Детство-3

                3.Гумбейский совхоз.

 Директор совхоза «Гумбейский»  Василий Фёдорович Сорокин предложил моему отцу переселиться на центральную усадьбу, пообещал построить для него дом и дать ему в работу грузовой автомобиль. Естественно, отец не отказался от столь заманчивого предложения. В Башкирию были отправлены два лесовоза; из привезённого леса в строительной части совхоза заготовили брус и доски.

 Как я теперь понимаю, В. Ф. Сорокин являлся коммунистом. Это был  сухощавый человек среднего роста. В 6 часов утра Василий Фёдорович обходил территорию совхоза, после чего давал задания подчинённым ему специалистам. За счёт недюжинной воли и громадной энергии директора совхоз развивался и процветал.

 Видел я его всего пару раз за всю мою жизнь. Где мне, мальчишке, было его увидеть, если весь световой день Василий Фёдорович посвящал работе?!..  Жил он более, чем скромно – занимал всего лишь половину коттеджа; общая площадь жилья директора совхоза не превышала, по-моему, 30 квадратных метров, включая печь.

 Будь Василий Фёдорович несправедлив к людям – не работать бы ему директором совхоза! Ведь директор, как и любой житель деревни, чрезвычайно уязвим. Ничего не стоило бы злоумышленнику ночью прокрасться к его дому, подпереть дверь бревном и облить бензином дом и стайку с животными, спалить сено…

 Но такого не бывало – рабочие чрезвычайно уважали Василия Фёдоровича, поскольку директор прекрасно понимал их нужды и, где было можно, старался помочь своим людям.

 … Да! Были в советское время прекрасные, замечательные руководители!..

 Таким был, к примеру, и директор ММК Носов Григорий Иванович, чьим именем был позже назван Магнитогорский горно-металлургический институт. Рассказывали: обходит он мартеновские печи, на ходу окунёт руку в кипящую сталь и недовольно выскажется:

 - Холодная!

 Вы можете, конечно, по-всякому обсмеять меня: не может человек опустить руку в кипящую сталь с температурой во многие тысячи градусов! Я не смогу, конечно, а вот Носов Григорий Иванович мог.

 … Отходы древесины  (горбыль) пошли на строительство стайки для скота, в которой первое время обитала наша семья (строительство шло летом). Дом планировалось построить на западной окраинной улице посёлка; эта улица затем застраивалась ещё несколько лет.

 Дом строился по плану, составленному отцом; два окна выходили на юг, одно (кухонное) на север и два – на запад; к восточной части дома были пристроены холодные сени с чуланом.

 Я, как мог, «помогал» строителям – утаскивал у них топоры, молотки, гвозди… Через несколько лет протекавшую жестяную кровлю дома отец заменил на шифер.

 Должен сказать, что отец оплатил и лес, и путёвку за лесом в Башкирию, и плотников сам нанимал. А строили наш дом они в свободное от основной работы время. Так что, очень тяжело, очень бедно жилось тогда моей семье!.. С неба, как говорится, само ничего не валилось - всё зарабатывали своими руками.

 С внешней стороны двора (практически на улице) отец выкопал и построил бетонированный овощной погреб под картофель. Крышка погреба ничем не запиралась, но, что характерно, за многие десятилетия никаких краж из погреба не было. А ведь в погребе размещался не только картофель - там хранились и трёхлитровые стеклянные банки с солениями и варениями (скажу, что сейчас моя овощная яма в черте города имеет три хитрых запора; непосвящённому человеку не открыть, хотя и пытались несколько раз).

 Со временем отец заготовил угольный шлак и залил просторный и тёплый сарай для скота. Помню, я, как мог, помогал отцу в строительстве (уже по-настоящему). Отец также выписал бэушный шлакоблок, из которого сложил небольшую, удобную баню (напомню, что строевого леса в нашей местности не было). Позднее, когда отец купил мотороллер, к восточной части дома он пристроил просторный гараж, в котором выкопал также погреб, служащий в летнее время ледником-холодильником.

 К западной части дома примыкал уютный палисадник, огороженный штакетником, с малиной, вишней и крыжовником, к восточной – довольно большой, в 6 соток, огород. Здесь были посажены кусты крыжовника, смородины, выращивались огурцы и помидоры, лук и чеснок, морковь, горох, редис и мак. На остальной части огорода рос картофель.

А в 70-е годы отец высадил целую грядку табака! Этот душистый табак после снятия урожая ещё лет 10 висел в гараже, а отец не успевал рубить его и продавать дешёвую махорку всем желающим в годы, когда курева в продаже не было. И сам курил, конечно (пока не бросил).

 Не в упрёк будет сказано, но мало кто из местных жителей выращивал ягоды, кустарник, а также огурцы и помидоры. Мама постоянно продавала соседкам овощи, малину и крыжовник - килограммами, стаканами и вёдрами. Некоторые жители засаживали палисадники малиной, и та "дурила" - вся уходила в зелень; ягод же без необходимого ухода (в частности, прореживания) кустарник не приносил.

 В посёлке имелось примерно 150 жилых бревенчатых домов с печным отоплением. Топливом служил уголь, дрова использовались только для растопки. В посёлке располагались просторное автохозяйство, строительная часть, конюшня, свинарник, осеменительная станция, деревянные контора, клуб, семилетняя (позже – восьмилетняя) школа, амбулатория, два продовольственных и один промтоварный магазины, а также просторная совхозная столовая и овощной склад.

 На весь посёлок были выкопаны несколько колодцев. Через несколько лет, когда наша улица полностью заселилась, мужики улицы собрались и «всем колхозом» принялись за обустройство собственного колодца. Вода появилась только на 12-метровой глубине. Неожиданно глубоким оказался этот колодец. Позже в колодец погрузили водяной насос, который функционировал только в летнее время; на зиму насос отключался, так как трубопровод промерзал.
 Справедливости ради, следует сказать, что совхоз оплатил жителям улицы эту работу.

 Мама, с детства не получившая никакой специальности, трудилась на разных местах (куда направят): в столовой, в стройчасти, на току, в кочегарке; позже – на птичнике. Отец же неизменно, до самой своей пенсии, трудился шофёром – водил самосвалы ЗИЛ-130 и бортовые автомобили ГАЗ-51.

 В период создания целинные совхозы, кроме центральной усадьбы, имели по 12 и более отделений. В начале 60-х годов произошло разукрупнение, и у  Гумбейского совхоза осталось 5 отделений:

 1-е отделение –                посёлок   Переселенческий,
 2-е                Придорожный
 3-е                Курганный
 4-е                Заречный
 5-е                Крупский


 А в конце 60-х годов у совхоза и вовсе осталось два отделения – Переселенческий и Крупский.

В 20-е годы жители посёлка организовали сельхозартель и с письмом обратились к Н. К. Крупской с просьбой разрешить назвать посёлок её именем. В ответ Надежда Констаниновна поблагодарила жителей посёлка за их иниацитиву и написала, что будет гордиться оказанной ей честью. Так в Челябинской области появился посёлок Крупский.

 Изначально Гумбейский, как и все целинные совхозы, имел зерноводческое направление. По полям созревшей пшеницы шли комбайны, заполняя кузова идущих рядом автомобилей обмолоченным зерном. Загрузившись, автомобили направлялись на зерноток в пос. Переселенческий. На территорию тока автомобили въезжали через весовую.

 Некоторые, наиболее ушлые водители, на место запасного колеса ставили старую, изношенную покрышку, которую затем выбрасывали на территории тока. Отец смеялся: после уборочной вся территория зернотока оказывалась заваленной изношенными покрышками (которые, видимо, заботливо собирались и хранились в течение года). Сам он до подобных проделок не опускался. Выезжая, водители вывозили мешок зерна, и, таким образом, весовой баланс соблюдался.

 Вообще, жители посёлка использовали любую возможность для того, чтобы запастись зерном или комбикормом для выращивания скота. Нередко по вечерам к какой-нибудь одинокой хозяйке или к семье пенсионеров подъезжал трактор или автомобиль, и подвыпивший шофёр предлагал купить у него зерно или комбикорм за бутылку вина или водки.

 Люди отдавали себе отчёт, что совершают противозаконное деяние, и делали всё возможное, чтобы даже и соседи ничего об этом не знали, не видели и не слышали. Я, правда, не помню случая, чтобы кто-то «сдавал» своего соседа – сами такие же... Но страх перед властью и законом в народе были очень сильны.

 Это сейчас народ стал совершенно расторможенным. Смотришь на него и думаешь: ты хоть представляешь, что ты сейчас делаешь? Ты понимаешь, что тебе, к примеру, 5 - 6 лет срока светит? Нет, ничего они не понимают и ни о чём не хотят думать... И ведь прокатывает, что характерно!
 Но далеко не всегда.

 На зернотоке пшеница сушилась и дополнительно очищалась. После этого бабы плицами накидывали зерно на транспортёр, который заполнял кузов грузовика. Зерно везли на элеватор на станцию Буранная. Этот громадный элеватор было видно за десяток километров.
 
 Перед элеватором выстраивались длиннющие очереди из автомобилей; сказывалось неумение властей правильно организовать работу по приёмке урожая (со временем всякие очереди исчезли). Техники было крайне мало; время уборочной, в связи с погодными условиями, ограничено несколькими неделями, и при всём при этом – бесконечные очереди перед элеватором…

 С чего бы мы жили хорошо?! «Рекордные» урожаи существовали только на бумаге (на полях); в реальности же, выращенный урожай попросту сгнивал… В меньшей степени это казалось зерна, гораздо в большей – овощей, ягод и фруктов.

 Совхоз выращивал также и свиней, коров и уток. Помимо пшеницы, высевались овёс, ячмень, люцерна, кукуруза вперемежку с подсолнечником на силос, свёкла, турнепс, горох и даже такие экзотические культуры, как бобы и арбузы (всё – на корм скоту).

 … О горохе можно было бы сложить целые поэмы. Как нарочно, горох сеяли в изрядном удалении от посёлков. И, чтобы достичь «земли обетованной», приходилось преодолевать до пяти долгих километров; хорошо тем детям, у кого были велосипеды.

 Дойдёшь до горохового поля, валишься в эту благодатную зелень и несколько долгих, счастливых минут наслаждаешься его сладким благоуханием, после чего начинаешь пиршество.

 Первые стручки поедаешь целиком, затем начинаешь добывать из стручков сладчайшие горошины. Растущий организм настоятельно требовал глюкозы, и горох щедро предоставлял её детям.  К сожалению, родители и не подозревали об этой моей детской страсти, а я не догадывался попросить маму увеличить домашнюю грядку под горох.

 Домой возвращались с сумками, набитыми гороховыми стручками. Никакие «Баунти» и «Сникерсы» не могут сравниться со сладостью зелёного гороха!.. Или же вам сплошная «химия», или экологически чистейшие витамины…

 Нашу, детскую жизнь существенно осложняли объездчики – эти враги  трудового народа. Вооружённые кнутами,  они верхом на лошадях разъезжали по полям, охраняя их. Никому из детей не хотелось бы, конечно, оказаться перепоясанным кнутом…  В качестве объездчиков, как правило, выступали молодые ребята, проявляющие в работе свою  молодецкую, залихватскую удаль.

 Благо, горох выращивался и у нас на огороде. И я, испытывая к этому растению священный пиетет, с глубокой любовью и нежностью зарисовывал стебли, цветки и плоды этой культуры в школьную тетрадку. Рисовал я также и огурцы, и мак. К "несчастью", мы и не подозревали о том, что мак можно "курить". Вот и прекрасно!

 И о так называемой "педофилии" мы ничего не слышали. А сейчас к чужому ребёнку просто так не подойдёшь, даже если ему требуется помощь. Поднимешь его с земли, вытрешь носик... Того и гляди, примчится разъярённая мама-тигрица и, не разобравшись, выцарапает тебе глаза. Ладно, без глаз как-нибудь прожить можно, ну а если посадят? Ясно, что даже до суда не доживёшь. Нет, уж лучше обойти упавшего, плачущего малыша метров за двадцать - пятьдесят...

 Как мне представляется, бичом совхоза была высокая текучесть специалистов. Прибыв в совхоз после техникума с тощим чемоданчиком и в рваных носках (и такое бывало), через 3 года специалист уезжал из деревни; нажитое добро вывозилось машинами. На заработанные деньги вполне можно было купить автомобиль и домик в городе.

 После отъезда осмотрели стайку одного специалиста. В стайке были устроены клетки, рассчитанные на два десятка свиней. Честь и хвала, конечно, труженику, но возникает вопрос: интересно, чем он кормил этакую ораву животных? Того корма, что от своих щедрот выписывал совхоз, могло хватить на выращивание разве что пары поросят.

 Ну, раз уж речь зашла о стайках, могу сказать, что навоз освобождённому партийному огранизатору совхоза в его стайке чистили работники строительной части. Понятно, как относились простые люди и к этому "организатору", и к его партии.

 Как-то на совхозном собрании этот парторг во всеуслышание обратился к моему отцу:

 - Скажи, ты зачем сынишку (это меня, значит) в магазин за водкой посылал? Для чего тебе водка?

 Отец ответил негромким голосом (он, вообще, никогда не повышал голос):

 - Колёса у телеги подмазывать.

 Зал грохнул от смеха. И много дней спустя мужики, смеясь, говорили моему отцу:

 - Ну, ты ему и врезал!..

 Одно время отмечался наплыв специалистов совхоза с "птичьими" фамилиями. Отец считал, загибая пальцы:

 - Сорокин, Воронин, Воробьёв, Галкин!..

 Насчитывалось до десятка таких специалистов; я назвал только тех, кого запомнил.

 В 60-е годы совхоз активно строился. В первую очередь, из силикатного кирпича была выстроена двухэтажная просторная школа, затем - двухэтажное здание совхозной конторы, клуб, два жилых дома (в основном, для командировочных, молодых специалистов, в том числе, и учителей, а также для детей из совхозных отделений - учащихся старших классов). Контора совхоза, школа, клуб и двухэтажные жилые дома отапливались котельной.

 К концу 60-х годов нас настигла специализация – совхоз превратился в птицеводческий. Одна за другой, в совхозе выстроились до 40 птицеферм; к этому времени у совхоза осталось два отделения. В птицефермах располагались многоэтажные клетки с курами; содержали их по последнему слову науки и техники. К этому времени уже имелся свой инкубатор по выращиванию цыплят и гусят для совхоза и населения. Цыплёнок стоил 5 копеек, гусёнок - 10. Через 5 месяцев, в октябре, взрослый гусь стоил в 100 - 120 раз дороже.

 Все рабочие совхоз прикупали инкубаторских цыплят и гусят; во многих личных хозяйствах насчитывалась сотня гусей. Умножьте на 12 рублей (стоимость взрослого гуся на рынке) - и вы поймёте, как "плохо" и "бедно" жили крестьяне в 70 - 80-е годы!

 Но ведь не только гусей продавали крестьяне, но и свиное мясо, и говядину, и картофель. Выручка от продажи могла составить и две, и три тысячи советских рублей в год! Так что, советский крестьянин жил в чём-то богаче горожанина. Правда, быт заедал: печное отопление, удобства на улице, вода в колодце... И бесконечный ручной физический труд.

 Хорошо в деревне жилось и живётся механизаторам, имеющим возможность обеспечить собственный скот "левыми" кормами; без грузового транспорта в деревне прожить очень трудно.

 В качестве корма птицам на фермах выдавались комбинированный корм, костяная и кровяная мука, разнообразные витамины, морская рыба и бог знает, что ещё. К концу 60-х годов совхоз производил неимоверное количество куриного мяса, пуховых подушек и 20 миллионов яиц в год!

 Если взять среднюю норму потребления «одно яйцо на человека на два дня», то выходит, что Гумбейский совхоз обеспечивал яйцом 27 тысяч горожан на протяжении целого года.

 Вспоминаю, как-то пришёл к маме на птичник (в летнее время я, можно сказать, жил там). Двое рабочих (скорее всего, слесарь и электрик) прошли к озеру, сели на лодку, загребли на середину и вынули из поставленной сети несколько карасиков. Зажарили их с яйцом, «приговорили» запасённую бутылочку вина… И жизнь хороша, и жить хорошо!..

 Помимо птицы, совхоз содержал 250 коров. При минимальной норме надоев 3 тонны молока от коровы в год, мы имели 750 тонн сданного государству молока повышенной жирности (в  реальности, думаю, выходила тысяча или больше тонн).

Но ведь не только совхозные коровы давали молоко, но и «единоличные», а последних было куда больше, чем 250 - ведь коров держали все крестьяне, а некоторые - по два - три взрослых животных! А куда его было девать, эти ежедневные 15 - 30 литров молока?

 И жители сдавали молоко государству, как минимум, по 10 литров молока в сутки. Выйдя на пенсию, мой отец как раз и собирал с жителей молоко, объезжая дворы на телеге с молочными флягами.

 Вот вам и ещё тысяча тонн молока в год. Число же совхозных работников - не более двухсот - трёхсот... Триста крестьян, благодаря современной технике и дисциплинированному труду, кормили десятки тысяч горожан!

 Громадные стада единоличных и совхозных коров и овец негде было пасти. Вся свободная земля была перепахана вплоть до жилых домов и огородов. Совхозная техника исчислялась многими десятками автомобилей, комбайнов и тракторов, причём, новая техника поступала ежегодно.

 А как совхоз оплачивал труд работников? Мне посчастливилось два месяца пасти совхозных коров (эти 250 голов). В месяц я зарабатывал по 250 рублей (можно сказать, по рублю за каждую корову). Это - зарплата ИТР или хорошего специалиста в городе.

 И кто-то после этого смеет утверждать, что социализм  был «плохой»! Плохим он был только для тех, у кого руки загребущие да глаза завидущие; для тех, кто сегодня прорвался, наконец, к власти. Трудовой народ, всех честных людей социализм вполне устраивал!


Продолжение см. http://www.proza.ru/2012/09/29/785