Я мутировал

Каждый чёртов день я не могу видеть как растёт сын. Здоровый сын. После всего того что я пережил, я удивлён что он полностью здоров. Не могу видеть в привычном диапазоне красок и спектров. Не могу коснуться его, у меня нет рук. Ядерная война, которую я прошёл всю до самой Лунной колонии, где, действительно проводились ядерные испытания и откуда действительно (а не из других пятнадцати ядерных держав) отправили на матушку Землю бомбы, сказалась на моей внешности и здоровье кардинальным образом. Я мутировал.
Штурмуя неприступную крепость Абрагамс-3, которая была защищена даже от прямого ядерного удара, но откуда каждый день высыпались ядерные заряды в сторону земли, пройдя пятое засеянное обугленными трупами военных космонавтов поле. Убить их было крайне просто: тяжёлое снаряжение уже не могло поместить на себе хоть сколько-нибудь крепкой брони и острейшие шипы с начинкой из Полония, Цезия, и главное, Урана, прорезали снаряжение и входили в тело почти до середины, заражая кровь, но космонавты обычно умирали раньше, чем их убивала радиация, просто напросто от нехватки воздуха, которого было ещё не достаточно на терраформированной Луне, но всего в 3 раза меньше, чем на Земле, хотя на Земле его уже почти тоже не осталось в нормальном количестве, углекислый и угарный газ совсем закрыл Солнце, которое я впервые за пятнадцать лет увидел только из кабины взлетающего десантного корабля "Виктория 15". Последние 13 сбили ракеты ещё на подступах к Луне, тысячи жертв. НО первая прошла, и последняя. Больше ничего не достигло Луны.
И вот на нас, молодых оборванцев, жаждущих победы обрушился этот ужас: я до сих пор думаю, лучше бы нас сбили на подступах, лучше бы нас убили на поверхности, на подступах к крепости, в самой крепости, даже при последнем отчаявшемся выстреле, уничтожевшем корабль, на котором мы не смогли вернуться, лучше бы мы погибли от голода или нам бы не хватило кислорода, но то что я пережил после не стоило никаких побед: страшная боль мутации, 6 глаз, отсутстие половины органов и заражение другой половины, и главное, у меня нет чёртовых рук, их пришлось ампутировать ещё на Луне, чтобы заражение не пошло дальше. Я получил таки свою дозу радиации когда вбежал в крепость со своим оружием, осколком стальной стены, ставшим мне и щитом и мечом, и я рубил их, вырубил до последнего.
Я не знаю как я выжил, но ещё живу, точнее существую эти 20 лет после войны, едва ли не последний ветеран, мне 40 лет. Остальные умерли от радиации, болезней, в конце концов, от старости, и вот из сорока тысячной армии осталось какие то пять тысяч уже к моменту победы, а до возвращению на Землю выжили две тысячи, ещё тысяча погибла в жутких мучениях в следующий год, и последняя, самая стойкая тысяча, те, кому повезло, хотя я бы не назвал это везением, умирает последние 19 лет, один за одним. Многие из них в конце концов не выдержали и покончили с собой, Многие из них, я не верю, умерли своей смертью, в постели, а некоторые из них, за 20 лет так и не попали домой, так и живут и умирают прямо в коме. Меньше 100 человек пытается жить обычной жизнью, у некоторых даже есть дети, обычно это те, кто их успел завести ещё до полёта на Луну, думая, что оставили после себя потомков, и вернувшись, как и я, больше не могут иметь детей.
Взрослый сын избегает меня, я его понимаю, я бы тоже хотел себя избежать, если бы видел во что я превратился. безрукий, одноногий калека с разноцветной где-то натуральной, а где то искусственной кожей всё ещё ползёт по дому, не лежит в кровати как ему положено, а старается делать то, для чего создан человек, передвигается со своей кривой спиной с электронным спинным мозгом, старый пришлось убрать, радиация добралась и туда, а головной мозг, пострадавший всего на 10% ещё функционирует.
И вот, я, теперь пишу своё первое и последнее письмо потомкам, зная, что больше никто из участников той кровавой битвы его не напишет, записываю его голосовым способом, и компьютер отображает еле понятные фразы, адаптированные специально для тех, кто уже не может нормально разговаривать после катастрофы.
Мы живём на острове посреди океана, как и большинство человечества, закрываемся, когда идёт радиоактивный дождь, и медленно приводим наш вид полному, последнему, и кажется, уже окончательному, вымиранию. Человечество уже не способно путешествовать в космосе, а соваться в другие части света я, честно говоря, боюсь, не известно, сколько мутантов ещё выжило и насколько они дружелюбны. На соседних островках живёт ещё 15 семейств, выживших благодаря случаю, и обосновавшихся колонией, недалеко отсюда есть ещё несколько колоний, а за ними ещё несколько, а за ними уже безжизненные острова и континенты, и туда уже вот уже пять лет никто не плавал и не поплывёт ещё столько же, мы не знаем есть ли ещё кто-то в Атлантике или на крайнем севере, а может в Африке где-нибудь в пустыне расцвели новые оазисы нового мира, но нам всё равно, мы живём в своих хижинах, питаемся только плодами, рыбу ловим редко, потому что всё ещё попадается заражённая. птичьи яйца более безопасны, но только уже почти вылупившиеся птенцы очень полезны, в них очень много белка, а яйца заражённых птиц чернеют уже к концу периода рождения и их лучше не есть, и вообще, лучше разбивать, пока из них не вылупились какие-нибудь мутанты и не стали угрожать нашему маленькому обществу.

ноябрь 2010