Неспокойный брат императрицы

Продолжение.


40. Неспокойный брат императрицы.
Альфонс счастлив!
     – Ваше императорское величество, брат императрицы затеял ссору с молодым Нуньо Суаресом из Леона, – поклонившись, сообщил дон Педро.
       Император, от неожиданности завертел головой, не сразу поняв, что он уже не в Египте.
       Императрица Констанция быстрее пришла в себя, переспросив:
     – Причина?
     – Дон Нуньо имел неосторожность сказать, что принцессы Хуана и Изабэлла самые красивые женщины, которые он видел!
     – Кто это оспаривает? – скрывая улыбку, поинтересовалась Констанция. – Мой брат?
     – Он не очень лестно выразился в отношении миссии принцессы Хуаны ко двору.
     – Вам нужно мне это докладывать? – недовольно произнес Альфонс. – Сколько нас небыло в зале? – тут же спросил он канцлера.
     – Несколько танцев, – не поняв, ответил дон Педро.
     – Даже? – император недоуменно посмотрел в сторону Корнелия Маркуса.
       Тот улыбнулся и сделал успокаивающий жест. Император был шокирован, но, вспомнив, с чем подошел канцлер переспросил, сверкнув глазами:
     – Появились вассалы, которые могут мне указывать, что делать?
     – Ваше императорское величество, речь ведется не о вашем праве, разговор идет о неадекватной роли женщины в государственных делах.
     – Во все времена женщины брали на себя миссию примирения, или я читал не те книги? – посмотрел Альфонс на сановника.
     – Не все книги, несут полезные знания. Я не берусь судить действия вашего императорского величества, но… – Дон Педро за последние два дня стал более осторожен в выражениях, не желая укрепить бывшего ученика в мысли своего удаления от двора. Завершил он, недвусмысленными словами, умело сваливая ответственность на брата императрицы. – но Карл Бургундский, считает, что вмешательство женщин в вассальные отношения, недопустимы.
     – Почему?
     – Их дело ублажать и выполнять волю мужчин, – убежденно отреагировал канцлер. Он даже не скрывал перед принцессами своей точки зрения, зная, что император тоже придерживается того же мнения. Но перед ним уже стоял не тот человек. Альфонс отреагировал с сожалением:
     – Жаль, что отец, когда-то приставил вас ко мне учителем. Недосмотрел он тогда.
     – Да, ваше императорское величество, учитель мог бы быть и получше! – с сожалением произнесла принцесса Хуана.
       Канцлер обиженно переспросил:
     – Вы, ваше высочество, оскорбляете меня в присутствии императора?!
     – Вы же позволяете себе это делать в наш адрес, в присутствии их императорских величеств, – спокойно отреагировала она.
     – Видимо, дон Педро думает, что если нет поблизости принца Одо, некому защитить честь дамы? – усмехнулась Уррака. – Должна вас огорчить: защитников много. – Сестра императора показала глазами на графа де Легрена и аль-Рашида. – Да и Нуньо Суарес, кажется, готов выступить против брата императрицы, – она взглянула на Констанцию.
     – На меня не нужно смотреть, я также возмущена поведением Карла, – отреагировала та. – И не понимаю отношения к этому нашего канцлера. Или вы, уже не являетесь таковым? – едко спросила она.
     – Ваше императорское величество решили меня обидеть, допуская в мой адрес такие слова? – не удержался опять Ансурес.
     – Вы сами ищете вот уже два дня, причину быть отстраненным от двора. Все ваше поведение – только об этом и говорит. Маги, вмешивающиеся в мою волю, оскорбления, которыми вы осыпаете моих гостей?.. Что это? – голос Альфонса звучал зловеще.
     – За меня все гранды Кастилии и Леона, – ответил канцлер, пряча глаза. – Не нужно позволять далеким от политики Кастильского двора, женщинам, пусть и очень знатным, так выражаться в мой адрес! 
     – Вы же не император, а лишь канцлер, – саркастически усмехнулся Альфонс. Он изменился. За время пребывания там, в Египте, правитель сильно изменился. Пожалуй, стал решительнее и действовал, более продумано. Наверное, и в людях стал разбираться лучше, замечая то, на что раньше не обращал внимания. Фальшивость канцлера ему и раньше была видна, но в этот вечер она стала нетерпимой. И все же Альфонс решил не давать воли своему гневу, чтобы не портить прием близких двору друзей. А, главное, не испортить его принцессам и супруге с сестрой.
     – Хорошо, чем все кончилось? – схитрил он, не желая больше слушать своего канцлера.
     – Дон Нуньо вызвал Карла Бургундского на поединок.
     – Тот убьет его! – воскликнула императрица.
     – Кто, этот дон Нуньо? – поинтересовалась у Урраки, тронутая поступком своего защитника, Вероника.
     – Сын старого соратника дона Родриго и принца Одо по многим походам, дона Хуана Мария де Суареса! Ты должна его знать! – она глянула на подругу, но добавила: – Хотя, он тогда был еще мальчиком.
     – Мы не можем рисковать жизнью кабальеро, – отреагировала Вера. – Прошу, пригласи обе стороны.
       Уррака знаком подозвала слугу и, что-то сказав, кивнула принцессе Хуане.
       Император, тем временем, отпустив канцлера, присоединился к императрице и их высочествам. Спустя несколько минут появились зачинщики ссоры.
       Альфонс вопросительно посмотрел на сестру, но та, улыбнувшись обоим, после приветствия ими императора, спросила у Карла Бургундского:
     – Как дела в Бургундии? Как отец? Вы только прибыли оттуда?
     – Благодарю вас, ваши императорские величества и вас, ваше высочество, – все хорошо!
     – Вы знаете, что по настоятельной просьбе императора, ко двору приехали: супруга принца Одо, принцесса Хуана Наваррская со своей сестрой Изабэллой. Они гостьи Кастилии и Леона.
     – Уже знаю, – односложно ответил Карл.
     – Принцессам оказывает почет сам император. Прискорбно, что у вас возникают ссоры мой брат, – пожурила его Констанция.
     – Ваше императорское величество и дорогая сестра, – это недоразумение мы решим сами!
     – Решите, но без поединка! – сурово глянув на брата императрицы, произнесла принцесса Хуаны.
     – Мне имеет право приказывать только император, и то, тогда когда это касается службы, – заносчиво парировал Карл Бургундский.
       Нарушая нормы этикета, Вероника подошла к императору и сказала что-то на ухо. Вначале не поняв, Альфонс посмотрел на нее в недоумении, но, затем кивнул и сообщил шурину голосом не терпящем возражения.
     – Все поединки переносятся на королевский турнир, который состоится через две недели. У вас обоих будет возможность показать свое воинское мастерство и доблесть.
       Дон Нуньо согласно кивнул и выжидающе взглянул на брата императрицы. Тот, на правах шурина правителя, попытался возразить:
     – За оскорбленную честь, необходимо биться немедленно!
     – Чью честь? Мою и моей сестры, принцессы Изабэллы? – спросила Вероника. В голосе, – ни одной теплой нотки. – Мне послышалось, что молодой кабальеро вызвал вас на поединок в ответ на оскорбительные слова, прозвучавшие в наш адрес? Если вы не трус – повторите их.
       Корнелий Маркус тревожно завертел головой, отчаянно послав сигнал: – Вероника, не нужно! Держись! – И она бы удержалась от дальнейших слов и действий, но, самоуверенный брат императрицы неосторожно повторил слова, сказанные им полчаса назад, дону Нуньо:
     – Война – удел мужчин. Принцессы должны сидеть возле домашнего очага и заниматься тем, чем им положено.
     – И чем же нам положено заниматься, когда такие как вы мужчины проигрываете битвы на полях сражений? – раздался насмешливый голос принцессы Изабэллы. – Расскажите нам, как вы доблестно бежали с поля боя в битве с Императором Священной Римской империи, Генрихом IV!
       Об этом сражении еще никто не знал. Стычка с герцогом Лотарингским императорских войск, кончилась полным поражением сюзерена Карла Бургундского. Последний, чтобы избежать плена, бросил герцога на произвол судьбы и позорно бежал, переодевшись в женское платье одной из падших женщин из обоза.
       Оторопевший шурин императора, готов был голову дать на отсечение, что прибыл ко двору Кастилии и Леона первым. Подробности могли быть известны только из его уст. И он, усиленно извращая факты, кое-кому рассказал о почти одержанной победе над Генрихом IV. Почти, потому что поднявшийся дождь и буря спасли императора от полного разгрома. До него доносятся слова:
     – Была битва? – Это император Альфонс, его шурин, задает недоуменный вопрос. Самого Альфонса вовсе не удивили слова сестры принцессы Хуаны, ведь он уже видел и слышал такое…
      – Было сражение? – повторила Констанция.
       Шурин императора не собирался отвечать, лишь зло прищурившись, упрямо повторил:
     – Было, но повторяю: война – удел мужчин. Принцессы должны сидеть возле домашнего очага и заниматься, тем, что им положено делать, а не решать вопросы, в которых ничего не смыслят.
       Императрица собиралась ответить непутевому братцу, а сам император, готов был выгнать нахала из дворцовой залы, как вдруг: к Карлу Бургундскому направился дон Винченцо.
     – Вы, сеньор, недостойны, чтобы для вашего наказания снизошла моя госпожа принцесса Хуана, но я вполне заменю ее. – Глянув на императора, он спросил: – Вы позволите, ваше императорское величество?
       И произошло то, чего еще никогда не было. Неизвестный при императорском дворе рыцарь из окружения принцессы Хуаны, получил молчаливое согласие на вмешательство в семейные дела императорской семьи. Возможно ли? Ведь Карл Бургундский шурин самого императора! Но никто не знал то, что знал Альфонс и его близкое окружение. На вопрос графа де Легрена, они молчаливо кивнули, понимая, что Карл перешел дозволенную границу и сам напросился на все, что может за этим последовать.
       Винченцо спокойно снял перчатку, и слегка ударив ею по лицу вельможи, произнес:
     – Вы, дон Карлос, самовлюбленный глупец. Если бы ваш ум был столь быстр, сколь ваша наглость, то могли бы заметить, что происходит в Испании. Оскорбив мою госпожу, вы оскорбили цвет рыцарства, который, не щадя жизни, самоотверженно сражается с мусульманской угрозой из Африки, Беном Юсуфом. Вам повезло, ибо моя госпожа, владея оружием не хуже своего супруга принца Одо, не приняла ваш вызов сама. Позору было бы больше, чем от того, как вы, переодетый в одежду куртизанки бежали неделю назад с поля боя.
       При этих словах принцессы переглянулись. – Сестричка, у Винченцо стали проявляться способности видеть прошлое, – подала сигнал Оллана. Та вместо ответа едва заметно кивнула. А Карл Бургундский опешил от слов кабальеро. Скрывая замешательство, он ничего лучшего не нашел, как поднять перчатку, чтобы бросить ту в лицо Винченцо. Но граф, сохраняя спокойствие, перехватил его руку и сжал так, что у того от боли на лбу выступила испарина. Гнев, страх, упрямство – все это не прояснило самоуверенному родственнику императора ситуацию, как поступить дальше. Отказываясь понимать, как это сходит с рук абсолютно неизвестному при дворе кабальеро, Карл, бросив угрожающий взгляд на сестру, выдавил.
     – Вы позволяете меня позорить?
     – Вы сами себя опозорили недостойным поведением, – отреагировала Констанция. Она не собиралась в очередной раз выгораживать, или спасать брата – известного забияку.
     – И вы, ваше императорское величество, разрешите безродному выскочке, меня оскорблять? – теряя самообладание, вскричал граф Бургундский.
     – Что делать, дорогой шурин, вы сами этого пожелали? А на счет рода графа де Легрена, не волнуйтесь – он стоит на три головы выше вашего, я подтверждаю это. Дон Винченцо оказывает вам великую милость, вызвав на поединок. До какой крови будете биться? – обратился Альфонс к Винченцо.
     – Это решать моей госпоже! – отреагировал тот, с легким поклоном принцессе Хуане.
     – Доверяю, это выбрать моему защитнику! – отозвалась Вероника. – Мое условие: биться не до смерти!
     – Принцесса боится за своего кабальеро? – саркастически усмехнулся Карл Бургундский.
     – Ты действительно глуп, и умным уже никогда не станешь! – произнесла в сердцах императрица Констанция и отвернулась, показывая этим, что судьба брата больше ее не интересует.
     – Принцесса Хуана, в народе прозвана: Хуаной Милосердной! Даже сейчас, когда ты нанес ей столько оскорблений, она щадит тебя!
       Эти слова были произнесены принцессой Урракой.
       Правительница Саморы с возмущением глядела на, всегда неприятного ей Карла Бургундского. Того терпели только из-за императрицы Констанции. Золотой характер сестры нашел абсолютно противоположное отражение в ее брате: чванливом, заносчивом и непорядочном субъекте. Ему давно бы принять герцогство Бургундское, но за постоянные неразумные действия, отец лишил его наследства в пользу младшего брата Филиппа. Такое случалось крайне редко, но происходило. Карл нашел пристанище возле сердобольной сестры и доставлял ей своими авантюрами и неадекватным поведением, массу хлопот и неудобств.
     – Если бы не щадила, то граф де Легрен, – император кивнул в сторону Винченцо, – тебя бы тут же и убил! Поверь мне! – Сказав, это тоном, не терпящим возражений, он завершил: – Поединок на турнире до первой крови, на каждом из видов оружия!
     – Я буду требовать смертельного исхода, – упрямо отреагировал Карл Бургундскй.
     – Как пожелаешь, дорогой шурин, – почему-то быстро согласился Альфонс. – До начала турнира у тебя есть время подумать. Но напомню: решать не тебе, так как сторона, требующая удовлетворения – ее высочество, принцесса Наваррская. А вас, доблестный Нуньо де Суарес, прошу снять свой вызов, в связи со сложившейся ситуацией, – добавил он и, указав взглядом на принцессу, пояснил: – Оскорбленная сторона сама назначила защитника.
     – Всегда к услугам вашего императорского величества, – выговорил, немного волнуясь, кабальеро. – И вашим, ваши высочества, – поклонился он принцессам.
       Те, улыбнувшись, признательно кивнули.
     – Ее императорское величество и наши гостьи, принцессы Хуана с Изабэллой устали и нуждаются в отдыхе, – проронил император дону Педро. – Распорядитесь об окончании приема.
     – Его императорское величество, Альфонс Смелый, благодарит вассалов. Завтра кабальеро приглашаются на охоту в честь принцесс Хуаны Наваррской и ее сестры, принцессы Изабэллы.
       На этом прием с увеселениями был закончен. Процедура прощания вассалов с сюзереном и его гостьями, заняла достаточно продолжительное время. Прощаясь с императорской четой, принцессы пожелали им добрых снов. В ответ, Альфонс не удержался и многозначительно посмотрел на принцессу Хуану. Это не укрылось от Урраки, принцессы Изабэль и самой Вероники. Оллана лишь слегка улыбнулась, а сестра немного нахмурилась. Их реакцию не заметил сам император. Его мысли были рядом с ней, с принцессой Хуаной. Вечерние приключения с магами многое изменили в жизни Альфонса, но полностью переделать человека мог разве что, сам Господь, и то, лишь в последующих перевоплощениях.
     – Чувствую, император что-то задумал – произнесла Вероника, идя под руку с Олланой. Их сопровождали Корнелий Маркус и Винченцо с аль-Рашидом. Альвара Аньеса уже небыло – он отбыл в свой дворец.
     – Мы вас не оставим! – отреагировал избранник Олланы.
     – Это не наша территория, – заметил ангел, – но Альфонса вам опасаться не нужно, у нас есть более опасный противник. Эта ночь нам запомнится, прошу быть начеку.
     – Маги Ансуреса? – спросила Вероника.
     – Они! – односложно ответил Корнелий и глянул на дона Санчо.
     – Что делать Винченцо и аль-Рашиду? – поинтересовалась Оллана.
     – Будут вместе с нами, у меня хватит места для всех, – ответил дон Санчо. – Есть комната, в которой и вы сможете провести спокойно ночь.
     – Нам, что-то угрожает в залах императора? – переспросила Вероника.
     – Нет, но лучше вам спать по отдельности! – туманно ответил Корнелий.
     – В чем дело? – подозрительно глянула она. – Говорите!
     – Я не знаю, с какой стороны придет магия. Мне неведомы мысли императора и магов, поэтому лучше рассредоточиться, но при этом создать иллюзию, что мы размещены в отведенных помещениях, – несколько напряженно отреагировал Корнелий.
       Вероника окинула ангела долгим взглядом, затем перевела взор на Оллану и произнесла с упреком:
     – Мне не ведомо то, что знаете вы, но чувствую, вы от меня многое скрываете! Смотрите, если это приведет к беде, пострадаем все мы, а в первую очередь любимые, близкие нам люди!
     – Это запрещенный ход! – не сдержалась Оллана. – Ты прекрасно знаешь: не все нам дано открывать друг другу, но, это не снимает с нас обязанности, выполнять предначертанное. Этой ночью каждый будет решать свою задачу, а итогом будет то, чего я пока не вижу! – Глянув на ангела, она спросила:
     – А вы? Вы видите?
     – Нет! И я не вижу, да и никто не видит, разве что Эрик, но он далеко.
     – Если б нам угрожала смертельная опасность, он нашел бы способ предупредить, – отреагировала Вероника.
       Ей было немного неловко за свои слова, но напряжение последних месяцев сказывалось даже на ней. Оллана это понимала и, подойдя, обняла и сказала негромко:
     – Ты меня учила быть сильной, нам ли бояться неизвестности ночи!?..
     – Ты права, солнышко! – кивнула Вероника и спросила у Корнелия: – Что будем делать?
     – Вы, Вероника, расположитесь рядом с нами в небольшой комнате, там есть удобная кровать. Эту ночь возле вас проведут Винченцо и аль-Рашид, но не в качестве охранников. – Молодые рыцари переглянулись. – Да-да! – отреагировал на немой вопрос ангел. – Вашей госпоже, на этот раз придется обеспечивать вашу безопасность! Привыкайте к тому, что и над вами сгущаются тучи. Темные силы определили вас и знают кто вы!
     – Мы не знаем, а они знают? – удивился Винченцо.
     – Ну-ну, не скромничайте Амон-Ра и все ваши воплощения. Совсем недавно на приеме, вы спокойно заглянули в прошлое и увидели позорное бегство, переодетого в женское платье Карла Бургундского.
     – Я хотела об этом поговорить, – тут же отреагировала Оллана.
     – Завтра мы будем знать больше – тогда и поговорим, – заключил Корнелий. – А сейчас, располагайтесь на ночь – время не ждет.
     – Где будет спать Оллана? – так и не поняв ее место, спросила Вероника.
      – В отведенных для нас покоях, сестричка.
     – Сама?! – возмутилась та. – Это опасно!
     – Опять о том же! – недовольно пробурчал ангел. – Побудьте с ней, даже ложитесь рядом пока она не уснет, но затем, отправляйтесь в свою комнату.
     – Меня это устраивает! – согласилась Вера.
     – И меня, – обняла ее сестра.
       Через минут двадцать они уже лежали в кровати Олланы и Вероника, обняв ту, впервые пожаловалась: 
     – Я боюсь за Эрика и тебя – у меня нехорошее предчувствие.
     – Все будет хорошо, а Эрик, вскоре будет рядом.
     – Ты это видишь?
     – Чувствую! – произнесла Оллана засыпая.
       Спустя несколько минут, сестра спала безмятежным сном. Вероника откинулась на подушки, решив полежать немного рядом, а затем уж, перейти в другую комнату. В мыслях постоянно вставал лес в Подмосковье, о котором, она рассказывала сестре. – Что-то я тогда не поняла из всего происшедшего. Что? – Вопрос возникал не первый раз. – Это было так давно. Нет, что-то ускользает! Видимо, не время узнать подробности. – Вероника переключилась на Винченцо и аль-Рашида. – Мальчики мои, я чувствовала, что вы необыкновенные. Амон-Ра!.. Подумать только. Бог Осирис – оба мои соратники по освоению Земли. Жаль: об аль-Рашиде я знаю так мало! – с сожалением констатировала она. – Ладно, нужно идти – они тоже подвергаются опасности. – Поцеловав Оллану и, бережно накрыв ее покрывалом, Вероника осторожно удалилась из комнаты.
       Только за ней закрылась дверь, как глаза девушки открылись. Она лежала, внимательно прислушиваясь к тишине. Скосив глаза, осмотрелась. Ночью Оллана видела, как днем, одинаково хорошо. Эта особенность атлантов, давала ей исключительное преимущество над любым земным существом. Кроме того, она ощущала колебание температуры за стенами. Немного полежав, девушка без малейшего шума поднялась, и из нескольких подушек соорудила на кровати имитацию тела, накрыв его простыней. Затем, оставив свою спальню, переместилась в комнату Вероники. Окинув взглядом помещение и, заметив забитый свечой глазок, она хмыкнула и, еще раз прислушавшись, подошла и осторожно очистила его. Напрасно старался племянник Педро Ансуреса, императору представилась возможность видеть то, чего он так желал. Именно на это и рассчитывала Оллана.
       Осматривая днем комнаты, она обратила внимание на небольшое, смежное с Вероникой помещенье. Девушка внимательно оглядела спальню сестры изнутри, без труда обнаружив, едва заметный глазок. Ей стало понятным, что придется выполнить то, о чем откровенно предупреждала тетушка Креоллана. – Ладно! Мораль наземного мира, это лишь одна из черт его лицемерного лица. Для атлантов – это глупости, которые смешно даже брать в расчет. Хочешь получить Веронику? – мысленно спросила она кого-то. – Получишь! Главное, чтобы хватило мужского… хм… как его?.. В общем, чтобы хватило императорских сил, удовлетворить ту, которую он так желает.
       За стенкой послышался едва уловимый шорох. Собственно, он вовсе был и не слышен, но обостренный слух Олланы определил: в смежной комнатке кто-то появился. Она поняла – это император. – Как он собирался нас различить? Это даже Эрику не всегда под силу, – задала девушка вопрос неизвестно кому и усмехнулась.
       Она зажгла висевший, почти под потолком в углу комнаты фонарь. Его свет хорошо осветил не очень высокое сводчатое помещение. Расположенная в глубоком овальном проеме кровать, почти полностью утопала в нем. Оллана убрала ширму, отгораживающую ее от всей комнаты, и не спеша сняла легкую накидку. Движения были естественны и плавны. Словно вспомнив что-то, она улыбнулась. За стеной раздался шорох. Девушка стала в полосу света, соблазняя обворожительными формами тела, наблюдателя из смежной комнаты. Поиграв так минут десять, она посчитала, что этого достаточно. Потушив фонарь, Оллана улеглась и стала ждать, что за этим последует.
       Прошло не очень много времени, дверь бесшумно отворилась. Ей хорошо видно вошедшего. Это – император. Постояв немного, он нерешительно направляется в ее сторону. Вот, он у постели. Альфонс робеет, зная, что может на этой кровати оставить и свою жизнь. Хуана хорошо известна в Испании, своими: воинской сноровкой и умением постоять за себя. Он опасливо прикасается к кровати и, вдруг ощутив под рукой нежное тело, вздрагивает. Оллана улыбается, но не показывает, что не спит. Улыбку в темноте Альфонс не видит, и, тяжело дыша от волнения, проводит дальше рукой. Внезапно он почувствовал упругую грудь принцессы. Император замер, а Оллана сочла необходимым спросить сонным голосом:
     – Кто здесь?
       Император вздрогнул и, теряя остатки уверенности, хрипло ответил:
     – Я!..
       На большее у него не хватило духу.
     – Вы, мой император? Что вы здесь делаете?
       Альфонс ожидал чего угодно, только не этих слов. Он почти был уверен, что его выбросят из комнаты, как шкодливого котенка, и сто раз мысленно репетировал, что скажет в момент позора. Но, понимая, чем рискует, правитель ничего не мог с собой поделать. Вопрос принцессы, заданный без гнева и, возможно, даже с робостью, мгновенно придал ему уверенности. Немного, но уверенности. Император в душе особых иллюзий не строил и понимал, что та, могла только вначале задавать вопросы таким тоном. Но, что будет потом? Тогда, когда придет в себя от сна?.. Время шло, а бурной реакции все не наступало.
       Вот, Оллана, продолжая затеянную ею игру, зажгла взглядом свечу. Этим, атланты тоже владели. Собственно, это была их повседневная жизнь. Увидев императора, она стыдливо улыбнулась. Альфонс, не поняв каким образом вспыхнула свеча, даже не подумал об этом спросить – перед ним лежала обнаженная принцесса Хуана.
     – Вы... вы, богиня!.. Я такой красоты не видел!.. – пролепетал он и прикрыл глаза.
     – Ваше императорское величество, как вы попали в мою спальню? – Оллана сочла нужным немного прикрыться простыней. – А если кто увидит?
       На ее лице пробежала тень, которую Альфонс воспринял как испуг.
     – Никто!.. Никто и никогда не увидит, моя богиня! Не увидит и не узнает! – он стал перед ней на колени. – Я запретил в этой части дворца появляться, будь кому.
     – А Изабэль? Вдруг она зайдет?
       Этот вопрос Оллана задала с опаской, так сказать в целях проверки.
     – Ваша сестра спит! – не веря ушам, и, с трудом воспринимая глазами то, что видит, прошептал император и почему-то поклонился принцессе.
     – Устала очень! Бедняжка! – произнесла Оллана, краешком глаза наблюдая за Альфонсом. Ее захватила игра с императором. – Даже у нас в Атлантиде, такого вряд ли кто придумает, – мысленно констатировала она и спросила:
     – Что же нам делать? Если вы выйдете от меня – могут увидеть, тогда скандал на всю Испанию! Ваше величество, как вы могли так меня скомпрометировать? – на глазах Олланы показались слезы.
     – Никто не посмеет!.. И я, я никогда… – воодушевляясь и одновременно глотая слова, сказал он сбивчиво. – Я ведь, еще вас не скомпрометировал, моя богиня!.. – пролепетал Альфонс незнакомое слово.
     – А если, кто-то узнает? – последовал вопрос.
     – Мы никогда никому не расскажем, – прошептал он тихо. Мысли Альфонса путались, а рассудок был на грани срыва. – Неужели получается? Неужели она будет моей?
     – Вам придется, какое-то время оставаться здесь, – тихо заключила Оллана, поглядывая на него из-за полуопущенных ресниц.
       Словно невзначай, она немного повернулась и простынь, сползая, открыла соблазнительную грудь. Во рту у императора пересохло.
     – Я буду здесь, у ваших ног до утра!
     – Так уж и у ног? – улыбнулась она лукаво, не поправляя непослушную ткань.
       Ободренный улыбкой, Альфонс передвинулся на кровать и робко погладил ей руку.
     – Можно я поцелую вашу ножку, моя принцесса?
     – И как это будет выглядеть? Я, ваше императорское величество, замужем и очень стеснена происходящим.
     – Я безумно люблю вас! – теряя голову, признался император. – Я так вас люблю! Нет мне покоя, уже долгие годы!
       Он поднял на нее глаза, полные безысходной печали и муки. – Ох уж это женское сердце! – подосадовала на себя Оллана. – Мне его жаль! Хотела провести простую игру, но чувствую, что сама растаяла. – Она мысленно собралась, и, отогнав, завладевающие ею чувства, продолжила задуманное.
     – Вы, мой и моего супруга господин, и я могу, конечно, закрыть глаза, на некоторую моральную сторону. Но это только в одном случае!..
     – Готов выполнить любое ваше желание.
     – Об этом никто и никогда не узнает! И вы же понимаете: покоряясь вашей воле, я люблю только своего супруга!
     – Да, богиня моя!
     – При встречах на приемах, вы не должны ни взглядом, ни действием, делать чего-либо такого, что могло бы бросить тень на мою честь. Да и вашу, в первую очередь!
     – На все согласен! По-другому и быть не может! – Альфонс пока еще робко, прикоснулся губами к ноге Олланы, а та не отстранилась, а лишь ободрительно улыбнулась.
       Осмелевший император обнял ее и, покрывая тело поцелуями, погрузился в волшебный мир эротичных фантазий. Любовником он был неплохим, это Оллана отметила сразу. – Н-да… Молодец, ваше императорское величество, – мысленно похвалила она, и, чтобы проверить его полные возможности, задействовала несколько особенностей, применяемых в эротических играх атлантов. Альфонсу, даже не было времени удивляться искусству принцессы. Касаясь трепетными губами упругих золотистых сфер, он неистово гладил интимный островок, соблазнительно расположенный ниже плоского упругого живота. Он притягивал его словно магнит, и вот правитель уже целует это волшебство. Ураган страсти, бушевавший в его груди, нашел выход в столь неистовых ласках, что Оллана в душе признала: – Император великолепен! Почти, как Винченцо! Почти, но не такой! – она улыбнулась своим мыслям, а Альфонс, уловив ее улыбку, понял, что выдержал испытание, которого, как каждый без исключения мужчина втайне побаивался. – Странные эти жители Наземного Мира. То, что дано Всемогущим Разумом, загоняют в рамки условностей. Кто-то, когда-то решил, что любовные игры – это неприличное действо, и все! Это стало табу! Кто решил?.. Зачем?.. Кто-то сказал, что нельзя отдыхать обнаженным… и опять же: глупцы! Тело должно отдыхать и купаться в энергии Природы Земли и Космоса!
       Оллана лежала, глядя в потолок, а император, пребывая на вершине блаженства, чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Он добился того, о чем ни один человек на Пиренеях, не мог даже мечтать. Кроме Одо, конечно.
     – Вы хороший любовник! – прошептала Оллана, и, не удержавшись, стала ласкать его тело. В этом она не могла себе отказать, потому что и для нее, полученное удовольствие, было выше всяких похвал. Радуясь, что смог удовлетворить столь необыкновенную женщину, Альфонс отозвался на ее природный призыв почти мгновенно. Они завершили любовные игры, и Оллана, испытав неповторимые ощущения, подумывала: стоит ли еще раз «завести» своего венценосного партнера на очередную игру, как вдруг, где-то на лестнице раздался жуткий крик. Это был, собственно, и не крик, а вопль, мало похожий на человеческий. Она мгновенно села на кровати и бросила тревожный взгляд на императора. Тот вскочил и, растерянно озираясь, не знал что делать. Правда, уже в следующую секунду, он, подкрутив ус, и, прикрыв ее грудью, произнес негромко:
     – Не бойтесь, моя дорогая, я сумею вас защитить!
     – Нет, ваше императорское величество, это не ваша битва! – слегка улыбнувшись, отреагировала Оллана. – Помните, что вы мне обещали! О всем случившемся – ни слова.
     – Я смогу еще с вами встречаться? – произнес он просительно.
       Она посмотрела на него, такого простого и уже, совсем не венценосного правителя, и, опять улыбнувшись, сказала:
     – Пока я у вас в гостях, каждую ночь можете приходить, но днем, ни взглядом, ни словом… – она не закончила. Какое-то урчание, с последующим воплем, опять пронзило тишину. Вдали послышался голос и незнакомые слова.


Из книги Прозрачные Миры Валенсии. т. 3.