Никогда не можешь знать

Я уже очень долго не спал. Из-за этого реальность рассыпалась на части, а время потеряло свою равномерность, я чувствовал себя героем фильма Дэвида Линча: каждый предмет, казалось, превращался в угрожающий символ. Я бродил по каким-то дворам в спальном районе невдалеке от центра. Низкие немноголюдные дворики накрылись осенним сумраком. Моросил легкий дождь. Я сидел на качелях на какой-то детской площадке и курил "West" сигарету за сигаретой.
Я заметил, что я почти целиком одет в красное - красные штаны и красная толстовка, только кроссовки  - фиолетовые. Наверное, я выгляжу комично. Пачка сигарет тоже красная. Черт, я ведь не специально.
Интересно, сколько сейчас времени? Я потерялся в счете: бессонница уничтожает размеренность течения часов и минут. Серая хмарь неба может быть и утренней и вечерней. Я не знаю, в чем смысл моего шатания по улице. Я не помню, как оно началось.  Видимо, я просто не мог больше быть дома. Я даже не уверен, что вообще смогу добраться туда. Черт, надо собраться, нужно вынырнуть.
Я встаю с качелей, тушу сигарету и выбрасываю ее в мусорку. Во дворике так тихо, что я отчетливо слышу, как сигарета падает в урну. Мой разум моментально достраивает цвет падения, его запах и форму. Я даже почти чувствую вкус этого звука. Черт! Нужно вынырнуть!
Я оглядываюсь по сторонам и вижу небольшой магазинчик. Я иду туда. Нужно взбодриться, баночка колы мне подойдет. На входе стоят какие-то армяне, они курят, гордо выпрямившись, будто позируют на фоне вывески "минимаркет". Видимо, это их точка. Я вхожу внутрь, армяне провожают меня взглядами.
В подвальчике тесно. Я иду к холодильникам с напитками. Баночек с колой и пепси у них нет, есть только двухлитровые бутылки, так что я беру баночку энергетика "Hell". Раньше я его не пил, даже не видел. Я расплачиваюсь и выхожу. Только тут я понимаю, что банка тоже красная. Нарисованный на ней черт улыбается. Видимо, это уже судьба.
Я сажусь на лавочку в другом дворике и выпиваю энергетик. По вкусу он ничем не отличается от редбула, очередной маркетинговый клон. Через несколько секунд смесь кофеина и таурина начинает действовать, я чувствую, как ко мне понемногу возвращается чувство реальности.
Я встаю. Надо спешить, пока я в форме, пока у меня есть силы. Нужно что-то сделать.  Нужно вернуться домой. Мне нужно найти метро, или такси, или какой-нибудь волшебный трамвай, что угодно, что может довести меня до дома. Я не помню точно, где я и как сюда попал. По-моему, я ехал на метро, а потом куда-то шел. Надо вернуться, я смогу. По крайней мере, я уверен, что я сейчас в Москве, а значит, дорога домой не должна занять слишком много времени.
Я встал и пошел. Надо выйти на какую-нибудь улицу, надо спросить дорогу. Дворики становились все глуше и глуше. Людей не было. Видимо, я шел не в ту сторону. Я увидел какую-то бабушку под огромным нелепым зонтом тигровой раскраски. Надо спросить ее, как пройти к метро или к остановке.
Я пытаюсь сформулировать вопрос, выстроить в голове законченную фразу, но ничего не получается. Тем временем бабушка складывает свой тигровый зонт и исчезает в подъезде.
Я снова куда-то выпадаю.
Мы с моей подругой гуляем по ВДНХ. Уже вечер, смеркается, вокруг нас  -  толпы веселых, чуть подвыпивших людей. Мы проходим через небольшой парк. Королев смотрит на нас из бронзовых глубин своих глазниц. Железная ракета безмолвно застыла, несясь куда-то вдаль. Гостиница "Космос" освещена лучами заката, ее  окна кажутся бордовыми. Мне это почему-то кажется значимым.
Я шучу что-то своей подруге про Жанну Фриске и Ночной Дозор, она смеется. Мы переходим дорогу.
У входа на ВВЦ играют какую-то этническую музыку индейцы (или одетые индейцами). Заодно они бойко торгуют разными побрякушками. Мы идем дальше. Буквально в нескольких шагах от индейцев организовали импровизированную сцену какие-то металлисты. Они рубят "Перемены" Цоя, причем очень неплохо. Вокруг металлистов собралось немало народа. Какие-то подвыпившие бомжи радостно танцуют.
Мы с подругой дослушиваем песню до конца и уходим.
- Хочешь, зайдем в восточный магазинчик? - спрашиваю я ее.
Мы заворачиваем налево и идем к двум торговым центрам, стоящим напротив друг друга. Я не могу точно вспомнить, в котором из них находилась та лавочка, поэтому мы просто идем в первый попавшийся. Как только мы вошли, я понял, что сделал неверный выбор, но уходить мы не стали. Тут было что-то вроде рынка под крышей плюс мелкие разбросанные несетевые магазинчики. Я живу почти в центре, так что практически забыл о существовании таких мест. Мне здесь нравится.
Я вижу плакат "Чудо-лавка Фен Шуй павильон 45ж".
- Странно, этот магазинчик не должен быть здесь, - говорю я.
Я беру подругу за руку и веду ее за собой. Она улыбается и рассказывает какую-то историю, но я почему-то не могу сосредоточиться, чтобы уловить ее смысл.
Павильон 41, павильн 43... А вот и он, павильон 45ж.
Мы входим в лавочку, заполненную всевозможными цветастыми вещами, дверной колокольчик мелодично звонит. Японские кошки счастья машут нам руками, бронзовые денежные жабы тускло поблескивают. С потолка свисают связки разных бус, ниточек, звенелок. По стенам развешаны холсты с вытканными иероглифами. По богам на полочках стоят сотни маленьких фигурок и статуэток. Мы - единственные посетители.
- Добро пожаловать, - здоровается с нами продавщица, женщина лет 35 с длинными мелированными волосами. Несколько минут мы с подругой рассматриваем тысячи побрякушек, выставленных здесь. Подруге понравились китайские платья-халаты с вытканными драконами.
- Ты в нем будешь похожа на графа Ди из манги, - улыбаюсь я, - если хочешь, я тебе куплю его. Тысячу на такую красоту не жалко.
Подруга улыбается и целует меня в щеку.  Она скрывается за ширмой мерить платье, а я разглядываю висящие над стойкой амулеты и разговариваю с продавщицей.
- Наверное, здорово вот так вот работать? - спрашиваю я.
- Мне нравится. Я тут уже семнадцать лет. Каждый день прихожу на работу с удовольствием, - отвечает она.
- Да, тут тихо так, спокойно. На моей работе все полностью наоборот. Я уже был у вас однажды, где-то год назад.
- Еще в синем торговом центре? Мне кажется, я вас помню.
- Да ну? Я покупал ароматические палочки, - мне не верилось, что она на самом деле могла меня запомнить, -  Так значит, магазинчик переехал. Я так странно себя почувствовал себя - вроде бы и не в тот торговый центр попал, а вроде и то, что искал, нашел.
Мой взгляд упал на деревянный амулет со странным вырезанным лицом, как будто какого-то спящего старца. Не знаю чем, но этот кусочек дерева меня привлекал.
- Сколько это стоит?
- Двести. Это маска, она нужна для защиты, вот, тут все про нее написано.
Она протянула мне распечатанный листочек.
- Не надо, -  сказал я, - я все равно не верю в такие вещи, когда что-то написано. Я куплю, положите.
Подруга наконец переоделась и вышла из примерочной.
-  Ну что, покупаем? -  спросил я. Она кивнула.
Мы бродили по ВВЦ. Уже светила полная луна, осенью рано темнеет. Было всего восемь часов, но павильоны позакрывались, и людей почти не было. Фонари-колосья светили тускло, а половина из них и вовсе не горели. Мы бродили среди полуразрушенных павильонов, долго простояли перед ракетой Восток, купили пончиков у каких-то молдаван в палатке, потом долго ходили по садику, разглядывая живые изгороди в форме животных. Наконец мы выбрели к Останкинскому пруду. Мы сидели на лавочке и гладили друг друга, Деревянный амулет приятным теплом лежал на груди. Наконец, мы убрели куда-то с дороги в лес и там занялись сексом.
Я вынырнул из воспоминаний... или из галлюцинаций. Не знаю, я не уверен.
Я стою на пустынной улице. Что ж, это уже  прогресс. Мне холодно, мое тело мелко трясется. Толстовка слишком тонкая. Моросящий дождь стал холоднее. Стало еще сумрачнее. Видимо, сейчас все-таки вечер. А впрочем, я все равно не могу понять, где находится солнце. Серая дождливая хмарь равномерно размазала тусклый свет по всему небу. Я касаюсь рукой своей груди. Амулет одет на меня: деревянный старец. Значит, это было все-таки воспоминание. По крайней мере, частично.
Я иду вперед по улице еще минут пять. Все вокруг кажется мне немного знакомым. Наконец, дорога делает поворот, и вдруг понимаю, где нахожусь. Я в Черемушках. Вот она, дворянская усадьба и заброшенный парк,  вот этот странный деревянный домишко, вот развилка трамвайных путей, вот физический институт. С моих плечей словно бы упал тяжелый груз. Я успокоился. Мимо меня проехала машина, это значит, что я не один в этом городе. Просто на юго-западе всегда пустынно, особенно в дождь.
Я вдруг чувствую себя бодрее и прибавляю шаг.
Я иду вперед и вижу, что посреди дороги неподвижно сидит мокрая кошка. Она смотрела на меня пронзительными глазами. Я остановился. Некоторое время мы просто глядели друг на друга. Я снова почувствовал холод. Наконец кошка поднялась и прошла несколько шагов в сторону, а потом обернулась на меня. Словно бы призывно. Я последовал за ней.
 Мы вошли в небольшие ворота, ведущие во двор. Над входом было написано "Вход и въезд для посторонних воспрещен". Но я был не посторонним, у меня был провожатый. Я гость.
Дворик был очень красивым и загадочным, будто обломок девятнадцатого века в двадцать первом : здесь стояли дома, которые явно были поострены раньше того, как коммунисты пришли к власти: это скорее были небольшие дворянские усадьбочки.
Внутри двора будто бы росла небольшая роща с высокими красивыми деревьями. Две неасфальтированные дорожки расходились в стороны. В домах горел свет. Окна были завешаны занавесками. Никого не было. Стояло несколько машин. В самой середине двора красовалась большая бронзовая скульптура изогнувшегося павлина, окруженная огромной клумбой, засаженной бархатцами. У домов были мраморные лестницы, ведущие к двери. Все здесь было тронуто временем. Запылившийся осколок.
В дальнем конце двора была небольшая пустая лужайка, на которой не было совершенно ничего: просто десять квадратных метров травы и маленькая тропинка. Все это огорожено железным забором, за которым стоят деревья.
В этом есть что-то загадочное.
Кошка вела меня за собой на лужайку. Она дошла до самой середины и села на траву. Мокрая и взлохмаченная, она напоминала мне какое-то укорительное создание. Я подошел к ней и присел на корточки. Кошками подняла на меня глаза, и тут разверзлась дыра.

Вместо лужайки появилась пустота, и я упал в нее.  Это даже не показалось мне неожиданным. Воздух свистел в моих ушах, а я продолжал падать. Кошки нигде не было, хотя, может быть, я просто не вижу ее в темноте, а на самом деле она летит сейчас вровень со мной и смотрит на меня своими привычными к мраку глазами. Я падал и падал. Так прошло очень много времени.
Моя голова напоминалась бесконечными воспоминаниями, которые казались реальнее реальности. Я нырял и снова выныривал, нырял и снова выныривал.  А падение продолжалось и продолжалось. Такими темпами я уже, наверное, должен бы был достигнуть центра земли…
Наконец, вынырнув из очередного воспоминания, я протянул руку к деревянному амулету на груди.
- Ну же, выручи меня, парень, - подумал я про себя.
Я крепко сжал его в ладони и прислонил к губам. Падение остановилось. Я остался висеть… или стоять… в полной темноте.
- Не знаю, к лучшему ли это… - подумал я.
И вдруг передо мной появился кролик. Это не был зверь в привычном понимании этого слова, это даже не было живое существо, но я назвал его кроликом. Сказочная реминисценция успокаивала меня.
- Я упал сюда. Где мы? - спросил я у Кролика.
- Мы наизнанку, - ответил он.
- Как это, наизнанку? - спросил я.
- С другой стороны самих себя.
- И зачем я тут?
Кролик пожал плечами и растворился в темноте. А я… я уснул.

Когда я открыл глаза, я лежал на лавочке в том же самом дворике. Моя голова казалась легкой, тело замерзло, но я все равно чувствовал обновление и бодрость.  Впервые за неделю я по-настоящему выспался, пусть даже это и произошло на лавочке в каком-то дворе.
Небо было ясным, светило солнце. По-видимому,  сейчас день, а значит, я спал часов десять, не меньше.
Я встал с лавочки, размял затекшие конечности и вышел из дворика. Я пошел в сторону Профсоюзной, не думая ни о чем.  Я пережил избавление,  но не хочу сейчас об этом думать, оставлю на потом. Сейчас я хочу только оказаться дома, принять горячую ванну и хорошенько поесть.
Рядом со мной остановился двадцать шестой трамвай.
- Сяду и доеду до Университета, а оттуда по прямой на метро ехать минут двадцать, - подумал я и забрался внутрь. Заплатил 28 рублей водителю и уселся на сиденье у окна. Кроме меня в трамвае были только две старушки и какой-то парень в наушниках.
Трамвай тронулся. В свете солнца все мои блуждания показались мне какими-то нереальными, они сливались в какое-то единое неприятное ощущение, размывались. А потом трамвай вдруг исчез.

Свят Элис