Оплогость

Я проснулся на полчаса раньше будильника. Подпрыгивающее в груди сердце торопило меня, но я решил не поддаваться его настойчивым призывам - время рассчитано с запасом, и нет необходимости корректировать планы на день. Сегодня свершится то, к чему я упорно шел все эти годы, так не лучше ли насладиться каждой минутой неизбежного ожидания?

Холодный апельсиновый сок и остатки вечерних макарон с сыром, бодрящий душ, старательное соскабливание щетины перед зеркалом - казалось, даже повседневная утренняя рутина содержала какой-то дополнительный смысл. Впрочем, так оно и было на самом деле. Ботинки я начистил с вечера и галстук завязал, оставив висеть на стуле. Пальто - только два дня как из химчистки, предусмотрительный зонтик покоится на дне сумки. Вроде бы все...

Маршрут я тоже продумал заранее и до мелочей. Импровизации исключены, случайности минимальны. Я пройду пешком до остановки того автобуса, который идет без пересадок до пункта назначения. Не через двор - там собаки и их непредсказуемые хозяева - а по тротуару вдоль проспекта, пользуясь подземными переходами там, где они есть, или пересекая проезжую часть на зеленый. Машина - слишком опасно: пробки и вероятность аварии. Метро - душно и многолюдно. Бабки с тележками, карманные воры и голодные менты. А я не хочу выглядеть уставшим или злым, когда прибуду на место.

План мой сработал на все сто процентов. Чуть больше часа заняла прогулка, и еще сорок минут потребовалось на поездку в автобусе. Никаких осложнений, сбоев или недоразумений. Сиденья я не занимал, несмотря на полупустой салон, чтобы быть свободным от лишних телодвижений.

У здания Главной Регистратуры скопилась небольшая очередь, человек двадцать пять, но она шла бойко и не могла послужить препятствием на моем пути. Никто не толкался и не пытался пролезть вперед, как это часто бывает. Персонал действовал четко и слаженно - обязательно отмечу этот факт в книге посетителей, когда все закончится. Не поленюсь.

Наконец я вплотную подошел к желтой черте, нарисованной на асфальте перед крыльцом парадного подъезда. Охранник внимательно изучил мое направление, приложил его к сканирующему устройству. Фиолетовый луч медленно прополз по листку бумаги. Раздался евда слышный зуммер, и зажегся зеленый огонек.

- Все в порядке, - сказал охранник. - Проходите.

Перед рамкой металлоискателя я опорожнил, как положено, карманы в специальную корзинку и поставил сумку на транспортер. Руки другого охранника, расположенного ближе ко входу, слегка коснулись моих боков и промежности.

- Чист, - кивнул он коллегам, и я не заметил, как оказался внутри здания.

Мне предложили снять пальто в гардеробе, выдав взамен никелированный жетон, и затем проводили в накопитель.

Поражали размеры помещения. Конечно, я слышал от друзей и читал в книгах о том, что оно - самое большое в Европе, но знать - это одно, а видеть собственными глазами - совсем другое. В ярко освещенном зале стояли бесконечные ряды сульев, наполовину занятые посетителями. В проходах распологались лотки, торгующие водой и закаусками, газетные и аптечные киоски, массажные кресла.

Я выбрал себе место где-то посередине, хотя от того, где именно застанет меня вызов, не зависело ровным счетом ничего. Шестизначные числа на табло, означающие номер заявки, периодически менялись в соответствии с внутренним порядком Регистратора, который не соответствовал арифметическому. Люди смотрели в бумажки, сверяясь. Я же свой номер помнил наизусть.

Трудно сказать, сколько времени длилось ожидание. Часов на стенах, по понятным причинам, не имелось принципиально. Да и неинтересно это - считать минуты, когда не знаешь, сколько их должно быть всего. Просто в одно мгновенье вспыхнуло на экране заветное число, и ноги сами понесли меня по длиннмому красному ковру, через анфилады с пышными колоннами и скульптурами, навстречу огромному зеркальному шару, подвешенному к потолку.

Перед Хрустальной Дверью у меня взяли отпечатки пальцев и выдали бахилы. Сейчас она распахнется, и тот мир, в котором я жил до сих пор, останется позади, как покинутый поездом перрон вокзала. С той лишь разницей, что возврата к прошлому не будет. Мне хотелось зажмурить глаза, но я усилием воли подавил в себе это малодушное желание.

Я делаю шаг, еще один...

Просторная комната без окон. Ослепительный белый свет. Женщина в оранжевой униформе служащего Главной Регистратуры. На погонах - две крупных звезды и полумесяц. Эта комбинация означает Второй Ранг.

- Раздевайтесь.

Я аккуратно складываю одежду в специально приготовленную коробку.

- Трусы тоже, - говорит женщина, когда видит легкое замешательство на моем лице.

Я поспешно выполняю то, что от меня требуется.

- Оголите головку члена. Та-ак. Теперь повернитесь ко мне спиной. Наклонитесь и раздвиньте ягодицы. Достаточно. Можете выпрямиться. Проходите в эту дверь.

- А одежда?
- Вам ее передадут.

Следующая комнатата вмещала в себя человек двадцать народу. Они расположились за длинным столом, покрытом оранжевой скатертью. Неприятно кольнуло то, что в комиссии было больше половины молоденьких девушек - я боялся неожиданно возбудиться и предстать перед ними в нелепом виде доисторического самца в полной боевой готовности. К счастью страх парализовал мои инстинкты, и ничего такого не произошло.

- Подойдите к корзине, - услышал я. - И достаньте оттуда любой предмет.

Выбор мой был неосмысленным, скорее, инстинктивным - баскетбольный мяч. Я взял его обеими руками и повернулся к комиссии, ожидая дальнейших инструкций.

- Порвите его, - сказала рыжеволосая девушка.

Я огляделся вокруг и заметил ножницы, валяющиеся возле стены.

- Так, - похвалила мои намерения рыжая, и я, не колеблясь более, вонзил острые лезвия в резиновую поверхность.

Раздался хлопок, и в моих руках остались лишь лохмотья.

- Бросайте мне!

Я бросил.

- А теперь встаньте под кольцо и попытайтесь дотянуться до него рукой.

Я попробовал, но на этот раз без особого успеха.

- Не могу.
- Подпрыгните.

Я выполнил и эту команду, правда, с тем же результатом.

- Хм, - произнесла девушка. - В анкете у вас записан рост один метр девяносто два сантиметра. Недостаточная прыгучесть.
- Это плохо?
- Пока не знаю. Все будет зависеть от кого, какие результаты вы покажете на тренажере.
- Я постараюсь.

Меня подвели к турнику, где попросили подтянуться десять раз и сделать хотя бы один подъем переворотом. Отлично! Турник для меня - пустяки. Подтянулся сорок раз и десять раз вышел наверх, чтобы уж наверняка. Комиссия отозвалась одобрительным гулом.

Минуты две они совещались.

- Поздравляю! - произнес солидный мужчина в очках. - Вы допускаетесь в Комнату.

Усталость неожиданно накатилась на меня, предательски подгибая колени, но я собрал в себе последние силы и ответил:

- Всегда!

В Комнате царил полумрак. Катер смотрел на меня, улыбаясь, и, помнится, я подумал тогда, откуда у него на всех хватет улыбок.

- Будет немного больно, - предупредил он.

Коротким движением скальпеля он надрезал мой указательный палец. Кровь брызнула на белую поверхность стола, оставляя на нем алые узоры.

- Все. Достаточно.

Пока медсестра перевязывала место пореза, фотограф сделал несколько снимков того, что получилось. Убедился, что они зафиксировались в памяти аппарата.

- Интересный рисунок, - сказал Катер. - Такой получается один раз на тысячу.

Он нанес зеленкой несколько точек на моем теле, как мне показалось, случайных.

- Ну, вот и все. Одевайтесь. И не смывайте пятна в течение одной недели.
- Может, совсем не мыться в это время?
- Да, пожалуй, так будет лучше.

С этими словами он протянул мне УДОСТОВЕРЕНИЕ.

- Держите. Оно ваше. Носите его гордо, ничего не боясь и ни в чем не нуждаясь.
Золотые буквы, тисненые на дорогой черной коже, плясали перед моими глазами, полными слез. Дрожащими руками я развернул новенькие хрустящие корочки.

"Настоящее УДОСТОВЕРЕНИЕ выдано Савельеву Анатолию Ивановичу в том, что он действительно является феерическим мудилой и чуханом. Всем гражданским лицам, а также государственным служащим оказывать предъявителю сего всяческое содействие в рамках Программы защиты окружающей среды от перенакопления и сущеимства".

На улице сияло солнце. Прохожие спешили по своим делам. Они не догадывались...