глава 1. Ева

Заходя в свою комнату, он в сотый раз спрашивал себя, зачем ему это было нужно. Это же надо: сын самого богатого человека России, болтается по улицам с какой-то оборванкой из трущоб...
Мысли его снова вернулись к тому что он завтра будет уже совершеннолетним, и улыбка озарила и без того прекрасное, тонкое лицо… Завтра ему исполняется восемнадцать, и он будет свободен от порядком надоевших ему своими нотациями родителей.
Что он тогда сделает? Наверно возьмет два билета, куда-нибудь в тропики и они вместе махнут подальше от этой промерзшей насквозь Москвы. "Ева" - улыбка мечтательная улыбка озарила его лицо. Конечно, он возьмет ее с собой, это даже не обсуждается. Почему-то он все время здесь мерзнет. Даже когда летом жара под пятьдесят градусов, ему холодно. Это конечно странно, и его родители возили его по самым разным врачам, но все десятки обследований самыми новейшими способами показали, что он абсолютно здоров. Врачи никогда не находили у него даже малейшей простуды. Можно сказать, что он здоров до безобразия. В отличии от своих школьных товарищей он ни разу не кашлянул и не чихнул, даже во время эпидемии гриппа, когда почти весь класс переболел. Недомогания были даже у тех некоторых, которые сделали прививку. А ему хоть бы что. Только вот этот холод…
Он стянул с себя замызганную футболку с капюшоном и потертые драные джинсы и, бросив все это в угол, с улыбкой вспомнил ошалевшие глаза того мальчишки, которому он предложил обменяться. А как бы вы смотрели на ухоженного юношу, в костюме «от Версачи», который предлагает поменять свой шик на какое-то облезлое шмотье? Именно так он и смотрел: как на сумасшедшего, но это не помешало ему согласиться и он, тут же в переулке, не стесняясь оглядывавшихся на него редких прохожих, стянул с себя футболку и джинсы. Получив шикарный черный с отливом костюм и туфли вместо своих заношенных джинсов, он, не дыша, благоговейно надел его на себя и, практически паря над землей, удалился.

Учился он великолепно. Ему никогда не требовалось прилагать даже малейшее усилие, чтобы получить оценку «отлично», и дело даже не в родителях. Откуда-то он все знал, даже ни разу не открывая учебник. На уроках, когда учителя объясняли новую тему, у него возникало, навевающее тоску, ощущение что он уже в сотый раз это слышит. Более того, слушая уроки истории, он вспоминал события, относящиеся к новой теме, о которых не знал даже сам учитель. Отвечая на уроке, он рассказывал так, будто он сам присутствовал при том или ином событии. И относилось это ко всем предметам без исключения.
Мать с отцом взахлеб рассказывали всем какой у них замечательный мальчик. Они устраивали званые вечеринки по поводу блестящего окончания очередного года обучения, главным украшением которых был их несравненный мальчик. От этих приторных вечеринок его начинало мутить. Чем старше он становился, тем тошнотворнее они ему казались. Уже начиная с четырнадцати лет, он старался как можно быстрее испариться с них. От этих приторных похвал и расфуфыренных дам, каждая из которых считала своим долгом не только похвалить его, но и обнять.
Чем-то странным веяло от всех этих вечеринок. Не только тем, что он и только он был их центром. Все гости как-то чересчур благоговейно провожали взглядами проходящего мимо них мальчика, казалось, что они готовы ноги ему целовать, если он только скажет.