Слоник. ч. 2

  4.
 В этой истории есть ещё два персонажа, участвующих в судьбе раскрашенного слоника. Слоника готовились сносить. Начальник ЖЭКа сидел весной перед своими бумагами и хмурился. Ему было не до слоника. Разрывающиеся трубы всяких назначений были куда первостепеннее. Но снос слоника ему всячески подсовывали обстоятельства. Начальник был человек положительный, можно сказать образцовый. Он был не совсем лысый, сутулый, худой, страдал пониженным давлением и вспыльчивой женой. На рабочем столе в кабинете скрипели от ветра деловые бумаги и многочисленные лепестки отцветавших черешен, которые в данной ситуации были вызывающе неуместны. Ну не до черешен и слоников было ему. Даже, если в связи со способствованием дела слоника в сейфе лежали некоторые спонсорские вложения на вольные нужды. Слоника непременно хотели снести, располагая несколькими важными подписями. Подписи нашего начальника ЖЭКа не было. Он колебался.
   Рябо-серый костюм (второй персонаж этой истории) зашёл, вернее, всунулся без очереди в кабинет и уселся облегчённо от ношения своего тучного тела в кресло. Именно этот костюм убеждал начальника ЖЭКа, что место, где стадиончик, уже не просто кому-то не нужно, а представляет собой ужасную опасность для общественности. Если не затруднит уважаемого начальника ЖЭКа, то рябо-серый костюм покажет нелепость сохранения покорёженного объекта.
– Наркоманы и сплошная антисанитария, я вам скажу! – говорил рябо-серый костюм, вывозя начальника ЖЭКа к месту и указывая на свежайшие (что и подозрительно) грибницы шприцев, то там то тут прятавшиеся в траве и под столбами, несущими металлическую сетку. Начальник ЖЭКа сопротивлялся, чтобы не было какого-то нарушения  «сверхмеры».
– Всё нормально, – уверял рябо-серый костюм, но внезапно поморщился. Дедушка в красивой спортивной форме подошёл к брусьям и стал подтягиваться. Через несколько минут подбежали к неприлично запущенному стадиончику с десяток приличного вида подростков с мячом и стали гонять в футбол. Начальник ЖЭКа жалостливо посмотрел на рябо-серый костюм, который вспотел и насупился.
– Здесь непременно должен быть офис юридической фирмы! Это нужно для державы, внешней политики и прав человека! – доказывал рябо-серый костюм. – Эта территория стала неэффективна!
– Почему же неэффективна? – услышали оба персонажа из-за спины. – Эта территория никак может отбираться! – Приблизившийся Борис Борисович презрительно посмотрел на рябо-серый костюм. Тот хотел что-то возразить, но смолчал, нервно похлопав по стволу старой яблони.
Ночью была гроза, и яблоню раскололо пополам молнией. Одна половина усохла, а вторая расцвела и принесла плоды к нашему бабьему лету.
Второй раз приехал рябо-серый костюм с молодой юристкой. Она была беззаботна, красива и умничала сложными терминами. И второй раз дедуля в спортивной форме после нескольких подтягиваний на турнике подошёл к парочке, рассуждающей о неэффективности общественной территории. Теперь Борис Борисович укоризненно обращался к начальнику ЖЭКа:
– И как это вам не стыдно?
   Начальник ЖЭКа опустил глаза и стыдился, произнося слова о законности и справедливости решений высших лиц.
– Законы? Это противоправные законы! Преступные! – Борис Борисович был печален и беспомощен.
   Юристка фыркнула и брезгливо наклонилась, снимая червяка, приклеенного к шпильке новеньких замшевых туфелек. Из дупла старого клёна выскочил чёрный котёнок и гадко мяукнув, удрал к дворницкой, отчего юристка вскрикнула и схватилась за ствол клёна, чтобы не упасть. Через пару часов прошёл ливень, а буря с молнией свалила клён. На этот раз клён упал начисто, загородив дорогу и дав повод нервничать другим дамочкам на каблучках. Дворничка Фаня, пришедшая к начальнику ЖЭКа по вопросам жалоб на новые газовые счётчики, опасливо предполагала промысел божий в совпадениях. «Клен и яблоня були в кільках метрів один від одного». Сам начальник ЖЭКа был образцовый и доверчивый человек, особенно к женщинам в летах, поэтому проникся и напрягся.
  Третий раз была встреча как раз во время пенсионерского собрания по рекламе медицинского прибора. Борис Борисович увидал экскаваторы, которые приближались к слонику. Они разрывали почву, прокрадываясь уверенно к слонику. Проржавевшего ушастика вот-вот должны были погрузить на приготовленный грузовик для отправления в неизвестном направлении.
   Рябо-серый костюм стоял с начальником ЖЭКа, они держали по бутылке пива. Дворничка тётя Фаня приблизилась к ним и стала по простоте душевной рассказывать про сваленные бурями стволы и недоубранные остатки. Она жаловалась, что валяющиеся брёвна мешают нормально работать. Начальник ЖЭКа говорил, скрывая волнение, «Не нравится – увольняйтесь, Фаина Александровна!», на что она пускала слезу и полтавским напевом напоминала о своей «нещасній дитині» и отсутствии для неё работы воспитателем в их обезлюдевшем посёлке.
Борис Борисович, покинув собрание и оставив в сомнениях бабушек и дедушек, подошёл к двоим знакомым персонажам и после долгого молчания произнёс:
– А ведь судить вас будут!
– Шёл бы ты, папаша! – рябо-серый хотел закрыть тему, добавив – На праздник освобождения Киева, получите паёк.
Зачем сорвалось это с языка рябо-серого, он и сам потом себе не мог объяснить. Борис Борисович побледнел, в глазах виделось презрение и негодование. Он взял за воротник рябо-серого и медленно чётко произнёс:
– У таких преступлений нет срока давности, господа.
Рябо-серый взорвался внутри, стал с отвращением отдирать пальцы Бориса Борисовича и плеснул на его спортивный костюм пиво из бутылки.
– Папаша, перебор! Шёл бы подальше от греха! – возмутился рябо-серый.

5.

   Рябо-серый костюм раскаивался, крутя тренажёр-велосипед у себя в гостинной. Жена суетливо собирала вещи. Они вечером должны были отправиться в Марокко на отдых от этого отсталого мира, чтобы наслаждаться стихией природы и божественной благодати.      Ароматические палочки аккуратно сложены были в чемодан, ожидая минут медитации и счастья в кругу новых друзей, таких же странников на бренной земле, ищущих успокоения и утешения.
Рябо-серый подумал, что непременно отошлёт детскому дому 300 гривен. Нет, – он будет щедрым и благожелательным – 500 гривен. От этой мысли, что он порядочный православный человек, ему стало хорошо и спокойно.
   И тут в гостинную вошёл, о, ужас!, Борис Борисович. Рябо-серый оцепенел и весь покрылся потом. Вместо крика жене «Зая-зая!» он произносил хрипящее «уа-уа-уа». Борис Борисович кинул в рябо-серого свою новенькую спортивную форму и странным басом печально произнёс:
– Вместо тренажёра бегать-то нужно и самоограничиваться в пище. Но на зоне похудеешь, небось. Не боись. – Борис Борисович подмигнул, открыл дверь на балкон и вышел.
Рябо-серый, стуча зубами, выскочил к балкону, схватив в охапку брошенную в него спортивную форму старика. Но уже никого не было.
– Как же ты, дед, сюда попал, как же? Чёрт знает что!
   Жена взвизгнула, испугавшись невменяемого вида своего рябо-серого мужа, свесившегося с балкона. Тот, как лунатик, замедленными движениями протянул руки над балконом и отпустил спортивную форму Бориса Борисовича. Она, медленно паря, понеслась в сторону аэропорта. Потом рябо-серый костюм опомнился, кинулся к мобильнику и стал бессмысленно носиться по комнатам. Сунув мобилку под мышку, вытряс из аптечки все таблетки и склянки. Нашел бутылочку валерианки и выпил всю залпом. После этого стал набирать начальника ЖЭКа. Жена пыталась что-то понять, дергая мужа. Рябо-серый гневно схватил её за локоть, выволок в другую комнату и запер на ключ.
   Всё выяснилось через полчаса. Будучи в курсе дела, дворничка тётя Фаня сообщила начальнику ЖЭКа о смерти Бориса Борисовича. А начальник ЖЭКа уже перенабрал рябо-серого, трясущегося от страха и непрестанно крестившегося. Потом зашипел в щель двери, куда запер свою супружницу:
– Никакого Марокко! Никаких слоников и офисов! – он выпил ещё одну склянку валерианки и забылся сном.

   Где-то через полгода после своей смерти Борис Борисович, вероятно, будучи призраком, решил заглянуть к своему стадиончику и слонику. Не найдя слоника на месте, Борис Борисович тут же в полночь явился к начальнику ЖЭКа во сне и обстоятельно упрекнул его за  непорядочность. Можно только догадываться, какой милый диалог имел место, поскольку начальник ЖЭКа тут же вскочил и помчался на жэковской ГАЗельке на дачу, где сохранялся слоник. Грустный проржавленный  ушастик, слегка  присыпанный осенними листьями, дремал в дальнем углу участка вместе с дачными кошками.
   На детской площадке, которая была полуготова под офис, начальник ЖЭКа под ярким освещением фонаря раскрасил слоника в малиновый окрас.
 
   Вдохнем, читатель, аромат пряных листьев сентября, окунёмся в туман по дороге на работу, выныривая из него у дверей своих учреждений. Но по дороге, конечно, полюбуемся слоником малинового окраса на фоне старого-престарого сада и запущенного до неприличия стадиончика, который ожидает после обеда приличных подростков с мячом и может быть новых бурь, влекущих за собою неожиданности.

© Солька*, 30.09.2012