Монгольские события

Молодой  хорунжий  1-го  Верхнеудинского  полка  Забайкальского  казачьего  войска  Григорий  Семёнов  мерно  покачивался  в  седле, двигаясь  во  главе  казачьего  взвода  по  вьюжной  зимней  монгольской  степи.   Заканчивался  тысяча  девятьсот  одиннадцатый  год, первый  год  его  действительной  службы.
 
Всю  осень  он  лазил  с  казаками  по  степи  делая  маршрутные  съёмки. С  наступлением  зимы  хорунжий  был  прикомандирован  к  6-й  сотне  своего  полка, несущей  охрану  русского  консульства  в  Урге. Молодому  Семенову  было  интересно  служить  в  Монголии. С  самого  детства  он  владел  монгольским  языком  и  теперь  легко  завёл  самые  разнообразные  знакомства. Урга  кипела  в  водовороте  политических  страстей  и  новых  устремлений. Революционные  события  в  Китае  показали, что  власть  императора  слаба  и  именно  сейчас  настало  время  для  всех  народов  её  населяющих  добиваться  отделения  и  полной  независимости. Мерный  шаг  лошади  настроил  Григория  на  благодушный  лад. Он  не  спеша  перебирал  в  памяти  события  последнего  месяца.

Монгольская  знать, и,  прежде  всего,  глава  монгольской  теократии  Богдо-Хутухта, по  всей  видимости  вынашивали  какие-то  планы. Многие  из  знакомых  Семёнову  монгольских  князей  искали  с  ним  и  другими  русскими  офицерами  неофициальных  контактов, приглашали  в  гости, заводили  неспешные  восточные  беседы, пряча  истинный  смысл  сказанного  за  цветастыми  выражениями.
 
Намсарай-гун, знатный  монгольский  сановник  последнее  время  часто  приходил  к  Семёнову, брал  уроки  по  теории, стратегии  и  тактике  военного  дела. В  Оренбургском  казачьем  училище  тактику  читал  подполковник  Генерального  штаба  Веселаго. Его  лекции  ещё  были  достаточно  свежи  в  цепкой  памяти  молодого  офицера  и  Семенов,  несмотря  на  свою  молодость,  легко  добился  в  среде  монгольской  знати  признания  как  большой  специалист  в  военном  деле. Его  даже  уговорили  попытаться  перевести  на  монгольский  язык  устав  строевой  казачьей  службы. В  перемётных  сумах  седла  он  сейчас  вёз  в  Ургу  окончательный  вариант  устава….

Григорий  молодцевато  сдвинул  на  затылок  барсучью  папаху  и  поправил  портупею  на  бекеше. Он  обернулся  на  едущий  за  ним  казачий  взвод. Казаки  хмурились, пытаясь  закрыться  от  встречного  холодного  ветра. Лишь  седой  урядник  держался  спокойно  и  уверенно, попыхивая  трубкой  и  щуря  хитрые  серые  глаза. Оно  и  понятно, ветеран  прошёл  войну  с  японцами, многочисленные  схватки  на  границе  и  служба  при  консульстве  казалась  ему  раем. Григорий  чувствовал  глубокое  уважение  к  своему  уряднику  Михеичу. Михеич  знал  службу  досконально  и  держал  взвод  в  строгости. Молодой  офицер  почти  не  вмешивался  в  распоряжения  урядника. Наоборот, при  каждом  удобном  случае  он  с  ним  непременно  советовался. Михеичу  льстило  такое  отношение  командира  и  взаимоотношения  у  них  сложились  самые  душевные.

Неожиданно  внимание  Семенова  привлёк  верховой, несущийся  крупной  рысью  навстречу  взводу  со  стороны  Урги, до  которой  осталось  менее  версты. Резко  осадив  коня,  казак  чётко  отдал  честь  офицеру  и  начал  доклад: «Ваше  благородие, господин  хорунжий, в  городе  волнения. Монголы  бузят. Командир  сотни  велел  передать  пакет».

Сломав  печать  на  пакете  Семенов  достал  и  развернул  плотный  лист  бумаги. Рукой  командира  сотни  там  было  написано  предписание  двигаться  походным  порядком  в  Ургу  и  обеспечить  охрану  дворца  китайского  резидента  в  Монголии  господина  Амбаня.
- Куда  двигаемся, ваш  благородь? – раздался  за  спиной  Семенова  хриплый  голос  Михеича.

- Взвод, походным  порядком  на  Ургу  марш! – неожиданно  звонко  в  морозном  воздухе  монгольской  степи  скомандовал  Григорий (вот  и  настоящее  дело, мелькнула  радостная  мысль). Он  отъехал  в  сторону, приподнялся  на  стременах  своей  мохнатой  лошадки, настоящей  забайкальской  породы, и  строго  осмотрел  строй  проезжающих  мимо  казаков. Однако  его  волнение  оказалось  напрасным – повинуясь  негромким  командам  урядника, казаки  построились  и  двинулись  лёгкой  рысью  в  сторону  Урги.

Взвод  Семёнова  пронёсся  по  улицам  Урги  как  вихрь. Монголы,  завидя  забайкальцев, поспешили  покинуть  проезжую  часть  улицы. К  чести  взвода  следует  заметить, что  казаки  никого  не  сбили  и  не  затоптали, даже  двигаясь  на  рысях. И  это  при  том, что  вокруг  дворца  китайского  резидента  собралась  достаточно  внушительная  толпа, с  явно  не  очень  добрыми  намереньями.

Григорий  лихо  спрыгнул  с  коня  у  самой  лестницы  дворца  китайской  администрации  края. Бросив  поводья  кому-то  из  казаков, он  побежал  вверх  по  мраморной  лестнице  дворца, поддерживая  шашку. Караула  у  дверей  дворца  не  оказалось  и  это  было  очень  показательно.

В  коридорах  и  залах  первого  этажа  никого  не  было. Лишь  на  лестнице  на  второй  этаж  хорунжего  встретил  испуганный  сановник  и  на  плохом  русском  сбивчиво  объяснил, что  господин  Амбань  боится  за  свою  жизнь  и  что  его  охрана  слишком  малочисленна  и, по  его  мнению, ненадёжна. Тем  более что  местные  жители  к  китайским  солдатам  испытывают  стойкую  неприязнь. Затем  Григорий  был  препровождён  в  личные  покои  китайского  вельможи  для  приватной  беседы.

Семенова  провели  в  небольшую  гостиную, обставленную  на  европейский  манер  с  очень  большим  вкусом. Из  соседней  комнаты, по-видимому,  личного  кабинета, вышел  сам  господин  Амбань. На  невозмутимом  восточном  лице  только  лихорадочный  блеск  глаз  выдавал  волнение  китайского  сановника. Даже  в  одежде  Амбаня  не  наблюдалось  того  беспорядка  который  обязательно  случился  бы  у  европейца  в  подобных  обстоятельствах. Резидент  был  одет  в  прекрасный  шёлковый  голубой  халат, расшитый  жёлтыми  драконами  и  небольшую  шапочку  с  павлиньим  пером. Он  поздоровался  с  Григорием  за  руку, по  русскому  обычаю, и  усадил  в  мягкое  кресло  у  низкого  столика  из  чёрного  дерева. На  столике  располагался  прекрасный  чайный  сервиз  из  тонкого  фарфора  изумительной  красоты. Семенов  про  себя  отметил, что  чайный  сервиз  в  русском  посольстве  отличается  от  этого  как  битюг  от  породистой  верховой  лошади. Резидент на  очень  хорошем  русском предложил  Григорию  выпить  чаю, тот, в  свою  очередь, не  стал  отказываться. Амбань  позвонил  в  небольшой  колокольчик. Вошёл  какой-то  старый  китаец, разлил  чай, поставил  на  стол  поднос  с  фруктами, печеньем  и  какими-то  восточными  сладостями, поклонился  и  вышел. Хорунжий  отпил  из  своей  чашки  ароматный  свежий  чай  и  приготовился  слушать  китайского  вельможу.
- Уважаемый  господин  офицер, поймите  меня  правильно. В  Урге  монгольская  знать  требует  независимости  от  правящей  императорской  династии. Но  с  князьями  можно  всегда  договориться. А  вот  волнения  среди  простого  народа  меня  волнуют  больше. Возбуждённая  толпа  окружила  дворец. Моя  охрана  слишком  малочисленна. Тем  более, что  к  нашим  солдатам  местные  жители  всегда  относились  враждебно. Мне  удалось  связаться  с  вашим  посольством  и  попросить  помощи. Только  под  защитой  русских  я  буду  чувствовать  себя  в  безопасности. Помогите  мне  господин  офицер, и  моя  благодарность  будет  безгранична.

Семёнов  задумался  надолго. С  одной  стороны  его  мало  волновала  судьба  китайского  резидента – в  родном  Забайкалье  к  жителям  Поднебесной  относились  не  то  чтобы  очень  плохо, но  добрым  соседом  казак  китайца  не  считал. Но  в  кармане  лежало  предписание  начальства, а  в  этом  случае  служба  прежде  всего  и  никаких  эмоций. Задумался  Григорий  о  другом – китаец  был  не  только  знатен, но  и  богат. А,  следовательно,  за  помощь  можно  было  получить  щедрое  вознаграждение. И  дело  тут  было  совсем  не  в  корысти, ведь  существует  на  Руси  пословица – с  паршивой  овцы  хоть  шерсти  клок. Просто  сработала  привитая  в  родной  станице  Куранже практическая  сметка, домовитость. Вот  отец  порадуется, если  сын  поможет  материально  укрепить  родное  хозяйство: прикупить  овечек, коней, справить  новый  дом.
 
Однако  на  лице  молодого  хорунжего  всех  этих  мыслей  прочитать  было  практически  невозможно. Он  допил  чай, лениво  улыбнулся  и  совершенно  непринуждённо  спросил: «Как  далеко  будет  простираться  ваша  благодарность, господин  Амбань?»  Резидент  хитро  улыбнулся  и  заверил, что  молодой  офицер  не  будет  разочарован, но  от  прямого  ответа  уклонился. Семёнов  не  стал  уточнять  размеры  благодарности, а  сразу  же  приступил  к  исполнению  тех  обязанностей,  ради  которых  явился.
По  его  требованию  в  одном  из  нижних  залов  были  собраны  все  солдаты  охраны  резидента. Там  они  были  разоружены  и  переодеты  в  штатское, после  чего  они  спокойно  были  удалены  из  дворца  через  дворцовую  кухню  и  абсолютно  растворились  в  бушующей  на  улицах  толпе. Кстати, монголы  даже  не  предпринимали  попыток  ворваться  во  дворец, поскольку  теперь  его  охраняли  русские  казаки. К  казакам  в  Урге  относились  с  неприкрытым  восхищением  и  всемерным  уважением. Поэтому  когда  через  час  карета  резидента,  окружённая  взводом  казаков,  отправилась  к  русскому  посольству, толпа  если  и  была  этим  возмущена, то  этого  не  показывала. Хотя  один  инцидент  всё-таки  произошёл – одно  из  стёкол  в  карете  было  разбито  случайным  булыжником, но  китайский  вельможа  не  пострадал. Казаки  уже  почти  подъезжали  к   русскому  посольству, как  вдруг  они  встретили  насмерть  перепуганного  клерка  Дайцинского  банка, который  примчался  из  Маймачена  верхом  с  просьбой  к  русскому  консулу  о  помощи. Решение  хорунжий  принял  почти  мгновенно. Пятерых  казаков  Григорий  отправил  с  каретой  резидента, а  остальные  под  его  командованием  на  рысях  двинулись  на  Маймачен. Конечно,  это  было  несколько  самовольное  решение, но  в  дни  мятежей  и  революций  часто  приходится  принимать  судьбоносные  решения  в  доли  секунды. Если  передать  просьбу  дальше  по  команде, то  казаков  к  банку  могли  и  не  послать, или  послать  совсем  другой  взвод  их  сотни. А  если  манёвр  с  банком  удастся, то, как  говорится, победителя  не  судят. Да  и  вообще  Григорий  менее  всего  думал  сейчас  об  ответственности  за  принятое  им  решение. Молодой  казачий  задор, лихая  сила  казака – забайкальца бурлили  в  хорунжем  уже  давно, с  самого  окончания  училища. И  вот  теперь  всё  это  наконец  нашло  выход – Семёнов  участвовал  в  настоящем  деле, революционный  вихрь  закружил  его  и  понёс  навстречу  славе  и  подвигам.
* * *

…Григорий  Семенов,  придерживая  шашку,  стремительно  вошёл  в  кабинет  командира  полка  графа  Келлера, щёлкнул  каблуками  и  лихо  отрапортовал  о  своём  прибытии  в  Троицкосавск  в  расположение  полка. В  душе  он  был  раздосадован  концовкой  своих  монгольских  приключений. Организовать  охрану  банка  в  Маймачене  оказалось  достаточно  просто – сработал  авторитет  русских  войск  в  Монголии  и  десяток  казаков  обеспечил  у  здания  банка  полный  порядок. Непосредственное  военное  начальство  инициативу  молодого  офицера  вполне  одобрило  и  даже  через  несколько  дней  была  получена  телеграмма  из  штаба  Иркутского  военного  округа, где  объявлялась  хорунжему  Семенову  благодарность. Однако  русский  консул  в  Урге  считал, что  деятельность  Григория  даст  повод  Китаю  обвинить  Россию  в  нарушении  нейтралитета, который  она  соблюдала  в  монгольском  вопросе. Поэтому  отечественное  министерство  иностранных  дел  добилось  от  руководства  Иркутского  военного  округа  пересмотра  решения. Вскоре  Семенов  получил  предписание  покинуть  Ургу  в  48  часов. Монгольские  друзья  Григория  возглавили  правительство  свободной  Монголии  и  ходатайствовали  перед  русскими  властями  о  том, чтобы  хорунжий  Семенов  остался  в  Урге  в  качестве  специалиста  по  организации  национальной  армии  Монголии. Однако  мнение  русского  консула  опять  возобладало  и  это  назначение  молодого  офицера  не  утвердили. Кстати, администрация  Дайцинского  банка  щедро  отблагодарила  казаков  за  помощь – были  присланы  многочисленные  подарки. После  долгих  препирательств  с  китайскими  финансистами  Семенов  был  вынужден  принять  эти  подарки  и  зачислить  в  артельное  имущество  сотни  десять  быков, почти  четыре  пуда  душистого  чая  и  около  5000 долларов. Сам  же  Григорий  был  вынужден  принять  в  качестве  подарка  почти  дюжину  кусков  шёлка. Однако  для  пошития  казачьей  формы  шёлк  не  годился  ни  по  расцветке  ни  по  качеству. В  результате  весь  шёлк  молодой  казак  раздарил  своим  монгольским  друзьям. Может  быть  именно  слишком  активное  участие  Семенова  в  политической  жизни  Монголии  привело  к  тому, что  Штаб  Иркутского  военного  округа  назначил  специальное  расследование  действий  хорунжего  Семенова  во  время  революционных  событий  в  Монголии.
…Семенов  практически «ел  глазами»  полковника  Келлера. Полковой  командир  хмурился  и  был  очень  недоволен. Дело  в  том, что  Григорий  сильно  опоздал  к  назначенному  сроку  и  не  имел  уважительной  причины. Отъезд  Семенова  из  Урги  задержался, но  начальство  не  поверило  телеграмме  о  неожиданной  болезни  даже  несмотря  на  то, что  имелось  свидетельство  доктора  Цибиктарова, одного  из  монгольских  друзей  хорунжего. Русский  консул  в  Урге,  по-видимому,  не  преминул  уведомить  графа  Келлера  о  состоянии  здоровья  молодого  казака. И  действительно, болезнь  была  Григорием  выдумана  для  объяснения  своей  задержки. А  затем  была  бешеная  скачка  по  степи. И  если  бы  не  помощь  правительства  Монголии  Семенов  опоздал  бы  ещё  сильнее.

- Ну-с, молодой  человек, как  вы  объясните  своё  опоздание  к  месту  службы? – сурово  спросил  полковник  Келлер. В  принципе  ему  нравился  этот  молодой  кадровый  офицер. Граф  всю  жизнь  командовал  казачьими  частями  и  проникся  невольным  восхищением  к  русским  казакам  - природным  воинам. Однако  налицо  было  нарушение  устава  и  воинской  дисциплины, а  полковник  Келлер  всегда  считал, что  службу  нужно  нести  так, как  должно  и  никак  иначе.

- Ваше  Высокоблагородие, дела  личного  характера  задержали  меня  в  столице  свободной  Монголии. Однако  моё  усердие  к  несению  воинской  службы  подтверждает  тот  факт, что  за  26  часов  я  покрыл  350  вёрст  от  Урги  до  Троицкосавска, сменив  12  лошадей.

Полковник  Келлер  восхищённо  посмотрел  на  молодого  казака: «Хорунжий, да  ведь  это  настоящий  подвиг! Путь  по  зимней  степи  в  условиях  гололедицы  и  морозов  чрезвычайно  сложен. Раз  так, немедленно  ступайте  отдыхать, я  вам  даю  три  дня  отдыха. Ступайте  Григорий  Михайлович».


* *
  Спустя  неделю  полковник  Келлер, чтобы  прекратить  служебное  расследование  действий  молодого  хорунжего  откомандировал  его  в  столицу  Забайкальского  войска  город  Читу  в  фехтовально-гимнастическую  школу.
Может  быть,  именно  приключения  в  революционной  Монголии  дали  толчок  в  развитии  карьеры  и  характера  молодого  хорунжего. Хотя  поистине  мировую  известность  Григорий  Михайлович  Семенов  получил  как  генерал-лейтенант  русской  армии, Войсковой  Атаман  Забайкальского  казачьего  войска, Походный  Атаман  Уссурийского  и  Амурского  казачьих  войск, как  вождь  Белого  Дела  в  Сибири  и  на  Дальнем  Востоке  России.