Глава 4. Кронос

КОМНАТА ЕГОРА ЕДЕМСКОГО
_______________________

Благодаря Вам, Егор, осуществилась моя давняя мечта —
давно я хотела запустить руку поглубже в чьи-нибудь магические потроха!

***

От едкого дыма, наполнявшего комнату, Катя закашлялась. Густая серая пелена застилала глаза, и, почти ничего не видя, она прошла вглубь комнаты, вытягивая вперед руки. Вдруг она натолкнулась на препятствие — пальцы ее погрузились во что-то влажное и скользкое, над ухом кто-то хохотнул:

— Ох, щекотно же!

Катя поспешно одернула руку, ну тот же голос добродушно сказал:

— Ну что ты, мне даже понравилось, сделай так еще раз, пожалуйста!

Чтобы не показаться невежливой, Катя выполнила просьбу незнакомца и потянулась рукой к тому, что ей показалось похожим на клубок склизких змеиных детёнышей. Сперва с опаской,  пальчиком, гладила она одну из них по гладкой кожице, и голос над её ухом довольно хихикал. Тогда она осмелела и всю руку до запястья просунула между змейками, в глубину их теплого и скользкого сплетения, пощекотала внутри.

— О-о-о-х, о-о-о-х, — блаженно кряхтел голос, — какие у тебя ловкие пальчики...

Дым стал понемногу рассеиваться, выступали очертания наполняющих комнату предметов. Катя не вынимала руку из уже ей самой полюбившегося клубочка со змейками — перебирала, обхватывала колечком, проводя по скользящей кожице вверх и вниз. Руке было тепло и приятно. Но дым все отступал, и Кате открылась ужасающая картина: перед нею стоял на одной ноге человек, то есть, даже не человек, а только правая половина его, отсеченная от другой — левой — части, и Катя рукой своей щупала его кишки!

Взвизгнув, она выдернула руку из лиловых внутренностей и с омерзением вытерла её о куртку.

— Что такое, ты меня испугалась? Плохо я выгляжу сегодня? — когда он говорил, рот его раскрывался в обеих половинках тела и руки синхронно ощупывали каждая свой бок, как бы поправляя одежду (которой на нём, естественно, не было). Наклонившись и придирчиво осмотрев себя, Дон Хуан глубокомысленно изрёк:

— Бывало и хуже. Знаешь, смерть учит воина бесконечному смирению! К тому же, теперь я могу делать удивительные штуки, например вот такие, — он почесал свой рассеченный напополам мозг в области бордово-красного мозжечка, — Нет, у тебя получалось лучше. Может, еще разок, а?

Дон Хуан подмигнул Кате — правой частью своего лица. Она отрицательно помахала головой, хотя ей и самой хотелось потрогать извилистый орган,  например, проникнуть пальчиком в узкое пространство между черепом и мозгом... Но нет, незнакомым людям нельзя так сразу лезть в мозги, мало ли куда нажмешь, заденешь больное место или неприятное воспоминание?

— Девочка, я вот смотрю на тебя и не могу взять в толк, где твой светящийся кокон? У всех живых людей он есть, а у тебя — нет! — воскликнул дон Хуан.

— А мне не нужен кокон, я уже вылупилась, — пожала Катя плечами, — вылупилась и улетела. Я имаго!

— Хм. Видимо, здесь многое изменилось, с тех пор, как я отправился в свое последнее путешествие. И еще, где этот мерзавец, что меня вызвал? Я ему хочу преподать урок настоящего воинского Намерения...

В коридоре послышались шаги, наверное, Едемский решил вернуться в комнату привычной дорогой — через дверь. Катя вовремя успела спрятаться под кроватью, помня слова о "...сотнях и тысячах девочек...". Ей вовсе не хотелось становиться биологическим материалом в опытах двух доморощеных франкенштейнов.

Дон Хуан встретил Едемского с распростертыми объятьями — заключил его ненадолго в плен своего рассеченного тела, что называется, "прижал к сердцу" — никогда еще Катя не понимала так физиологично смысл этого выражения. Ничуть не сердился дон Хуан на Егора,  находя ощущения от пребывания в раздвоенном теле хорошей возможностью для практики не-делания. Затем они долго беседовали о каких-то революциях, программах и матрицах, и Катя под кроватью уже начала зевать от скуки, когда случилось хоть что-то интересное. Дон Хуан, засмеявшись, хотел дружески похлопать Едемского по плечу, но вышла забавная вещь — от прикосновения руки нагваля Егор превратился в рыжего койота. Старый индеец попытался исправить оплошность и ударил зверька по загривку — тот переменился в премиленького бурого медвежонка. Дон Хуан хохотал, придерживая рукой норовивший выпасть желудок:

— Я вижу, такое положение Точки Сборки соответствует твоей внутренней сущности?

Воспользовавшись моментом, Катя вылезла из-под кровати и выбежала из комнаты. Ни на секунду она не забывала, что игра с Минотавром продолжается.

Путешествие Кати по Лабиринту направлялось смутными предположениями и призрачными отголосками, слышавшимися то из одного, то из другого коридора. Она ждала, что Минотавр позовёт её, помахает платком из-за угла или промелькнёт рогатой тенью вдали — но ожидания её были напрасны. Она не знала, что на самом деле Минотавр всегда был рядом. Её неуверенные передвижения отзывались в каждой клеточке его тела то приятным покалыванием, то щекоткой — ведь телом его был его Дом. Они срослись с ним,  образовав единый организм — чуткий, хищный и ненасытный, — так срастаются близнецы в утробе, когда прижимаются друг к другу слишком плотно.