоре обмякло. – Приберись тут, Порфирий, да пойдем, нас уже ждут наши старые друзья…
Порфирий, хрустнув онемевшими от долгого лежания плечами, сбросил трупы в яму и засыпал землею – легко, без всякой лопаты. Потом, усмехнувшись, он выдрал из соседней могилы постамент и швырнул его на новую могилу. «Здесь покоятся те, кто были настоящими людьми». Шутка показалась удачной. Порфирий вздохнул и быстро нагнал Блудного Отца – тот с невидящим взором шагал по пути к городу, сложив черные крылья у себя за спиною. Город молчал, замерев под Луною…
Ноябрь 2005 – январь 2006-го.