Миррор 3

3.

Ромес закончил чистить королевскую стену, затем почистил городскую и, как обычно, начал сгребать осколки чёрного льда к аннигилятору, когда перед ним словно из-под земли выросли два громадных парня с квадратными подбородками, одетых в форму местной полиции.

- За нанесение оскорбления дияму Сеону в общественном месте, - начал один.

- Вы арестованы, диям Ромес, - закончил второй, вынимая блестящие наручники.

Ромес не удивился, мысленно посочувствовав Сеону, которому потребовалось так много времени, чтоб понять, как сформулировать обвинение.

Наручники уже готовы были защёлкнуться на запястьях Ромеса, но вдруг детский голос откуда-то сверху властно приказал:

- Не трогать его! Этот человек – мой друг.

Ромес поднял голову и увидел на королевской стене Кира. Полицейские стояли по стойке «смирно» и выкаченными от желания угодить глазами пялились на мальчика.

- Вы свободны, – приказал юный Кир. – И скажите всем, что этот человек отныне находится в особой королевской милости.

Полицейские незаметно смылись. Кир улыбнулся Ромесу и ушёл со стены. Ромес из этого всего понял не очень много и, собрав лёд, направился в столовую. Там его уже ждал Таар.

- Слушай, а чего эти парни к тебе прицепились? – спросил он.

- Обвинили в оскорблении дияма Сеона. Кстати, что такое «диям»?

- Обращение к любому человеку, нечто вроде «господина».

- Дурацкое слово.

- Нет, а почему тебя не арестовали? – Таар был так заинтригован, что давился бульоном.

- А, явился один малыш и приказал оставить меня в покое, - неохотно ответил Ромес.

- Какой малыш?

- Он живёт за королевской стеной, его зовут Кир… Кицарро…

Таар окончательно подавился и чуть ли не заорал:

- Кто?! Как?!

- Кицарро. А что тебя так волнует? И вообще, прекрати давиться. Оставь бульон в покое, если не можешь его есть.

- Нет, но… Ты хоть знаешь, кто такой Кицарро?

- И не догадываюсь, - спокойно ответил Ромес.

- Но как же! – Таар был сильно возбуждён. – Как же! Ведь это…

Договорить ему не дал разъярённый Сеон, влетевший в столовую подобно молнии в сопровождении тех двух полицейских, с которыми Ромес уже имел дело.

 - Арестовать его! – завизжал Сеон неожиданно высоким голосом, указывая трясущимся пальцем на Ромеса. Ромес же рассматривал его, сидя к нему вполоборота и рассеянно жуя листик салата, и недоумевал, размышляя над тем, какая это муха укусила сегодня Сеона, да притом так, что он сумел раздракониться, вспомнив незначительную уличную сценку.

- Арестовать этого чистильщика! – уже проревел Сеон.

Да уж… Как-то Ромесу особо везло на дураков с высоким самомнением.

Полицейские уже качнулись было к Ромесу, но, разглядев, кто это, остались на месте.

- Я что сказал?! – вновь взвизгнул Сеон.

- Простите, диям Сеон, - робко возразил первый полицейский, - но мы не можем выполнить ваш приказ.

Сеон немо уставился на полицейского.

- Этот чистильщик неприкосновенен повелением его высочества единственного наследника престола…

Сеон с минуту таращился то на полицейских, то на Ромеса, а потом опрометью бросился из столовой.

- Извините, диям, – второй полицейский козырнул Ромесу и вместе с первым покинул помещение. Ромес проводил их взглядом.

- И что же ты на это скажешь? – спросил он у Таара. Таар в ответ очумело похлопал глазами и пожал плечами. Ромес улыбнулся, кивнул головой на прощание и пошёл домой.

На следующий день не работалось. Чистильщики, кое-как счистив лёд, стояли кучками и чесали языки, многозначительно поглядывая на Ромеса. Из них Ромес не знал почти никого, но уж он-то был личностью, безусловно, знаменитой. К нему подошёл Таар и, едва поздоровавшись, начал без обиняков:

- Я тебе сразу говорил, что зря ты вмешался в эту игру. С  Сеоном шутки плохи… Да ещё наследник трона… Бедное вечно болеющее существо, запертое в своей хрустальной клетке…

- Какова местная система наследования престола? – прервал его Ромес.

- Подозрительная система, - ответил Таар, - но я попробую тебе объяснить попонятнее. Видишь ли, у нас трон наследует не самый старший или там самый умный – не в этом дело. Когда-то давно в королевской семье вследствие какой-то мутации на свет появился необычный ребёнок, несущий в себе одновременно мужское и женское начало – то есть просто гермафродит. Это было единственное дитя, и поэтому оно унаследовало престол. Ребёнок рос хилым и слабым, но все были поражены силой его ума. Короче, вырос этот ребёнок, стал королём, и годы его правления были истинно золотые. Все как-то привыкли к тому, что король – это король и никто другой, и никто не мог позволить себе сказать вместо «Его величество приказал» «Его величество приказало». Для подданных правитель был мудрым и добрым королём-мужчиной, и лишь один у него был недостаток: он не собирался жениться. У него были черты лица, встречающиеся как у мужчин, так в равной степени и у женщин, и голос у него был такой, каким обладают обе половины рода человеческого. Всё шло, в общем, хорошо, но однажды волнение охватило страну. Понимаешь, когда у того, кого все считали мужчиной, вдруг рождается ребёнок, это кажется… мм-м… немного странным. Вот и у короля родился юный наследник, на этот раз обыкновенный мальчик. Как король в будущем он себя никак не проявил, у него было несколько детей, матерью которых стала нормальная женщина, но самым последним в их семье вновь родилось дитя неопределённого пола, впоследствии ставшее отменнейшим правителем, ибо именно к нему перешёл престол. Теперь такие правители рождаются через поколение. И когда приходит срок, у них появляется чадо – всегда одно и обязательно или девочка, или мальчик, третьего не дано. Они-то становятся обыкновенными средненькими правителями, но в их семье рождается слабенький и болезненный ребёнок неопределённого пола, которому передают престол, невзирая на то, сколько принцесс и принцев уже есть в семье. И этот выбор с лихвой себя оправдывает. Наш нынешний король, - Таар понизил голос, - без приближённых ничего бы не мог сделать. Мне кажется, он даже завидует своему младшему сыну – или как его по-другому назвать? – наследному принцу Кицарро. А Кицарро обещает стать очень мудрым и очень хорошим королём… Если ему дадут дожить до совершеннолетия. Скажу тебе по секрету, сдаётся мне, что Сеон хочет убрать умного паренька со своей дороги и посадить на трон кого-нибудь другого из королевской семьи. Молодые «ненаследные» принцы и принцессы, братья и сёстры бедного Кицарро, бегают за Сеоном как ручные собачонки. И, будь кто-то из них на троне, Сеон легко диктовал бы ему свою волю и, фактически, управлял бы страной, но наследника-то никуда не сплавишь, закон насчёт этого не переделаешь, да и нынешний владыка против того, чтоб на троне сидел кто-то, кроме его младшего отпрыска. Тебе что-то понятно?

- Понятно.

- Так что держи ухо востро, Сеону не доверяй и старайся не попадаться ему на глаза в обществе наследника престола.

- Постараюсь. Смотри – что там?

Чистильщики возбуждённо переговаривались и жестикулировали. И вскоре стало видно, как мимо них идут Сеон и двое полицейских. Чистильщики давали им дорогу беспрекословно, но, оказавшись за их спинами, корчили вслед самые зверские и отвратительные рожи и кривлялись как только могли. А вроде на вид взрослые серьёзные дядьки… Сеон приблизился к Ромесу и весьма высокопарно объявил, что «его высочество наследный принц Кицарро желает иметь у ног своих верного пса и шута, и выбор пал на чистильщика дияма Ромеса». Ромесу было приказано немедленно собрать все свои вещи и следовать во дворец.

Ромес, узнав это, улыбнулся непонятно чему, молча крепко пожал руку Таару и, не оглядываясь, пошёл к себе домой в сопровождении Сеона и полисменов, где взял свой чёрный камень и одежду, представленную неизменными штанами.

И Ромес впервые попал за королевскую стену. Во-первых, его поразил сам дворец, словно сотканный из неба и солнечных лучей. С улицы он был виден не полностью, а теперь, представший перед взором целиком, казался величайшим и прекраснейшим творением разума. Необычное сочетание линий, граней, изгибов, света, цветов и их оттенков надолго приковывало к себе взгляд. А во-вторых, здесь был королевский парк с посыпанными песком дорожками, белыми статуями, чудесными фонтанами, а главное – с травой и деревьями - не такими неживыми, стеклянными, как везде на Мирроре, а настоящими, земными. Сейчас Ромес много бы отдал за то, чтобы побегать по парку, полежать на траве, влезть на дерево… Вряд ли ему это кто-то разрешил бы.

По главной аллее парка подошли к дворцу, прошли мимо застывших охранников по зеркальным залам, удивительным по своей необычайной красоте, и вышли в тронный зал, отделанный золотом и освещённый тысячекратно отражёнными лучами хрустальных с золотом люстр. Хрустальный пол был натёрт до такой степени, что все шли по своим перевёрнутым отражениям. В центре зала на возвышении стоял трон, на котором восседал сам король, словно сошедший со страниц какой-нибудь старой сказки: в алой мантии, с красивой золотой короной на голове, со скипетром и державой в руках.

- Чистильщик Ромес, ваше величество, - почтительно доложил Сеон.

Ромес, привыкший считать всех повелителей современными людьми, с нескрываемым интересом рассматривал владыку.

- Поклонись, дурак, да не пялься так! – прошипел ему в спину Сеон.

- Весьма складно, - таким же образом одобрил Ромес.

- Достоин ли этот человек находиться рядом с тобой, сын мой? – спросил король, и только тогда Ромес заметил своего приятеля Кира, сидящего по правую руку от повелителя.

- О да, ваше величество, - ответил Кир, и Ромеса, насильно заставив поклониться, вывели обратно в парк.

«Скоро мне и восемнадцать стукнет – всего лишь через каких-нибудь пару месяцев, - подумал Ромес, наслаждаясь видом тёмной зелени парка. – Ого, аж восемнадцать! Получается, траву и деревья за последние, можно считать, два года, я впервые вижу? Страшно… Словно жизнь до тюрьмы была сном».

В парк выбежал Кир. Он недоверчиво покосился на Сеона и его сопровождающих, и они вынуждены были уйти.

- Как всё-таки здорово, что ты теперь со мной! – заглядывая Ромесу в глаза снизу вверх, сказал Кир. – Мне очень хорошо с тобой. Пойдём, я покажу тебе парк.

Ромес с радостью согласился. Теперь, когда рядом не было посторонних, он позволил себе прижаться к стволу дерева, погладить щётку жёсткой подстриженной травы… Кир тем временем рассказывал, как сюда для парка возили из каких-то далёких краёв плодородную землю, хрупкие саженцы и семена, как для ухода за парком приглашали знаменитейших специалистов…

- Это самый лучший на свете парк! – гордо заявил Кир.

- Да, ведь ты не видел ничего другого, – отозвался Ромес. – Жаль, что ты не знаешь настоящих лесов. Да и я, по правде говоря, их не знаю. Когда я жил на Земле, недалеко был большой лес – он подступал вплотную к самому моему городу, а я жил на окраине. Вообще-то это был скорей не лес, а заповедник, в котором в конце осени сгребали опавшие листья и собирали сухие сучья, так что всё вокруг было буквально вылизано. Там жили дикие животные – избранные среди избранных, то есть с наиболее высоким «коэффициентом безопасности». Были предусмотрены все прививки: все животные, прежде чем попасть в заповедник, проходили полное обследование и курс прививок. Отбирались особи наиболее смирные, сторонящиеся человека. Там были лисы, волки, рыси, медведи и разные травоядные животные, но лишь редкие из них попадались на глаза человеку, да и то случайно. Прогулки в лесу непопулярны, ведь можно побывать на морском пляже или смотаться на экскурсию на другую планету.

Кир слушал Ромеса внимательно, не пропуская ни слова: ведь он никогда не видел ничего, кроме хрустальных дворцов и своего парка. По аллее к гуляющим решительно направилась чёрная чопорная особа, затянутая в узкое длинное платье, с гладко зачёсанными на затылок волосами и крепко сжатыми тонкими губами.

- Я такими всегда представлял гувернанток, - доверительно сообщил Ромес Киру.

- Так и есть, - вздохнул мальчик, - это наша гувернантка.

Гувернантка недобрым оком покосилась на Ромеса, строго, но вежливо кивнула Киру и сообщила, что его величество распорядился проводить нового человека в покои принца и показать его место. Всё это было  изложено столь высокопарным тоном, что Ромес не выдержал и улыбнулся. Гувернантка смерила его взглядом гневным и холодным одновременно и важно прошествовала обратно во дворец. А Ромес последовал за Киром, двинувшимся за наставницей.

Комнатка Кира была небольшая, но шикарно обставленная.

- Ваше место здесь, - гувернантка кивнула на незамысловатую узкую кушетку у дверей. Ромес ничего не имел против. Кир сердито посмотрел на гувернантку, и она вынуждена была оставить бывшего чистильщика и наследника престола наедине. Странное здесь было отношение к наследному принцу, однако. Его не боятся оставлять со случайным человеком, взятым во дворец с улицы… Интересно, почему?

- Смотри, вот это мой стол, а вот здесь я сплю, а это мои рисунки, - показывал Кир, - а вот тут мой тайник. Я прячу в него книги, которые мне не разрешают читать, и сюда же я кладу на ночь твой подарок. Об этом месте никто-никто во дворце не знает.

Потом Ромес был представлен достопочтенной престарелой тётушке Кира Рифане; ему была показана оранжерея и многие залы дворца. Однако это была лишь незначительная часть дворца, большинство залов были заперты. На их прекрасных дверях висели тяжёлые лазерные замки; присмотревшись к одному из замков, Ромес заметил, что его не отпирали и даже не прикасались к нему очень давно. Кир объяснил, что за этими замками скрыты зеркала, и они так прекрасны, что человек, увидевший их, сходит с ума от их нечеловеческой красоты. Это и есть истинные Дворцы зеркал, а отнюдь не сами города, как ошибочно думают многие. И в других городах есть свои Дворцы зеркал. Но красота их не таит в себе безумие, и поэтому все желающие могут посмотреть на них. «Значит, Рэли побывал в каком-нибудь другом городе», – подумал Ромес.

Они снова вышли в парк, и там произошла одна не очень приятная встреча. Откуда ни возьмись появилась целая свора богато одетых детей разного возраста, и Ромес правильно догадался, что это и есть сёстры и братья Кира – принцессы и принцы. Поскольку Ромес являлся другом Кира, то он был тут же осмеян с Киром за компанию. Но так как перед ним стояли не взрослые, а дети (старшие из которых, правда, ненамного младше его самого), отвечать им он не стал, а просто промолчал. Начала всё самая старшая из орды королевских отпрысков – девочка лет пятнадцати, по виду настоящая барышня, а вот поведение её оставляло желать лучшего.

- Эй, Кир, - пронзительно завелась она, - где ты откопал это чучело?

- На себя посмотри, - огрызнулся Кир.

- Ой, держите меня, я сейчас помру! – давясь от смеха, вопила молодая принцесса. – Да если его разрисовать, он будет вылитый клоун! Классический! Кирчик, да это же сущее сокровище! А какие великолепные тёмно-рыжие волосы! Милый, мы сделаем из тебя парик и по ночам будем пугать прохожих, а по утрам этим париком станем подметать улицы! Кир, братишка, подари это чучело мне, и я из его пушистых чёрных ресничек сделаю себе кисточку, чтоб раскрашивать тебя по ночам.

Чем дольше Ромес слушал, тем больше его тянуло рассмеяться: ведь в окнетской тюрьме маленькая Джина так восхищалась всем тем, чем сейчас пытаются задеть. Вокруг Ромеса хохотали дети, дёргая его со всех сторон и стараясь больно ущипнуть или ударить. Кир жался к Ромесу, бледный от негодования. Но что делать – он был самым младшим и самым слабым. Ромесу очень хотелось отшлёпать остроумных деток по попкам, но как-никак это принцы и принцессы. Как-то рука не поднималась.

Старшей принцессе понравилась идея насчёт парика из буйной гривы Ромеса, и она вновь вернулась к ней:

- Да, я так и вижу эти рыжие пряди, собирающие на улице пыль!..

- Да, я так и вижу, - подхватил Ромес, - ваше высочество с метлой в руках в образе чистильщика.

Юные принцы и принцессы тоже представили себе эту картинку и завизжали от восторга. Но вскоре до них дошло… Неслыханное оскорбление: сравнить особу королевской крови и какого-то грязного чистильщика! И все детки с рёвом помчались во дворец.

- Ну всё, - тихо пробормотал Кир. – Твою жизнь здесь они превратят в ад.

- Ну это мы ещё посмотрим. Я тоже умею превращать жизнь в ад.

 Кир долго внимательно смотрел на Ромеса, а потом сказал:

- А я в этом не уверен.

- Почему же?

- Не знаю. Вид у тебя дикий… Свободный какой-то. Ты на пантеру похож, которая живёт в лесу.

- В джунглях, - поправил Ромес.

- В джунглях, и всё вокруг принадлежит только ей. Но ты… Хороший какой-то… Хороший.

«И с чего это я такой хороший?» - удивился Ромес, но Киру ничего не сказал.

Они до вечера гуляли по парку, о чём-то говоря, и Ромес был поражён, что в словах этого маленького болезненного существа – Кира – проявляются признаки совершенно недетского мышления. Слишком заметно проявляются. И если сейчас Кир такой, то каким он станет, когда вырастет?