клф нло н. бодров В номинации Менестрель... повтор

 НЛО-2007 Н.Бодров
В номинации «Менестрель»

Аплодисменты смолкли и улыбчивый ведущий, похожий скорее на клоуна, поднял конверт на уровень глаз. Внутри была черная бумага. Прочесть имя заранее было невозможно. Его помощница нетерпеливо помахала микрофоном.
- Ну же…
- Прямо ноги дрожат,- сказал молодой человек и в очередной раз ослепительно улыбнулся.
Туш заиграл по-новой. Замельтешили огоньки. Флажки на балконе запорхали, будто бабочки. Из первых рядов донеслось нетерпеливое покашливание. Казалось, у всего зала замерло дыхание.
-Хр-р…,- ведущий надорвал конверт.
- Дух захватывает. Ведь сейчас мы узнаем имя лауреата в самой лирической, в самой тонкой номинации. В номинации «Менестрель». Итак…
«Вж-жик…»,- полоска оторвалась от конверта.
«Ш-шир»,- вынулась записка.
- О!- обомлел ведущий. Похоже, он и сам не ожидал увидеть это имя. Даже голос дрогнул. Глаза его метнулись в четвертый ряд, где сидел известный бард Октавиан Федотов, потом налево, где пронзительно вглядывался в происходящее длинноволосый Ерофей Милашкин с гитарой. Были еще Бешенцев, Оглядкин, дуэт братьев Сомнительных. Но не их предстояло чествовать.
- Итак! Лауреатом признан руководитель музыкального кружка при доме детского творчества Кирпичников Геннадий Павлович! Просим! Просим на сцену….
- Вот этот? Этот вот?…,- зашептались дамы в колье и мехах.
- Ничего себе, простачок…,- пожимали плечами их спутники в смокингах и бабочках,- Сто тыщ отхватил! А с виду- настоящая образина. Ну, чучело ж, деревенское….
- Да,- кивала супруга директора телеканала, шепотом бурча что- то недовольное в сторону мужа,- Неэстетичный совершенно. Нос этот…и нижняя челюсть…. Неандерталец какой-то. Хоть бы галстук ему в тон подобрали. Сюртук погладили. Да вообще, весь корявый как лось. Тоже мне, менестрель…. А что он поет?
- Про дождик что- то…,- с фальшивой улыбкой на лице, кивал головой супруг, -Лучше б Федотову. Вон сидит, бедняга, со слезами на глазах. Этот- то уж менестрель…. Все при нем. Страданет- так страданет. Сам заплачешь поневоле. И волосья свои зачесал в хвостик, да под резиночку. И побрился. И трезвый, как стекло. И слова, небось, заучил. Помнишь эту его: «Душа болит. А сердце плачет».
- Да уж, пожалуй, лучше песенки про дождик.
Новоиспеченный чем- то сзади зацепился за кресло, едва не упав. Вразвалочку пробежался между кресел. Поднялся по ступенькам. И совершенно обалделый, принял заветную статуэтку. Помощница с нескрываемым ужасом чмокнула руководителя кружка в щеку и, истерично улыбаясь, отступила на восемь шагов. Ведущий подтолкнул победителя к микрофону и тот встал возле него, нелепо раскрывая рот, заикаясь и подбирая слова.
- Я это…честное слово…как бы… мы с другом…. Он здесь в зале…. Проблема одиночества…. И осень. Настроение…. Как бы песня-то обыкновенная…. Но-о….
Ведущий захлопал в ладоши. Еще раз сыграли туш.
- Вы лучше расскажите, г-н Кирпичников, как сочинилась ваша замечательная песенка,- помогла номинанту помощница.
Лауреат пожал плечами. Засунул статуэтку под мышку и голосом, окончательно сухим от волнения, сказал:
- Да я бы лучше спел. Аккордеон бы этот…подарочный. Или «хромку» мою. Ну, иль гитару….
- Не-ет,- засмеялся ведущий,- Собственно, сингл большинство слышало. Скоро все диджеи его раскрутят на тусовках, так что и те, кто не слышал, еще успеют. Нам важно узнать, как вы написали столь трогательную и в то же время, простую вещь. Как снизошло на вас либретто, какие ремейки…,ну вы понимаете.
Кирпичников пожал плечами и покивал своей крупной головой, в смысле «да, понимаю». Вытер коротенькой ручкой вспотевший лоб, по-простецки, шмыгнул и, закатив глаза, точно перед плахой, начал программную речь.
- Вообще, недооцениваем мы. Ритм жизни стал бешенный. Несемся. Бежим. Успеваем, не успеваем. Все что- то зарабатываем. Все что- то не упускаем. Все выхватываем. Новые вещи. Новые идеи. Новые волнения. А поговорить- то по душам и не с кем.
Руководитель музыкального кружка вздохнул и опустил взгляд в пол.
- Вспоминаем, что были друзья. Были привязанности. Но куда- то все подевалось? Исчезло. И у костров на поляне пели. И на кухнях «за жизнь» трепались. И картошку вместе сажали. Да мало ли…. А теперь…. Оглянешься - и нет никого. Все деловые. Все по горло…, по уши. И сам по уши…. Вроде, и не надо, особо, никакого общения. Есть же телевизор. Лежи- смотри. Пивко потягивай. Там тебе и такое покажут. И этакое. И диктор не хуже духовника. А иной раз, как припрет- припрет. И понимаешь - один ты в мире. Ни мамы. Ни друга. Ни любимой. И обнять- то некого, кроме собственного одиночества. Вот и возникают такие песни…. Давайте сыграю.
Но распорядитель сделал отрицательный жест ладонями, в смысле «ни за что». И положительный, кивком головы- «продолжайте».
Номинант хмыкнул, оглянулся на что-то, что мешало ему за спиной под фалдами. Сощурился, поглядев сквозь яркость юпитеров в середину зала. Кашлянул в маленький кулачок.
- Именины у меня были. А не пришел никто. Я, правда, и не приглашал. Не до того. Да и хлопотно все это. Пирог именинный. Свечи. Выпивка. Накладно. Итак голова кругом. Короче, все позабыли.(Как про ослика ИА). И погода была прескверная. Ну, естественно, выпил я маненько. Грустно стало. Ну, не в ящик же сидеть таращиться. Выйду-к, думаю, к людям. Да хоть в подворотню. Ну, взял свой музыкальный инструмент. Дождевик. Все чин- чинарем. Что на дондышке было- в карман сунул. Сел прямо…,- он огляделся,- на тротуаре. А дождь, знаете. Все куда- то бегут. Спешат. Шлепают по воде. Иномарки прям фонтанами под ноги брызжут. С автобуса человек десять вывалятся- и в рассыпную. Никому до тебя дела нет. Хоть ты на ушах стой. Зыркнет такой на тебя из под капюшона, и айда-полетел дальше. У всех дела- проблемы. А вода прямо ручьями, водопадами, реками. И по тротуару. И по проезжей части. Вроде, и в гуще народной. А ни одной живой души рядом, с кем можно было б хоть словом перекинуться. Знаете, такая тоска меня взяла, как-никак, юбилей ведь…. А никто и не вспомнил.
Кирпичников вопросительно поглядел вдоль первого ряда, и директор телеканала непроизвольно закивал головой, да руку из кармана, где был сотик, вынул.
- И улыбаюсь я это назло тоске-кручинушке. А у самого слезы на глазах, хоть может и не слезы, а капли дождевые - попробуй разбери. Состояние такое…. Короче, стал я слова всякие подбирать. А к ним и мелодия нашлась. Вот, ведь, несутся человеки нелепые каждый со своими заботами, и даже не догадываются про улыбчивость мою. Которая сквозь слезы. И что за день такой, для меня особенный, никто и не подозревает. Невдомек им моя радость, вперемешку с печалью, мое веселье под этим нескончаемым ливнем, когда даже солнышко за тучами. Грустно, а я продолжаю упражняться на своей «хромке». В собачий вальс почему- то скатился. Как перст. На глазах у всего города. Никого не стесняясь. Ни к кому не обращаясь. Ничего не требуя. Стою наигрыши Саратовские пробую. «Ой то не вечер- то не вечер…» подбираю.
Геннадий Павлович вынул из под мышки, будто только что обнаружил, дареную статуэтку, недоуменно поглядел на нее и засунул в карман широченных брюк.
- Ну-ну,- сказала помощница ведущего. Ноги ее на высоченных шпильках устали и она присела на краешек высокой банкетки,- Что было дальше?
- Да что дальше…. знаете, проникся. Во вкус вошел. Даже жаль стало, что так редки бывают эти замечательные дни. Эти круглые даты, пусть даже отмечаемые в одиночестве и на улице. Когда никто не присылает открыток. Не дарит подарков. Хорошо, знаете. Сидишь. Костюм промок. Хромка поскрипывать стала. Голос совсем сел. Но мне плевать. Сочиняю свою нетленку. Размечтался о кренделях небесных. Ведь этому торопливому людскому потоку все до фени. Хоть душу нараспашку, хоть на молнию ее застегни. У каждого своя шкура. Своя молния. Кому твои внутренности интересны? Пой-не пой. Ничего не поменяется. Ни в башках этих зацикленных, ни в собственной, карусельной. Ни на земле, ни на небе. А потому, пой для себя менестрель. Сам пой. Сам же и слушай.
И возомнилось мне, что откуда ни возьмись, из далеких, возможно, африканских стран, прямо сюда на мокрый тротуар, приземляется огромный комфортабельный лайнер небесного цвета. Типа, ту-134, ну или «Боинга». Да, сойдет даже воздушный шар, дельтаплан, геликоптер какой-нибудь. Лишь бы с неба. Лишь бы сразу. Оп-ля! Джипы шарахаются. Маршрутки тормозят. Гаишник воду из свистка вытряхивает.
Кирпичников поправил микрофон и вопросительно поглядел на ведущего.
- Короче, прямо из кабины в лужу в огромных таких болотных сапожищах выпрыгивает пилот. С цветами. Со стихами. С тортиком на взбитых сливках. Он говорит мне, «дорогой друг». Он дарит букет. Он дергает за уши, ну точнее, ищет за что дергать. Он смеется, поет эту заунывную «хэппи бездей ту ю». Водит вокруг меня хоровод, тормошит, сыплет анекдотами. Хватает за руку. Зовет в парк, в цирк, наконец приводит в «Ударник» смотреть «Новые приключения кота в сапогах». Вы видели?
Ведущий отрицательно покачал головой - речь лауреата явно затягивалась.
- Он угощает меня газировкой, кексами, мороженым. Причем, абсолютно бесплатно. И я съедаю эту вкуснятину в шоколаде. Ну никак не меньше пятисот штук.
- Пятисот?- изумилась помощница и испуганно посмотрела на директора телеканала,- М-может, ну двести…,ну двести пятьдесят? Но не пятьсот же!
- Дак, мнится мне все это,- оглянулся на нее Геннадий Павлович,- мечты…,- он снова поглядел в зал и развел руки в стороны.
-…Отменное, я вам скажу, мороженое, пломбир-эскимо. Как в лучшие времена. Представляете, он взмахивает правой рукой- птицы поют. Левой- трубы трубят. Воздушные шарики летают. Дети смеются. Наверное, настоящий друг- это тот человек, который никогда не забывает про твой День Рождения. И…и, что-то придумывает, чтобы ты не грустил. Что- то ненужное, но замечательное. И только для тебя.
Руководитель кружка скромно стушевался. Помолчал.
-…Мне сейчас кажется, что и номинацию эту «Менестрель», и мою победу с простенькой песенкой, тоже он устроил. Маг какой- то. Чародей. Жаль только, что занят он до чрезвычайности. Пожал руку. Обещал писать. Обещал быть на следующем Дне рождения. А вскорости, прислать посылку с апельсинами. А в ней сюрприз. Живой сувенир- тот, кому тоже одиноко и не хватает друзей. И ведь сдержал слово. Правда?
Геннадий Павлович приветливо помахал со сцены какому- то ушастому лохматому коротышке на задних рядах.
- Что еще сказать-не знаю. Я лучше все- таки спою.
За кулисами нашли тальянку. И крокодил, лихо закинув ремень за плечо, хрипло запел:
«Пусть бегут неуклюже…».
А на бис- новую песню своего соавтора «Я был когда-то странной игрушкой безымянной…».