Один день из жизни Нomosapiens

Ю. Шевчук.

 «Чёрный пес Петербург - моpда на лапах,
 Стынут сквозь пыль ледяные глаза.
 В эту ночь я вдыхаю твой каменный запах
 Пью названия улиц, домов поезда.
 
 Этот зверь никогда никуда не спешит.
 Эта ночь никого ни к кому не зовет.»

                1

                «Чёрный пёс Петербург»

 Это неправда, что стены домов не живые. Да, у них каменное сердце, но они  умеют слушать и помнить. Вода и время точит камень и со временем делают его совершенно неузнаваемым, но ни вода, ни время не может стереть главную особенность стен- умения слушать и запоминать.

 Стены домов живут своей особенной жизнью. Они всё про нас знают,  впитывают в себя наши эмоции, иногда, горько усмехаясь, с укоризной смотрят на нас, иногда радостно улыбаются и в их окнах можно увидеть искорки счастья за своих хозяев.

 А ещё некоторые дома могут разговаривать. Пусть выражение «если бы стены умели говорить» так же избито банальностью, как и все незамысловатые вирши про «пламя свечи». Пусть. Но это правда. Но они не говорят с первым встречным.

 Я знаю один такой дом в центре Петербурга, проходя каждый раз мимо которого, у меня сжимается сердце, и кровь быстрее бежит по моим венам. В этом доме давным-давно,  на протяжении  долгих лет жили мои предки. Основателю нашей фамилии его подарила великая Российская императрица, а последний человек из нашей семьи, живший в нём, умер возле него  во время страшной войны в блокаду, не дойдя до дома нескольких шагов.

 Мы повстречались случайно, но я рад этой встрече. Дом выглядит усталым и потрёпанным. После страшной кровавой революции здесь поселился «пролетариат», и наш дом сильно постарел и изменился. Это был уже не знаменитый на весь Петербург дом, стены которого помнят шелест шикарных платьев красивых барышень и эхо стихов великих поэтов.

 Можно экспроприировать дом у «буржуев», убив на пороге дома его хозяев, можно изрезать его чрево длинными коридорами тёмных коммуналок, можно вместо вонючих коммунальных кухонь слепить двухуровневые элитные квартиры. Нельзя только убить в старом доме умения слушать и запоминать.

 Вот и сейчас я сижу на скамеечке, зябко кутаюсь в тёплую куртку, которую рвёт колючий ветер, беззаботно гуляющий по красавице-набережной  и слушаю, что мне шепчет дом моих предков. Он мне жалуется. Он жалуется мне на тех Homosapiens, которые ныне живут в нём.

Среди нынешних жильцов есть разные люди. У каждого из них своя жизнь. Дом, мой дом, милый и несчастный дом.

         2
               
 «Черный пес Петербург - ночь стоит у причала.
 Завтра в путь я не в силах судьбу отыграть.
 В этой темной воде отражение начала
 Вижу я, и как он не хочу умирать.»

                «Правда Гиппократа»

 Из сладких объятий Морфея меня вырвал голос моей ассистентки Натальи. Что-то я задремал средь бела дня. Сказывалась накопившаяся за неделю усталость, да и в отпуске я уже давно не был.

Какой отпуск? Забудь! Это раньше, когда я работал сначала простым участковым врачом в поликлинике, а потом начальником терапевтического отделения, я по праву мог рассчитывать на полноценный, положенный мне государством отпуск.  И в отпуске я мог позволить себе вместе с семьёй съездить на Чёрное море, прожить там в каком- нибудь курятнике, гордо именуемом «частным сектором», дней десять, а то и все двенадцать. Всё зависело от размера отпускных, «щедро» сцеживаемых из казны мне родной советской, а потом и российской страной.

 Сейчас даже смешно вспоминать про те времена. Вот жизнь то была! Особенно становилось тоскливо когда из Израиля в отпуск к своим родителям приезжал мой друг с институтских времён Серёжка Иванов.

Обычно мы, закрывшись в моём кабинете, по старой памяти пили неразбавленный медицинский спирт, закусывая привезёнными Серёгой заморскими деликатесами, трепались о том, о сём, вспоминали наших общих приятелей.

 Когда в очередной Серёгин приезд я начал хвастаться своим повышением (меня только назначили заведующим терапевтическим отделением нашей поликлиники), а также повышением на тридцать рублей ежемесячной зарплаты, то Сергей смотрел на меня как на убогого.

 Вздохнув, он разлил по стопкам девяностошести процентный этанол, имеющий несложную формулу C2H5OH, и в простонародье именуемый «медицинским спиртом», а затем произнёс следующие слова: «Витёк, ты всегда был самым умным на нашем курсе. Зачем тебе эти прибавки в тридцать рублей? Оно тебе надо? Бросай к чёрту свою поликлинику и езжай к нам в Израиль- не пожалеешь.»

 Нет, нет, никаких Израилей! Да и кто меня туда пустит?

Это Серёге повезло, что у его мамы в пятой графе советского паспорта стояла запись «еврейка», и по израильским законам парень с фамилией Иванов считался чистокровным иудеем и имел все основания для иммиграции на свою неизвестную историчскую родину. Нет, не готов я ехать неизвестно куда. Я там чужой. Тем более к нам в страну,  в обмнимку с бандитизмом, нагрянул долгожданный и давно позабытый Россией капитализм.

 Со временем волна частного предпринимательства вырвала меня со стула заведующего отделением поликлиники и прибила в кресло генерального директора Общества с ограниченной ответственностью. Так что позвольте представиться: Виталий Алексеевич Хромов, главврач и по совместительству хозяин частной медицинской клиники «Правда Гиппократа».

 Уже восемь лет как я использую полученные навыки и опыт врача не за смешную прибавку в тридцать рублей к зарплате, а за вознаграждения многочисленной и не бедной клиентуры, у которой постоянно что-то болит, и которая постоянно на что-то жалуется.

Процентов на 60-70 этих жалоб беспочвенны и болезни появляются от того, что, например,  домохозяйкам надоедает сидеть дома в золотых клетках. А тут хоть какое-то развлечение, да и добрый симпатичный доктор внимательно выслушает все их жалобы, не крикнет: «Заткнись, курица, давай жрать неси!», обязательно посочувствует, выпишет кучу лекарств, назначит на очередной приём, обратит внимание на новую блузку или причёску и прочее, прочее. Не зря же в русском языке слово «врач» произошло от «врать, говорить», а на современном сленге «лечить» значит вводить в заблуждение.

 Однако, я лечил не только этих болтушек. Что уж тут скрывать, я был врачом от Бога и поставил на ноги много пациентов. Отличное образование, большая практика дали мне неоценимые знания и опыт работы.

 Так что секрет процветания моей клиники можно было бы описать одной фразой: «мои пациенты всегда рекомендовали меня другим». Именно так! Посетить мою клинику советовали друзьям, подругам, знакомым, родственникам, да и просто случайным людям, поделившимися с моими пациентами своими симптомами в какой-нибудь малознакомой компании. Я был на волне, лечиться в моей клинике было модно!

 Обратная сторона медали заключалась в том, что я работал на износ. У меня был всего один выходной в неделю, и я уже не был в полноценном отпуске года четыре. Мои домашние, конечно, были недовольны тем, что редко видятся с мужем и отцом. Отсутствие своего внимания я компенсировал большой квартирой в самом центре Питера, путёвками на жаркие курорты, оплатой дорогих вещей из элитных бутиков и тому подобное. Раз в год, в период новогодних каникул, я позволял себе с женой на пару дней выехать в какую-нибудь европейскую столицу. И всё!

 Но я не жаловался. Я долгое время был нищим эскулапом, а сейчас я преуспевающий врач и бизнесмен! В прошлом году я предложил Серёге Иванову бросить к чертям свой Израиль и возвращаться на Родину. Место заместителя главного врача ждало его. Сергей обещал подумать. Хотя, вряд ли он примет моё предложение: негоже истинному еврею уезжать из родных мест на поклон к какому-то гою. Да и ладно. Тем более Серёга стал много выпивать из-за того, что в Израиле дела у него шли не очень хорошо. А пьянство и врачевание- две вещи несовместимые.

 - Да, да, заходи, Наташенька. Что там у нас?

 Мой ассистент Наталья только полгода назад окончила медицинский институт и попала ко мне по большому блату по рекомендации одного моего серьёзного клиента. Клиент был серьёзным, потому что тех, к кому я лично ездил по вызову на дом, на этом свете было всего четверо. Тем более Наталья окончила институт с отличием, что повышало её шансы на работу в моей клинике.

 На мой стол легла амбулаторная карта с фирменным знаком моей клиники. Милевская Татьяна Ивановна, 73 года. Помню, помню. Даже не открывая истории её болезни, могу по памяти вспомнить её диагноз. Если не прибегать к замысловатым специфическим терминам, то общий диагноз- старость. Одряхлевший человеческий организм из последних сил борется за свою жизнь со страшной старухой с косой в костлявых руках.

 - Давай, приглашай.

 Я, по своему обыкновению, встал из-за стола и с улыбкой вышел на встречу пациентам.

 Из коридора ко мне в кабинет вошла дородная женщина, толкавшая впереди себя инвалидную коляску.

 - Здравствуйте, Татьяна Ивановна.- Обратился я к старушке, неподвижно сидевшей на фирменном инвалидном кресле.

 А колясочка то у неё хороша. Это вам не продукт отечественных производителей, это даже не тайваньский аналог «Доктор Гауфман». Эта колясочка фирмы «Мартинс и Ко», около сотни тысяч рублей стоит. Да… Жирный клиент, перспективный.

 Однако, неделю назад пациент хоть и с трудом, но всё же сама пришла ко мне в кабинет.

 - Что случилось с Вами, Татьяна Ивановна?- присев на корточки с огромным сочувствием в голосе спросил я.
 - Совсем парализовало мать. Уже не ходит, на фиг.- Ответила за неё дородная дочь больной.
 - Здравствуйте, Инесса Степановна.- поздоровался я с дочкой пациентки.
 - Здравствуйте, доктор.
 - Что  всё - таки у нас случилось?
 - Совсем плохо матери стало. Ногами ходить перестала.

 Господи, «ногами ходить перестала». А чем ещё ходят то? Ладно, не будем цепляться к этой даме. Если она и заканчивала какое- либо учебное заведение, то явно не филфак СПбГУ.

Вообще- то,  я очень хорошо знаю эту категорию женщин. Обычно эти дамы начинают свою карьеру торговками на рынке (обычно в мясных лавках), затем работают «челночницами», мотаясь в Польшу, Китай, Финляндию за всякой ерундой, которая стоит дешёво там, и подороже у нас. Затем они покупают свою первую машину и открывают свой первый ларёк, потом ещё один, затем ещё парочку. Следующий этап - свой магазин. Но до этого этапа доходят не все. Многих «кидают», то есть обманывают, некоторые спиваются. Этой особи повезло: ей по жизни достался пробивной характер и сейчас она владеет сетью продовольственных магазинов.

 - Так, так… Сейчас посмотрим… Результаты последних анализов у вас на руках?

 Так, посмотрим… Ясно- плохо дело у старушки. Долго не протянет… Максимум полгода…

 - Ну что же, всё не так плохо как кажется на первый взгляд.
 - Правда, доктор? – с надеждой в голосе спросила успешная предпринимательница.- Вы знаете, мне тут одна подруга посоветовала свозить мать к одной бабке в Вологодскую область.
 - Зачем?- спросил я.
 - Говорят, чудеса творит. Чуть ли не мёртвых на ноги ставит. Вот рассказывали про неё один случай…

 Я перестал слушать бредни этой женщины и начал внимательно осматривать старушку, сидящую предо мной на кресле. Чёрт… она же плачет. Клянусь! Эта полумёртвая старая женщина, которая уже не может говорить, сидит на инвалидном кресле и плачет. Господи, я представляю, сколько мучений ей доставляет каждое движение… Какого чёрта эта дура таскает свою мать вместо того, чтобы дать ей спокойно умереть в своей постели?

 Старуха, не переставая плакать, протянула ко мне свою высохшую руку. Я, заворожено глядя ей в глаза, взял её трясущуюся сухую ладонь. Чёрт, чёрт, чёрт… Одна из самых неприятнейших сторон профессии врача это смотреть в глаза живого трупа и видеть в этих самых глазах смерть.

Господи, да эта женщина сама похожа на смерть! От соприкосновения с холодной рукой живой смерти у меня по спине пошли мурашки. Я заворожено смотрел в глаза этой плачущей женщины и не мог даже пошевелиться. Это как сон, как страшный сон, когда тебя настигает невиданное чудовище и вот-вот сожрёт тебя, оно всё ближе и ближе, а ты стоишь парализованный от страха и не можешь даже двинуться с места, истошный крик душит тебя, сердце бешено стучит… Чёрт, надо просыпаться, это же сон, это же не со мной происходит. И ты просыпаешься весь в поту, идёшь на кухню курить, открываешь холодильник, наливаешь себе стопку коньяка, выпиваешь её залпом и идёшь дальше спать.

 Уффф! С большим трудом я заставил себя вырвать руку из ладони этой больной женщины.

 Почему, почему эта дура не даёт спокойно умереть своей матери? Надеется на чудо? Так ведь в данной ситуации чуда не будет! Её мать будет медленно и мучительно умирать. Медленно и мучительно.

 - Я Вам выпишу хорошее лекарство, его можно, как обычно, можно купить в аптеке напротив клиники.  Там, как Вы знаете, для моих клиентов скидки. – я резко прервал идиотский рассказ полной бизнесменши об очередном чудесном излечении какой-то столетней старушки, бабушке её поставщика.

 - Дорого там возьмут?
 - Нет, нет. Препарат не дорогой: всего три тысячи рублей.
 - Всего три тысячи? – переспросила Инесса Степановна. В её голосе слышалась обида, не в её правилах платить за здоровье мамы такие смешные деньги.
 - Да, именно ТРИ ТЫСЯЧИ РУБЛЕЙ. Препарат не дорогой, но очень эффективный.
 - А может что-нибудь другое, подороже? Вы же знаете, доктор, мне для здоровья мамы ничего не жалко.
 - Я сказал именно этот! ТРИ ТЫСЯЧИ РУБЛЕЙ!
 - Всё, поняла. Я Вас поняла, доктор.  Так, сколько с меня за приём?
 - Сегодня нисколько, Инесса Степановна.
 - Как это нисколько?- вновь удивилась щедрая дочь.
 - Ну, знаете… Не могу я сейчас с Вас взять деньги. Вот придёте с мамой через десять дней- тогда и рассчитаетесь. Сегодня не могу, извините.  Касса у меня не работает, сломалась. А без кассы никак. Я же честный предприниматель, да и налоговая знаете ли…
 - Поняла, налоговая это серьёзно. – С заговорщицким видом ответила Инесса Степановна.

 Я написал на бумажке название лекарства, цену на него и передал листок Наталье.

 - Виталий Алексеевич, а Вы ничего не перепутали?- в недоумении спросила у меня Наталья, прочитав название лекарства.
 - Нет!- внимательно смотря в её глаза, произнёс я. – Нет, ничего я не перепутал! Выписывай рецепт!
 - Но, ведь…
 - Я сказал- выписывай рецепт! Что непонятно?- повысил голос я на своего ассистента.
 Наталья, покорно опустив голову, как обычно старательно стала заполнять рецепт.

 - Значит так, Инесса Степановна. Препарат давать три раза в день…
 - До еды или после.- перебила меня дочь моей пациентки.
 - Какая разница?- вспылил я.
 - То есть: «какая разница»?- дочь моей пациентки с удивлением взглянула на меня.
 - Хорошо, давайте до еды. Затем через десять дней покажетесь мне. Когда вы там собрались везти мать к знахарке?
 - Послезавтра.
 - Не торопитесь. Подождите дней пять, а потом езжайте. Вам ясно?
 - Да, доктор, конечно.
 - Всё, до свидания.

 Я встал из-за стола, чтобы как обычно проводить пациента до двери. Вернувшись к себе за стол я увидел, что Наталья, покраснев, пытается что-то мне сказать.

 - Да, Наташа, слушаю тебя.
 - В-виталий Ал-лексеевич…- заикаясь начала она.- В-вы не ошиблись, выписывая этой женщине такое лекарство?
 - Нет, дорогая моя, не ошибся.
 - Так ведь это же…
 - Я знаю.- резко перебил я свою помощницу.
 - Она ж-же умрёт через неделю.- Наталья ошеломлённо смотрела на меня.
 - Нет, не через неделю. Надеюсь, максимум дня через три.

 Наталья ошеломлённо смотрела на меня. С трудом подбирая слова она продолжила.

 - Так ведь это же самое настоящее убийство, Виталий Алексеевич!
 - Убийство? Я бы так не сказал.
 - Вы ведь специально выписали лекарство, которое убьет эту бабушку!
 - Да. И что?
 - Как это что? Вы же давали клятву Гиппократа…
 - Что ты, девочка, знаешь о правде Гиппократа? Тебя так учили в институте? Ты давала клятву врача? Видишь, на стене висит «Клятва Гиппократа» на латыни. Изучала латынь в своём институтишке? Тогда послушай. Per Apollinem medicum et Aesculapium, Hygiamque et Panaceam juro, deos deasque omnes testes citans, mepte viribus et judicio meo hos jusjurandum et hanc stipulationem plene praestaturum.

 Звуки латыни подействовали на Наталью завораживающе.

 - А ты знаешь, кто такой Асклепий, которого упоминает Гиппократ? У древних Асклепий считался богом врачевания. А как он умер, до того как стать божеством? Его поразил своей молнией громовержец Зевс. А за что? Не знаешь? Господи, чему вас там четыре года учили? Всё просто и до смешного банально. Бог смерти Танатос донёс Богу неба, грома, молний великому Зевсу на Асклепия за то, что Асклепий научился воскрешать мёртвых, и на земле стал нарушаться баланс жизни и смерти. На земле стал нарушаться мировой порядок, который мог привести к всеобщему хаосу, а Зевс не мог этого допустить. Во всём должен быть баланс, понимаешь Наташа. Этого требует жизнь, этого требовали древние Боги. Так вот, дорогая моя, я не бог, я простой врач, но ещё будучи простым ленинградским студентом из первого меда я понимал, что всё в этой жизни взаимосвязано, и для достижения полной гармонии во всём должен присутствовать баланс. Понимаешь меня? Знаешь, дочка, мне уже за пятьдесят, и я много повидал  на этом свете.

 Наталья молчала. По глазам своей помощницы я понял, что в её голове происходит мучительная борьба между личными убеждениями и теми доводами, которые я вывалил на неё.

- Почему, например, в той же Бельгии официально разрешена эвтаназия?-продолжил я. Не поверишь, но сам в одной брюссельской аптеке видел специальный набор для совершения эвтаназии. И на этом наборчике из одноразового шприца и ампулы висит ценничек. А знаешь, во сколько оценили избавление от мучительной смерти эти цивилизованные европейцы? Шестьдесят евро цена на это, как ты говоришь «убийство»! Шестьдесят евро или примерно ТРИ ТЫСЯЧИ РУБЛЕЙ!!! Три тысячи рублей за окончание мучений как больного, так и тех, кто вынужден его опекать, таскать на коляске, вытирать за ним дерьмо! ТРИ ТЫСЯЧИ!!! Ты поняла меня? Это дорого для того, чтобы прекратить мучения человека? Или надо было тянуть до последнего  деньги с этой хабалки, которая ради благой цели будет таскать полумёртвое тело несчастной старой женщины по врачам, знахаркам, причиняя ещё более сильные мучения своей матери? Чтобы вылечить свою мать она готова тратить деньги на всяких шарлатанов. Но это бесполезно. Её мать неизлечима больна. Она должна умереть в мучениях где-то через пол-года! Ясно тебе? Или ты считаешь, что я сделал что-то не так? Я специально не взял с неё сегодня денег за посещение и в рецепте вписал именно эту цену. Цену за избавление человека от мучительной и долгой смерти.
 - Виталий Алексеевич, так ведь это всё равно убийство. Никто не поверит, что врач вашего уровня ошибся и прописал неправильное лекарство. Ведь есть же история болезни, результаты анализов.

 Я взял со стола медицинскую карту человека, который через три дня должен был умереть, вырвал несколько листов с результатами анализов, скомкал их, бросил на пепельницу и поджёг.

 -Всё. Теперь это просто врачебная ошибка. Никто не докажет что я специально выписал смертельное лекарство своему пациенту.

 Наталья заворожено глядела на бумагу, которая превращалась в пепел. Вместе с клочками бумаги в этот момент догорала жизнь в теле одной смертельно больной старухи, превращая её тело в прах.

 Я вышел из кабинета, оставив Наталью одну. Вернувшись, я увидел на столе заявление своей помощницы об увольнении из ООО «Правда Гиппократа» по собственному желанию.

 Прочитав её заявление, я взял ручку с золотым пером и написал в качестве резолюции: «Morsque minus poena quam mora mortis habet. Не возражаю.»



 P.S.  «Morsque minus poena quam mora mortis habet.» (лат.)- Менее мучительна сама смерть, чем ее ожидание.
 Овидий.


 3

 «Черный пес Петербург - крыши, диваны,
 А выше поехавших крыш пустота.
 Наполняются пеплом в подъездах стаканы.
 В непролазной гpязи здесь живет пустота.»

                «Везение для неудачника»

 Итак, поведаю вам всё как на исповеди.

 Лёва был Неудачником. Именно так и именно с большой буквы. Ему не везло по жизни. Эта самая треклятая жизнь на протяжении уже почти сорока лет постоянно играла с ним в свою забавную игру под названием «кошки-мышки». Судьба из вредности всё время строила ему страшные гримасы, которые Лёва поначалу принимал за дружескую и искреннюю улыбку. По своей наивности ему часто казалось: вот оно, вот рядом с тобой летит твоя птица удачи, лёгкий прыжок и хватай её за хвост, а затем тащи к себе в норку, пользуйся этой удачей и наслаждайся жизнью. Но нет же! На поверку оказывалось, что птица удачи или летит высоко, или уже находится в состоянии полного б\у и не пригодна для дальнейшего использования.

 Ему не повезло с самого рождения. Он был проектом, получившимся в результате почти добровольных действий сексуального характера своего потенциального на тот момент папы в отношении его будущей мамы. Эти действия были совершены сторонами, участвовавшими в проекте, в состоянии полного алкогольного изумления. После совершения самой процедуры зачатия новой и на фиг никому не нужной жизни, на утро, его физиологический отец, опохмелившись, начал процесс восстановления в памяти событий вчерашнего вечера.

 Единственное что он не вспомнил, было то, как зовут эту Чебурашку, лежащую рядом с ним в постели. Разбудив свою напарницу по ночному коитусу, он узнал, что зовут её Надя. А через полтора месяца он узнал, что Надя беременна. Причём эта наглая Чебурашка настаивала на каких-то глупостях: женитьбе и прочей ерунде и ни в какую не хотела отступать. Так что Лёва был «желанным» ребёнком в «крепкой» семье.

 Ему не повезло с родителями, не повезло с яслями, не повезло с детским садиком, куда его зашвыривала мать по пути на работу. Отец к тому времени, естественно испарился из их жизни, получив почётное и всесоюзно-розыскное звание «злостный неплательщик алиментов».

 Но больше всего не повезло Лёве со школой, а точнее с одноклассниками. Нет, возможно, они все были милыми и добрыми детьми. Да, наверно, так оно и было, ведь со временем из двадцати его одноклассников всего лишь шестерых посадили в тюрьму, и только лишь трое умерло от алкоголизма и наркомании.

 Эти милые детишки постоянно издевались над зачумлённым ушастым и худым очкариком, лупили его почём зря, издевались над его именем (скажу по секрету, что имя Лёва было сокращением не от Лев, а от Лейба, а точнее от Лейба Шлёмович). Ох, и натерпелся же Лёва от них…

 В армию Лёву не взяли по состоянию здоровья, а точнее по причине полного его отсутствия. Количество Лёвиных заболеваний был больше, чем имелось строк в стандартной медицинской карточке призывника, поэтому военный комиссар на призывной комиссии так и не узнал, что Лёва ко всему прочему страдает ещё и ревматическим эндомиокардитом, аллергическим ринитом и внепеченочной формой портальной гипертензии, потому что эти диагнозы уже некуда было записывать.

 Академический отпуск в институте Лёве пришлось взять уже на первом курсе из-за осложнения, возникшего после воспаления лёгких, подхваченного им во время уборочной кампании по спасению почти уже сгнившего картофеля, куда его вместе с коллегами первокурсниками забросили сразу же после вступительных экзаменов.

 После окончания института Лёва задумался о своей жизни. Что-то у него не так складывалось. Как жить дальше? Единственная отрада в жизни человека, находящегося в Лёвином положении – это семья. Семья Лёвы состояла из его мамы. Бедная мама, так и не вышла больше замуж. Как-то Лёва, желая побольше узнать про своего родителя, спросил у мамы, как её ласково называл отец. Ответ «Чебурашка» поразил Лёву до такой степени, что он больше не спрашивал у мамы о причине её одиночества. Тем более, судя по всему, у его папашки было очень хорошо развито чувство ассоциативного мышления.

 Не найдя ответа на свой животрепещущий вопрос Лёва решил что-то изменить в своей корявой жизни. Для начала он решил сменить страну проживания. Но, в консульстве ему сказали, что не видят оснований для разрешения воссоединения инженера- экскаваторщика по имени Лейба Шлёмович с его якобы исторической родиной. «Мама у вас еврейка? Нет? Тогда попробуйте обратиться в консульство другой страны, которая испытывает острый дефицит специалистов по экскаваторостроению.»

 Лёва попытался найти свою вторую половинку и жениться. Его знакомые сокурсницы и соседки (круг общения у Лёвы был весьма «разносторонен» и «широк») в лучшем случае рекомендовали ему попробовать жениться на резиновой кукле.

 От безысходности Лёва решил повеситься. Когда он одел себе на голову собственноручно изготовленную петлю ему было щекотно, хотя по идее должно было быть страшно. Но у человека, который всё для себя решил и уже ничего не боится, отключается часть мозга, отвечающая за страх. Ему было просто щекотно...

 Это последнее чувство, которое он должен был испытать в своей жизни, и от ощущения этого чувства потянуло детством и редкими моментами искреннего детского счастья: колючим свитером, связанным мамой, клокочущим смехом, когда она тебя подбрасывает вверх и ловит своими натруженными руками.

 Тогда ему тоже было щекотно...

 Обо всём этом Лёва потом вспоминал в больнице, куда попал с сотрясением мозга после неудачной попытки суицида. Ему повезло. Древняя и висящая «на соплях» люстра их комнаты в коммуналке в центре города, к которой он привязал верёвку, не выдержала даже смешного Лёвиного веса и напомнила об отсутствии мужской хозяйской руки, смачно врезавшись в Лёвину голову.

 Как ни странно, но после выписки из больницы Лёва предстал перед нашим диким социумом совершенно другим человеком. То ли на него, как и на Ньютона, подействовал удар по голове, то ли люстра выбила из Лёвиной головы все имеющиеся комплексы и открыла у него новый дар… Не знаю. Но в голове у Лёвы теперь было постоянно щекотно и он не испытывал больше чувства страха перед жизнью.

 Свой первый миллион он заработал за неделю. Со вторым миллионом было сложнее, так как кредитующий банк решил проверить наличие у Лёвиной фирмы наличие недвижимости, оставленной в залог под кредит. Но и здесь Лёва справился. Ему помогла щекотка в голове.
 Через год Лёва, а точнее Лейба Шлёмович, стал известным в городе бизнесменом и филантропом. Сеть магазинов «Чебурашка», ночной клуб, кинотеатр, три ресторана. Как он этого добился?

 Как бы вам это объяснить…Просто, друзья мои, мне всегда помогала щекотка, неожиданно появляющаяся в моей голове, которая позволила мне из зачуханного пацана превратиться в солидного бизнесмена, одного из самых уважаемых и богатых людей в городе! Мне повезло!!!

 И сейчас, глядя на этот богатый стол, находясь в окружении своих друзей, мне хотелось бы наконец-то закончить свой длинный тост и предложить вам выпить за верных друзей, за удачу, за судьбу, которая ведёт вас за руку по этой жизни, за окружающих нас прекрасных подруг! И самое главное, я хочу выпить за щекотку в моей голове, которая и помогла мне стать тем, кем я являюсь сейчас. Поднимем наши бокалы, друзья мои за…

 - Слышь, Шлёмыч, заканчивай трендеть! Задрал ты со своей щекоткой, чёрт малахольный, давай пей, на фиг. Глядь ко, мужики уже сомлели и спать завалились. Пей давай,  идиот недоделанный! А то щас участковый придёт, повыгоняет нас, скотина, из тёплого подвала на мороз –спать то опять на холоде придётся, а изнутри ничего не греет. Эй,эй…Слышь, Шлёмыч, ты чо, ты чо это? Ты чо плачешь как баба то, а? Ты перестань это! Слышь, не плачь, не плачь, Шлёмыч, ты же мужик. Пусть шальной и малой, но мужик же всё-таки, ёк макарёк! Перестань, дурилка, реветь то. Бог ты с ним. Самое главное живой ты, Шлёмыч, ходишь по земле - матушке своими ногами, дышишь воздухом. Пусть и щекотка у тебя, чёрт ты с ней- не умер же от неё? Слышь, мужики, Шлёмыч то наш такой тост тут щас задвинул пока вы дрыхли - заслушаешься! Молоток, Шлёмыч, могёшь завернуть как следует! Мужики, мужики, заберите у него стакан, разольёт же сейчас её родную беленькую, чёрт малахольный.
 Ну всё, всё, всё, не дуркуй…Слышь, не плачь, Шлёмыч, не плачь…


 4

 «Черный пес Петербург - рассыпанный поpох
 Тайны этих стен гробовой тишины
 Дышит в каждом углу по ночам странный шорох
 Здесь любой монумент в состоянии войны»

                «Служил Отечеству»

 Монинг!... Монинг!...

 Ненавижу это слово, да и лицевые мышцы устали работать, помогая мне изображать радостную и искреннюю улыбку. Ненавижу их всех. Монинг!... А приходится… Приходится стоять здесь клоуном, улыбаться каждой жирной твари и елейным голоском журчать: Монинг…

 Уже полгода я халдействую в этой богадельне на воротах. А точнее: работаю швейцаром в шикарном пятизвёздочном Гранд-Отеле. Два дня я стою в этом клоунском наряде, улыбаюсь входящим и выходящим постояльцам этого отеля, для которых я пустое место, а следующие два дня занимаюсь чем бог на душу положит. Обычно…

 Монинг!... О, сэнкью, сэр… Гавнюк ты, а не сэр. Дал пять рублей, засунь ты плашмя их себе знаешь куда? Тем более, что по размеру наверняка подойдут. Сволочи иностранные…

 Так вот, обычно мои выходные дни не отличаются друг от друга: пьянка, похмелье, завтра на работу. За комнату я давно перестал платить. В ЖЭКе всё обещают выселить по суду за неуплату. Мои школьные друзья разъехались кто куда. Денег нет. Короче говоря- жизнь удалась.

 Чёрт, как колено то болит! Из-за него, меня боевого офицера, майора Российской армии и комиссовали. Спасибо хоть жив остался. До этого пять командировок на Кавказ- ни одной царапины, а тут начальству резко понадобилось перевезти боеприпасы с одного склада на другой. Зачем? Что здесь на консервации лежат, что там будут пылиться- какая разница?

 Но, приказ командования! А приказы, как известно, не обсуждаются, а выполняются.

 Монинг..Такси? Уан момент… Кто там сегодня на пятаке халтурит? Витька? Давай Витёк, не забудь- с тебя полташка за клиента… Не нравится ему… А что делать- жизнь диктует правила.

 В боевое охранение колонны я ездил раз сто. А на сей раз мне эта операция сразу не понравилась. Каким- то тухляком от неё несло. За 12 лет в армии на подобные вещи у меня нюх выработался. Да и прапорщика Тихонова резко понос пробрал, прямо перед самым выездом. А на шестом километре нас ждала засада. И ведь грамотно черти всё устроили, положили всех, а потом пошли раненых добивать. Повезло мне тогда. Прикинулся я мёртвым и когда получил очередь по ногам- даже не вскрикнул, так и остался лежать рядом с убитым бойцом Сорокиным. Хоть и выжил я тогда, но пуля колено раздробила всмятку- почти год валялся по госпиталям. А потом на комиссацию и всё. До свидания, товарищ майор, ваша служба закончена. Компенсация при увольнении вам положена как в мирное время, то есть без дополнительных выплат. Войны то у нас официально нет, Российская армия боевых действий не ведёт, так что получите расчёт как положено в мирное время. Но позже, так как в Минобороне на вас сейчас денег нет. У нас военная реформа, идёт восстановление кавказских республик после войны, так что свободны и ждите. Заплатят. Чрез год или два. И не забудьте освободить служебную жилплощадь. Спасибо, Родина! Не забываешь ты своих солдат!

 Вон того же гниду прапора Тихонова хоронили с салютом и прочими почестями. Наградили посмертно за гибель его геройскую. Его ведь после того случая с внезапным поносом, когда меня ранило,  в первом же столкновении убили: пуля точно в лоб вошла. А что да как- никто не видел. Да и откуда стреляли, тоже не нашли, следов засады не обнаружили, разведчики докладывали что в округе ни одного боевика и близко нет. Из всей роты тогда только Тихонова положили, а у остальных- ни царапины. Загадочная история! Умер максим, да и хрен с ним. Так что в соответствии с воинским кодексом чести нашла награда героя! Молодцы мужики- сослуживцы, не забыли ещё про честь офицерскую!

 О, Иса приехал. Хозяин, твою мать. Кроме этого Гранд-отеля у него есть ещё три ресторана, парочка ночных клубов и яхта, на которой по очереди отдыхают его земляки с Кавказа. А что: это у нас пинком под зад, а здесь: из леса и гор сразу в Питер на шикарную яхту к русским шлюхам. Это мы хорошо с ними воюем!

 Здравия желаю, Иса… Даже не посмотрел в мою сторону, сволота. Идёт по телефону разговаривает на своём змеином языке… Вырвать бы ему жало… Нельзя. Это там он мне враг, а здесь- Хозяин! Деньги он мне платит. Причём, жмётся гад, не повышает зарплату, а ведь я его об этом просил. Улыбался тогда, сука, смеялся мне в лицо. Ты, говорит, майор, стой здесь, гостей встречай, а мне и моим братьям не забывай честь отдавать как положено. Отдыхай, говорит, от войны, от убийств мирных жителей, смотри как настоящие люди живут. А деньги всегда будут. У кого надо. Кем ты там был? А здесь ты как генерал- штаны с лампасами у тебя есть. И ржёт, сука, стоит. Ладно, товарищ майор, потерпим, не долго осталось. Сегодня не простой день, особенный…

 Монинг…

 Да, сегодня особенный день. Мне сегодня исполнилось 33 года. Возраст Христа, того самого хитрого мужика из Назарета, который и сам терпел и другим повелевал это делать. Молодец, что сказать. Не могу я другую щёку подставлять, извини меня боженька. В другой раз, о кей?

 Поздравлений сегодня не будет. Да и кому поздравлять то меня? Мама давно умерла. Так и не дождалась она сына с войны в крохотной комнатушке в коммуналке в центре. Отец умер когда мне было четыре года. Те ленинградцы, кто пережил блокаду, потом быстро умирали.

 Жена? Жена.. Да… А что жена? Я её не видел уже шесть лет. Как уехала она тогда из нашего военного городка с этим полковником… Я тогда долго убивался, много пил, съездил во внеочередную южную командировку. Мужики меня успокаивали как могли. Да и ладно, чёрт с ней. Хотя любил я её, суку гулящую. Сослуживцы? Кого убило, кто до сих пор на Кавказе. Валька, гостиничная шлюха? Так ей до меня нет никакого дела, кроме двух раз в месяц, когда я отрываюсь на ней. Хотя девка она не злая. Берёт с меня за свои услуги как она говорит « с корпоративной скидкой».

 Монинг…

 Скоро полдень- пора будет переходить на другое изречение. Афтенун… Долго запомнить не мог. Сколько я там насобирал? 3 евро и 5 рублей. Не густо. Опять Гамзат, главный портье, будет ругаться. Да и пошёл он, чурка…

 А раньше день рождения я здорово справлял. Приходили в гости одноклассники, и та очкастая девчонка… Как её звали? Не помню уже… Давно это было- в прошлой жизни. В детстве мама обязательно делала салат оливье. Я очень любил мамино оливье. На войне я  очень скучал по этому яству. А в училище я устраивал нехитрый стол для сокурсников. Помню на третьем курсе мы объелись несвежей тушёнки и всем взводом по очереди на горшке сидели! Было весело.

 Что? Николя? Найн, ноу… Твою мать… Мой сменщик Колька ей нужен… Вот старая американская дура… Найн Николя… тумору… о кей? Николя тумору… Вот чертило этот Колька. Даже на эту старую дуру запрыгнул. А что, Коля парень видный, ростом как я, правда, покрупнее будет. Поэтому я сегодня у него униформу и попросил, что она на два размера больше моей. На денёк. День то сегодня особенный… А так ничего, налезла чужая униформа.

 Вот и стою я здесь этаким попугаем. Я- русский офицер. Бывший, правда. Это самое главное слово- «бывший». Это для Родины я бывший, а у нас, у офицеров Русской армии, «бывших» не бывает.

 Полдень… Что это за звук? Выстрел пушки на Петропавловской крепости или это сработало подложенное мной взрывное устройство в кабинете Исы? Интересно, его сразу в клочья разнесло, или он будет долго и мучительно подыхать от множественных ранений? Я про это не узнаю. Полдень! Пора!!! День то сегодня особенный!!!

 К чёрту эту клоунскую униформу, туда же фуражку с золотым околышем, брюки с генеральскими лампасами. Вот она настоящая форма! Под гостиничной униформой даже и не помялась. Мой парадный китель на мне до сих пор как влитой сидит. О, попрыгали солнечные зайчики от золотых погон! Прямо как тогда, на параде при выпуске из училища. Только тогда я был сопливым лейтенантом, а сейчас я кадровый русский офицер с пятью боевыми наградами. А на боку именное оружие в кобуре, полученное из рук Главнокомандующего нашего контингента на Кавказе. Ну… Наверно, надо что-то сказать… А что говорят в таких случаях? В бога я не верю, просить прощения мне не у кого. Да и к чему эти слова? Я же офицер. Итак…

 Смирно, оружие на изготовку! До сих пор идут мурашки от звука передёргиваемого затвора в пистолете. Оружие к бою! Чёрт, щекотно то как от соприкосновения холодной стали и виска. Честь имею! Служил Отечеству! Пли!!!!!!!!!

 5

 «Черный пес Петербург - время сжалось луной
 И твой старый хозяин сыграл на трубе.
 Вы молчите вдвоем, вспоминая иное
 Расположение волн на Неве.»

                «Срока давности не имеет»

 Ну, наконец-то! Как долго то они всё тянули. А вроде бы что здесь сложного - временно выдать из архива прокуратуры дела об убийстве почти пятнадцатилетней давности. Получили запрос, сходили в подвал, где находится архив, порылись в залежах папочек с тесёмками, нашли нужное уголовное дело, оттряхнули с него пыль и всё. Стандартная процедура. Так нет: а зачем оно Вам, а почему Вам нужно именно это дело? Какая тебе разница, прыщ прокурорский? Дело то глухое, срок давности ещё не вышел, а моя работа, как начальника уголовного розыска, такие дела раскрывать, повышать раскрываемость в районе.

 Что вылупилась на меня, курица? Что, я голым в кабинет к тебе пришёл что – ли, или на лбу у меня вишнёвое дерево выросло? Сидит, глазами блымает. Вообще то Ленка, секретарша нашего районного прокурора Ширко, девка неплохая, симпатичная, но полная и беспросветная дура. Это то её и портит. И сейчас смотрит на меня так пристально и загадочно. Не надо на меня так смотреть, я тебе ничего не должен и ничем не обязан. Я вообще, кроме как самому себе, никому ничего не должен и не обязан. А свой должок самому себе я верну… С набежавшими процентами…

 Где расписаться? Здесь? Всё, Лена, адьос, цвети и пахни дальше, а я пошёл.

 Вообще то я ненавижу прокуратуру. Нет, ну не саму прокуратуру как институт государственного надзора за соблюдением законности, а я не люблю работников этой самой прокуратуры. Всё опытные старички- ветераны давно поувольнялись на пенсию, на их места пришли «молодые и амбициозные кадры». То, что они молодые- согласен полностью. Самому старшему по возрасту следователю сейчас двадцать шесть лет, а из четырёх помощников прокурора одному двадцать три, двум под тридцать, и только Погодиной Елизавете около тридцати пяти лет. Вся эта цитадель законности и правопорядка практически только и держится на самом прокуроре района Ширко Сергее Николаевиче. Мужик он грамотный, опыта работы не занимать, про таких говорят: «настоящий прокурор». И жена у него бывшая работница прокуратуры, раньше вместе с ним в одном коллективе работала.. И как он, профессионал с большой буквы, только терпит этих своих «эмо- кидов»? Посмотришь на такого работника прокуратуры и думаешь: неужели сам Господь бог сошёл на землю в лице этого сурового обладателя красной корочки с надписью «Прокуратура РФ»? Причём это удостоверение предъявляется окружающему их быдлу с таким видом, что аж становится страшного и за гаишника, который остановил пьяного в дупель помощника прокурора за рулём личного джипа «Нисcан Патрол», и за хозяина ресторана, который не понимает своего счастья, внезапно рухнувшего на его голову, в виде посещения развесёлой прокурорской компании, которая нарушает правила поведения посетителей в его ресторане, да и к тому же не хочет платить по счёту. Нет, возможно, я не прав.

 На самом деле работа в прокуратуре сволочная и трудная. Особенно у следаков, которые по ночам поднимаются с постели и едут описывать какой-нибудь только что найденный полуразложившийся труп бомжа в подвале, или вынуждены задавать молодым девчонкам вопросы типа «в какой руке, и на каком расстоянии от вашего лица, подозреваемый держал свой половой член во время совершения им процесса изнасилования вас в извращённой форме». Не многие долго держатся на такой работе. Остаются только самые «амбициозные», которые за право обладания волшебным удостоверением плюют на все эти «издержки профессии». Впрочем «любовь» прокуратуры и уголовного розыска была взаимна. Прокурорские тоже считают нас никчёмными бездельниками, которых необходимо пинать в нужном направлении, потому что опера ничего не делают из-за своей лени, наглости, цинизма и стремления в рабочее время решать вопросы исключительно лишь по пополнению своих кошельков. Короче говоря, в своих взаимоотношениях стороны считают друг друга виноватыми, а раз так - то нет правых в этом негласном и нелепом противостоянии, которое длится с момента основания УгРо и прокуратуры в том виде, в котором они существуют сейчас.

 И вот, несмотря на все выдуманные бюрократические трудности я, наконец, в кабинете один на один с этим уголовным делом. Закрыть дверь на ключ, чтобы никто не мешал. Что же, приступим. Что же так руки дрожат? Надо закурить- может немного отпустит. Чёрт, руки дрожат то ли от количества виски выпитого вчера, то ли от того, что это дело у меня перед глазами. Глухарь стопроцентный, да и ещё старый к тому же. Четырнадцатилетней давности.

 Так… читаем…убитый Сенников Сергей Петрович, 1949 года рождения, убит в собственной квартире неустановленным лицом. Способ убийства- удушение, что подтверждается следами насильственной асфиксии на горле потерпевшего. Обстановка в квартире не нарушена, дверной замок следов механического повреждения не имеет. Идём дальше… Свидетели… Какие они, на хрен свидетели? Никто ничего не видел: ни соседи, ни сын потерпевшего.

 Характеристики убитого с места работы… слесарь шестого разряда, передовик, отличный семьянин, рационализатор. С этим всё понятно. Дальше… постановление о возбуждении уголовного дела, постановление о приостановлении уголовного дела в связи с не установлением лица, совершившего преступление…

 Ага! А это что за бумажка? Постановление о прекращении уголовного дела по факту убийства гражданином Сенниковым Сергеем Петровичем гражданки Сенниковой Нины Витальевны в связи со смертью лица, совершившее преступление. Вот эта бумага, лежит себе так скромно и неприметно.

 Значит, потерпевший за день до своей смерти убил жену, а потом кто-то придушил его самого. Интересно, интересно… Жаль, что дело об убийстве его жены мне уже не вытащить на свет божий. Да… Получил гражданин Сенников С.П. за совершённое им убийство наказание по высшей мере. Правда без суда и следствия, но зато по закону высшей жизненной справедливости. Как-то и кем-то было сказано - «Не убий».

 Чёрт, телефон забыл отключить! Кому там я срочно понадобился? Самвел. Аллё, что случилось, дорогой? Что? Проверка? Какая проверка, всё должно быть чисто по проверкам в этом полугодии- я же разбирался. Участковый? И что хочет? Документы посмотреть? Так пусть смотрит. Да ладно тебе, Самвел, не горячись. Знаю, знаю, левый товар мой… да, да, я тебе его на реализацию скинул… Хорошо, не нервничай… Не психуй я тебе говорю… Дай трубочку этому участковому… Аллё, Самойлов? Начальник уголовки говорит. Привет дорогой, как дела? У тебя хорошо, а у Самвела плохо? От чего же у него так всё плохо - то? Документов нет на продаваемый товар? Правильно! Нет, и не будет! Да, да, именно так, ты не ослышался… Протокол будешь составлять? Ай, молодец! Это тоже правильно! Протокол надо обязательно составить. Только не забудь его потом в трубочку свернуть. Зачем? А затем, что я тебе этот протокол потом в задницу запихаю! Ты что Самойлов себе там думаешь, а? Денежку по лёгкому зашёл срубить? А скажи мне, почему я должен тебе платить свои деньги? Да, да, именно я, а не Самвел, потому что это мой товар. Только за то, что ты есть на этом белом свете такой распрекрасный участковый? Не понимаешь, про что я тебе говорю? А ты подумай своей тупой башкой! Послезавтра я дежурю ответственным от руководства- жди меня в гости. Я проверю, как ты посещаешь на дому подучётный элемент, сколько на руках имеешь просроченных материалов, и как ты произвёл поквартирный обход по последней квартирной краже на твоём участке! На хера? Чтоб было до хера, понял? Что? Нашлись документы? Это хорошо! А ты не такой дурак каким кажешься на первый взгляд. Слышь, Самойлов, я тут случайно узнал, что у тебя на участке ресторанчик новый открыли? Нет, организовывать ничего не надо. Просто говорят, что там виски односолодовый есть хороший. Точно? Вот и чудненько. Организуй пару бутылочек, а я послезавтра во время твоего дежурства к тебе заскочу с проверочкой и заодно заберу. Всё, бывай коллега. Удачи в твоём нелёгком труде.

 Вот козёл, а? И что он к Самвелу в магазин припёрся? Как первый раз замужем, честное слово. Все знают, что Самвела крышую я, что лезть то туда внагляк? Ладно, там сержанты постовые могли бы с дури залезть на мою территорию, но участковые же в таких делах профессионалы. Кесарю- кесарево, а слесарю- слесарево. «Хочешь жить- умей вертеться, дали пистолет- крутись как хочешь»- таких присказок за время службы в милиции я слышал много. Что ж, пожалуй соглашусь. Если государство не даёт -возьми сам. Хотя это просто тупое оправдание, подгон ситуации под «свою правду». У каждого правда своя. Вот и у нас, служивых в погонах, своя правда.

 «Боже, сколько правды в глазах государственных шлюх!» - Юрий Шевчук прав на все двести процентов, и я это понимаю. Хотя… Да и чёрт с ним: Шевчук сам уже давно не живёт на зарплату эквивалентом в триста евро. У каждого правда своя и нечего тут сопливые истерики устраивать. Слесарю- слесарево…

 Да… Кстати, жаль, что я обманул Самойлова. Не приеду я к нему послезавтра, а он, бедный, в ожидании расправы за свой откровенный «косяк», будет сидеть у себя в опорном пункте и ждать меня. Не смогу я проучить зарвавшегося участкового. В другом месте я буду послезавтра. Там уж не до своих барыжных дел будет.

 Ладно, продолжим…

 Полистаю как я ещё это дело. Так, а что сын говорит? Был в школе. Ясно. Показания сослуживцев… Сенников в тот день с утра на работу не вышел- стали волноваться, звонить ему домой. Потом послали по месту жительства разведчика из числа его бригады, тот и обнаружил, что в квартире не заперта дверь, а невышедший на работу передовик лежит мёртвый на своём диване. Тоже стандартная ситуация. Показания соседей- ничего интересного. Никто ничего не слышал, о потерпевшем отзываются хорошо. Ах, ну да: он же отличный семьянин. А то, что он свою жену убил, ударив её молотком по затылку? Это все в порядке вещей для отличного семьянина? Это она во всём виновата? У каждой семьи, образно выражаясь, в шкафу запрятан свой скелет. Эта семья не исключение.

 Всё, хватит соплей и сантиментов. Всё в этом деле ясно. Раскрыл я его. Выражаясь нашим ментовским языком- поднял старый глухарь. Причём поднял вот только что, не выходя из своего кабинета. Надо идти к прокурору, обрадовать его: ещё одна палка за раскрытие особо тяжкого преступления на горизонте нарисовалась. Пусть порадуется прокурор.

 Чёрт, опять телефон. Аллё… Ну? Говори, Лёха, быстрее и по существу. Взяли моего старого знакомого Прохора? Ай, молодцы! Что говорит? Ничего не говорит? Нет, буцкать его не надо- без толку. Знаю я таких людей- их бить бесполезно… Значит так, Лёха, иди выписывай ему «сотку» и задерживай по подозрению в совершении преступления… Да, да, именно «сотку». За какое преступление? Я знаю, что он только лишь свидетель! Ты что, маленький что - ли? Придумай что- нибудь. В первый раз, что - ли? И пусть он у тебя все положенные по «сотке» три дня просидит в камере без допроса. Только чтобы один сидел. Один, без соседей. Да, именно тупо не допрашивать. Через три дня сам расколется и всё расскажет. Да расколется, я тебе говорю! Знаю я таких людей- сначала накосячат, а потом совесть их начинает мучить. Этому трёх дней хватит, чтобы самому расколоться и весь расклад на своих корешей выдать. Подобных людишек я хорошо знаю: кому три дня хватит чтобы совесть замучила, а кому и побольше надо… Всё, давай, удачи!
 Странный опер этот Леха… Прохора надо крутить любым способом, тут уж не до сантиментов. Этот урка может «слить» информацию по многим славным делишкам, которые «крутят» его кореша. Ничего, пообтешется Лёха и поймёт, что «Вор должен сидеть в тюрьме. А каким я его туда способом помещу- никому не интересно».

 До прокуратуры идти три минуты, есть время повернуть назад… Нет, а как же раскрываемость? Ха-ха, блин, не смешно. Так, по быстрому напишу одну бумажечку. Которую потом пришлёпают в это дело. Всё, готово.

 - Ленусик, привет ещё раз. Сам на месте? Я зайду? Разрешите войти, Сергей Николаевич?
 Районный прокурор оторвался от чтения каких –то бумаг.
 - Здравствуйте.
 - Здравствуй, здравствуй. С чем пришёл?
 -С чем пришёл? Вот старый глухарь раскрыл. Да, именно дело об убийстве гражданина Сенникова.

 Ширко помолчал с минуту.

 - Я не ослышался, Вы дело по Сенникову раскрыли? Тот самый старый глухарь, который Вы сегодня просили достать из архива? Так быстро раскрыли?
 - Да.- спокойно ответил я.
 - То есть до этого четырнадцать лет это дело было «глухим», а Вы вот так вот взяли и раскрыли его?
 - Да, именно так, товарищ советник юстиции первого класса.
 - Интересно… И кто же убийца? – прокурор буквально сверлил меня взглядом.
 - Я, Сергей Николаевич.

 Уфф! А я думал, что никогда не смогу этого произнести! Да, это я убил гражданина Сенникова Сергея Павловича. Именно я его задушил вот этими самыми руками. Это сделал я, начальник районного уголовного розыска, майор милиции Сенников Игорь Сергеевич. Я тогда убил своего отца в отместку за мать. Этот человек, которого я называл отцом, убил мою маму. Мою дорогую и любимую мамочку. А я ему отомстил.

 - Сенников, а Вы ничего не путаете? – прокурор выглядел спокойно, как будто к нему каждый день приходят начальники уголовного розыска с собственноручно написанными признаниями в убийстве.
 - Нет, Сергей Николаевич, ничего я не напутал. Я сам убил своего отца. Вот моё чистосердечное признание.

 Ширко даже не посмотрел в сторону положенной ему на стол бумаги.

 - Ну, и как же Вы это сделали? Насколько я помню из материалов дело, Вы целый день были в школе и домой пришли после обнаружения трупа.
 - Вы почитайте моё признание- там всё написано. Готов повторить это на суде. Так что выписывайте мне бесплатный билет в столыпинский вагон на ментовскую зону в Нижний Тагил.
 Прокурор вышел из-за стола, прошёлся по кабинету и остановился возле окна.
 - Зачем ты это сделал?- как-то равнодушно спросил Ширко, вдруг перейдя на «ты».
 - За то, что он убил мою мать- самого дорогого мне человека на этом свете.
 - Я не про это. Зачем ты пришёл ко мне с чистосердечным признанием?
 - Как это зачем? Ведь это я же убил своего отца.
 Ширко подошёл ко мне и пристально посмотрел мне в глаза.
 - Сенников, у этого дела срок давности заканчивается через три месяца. Ты понимаешь? Через три месяца! По этой статье срок давности пятнадцать лет. Всё это время ты молчал, а теперь за три месяца до того, как это уголовное дело должно было превратиться в стопку никому не нужных и не представляющих абсолютно никакой ценностей бумажек, являешься ты и трясёшь передо мной своим чистосердечным признанием. Ты понимаешь., что по этой статье срок тебе грозит не малый. Вот я и спрашиваю- зачем ты это сделал?
 - Вы знаете, Сергей Николаевич, у мук совести нет срока давности. Мне тогда было пятнадцать лет, и я тогда был уверен на все сто процентов, что поступаю правильно. Я отомстил своему отцу за убийство мамы. Я задушил его. Я уже тогда был сильный, да и он не ожидал от меня такого. Я считаю, что тогда поступил правильно.
 - А что сейчас изменилось то? Тогда всё было правильно, а сейчас?- спросил у меня прокурор.
 - А сейчас… Вы знаете, чем старше я становился, тем больше я стал понимать причину такого поступка моего отца. Нет, конечно же ему нет оправдания… Что бы там не было- убивать нельзя, ни в коем случае. Но с возрастом…
 - Что с возрастом?- жёстко спросил меня Ширко.
 - Совесть меня начала грызть. Нет у мук совести сроков давности. Да и я начал припоминать некоторые события, на которые тогда, в детстве, не обращал внимания. Отец же любил маму и очень сильно ревновал её. И убил он её из-за ревности. Это он сам мне сказал в тот день, когда я… отомстил ему за маму.
 - Ты уверен, что из-за ревности?- прокурор продолжал стоять рядом со мной и буквально пронизывал меня взглядом.
 - Естественно из-за ревности. Став старше я начал понимать отца. У них же в своё время ещё до свадьбы и моего рождения были какие-то разногласия. А отец был очень ревнив и обидчив и постоянно упрекал мать в изменах. Он всё время говорил, что мама ему изменяла с другим и была самой натуральной шлюх… Ой!!!

 Ой! Почему-то я оказался лежащим на полу, а из носа кровь текла ручьём! Что случилось то?

 - Не смей, гадёныш, так называть свою мать! Ты понял меня?

 Вот это да! Таким я Ширко ещё никогда не видел! Что это так его завело?

 - Не смей её так называть!!! Что ты знаешь про свою мать?

 Что я знаю про свою мать? Он что: сошёл с ума что - ли? У себя в кабинете бьёт по морде начальника уголовного розыска, который пришёл к нему с повинной за совершённое убийство?

 - Что ты знаешь про свою мать, щенок?- голос прокурора звенел как раскат июньского грома.
 - Сергей Николаевич, ну знаете…- попытался возмутиться я.
 - Заткнись и слушай меня внимательно. Твоя мама, Нина Витальевна, была замечательной женщиной! Самой лучшей женщиной на свете! Она была моей Вселенной! Она была моей Ниночкой! Она любила меня, а я любил её. Когда мы были вместе, то для нас не существовал окружающий мир! Ты это сможешь понять, Игорь? Я любил свою Ниночку! Тебе дано понять: что такое Любовь?

 Кровь из разбитого носа уже рекой текла в мой открытый от изумления рот, но я не обращал на это никакого внимания.

 - Что ты на меня так смотришь, майор? Не можешь поверить, что я и твоя мама были самыми счастливыми людьми на земле? Совесть тебя мучает? А знаешь, как меня с утра мучила совесть, когда я по пьянке свою нынешнюю жену в своём кабинете трахнул? Мы с ней работали раньше вместе. И корова моя нынешняя залетела тогда, а про это узнала твоя мама. Я тогда чуть с ума не сошёл от горя и тоски! Сам, виноват был, сам!!!
 Прокурор замолчал, сел за свой стол и закурил.

 - А Нина меня не простила: она была очень гордой женщиной… Как узнала- сразу же сказала, что из принципа выйдет за муж за первого встречного. Вот и подвернулся ей под горячую и скорую руку её бывший воздыхатель- отец твой.- тихо продолжал свой рассказ Ширко.- Вышла она замуж за своего слесаря, папашку твоего, потом родила тебя. А про меня она даже и слышать не хотела. На все мои попытки встретиться гордо отвечала отказом. Не изменяла она ему, Игорёк, после свадьбы, не изменяла. Ни разу в жизни. Меня она любила…Кесарю- кесарево, а слесарю- слесарево…Так в народе говорят. И я никогда, до самой смерти не забуду мою Ниночку, и то, что по моей вине произошло.

 Я, наконец то, встал с пола и уселся на поднятый стул.

 - Знаешь, Игорь, а ведь тогда ещё знал, что это ты убил своего отца. Да, да- знал. Алиби твоё смешное, лопнуло быстро. Не был ты в тот день в школе- я узнавал. А стоило посмотреть на твои испуганные глаза- так сразу всё и стало понятно. На, возьми, вытри кровь.

 Ширко взял со своего стола бумажку и дал мне. Моё чистосердечное признание с горькой и страшной правдой тут же превратилось в смесь чернил и крови.

 - Вот ты говорил только что про совесть. Согласен, Игорёк, согласен. До сих пор себе этого простить не могу. Только, знаешь: и любовь тоже не имеет срока давности. Подумай об этом. И… Прости меня за твою маму. Прости, если сможешь. Я буду любить свою Ниночку до самой смерти.

 Ширко встал из-за стола и повернулся ко мне спиной.

 -Всё, Вы свободны, Игорь Сергеевич, не смею вас больше задерживать.
 Я молча встал и вышел из кабинета. Секретарь Ленка, испуганная шумом, доносящимся из кабинета районного прокурора, ничего мне не сказала. Попадавшиеся мне навстречу в коридоре работники прокуратуры тоже молча и с удивлением смотрели на начальника уголовного розыска идущего с прижатой к разбитому носу какой-то бумажкой.

 Выйдя на улицу, я швырнул своё окровавленное чистосердечное признание в урну. Наверно, я и старый прокурор уже заплатили часть долга за то, что сделали. Но счёт жизнью закрыт ещё не полностью.

 Для меня и прокурора жизнь предусмотрела своё жестокое наказание без истечения срока давности: воспоминание о сделанном до самой смерти.

 6


 «Черный пес Петербург - я слышу твой голос
 В мертвых парадных, в хрипе зонтов
 Твои ноты разбросаны всюду как ворох,
 Капли крови на черствых рублях стариков.»

                «До первой крови»

 - Колючий, зырь* чё мы притаранили*!

 Мне на колени упала брошенная Червивым дамская сумочка. Я схватил потрёпанную временем сумку, открыл её и выпотрошил содержимое на пол. Не густо. Кроме паспорта, каких-то бабских причиндалов типа помады и пудреницы, в сумке были ещё ключи, смятые бумажки, фотка с двумя детьми и всё. Денег не было.

 - И чё, это всё? – недовольно переспросил я.
 - Не, не всё! – радостно поведал мне Червивый. – Глядь, вот ещё улов!
 Взяв в руку дешёвые женские серёжки, я сплюнул на пол.
 - Ну, ты и урод!- брезгливо сказал я. – Ты чё, с мясом из  ушей этой бабы вырвал серёжки? Смотри, на них кровь осталась. Баба, наверно, верещала на весь район?
 - Не-а, мы с Томкой сначала её по голове огрели трубой, схватили сумку, а потом Томка и рванула из ушей цацки.
 Да, ситуация стандартная.
 - Слышь, Колючий, пошли замешаем цацки на дозняк*. В червончике у Лома можно даже парочку доз махнуть на эти серьги. Если Лом, конечно, возьмёт.
 Лом, а точнее Славка Ломовой, торговец зельем, живущий в доме номер десять на соседней улице, эти серьги обменяет на две, а если повезёт, то и на три дозы. Всё зависит от его настроения.
 - Гера цацки не берёт, да и  в долг не даёт. Да и пацаны базарили, что герыч* у него палёный. Ха-ха! Герыч, продай мне «герыч»!
 Червивый заржал над своей «остроумной» шуткой. Хотя он прав: Герыч, то есть торгаш по имени Гера, в последнее время что-то совсем зажрался. Грохнут его скоро наши, если он не перестанет выкобениваться. С наркоманами надо держать уши востро.
 - Колючий, пошли уже, а то смотри Томку совсем заломало.

 Томка, наша общая подруга, молча сидела на корточках, прислонившись спиной к стене. Да, её колбасило от отсутствия в отравленном организме необходимой дозы наркотика. Жалко мне её: подохнет она скоро. Томка ведь спидушная. И где подцепила СПИД не известно. Долго ли ей осталось? Может месяц, может год. А ведь она раньше в музыкальной школе училась, на скрипке играла. Это мы с Червивым детдомовские, а у Томки папа главный инженером на заводе работал, а мамка певичкой в опере была. Воспитывали они её строго: вечером после восьми на улицу носа не сунь, на танцы не ходи, с мальчиками не знакомься и так далее. Вот и довоспитывались, интеллигенты грёбанные, что девчонка – фифочка вся в бантиках превратилась в отъявленную наркоманку и грабительницу. Томка для покупки ширева из дома повытаскивала всё что можно. После смерти отца она даже стала продавать его вещи. Томкина мать, едва пережив смерть мужа, не выдержав позора и несчастий бросилась под электричку. В освободившейся от Томкиных родителей хате мы и зависали.

 - Слышь, Колючий, а может ломанём* квартиру этой бабы, а? Ключи есть, адрес можно в паспорте посмотреть.- предложил Червивый.
 А что, это мысль! А вдруг у бабы кто-то дома есть? А вдруг повезёт, и там никого не будет? Ладно, попробуем, только надо сначала ширнуться, а то дело может сорваться.
 - Шаришь, Червивый, молодец! Томка, поищи какой-нибудь инструмент, молоток там, отвёртку, фомку, если есть. Щас сгоняем к Лому, а потом к бабе на хату.- сказал я, одобряя  план.
 Получится или не получится - посмотрим. Шансы чем-нибудь поживиться в квартире этой женщины есть, не смотря даже на то, что живёт она, судя по всему не богато. Дешёвые серьги, потрёпанная сумка, отсутствие денег. Ладно, попробуем.
 - Червивый, держи ключи, Томка давай быстрей ищи инструменты, а то баба очнётся, поднимет хай и погорим мы на её хате.
 - Не поднимет она хай.- по обыкновению тихо сказала Томка, ковыряясь в каком-то ящике.
 - Почему?
 - Червивый её на глушняк завалил*.- спокойно сказала Томка.
 - Как на глушняк? Вы чё, совсем с катушек съехали, идиоты? – заорал я.
 Томка безразлично молча пожала плечами и опять села на корточки, прислонившись к грязной стене, положив на пол рядом с собой найденные в ящике молоток и длинную отвёртку.
 - Чё ты орешь, Колючий, чё ты орёшь? Я виноват, что баба такая хилая попалась? – пытался оправдаться Червивый.
 Вот так дела! Если Томка не врёт и ничего не перепутала, то эти уроды убили женщину. Придурки, сука!!! И из-за чего убили? Из-за вырванных с мясом из её ушей дешёвых серёжек?
 - Червивый,  ты чё творишь, беспредельщик, твою мать! Совсем охренел?
 - А ты на меня, Колючий, не ори. Не нравится- иди сам гопстопь*, а то сидит тут начальником…
 Я, не обращая внимания на вопли Червивого, смачно врезал кулаком ему по лицу.
 - Чё, получил по своей червивой харе, урод беспредельный?
 - Колючий, ты чё, ты чё.- испуганно забормотал Червивый, лёжа в углу и растирая по лицу кровь из разбитого носа.- Колючий успокойся. Всё, всё, успокойся. Видишь- кровь пошла. Да и кто ж знал то, а? Не хотел я её мочить. Я же для вас, для корешей своих старался, а вы…
 Лежащее в углу подобие человека жалобно лепетало слова оправдания и пыталось состроить на своём окровавленном лице жалостливую гримасу.
 - Ты меня не жаль, урод!
 Твою мать! Вот только убийства нам не хватало.
 - Червивый, ты же наш, детдомовский, и ты прекрасно знаешь наше правило «до первой крови». Нельзя человека бить после того, как у него пошла кровь. Не по-честному это. На хрена ты её убил? Не мог потише шваркнуть её, а? Тьфу…- я смачно и грязно выругался.
 Вот уроды! Загребут теперь нас менты! Я сел на стул и начал думать. Ай, ладно, плевать! Один хрен скоро все подохнем! Не от наркоты, так от СПИДа. Это только Томка в больничке сдавала анализы, а мы нет. У нас тоже наверно есть этот вирус: иногда, когда совсем уж плохи дела, ширяемся одним шприцом. Чёрт с ним, всё равно подыхать.
 - Ладно, урод, вставай. – примирительно сказал я.
 Червивый радостно улыбнулся.
 - Эх, Колючий, ты всегда был немного сумасшедшим. Слышь, Томка, мы ещё в детдоме говорили, что у Колючего тараканы в голове ненормальные!
 Томка в ответ молча кивнула в сторону лежащего паспорта убитой ими женщины.
 Я взял в руки паспорт и начал его листать.
 - Так, адрес этой бабы ул. Пушкинская, дом двести шесть, квартира пятнадцать.- продиктовал я Томке адрес и швырнул паспорт на пол.
 Стоп!!! Какой адрес? Что-то знакомый адресок то! Я бросился в угол загаженной комнаты и поднял с пола паспорт и открыл его на первой странице.
 Не веря своим глазам, я зажмурился и закрыл паспорт. Так я простоял секунд десять.
 - Колючий, чё стоишь? Пошли уже.- голос Червивого доносился до меня словно издалека.
 Я открыл глаза и снова взглянул на фотографию в паспорте.
 «Милевская Галина Ильинична, дата рождения - 8 марта 1940 года, место рождения- г. Ленинград» было написано на развороте паспорта под фотографией владельца
 Мои руки предательски задрожали.
 - Ты знаешь, сука, кого убил? – тихо спросил я.
 - Не-а. Да и какая разница?- нагло улыбаясь, спросил Червивый.
 Я умел бить больно, но не оставляя следов. Я бил его долго.  До первой крови, как и положено по нашим негласным детдомовским правилам. Отбросив измочаленное тело своего приятеля я тяжело дыша сидел на полу.
 - Томка, сигарету. – приказным тоном сказал я.
 Закурив, я присел рядом с Томкой, опёршись спиной о стену. На грязном полу жалобно стонал Червивый.
 - Кто это?- спросила у меня Томка.
 - Это?- горько усмехаясь, переспросил я. – Это, Томка, моя вторая мама.
 Червивый, стоя на коленках, сплёвывал кровь изо рта на пол.
 - Какая мама, Колючий? Ты же из детдома?
 - Галина Ильинична наш классный детдомовский педагог. Слышь, Червивый, ты, скотина, Галину Ильиничну замочил!
 Червивый, находясь в тяжёлом нокауте, меня не слышал и только молча мотал головой из стороны в сторону. Сотрясение мозга как минимум. Да, и хрен с ним, с уродом.
 - Кто такая Галина Ильинична? – переспросил я.- Ты знаешь, Томка, какая самая заветная мечта у детдомовца? Нет? Откуда тебе, домашней девочке, знать об этом! Главная мечта это что в один день откроется дверь и войдёт твоя мама и скажет: «Пошли, сынок, домой» и заберёт тебя отсюда. Или, хотя бы, найдётся какой-нибудь родственник. Пусть завалящийся пропойца, но найдётся твоя родная душа. Детдомовские мечты… Но ко мне никто не приходил. Меня же сразу после рождения оставили в роддоме как обосранного маленького котёнка. И сколько помню себя, не было у меня ни одной родной души. Не было, Томка, слышь, не было!!! А Галина Ильинична жалела меня, она была мне как мать. Она была единственной родной душой для меня на этом свете. Она воспитывала нас как своих детей. Вот и этого урода, Червивого, она тоже воспитывала. Говорила «Петя Червяков не такой уж плохой мальчик, каким хочет казаться». Знала бы она…

 Томка молча и внимательно меня слушала. На моих глазах выступили предательские слёзы. Интересно, видит ли Томка мои слёзы? Мужчины ведь не плачут- так говорила Галина Ильинична.

 - И в секцию футбола меня тоже Галина Ильинична отвела. Говорила: «Коля, ты сильный мальчик, тебе надо спортом заниматься, а не курить в подворотнях как остальные мальчишки». И всегда следила за тем, чтобы я не прогуливал тренировки, сама стирала мою грязную спортивную форму. Как настоящая мама… Большого футболиста из меня не вышло, здоровья не хватило. Детдомовская кормёжка это тебе не домашние пирожки. Но уже после детдома меня всё-таки пригласили в команду из региональной лиги, сказали, что если покажу себя, то есть шанс и в команду мастеров попасть. А это была моя вторая мечта, понимаешь, Томка?
 Томка продолжала меня молча слушать.
 - Даже когда мне повестка в армию пришла, Галина Ильинична бегала, договаривалась с тренером и с военкоматом о том, чтобы меня направили служить в спортивную роту. И ведь добилась! Служить меня направили здесь неподалёку. Не служба была, а рай! В понедельник и вторник служил в части, в среду отпускали до воскресенья на тренировки и игры. Служи – не хочу! Так я год и отслужил. А на следующий сезон меня пригласили тренироваться в команду мастеров. А служить то мне ещё год оставалось. Вот я, дурак, и перестал по понедельникам в армию ходить. Раз меня со стадиона в часть отвезли, другой раз. А в третий раз, сразу после игры, отвезли на губу*, а потом впаяли мне два года дисбата* за самоволки.  Там, на дизеле*, я и подсел на наркоту эту поганую! Все мечты в задницу из-за моей дурной головы. Погнался за мечтой не обращая внимания ни на что… А после отсидки на дизеле, я встретил Червивого и закрутилось.
 Я замолчал и закурил. Томка встала, взяла в руки инструменты, и подошла к  лежащему на полу Червивому.
 - Вставай.- тихо сказала она.- Пора на хату к этой бабе идти.
 Я отшвырнул сигарету и вскочил на ноги.
 - Ты чё, Томка, какая хата? Надо бежать к Галине Ильиничне- вдруг она живая и ей можно ещё помочь?
 - Не надо, Колючий, никуда бежать. У меня сейчас башка лопнет от ломки.
 - Томка, это же моя вторая мама.
 - И чё?- безразлично спросила Томка.- Пойдём к месту, где эта баба валяется- запалимся. Её, наверно, уже нашли, менты слетелись и всё такое прочее. Сейчас установят личность и хана- дорога на её хату нам заказана.
 Я остолбенело смотрел на Томку. Вот тварь! Быстро же она оскотинилась. Вчера на скрипке пиликала, а сегодня людей безжалостно мочит.
 - Да и чёрт с вами, с уродами, я сам пойду. А вы валите куда хотите.- сказал я и направился к двери.
 Возле самой двери меня что-то больно ужалило в спину. Твою мать, что это? Я с удивлением посмотрел на свой заляпанный кровью свитер. А кровь то откуда? Изо рта что-ли? Я дотронулся рукой до своих губ. Точно- кровь! И что там такое у меня со спиной? И почему в глазах появилась какая-то пелена и ноги начали подгибаться? Что это?
 Я обернулся в сторону Томки. Она стояла напротив меня, вытирая  окровавленную длинную отвёртку о свой рукав.
 Томка? Томка!!! Ты чё???!!!
 - Я же сказала, Колючий, что не надо никуда идти. Вставай, Червивый, пошли.
 Уже лежа на полу, я видел, как Червивый с Томкой выходили из комнаты. Сил пошевелиться у меня не было. Странно, а раньше, когда мы дрались до первой крови, я мог встать на ноги, пойти умыться, а потом вернуться и отомстить своему обидчику. Самое главное, чтобы Галина Ильинична меня не увидела, а то будет ругаться. Да и не хочу её расстраивать. Чёрт, в спине больно то как, да и в сон что-то тянет, глаза аж сами закрываются. Ну, ничего, ничего, сейчас придёт Галина Ильинична, поправит сбившееся одеяло, проведёт своей тёплой рукой по волосам и сладко спать, спать, спать, спать…


 *
 Зырить- смотреть
 Притаранить- принести
 Дозняк- доза
 Герыч- героин
 Ломануть- ограбить
 Завалить на глушняк- убить
 Гопстопить- грабить
 Губа- гауптвахта
 Дисбат, дизель- дисциплинарный батальон

   7

 "Чёрный пес Петербург - птичий ужас прохожих,
 Втиснутых в окна ночных фонаpей.
 Hа Волковском воют волки, похоже
 Завтра там будет еще веселей."

                «Будь ты проклят, Гагарин»

 А ведь правильно говорят, что здесь свинцовое небо. Я здесь живу уже месяца три, и ни разу не видел, чтобы солнце светило целый день. Проклятое Аллахом место. Нет солнца- нет жизни. Даже сейчас, глядя на взлетающий самолёт, у меня создаётся впечатление, что небо вот-вот рухнет на этот аэропорт и раздавит всех находящихся здесь людей. Лучше бы их, наоборот, при помощи пластита или гексогена, отправить землю на небеса ... Взорвать бы этот аэропорт… Нельзя сейчас, да и не нужно мне это. Пусть живут с миром, кяфиры. Я здесь совершенно по другому делу.

 Не нравится мне этот город! Питер, как его называют местные. Люди здесь глупые, тупые и жадные, впрочем, как и все другие русаки. Кичатся своим богатством, деньгами, происхождением и тем, что они не «чурки». Ха-ха! Тот толстожопый русак, которого я вёз на своём стареньком жигулёнке неделю назад, наверно уже начал гнить на дне озера, в которое я его выбросил. А то тоже мне герой, разорался на меня: «Будешь ждать меня здесь, чурка, пока я не трахну свою бабу и не попью с ней водки. Надо будет- будешь месяц здесь ждать, надо будет- год. Ты меня понял чурка?» Ага, я тебя понял и тут же голыми руками придушил эту собаку. Осталась его баба нетраханной и трезвой.

 Злые здесь люди. Не то, что в Краснодаре, где я постоянно живу, где у меня осталась жена и трое дочерей. Там русаки добрее, да и наших братьев единоверцев там больше. Там я владелец крупной строительной фирмы, уважаемый человек. А здесь кто я? Таксист- чурка. Гастробайтер. Да и плевать я хотел на то, как ко мне здесь относятся. Проклятый город!
 Самолёт из Анталии приземлился почти час назад, а клиента моего всё ещё нет. Неужели уже уехал. Нет, не должен. Выход из аэропорта один, так что он не должен проскочить мимо меня.

 Люди с этого рейса выходят откормленные, загорелые, довольные. Турки, собаки, устроили у себя рай для русаков. Хотя с другой стороны, зачем я ругаюсь на турок? Русаки им везут деньги и платят за то, чтобы валяться на священной земле и жрать в три горла. Ленивые люди, привыкли только жрать, пить и ничего не делать. Ладно, Аллах нашим братьям судья.

 О! Вот и мой клиент. Надо выходить из машины и идти ко входу. А он нервничает. Стоит, названивает по телефону, ругается. Бесполезно. Никто тебя не встретит. Я решил этот вопрос ещё вчера. Итак, пора.

 - Такси, кому такси? – завёл я свою обычную песню.- Такси…
 Он пока не обращает на меня внимания.
 - Не надо такси, брат? - спросил я у него, переходя на родной язык.

 Человек в светлом плаще с удивлением посмотрел на меня. Увидев перед собой своего он улыбнулся, однако улыбка не могла спрятать за собой выражение некоторой брезгливости по отношению ко мне.

 - Надо, брат. Ты таксуешь,да? Слушай, мой водитель, собака, куда-то делся. Должен был встретить меня и не приехал. Увижу- убью, шакала!
 - Вай, не надо нервничать, брат. Садись, земляк, отвезу домой. Лишнего со своего не возьму. Поехали.
 - А-а-а, ладно… Поехали. Увижу своего водителя- убью, мамой клянусь!

 Не убьёшь, не надо мамой клясться. Я его уже убил сам. Вчера.

 - Садись, дорогой, поехали. Отвезу с ветерком, с шиком, как очень уважаемого человека. Давай, дорогой, помогу вещи поставить. Нет, нет, не надо. Я сам поставлю вещи в багажник. Садись в машину, брат, отдыхай. Ты ведь устал с дороги. Садись, садись. Ахмат сам всё сделает.

 Самое главное не забывать улыбаться, чтобы этот шакал ничего не заподозрил. Брат… Да отсохнет мой язык за то, что я называю этого человека братом.

 - Ну что, брат, куда ехать?
 - Поехали пока прямо, брат. Я живу в центре в большой квартире с окнами на речку.

 Я усмехнулся. От осознания собственного превосходства над земляком он просто раздувался от гордости. «На речку»!!! Идиот, местные говорят «на набережную». Именно на набережную выходили окна той квартиры, которую я снимал  в одном доме с этим шакалом.

 - Знаешь как ехать?

 Я молча кивнул головой. Мне хотелось убить его прямо сейчас. Вместо этого я включил  магнитолу и приготовился слушать пустую болтовню этого никчёмного человека.
 Под аккомпанемент какой-то  тупой попсы мы выехали из аэропорта. Я не слушал пустые слова довольного пассажира, гревшего две недели своё пузо на турецком пляже. Я думал, что делать дальше. Нет, план я разработал давно, но что-то мне в этом плане не нравилось. Перед смертью эта собака должна не только увидеть мои глаза, но и узнать, за что именно он отправляется к Аллаху.

 Выехав на Пулковское шоссе и набирая скорость, я внимательно посмотрел на своего довольного пассажира. А ведь лично он не сделал лично мне ничего плохого. А жаль мне его? Нет, ни сколько! Собаке - собачья смерть!

 - И прикинь, брат, я беру эту тёлку под руку и веду к себе в номер! Представляешь, да?- смеясь продолжал он свой рассказ. - Да, кстати, а как тебя зовут земляк? А то всё «брат», да «брат».

 - Ахмат. Ахмат Теплоев меня зовут.

 Моего пассажира как - будто ужалила змея.

 - Как ты сказал?- перестав улыбаться, переспросил он.
 -Ты слышал, Исламбек, как меня зовут. – тихо сказал я.

 Некоторое время мы ехали молча. А он струсил! Струсил, шакал! Но вида не показывает, молодец.

 - И что ты хочешь, Ахмат?
 - Убить тебя.
 - Зачем тебе это надо, Ахмат?
 - Ты сам всё знаешь, зачем спрашиваешь?
 - Я спрашиваю зачем тебе это надо? Что я тебе сделал плохого?

 В том то и дело, что этот человек мне ничего плохого не сделал. Сделали его родственники. И не мне именно, а моим родственникам.
 - Исламбек, ты сам всё знаешь. Зачем спрашиваешь?

 Мой жигулёнок тревожно тарахтел своим старым и почти сломанным движком и вёз пассажира с только что приземлившегося рейса Анталия- Петербург в последний путь.

 - Ахмат… Ахмат, ты же не шакал? Зачем тебе всё это надо. Мы же не на Родине.- каждое слово давалось моему пассажиру тяжело.- Это на Родине у нас кровная месть, а здесь… Здесь не Родина Ахмат.
 Он прав- здесь не Родина. На Родине я давно бы его нашёл и зарезал, и мне бы никто из наших не сказал бы ни слова. А здесь, в этом нелюбимом Аллахом городе… Все мы здесь гастрабайтеры и понаехавшие  чурки.

 - Исламбек, ты сам всё знаешь. Зачем спрашиваешь?- повторил я.

 Да, он, конечно, всё знал и сам. Этой истории почти уже полвека. Давным-давно наши предки дружили семьями и были соседями в большом ауле. Мы всегда вместе со своими соседями отмечали праздники, гуляли на свадьбах. Вот и тогда, когда первым на Земле в космос полетел Гагарин, наш аул пел и плясал. По традиции во время танца мужчины стали стрелять в воздух, и именно тогда мой двоюродный дед Абдулло случайно выстрелил в соседа и своего лучшего друга. Причём попал ему в такое место… В очень болезненное для мужчины место. Тем соседом был дедушка Исламбека. Семья Исламбека даже не стала разговаривать о «цене крови» и моим предкам пришлось уехать из нашего аула.

 Прошло почти пятьдесят лет, но кровная месть продолжается. В своих семьях я и Исламбек остались последними мужчинами. Не так давно мой племянник попробовал договориться с братом Исламбека о прекращении этой бессмыслицы… Нож, который я вытащил из сердца племянника, убитого братом Исламбека,  лежит у меня в кармане.

 - Ахмат… Давай говорить как мужчины. Ты сам понимаешь, что пока мы как шакалы грызём глотку друг другу, моё и твой род закончится. Я знаю, что из детей у тебя нет мальчиков, у меня детей нет совсем. На моих руках нет крови твоих родных, и ты это знаешь. Да, ты убил моего брата, но я прощаю тебя. Я бизнесмен, уважаемый человек. А хочешь, хочешь, я возьму тебя к себе в бизнес, а? Мы с тобой тут таких дел навертим! Ахмат, давай это закончим. Куда ты меня привёз? Где мы?

 - Проспект имени Гагарина. Всё, приехали. –процедил я, по-прежнему глядя перед собой.

 Исламбек недоуменно оглядел тёмную улицу, освещающуюся редкими фонарями, редких прохожих, старающихся быстрее дойти до сияющего искусственным светом спортивного комплекса.

 - Я решил, Исламбек, что если я убью тебя рядом с памятником этому проклятому Гагарину, то это будет красивым окончанием кровной мести наших родов.

 - А с чего ты взял, Ахмат, что я позволю тебе, шакалу, убить себя как собаку? Я не русак!

 Бетонное изваяние первого в мире космонавта недоумённо рассматривало, как два человека вывалившиеся из машины и барахтающиеся  у его ног пытаются убить себя. Нет, это была не драка. Это была волчья схватка. Два раненных волка катались по земле, грызли друг другу глотки, рвали пальцами рты. На одиночные и испуганные крики «Прекратите, сейчас милицию вызову»  никто не обращал внимания. Два человека, которые никогда в жизни до сегодняшнего дня не видели друг друга, дрались не на жизнь, а на смерть. Они хрипели, стонали, но продолжали рвать, давить, душить.
 «Будь ты проклят, Гагарин!». Это было последней мыслью, одновременно появившейся в головах через мгновение уже мёртвых двух волков.


 8

 «Черный пес Петербург - есть хоть что-то живое
 В этом царстве облеванных временем стен?
 Ты молчишь, ты всегда в состоянии покоя
 Даже в тяжести самых крутых перемен.»

                «Именем Российской федерации…»

 «Именем Российской Федерации…»

 Сколько раз я произносила эти сухие, и ставшие для меня будничными слова перед оглашением очередного приговора? Я уже и не помню. Для кого-то это переломный момент в жизни, а для меня это серые будни, часть моей работы, от которой я устала. Устала безумно от всех этих мерзопакостных криминальных историй, в которых мне приходилось копаться, определяя в них правых и виноватых, от различных подковёрных интриг, сопровождающих почти каждый процесс, от этих рож: мразотных подсудимых, сладких адвокатских и кислых прокурорских.

 Я, федеральный районный судья Резчикова Зоя Николаевна, с завтрашнего дня ухожу на пенсию и обретаю статус обычного пенсионера. Ну, не совсем обычного... От простых пенсионеров каста бывших судей отличается размером пенсий и своим прошлым. В настоящее время, которое завтра для меня превратится в прошлое, я вершу человеческие судьбы, решаю кого миловать, а кого отправлять в тюремный ад для окончательного обыдлячивания: тюрьма ведь ещё никому на пользу не шла. Справедливой ли я была судьёй? Наверно. За тридцать восемь лет своей работы я много всякой мрази пересажала: убийц, грабителей, воров, насильников. И никого из них мне не было жалко. Я, как судья, горжусь тем, что никого не отправила за решётку вопреки своей совести и закона, хотя за частую, совесть и закон прямо противоречат друг другу. Хороший судья должен соединять в своём решении букву закона и своё внутреннее отношение к рассматриваемому делу. Да, иногда я обманывала закон, не справедливо оправдывала преступников, смачно плюя себе этим в душу, но по «заказу» никого не сажала. Вот такой  циничный повод для гордости, непонятный простому обывателю.

 Нет, что там скрывать: я сама не без греха- иногда брала на лапу. Выносила оправдательные приговоры за деньги, за цацки, а один раз - за небольшой домик в тёплой Испании, в котором меня уже ждёт мой муж Юрий, и в котором я со временем умру от старости. Нельзя у нас не брать- свои же потом и сгрызут! Система отторгает инородные тела. Как съели тогда того правдолюба Горина.

 Смешной был паренёк! Закончил престижный юрфак СПбГУ с отличием, затем адъюнктура, диссертация, долгожданная должность районного судьи.  Проработал он у нас всего полгода. Не прислушался к «доброму совету» председательши нашего суда, доказывал ей, что гражданин Вертилов бандит и мошенник, и что он достоин отправки чуть южнее Северного полюса лет этак на десять. А председатель районного суда и поверить то не могла, что авторитет по кличке Веретено может быть бандитом? И убеждала она Горина долго, приводила веские доводы, и домой к Горину приезжали добрые люди с различными чемоданчиками и пакетиками, и били лицо этому Горину в тёмном подъезде неизвестные негодяи, и жалели его все сослуживцы, намекая на некую взаимосвязь между делом Вертилова и разбитыми очками Горина, и жалели его старенькую сгоревшую отцовскую «Волгу»- ничего не помогло.

 Городской суд, естественно, удовлетворил кассационную жалобу Вертиловского адвоката на приговор, вынесенный правдолюбом Гориным, и гулял Веретено потом на свободе счастливо и недолго. Так ведь лично мне и обидно было: один чёрт в скором времени убили этого бандюгана, а самого Горина выгнали из судей с волчьим билетом за какую-то мелочёвку, раздутую до размера вселенского должностного преступления.

 Никогда не забуду прощальные слова Горина перед его уходом: «Я понял, почему у Фемиды глаза завязаны. Она стыдливая- не может в глаза смотреть тем, кто положил на её весы меньше денег чем оппонент.» Смешной был паренёк.

 Как я устала от всего. Остался один лишь процесс, всего один. А вечером прощальный банкет в ресторане, фальшивые слёзы и сладкие речи сослуживцев, а завтра самолёт, который умчит меня в тёплые края к мужу и всё. Настало время отдыхать от жизни.

 Так, где эта «жучка», мой секретарь Татьяна? Опять с кем- то треплется в курилке? До начала заседания осталось сорок минут.

 Чёрт с ней, я сама уже одним глазом прочитала материалы уголовного дела, и там всё ясно: статья 105, часть 1, срок от шести до пятнадцати лет лишения свободы. Доказательства железные, обвиняемая свою вину признаёт. Так что всё просто и банально, со всеми вытекающими из подобного дела эмоциями. Опять слёзы подсудимой, рыдания, крики родни, истерики детей- это мы всё проходили не одну сотню раз. Убила мужа- отправляйся на зону шить варежки и форму для ментов.  Таких дел за долгие годы я рассмотрела десятки. Убийство на почве ревности или из корыстных побуждений- обычное женское, и, к сожалению, очень распространённое, преступление.

 Мне это не понять, я своего мужа, Юрия Сергеевича, очень люблю. Не смотря на то, что мужчина он в молодости был видный, к тому же доктор технических наук, профессор (лакомый кусочек для женской половины), он ни разу не давал повода упрекнуть его в измене. Наша семейная жизнь была идеальна. Даже серая житейская бытовуха, которая убивала наповал множество крепких семей, не способна была сломать наши отношения. По вечерам я иногда делилась с ним своими впечатлениями об очередном процессе, он мне что-то там рассказывал о своих роторах- стартерах, мы обсуждали проблемы выраставших не по дням детей, ещё какие-то скучные бытовые мелочи. Иногда мы ходили в театр, каждое лето ездили по путёвке сначала в Сочи, а со временем на заграничные курорты. Нам было интересно вместе, мы были одним целым, мы были с ним Семьёй.

 «Встать, суд идёт». Даже сердце защемило от осознания того, что слышу эти слова в последний раз. Ладно, сантименты в сторону, начнём. Сторона обвинения? Прокурорша Лизка Погодина, судя по всему, опять не в духе- с мужем что - ли поцапалась в очередной раз? Значит опять будет долго и нудно выступать. Сторона защиты? Кто такой? Очередной бесплатный адвокат? Да… Видимо у подсудимой денег то не хватило на адвоката поприличней, чем этот тип. Сидит молодой мальчонка, волнуется, не знает, куда руки деть. Наверно, в первый раз в процессе участвует. Ладно, пусть учится. Так, теперь подсудимая. Господи, это же какой – то воробушек: худющая, одни глазища торчат из клетки для подсудимых… Конвойный, сука, хотя бы наручники с неё снял что - ли…У неё  же не ручки, а палочки… Ладно, обойдёмся без сантиментов. Воробушек - не воробушек, а настоящая убийца, сидящая на скамье подсудимых.

 «Слушается дело по обвинению гражданки Сергеевой Натальи Петровны, по обвинению её в совершении преступления предусмотренного частью первой статьи сто пятой уголовного кодекса Российской Федерации».

 Стандартная процедура. Теперь надо просто сосредоточиться и слушать, пока излагается суть дела.

 Всё, в принципе понятно. Что скажет прокурор? Ясно. Защита? Тоже всё понятно. Да, интересные дела творятся на этом чокнутом свете. Подсудимая то худенькая девчоночка со смешным пучком волос на затылке. Ну точно- воробушек! А ведь подсудимая- вылитая я после окончания института. Меня мой будущий муж тогда так и называл ласково - «воробушек» за то, что я смешно так дёргала головой, когда читала книжки и за манеру разговаривать- быстро и чётко. Он часто мне рассказывал, как впервые увидел мои большие карие глаза, смешной хвостик волос на затылке и влюбился в меня до беспамятства.

 Что же ты, девонька то натворила? Убила спящего мужа. «На почве внезапно возникших неприязненных отношений», как сказано в материалах дела. Что же на тебя накатило то вдруг?

 Перед вынесением приговора послушаем подсудимую. Ну, давайте, послушаем, а там решу- восемь лет лишения свободы это много или мало в данном случае.

 За те полчаса, которые  «воробушек» запинаясь и плача рассказывала про свою жизнь никто в зале суда не проронил ни слова.

 Чёрт возьми, старая дура, я сейчас расплачусь. Утри сопли, ты же судья с тридцативосьмилетним стажем. Вон и прокурорша Лизка Погодина сидит носом шмыгает, а Татьяна мой секретарь даже отвернулась, чтобы никто не видел её слёз. Что тебя так растрогало в её рассказе? Что эту хрупкую девчонку муж постоянно избивал на глазах у детей, что не давал ей ни копейки денег, а её зарплаты медсестры не хватало даже на еду, и дети были постоянно годными? Что он постоянно насиловал её в извращённой форме, что в тот день просто проиграл её в карты своим приятелям, а те потом насиловали её по очереди, в том числе пустой бутылкой из-под водки? Что в тот день он избил старшего пятилетнего сына до потери сознания, а младший еле успел убежать. Что её детей, живущих временно у своей бабушки- пенсионерки, собираются отправить в детдом? Да ты таких историй за всю свою долгую карьеру наслушалась сотни. Что сопли то распустила, старая дура? По закону ей надо влепить восьмерик, и пусть летит голубем на зону. А по совести?

 А что совесть то? Убила- отвечай! Да, да, знаю! Этого подонка следовало убить, он этого заслужил. Но в законе про это ничего не сказано. Отправляй на зону этого «воробушка» и по закону будешь права.

 «Воробушек»… Так меня называет Юрка до сих пор, не смотря на то, что мы с ним вместе живём уже почти сорок лет. А наши взрослые дети, которые живут вместе с нами в большущей квартире в центре, иногда посмеиваются над этой сентиментальностью своих родителей.
 Тот же взгляд, тот же смешно торчащий пучок волос на затылке, те же большие по- детски наивные карие глаза.

 «Суд удаляется для вынесения приговора».

 Чёрт, сердце щемит, даже валидол не помогает. Ну что, Зойка, по закону или по совести? Давай решай. Садись за стол и решай. Давно выработанная привычка- когда я сомневаюсь при вынесении приговора, я перебираю стоящие на столе вещи. Вот рисунок  Фемиды в рамке, вот уголовный кодекс, вот фотография Юрки с детьми, сделанная два года назад на даче старшего сына.

 Вынесение приговора не заняло много времени, секретарь привычно забегала пальцами по клавиатуре, печатая моё решение о судьбе подсудимой. Итак, пора зачитывать постановление суда. Побольше воздуха в грудь. Это мой последний в жизни приговор.
 «Именем Российской Федерации…»

 Зачитывая фабулу дела, я нисколько не сомневалась в правильности принятого решения.
 «… суд постановил: признать гражданку Сергееву Наталью Петровну виновной!...в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи сто пятой уголовного кодекса Российской Федерации! … и определить наказание в виде лишения свободы… сроком на четыре года».

 Прокурор удивлённо посмотрела на меня: выносить мягкие приговоры было не в моём стиле.
 Но я ещё не закончила!

 «Однако, учитывая все обстоятельства дела… суд постановляет наказание считать условным с испытательным сроком на два года».

 Даже адвокат не понял, что именно сейчас произошло.

 «Подсудимую освободить из-под ареста в зале суда. Сторона обвинения в десятидневный срок имеет право обжаловать данный приговор».

 Я посмотрела на прокуроршу и медленно покачала головой из стороны в сторону. Нет, не будет Лизка обжаловать приговор- она же простая нормальная баба и всё понимает.

 «Подсудимая встаньте. Вам понятен приговор? Нет? Вас признали виновной в совершении убийства Вашего мужа. Но, учитывая некоторые обстоятельства дела, зачитанные мной и указанные в приговоре, суд считает возможным наказать Вас в виде условного лишения свободы. Теперь приговор понятен? Нет? Вы свободны. Конвойный, твою мать, что стоишь как истукан открыв рот? Снимай наручники и выпускай её из клетки!»

 Давай, лети на волю, воробушек.

 9

 Дом, мой дом, милый и несчастный дом. Ты выговорился и тебе должно стать полегче. Это, к сожалению единственное, чем я могу помочь тебе. Я могу тебя только выслушать и посочувствовать.
 Я медленно отхожу от дома и чувствую печаль, которая исходит от моего каменного приятеля. Я не прощаюсь, мы скоро увидимся, и я знаю, что мы снова поделимся друг с другом последними новостями, а может поделимся тем, что стеснялись до этого рассказать друг другу. Обязательно увидимся.

 «Только я, только ты, я, ты, я, ты.
 Сердце, наше сердце живет.
 Наше сердце поет.
 Этот зверь! Эта ночь!
 Только я, только ты, я, ты, я, ты.
 Сердце, наше сердце живёт.»