За краем света, Глава 9

Глава 9

Смерть

Когда я переступила порог квартиры, ее безлюдность оглушила меня. Была ли в ней я, или меня не было – квартира оставалась пустой. Но Арс, горячий, такой материальный, такой мягкий, Арс, чьим запахом здесь пропитано все, Арс был дыханием этих стен. Сейчас тут было мертво. Арс был далеко, его запах, едва уловимый, рассеивался. Я опустилась на пол и разрыдалась…

Мои пальцы гладили фотографии, где он запечатлен ребенком с беззаботной, всегда настоящей лучезарной улыбкой. «Как разнятся наши детские фото», думала я, вспоминая свое детское лицо.
Я вымыла волосы его шампунем, надела его майку и легла на его половину кровати. Тоска по нему изводила меня, я не могла уснуть, вглядываясь в сгустки и прорези темноты. За стеной шаркали соседи. Звуки с улицы резко врывались через закрытые окна и замирали. Мне казалось, что я вижу его силуэт, фантом, бродящий по комнате. От ужаса волоски на руках встали дыбом. Свет ночника удостоверил, что у меня галлюцинации. Надо было как-то заставить себя уснуть. Я вдруг осознала, насколько сильно боюсь физического одиночества. Ладони вспотели – мои пальцы сжимали телефон. Полпервого ночи, я не могла ему позвонить, только разозлила бы его. Значит, нужно было найти средство преодолеть этот кошмар. Снотворного в моей аптечке не оказалось.  Сейчас я очень жалела, что мы не завели кота. Присутствие чего-то постороннего, уверенность в котором только крепла в моей голове, довело меня до исступления. Я включила радио, включила компьютер, чтобы было побольше шума. Где-то под утро я уснула, с трудом, подскакивая, лишь заслышав слабый шорох. Уже в полусне – не знаю, было ли это порождено сознанием или воспринято им извне – я услышала перешептывание прямо над своим ухом и ощутила движение, видеть которое не могла, ведь глаза мои были закрыты. То, что я уловила, было настолько значительным, что перетекло в мой смутный неясный сон, полный теневых призрачных образов.
На следующий день я не пошла на работу. Проснувшись поздно от очередного звонка (оказывается, меня уже разыскивали коллеги), я покосилась на телефон и поняла, что не отвечу. Просто поняла, и все. Когда звонок оборвался, я нажала на кнопку, и экран погас. Подойдя  к зеркалу, я увидела в нем скорее видение, чем человека. За моими плечами стояла Смерть. Я долго не могла решить, как это сделать. Одевшись, я вышла из дома в ближайший супермаркет закупить алкоголь. И началось.
Началось в квартире, продолжилось за ее пределами. Через три года я пришла туда, где все начиналось, чтобы все закончить. За ночь намело так, что теперь все кладбище было покрыто чистой белой простыней. Кристально серое небо ничего, кроме покоя и безмятежности, не выражало. Осыпанные белой крошкой венки сиротливо проглядывали на фоне этой глаз режущей белизны. Я пила. Пила без остановки. Я не собиралась останавливаться…
Мертвым, лежавшим в промерзшей земле, глубоко плевать на живого, стучащегося в их двери. Мое тело постепенно теряло свои границы, я переставала чувствовать себя. Тишина, ничем не нарушаемая, подавляла мои мысли. Я хотела не думать. Просто пить – пить и растворяться. «Господи, прости», беззвучно сказали мои губы. Но в следующий миг эта озвученная фраза взбесила меня.
Какое дело господу до того, что я сейчас с собой делаю. Если он есть, он выше этого. Если его нет, то я сошла с ума, обращаясь к нему. И в том, и в другом случае, все происходит без его вмешательства и влияния. Я делаю то, что делаю. Я сама делаю это. И с какой стати мне у него просить прощения? «Мама, прости», сказал мой голос, полоснув тишину. «Я всегда была плохой дочерью. Наверно, мне не стоило вообще ею быть. Жизнь, которую ты мне подарила, я не хотела и не хочу… Что-то  с самого начала было со мной не так, с первого дня, какая-то трещина – все пошло наперекосяк, все разрушено, я пуста… Я так боялась смерти – и сейчас боюсь», я говорила, и слезы обжигали розовые от мороза щеки, «…боюсь, но сделаю. И может, я попаду в ад, а может, ада нет, и скорее всего ничего потом нет, но это не важно. Я так мало любила в своей жизни, больше ненавидела. А то, что любила, не умела любить, как надо, по-христиански, прощая, жертвуя, подставляя вторую щеку. Я во всем была неправильной, и любовь моя – только страдание. Безрадостное существование рядом с тем, кому я никогда не была родной. Я так хотела его, а, получив, не знала, что с ним делать… с ним, таким безразличным, таким непоколебимым, таким эгоистичным… он сумеет жить без меня – у него есть маяк посреди бушующих волн, а я без него – не выдержу и ночи… Арс…где ты?»
Смеркалось. Я смотрела, как темно-серебристый покров сумерек наседает на могилы, белые от снега, и внутриутробный ужас слился во мне с бесстрашием. Какая чудная картина! Я встала и пошла, шатаясь, теряя ощущение пространства, не контролируя свое тело. Все тряслось, расплывалось. Я опадала. «Упасть здесь, закрыть глаза, уснуть и замерзнуть во сне…». Мои веки тяжелели…
Голос раздался справа. Он звал. Я обернулась, трепеща от страха, и увидела черную фигуру, возвышавшуюся среди надгробий, недалеко от себя.
- Помогите,- глухо звала она.
«Надо бежать», промелькнуло в голове. Но ноги отяжелели так, что не слушались. Воздух вдруг стал тяжелым, весомым, плотным. Я видела свою руку, потянувшуюся вперед, словно в попытках пробить невидимую стену.
«Что происходит??» вопил мой собственный голос, в панике мечась в черепной коробке. Бегу я или стою на месте, пытаясь сдвинуть свое тело, ставшее неподъемным, я не понимала.
- Помогите, я умираю, - булькающий рокот исходил из самой сути тьмы, воплощенной в силуэте. Не видно было лица; силуэт приближался. Медленно он плыл через могилы, то ли переступая, то ли проходя сквозь камень – я не разбирала. Прикованная к месту осязаемой, но незримой силой, я пыталась кричать, но крик застрял в глотке.
«Отпустите меня», взмолилась я, обращаясь к фигуре мысленно. «Я схожу с ума? Это белая горячка?».             
- Ты пришла умереть, а боишься смерти? – фигура приблизилась, от нее веяло холодом. – А если бы ты знала, что смерть – это не конец, что за ней есть существование, которое еще хуже человеческого с его физическими и эмоциональными мучениями? Если бы ты знала это, разве ты хотела бы наложить на себя руки?
«Нет», ответил испуганный голос во мне.
- Вот, я здесь, перед тобой. Смерть пришла за мной, но я хочу жить! Помоги мне жить! Отдай мне жизнь, которую ты так не ценишь!
Фигура набросилась на меня, мои веки захлопнулись. Что-то стремительно покидало меня, я чувствовала это каждой клеткой своего тела. То, наличие чего я никогда не осознавала, сейчас оставляло меня вместе с дыханием. И теперь я знала, что оно во мне было! А что оно? Душа, дух? Нечто, благодаря чему я была тем, кем была. Моя память, мои ощущения, мои кошмары, мои радости… Ненависть, наслаждение – эта энергия, это чувство, приводящее мое тело в движение, заставлявшее его, носителя информации, осознавать себя как «Кира», быстро высасывалось вовне, тьмою. Что-то горячее текло по моей шее. Голова разрывалась от боли, будто огромный насос под большим давлением выкачивал из нее звуки, буквы, картинки и вкусы. Под закрытыми веками с молниеносной скоростью вспыхивали и гасли кадры – случайные воспоминания. Я слишком поздно осознала, что происходит. 
Внезапно все прекратилось. Существо, тяжело хрипя, отползало прочь, хоронясь за оградами. Сумерки искрились. Мои пальцы хватали искры, и те распадались и потухали. Творилось нечто невообразимое. Сознание то включалось, то вырубалось. Я проваливалась в яму вне времени и пространства. Во время очередного «включения» обнаружила себя ползущей на четвереньках через кладбищенское поле. В темноте недалеко кучковались желтые огоньки – глаза собак. Животные ждали. Не знаю, откуда мне это стало известно. Я слышала, как тяжело они дышат. Я вдруг поняла, что это из-за меня: они учуяли запах крови, исходящий от моего тела. Я ранена, и они ждут, пока я подползу поближе, чтобы вцепиться мне в глотку. Сильный запах псины ударил мне в нос. Лапы переступали по снегу, мои уши, словно вывернутые наизнанку, улавливали мельчайшие звуки их движений, оглушая меня. Они были совсем близко, а я слишком ослабла, чтобы защищаться. Расстояние между нами сократилось до предела. Я подняла голову и уперлась глазами в большие желтые зрачки. «Сейчас», метнулось в голове. Во рту псины стала обильно выделяться слюна. «Сейчас набросится».
В следующий момент случилось нечто неожиданное. Словно издалека, со стороны, услышала я собственный голос… это был и вправду мой голос? Тяжелый низкий рык вырвался из моей глотки, заставив животное отпрыгнуть назад. Псы зарычали в ответ, но я не умолкала. Мой булькающий рык оказывал на них странное гипнотическое воздействие… они тихо заскулили и попятились прочь. Я повалилась на бок и закрыла глаза, - «Пусть все погаснет, пусть этот кошмарный сон кончится». – И провалилась во тьму.

Когда я открыла глаза, все вокруг было синим. По-видимому, стояла глубокая ночь, потихоньку близившаяся к исходу. То ли меня парализовал холод, то ли я его не чувствовала – попыталась двинуть рукой, и не поняла, получилось или нет. Странно, но мое тело никак не сигнализировало мне о том, что замерзло. А потрогать себя на определение собственной температуры, я была не в состоянии. Аккуратно я перекатилась на живот и поползла. Не знаю, сколько прошло времени, пока я достигла бокового выхода с кладбища. Небо стало сереть. Я все ползла.
Вдруг раздался истошный вопль. И снова меня отбросило во тьму.

Две вещи вывели меня из того состояния, в котором я пребывала. Сильное ощущение тепла и запах. Нет, не нашатырного спирта. Запах естественный. Человеческий. 
Меня трогали чьи-то руки. Прикосновение их к моему лицу обжигало, как огонь. Глаза резко открылись. Стало почти светло. Я лежала на земле, рядом стояли двое. Они обрадовались моему пробуждению. Сообщили, что скоро за мной прибудет неотложка. Спросили, что со мной случилось и почему я в крови. Я ничего им не ответила. Сигналка в моей голове призывала: «Беги!». И я побежала. Вскочила и метнулась прочь. Откуда  взялись силы, что несли меня вперед с такой стремительностью, что те двое быстро остались далеко позади – я понятия не имела. Все происходило само собой. Мое тело делало то, что должно было делать, я подчинилась.
Я бежала, прячась, сворачивая в закоулки, хоронясь за мусорными баками и припаркованными во дворах машинами, стараясь не попадаться на глаза людям. Влетев в свой подъезд, я вызывала лифт. Город только просыпался, многие еще не покинули свои жилища. Лифт пришел пустой.
Квартира осталась такой же – ничего не изменилось за время моего отсутствия. Скинув верхнюю одежду, я метнулась в ванную. Вся правая сторона шеи, груди и плечо были залиты спекшейся уже кровью. Я включила кран и поднесла руку. Вода обожгла меня, рука сампроизвольно отдернулась. Медленно я перевела взгляд с собственных белых пальцев на ручку крана – она была отмечена… синим. Из крана текла холодная вода, и она обжигала меня. «Что происходит?!» Я снова поднесла руку к струе воды и снова отдернула. Рука воспринимала это так, будто ее сунули в кипяток!
Мне стало жутко… Я выключила кран и вышла из ванной. За окном светало. Мои ноги налились тяжестью и медленно побрели в спальню.
«Надо прилечь отдохнуть», мелькнула мысль. Прилечь я не успела – соседи снизу, скорее всего, услышали приглушенный грохот – звук падающего на пол тела. Меня вырубило на подступах к дивану.

Город окончательно пробудился ото сна.

Сознание то возвращалось ко мне, то снова покидало меня. Все это время я, очевидно, продолжала лежать на полу. В какой-то момент перед глазами установилась четкая картина – очертания комнаты в искусственном освещении с улицы.
Что-то происходит, я понимала это, но сама суть происходящего была мне не ясна.  И только одинокая слабая мысль, которую я рьяно гнала прочь, в полной мере этого не осознавая, пыталась достучаться до моего рассудка сквозь пелену сомнений и страха.
Я умирала.

Движения давались мне с трудом, но я все-таки пересилила себя, и, поднеся руку к животу, отодвинула край кофты, чтобы пощупать свое тело.
Ничего. Температура его была равномерной. Я не уловила ни тепла, ни холода. Это могло говорить только об одном: тело остыло.
Ужас накатил на меня черной волной. Я лежала на спине, глядя в потолок, и плакала. Но слезы не текли из моих остекленевших глаз.

«Все кончено… Арс… где ты?»

Я должна связаться с ним. Дотянуться до телефона, включить его. Попыталась вспомнить, где оставила его прошлым утром. Телефон лежал на диване, в складках неубранного одеяла. Я мысленно заставляла себя двигаться, как в тех снах, где я лежала на постели и не понимала, сплю или нет, но была парализована, и не могла говорить. Те сны были так похожи на смерть. «Арс, милый, любимый…» Что теперь будет? Ты вернешься через неделю и обнаружишь тут это… гадкое подобие меня, смердящее и обезличенное. Неужели все так и должно было случиться? Что я наделала!..

Я плакала без слез… Близился новый рассвет. Белый мир раскрывал свои ледяные молчаливые объятия зимнему солнцу. Я умирала. Сознание теряло с трудом обретенные границы четкости, провалы учащались, связь ослабевала.

«Арс… я должна была сказать тебе эти страшные слова. А теперь уже не успею. Все могло быть иначе. Я тебя любила. Моей любви хватило бы, наверно, чтобы нас спасти…»

Я умерла на рассвете.