Это всё пропоганда

Вспомнился мне случай. Это было в Ветринском, плохо благоустроенном госпитале. Тогда я был очень слаб. Меня привели на перевязку, положили на какие-то носилки, стоящие здесь как койка, и я стал ждать своей очереди.
Там ещё лежало несколько таких же, как я, а на скамейке, недалеко от нас, сидели с десяток легко раненых пленных немцев, которые так же ждали очереди на перевязку. Один из них, со светло-русыми волосами, в очках, напоминающий видом студента, инженера, учителя, врача, в совершенстве говорил по-русски, даже без свойственного немцам акцента. С ним то и завязали разговор наши медички, работающие в госпитале. Я невольно прислушался к этому разговору.
Наши девушки говорили о зверствах немцев, об их стремлении захватить нашу землю, об издевательстве над нашими пленными, тогда как мы оказываем вам помощь наравне с нашими ранеными.
-  Почему вы пошли воевать на нас, на нашу страну, чтобы захватить наши земли?
-  Нет, - сказал немец, - я не шёл за вашей землёй. Я работал на заводе, хорошо там зарабатывал, и вашей земли мне совсем не нужно. Ну, а почему я пошёл воевать, так тут вопрос ясен. Нас ведь не спрашивают, хотим ли мы идти воевать. Нам приказывают, а если мы не пойдём, нас просто расстреляют. Так делают у нас, так делают и у вас. Если бы в войне участвовали только добровольцы, то вообще воевать было бы нельзя.
Ну, а что касается издевательства над пленными, то это пропаганда. На самом деле, говорит он, если будут говорить, что пленных встречают радушно, то наши солдаты все ушли бы в плен к вам, а ваши к нам. И воевать было бы некому. Стали воевать только Гитлер со Сталиным. Ну, кое-кто ещё, а остальные ждали бы возвращения домой.
Он каждый вопрос и каждый ответ переводил своим товарищам, и те шумно одобряли его.
Наши женщины упрекали его в том, как немецкие солдаты относятся к населению, как издеваются над детьми, над женщинами.
- Это тоже пропаганда, - сказал он. Но если есть отдельные случаи, когда некоторые это допускают, то ведь не все одинаковы. У нас и у вас есть разные люди.
Женщины тылового госпиталя не имели точных сведений о зверствах немцев, и что фашистское правительство ставило задачей уничтожение населения других наций. Не знали ещё о лагерях смерти, ведь мы тогда не были на их территории. Наверное, и эти немцы, которые были там, убедились, что зверства фашистов это не пропаганда.