Уйти в себя и не вернуться Глава 12

        Для усиления психологического эффекта погрузка батальонов в подошедшую электричку прошла под песню в исполнении сестрички: «Мы на смерть ходили с голыми руками, только вера да удача сберегли нас!» Но командование с этого момента децентрализовалось и полностью передавалось ротным. С ними, переодетыми в штатское, я только что вернулся с рекогносцировки из Риги. И они с точностью до минуты знали, куда и когда выводить свои подразделения. На каждый гос. номер стоящего в баррикадах лесовоза или Икаруса выделен был и водила, и его страхующий. с которыми специально были проведены занятия на тему, какие проводки соединять, чтобы мотор зафурычил (если случайно ключа в замке зажигания не обнаружится). Также эвакуаторщикам бесхозного автотранспорта разжеван был маршрут перегона оного к месту сбора за пределами Старого города. Мне же к месту событий надлежало добраться на каблучке в сопровождении старлея – альфовца. Ставшего в данном случае моим личным шофером – сам я пока рулить не мог - рука была на перевязи. Очевидно, еще какие-то функции возложены были на него собратьями по хитрой организации, но я особо тому не противился – уподобляться первому главкому ВС Латвии – Колпаку, погибшему в первой же случайной уличной стычке, было бы глупо – риск должен быть разумным и обоснованным, да и металлом инородным тушку мою и так уже нашпиговали достаточно. Также за нашим «Москвичом» следовали бусик с DEFAвcкими кинооператорами, кроме одного, ехавшего в электричке вместе с бойцами  - нам следовало кинодокументировать третьей (независимой) стороной каждый свой шаг, не давая тем самым оппонентам  в будущем всех собак понавешать. «Мировое общественное мнение» - понятие весьма дурнопахнущее. и в затратах на информационную войну жаться было глупо. Ведь и наци бузу свою затеяли со слета на шаболи  своих деятелей «культуры», которые в один голос гавкали с трибуны, какие все русские сволочи. Увы, и русские среди них были тоже, один такой договорился до того, что попросил…, как помрет…его здесь закопать, сознавая очевидно, что никакой другой пользы окромя унавоживания собой, для человечества не представляет. Весь этот словесный понос культуристов транслировало латвийское ТV, как впрочем и ныне, с соответсвующими комментариями, велась трансляция  ночного боя пятнадцать омоновцев с десятикратно превосходящими силами под командованием целого ментовского генерала – зам. мина.

      Но   телевидение  ракурсом может творить  чудеса, и теперь кудесники  с телекамерами старались вовсю. Хотя совсем недавно они с неменьшим усердием запечатлевали первомайские и ноябрьские демонстрации, а комментатор в дифирамбах к горячо любимой коммунистической партии превосходил даже известную птицу из сказки. В ТОЙ жизни он за своевременное перекрашивание заработал даже креслице в Сейме  - сладкоголосые и «правильно» говорящие нужны любому режиму. Но вот в ЭТОЙ жизни и мы не стали жаться на производство встречной информационной бомбы, а там поглядим  - чей калибр круче. Так что микрушки  с бойцами  киноидеологического фронта направлены были к рижскому железнодорожному вокзалу, чтобы для потомков увековечить прибытие паровоза, а наш же каблук подъехал к первому же горящему на газоне костерку. Живописная компашка у него полностью копировала картину «Охотники на привале», с той только разницей, что в этом случае все бутылки были уже пусты, а вот желание приподнять охотничье-боевой  дух явственно читалось в глазах присутствующих. Похмель для люмпена понятие сакральное и не помочь людям было не гуманно, потому пришлось  разлить жаждущим соответствующий напиток с условием, что ждет их на этом месте и второй стопарик через пять минут, если страдальцы это время громко доводить будут до остальных революционеров простую фразу из трех слов: «Идут курляндские каравиры».

      Балтийские языки отделились от славянской группы еще  в дохристианские времена и в русском,  к примеру, древнее название войны – кара, употребляться стало только в понятии «небесная». Да и «вир» - преобразовался в - мужчина. Латышский язык очень интересен  для лингвоархеологии, но нынче была у нас другая задача, жаль только, что владели им, увы, не все собравшиеся  поквасить на халяву. Ведь еще Основоположник справедливо заметил, что пролетариат не имеет национальности, а  уж люмпен – пролетариат тем более. И надо же было случиться, что ведущая прямую трансляцию телекамера выхватила красную морду вовсю орущую толпе «Идет курляндская кара», честно отрабатывающая в меру своих сил, способностей и знания будущего гос. языка, живительную влагу. Жаль только, что не подошел сей старающийся за честно заработанной второй своей винной порцией, ибо вдруг вместе со всеми ощутил резкое жжение всей кожи и как безумный кинулся во всю прыть, куда глаза глядят. Кстати и национально озабоченные телеоператоры неслись рядом с ним ничуть не отставая, побросав даже не успев выключить дорогостоящее своё оборудование, которое в автоматическом режиме, к великому изумлению телезрителей, фиксировало эту панику.

           Если таймер микроволновки автоматически включился через пять минут после того, как я со старлеем, угостив борцов за свободу, удалился от Москвича куда  подальше, то поработав три минуты он также автоматически и выключился, а еще через пять минут на место революционных пикников прибыли и каравиры, тут же принявшиеся деловито гасить костры и складировать валяющуюся у них перебравшую пьянь – поотмораживют ведь   иначе хозяйства свои. Хотя таким идиотам, конечно, не плодиться.
 Ну а я, пользуясь случаем, произнес перед покинутой (но работающей) телекамерой свою тронно-коронную. Суть была по-солдатски проста и конкретна. Мол, не против по новой попытаться вступить в старую реку истории. Только почему это обязательно должен быть буржуазный строй образца 1940 года, устроенный честолюбивым диктатором-гомосексуалистом? Возможно, для селян ТА свобода во всю самогон квасить и была в кайф, но вот пол-Риги сидела без работы. Потому может лучше вспомнить времена, когда Рига была вольным городом, и об её благополучии пеклись не учителя физкультуры, прибывшие из-под Валмиеры. Проснись, наконец, Рига! Проснись Пурчик, Мангали, Иманта, Югла!  Проснитесь рабочие и инженеры рижских заводов, фабрик, портов. Ваш социальный  инфантилизм вручит власть тем, кто сдаст ваши станки в металлолом, обрекая вас на безработицу и голод.
 Этой ночью вычистим мы ваш город от националистических уродов, но дальше уже вам самим надлежит вспоминать слова Христа «Нет более ни эллина, ни иудея!» и гнать всю свезенную сюда гниль за городскую черту. Бургомистр нынче у города честный, рат (или горсовет) не глупый  - вот и решайте сами, как дальше жить хотите. На нашу помощь рассчитывать можете всегда, но за вас самих никто ничего себе рвать не станет. Сляпав Прибалтийские «государства»  Чемберлен хвастался, что создал  санитарный пояс от большевистской России. Я не хочу жить на территории, предназначенной для санитарных целей и настроен возродить Герцогство Курляндское. Которому, кстати, также Великобритания немало денег задолжала, остров Тобаго вначале за свои долги отдав, а потом отобрав без компенсации и комментариев.
Один из штатовских правителей, перестреляв в крошечной Гренаде 2 тысячи человек, назвал это полной зачисткой. Нынче то же надлежит проделать в Риге. Но мы вошли в город с голыми руками, хотя насобирали здесь уже грузовик оружия, брошенный  «мирными демонстрантами» и, не запятнав себя  кровью, уйдем – как  вам жить – решайте сами.
Хочу в завершение объявить о вознаграждении в сто кусков за любую информацию о патриотах-насильниках, посягнувших на честь жены моего боевого товарища, нынче работающего в ОМОНЕ.

     Больше я сказать ничего не успел – пересравшийся телецентр прервал трансляцию, но кто хотел – услышал. Тысячные толпы  бомжеватой публики, возглавляемые своими «избранниками», рванули за город на свои родные хутора, а  на их место в центр стал съезжаться народ с рабочих окраин. Кстати, и менты в городе (кроме верхушки) почти не продались – недаром генералы сельских урядников для охраны своих задов созывали – так что было кому организовывать силы городской самообороны в противовес созданным ранее  нацистами «краевикам».
       С ближайшей стройки подогнали автокран и шустро разобрали  «Берлинскую стену» из фундаментных блоков, что правители возвели вокруг здания своего Сейма, построенного, кстати, до революции, как Дворянское собрание.  Правда, те дворяне, в отличие от ныне пытавшихся народиться, о собственной сохранности пеклись не так рьяно. Икарусы перегнали в автопарк, директор которого, правда, куда-то исчез. Но также бесследно исчезли и груженные превосходным кругляком лесовозы. Но  об этом   пусть теперь у их в Ригу пославших директоров лесхозов головы болят, в ТОЙ жизни они за эту услугу по правлениям банков разбрелись. Теперь же крысы и бунтовщики в ужасе бежали из города, а это значит, что и нам пора честь знать  - в отличие от тех – мы не оккупанты. Да и своих сил, в том числе и воинских, у Риги было в избытке  - ведь вдобавок ко всему там располагался и штаб Приб. ВО. Правда, Чеслав – командир ОМОНа, просил у командующего намедни полк для поддержки, тем более, что таковой как раз и был расквартирован к северу от города  - в местечке Адажи, но многозвездный генерал хоть и перегнал в Ригу десяток БМП из техпарков городских воинских частей, технику выводить побоялся. Что хотеть  - полосатые штаны ему, по традициям СА в наследство от папочки достались. И если искусство придворного интриганства  и умение делать карьеру передалось горе-вояке от родителя, то вот воли и решительности не доставало ему явно. В ТОЙ жизни доходило до того, что бывший управдом защелкнул наручники  на запястьях аж двоих генералов и увез их к себе на хутор, а те покорно под телекамерами подставляли рученьки – даже не пытаясь сопротивляться. Но нынче расклад был совсем другой - к победе спешило примазаться множество народу, которого так недоставало в «ночь тушения костров», а вот если б  наше выступление закончилось поражением – было б оно сиротой, а я - как в Вильнюсе – виноватым во всем стрелочником. ОМОНовцам прям с утра понавешали медальки «За отличную службу по охране общественного порядка». Хотели их и на моих ребят понацеплять, но мы от ментовской награды отказались, и командующему пришлось расщедриться на её армейский аналог  - «За Отвагу». Что было и справедливо  - автоматы ведь не брали и без крови обошлись. Так что после бессонной ночи и раздачи слонов оба батальона вернулись в Митаву отсыпаться, а меня же любезно пригласили на телевидение, дабы завершить интервью, которое прервано было по «техническим причинам». К тому времени кинодокументалисты с DEFA ударными темпами завершили монтаж отснятого ночью и склеенную на живую нитку пленку уже транслировали все новостные каналы мира, которому не терпелось и на миротворца глянуть. Разумеется, мне пропиариться  лишний раз было  совсем не лишним, хотя к сказанному ночью особо добавить уже было нечего – жизнь в городе нормализовывалась, совместные патрули армейцев и рижан завершали фильтрацию неудавшихся оккупантов, нашедшиеся, наконец,   БМП заняли свои места на въездах в город, как бы подчеркивая  - мы то без вас проживем, а вот как вы без нас?!

         Шевелившийся в душе горожан страшок  продовольственной блокады я с экрана и развеял  - в порту как раз встали под разгрузку пароходы с датским беконом и аргентинской говядиной, покупать готовое мясо за бугром выходило гораздо дешевле, чем там же зерно, потом перерабатывать его в Риге на комбикорм, а потом отдавать селянам, который они в основном разворовывали, донося до колхозных буренок в лучшем случае половину отпущенного. Теперь же жаждущие свободы получили желаемое, но обернулась она в первую очередь освобождением от госдотации. А вот огромный рынок сбыта на Востоке рижанам удалось отстоять. Промышленность города, конечно, нуждается в реструктуризации. Но в данном случае помощь не окажется выброшенной в бездонную яму – заводы контролировать проще.
       Но и эти инвестиции  начинать следует только тогда, когда запросят ее, а для этого созреть должны. Хоть Герцогство и Вольный Город и союзники, и партнеры, но диктовать никому недопустимо  - мы РАЗНЫЕ, и на месте нам в своих делах разбираться сподручнее. А то уж очень велик соблазн чиновнику любого уровня прятаться за спасительные фразы: «Москва приказала!», да «Рига приказала!».  Делегируя полномочия, вовремя избавляясь от ответственности, плодя генералов-импотентов.
         К тому же, пока и в Курляндии есть куда деньги бухать. Вон известие пришло, что самый «латышский» город бывшей ЛССР – Кулдига, также   древним своим именем – Гольдинген, называться пожелала. Стало быть и его на конвертируемую валюту переводить следует – как собачек Павлова к рефлексам приучая. Благо  еще, что  статус города этому населенному пункту с 13 тыс. жителей еще в середине века присвоен был. Ничего особо крупного ставить не обязательно  - даже «заводик» по производству пластикового оконного профиля этот городок прокормит.

          Экструдеры, что «переваривая» гранулы выдавливают из себя нескончаемый пластмассовый «брусок», уже заказаны, а типовые ангары осталось только к местности привязать – вот с нею-то мы и определились. А ведь именно это местечко и есть истинная столица Курляндии. Митава  уже Семигальским главным городом всегда была. В Гольдингене английский король Якоб сына местного герцога крестил, своим именем нареча. И очень, ОЧЕНЬ справным хозяином своих земель сей младенец вырос, сам шведский король его богатству завидовал, а те же Англия с Венецией  - в постоянных должниках от правителя, почитающего Адама Смита, пребывали. Именно тогда край наречен был «землей, куда хочется возвращаться». Только очень нелегка была судьба венценосца  - рано осиротел. Герцогиня умерла вскоре после родов, а отца с младенцем завистливые бароны интригами и кляузами вынудили скитаться по чужбине. Правда юноша и из дурного пользу извлек  - два университетских курса одолев и у встречных народов лучшее переняв.