Страх

               


          Жанна стояла под окном родильного зала и чутко прислушивалась к тому, что происходило внутри. Окрашенное белой краской стекло скрывало происходящее, но слышно было, как стонала Лида, как акушерка заставляла её тужиться и расслабляться. Наконец, после короткого вскрика Лиды послышался плач новорожденного.
         - Ну, вот и мы, - проворковала акушерка ласково, - дочка у тебя, мамочка. Смотри, какая хорошенькая, красавицей вырастет.
         - Дайте мне посмотреть на неё поближе, - голос Лиды был слабым, но счастливым.
         Жанна вздохнула с облегчением и отошла от окна. Наскоро написала записку с поздравлением и вложила в передачку, предупредив, что Лида только что родила.
         Домой она летела, как на крыльях: всё вышло у подружки!... У Лиды был отрицательный резус, и всю беременность она волновалась за исход. Но роды прошли благополучно, и, словно по заказу, родилась девочка.
         Отсутствие законного отца никого не смущало. Главное – девочка была зачата от любимого человека и была желанным ребенком.
          Лида, мужественно переносила трудную беременность и всё время твердила:
          - Я знаю, что это девочка. Глаза у неё чёрные, как у Ивана. Она будет только моей и получит всё, что я не могу отдать её отцу.
          Долгожданное событие свершилось, и теперь Жанна обдумывала, как лучше подготовить квартиру подруги к приёму желанной малютки. Кроме того, нужно было оформить свидетельство о рождении девочки.
          Ивану Лида ничего сообщать не собиралась и подругу просила помалкивать о том, что ребёнок от него. Связь их была случайной и недолгой. У Ивана имелась законная супруга, но детей в семье не было. Жену свою он по-своему любил и никогда не ставил ей в укор  бездетность, хоть часто при взгляде на соседских детей у него на душе кошки скребли.
          Лида придумала для дочери милое имя – Юлия, фамилию дала свою, а отчество от имени своего отца, новоиспечённого деда. В маленьком, туго спеленутом комочке, пахнущем молоком, заключался теперь весь смысл ее жизни. Она была счастлива, но это выстраданное счастье немного горчило. Где-то в подсознании жил страх потери. Не верилось, что ей так повезло.

         В родильном доме Жанна шутила и смеялась, принимая новорожденную  девочку на руки вместо отца. А на улице, когда всмотрелось в маленькое личико, остановилась, как вкопанная:
         - Да это же копия Ивана! Ох, и преподнесла ты сюрприз, подружка! Как только тебе это удалось?
Лида довольно улыбнулась:
         - А я постоянно об отце думала во время беременности, вот и получилось… Моя маленькая доченька, моя куколка! – все её существо тянулось к ребенку, а лицо светилось мягким светом материнства.
        До дома доехали на такси. Сидящие у подъезда любопытные соседки попросили показать новорожденную.
        - Нет! – испугавшись посторонних взглядов, ответила Лида и почти побежала,  прижимая к себе дочь.
Жанна попыталась разрядить обстановку:
        - До сорока дней ребёнка чужим не показывают, вы же знаете.
        Дома, уложив Юлю в кроватку, Лида огорчённо повернулась к Жанне:
        - Как же мне теперь быть? А если её увидит жена Ивана, или соседки расскажут? Ведь она действительно папина дочка.  Не сделали бы чего плохого моей лапушке!
       Жанна с жалостью посмотрела на подругу:
       - Перестань говорить глупости! Мало ли на свете детей с чёрными глазами. Плохо, что Иван рядом живет, но тут уж ничего не поделаешь! Поверь мне, все будет хорошо. Хватит паники, давай лучше отметим рождение Юльки.


       В кухне был накрыт стол. Жанна достала из холодильника сухое вино.
       - Шампанское тебе нельзя, у малышки животик заболит, - пояснила она молодой маме,- а вот вина немного можно. Ну, давай, за новую очаровательную женщину, Киндер Юлию Генриховну! За её и твое здоровье! И чтобы обязательно взяла меня в крёстные.
       Подруги проболтали до позднего вечера.
       А потом всё пошло своим чередом. Замелькали дни, заполненные детским плачем и пелёнками. Ночами Лида спала чутко, отзывалась на  любое недовольное кряхтение дочурки, вставала и меняла пеленки, успевая ласковым шёпотом поговорить со своей ненаглядной крохой и поцеловать её то в бархатную щечку, то в точёный носик. Словно в благодарность за всё дочь скоро стала узнавать мать и улыбаться ей беззубым ротиком.
       В два месяца Юлю окрестили в католической церквушке: Лида объявила подруге, что дочь её немка и будет католичкой, как и мама. Крёстной матери надлежало обойти с ребенком на руках вокруг купели, а когда священник, совершая обряд, спросит имя ребенка, ответить ему. Так Жанна и сделала. Она искренне любила девочку и собиралась быть ей настоящей второй матерью.
       Иногда Лида уставала от бессонных ночей, и Жанна ночевала у подруги, присматривая за девочкой, пока мама отсыпалась.
       Вечерами они гуляли. Сначала в коляске лежал живой конверт, потом Юлю стали заворачивать по пояс, а однажды вывезли её на прогулку в летнем песочнике.
       Девочка была прелестна: черноглазая, с задорно вздёрнутым носиком и капризной нижней губкой, вся в младенческих складочках.
       Вот в этот вечер и подошла к ним жена Ивана. Не обращая внимания на оторопевших подруг, склонилась над коляской, словно поедая девочку жадными глазами. Лицо её побледнело, и она шёпотом, с каким-то зловещим присвистом выдохнула в лицо Лиде:
       - Правду мне сказали! Никаких доказательств не надо, и так видно! Ты ещё за всё поплатишься! – и, всхлипнув, побежала прочь.
       Лиду затрясло.  Вернувшись домой, она никак не могла успокоиться.  Страх  ожил в ней с прежней силой. Покормила Юлю грудью и долго сидела, прижав к себе уснувшую дочь и не решаясь положить её в кроватку.
       - Она ничего не сможет сделать, - успокаивала Жанна подругу, - пошипит и успокоится. Ты никаких претензий отцу не предъявляла, и никто не знает, чья это дочь.
      Но, успокаивая подругу, она и сама понимала, что всё складывается из рук вон плохо.
      - Я боюсь не за себя, а за дочь, - объясняла Лида.
 Потом наступила бессонная ночь, а наутро пришла первая беда: у Лиды пропало молоко. И сколько Жанна не убеждала, что это результат нервной ночи и беспочвенного страха, Лида уверилась в другом: жена Ивана успела сходить к бабке-ворожее.


      С каждым днём она становилась всё истеричнее и подозрительней. И действительно, привычная спокойная жизнь нарушилась. Девочка без грудного молока прибаливала и худела. Да тут ещё зубки стали резаться: поднималась температура, расстраивался желудочек. Она отказывалась есть смеси, тянулась к материнской груди, а там было пусто.
      Лида вообще стала похожа на живого мертвеца: провалившиеся глаза, опавшие щеки, бледная кожа. На предложения подруги успокоиться,  сходить к психологу и показать девочку врачам она не отвечала, только смотрела глазами затравленного зверька и бегала по знахаркам.
      Правду говорят, что когда ждешь беду, она обязательно придет. Так и получилось. У Юли случилось очередное расстройство желудка, которое не прекращалось неделю. Она ослабела и часто плакала от боли в животике. Жанна не выдержала:
      - Как хочешь, а я вызываю скорую помощь.
Лиду с девочкой сразу увезли, выругав подруг за позднее обращение  к медикам. В больнице выяснилось, что у Юли дизентерия.  Запущенная болезнь плохо поддавалась лечению, девочка теряла вес и силы. Лида плакала и тоже худела, будучи не в состоянии помочь дочери.  А Жанна навещала обеих, заботясь и переживая.
   

      Вот и сегодня она собиралась пойти в больницу и уже приготовила кое-какую еду и вещи для Юли, когда вдруг услышала скрежет остановившейся у подъезда машины. Выглянув в окно, обрадовалась: из такси вышла Лида со спящей на руках Юлькой.
     - Значит, все нормально, их выписали, - подумала она с облегчением и побежала открывать дверь. И сразу потянулась к Юле:
    - Давай я положу её в кроватку.
Но Лида, словно глухая, прошла мимо подруги в спальню и, положив девочку на кровать, опустилась рядом на колени.
    - Что с тобой? Тебе плохо? – прошептала Жанна, боясь разбудить ребенка.
Лида подняла на неё страшные остановившиеся глаза:
    - Не шепчи. Она мёртвая.
    В это время кто-то позвонил в дверь. Жанна, не успев осознать услышанное, пошла открывать: в квартиру ворвался разъяренный Иван и остановился рядом с Лидой, не сводя глаз с девочки:
     - Почему ты скрыла, что это моя дочь? – он осекся, опомнившись, и склонился над ребёнком: Юля не подавала никаких признаков жизни. Лида забилась в беззвучных рыданиях,  уткнувшись лицом в подушку.  Иван осторожно прикоснулся к ледяной щёчке дочери и всё понял. Сжав кулаки, он застыл, опаленной нежданной бедой, и только одна жгучая слезинка пробороздила его щеку. Своё единственное дитя суждено было ему увидеть только мёртвым.
      Неведомая сила  вынесла Жанну в подъезд.  Она прислонилась пылающим лбом к шероховатой стене и зарыдала, колотя кулаками по бездушному бетону.
      Что можно было возразить против случившегося? Чем поддержать подругу? Страх кончился, но цена освобождения была так непомерно высока, что жизнь потеряла смысл.

                ***