В Зауральной Роще

Над Памятью мы не имеем власти, в один из летних вечеров,
Почудилось, щерится пастью, на месте клумбы, страшный ров.
Забыл я про свои обновы и своего визита цель,
Отметина тридцать восьмого, он на меня в упор смотрел.

Как дуло черное нагана, который выстрелить готов,
В тех, на расстрел кого пригнали, учителей, врачей, попов.
И казаков, и офицеров и работягу от станка,
Все оказались под прицелом, у оренбургского  ЧК.

Дохнуло глубиной колодца и страшным омутом без дна…
- Чем это нам всем отзовется, моя суровая страна?
Ты  истребляла самых лучших, ломала становой хребет,
И сохранила равнодушных, творцов всех современных бед.

Моторы истошно ревели, перекрывали птичий гвалт,
И сухо выстрелы гремели, за залпом залп, за залпом залп.
Валились, как деревья, люди, и падали лицом все вниз,
И уходили с ними судьбы, как  нитка, обрывалась жизнь.

В Истории такие звенья, как очень  слабые места,
Во рву погибло поколение, чья совесть, как родник, чиста.
На месте гибели цветочки, играет духовой оркестр,
Среди березок, в тихой роще, их осеняет темный крест.