Марионетки

                Марионетки.   
   
       - Это неплохая работа. В понедельник жечь книги Эдны Миллей, в среду  -
Уитмена, в  пятницу -  Фолкнера. Сжигать  в пепел,  затем  сжечь даже пепел.
Таков наш профессиональный девиз. («451 градус по Фаренгейту»  Рэй Брэдбери.)

               
               
 Шагающий по досчатому полу рыжий бородач, медленно передвигал ноги совсем не от того что ему тяжело давались рефлексионные движения усвоенные еще от далеких предков, просто задумчивость тормозила привычный процесс.
Дурацские куклы никак не хотели выполнять на сцене того что требовал от них режиссер и владелец кукловод в одном лице.
Надо оговориться, что не все куклы оказались столь бестолковыми он поглядел на огромный ящик доверху набитый марионетками, в общем-то, одинаковыми ничего не выражавшими персонажами, которые не срывали шквал аплодисментов у публики и сейчас пылились лежа нетронутыми почти две недели.
Именно столько не было спроса на билеты на спектакли, упорно игнорируемые ничего не понимающей в искусстве публикой.
Карабас как чудно назвала его в детстве мама, а именно так и звали владельца, взял со стула куклу Обвального, и долго смотрел на нее, сверля пристальным взглядом. Сел на край стула и дотянулся до куклы Стробчак.
Все же интересно, а почему у них такие странные имена? – подсознание прошлой жизни ворошило память далеко убежавшего. Мастера приезжавшие и по заказу изготовившие их всех, включая  и тех что пылились в ящике и в комнате-запаснике уехали далеко, не раскрыв тайны, лукавой улыбкой усмехнувшись на прощание.
Плохо когда в театре нет взаимопонимания между режиссером и актерским составом, тяжело вздохнул Карабас и перевернул куклу Стробчак задом к себе. Поскреб ногтем затылок и защемив указательным и большим пальцами кусочек материи отодрал золотистые волосы не совсем круглой головы непокорной марионетки.
Так я и думал: из головы предательски выглянули долларовые купюры и он оглядевшись по сторонам как будто за ним кто-то наблюдал, стал поспешно потрошить бедную куклу рассовывая деньги по карманам.
Обвальный, сразу ожил, шевеля тряпичными губами стараясь проснуться от такой наглости.
«Зачем Вы берете то, что ей принадлежит?» - Это доказательства! – парировал директор-кукловод-хозяин и феодал. - Я знаю, кто ей дал. «Это от благодарных зрителей, почитателей ее таланта» - пытаясь быть адвокатом, не унималась кукла Обвального.
Ладно, ладно – уже более примирительным тоном продолжил разряжая назревающий скандал Карабас, который как и подавляющее число людей мог в зависимости от внешних или внутренних обстоятельств быть и палачом и адвокатом, перетекавшим из одного в другое.

В комнате-запаснике послышался шум, какая-то возня. Карабас устремился туда, разогнув свои жирные ноги.
Пошарил в карманах, в поисках ключей нанизанных на огромное кольцо, словно рыба на кукан рыболова. Отпер дверь.
До потолка почти заваленные персонажами разных спектаклей куклы как горох повалились к ногам режиссера.
- Что мне с вами делать? Такое количество, не могущее себя прокормить и тр***ющее затрат. Здесь были куклы полицейских, пенсионеров, инвалидов, солдат и генералов, медицинских работников, не вписавшихся в новую доктрину театра, пожарных не могущих собирать дань с погорельцев и множество других неустроенных.
В глазах Карабаса забегали «мушки».
За спиной режиссера стоял Дуремар. Он как будто караулил где то по-соседству, желая вставить свое мнение человека, который поживившись вдоволь от тех кто его сказочно обогатил – считал их быдлом, крестьянами, как он их часто пренебрежительно называл.
Он вообще считал тех, у кого нет миллиарда в кармане нелюдями, неудачниками, ворами и проходимцами.
В его вытянутую и как бы вертикально поставленную голову в форме дыни, другие мысли просто не могли придти.
- А сжечь их к драконовой матери и с плеч заботы! Ну что от них проку? Билеты не продаются, куклы тр***ют ремонта, и он при таких словах пнул куклу старухи – пенсионерки с оторванной ногой. Та отлетела на полметра упершись в марионетку чем то напоминающую школьного учителя географии – указка в руках и атлас подмышкой.
Дуремар наклонившись поднял с пола куклу пожарного и словно предполагая что у нее в голове вместо опилок должны быть деньги, стал ее прощупывать - По-моему это пожарный инспектор! Но опилки пересыпающиеся в голове подозреваемого противоречили расхожему мнению. Инспектор оказался непорочен, словно младенец не успевший набраться «духовной грязи» лицемерного мира.
 Целая гора кукол, которых периодически выносят на спектакль называющийся - «Заседание Парламента», пользующийся особым уважением у узкого круга публики и идущее с аншлагами у количества зрителей коих  можно уважать или призирать, как и самих кукол отличавшихся от всех остальных привязанными веревочками, за которые их дергали кукловоды. 
Все они без исключения играли свои роли. Каждый свою, ничем или многим похожую одна на другую.
Карабас терялся в сомнениях – у каждой свои мысли, разговоры, своя непонятная ни ему, никому-то другому тайная жизнь протекающая в головах нашпигованных ватой, опилками-мозгами или деньгами или еще черт знает чем понятной только Одному – по Чьему велению они все были созданы.
Со сцены раздался окрик, зовущий хозяина. «Вот возьмите, почитайте, очень интересно, хотя может быть Вы, и читали, но подзабыли».
В длинной руке казавшейся настолько длинной, что везде достанет,кукла Обвального протягивала книгу Оруэла «1984».
Карабас взял книгу, обещав, что прочтет на досуге. Привычным движением потянулся к бичу. Щелчок кнута и гневный окрик вернул картину привычной обстановки репетиционного момента.
Куклы выстроились кольцом и зашагали привычно написанным для них сценарием спектакля длящегося со дня сотворения мира.
  30.09.2012г