Страшные рифмы. Заключительная часть

     «Неожиданный поворот получило «дело о железнодорожном убийце», - так его стали называть в последнее время. Чугунков Иван Филиппович покончил с собой, бросившись под поезд, когда понял, что его личина раскрыта, и правосудия ему не избежать. У него дома в мусорном ведре найдена окровавленная рубашка; также найден нож со следами крови Зинаиды и отпечатками пальцев Чугункова на рукояти. Его жена, Евгения Чугункова, подтвердила официальную версию о невменяемости Ивана; с ее слов, он вел себя неадекватно и агрессивно в последние дни, совершал многочисленные отлучки неизвестно куда и зачем».
     Евгения выключила телевизор. Сегодня у нее был самый счастливый день в жизни, поэтому она одела лучшее платье и отправилась на автобусную остановку.
     Салон автобуса привычно и вкусно пах бензином, смешиваясь с запахом кожи, обтянувшей сиденья. Женя любила эти запахи – они прочно ассоциировались с дорогой и путешествиями. Она села у окна, достала из сумочки мятый газетный листок и положила на колени, любовно разглаживая. Газета была зачитана до дыр, на местах сгибов бумага обветшала и кое-где уже просвечивала прорехами. В центре листа – не статья даже, небольшая заметка:
«Миллионы для поэта
В штате Кентукки умер после продолжительной болезни преуспевающий бизнесмен Джон Кармайкл, развязав скандальные споры о том, кому же достанется немалое наследство. Казалось, какое дело нашему российскому провинциальному городку до американской беды в масштабе умершего делового человека? Но все встало на свои места, когда было оглашено завещание: все свое наследство – а именно, трехэтажный особняк и пять миллионов долларов Джон Кармайкл завещал малоизвестному поэту нашего славного города N – Ивану Чугункову. Есть еще на Руси настоящие поэты, способные своими стихами расторгать богачей! Вся редакция нашего журнала, а также жители нашего города поздравляют И. Чугункова и всю его семью с поистине шикарным сокровищем! Все денежные средства уже переведены на счет поэта, завещание вступило в законную силу.»
     На глазах у Евгении вновь выступили слезы радости. Она шла к этой цели. Было сложно. Но в конце концов, цель была достигнута. Теперь она богата – сказочно богата! – и может жить так, как ей заблагорассудится. В огромном особняке, в Соединенных Штатах Америки. Ни в чем не нуждаясь. Господи, да ведь она о таком никогда и мечтать не могла!
     На пути к мечте стоял ее муж. Жалкий, глупый интеллигентишко, - даже не знал, что уже несколько недель является владельцем целого состояния. Он принес ей эти деньги – но мешал ими воспользоваться так, как ей заблагорассудится. Но прав был сукин сын – «настоящий писатель еще и актер, и психолог». А она была настоящей писательницей – о, да! Только Настоящая Писательница могла так чудно разыграть сюжет. Все правильно говорил покойный Иван – нужно уметь паразитировать на чувствах и манипулировать людьми. И пусть за спиной только драматические кружки, - диплом не важен. Ведь у Жени был Талант.
     Евгения удивилась, как все просто прошло. Зинаиде она посулила две тысячи долларов, если та будет читать стихи с монитора Чугункова и передавать их в смс-сообщениях. Зина оказалась жадной хохлушкой (именно хохлушкой, украинка бы не купилась) и согласилась. Еще одна тысяча обещанных долларов ушла на уговоры секретарши пойти в полицию и состряпать фоторобот мнимого убийцы. Но дурочка в последний момент чуть не прокололась: Иван ее крепко тогда тряхнул. Хорошо хоть догадалась мобильный телефон в унитаз спустить. Ее тоже пришлось убрать – слишком ненадежной Зинаида оказалась напарницей, рисковой. Из-за этого бревна в юбке сидеть в тюрьме оставшуюся жизнь? Нет уж, дудки! Тем более ее ликвидация хорошо вписывалась в план, - ей был подкинут нож с отпечатками Ивана. Вообще, с ней здорово получилось. Она обмякла куклой на ноже и ничуть не сопротивлялась. На этом роль Зинаиды и закончилась.
     Главную роль, безусловно, сыграла сама Женя. Она являлась начальницей телефонной станции и имела доступ ко всем святая святых этого заведения. Получала стихи от Зины, затем звонила Ивану. С помощью компьютерной программы изменила свой голос до полной неузнаваемости. Ей нравилось пугать муженька – почти также сильно, как убивать. Она слышала его трусливое дыхание, сбивчивый голос. Более того, это возбуждало ее. Потому и затянула игру. Для нее это было игрой, которая заключала в себе несколько компонентов: кровь и муки жертвы, страх Ивана, а теперь, как финальный выигрыш – солидное денежное вознаграждение.
     Столкнуть подростков и затеряться в толпе было неожиданно легко. Затем вернуться на работу, позвонить анонимно и представиться свидетелем драмы, после чего спокойно отправиться домой.
     Легко было купить на рынке щенка, зарубить его за дворами и изгвоздать Ванину рубашку. Вот стихи было сложно писать – да так, чтобы они соответствовали выбранному смыслу. Гораздо сложнее, чем убивать. Но дело кончено, с полицией проблемы улажены, их нюх направлен по ложному следу, который привел их в тупик вместе со смертью Чугункова.
     Банк города  N встретил Евгению прохладой кондиционеров. Окошечко кассы бесстрастно отражало свет ламп дневного света, создавая иллюзию непрозрачности.
- Добрый день. Я Чугункова Евгения, вот мои документы. Я хотела бы снять деньги с личного счета погибшего мужа.
- Одну минуту, - кассир напряженно защелкал клавиатурой, потом ухмыльнулся:
- На счету Ивана Чугункова двести семь рублей ровно. Сколько снимать будем?
- ?!? – открыла рот Евгения.
     Так и не находя, что сказать в ответ, Женя сунула газетную статью под нос кассиру. Он бегло пробежал по ней глазами и хохотнул.
- Ох уж эти репортеришки! Вот почему я их так не уважаю – все переврут! На самом деле наследство перешло Ивану Чигункову, позавчера счет был частично обналичен им. Тоже есть такой поэт в нашем городе, разве не читали его стихов?  А это… Это опечатка. Чигунков-Чугунков, смешная рифма да? – тут кассир уже откровенно засмеялся, затем запнулся, - Извините меня. Для вас это рифма скорее не смешная, а страшная.
- Ха-ха-ха-ха!!! – вдруг истерически захохотала Евгения – Рифма! Ой, не могу! – и вдруг стала сползать на пол, не прекращая неуместного смеха. – Ха-ха-ха-ха-ха!!! Рифма! Страшная рифма!
     Ее забрали на «скорой» через полчаса. Непристойным поведением дамочка отпугивала посетителей. Она постоянно смеялась, как идиотка, брызгая слюной  и терла слезящиеся красные глаза.
     Вот уже несколько лет Евгения Чугункова – обитательница палаты номер шесть городской психиатрической больницы. Не буйная она, хотя и припадочная. Уже никто и не помнил, как ее зовут на самом деле. И сумасшедшие, и медперсонал называли ее по-особому. Ее звали Рифма.


КОНЕЦ
01.10.2012